Текст книги "Системная психотерапия супружеских пар"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Анна Варга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Литература
Браун Дж., Кристенсен Д. Теория и практика семейной терапии. СПб.: Питер, 2001.
Варга А. Я. Системная семейная психотерапия. СПб.: Речь, 2001.
Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии. М.: Независимая фирма «Класс», 1998.
Олифирович Н.И., Зинкевич-Куземкина Т.А., Велента Т.Ф. Психология семейных кризисов. СПб.: Речь, 2008.
Системная семейная терапия: Классика и современность / Под ред. А.В. Черникова. М.: Независимая фирма «Класс», 2005.
Алкоголь и семейная система
Д. Беренсон
Семейные терапевты, подобно другим своим коллегам в области психического здоровья, по большей части не любят работать с «алкогольными проблемами». В своем обзоре подходов семейной терапии к алкоголизму Петер Штайнгласс указывает на то, что хотя специалисты по алкоголизму считают для своей работы чрезвычайно полезными методики семейной терапии, сами семейные терапевты явно демонстрируют слабый интерес к клиническим и теоретическим аспектам алкоголизма. Это в особенности видно при сравнении с такими эмоциональными нарушениями, как шизофрения, делинквентное поведение или психосоматика (Steinglass, 1976). Ваш покорный слуга столкнулся с темой алкоголизма случайно и в некоторой степени против своей воли, но обнаружил, что работа с алкоголиками и их семьями полезна в клиническом аспекте и привлекательна в теоретическом. Цель моей статьи – сообщить о некоторых трудностях в работе с алкогольными проблемами, а также о некоторых возможных успехах и приятных сторонах.
Двумя самыми очевидными трудностями, с которыми сталкивается терапевт при работе с алкогольными проблемами, являются недостаток информации и тревога, связанная с пьянством. После создания Национального Института изучения алкогольной зависимости и алкоголизма появился целый поток публикаций на тему алкоголизма, а семейная терапия была признана как «самое заметное современное достижение в области психотерапии по работе с алкоголизмом» (Keller, 1974). Уже исчезли стереотипные представления об алкоголике как о никчемном бездельнике, о его жене как о мазохистической, незрелой натуре. Алкогольные проблемы затрагивают по меньшей мере 9 миллионов взрослых и их семей, а алкоголь снова стал у подростков предпочтительным «дурманом». В свете этих фактов крайне важно, чтобы терапевт был готов к столкновению с алкогольными проблемами в своей практике.
У некоторых терапевтов тревога, связанная с пьянством, имеет по крайней мере две составляющие: первое – это беспокойство о том, что, не может ли сам терапевт или член его семьи иметь проблемы, связанные с пьянством, и второе – опасность столкнуться с клиентом в его пьяном состоянии и не справиться с его поведением. Я убедился в том, что необходима десенсибилизация тревоги, связанной с пьянством и с его компонентами, и что для этого очень полезно использовать фильмы и видеокассеты с последующим обсуждением чувств, вызываемых просмотрами, так же, как это делается при обучении терапевтов, работающих с сексуальными проблемами.
Даже если терапевт обладает точной фактической информацией об алкоголизме и даже если он справляется со своей тревогой, связанной с лечением алкоголиков и их семей, все же остается еще по крайней мере пять трудностей или парадоксов, которые нужно распознать для успешного лечения алкоголизма в семейной системе или в любом другом контексте. Мой опыт заключается в том, что после того как отдано должное этим трудностям, проведение терапии с алкоголиками становится интересным делом со значительной вероятностью успеха, а подход терапевта к неалкогольным проблемам изменяется и становится яснее. Эти проблемы, или парадоксы не являются уникальной принадлежностью алкоголизма, но они наиболее очевидны при работе с ним.
