Текст книги "Дерево с глубокими корнями: корейская литература"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Анатолий Ким,О Чонхи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Сперва нужно было узнать все про стекло. Ли Юнчхан договорился о встрече с Ха Сону, основателем общества строителей, выступавших за «город, удобный для пешеходов». Ха был «номером один» во всем, что касалось строительства с фасадным остеклением и, по совместительству, являлся консультантом корпорации, производящей закаленное стекло. Огромный стеклянный колосс, возвышавшийся в центре города, был его творением. Ли Юнчхану пришлось прождать Ха полчаса в приемной. Когда он все же попал в кабинет, Ха Сону не понравился Ли Юнчхану с первого взгляда. Ха Сону делал вид, что жутко занят, и то и дело отвечал на телефонные звонки. Офис Ха находился на пятом этаже спроектированного им же здания и тоже был целиком из стекла. Ли сперва даже показалось, что Ха парит в воздухе. Книжный шкаф, письменный стол, журнальный столик и, разумеется, окно – все было стеклянным. Благодаря этому пространство комнаты будто расширялось, у Ли даже закружилась голова. На лицо Ха, сидевшего спиной к огромному окну, падала слабая тень.

– Вы пришли по поводу стеклянных трагедий?

– Ли Юнчхан, отдел по предотвращению ЧС.

– Мы оба занятые люди. Давайте без лишних слов. Я вам скажу, что я об этом думаю. Это вовсе не чрезвычайная ситуация, это убийство.

– Так вы хотите сказать, проблема не в стекле?

– Ну, разумеется. Кто-то специально обрушивает стекла. Мне кажется, вам стоит копать именно в этом направлении.

– Но стекла падали и раньше.

– Ну конечно, падали. Но это было давно. Стекло, оно только на вид хрупкое. На самом деле оно намного крепче, чем кажется.

– Из каких стекол были сделаны окна в тех зданиях, где случились трагедии?

– Я советую вам уточнять у специалистов такие банальные вещи.

– Так я у него и уточняю.

– Как-то вы не очень вежливо обращаетесь к специалистам.

– Ну уж извините. Можно я, невежда, позволю себе еще один банальный вопрос.

– Я вас слушаю.

– Задумай вы обрушить стекло, как бы вы это сделали?

– Почему я должен на это отвечать?

– Меня просто интересует сам способ.

– Чтобы что-то сделать, надо придумать, как сделать.

– Ну и как это сделать технически?

– Чтобы получить надлежащий ответ, нужно задать правильный вопрос. Вы же понимаете, я человек занятой…

Подгоняемый этими словами, Ли Юнчхан вышел из кабинета. Ему не понравилась оборонительная позиция Ха, который улыбался, но, судя по всему, был раздражен. Можно списать странное поведение Ха на занятость, но уж очень мощной была выстроенная им оборона. Ли решил проехаться по стекольным заводам. Ха Сону был по-своему прав. Чтобы получить надлежащий ответ, нужно задать правильный вопрос. А чтобы задать правильный вопрос, нужно исходить из соответствующих предпосылок. Однако прежде чем Ли добрался до стекольного завода, произошла четвертая стеклянная катастрофа. Случилось это между местом обрушения второго и местом обрушения третьего стекла. В этот раз обошлось без смертельных исходов, лишь пятеро пострадавших получили легкие травмы. Ли развернул машину и направился туда, где случилось происшествие. Чон Намчжун уже был там.

– Вот черт.

– Что-то нашел?

– И в этот раз никаких повреждений. Результаты экспертизы стекла еще не пришли?

– Еще нет.

– А без них не понять, что к чему и что делать дальше.

– Ты опросил очевидцев?

– Нет. Какой в этом толк? Упало тихо, никто ничего не слышал. Оно же стекло, его не убедить, не запугать.

– Не неси чушь.

– Какую чушь?

– Про самоубийство.

– Это шутка!

– Не шути так.

– Ну и характер у вас. Что ж, я понял. На том и порешим, окно само не выбрасывалось. В нашей стране уровень самоубийств окон – самый низкий в мире! Ха-ха-ха.

