Текст книги "Фэнтези 2003"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Наверху горничная бранилась с Нижей. Доминика остановилась на пороге: матрас был выпотрошен, солома валялась "о всей комнате, постельное белье грудой высилось в углу.

Старательная девушка взялась за большую уборку, едва за постоялкой закрылась дверь...

Не слушая бранящихся служанок, Доминика повернулась и вышла. Спустилась вниз; в конце концов, почему она должна прятаться?

Близился обед. На кухне гремели посудой; зал понемногу наполнялся мастеровыми и лавочниками, становилось шумно и душно. Доминика сидела за столом, покрытым серой скатертью, а вокруг жевали, хлебали, стучали кулаками и ложками, болтали, смеялись чужие, неприятные люди. У одного лавочника был с собой сундучок, и Доминика, как ни старалась, не могла отвести взгляда от маленького замка в стальных петлях...

За спиной резко, бесцеремонно расхохотались сразу несколько голосов. Доминика с трудом сдержалась, чтобы не обернуться. То, что смех предназначался ей, сомнения не вызывало.

Загрохотала отодвигаемая от стола скамейка; из-за плеча Доминики выплыл и остановился напротив подмастерье лет пятнадцати, плечистый, как молотобоец, и красный, как девчонка. Уши, выглядывавшие из-под длинных светлых волос, алели рубинами; видимо, проспорил, обреченно подумала Доминика. Сейчас начнет дерзить – на радость публике... А Сыр на заднем дворе возится с каретой. Позвать хозяина?..

Парнишка вытер ладони о куртку, подошел к столу почти вплотную, наклонился над Доминикой, собираясь – но все еще не решаясь – произнести заранее придуманную речь. Открыл рот. Вдруг из красного сделался белым. Согнул колени. Исчез.

Сзади не смеялись.

Доминика повернула голову. Колдун сидел рядом; на лице его таяло выражение терпеливой брезгливости.

– Добрый день, – сказал колдун, встретившись с ней глазами. Пальцы его, секунду побарабанив по столу, нашли корочку хлеба и тут же принялись крошить. – Так и не уехали, госпожа?

– Рессора.

– А-а-а, – протянул колдун, поддевая ногтем одну особо удачную крошку. – Сочувствую...

Крошки под его пальцами выстраивались, образуя смутно знакомый символ; Доминика всматривалась, нахмурив брови.

– Может быть, мы могли бы немного погулять? – спросил колдун, не отрываясь от своего дела. – Здесь становится...

шумно.

Доминика молчала. Колдун мельком взглянул на нее, смел крошки ладонью. Поднялся. Молча предложил ей руку.

Осторожно, кончиками пальцев, она оперлась о его локоть.

Нижа, по какой-то надобности оказавшаяся во дворе, уставилась на странную пару ошалелым взглядом яичницы-глазуньи. Доминика семенила, никак не в состоянии приладиться к широким шагам сопровождающего.

– Вы напрасно полагаете, что чем-то мне обязаны, – сказал колдун.

– Я вовсе так не... – запротестовала Доминика и осеклась. Получилось невежливо.

Колдун кивнул:

– Разумеется. Если бы я на ваших глазах шагнул бы, не зная дороги, в трясину... Вы предостерегли бы?

Доминика молчала, смутившись. Молчание затянулось.

– Вы видели того портного? – спросила она, пытаясь преодолеть неловкость.

–Да-

– И... что?

Колдун помолчал, прежде чем ответить.

– Ничего, – сказал наконец. – Вы правы: он ничего не знал.

И чуть заметно улыбнулся; улыбка не понравилась Доминике.

– Зачем же было трудиться? – спросила она резковато. – Ездить, расспрашивать...

Колдун пожал плечами:

– Я человек свободный... Дорога – мой дом. Отчего не съездить?

И улыбнулся снова, на этот раз светлее.

– Почему вас так занимают мои дела?

– Нисколько не занимают. Я просто не люблю, когда направо и налево продают беспечным людям плащи-жизнесосы.

– Как... направо и налево?

– Это полемическое преувеличение.

Доминика нахмурилась:

– Значит, портной...

– Драгоценная госпожа, зачем вам тревожиться из-за пустяков? В любом случае, портной – дело прошлое.

– И... что вы с ним сделали?

