Текст книги "Фэнтези 2003"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

Шакир буркнул нечто маловразумительное, однако сделал знак одному из своих. Тот подчеркнуто медленно шагнул к столу и поставил на полированную поверхность небольшой кожаный кейс. Потом так же медленно открыл его и высыпал на стол деньги. Десятка три толстых пачек в банковской упаковке. По иронии судьбы на упаковках красовались знакомые эмблемы «Гномиш Кредитинвест».

– Коллега! – Геральт обернулся к гному-кассиру. Тот встал и тоже промаршировал к столу. Живой Шакира с пустым кейсом в руках невольно попятился в сторону.

– Триста двадцать тысяч гривен! – объявил гном спустя полминуты. – Банкноты настоящие. Если нужно, могу проверить каждую, но, по-моему, это ни к чему: упаковка нашего банка подлинная.

– Отлично! – удовлетворился Геральт. – Не надо прове-

рять. – И повернулся к Шакиру: – Пусть кто-нибудь из твоих людей заглянет во-он в ту тумбочку.

– Капрон! – неохотно буркнул орк, и один из мордоворотов, который, кстати, в компании себе подобного сопровождал Геральта от БугМаша до самой гостиницы, вперевалку подошел к тумбочке и отворил дверцу.

– Тут пусто, – сообщил мордоворот. Шакир недобро насупился.

– Глянь под полкой. Снизу.

Капрон кряхтя встал на четвереньки и заглянул в тумбочку, склонив голову почти к самому ковру. На лице его прорезалось некоторое понимание. Потом он на ощупь отодрал две полосы липкой ленты и вынул из импровизированного тайника полиэтиленовый пакет с документацией на комплекс.

Понятное дело, Геральт насчет подобного «тайника» не питал особых иллюзий: внимательного обыска тот точно не пережил бы. Но вот дать фору в пару минут, если что-нибудь пошло бы не так, вполне был в состоянии.

– Ознакомьтесь, – нейтрально предложил Геральт не столько Шакиру, сколько безошибочно угадываемому в свите его мордоворотов технику. Техник сам по себе был тоже дядя немаленький, но на фоне остальных громил и особенно гномов смотрелся не то что бледно – вообще никак не смотрелся.

Он уверенно вскрыл пакет, вскользь проглядел каждую из трех брошюр, особое внимание уделив третьей, с таблицами кодов. Затем нетвердым от волнения голосом заверил своего босса:

– Это то, что нам нужно.

– А теперь извольте расписочку! – бодро предложил Геральт, выкладывая рядом с деньгами лист бумаги. – Я уже поставил автограф, теперь дело за тобой... Все честь по чести: «Я. покупатель, в обмен на оговоренную сумму в гривнах получил из рук продавца интересующий товар в надлежащем виде, никаких претензий не имею, в чем и расписываюсь...» Вот здесь.

Шакир угрюмо покосился на гномов. Заводской клан явно не собирался расставаться с деньгами вот так запросто, но внушающий суеверный ужас эскорт «Гномиш Кредитанвеста» мог кого угодно заставить изменить первоначальные планы. С каменным лицом Шакир вывел на листе каллиграфически безупречную подпись.

– Отлично! Сделка состоялась! А теперь, господа заводча-

не, я прошу вас покинуть сии скромные пенаты. У меня еще несколько конфиденциальных дел.

Трое из гномов-бойцов тщательно сопроводили малосимпатичную гоп-компанию Шакира к выходу и плотно затворили дверь номера со стороны коридора. Четвертый встал у самого выхода.

– Теперь вы. – Геральт щелкнул пальцами в сторону людей Ганса. – Сколько вам должен Леха Лимон?

– Двадцать три штуки, – хрипло сообщил один.

– Недавно ж было двадцать две! – удивился Геральт.

– Так день, считай, прошел, – недоуменно пожал плечами бандит. – Счетчик же крутится.

– Ладно, хрен с вами. – Геральт вскрыл одну из пачек и отсчитал нужное количество кредиток. – Давай, рисуй подпись.

На стол легла очередная расписка.

– И глядите, не приведи жизнь станете трясти с него сверх этого...

– Да сдался нам твой Лимон, – угрюмо буркнул бандит, ставя на бумаге неразборчивую закорючку. Второй упрятал деньги во внутренний карман.

– Вексель пожалте!