Ли Юнчхан промолчал. В этот раз стекло упало с шестнадцатого этажа. Начался дождь. Капли мало-помалу сливались в тонкие струи. Струи становились все толще. Дождь сквозь оконный проем пробивался внутрь здания. Это был большой торговый центр, и шестнадцатый этаж был отдан под ресторанный дворик, но арендаторы еще не въехали, и он пустовал. Ли отступил назад, спасаясь от капель. Чон смотрел на проем из-за его плеча. Ветра не было, и струи потоком стремились вниз, в воздухе между ними парила водяная взвесь. Они молча смотрели на дождь в окно, лишенное стекла. Минут через пять дождь поутих. Ли подошел к окну, высунул голову и посмотрел вниз. Внизу было скользко. Чон Начжун тоже подошел и посмотрел вниз. На темном асфальте блестели осколки и вода.

Через два дня пришли результаты экспертизы. Они были весьма любопытны. Закаленное стекло может обрушиться из-за трещины или изъяна, возникшего при его изготовлении. Трещина, становясь все больше, не выдерживает давления и разрывает стекло на части. Способна разорвать стекло примесь серы или никеля. Стекло с изъяном может взорваться и через год, а то и через десять лет. В осколках с трех мест происшествий был обнаружен алюминат кобалиума. Видимо, этот химикат использовался в процессе закалки стекла. Закалка нужна, чтобы не появлялись трещины. Но алюминат кобалиума как раз способен вызывать трещины. Воскрешать то, что исчезло. Лаборант, протягивая Ли Юнчхану листок с результатами, сказал, что кто-то специально добавил алюминат кобалиума в стекло. Ли хотел бы узнать из бумажки о намерениях преступника, но видел только ряды цифр и непонятные названия, ничего ему не говорящие. Лаборант сказал:

– Вся проблема в том, что алюминат кобальта неустойчивое вещество.

– Что значит неустойчивое?

– Оно очень чувствительно к окружающей среде.

– То есть легко превращается в другое вещество?

– Да, само превращается и может влиять на окружающие вещества. Оно, вероятно, особым образом реагирует на определенное воздействие. Преступник наверняка знает на какое и может в нужный момент разбить нужное окно.

– Это ужасно, – пробормотал Ли Юнчхан.

Раз уж это убийство, а не ЧС, дело надо было передать Чон Намчжуну, но Ли все продолжал размышлять об этом загадочном явлении. В нужный момент в нужном месте… это может стать самым большим чрезвычайным происшествием в истории человечества. Да, он сам хотел до всего докопаться. Ли вызвал Чона, ввел его в курс дела и предложил совместное расследование. Чон Намчжун был не против. Он не стал бы жаловаться, если бы это дело поручили ему одному, ведь жертвами террора могли стать миллионы.

– Я пробегусь по стекольным заводам, а вы, шеф, проверьте другие осколки с мест происшествий. И надо попросить подкрепление.

– Согласен. А ты поинтересуйся, где и когда было сделано стекло.

– Обидно, что вы меня за дурачка держите. Я свое дело знаю.

Отдел по борьбе с терроризмом официально принял дело к производству, и Чон возглавил специальную команду из десяти человек. Отдел по предотвращению ЧС выделил троих для поддержки, включая Ли Юнчхана.

На следующий день Чон со своей командой отправился на стекольную улицу, что на окраине Сеула. По обеим ее сторонам находились тридцать заводов, около каждого из них стоял грузовик в ожидании погрузки. Внутри – стекло, снаружи – стекло, в кузове грузовиков – стекло. Все было стеклянным, и от этого улица казалась светлее. Солнечные лучи пронизывали воздух. Почти все стекла для защиты от сколов были проклеены крест-накрест скотчем. Каждый раз, когда стекло перемещали, крест будто парил в воздухе. Причудливая картина. Чон, устав за это время от стекла, несколько минут не мог заставить себя ступить на улицу.