– А что я должен был с ним сделать? – удивился колдун.

Доминика промолчала. Десять шагов... Двадцать шагов...

– Вы маг, конечно?

– Конечно, – просто согласился ее собеседник.

– Тогда почему вы бродяжничаете, вместо того чтобы жить в своем замке?

– А вы? Вы происходите из хорошей семьи, не стеснены в средствах – почему вы, выражаясь вашими же словами, бродяжничаете?

– Я путешествую, – сказала Доминика устало.

– И я путешествую.

Они прошли вдоль улицы до самой окраины. Дома закончились; дальше было поле, мост через узкую речку и лес.

– Может быть, вы разыскиваете зло, чтобы его покарать? – в голосе Доминики скрипнул жесткий, почти старушечий сарказм. – Может быть, поэтому вы сказали мне про плащ и потом навестили беднягу-портного?

– Может быть, – колдун глядел на дорогу, где в синих лужах отражалось небо.

– А может быть, у меня есть другая причина... Как и у вас... Только не пугайтесь. Вы всякий раз так вздрагиваете, что мне неловко делается, честное слово.

Не говоря ни слова, Доминика повернула назад в поселок. Обратный путь проделали молча; уже подходя к гостинице, Доминика спросила:

– И много вы знаете... о моей причине?

– Зависит от того, много ли вы хотите услышать...

– Все, – сказала Доминика почти грубо. – Я хочу услышать все.

– У вас с собой некая вещь.

– Понятно и ребенку. Я его не особенно прячу, к тому же мои слуги... и кузнец... и...

– Разумеется, – покорно согласился колдун. – Все знают, направо и налево, что у вас с собой ключ. Никто не знает, что это такое.

– А вы?

Он остановился. Некоторое время Доминика смотрела на него снизу вверх, упрямо и требовательно:

– Вы знаете, что это?

– Это и есть причина, по которой вы не ведете соответствующую вашему положению достойную размеренную жизнь, ^но скитаетесь по дорогам.

Доминика сжала ключ в кулаке – сквозь шаль:

–А вы знаете, что я никому его не отдам?

– А вы знаете, что я не собираюсь его у вас отбирать? У меня своих забот хватает, зачем мне предмет с темной историей, для меня бесполезный?

–Тогда чего вы от меня хотите?

– Ничего. – Колдун вздохнул. – Это как история с плащом... или, к примеру, болотом. Человек тонет на твоих глазах, но правила приличия требуют, чтобы ты смотрел в другую сторону...

– Я тону, по-вашему?

– Да. За вами уже тянется дурная слава. В той гостинице, где портной всучил вам плащ, все убеждены, что вы воровка. Кто-то видел, как вы пытались открыть своим ключом хозяйский сундук...

– Я... – Доминика покраснела.

– А горничная нашего хозяина приходится двоюродной племянницей кухарки с того постоялого двора, где вас застали у дверей чужой комнаты... И, возможно, она уже написала – среди прочих новостей – обо всех ваших приключениях. И письмо уже в дороге.

– Я немедленно уезжаю. – Доминика развернулась.

– Куда? У вас же рессора...

– Откуда вы знаете? Это вы?!

Он развел руками, как бы говоря: уж от таких-то подозрений меня избавьте.

Обеденное время подошло к концу. Из дверей трактира вываливались во двор последние насытившиеся посетители.

– Что же мне делать? – спросила Доминика шепотом. Скорее себя спросила, нежели собеседника.

– Меня зовут Лив, – сказал колдун. – Во всяком случае, это лучшее из моих имен.

* * *

Все время, пока он рассматривал ключ, Доминика не выпускала из рук цепочку.

– Вы мне не доверяете?

– Вы ничем не заслужили мое доверие...

– Правда?

Доминика смутилась.

– Итак? – спросил колдун по имени Лив, возвращая ей ее собственность.

– Это не просто ключ, – сказала она.

– Я догадался.

– Мне нужно... мне непременно нужно найти какой-нибудь замок, который открывается этим ключом.

– И вы перебираете подряд все замки, которые попадаются вам по дороге?

– А что мне делать?

– Как давно вы путешествуете?

Доминика молчала.

– Судя по состоянию вашего гардероба, – безжалостно заметил колдун, – а в особенности судя по теням под вашими глазами... путешествие оказалось долгим.