Орк снова покопался по карманам и наконец добыл сложенный вчетверо листок. Геральт быстро пробежал текст глазами, хмыкнул и устроил документу' неотложную кремацию в пепельнице.

– Свободны! – дернул ладонью Геральт, выгоняя подручных Ганса.

Гном у выхода предупредительно распахнул двери.

Когда бандиты убрались, Геральт наконец-то вздохнул свободно.

– Фу! Ну и публика, шахнуш тодд! Я аж взмок. Койон, будет прятаться, входи.

Ведьмак повернул запоры на балконной двери, и в комнату проскользнул Койон с пулеметом наперевес.

– Нервная у вас работа, господа ведьмаки! – заметил гном– кассир. – Ладно, время – деньги. Дальнейшие указания?

– Как и договаривались! Сто десять тысяч на счет концерна Халькдаффа. Сто – на текущий «Арзамаса-16». По пачечке мы с Койоном возьмем на карманные расходы. Ну, а оставшееся – минус ваш процент, разумеется – на мой оперативный счет и счет Койона. Пополам. Так?

– Да с меня и четверти хватит, – безразлично сказал Койон. – Дело ты, считай, в одиночку провернул.

– Ну, как скажешь, – не стал спорить Геральт.

Гном сноровисто подбил баланс на вышколенном карманном калькуляторе и огласил конечные цифры, включая банковский процент. Геральт, не глядя, подмахнул платежку. После чего инкассаторы погрузили деньги в чемодан и, попрощавшись устами кассира, отбыли.

Два ведьмака дождались, пока полосатый инкассаторский броневичок, припаркованный напротив входа в гостиницу, отвалит и скроется вдали. Когда это произошло, Койон экономным движением задернул плотный тюль, за которым еще недавно прятался.

– Ну, что? В ресторан? Жрать охота.

– Не возражаю, – Геральт наконец-то окончательно расслабился. – Только во второй номер заглянуть надо, вещички забрать. Я с тобой поеду, если не возражаешь.

– Не возражаю.

– Кстати. – Геральт остановился и положил товарищу руку на плечо. – Спасибо, что успел. Быстро, поди, гнать пришлось?

– Быстро, – подтвердил Койон.

Они поднялись двумя этажами выше. Еще только отпирая номер, Геральт вдруг остро ощутил, что внутри кто-то есть. Дав отмашку Койону, Геральт сдернул с бока помповуху и толкнул дверь, а сам спрятался за косяком.

– Геральт! – сдавленно донеслось изнутри.

– Тьфу ты, – раздосадованно сплюнул ведьмак. – Лимон! Ты там один?

– Тише! – нюня перешел на шепот. – Один.

Тем не менее Геральт вошел в номер со всем мыслимыми предосторожностями. Однако Лимон действительно пребывал тут в одиночестве – ни в совмещенной с сортиром ванной, ни в шкафу, ни на балконе никого не оказалось.

– Ты как тут оказался, шахнуш тодд?! Это, между прочим, мой номер!

– Коридорный пустил, – прошептал Лимон. – Еле упросил. Говорите, пожалуйста, тише, я видел на лестнице живых Ганса...

Койон поставил пулемет на предохранитель и опустился в кресло. Но из рук он оружие не выпустил.

– Геральт! – Лимон продолжал шептать – затравленно, за– полошно, словно мир вокруг кишел его смертельными врагами. Собственно, совсем недавно так оно и было. – Они меня вот-вот убьют! Я видел, хвосты прекратили за мной приглядывать и убрались, а значит, Ганс выслал киллера! А поскольку я не заплатил, убивать он меня будет медленно и жестоко. Геральт, я вас умоляю, спасите меня! Давайте проберемся этой ночью на завод! У меня нет других шансов спастись, Ганс недавно сказал, что ему надоело ждать...

Губы Лимона дрожали, да и вообще он имел настолько жалкий и потерянный вид, что Геральту стало противно.

– Ну и слизняк, – буркнул Койон из кресла. – Где ты таких находишь, Геральт?

– Я нахожу? – переспросил Геральт с легким возмущением. – Это он за мной таскается с самого утра! Слышь, Лимон, давай проваливай! Твои проблемы, ты их и решай. Мужик ты, в конце концов, или тряпка половая?