Ловушка причинно-следственного мышления
Мюррей Боуэн, и не он один, предупреждали, что при проведении семейной терапии существует проблема попадания в русло причинно-следственного мышления. Системные теоретики, кибернетики и теоретики информатики указывали, что одной из основных черт научной революции является отказ от устаревшего понятия причинности. Однако в области алкоголизма многие по-прежнему ищут изначальную причину, пытаясь понять, является ли алкоголизм биологической склонностью, или алкоголики – это люди с оральной фиксацией, или же причиной алкоголизма данного человека является его жена, или алкоголизм вызван нашим общественным устройством. Как только терапевт становится приверженцем одного из вышеперечисленных или иных причинно-следственных объяснений алкоголизма, то он, с моей точки зрения, не способен эффективно лечить алкогольные проблемы. В то же время он должен стремиться к тому, чтобы позволить клиентам принять причинно-следственное мышление, подобное модели алкоголизма как болезни, если это поможет им разрешить проблему пьянства. Таким образом, терапевт не должен позволять себе никакого причинного понимания алкоголизма, но должен действовать так, как будто он руководствуется таковым.
Вопрос уровней
Притом что терапевт признает, что не существует изначальной причины алкоголизма, ему в то же время нужно признавать, что есть факторы, вносящие свой вклад в паттерн алкоголизма, и что эти факторы действуют на разных уровнях (Chafetz et al., 1974). Например, если человек пьет каждый день по литру виски, то, скорее всего, у него появится биологическая склонность к алкоголю. Если человек происходит из семьи, в которой многие ее члены являются алкоголиками, то, скорее всего, он или сам станет алкоголиком, или женится на ком-то, кто является алкоголиком. Если кто-то живет в обществе, где алкоголь играет очень важную роль, подобно бизнесмену, обычный ланч которого включает два мартини, или подобно городскому безработному или домохозяйке из пригорода, пьющими, чтобы скоротать время, то он подвержен риску стать алкоголиком.
Все факторы – на биологическом, психологическом, семейном и социальном уровнях – вносят свой вклад в то, чтобы сделать человека алкоголиком или создать алкогольную семейную систему, но ни про один из них нельзя сказать, что он является причиной алкоголизма. Терапевту необходимо принимать во внимание, что алкоголизм не вызван какой-то одной причиной и что важно реагировать на самый значимый уровень системы, на тот, который воспроизводит это пьянство. Например, во время проведения семейного лечения алкоголизма может оказаться необходимой биологическая детоксикация алкоголика, работа с вопросами семейной системы как в рамках нуклеарной, так и в рамках расширенной семьи, и, наконец, возможно, необходима будет помощь и алкоголику, и его супруге в решении социальных проблем, подобных поиску работы или друзей. Фокусировка в неверное время на неверном уровне не то чтобы сделает излечение невозможным, но оно продлит его.
Ответственность против силы воли
Как свидетельствует общество анонимных алкоголиков, в прекращении пьянства сила воли почти бесполезна. В обществе анонимных алкоголиков первым и, вероятно, самым важным шагом является осознание того, что «мы бессильны перед алкоголем». В то же время и работа общества анонимных алкоголиков, и другие успешные терапевтические подходы подчеркивали важность ответственности за свои действия. Статья косвенным образом адресуется к этому парадоксу, который сам терапевт должен разрешить для успешного лечения алкоголизма.
О бесполезности быть помощником
Постоянная проблема заключается в том, что алкоголик и специалист в области психического здоровья часто играют во взаимно дополняющие друг друга «игры». Позиция алкоголика заключается в следующем: «Пожалуйста, помогите мне, но я вам не позволю этого». А позиция терапевта заключается в следующем: «Почему вы не позволяете мне помочь вам, как я это делаю для всех других моих клиентов?». Эти позиции, если их не менять, могут создать Игру без конца (Watzlawick et al., 1967), при которой алкоголики или семьи алкоголиков могут встречаться с терапевтом на протяжении многих лет и при этом пьянство будет продолжаться. Или Игра без конца примет форму, когда алкоголик переходит от одного терапевта к другому в безуспешной попытке достичь трезвости. Ответственность за окончание этой игры возлагается на терапевта, поскольку он – тот человек, которому платят. Если терапевт ждет, что алкоголик вылечится посредством инсайта или будет признателен за полученную помощь, то, скорей всего, ему придется ждать этого вечно.