– Вы можете чем-то помочь мне, Лив? Или просто так насмехаетесь?

– Как я могу вам помочь, если вы ничего мне не рассказываете!

– Я и так уже сказала слишком много.

– Тогда я сейчас уйду и оставлю вас в покое, Доминика. Через несколько дней, когда рессору на вашей карете наконец поменяют, вы продолжите свое безнадежное дело.

– Оно не безнадежное!

– Оно безнадежное. Для этого ключа в мире нет скважины.

Она поднялась:

– А ну-ка повторите.

Он тоже встал. Стол, разделявший собеседников, качнулся. Дернулись язычки двух свечей в подсвечнике.

– Для этого ключа в мире нет скважины, – сказал Лив, глядя Доминике в глаза. – Но, может быть, есть другой путь.

Она посмотрела на ключ.

Сейчас, в полумраке, при свете колеблющихся огоньков, морды стальных грифонов казались живыми. Широкая бородка ключа отблескивала хищно и строго.

– Я слушаю, – сказал Лив тоном ниже.

Доминика села. Лив склонился над ней, упираясь ладонями в стол:

– Это человек, да?

– Да, – Доминика через силу кивнула.

– Он вам дорог?

– Он мне нужен. Не важно, зачем... Вы сказали, есть другой путь?

– Погодите, Доминика... Кто это?

– Какая разница. – Она с силой потерла лицо. – Какая разница, кто он... Что такое этот ваш другой путь? Или вы сказали о нем просто затем, чтобы развязать мне язык?

Лив выпрямился:

– Все. С меня довольно. Худшего врага себе, чем вы, Доминика, редко встретишь на этой земле... Удачной дороги.

– Да погодите вы!..

Он обернулся в дверях.

– Это мой сводный брат, – сказала Доминика.

Лив стоял одной ногой на пороге.

– После смерти матери мой отец женился второй раз...

Колдун слушал, не трогаясь с места.

– Сын моей мачехи... был такой, знаете, нескладный... но милый. Вечно лежал в гамаке, ел вишни, стрелял косточками... И в пятнадцать лет, и в двадцать пять...

Доминика замолчала.

– И что?

– И однажды явился прохожий. С виду бродяга, каких много.

– Среднего роста, борода с проседью, на правой руке нет мизинца?

– А вы его... – Доминика подалась вперед, – знаете?

Лив вернулся к столу. Уселся. Побарабанил пальцами,

будто в поисках хлебной корки; корки не было.

– Если это тот, о ком я подумал... Вероятно, он имел беседу с жертвой... с вашим братом?

– Да, брат был любитель поболтать с прохожими. Кабаки...

– Опасная привычка, – Лив усмехнулся.

– Да... С этим, без пальца, они встречались несколько раз. Почти по-приятельски; на упреки отца брат возражал, что, “ол, бродяга забавен, бродяга складно врет и вообще оригинал...

– А в последнюю встречу? Вы знаете, что эти двое друг Другу сказали?

– Нет. Не было свидетелей... почти. Остался ключ, который провалился в ячейку гамака и едва не потерялся в траве. И остался мальчишка, некстати воровавший вишни. Когда его сняли с дерева, он был в трансе... говорил чужим голосом, повторял заученный текст.

– Что именно?

Доминика зажмурилась:

– «Человек, не имеющий цели, подобен ключу, не имеющему замка. Когда замок откроется ключом – Гастону вернут человеческий облик...» Гастон – это его так звали. Моего брата.

– Когда это было?

– Четыре года и три месяца назад.

Лив кивнул:

– Понятно. Бродягу, лишенного мизинца, зовут Рерт. Он спятил, возомнив, что все на свете имеет цель, явную или скрытую... Таких ключей, как вы носите на шее, в мире не один десяток, смею вас уверить.

– Вы знаете, как его вернуть? Гастона?

Колдун сощипнул со свечки каплю мягкого оплывшего воска. Помял в пальцах; вылепил шарик, похожий на тусклую жемчужину.

Доминика ждала ответа. За тонкой перегородкой гудел обеденный зал; за дверью на лестнице топтался Сыр, хмурый и настороженный. Сыр не доверял чародеям.

– Все зависит от того, как сильно вам нужен ваш сводный брат, – проговорил наконец Лив.