– Ради жизни! – взвыл Лимон и снова бухнулся на колени. – Неужели вы начисто лишены милосердия? Я отработаю, отслужу, только спасите!

– По-моему, его проще пристрелить, – покачал головой Койон. – Не отстанет.

– Может быть, вы возьметесь? – нюня переключил внимание на Койона. – Я гляжу, вы тоже ведьмак! Деньги будут, я обещаю, нужно только добыть комплекс и позвонить Шакиру...

– Шакир отберет комплекс и ни хрена тебе не заплатит, – мрачно и не без злорадства сказал Геральт. – Дурак он, что ли, триста двадцать кусков на ветер выбрасывать?

Лимон зло зыркнул на Геральта и снова наладился было упрашивать Койона, но тот остановил его властным жестом руки:

– Хватит, живой! Если тебе отказал Геральт, то с какой стати соглашаться мне? Уходи. Мы не можем тебе помочь.

– Куда же я пойду... – Лимон окончательно упал духом. – Мне идти некуда. Меня везде найдут... Хоть бери и того... вниз головой с балкона.

– У тебя духу не хватит, – Геральт брезгливо искривил губы. – Слизняк. Пошли, Койон.

Все, что оставалось в номере из немногочисленных вещей, Геральт упаковал в рюкзачок. Пристегнул ружье к поясу и вышел в коридор. Койон следовал в шаге позади.

Поясной пулемет – штука довольно громоздкая и малохарактерная для обитателей гостиниц. Поэтому ведьмаки по пути к выходу собрали обильную жатву удивленных взглядов. Внизу Геральт сдал ключ портье, ни словом не обмолвившись о том, что в номере остался потенциальный самоубийца. Если, конечно, Лимон еще находится в номере, а не в кровавой луже на асфальте справа от входа в гостиницу.

Ни Геральт, ни Койон так и не посмотрели вправо, когда вышли. Им это было попросту неинтересно. Джип Койона дожидался хозяина совсем в другой стороне, а судьба винницких слабаков слабо связана с безопасностью города.

Уже сидя за рулем, Койон негромко, с некоторым сомнением в голосе, спросил:

– Может, надо было сказать Лимону, что он уже никому ничего не должен?

Геральт забросил рюкзачок на заднее сиденье и удивленно воззрился на товарища:

– Зачем?

Койон поморщился – было видно, что разговор ему неприятен.

– Да так... Сиганет еще сдуру.

– Сиганет – значит, туда ему и дорога, – отрезал Геральт. – Жизнь любит сильных. И сама выбирает – кому позволить жить, кому нет. А ты почему-то всегда потакал слюнтяям.

Койон загадочно вздохнул и запустил двигатель джипа.

– Позвони Весемиру, – попросил он перед тем, как тронуться. – Скажи, что с Халькдаффом мы в расчете. А то Весе– мир Ламберта сдернет из Мариуполя, а там довольно сложное дело наметилось.

– Хорошо, – кивнул Геральт и добыл мобильник. – А Ламберту мы поможем! Я, например, совершенно ничем не занят! Вот только перекусим где-нибудь по пути, и в Мариуполь! Не возражаешь?

– Нет.

Март 2003

Москва, Соколиная Гора

ИРИНА ШРЕЙНЕР

Самый лучший звездоход

Я вам что про ихние звездоходы скажу? Ценная машинерия, спору нет, но не по уму сделана, нет, не по уму. Вот че она, вы думаете, падает? Навроде вот мажеских всяких штук... Не, само собой, работает, а вот как работает? То так, то сяк, то наперекосяк. Тонкая, понимаешь, техника, душевная организация у ей сложная! А че душевного? Вот какая-никакая гномская штука – та да, та машина завсегда душевная: душу, значит, греет. Хотя сложная у их машинерия, гномская-то, сверх всякой меры сложная. Наша, словом, все одно лучше. А что? Ну и что? Ну и патриот! Сам ты...

Про звездоходы? Ну да, я ж про звездоходы начал. Так вот что я скажу: вещь ценная, однако по уму работать ну никак не может. Тут, значит, упал один такой... А как ему не упасть? По мне, так странно было б, если б не упал. А упал знатно! Прицельно, можно сказать: аккурат, значит, на свалку за доками эта штука и плюхнулась. Вот-вот! Там ей, значица, и место!