Достижение отчетливого результата
В большинстве терапий цели достаточно туманны. Часто слышишь такие термины, как: развитие, самоактуализация, возросшая дифференциация Я и улучшение общения. При работе с алкогольными проблемами имеется очень простая мера эффективности. Понимает ли алкоголик что тот факт, что он пьет, является проблемой, или не понимает, и является ли его поведение разрушительным? Если алкоголика продолжают периодически госпитализировать, если его арестовали за вождение в пьяном виде, если он теряет работу, если супруги постоянно разбираются со своими отношениями в суде, то сходятся, то расходятся, то терапевту трудно сказать, что лечение было успешным. Таким образом, есть совершенно ясно расписанное поведение, легко измеряемое, показывающее терапевту насколько было успешным лечение. В то же время терапевт должен быть готов к тому, чтобы не принимать прекращение потребления алкоголя за единственный критерий результата. Общество анонимных алкоголиков долго постигало, что есть различие между «прекратить пить» и «быть трезвым». Парадокс заключается в следующем: если терапевт не работает непосредственно с пьянством и поведением в состоянии опьянения, то он как терапевт потерпит неудачу. Если он будет работать только с пьянством и поведением в состоянии опьянения, то он достигнет только частичного успеха.
Есть еще одна часто упоминаемая трудность – проведение границы между алкоголизмом и алкогольными проблемами, или проблемами пьянства. В этой статье я использовал оба термина. Клиенты часто делают различие между этими двумя терминами, и к ним в обсуждении этого вопроса может присоединиться терапевт. Самой эффективной является позиция, сходная с используемой обществом анонимных алкоголиков и заключающаяся в том, что лишь сам человек может определить, является он алкоголиком или нет. Я никогда не увлекался наклеиванием ярлыков алкоголика, но в то же время я всегда занимал позицию, что если я как терапевт или кто-нибудь из семьи человека считает, что у него существует алкогольная проблема, то по определению эта проблема есть.
Упомянув некоторые трудности, возникающие при лечении алкоголизма, уместно отметить и некоторые возможности и преимущества при лечении алкоголизма. Парадоксально, но самым большим преимуществом является прямое наблюдение или рассказы о поведении в пьяном состоянии, что по традиции является причиной, по которой терапевты избегали лечить алкоголизм. Другими словами, поведение человека-алкоголика и его семьи во время пьянства является ключом, который терапевт может использовать как помощь в разрешении проблем пьянства.
Та позиция, которую я выдвигаю, на самом деле не является ни новой, ни радикальной. Люди могут относиться к алкоголю как к «сыворотке истины» или говорить, что определенные вещи они могут делать только тогда, когда пьяны. Существует старая поговорка «in vino veritas». Грегори Бэйтсон утверждает: «Уступивший алкогольной интоксикации создает частичный и субъективный прямой путь к более корректному состоянию сознания» (Bateson, 1971). Дэвис и др. (Davis et al., 1974) указывают на то, что одно из «адаптивных последствий пьянства» заключается в том, что во время пьянства усиленно демонстрируются определенные черты поведения, никак не выражаемые в трезвом состоянии. Крейг МакЭндрю и Роберт Эдгертон (MacAndrew, Edgerton, 1969) показали, каким образом социально определяется и поощряется поведение пьяного.
Причем поведение пьяного подчиняется разным правилам в разных сообществах, но цель одна – сделать перерыв. Поэтому поведение в состоянии опьянения рассматривается скорее как ключ, помогающий разрешить проблему, а не как сама проблема, которую нужно сурово пресечь.