В результате расследования Чон выяснил, что на стекольной улице производили стекло малого формата. На такое стекло нанесен специальный номер, по которому всегда можно узнать производителя. Большие стекла производители не маркируют. Чон вспомнил места преступлений. Стекла были большими. Он позвонил Ли и сообщил ему об этом. Ли проверил данные. Самое маленькое стекло было высотой в три метра. Все стекла упали как раз с недавно реконструированных объектов. Здания оставляли как есть, меняли только фасады. Дома, теперь со стеклянными фасадами, выглядели как новые. Старые фасады постепенно, начиная с верхних этажей, менялись на стеклянные. В зданиях в это время можно было работать, так что владельцы не несли убытков. Все стекла с мест происшествий были с таких зданий, что отремонтировали за последние два года. Подрядчики были разные, стекла большого формата производились в трех разных местах, но производитель был один. Вот и разгадка. Ли и Чон договорились встретиться в компании, производившей стекло.

– Мы строго контролируем процесс производства. В стекло не могут попасть посторонние примеси, – твердо сказал менеджер «Curtain glass», фирмы по производству стекла, и густо покраснел, видимо, решив, что оскорбление нанесли ему лично. Чона это не остановило.

– Людям свойственно ошибаться. Вы не можете быть уверены на сто процентов.

– Хотите – проверяйте. У нас все контролируется приборами. Если добавить примесь в состав, можно изменить структуру.

– Значит, это был кто-то, кому приборы доверяют. Кто-то, кого они не могли бы заподозрить, добавь он даже примесь в стекло.

– Да о чем вы вообще?!

Но Чон был доволен своей шуткой и рассмеялся. Ли поморщился и сам спросил менеджера:

– Вы знаете, что такое алюминат кобалиума?

– Да, знаю.

– Если алюминат кобалиума входит в состав стекла, он может среагировать на определенное воздействие. Вы знаете об этом?

– Ну…

– Кто еще может знать об этом в вашей компании?

– Сотрудники лаборатории, они работают в другом месте.

Ли и Чон поехали в лабораторию. Ли, сидевший на пассажирском сиденье, пальцами постучал по окну машины. Стекло отозвалось на удары. Какая сила нужна, чтобы разбить такое стекло? Ли сжал пальцы в кулак и ударил по окну. Стекло загудело в ответ. Чон Намчжун посмотрел в его сторону:

– А не вы ли преступник? У вас странное отношение к стеклам.

– Почему стекло?

– О чем вы?

– Почему ему пришла в голову мысль разбить стекло?

– Потому что они есть везде. Их видно отовсюду. Вон, оглянитесь. Везде стекла.

– Это не причина.

– Только представьте, что все эти стекла в один прекрасный момент рухнут на землю. Это же страшно. Преступник, наверное, думает так же.

Ли подался вперед и посмотрел на возвышающиеся вокруг здания. Они окружали дорогу с обеих сторон. Ли представил, как эти неисчислимые стекла вдруг падают на дорогу. Прозрачные стекла похожи на дождь или на снег. Они накрывают прохожих, окрашивают улицу кровью и разлетаются в разные стороны мелкими осколками. Ему пришла в голову мысль, что стекла похожи на живых существ.

– Чего же хочет преступник?

– Ну, требований он никаких не выдвигал, значит, просто сумасшедший. И он зол на всех.

– Я думаю, это не так. Должна быть причина.

– И какая, как вы предполагаете?

– Не могу понять.

– Поверьте мне, он просто сумасшедший.

Ли посмотрел на свое отражение в боковом зеркале машины. Одни стекла остаются стеклами, другие – превращаются в зеркала. А иногда и те, что остались просто стеклами, становятся зеркалами. Ли вглядывался в пейзаж, отражавшийся в зеркале. В этом же зеркале отражалось и боковое стекло машины. Многочисленные отражения мелькали и в других стеклах.

* * *

Ко Ынчжин долго вглядывалась в свое отражение. Под глазами залегла густая тень. Она подалась вперед, к зеркалу. Маленькие морщинки, создавая змеиный узор, разбегались по ее лицу. Она указательными пальцами растянула глаза. Щелки глаз уменьшились, все расплылось, и она уже ничего не видела в зеркале. Она потянула уголки глаз кверху. Ни так, ни так она не казалась ни злой, ни опасной. Она усмехнулась своему отражению. Ее дом был весь отделан зеркалами. Стекол в нем не было. Все стеклянные поверхности она заменила зеркальными. Она любовалась отражением своего нагого тела. Она была так худа, что можно было кости пересчитать, но не хотела прибавлять в весе. Она любила свое худое тело. Ключицы, плечи, локти, лонное сочленение – ей нравилось все, что она видела. Ынчжин оделась, еще раз взглянула на себя в зеркале, бросила взгляд на гигрометр и вышла из дому. Гигрометр показывал 80 процентов влажности.