А треску, доложу я, было, гаму, грому! Ну-у... прямо Вторые Колдунские Войны на нашей помойке началися. Я бабу свою за косу и в подпол – сиди, мол, как мышь под метлой., м-м-м... ну не мышь, положим, скорей уж землеройный зверь мамонт, на меньшее баба моя не тянет... Э, ладно, не о том. Ну, значит, бабу в подпол, топор под мышку – и туда.

Добегаю, гляжу – нет никого. Валяется, значит, эта летучая чушь, дымится, шипит, и в нутрях у ее чтой-то хрюкает. Ну, а пока я на лайбу эту глядел, скрежетнула она, и дверь у ей

в боку образовалась. Вот так я первый раз звездоходца моего и увидал. Ну да. Так звездоходцем и зову, а то имечко у него... Не любила его мамаша, видать, чтоб такое имечко-то сыночку... Н-да. Я его, по чести сказать, так и не запомнил.

Ну да. Так вот, значица. Он, попервоначалу-то, все по-своему изъяснялся: курлы да мурлы. Обвыкся, правда, быстро, говорить начал. Верней, мажеская штучка у него полезная при себе нашлась: лягва... Ну, вроде того как– то. А? Лингво что? Лингвоаназизатор? Ну, тебе, стал быть, виднее. Но болтал он дня через три с этой лягвой как по писаному. Вот и рассказал про то, что вроде земля есть, выше – небо, а дальше там, значица, вакум такой. А в вакуме этом другие земли навроде кле– цок в супе плавают. Или архипелаг как будто. И лайбу мне свою показать повел: вроде как это корабль такой, по вакуму плавать. Звездоход называется. А сам он, звездоходец-то – исследователь. Вроде как до других земель любопытный, но за казенный счет. Так за казенный счет я тоже любопытный...

И вот, значит, кажет он мне звездоход свой, а сам сокрушается: век мне, мол, тут у вас сидеть. Тут и помру. Ходовая часть – в сопли! Двигатель – вдребезги! Только, грит, рубка управления цела и осталась. Ну, и пошел я на эту рубку смотреть. И кого они там у себя до строительства допустили? Это ж хуже гномов! Кнопочки, тумблерочки, рычажочки, да еще камушками инкрустировано: красненькими и зелененькими. А с камушками у них, доложу, дело плохо: маленькие, тускло– ватенькие, и цветов только двух. Сапфирчика, хоть заваля– щенького – ну ни одного! Я ему, значица, так и говорю, а он ну про всякие мажеские штучки мне рассказывать – что све– тятся-де эти камешки своим собственным светом, на всякие тонкости для управления указывают. Словом, то ли гномская работа, то ли мажеская – не разбери-пойми. Да только где ж это видано, чтоб такая дура здоровая такими ма-ахонькими кнопочками управлялась? И чего тут удивляться, что падают? И падают, и будут падать!

Поглядели мы на это дело, покумекали с дружками и решили звездоход тот починить. Я-то, слышь, человек передовой, в самолучших пароходах колесных всю машинерию до последней гаечки знаю. Знамо дело, у хозяина спросили, а он только рукой машет: куда, мол, вам! А то еще напьется и заводит шарманку: дикари вы тут, пережитки с предрассудками. Я уж на что человек смирный, а если меня предрассудком обозвать,

так тоже навернуть могу. Ну, ему и наворачивали. А то еще как было: прилетел, значица, кто-то из мажеской братии в порт за грузом колдунских травок, что с Южного материка везут. Увидал мой звездоходец ковер-самолет, аж цветом лица переменился: все, грит, допился, братцы. Предметы обстановки летают. Сел в уголку и тихонько так слезы точит. Худо человеку, видать. Не иначе свою благоверную вспомнил: у моей так все предметы летают, и которые обстановки, и которые просто так под руку подвернулись.

Ну а звездоход починили мы в лучшем виде! По-людски, по-нашенски, безо всяких ентих штучек. Ну, наперво колеса гребные поставили, как у лучших пароходов. Назади, где дырка была, ща... а, сопло! Так вот, дырку эту для соплей мы заделали, рули поставили... Почему рули? Дак один «лево-право», а другой «вниз-вверх», как у мажеских'летучих штуковин. Ну, чин-чином барахло из двигательного отсека выгребли, как же оно, погодь... А! «Аннигилияционный реактор», во как. Барахло и барахло, мажеское вдобавок, если по названию судить. Да барахло, я тебе говорю! А то че оно падает? Топку нормальную сделали, трубу вывели, ну и рубку наладили, не без того. Я там только навигацкие приборы трогать не стал – штурманское дело навигация, не мое. Да и звездоходец пусть уж по привычным приборам, думаю, рулит. А то нарулит... Правда, если уж честно, без мага мы не обошлись. Уж ему помудрить пришлось, как передачу от руля к штурвалу сделать и на приборы навигацкие «е-нер-ги-ю» от топки подавать. Ну и еще кой-чего по малости...