Существует тенденция рассматривать поведение во время опьянения как более правильное и более адаптивное или как «лучшее», чем поведение в трезвом состоянии. По-видимому, это – в полной мере вызов обыденному пониманию, согласно которому само собой разумеется, что пьянство для людей очень вредно. Я считаю, что есть две причины, которые объясняют эту путаницу. Первая заключается в том, что употребление алкоголя часто ошибочно принимают за пьяное поведение, а вторая – в том, что люди недостаточно понимают природу переживания состояния опьянения. Относительно первой причины я хотел бы подчеркнуть, что употребление алкоголя само по себе не всегда приводит к пьяному поведению. Такое поведение «не появляется из бутылки». Скорее употребление алкоголя создает психологические, физиологические, семейные и социальные предпосылки поведения пьяного. Стратегия просто устранить алкоголь и не позволять себе какого-то поведения обычно приводит или к усилению потребности в алкоголе, или к установлению «сухого» состояния, когда индивидуум или семья используют только часть репертуара поведения или ощущений.
Что касается второй причины, то здесь приходится иметь дело с природой ощущений в состоянии опьянения. Я все же считаю, что алкоголики и алкогольные семейные системы являются истинно расщепленными личностями или колебательными системами. В подавляющем большинстве случаев наблюдается резкий переход от сверхответственности, отказа пить во время «сухого» состояния к безответственности, обильному потреблению во время запоя. В таблице 1 представлены еще несколько черт поведения и вариантов чувств, которые я связал с таким переключением. Таблица показывает не то, какой набор черт поведения или чувств лучше или более корректен, а то, что оба они необходимы, если целью является достичь максимума функционирования. У терапевта есть тактическая и стратегическая возможность или добиваться проявления «пьяного» поведения во время трезвости, или – проявления «трезвого» поведения во время пьянства, в обоих случаях с помощью алкоголика и других членов семьи. Окончательная цель представляет собой синтез этих двух состояний.
Таблица 1
Различия между состояниями трезвости и пьянства
Должно быть уделено некоторое внимание разбору вопроса о сдвиге с индивидуального уровня на уровень семьи. Мы склонны обсуждать алкоголизм, как будто это индивидуальная проблема, но на самом деле можно в этом обсуждении заменить алкоголика на целую алкогольную семейную систему и сказать, что это так же верно. Штайнгласс предположил, что алкогольная система – это система, которая организуется вокруг алкогольной темы (Steinglass, 1976; Steinglass et al., 1975). С теоретической точки зрения нет большой разницы в том, кто в действительности пьет. В одной паре, которую я наблюдал, всякий раз, когда супруг напивался, жена вела себя как «пьяная», становясь чрезмерно тревожной в отношении мужа и теряя контроль над собой. Можно сказать, что в алкогольных системах пьянство поддерживается поведением всех членов системы и часто повторяет застарелые поведенческие паттерны в родительских семьях супругов. Какая-то конкретная семья может быть организована вокруг алкоголя точно таким же образом, как другая организована вокруг денег, секса, работы, смерти или шизофрении. Часто семья организована вокруг алкоголя и других тем. Уникальным для алкогольных систем является не интенсивность патологии или недостаток гибкости, а скорее эти колебания от одного набора характеристик поведения и восприятия к другому. В алкогольных системах не больше и не меньше зрелости по сравнению с другими. При соответственном лечении люди из алкогольной системы могут быть такими же функциональными или дисфункциональными, как и любой человек, живущий в неалкогольной системе.