Ко Ынчжин узнала о свойствах алюмината кобалиума два года назад. Случайно обнаружила это, когда изучала, зависит ли прочность закаленного стекла от его размера. Она будто выиграла в лотерею и в тайне от всех начала эксперименты, добавляя это вещество в стекло и изучая возникающие эффекты. Для нее это была игра, в которую никто не должен был вмешаться. Спустя год она выяснила, при каких условиях алюминат кобалиума способен сжать стекло. Ынчжин проводила эксперименты со своим особенным стеклом на одном из тех заводов на стекольной улице. Завод был на грани закрытия, часто простаивал, и всем было наплевать на ее эксперименты. Там она довела свои опыты до желаемого результата.

Ынчжин почувствовала приближение дождя. Он непременно должен был начаться, раз в иссушенном городе так пахло плесенью. Этот запах заставил ее поторопиться. Она уточнила адрес по навигатору в телефоне. Это недалеко, всего четыре остановки на автобусе, и вот показалось огромное здание, словно окутанное стеклом. Она была на месте. Вошла в универмаг, стоявший напротив намеченного здания, поднялась на крышу в искусственный парк. Оттуда хорошо просматривалась цель. В будний день парк был почти пуст. Ынчжин вдохнула запах приближающегося дождя и села на скамейку, чтобы выждать момент.

Она точно помнила, что год назад, в то же время года, в похожую погоду, умерла ее подруга Чон Чихён. Чон Чихён – хорошенькая женщина миниатюрного телосложения. Все ее любили, и она этого вполне заслуживала. Ынчжин впервые встретила Чихён в клубе любителей джаз-танца. Ынчжин неуверенно чувствовала себя среди незнакомых людей, но танец притягивал ее настолько сильно, что она была готова потерпеть. Она терпеливо и старательно повторяла за другими все па и, возвратившись домой, танцевала в одиночестве перед зеркалом.

Чихён она приметила на третьем занятии. Чихён была слишком хрупкой для этого танца, но обладала удивительным чувством ритма. И все танцующие украдкой наблюдали за ее движениями, и она со всеми была приветлива.

Ко Ынчжин и Чон Чихён были почти ровесницами. Они нередко ужинали вместе после занятий, выпивали по стаканчику и болтали о том о сем. Чихён говорила, Ынчжин больше слушала. Их объединял возраст и много схожих переживаний, но были и совсем разные переживания. Чон Чихён часто говорила о своем парне. Ко Ынчжин это нравилось, и в то же время не нравилось. Она часто думал о Чихён. Перед сном, лежа в кровати, она часто вспоминала улыбающуюся Чихён. Она не старалась избавиться от мыслей о ней, потому что, когда она думала о Чихён, у нее улучшалось настроение. Ко Ынчжин бросила танцы через три месяца, но продолжала видеться с Чихён. А Чихён нравилась спокойная, вдумчивая Ынчжин, которая всегда могла ее выслушать.

Чон Чихён умерла через неделю после открытия секрета алюмината кобалиума, и Ынчжин показалось, что эти два события как-то удивительно связаны друг с другом. Чихён умерла, когда Ынчжин радовалась своему открытию. Упала с четырнадцатого этажа жилого здания. Расследование установило, что это самоубийство, но Ынчжин ему не поверила. Они общались за день до этого, и ничто не предвещало несчастья. И даже в день смерти Чихён написала ей: «Ынчжин, хорошего тебе дня. Встретимся на следующей неделе, отпразднуем твое открытие?». Ынчжин считала, что это никакое не самоубийство. Доказательств не было, но она подозревала парня Чихён. Для Ынчжин было очевидно, что это парень столкнул ее. За день до ее смерти, Ынчжин долго рассказывала ей о своем открытии. Ынчжин не смогла объяснить ей суть научным языком и пообещала показать чудо. Она хотела показать ей, как стекла сами выпадают из очков, как стакан уменьшается в размерах и из него выливается вода, как стекло выпадает из оконного проема.