Ну и, значица, с утра пораньше беру я своего гостя – когда проспаться уже успел, а похмелиться – нет: пошли, грю, звездоход твой глядеть. По первому, грю, сорту машину сделали, любо-дорого! Я и экипаж уж подобрал, один-то не сладишь. Ну, привожу я его работу нашу глядеть. Он и глядит, как счас помню. Глядит – и цветами разными идет. Поначалу красный сделался, что твой рак.

Это, грит, чего? – а сам давится.

Это, грю, колесы. Гребсть, стало быть. И труба, обратно же. Там, внутре, топка, а это ейная труба.

А он грит, и чего, грит, колесами гребсть будем? – а сам опять давится.

А я грю, вакум твой гребсть и будем. Сам же поучал, что летать там аки птицы или обратно же ковры и прочая мажеская штуковина нельзя, ехать тоже нельзя, через то что тверди никакой нету, стал быть будем плысть. Плысть и гребсть. Самую, грю, лучшую пароходную машинерию тебе для твоего ва– кума склепали!

А он молчит. Давится. Зря я человеку похмелиться не дал.

Ну, помолчал он, подавился и грит, мол, ну никак невозможно это, чтобы вакум колесами гребсть.

А я грю: а пробовал кто-нибудь?

Тут он ажно зеленью покрылся, стоит, губами шлепает, и не поймешь: то ли в смех его сейчас кинет, то ли в слезы. Но ничего, в руки себя взял, отдышался и честным делом сказал: никто, мол, не пробовал.

Я так себе разумею, за державу ему обидно стало. Тоже, видать, патриот. За живое его взяло, что никто у них там не додумался.

И вот, значица, собрались мы. До вакуму пришлось на ма– жеской тяге лететь: дали мне, значица, сосудину специальную и пару заклятиев: как воздушных ляменталей... Ну, елямента– лей, разница-то? Ентих самых, короче говоря, оттудова выгнать и до дела запрячь, а потом назад загнать. Так, стал быть, и поехали. Я за механика и рулевого, звездоходец – навроде лоцман и за навигацию ответственный, и кочегары при топке. Двое.

Развели мы, стал быть, пары, и грю я, значица: рули, мол. Куды нам плысть? А у звездоходца моего глаза дикие, как у отравленного. На экраны свои мажеские таращится, аж трясется весь. Мы ж, грит, в вакуме! Точно, грю, в вакуме. Вон, лямен– тали в сосудину свою попрятались и рожи оттудова корчат. Воздушные они у нас, не вакумные. Так дальше-то, грю, нам куда? Тут начал он что-то там свое кулдыкать: того-сего, световой год, такой год, сякой год, подпространство...

А я ему: ты, браток, на вот, похмелись и пальцем покажи. Карты-то есть?

Карта у его, ясное дело, мажеская. Но ничего, понятная. Ента звездочка там, другая тут, мы – вот, а плыть вон туда.

Ну, грю, ясно все. Вот сначала к той звезде, и за ей прямо направо.

А звездоходец мой мало не деревенщиной обзывается. До той, мол, звездочки тыщу лет ползти – не доползти.

А я ему и грю: ежли с реактором, так точно и за тыщу не доползешь – звездоход твой колдыбнется раньше. А у нас ме-

ханика надежная, до звезды той на глазок миль двадцать, стало быть, часа за три дойдем. Ну, может, поболе чуть.

Дал, я значица, свисток отходной, и двинулись мы себе ни шатко ни валко. И на что ему столько кнопочек было, не пойму! Я-то все по-нашенски сделал, без вывертов всяких. Штурвал посередке, справа рычаг для скоростей, слева для верху-низу, манометр и от гудка ручка. И чего еще? Любо-до– рого!