Разбор с клинической точки зрения
Штайнгласс обратил внимание, что для алкоголизма характерна относительная уникальность симптомов, которые присущи родительской подсистеме. Он утверждает: «Исторически семейная терапия развилась в ответ на клинические условия, когда в детском поколении явно проявлялась различная симптоматика (шизофрения, преступность, боязнь школы, психосоматические явления). Понятие идентифицированного пациента, ключевое понятие в развитии семейной терапии, традиционно было применено к ситуациям, где ребенок в семье демонстрировал симптомы в ответ на дисфункциональность семейной системы. Алкоголизм в семейном контексте, возможно, представляет обратную ситуацию; в качестве адаптивного или стабилизирующего механизма для семейной системы служит то, что периодически родитель становится носителем симптома» (Steinglass, 1976).
Я обнаружил, что с клинической точки зрения полезно разделять пьянство родителей на две главные категории, обычно связанные с тем, относятся ли индивидуум или семья ко мне как к общему семейному терапевту или психиатру или же, в ином случае, как к специалисту по алкоголизму. В первой категории пьянство воспринимается членами семьи как второстепенная проблема в сравнении с другими семейными проблемами; зачастую степень пьянства не столь очевидна до тех пор, пока терапевт не получит конкретизированную историю пьянства. Во второй категории один или оба супруга приходят с жалобами на то, что алкоголь представляет для них проблему, и можно сказать, что в семейной системе существуют триангуляция или система как-то организована вокруг темы алкоголя независимо от того, достигло ли нынешнее пьянство степени привычки. Таблица 2 суммирует основные отличия между этими категориями, как я их вижу. Следует подчеркнуть, что эти отличия не неизменны и что одна система, явно представляющая одну категорию, может в действительности оказаться в итоге в другой или оказаться смесью этих двух категорий.
Клиническим примером, иллюстрирующим первую категорию, была семья, идентифицированной проблемой которой была анорексия младшего из двух детей. За первые три сессии было определено, что оба родителя симметрично выпивают, по меньшей мере шесть порций за вечер, и лишь затем засыпают.
Таблица 2
Две категории семейных систем с алкогольной проблемой
Примечание: Некоторые виды периодического потребления спиртных напитков занимают промежуточное положение между этими двумя категориями. Например: дважды в году напиваться и драться с женой.
Оба они настаивали, что во время приема спиртного ни у одного из них не было изменений в поведении, а также упомянули в ответ на конкретные вопросы, что у них не было сексуальных отношений на протяжении пяти лет, и какое-то время они пытались использовать алкоголь в качестве афродизиака. Терапия велась в рамках структурного подхода, описанного Минухиным (Minuchin, 1974), причем первоначальные терапевтические усилия были сосредоточены на проблеме приема пищи, с привлечением в качестве участника другого сиблинга. Кроме того, были совместные и раздельные встречи супругов, и им были даны инструкции мягкой чувственной фокусировки, описанной Уильямом Мастерсом и Вирджинией Джонсон (Masters, Johnson, 1966). В данном конкретном случае инструкции были модифицированы таким образом, что супруги не должны были доставлять удовольствие друг другу в случае, если один из них выпил спиртное. Соответственно, когда у ребенка произошел рецидив и он снова начал терять вес, этой паре было сказано, что отказ от приема спиртного увеличит шансы ребенка набрать вес.
Иные связанные с алкоголем семейные проблемы, подпадающие под первую категорию, могут сопровождать кризис семейной жизни (мать может начать пить после того, как последний ребенок покинул дом) или могут рассматриваться как семейные трудности, не приобретшие еще статус неискоренимой проблемы. Здесь могут оказаться очень полезными стратегические подходы и тактические интервенции, описываемые Джеем Хейли (Haley, 1973) и Полом Вацлавиком с соавторами (Watzlawick et al., 1974). После разрешения кризиса семейной жизни или после того, как терапевт применит соответствующую парадоксальную методику, проблемы пьянства или исчезают или теряют остроту.
Подводя итог: при работе с проблемой пьянства в первой категории терапевт обязательно составляет полную историю пьянства для десенсибилизации разговоров о пьянстве; но он не считает алкоголь проблемой. В распоряжении терапевта весь спектр семейных методик. Если после нескольких недель лечения существующая проблема остается или если пьянство принимает более тяжелые формы, у терапевта есть возможность переопределить эту проблему для семьи и переместить свой подход в лечении во вторую категорию.