С того дня, как умерла Чон Чихён, у Ынчжин начались видения. Стоило ей посмотреть в окно, и она видела, как кто-то стремительно падает с высоты. И даже в эту секунду она ухитрялась разглядеть лицо. Это была она, Чон Чихён, она видела ее так ясно, будто падение на миг остановилось. Ынчжин смотрела в окно, и мимо пролетала Чон Чихён. В первый раз она в испуге подбежала к окну, посмотрела вниз, но тела не было. В день она падала минимум раз десять.

Видения преследовали Ынчжин и на улице. Стойло ей взглянуть наверх, она видела, как кто-то падает с высоты. Когда она оказывалась перед окном, за стеклом тут же возникала Чон Чихён. Ынчжин пила кофе в кафе на первом этаже, бросала взгляд на окно и снова видела, как падает Чихён. Она смотрела вверх на здания, окруженные стеклом, и видела, как падает Чихён. Прошел месяц, и это начало ей нравиться. Она наслаждалась падением Чихён и даже пыталась приукрасить свои галлюцинации. В них Чихён падала с высоты и разбивалась, словно стекло, на кусочки. Ее глаза, нос, тело, ногти и даже соски разбивались вдребезги, разлетаясь, словно стеклянные осколки. Крови не было, ее тело превращалось в маленькие гранулы и просто рассыпалось. Ынчжин, не моргая, следила за процессом. Она научилась вызывать ее образ, и Чихён падала с вершины здания, разбивалась о землю и разлеталась во все стороны, как стекло.

Иногда Ынчжин прыгала вместе с ней. Ее тело превращалось в стекло, падало вниз, и Ынчжин исчезала. Приближаясь к поверхности земли, ее тело становилось твердым и со звоном распадалось на осколки. А когда видение рассеивалось, она вновь оказывалась в своем теле. Ей одной был слышен звонкий грохот разбивающегося стекла, слишком отчетливый для воображаемого звука. Он нравился Ко Ынчжин. Ей хотелось сбросить на землю все стекло, чтобы вызвать к жизни этот оглушающий звук. Она часто представляла себе, как люди и стекла падают вместе, распадаясь на мельчайшие кусочки.

Люди, гулявшие в парке, куда-то исчезли. Вот-вот должен был хлынуть дождь. Хмурое небо подгоняло людей прятаться в здания. Ко Ынчжин огляделась и достала из сумки ружье. Оно было странной формы: курок был сделан в виде выключателя, ствол – короткий, а мушка – чересчур большая. От обычного ружья оно отличалось тем, что имело индикатор заряда, который загорался зеленым светом через десять секунд после нажатия кнопки заряда. Это означало, что можно стрелять. Стреляло оно не пулями, а звуковой волной. Ынчжин, прежде чем прицелиться в окно напротив, посмотрела вниз. Был будний день, и людей на улице почти не было. Она выбрала самое большое окно.

– Ко Ынчжин, – Ынчжин не успела оглянуться, как Чо выбил у нее из рук ружье и завел ее правую руку за спину. Ли Юнчхан поднял ружье.

– Ко Ынчжин, вы арестованы, – тихо произнес Ли.

– За что, вы и сами знаете. Так что можно и не говорить, – добавил Чон.

В комнате для допросов Ко Ынчжин не сказала ни слова. Чон и Ли вели допрос по очереди, но Ко смотрела в стол, не поднимая глаз. По столу извивались царапины.

– Госпожа Ко, вы оставили улики в центре управления производством. Когда вы начали добавлять в стекло алюминат кобалиума? Зачем вы это делали?

– Шеф, вы, должно быть, злитесь на нее, ведь она заставила вас побегать. Давайте достанем наших резиновых помощников, иногда людям нужен стимул, чтобы заставить себя открыть рот.

– Ты опять несешь чушь.

– Да что я такого сказал? Я известный специалист по резиновым дубинкам. На теле – ни следа, а заговорит, как миленькая.

– Да ладно тебе. Сходи лучше к Ха Сону и узнай, что произойдет, если на стекло с примесью алюмината кобалиума воздействовать звуковой волной.