А большущие енти звездочки, когда близко! Это, я вам скажу, да! Прям как солнце.

Потом свернули мы, и дальше. Только чуть нас евойная механика мажеская, для навигации которая, не подвела. А как дело было? Гляжу я – опять звездоходец мой в цвете переменился. А цвета он менять горазд, доложу я, прям как тропический хам-ящер. Ась? Чего-сь? Хамалеон звать? И маленький он? Ну и бес с ним. Я о чем бишь?.. Ну, сделался мой звездоходец белый весь и аж с просинью. Все, грит, тут-то и конец хитрой нашей машинерии. Рой, грит, нам навстречу летит. Метеоритный.

Ну, я натурально и спрашиваю: что, мол, кусаются?

А он: кто кусается?

А я: известное дело – раз рой, значить пчелы, или обратно же осы. Или прочая какая насекомость вакумная, почем я знаю, что тут за насекомость у вас?

Кусаются, грит, как есть кусаются. Закусают на клочки-тряпочки. Только не насекомая эта напасть, а камни летучие. Расшибут в лепешку, и кранты.

Где, грю, камни? Которые такие летучие?

А он в экран тычет, там огонечки такие ползут. Ну, он мне и грит: это, типа, от приборов навигацких изображение такое подается. А на деле это камни большущие. Летят.

Ну вот век не любил я енти мажеские штуки! Одни от их неприятности. Как со всякой мажеской техникой свяжешься – тут тебе и камни летают, и вообще что хошь. Как то раз благоверная моя купила бутыль с заклятием мажеским: чтобы, стал быть, молоко в ей не кисло. Бутыль хорошая, дельная была, ну и залил я туда первач. Думаю, раз уж для молока годится, первачу тому потом и вовсе цены не будет. Так что думаешь? Через месяц бутыль раскупорил, а оттудова змий зеленый лезет! Завелся, понимаешь! Ну да это я к слову. А вообще со всякими штучками мажескими... Знаем мы эти тонкости!

Кулаком колдыбнешь как следовает быть, и тут же у нее в душевной организации просветление наступает, прям как у моей благоверной. Ну, я, значица, по экрану-то ентому мажескому и колдыбнул. Мы до заклинаниев не ученые. И все тут же значица по своим местам встало. Смотрю, не летят больше каменю– ки, как положено вниз посыпались. Звездоходец ажно подскочил!

Это, грит, чего? Неужто экран поломался?

Ну а я ему: как, грю, чего? Падают. Камни – значит, падать должны, а не летать. Вот они и падают. То ж с твоей же системы мажеской выхлоп и шел – оттого, стал быть, и каме– нюки летали. Ну и рассказал ему, как у меня в бутыли змий зеленый вместо первача завелся.

Да-а... По дороге всякого еще было. В поле гравитационное как-то раз заплыли. Я так разумею, гравитация ента навро– де водоросли: на лопасти наматывается и гребсть мешает. Ну, до водорослей мы, знамо дело, привычные... Звездочка там больно здоровая оказалась, вот гравитации-то в тепле и разрослись.

Только якорь в вакуме бросать неудобно: плавает он отчего-то рядом, как не чугунный даже. Плавает и в елюминатор снаружи стучит.

Ну и прибыли мы, значица, ни шатко ни валко в порт ихний: космобаза называется. А здорово устроено: заплываешь сразу в сухой док.

Все, грю, у нас по ходовой части в порядке, только на ко– лесы гравитации, может, где намотались и ляментали у меня в сосудине соскучились, их бы погулять отпустить. И угольком бы загрузиться. Да, и по мажеской части ишшо: заклятиев там кой-каких до дела довести, а то выхлоп от вашенской, грю, магии – аж камни летают. Тут звездоходец локтем меня отодвинул и давай руками махать: разъясняет, значица. То ж я и гляжу, они на трубу да на колесы пялятся, как на мышь в самоваре.