Ранее я уже описывал один подход в теории семейных систем Боуэна ко второй категории семейных алкогольных проблем, параллельно привлекающий Анонимных алкоголиков и Al-Anon (Berenson, 1976). Этот подход к лечению имеет две стадии; во время первой нужно успокоить семейную систему и добиться прекращения потребления спиртного. Во второй нужно наладить интимное поведение пары, которое ранее могло выражаться только в крайних формах, когда один или оба супруга были пьяны. Рациональная суть этого подхода заключена в том, что эмоциональная система столь напряжена, что любая изначальная попытка ее изменить, добиваясь того, чтобы супруги лучше выражали свои чувства или общались друг с другом, почти всегда воспроизводит или увеличивает дисфункцию системы. Таким образом, боуэновский стиль проведения всего общения при посредничестве терапевта, фокусирования внимания на мыслях, а не на чувствах, и с возможностью индивидуального наблюдения более функционального или более ответственного супруга – все это методики, подходящие для данного случая (Bowen, 1971). У меня есть расхождения с боуэновским подходом, поскольку я не считаю, что изначально алкоголизм является отражением низкого уровня дифференциации в семье[39]39
Иногда Боуэн настаивал, что алкоголизм отражает низкий уровень семейной дифференциации, в другое время утверждал обратное, что интенсивность пьянства не коррелирует с базовым уровнем Я.
[Закрыть], я считаю, что вряд ли «алкоголик» может быть результатом социального пьянства, и я считаю, что на второй стадии лечения полезно прямое выражение эмоций, таких как гнев или любовь, а также определенная сексуальная терапия (Bowen, 1973; Bowen, 1974).
Основным уравновешивающим элементом в системе, где один из супругов чрезмерно потребляет спиртное, является непьющий супруг. Этот супруг (или супруга) – обычно тот, кто больше страдает и кто более мотивирован произвести изменения. Он очень часто, по терминологии Боуэна, является более функциональным, или, по терминологии Томаса Фогарти (Fogarty, 1976), эмоциональным преследователем. Неалкогольный супруг не является супругом, имеющим власть над взаимоотношениями. Я пришел к выводу о том, что власть – почти бесполезное понятие при работе с алкогольными семейными системами, поскольку оба супруга чувствуют бессилие в своих попытках контролировать друг друга и очень часто вовлечены в бесполезное, непостоянное, возрастающее стремление взять власть или сохранять контроль.
Центр внимания направлен на то, чтобы непьющий супруг стал более ответственным за себя, а не на то, чтобы контролировать алкоголика. В алкогольных семейных системах с низким уровнем эмоциональности этот супруг может легко принять принципы действия, предложенные терапевтом, и относительно легко достичь некоторой эмоциональной дистанции и отстраненности. В системах с более высокой степенью эмоциональности супруг, до того как он сможет занять Я-позицию и уменьшить реактивное поведение, может слегка впасть в депрессию, что обычно характеризуется колебаниями между сверхопекающим и сверхнаказывающим состояниями в ответ на пьяное поведение алкоголика. Я увидел важность идей Фогарти о том, чтобы дать людям почувствовать свою пустоту до того, как они займут Я-позицию (Fogarty, 1976). Цель заключается в том, чтобы супруг опустился на дно прежде, чем это сделает алкоголик.