– К этому-то? Да какая от него польза? А он согласится встретиться?

– Я уже назначил встречу. Он специалист и сможет дать нам консультацию по закаленному стеклу.

– Так мне поехать к Ха Сону?

– Да, езжай.

– Уже еду.

После того как Чон уехал, Ли сел напротив Ко Ынчжин. Она все так же не поднимала головы. Ли пришлось прильнуть к столу, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Госпожа Ко, мы не можем заставить вас говорить против вашей воли. Но я могу рассказать все за вас. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Остановите меня, если я дам волю воображению. Это дело меня сильно заинтересовало, и я на досуге много раздумывал о причинах.

Ынчжин сидела все так же, не поднимая головы. Ли вынул из кармана листок.

– Год назад вы открыли особые свойства алюмината кобалиума. Это, конечно, не точно, но, допустим, год назад. Примерно в то же время, как же ее зовут, а, Чон Чихён, умерла. Не знаю, что из этих событий было раньше, а что позже, не столь важно. Вас потрясла ее смерть. Вы ведь ее так любили. Не знаю, что это была за любовь, но, должно быть, вас сильно задела ее смерть. С того времени вы начали разрабатывать свой план. Вы задумали незаметно добавлять алюминат кобалиума в стекло на заводе. Но для чего? Чтобы разрушить все стекло в мире, разрушить этот мир? Или вы захотели отомстить за смерть подруги? Но, может, есть более простая причина? Может, вы просто хотели продемонстрировать миру свое открытие? Ну и бог с ними, с причинами, результат ужасен. Вы очень страшный человек, если вы сознавали все последствия своих действий. Ли Юнчхан отпил воды. Он протянул и ей пластиковую бутылку с водой, но она не взяла. Пока Ли излагал свою версию, она даже не шелохнулась. Она так и сидела, сгорбившись.

– Четыре окна, десять трупов, скольких еще вы собирались убить?

Ли заметил, что плечо Ынчжин дрогнуло. Может, она осознала свою вину или, наоборот, хотела убедить в своей невиновности? То есть хотела все рассказать, но тело будто не позволяло ей это сделать. Ли решил все-таки подобраться к истине.

– Так во сколько стекол вы подмешали алюминат кобалиума? Вы хотели убить всех в Сеуле? – Ли говорил и наблюдал за Ынчжин. Он подумал, что ей нужно дать немного времени поразмыслить, чтобы раскаяться в содеянном. Он оставил ее одну и пошел в комнату отдыха попить кофе. И сам не заметил, как задремал. Его разбудил звонок Чона.

– Шеф, это ружье, «Ультрасоник», стреляет звуковой волной. Мы попробовали выстрелить из него по стеклу с примесью алюмината кобалиума, и интересная штука получилась.

– Не тяни.

– Стекло съежилось и в ту же секунду выпало из проема. Стекло с примесью алюмината кобалиума реагирует на звуковой удар, при этом разрушаются молекулярные связи внутри стекла, и оно уменьшается в размере. Стекло, как бы корчась в муках, съеживается.

– Это Ха Сону сказал?

– Я, конечно, своими словами пересказал, но смысл такой. Еще он сказал, что в сырую погоду эффект сжатия выше.

– В такую погоду, как сегодня.

– Да, именно так.

Ли просмотрел файлы Ко Ынчжин и нашел кое-что интересное.

Первая трагедия произошла в микрорайоне Мион района Кванчхан 15 июня в три часа дня. В тот день Ко написала заявление об уходе. Но очевидцы говорят, что она была на рабочем месте до пяти. Это подтверждается данными электронного учета рабочего времени. От офиса до Миона на машине – 30 минут, но нет свидетельств, что она покидала офис. Ли заподозрил, что у Ынчжин есть сообщник. Вероятнее всего, это кто-то из сотрудников лаборатории. Ли вернулся в комнату для допросов. Ынчжин сидела в той же позе, вперив взгляд в стол.

– Идеальная погода для битья стекол, не так ли?

Ли пытался спровоцировать ссору, но Ынчжин будто не слышала его. Ему на секунду показалось, что она еле заметно усмехнулась.