А мы ж с какой задней мыслью брались механику вакум– ную клепать: ясно дело, колесный звездоход куда как лучше против реакторов ихних, да и надежней не в пример. Один-то можно переоборудовать за бесплатно: баба моя до умных вещей доходчивая, про рекламу мне все прямо так и растолковала. Про рекламу и про патент. Вот на гномские штуковины всякие завсегда патент, и на мажеские тож. И знаешь, вроде,

как такую же сделать, а ни-ни! Вот на космобазе ихней, в порту то есть, я патент на звездоходы колесные немедля и выправил. Так что теперь кто себе звездоход хороший захочет, так это только ко мне! Вот клиентов поболе наберу, земли участок прикуплю, верфи выправлю, и пойдет у меня дело – плюнь да свистни! Вот ты, к примеру, братан, по ученому делу до нас прибыл, то есть почитай, что по мажескому. Однако ж ко мне пришел. А через то я какой вывод делаю: что зведоход тебе свой до ума довести потребовалось. Так и что? Цену разумную возьму, по деньгам. Да и то сказать, маловато клиентуры-то. Думал я в одном порту потереться, в другом, прикидывал, может, и фрахт какой со звездоходцем моим возьмем. Клиентура-то она как набирается? Так и набирается, стал быть. Да только летаем мы с тех пор исключительно по разным выставкам ученых достижениев. А ученые до нас на борт лазают, в топку суются, в трубу, ляменталям воздушным, что в сосудине сидят, рожи корчут. А потом мы пары разводим (как ученых из топки повытащим) и везем всю эту братию на орбиту катать. Ровно прям карусель! Одного я понять не могу, чего эти умники всегда такие зеленые делаются? Прям как ты, братан, только ты еще и со шшупальцами...

КОНСТАНТИН АСМОЛОВ ГРИГОРИЙ ПАНЧЕНКО

Каато Темное Солнце

Тэо о том, как Каато Темное Солнце участвовал в войне за Восточный сектор

Сказал лорд Ширу: «Издревле идут бои за Восточный сектор. Прадед мой трижды наносил поражение врагу. Сейчас, однако, множество воинов собрал лорд Тыга. Многие из А-1, А-2, Д-3 и К-19 тоже будут под его штандартами, и по ящику рыбных консервов обещал он каждому из шатающихся свободно, кто обнажит клинок за него. Также платил он Сая Проникающему и Хре Безволосому, но последний уже имеет договор в Р-54. Ожидаю, что многие ныне из неназванных и малоизвестных тоже придут».

Сказал Каато: «Будет биться на их стороне Он Стальная Труба. И не было еще воина в Западном секторе, кто мог бы одолеть его».

Сказал лорд Ширу: «Мало у них тентов, и скоро погонит жара их в бой».

Сказал Каато: «Воистину Тыга Зын-забоур – достойный лидер. В три дня перешло его войско плато Непуд. Что стоило ему отобрать тех, кто умеет возвышать волю над телом. Однако, дабы не истратить себя, должно им уложить осаду в девять приемов пищи. Ибо сказано: враг победы – продолжительность боя. И нет у них столько буеров, чтобы погрузить всех. В нашем же замке сто шестьдесят человек, включая нанятых и связанных долгом. Но не все из слуг и техников равно искусны в стрельбе и ремонте».

И ждали два дня. В конце второго началась песчаная буря,

и перископ замело. И знал Каато, что если так хороши Он Стальная Труба и Сая Проникающий, то непременно этим воспользуются. И точно. Как рассеялось, увидели все, что снят дальним выстрелом дозорный на башне.

В тот же час раздался шум схватки близ северных стен. Как оказалось выяснено, кто-то нерядовой из осаждающих вошел в сознание одного из бойцов, чья воля была слабее, и успел тот убить троих из своей смены, прежде чем иные убили его. Однако убили его вовремя, и не успели осаждающие воспользоваться удачным моментом для атаки.

Был воин в замке, который, как и Каато, был искусен в воспламенении взглядом. Лорд Ширу послал с ним еще двух воинов и техника, дабы испортили они во вражеском лагере воду и осадные машины. Извели они часть машин, но домой никто из них не вернулся. А лучшие машины лорд Тыга еще не собрал.

Наутро двинулись они к стенам с той техникой, что у них была. Сосредоточился Каато – и треснула ось у главного тарана. Тогда сказал Он Стальная Труба: «Воистину, сражается за лорда Ширу некто, равный нам».

Еще заранее приказал Каато найти пустой корпус и поставить сбоку на башню, как если бы то была цистерна с водой или с маслом. Среди воинов лорда Тыги имелся один, чьим семейным сокровищем был Огненный Ствол двоекратного действия, первый же из его зарядов был истрачен еще давно, как говорят, решив исход Битвы Под Звездами. Решив, что час пробил, тот воин использовал свое оружие, но разнесло лишь куски железа, так что всем стало ясно, что в ином месте источник лорда Ширу. Увидев это, владелец прекратившегося Ствола удалился в сторону и, сложив прощальный стих, выпустил свою кровь в песок.