В системах, где интенсивность еще выше, где один из супругов беспокоится о том, что супруг-алкоголик в буквальном смысле убивает себя, в случае, если он прекращает реагировать на пьянство последнего, необходимым шагом для достижения некоторой эмоциональной сепарации может оказаться физическая сепарация. Терапевт должен суметь предвидеть все возможные непосредственные и отдаленные последствия сепарации и должен тщательно избегать как подталкивания супруга к сепарации от супруга-алкоголика прежде, чем он будет готов к этому, так и от его удерживания от этого в то время, когда он уже подготовлен к дифференциации. В таких ситуациях у обоих супругов и у терапевта обычно появляется довольно высокая тревога, и, возможно, потребуется дополнительная внешняя помощь для контроля этой тревоги. Эта помощь может быть оказана в Ал-Анон, где можно получить как эмоциональную поддержку, так и практические советы; или в группе из множества пар, которая может служить некоторым сообществом, предназначенным для поддержки; или у консультанта, дающего возможность терапевту разделить тревогу и придерживаться объективности. От консультанта требуется только, чтобы он в течение нескольких минут понаблюдал за терапевтом или пришел на одну терапевтическую сессию.
Как только неалкогольный супруг дистанцируется, супруг-алкоголик обычно становится только хуже. Если супруг придерживается плана и не дает втянуть себя обратно в слияние или гомеостаз, то тогда уже очередь алкоголика коснуться дна и прекратить пить. Происходящее в данном случае – это специфический терапевтический парадокс. Чем тверже супруг занимает собственную позицию, тем больше вероятность, что алкоголик прекратит пить; чем более супруг переходит на позицию, чтобы алкоголик прекратил пить, тем больше вероятность того, что результат будет неудачным или успех будет лишь кратковременным; или, в случае успеха, больше вероятность того, что после прекращения пьянства появятся другие семейные проблемы. Чем больше супруг использует силу воли, тем выше вероятность, что его действия потерпят неудачу; чем больше супруг несет ответственность за себя, тем выше вероятность того, что окончательный результат будет успешным. Излишне говорить, что в большинстве ситуаций мотивация взять ответственность за себя как противоположность контролированию супруга остается смешанной, и терапевт должен быть постоянно готов справиться с последствиями в случае возобладания реактивной конфронтации.
В теоретическом случае, редком в действительности, при преобладании истинной Я-позиции соответственная терапевтическая работа относительно легка или в ней нет необходимости, и про супружескую пару можно сказать, что после этого они заживут счастливо, имея в виду, что они испытывают обычные трудности в отношении себя и друг с другом. Однако обычно дальнейшая терапевтическая работа показывает, что, поскольку пара поддерживает искусственную эмоциональную дистанцию, ее состояние очень неустойчиво и оба боятся того, что в случае проявления любым из них сильной позитивной или негативной эмоции пьянство возобновится. Теперь цель терапевта заключается в сокращении эмоциональной дистанции с разрешением паре выражать чувства и вести себя так, как раньше это было только во время пьянства, но – в более ослабленном виде и в трезвом состоянии.
Обычно я считаю необходимым делать некоторый перерыв между двумя фазами терапии. Этот перерыв дает возможность паре остыть и уменьшает их боязнь, что сближение автоматически вновь вызовет пьянство. Когда я пытался сразу же после прекращения пьянства начать работу над другими проблемами, например, используя сексуальную терапию Мастерса и Джонса, я обнаруживал, что пары не выполняют инструкции. Есть два основных способа действия, которые я использую в этот промежуточный период. Первый заключается в том, чтобы поощрять супругов продолжать посещать общество анонимных алкоголиков и Ал-Анон с пониманием того, что если состояние неустойчивости не пройдет в течение 6–12 месяцев, то семейное лечение возобновится с другой целью. Другой путь – включить пару в супружескую терапевтическую группу, в которой вместо выработки Я-позиции начнется работа с расширенной семьей или коучинг. Полезны так же упражнения, применяемые в группах встреч, которые направлены на выработку доверия членов группы друг к другу без обсуждения напряженных внутрисемейных тем. Полезным дополнением в это время может послужить трансцендентальная медитация. На мой взгляд, группы супружеских пар ускоряют процесс терапии, но зачастую возникают организационные проблемы в создании такой группы.