Ко Ынчжин так и не заговорила. Соучастника не нашли, не узнали также, сколько еще в городе окон с изъяном. Ли решил, что расследование можно не продолжать. Стекла безопасны, пока их никто не трогает. Имя Ко какое-то время еще гремело в медиапространстве. Было высказано много догадок. Ли пометил ее дело как «Особо секретное». Узнай кто о реакции стекла с примесью алюмината кобалиума на звуковой удар, сотни, да что там сотни, тысячи окон сразу бы стали угрозой для окружающих.

Спустя месяц начался сезон дождей. В воздухе пахло долгожданной влагой, сменившей долгую засуху. Капли дождя падали на иссушенную землю, поднимая фонтанчики пыли. На улицах ощущался запах гнили. Незадолго до того, как на город обрушился дождь, из окна одного здания в центре города выпало стекло размером 4 на 3 метра и убило двух прохожих. Одной из пострадавших, женщине за двадцать, стекло раскроило череп так, что он был похож на вскрытый арбуз. Троих очевидцев стошнило на месте. Ли Юнчхан позвонил Ха Сону как только узнал о происшествии. Ха Сону был как будто удивлен и утверждал, что не имеет отношения к происшествию. О реакции стекла с примесью алюмината кобалиума на звуковой удар знали четыре человека: Ко Ынчжин, сидевшая в тюрьме, Ли, Чон и Ха. Но, возможно, был и пятый. Тот самый сообщник Ко Ынчжин. Как только Ли положил трубку, телефон зазвонил снова.

– Шеф, вы едете? – это был Чон Намчжун.

– Да, еду. Что на месте преступления?

– Как и в прошлые разы. Никаких следов.

– Начни с алиби сотрудников лаборатории.

– Уже сделано. За это время никто не увольнялся, и все были на рабочих местах.

– Так кто же это?

– Не знаю. Приезжайте быстрее.

Ли положил трубку и сразу же вызвал такси. В машине было душно, и он опустил боковое стекло. В салон залетали капли дождя. Водитель оглянулся на пассажира. Струи дождя становились все толще. Ли посмотрел наверх, на этот лес из зданий. Слишком много стекла. Сквозь стену дождя доносился высокий, давящий звук. Наверное, ветер, прорываясь сквозь струи дождя, издавал его. Ли подумал, что, может, и нет никакого сообщника. Возможно, окна разрушает звук, который нам не слышен, о котором мы не знаем. Ему вспомнилось, как усмехнулась на допросе Ко Ынчжин, и его тут же бросило в жар от гнева. Он смотрел на скрывающиеся за завесой дождя здания. Слишком много стекла.

– Сиденье все вымокло, – сказал ему водитель, наблюдая за ним в зеркало заднего вида. Из-за открытого окна у Ли промокло правое плечо и вся рука. Он закрыл окно. И тут же капли, словно звери в поисках добычи, накинулись на стекло.

Из современной поэзии

Перевод Анастасии Гурьевой

Со Чончжу

У хризантемы

Чтоб расцвела сегодня хризантема —

Еще с весны, – не для того ли

Пела с плачем совка?

Чтоб расцвела сегодня хризантема,

Не для того ли

Гром гремел из тучи?

Цветок, подобен ты моей сестрице —

Грудь скована печалью неизбывной,

Окольными путями юности

Она пришла и в зеркало глядится.

Чтоб лепестками желтыми сегодня ты цвела,

Вчера не для того ли появился первый иней,

И ночью нынешней не потому ли так долго я не мог уснуть?

На качелях. Песня Чхунхян^[22]

Хяндан

^[23]

, а ну раскачивай качели!

Как будто в море синее

Ты отправляешь лодку,

Сильней, Хяндан!

Как будто от трепещущей понуро ивы,

И от приникших, словно перед бурей, трав,

От мотыльков и ярко-желтых иволг,

Ввысь направляешь ты меня, качай сильней, Хяндан!

И в небо, где нет рифов, нет и островов,

Ты ввысь меня направь, раскачивай качели.

К тем облакам с их переливами оттенков, ты ввысь

                                меня направь, сильней качай,

И душу, что томится в ожиданьи, ты ввысь направь,

                                     сильней, Хяндан, сильней!