Но стены дотов были прочны. И потому лишь один был разрушен, а два лишились своих защитников.

Среди воинов лорда Тыга был один, малый ростом и возрастом, который в походе совершил некое преступление. Лорд Тыга хотел закопать его по самую голову, но Он Стальная Труба сказал: «Искупит вину по-иному». Этот воин пошел на четвертый дот не прямо, а обошел его по дуге и взобрался на колпак сверху. Сняв с себя плащ, он смотал его и, взяв в две руки, зацепил им дуло и потянул на себя, так что механизм заклинило. Те же, кто находился в доте, увидели это и сильно

дернули вниз, так что тот упал и разбился. Однако крались к доту и иные стрелки, а потому не успели те, кто внутри, должным образом втянуться обратно.

Тыга Зын-забоур наблюдал за этим со складного стула. Шальной осколок задел ему голову и рассек бровь, но он даже не пошевелился.

Вечером того же дня Сая Проникающий сказал так: «Кто бы ни бился на другой стороне, устоит ли против двойной атаки?» И, разделив сознание, взял на изготовку свой много– стрельный арбалет. Частью себя он открыл дверь измерения и, с тем же шагом нанеся внутренний ментальный удар, исчез, нажимая на спуск.

Сказал Он Стальная Труба лорду Тыга: «Увидим, чем будет он убит». И точно. Тут же выпал Сая Проникающий обратно с двумя ранами в груди, каждая из которых была, безусловно, смертельной.

Осмотрев рану, сказал лорд Тыга: «Колющим был удар, и не было на клинке яда. По форме раны судя, бьется он в иной технике, а колол, дабы скрыть свою».

Сказал Он Стальная Труба: «Слышал я ранее о воине, что защищал деревню от семи бандитов, так же двигаясь от вышки к вышке. И мало знаю я мастеров двух клинков, столь легко ставящих щиты в сознании. Похоже, Каато Темное Солнце ныне противостоит нам». Лорд Тыга задумался и более в этот вечер ничего не предпринимал.

Иные же описывают этот бой по-другому. В частности, наиболее другое описание содержит «Тэо о достославной гибели Отпрыска Морехода» – но веры этому описанию мало, поскольку составлявший его авторский коллектив слабо представлял себе ТТХ базового вооружения дотов.

Сказал лорд Ширу: «Желаю теперь дать битву в поле, меж развалин двух дотов». Вопросил Каато: «Разумно ли? Более сохраните вы воинов, избегая открытого боя». Ответил лорд Ширу: «Нет свинца в обшивке дотов, и открыты они для гранат и воли Стальной Трубы. А если и убьют кого, дольше хватит пайка у остальных. Не хотел бы я к тому же, чтобы то, чем славится Замок Четырех Дотов, было повреждено. Некому свить обратно кабель, если срежет его шальная стрела. Погаснет лампа дневного света, и скажут: «Убит лорд Ширу». Вдобавок не хочу я, чтобы сидящие на моей воде рвали себе на

бинты мои штандарты». На это Каато сказал: «Есть и другие варианты».

Однако был настойчив лорд Ширу, и вышли войска в бой, уперев фланги в развалины дотов. И состоялась битва, о которой потом говорили, что участвовало в ней более двадцати дюжин с обеих сторон, а некоторые – что была она даже более многочисленной, чем Сражение Под Звездами.

Вышел вперед вражеского войска некий воин и сделал прием «Грома на 500», так что понял Каато, что это и есть Он Стальная Труба. Тогда вышел он вперед и сказал: «Горе вам, рожденные в час смятения! Уже матары заточены, мауганы поваплены, и стяг лазурно-желт реет над майданом». Слыша это, приказал лорд Ширу своим стрелкам бить, но одним из умений Стальной Трубы было создание себя рядом, и все стрелы пролетели мимо.

Изгибая тело, вошел Он во вражеские ряды и вскоре дошел до места, где сражался Каато. Тогда трижды обменялись они ударами, но ни один из них не достиг плоти, так как были к тому времени у каждого из них еще по четыре дюжины противников.