Но все же так, как к западу стремится месяц,

Я в небо устремиться не смогу.

Как ветер, что вздымает в море волны,

Сильней качай меня, Хяндан,

Сильней!

Иссиня-ослепительные дни

В иссиня-ослепительные дни

Давайте тосковать о тех, по ком скучаем.

Но здесь, куда ни глянь, повсюду – осени цветы,

Устав от зелени, раскрасились осенней гаммой.

А как же быть, что делать в снегопад?

И как же быть, когда весна наступит?

Когда, быть может, я умру, а ты продолжишь жить,

Когда, быть может, ты умрешь, а я останусь?

В иссиня-ослепительные дни

Давайте тосковать о тех, по ком скучаем.

Невеста

Пред наступленьем первой брачной ночи еще сидела рядом с женихом невеста, устало распустив прическу, одета в кофту синюю и юбку алую, как вдруг, нужду испытывая малую, жених вскочил и поспешил на двор, да зацепился за дверной крючок полой одежды. Решил жених поспешно, не подумав: видать, моя невеста похотлива, что утерпеть она не может и тянет за полу к себе. Не обернувшись, выбежал жених, и думал он, нужду справляя, что, мол, невеста, как оторванный лоскут, на что она теперь годится? И так решив, он не вернулся в дом.

Прошло тому почти полвека, и оказался он проездом в тех краях. И вспомнил, и решил проведать, прошел он в комнату невесты, посмотрел – а та все так же, как той самой ночью, еще сидит с распущенной прической, одета в кофту синюю и юбку алую. Почувствовал неловкость перед ней, и осторожно он ее плеча коснулся, и тут рассыпалась она и обратилась прахом. Был синим и был алым этот прах.

Ким Сынхи

Жизнь в сердцевине яйца 2

Откроешь холодильник – там рядком

Лежат покорно яйца,

Белы, и аккуратны, и чисты.

И думается мне, что даже голод

Мне не позволит съесть их ненароком.

На пригородном поезде бесцельно я каталась как-то,

И вот, у сельской школы бедная торговка продавала

Десятки и десятки желтеньких цыплят.

И все они в картонном коробе

Так неустанно копошились,

Комочки желтенькие.

(Да, сердцевина жизни столь тепла!)

«Жить – счастье!» – эту мысль являл их образ

И у меня, так часто повторявшей, что «несчастье – жить»,

Слезами он застлал глаза.

Не потому ли, что тогда рвалась на волю я из скорлупы?

Ах, как же грустно

В безденежье искать нам средства на леченье

Разбитого параличом отца!

И так же, как и мы, белок с желтком,

Ведут ли диспут об отчаяньи?

В любое время года холодильник

Откроешь потихоньку, а оттуда

Как будто бы яиц холодных раздается

Шепот:

«Мам, обними меня»! Но в теплые объятья

Наседки-мамы так и не попали эти яйца.

И дешево распродавали их.

Подобно им, и у меня, оставшейся без документов,

Надежда постепенно ослабела,

Но и отчаянье зато как будто бы смиренней стало.

Сеульская хандра 1

Шопену тяжело от бытности Шопеном, и потому он

                                            голову склоняет.

Жорж Санд же тяжело от бытности Жорж Санд,

Вот потому она и голову склоняет.

Больному тяжело от бытности больным,

А вору – бытность воровская тяжела,

Рабочему – от бытности рабочей тяжко,

Врачу – от бытности врачом, и потому они и голову склоняют.

Отцу – от бытности отцовской тяжело,

От материнской – матери,

А дочери – быть дочерью непросто, вот потому они

                              и головы склоняют.

Подсолнуху – подсолнухом быть тяжело,

И традесканции собою быть непросто,

Ромашке – быть ромашкой,

И астрагалу тяжело быть астрагалом,

А канне – бытность канной тяжела, вот потому они и

                                          голову склоняют.

О, как же тяжко!

Как тяжко жить под именем своим!

Свое прошенье посылаю я и свету лунному, и

                                        солнечному свету.

И мне не по душе —

Перед своей душой склоняя голову, идти по жизни.

Чон Хосын

Песнь расставания

Уходишь ты…

Но если ты со мной еще побудешь,