– Я очень к нему привязана, – быстро сказала Доминика.

Лив поднял брови:

– Привязаны настолько, что выждали три года – и только потом пустились на поиски подходящего замка?

Доминика поджала губы:

– Есть и другая причина. Полтора года назад мой отец умер. Наследство – а отец был человек небедный – отписал нам с братом, в равных долях... При условии, что брат явится к нотариусу в человеческом обличье.

– Ваша мачеха...

– Ну разумеется! Она настояла на внесении этого пункта, а умирающий не хотел ее обижать.

– Трогательно.

– Я ее понимаю. – Доминика вздохнула. – Сама она уже не в том возрасте и не того здоровья, чтобы таскаться по Д°' рогам и шарить в поисках замочных скважин...

– С чего вы взяли, что замок надо искать, путешествуя?

– Уважаемый Лив, в нашем городке не осталось ни однои

скважины, к которой мы не примеряли бы наш ключ. Кузнечные лавки, часовые мастерские – все было испробовано...

– Значит, вы рискуете здоровьем – а иногда и жизнью – ради наследства вашего батюшки?

– Я не стану врать, что делала бы это просто ради Гастона. Но он все-таки мой брат, хотя и сводный, и, в общем-то, всегда был со мной приветлив... А кроме того – это ведь страшно и отвратительно, превращать людей в ключи просто так... ради каприза...

– Понятно. – Лив покивал. – Доминика, приготовьтесь к тому, что наследства вы не получите.

– Как!.. Вы же сказали, что есть другой путь...

– Да, но это надо ехать к Рерту домой, разговаривать с ним, может быть, сражаться...

– Мне сражаться?!

– А вы хотели бы?

– Нет. – Она сцепила пальцы. – Я не хотела бы вступать в бой с колдуном... То есть магом. Ведь он тоже маг?

– О да. – Лив повел плечами. – Более того – он маг с твердыми принципами. Это ужасно.

– Лив, – проникновенно сказала Доминика, – а что бы вы... нет, не так. Что могло бы вас... Гм.

– Вы хотите спросить, что я взял бы от вас в обмен на драку с Рертом?

– Да. Приблизительно так.

– Ничего. Потому что драка сама по себе бессмысленна. Чтобы вернуть вашего брата, необходимо заставить Рерта изменить его мнение о людях... Хоть чуть-чуть.

– Все. – Доминика бессильно откинулась на спинку стула. – Я больше не могу. Спасибо вам, Лив, за интерес к моей скромной персоне... Поеду дальше.

– Поедемте вместе.

– Что?!

Колдун вздохнул:

– Так случилось, что я сейчас совершенно свободен... Могу съездить с вами к Рерту. Это не так далеко.

* * *

– Заведет он вас в ловушку. Безумие это, госпожа.

– Все безумие, Сыр...

– Или вам жизнь не дорога? Может быть, он сам вам тот

плащ и подсунул. А потом через него в доверие вошел. Д потом...

– Зачем так сложно? Что с меня взять?

Сыр, не находя аргументов, засопел. Раздраженно подергал себя за волосы. Ссутулился; поклонился. Вышел.

С его уходом решимость Доминики поиссякла. Она взвесила в руке приготовленный Нижей узелок (только самое необходимое, чтобы унести в руках). Тяжело опустилась на край кровати. Закрыла глаза.

«Никакой кареты, – сказал колдун. – Никаких слуг, никаких громоздких вещей. Двинемся быстро – пешком». – «Пешком?!» – поразилась Доминика. «Как все бродяги», – усмехнулся Лив. «В какую авантюру вы меня втравливаете?» – «Ни в какую. Я никуда вас не втравливаю. Вы идете со мной сами, по доброй воле и по собственной надобности... Разве нет?»

Еще не поздно отказаться, подумала Доминика. Сжала ключ в кулаке – стальная бородка впилась в ладонь.

* * *

Они вышли в путь на рассвете, как это делают все бродяги. Нижа и Сыр остались ждать в гостинице, но если Сыр до последнего момента пытался удержать госпожу от безрассудного поступка, то служанка рвения не проявляла – спала й видела, как без помех займется рукодельем, а денег, оставленных Доминикой на прокорм, должно было хватить надолго...

Они вышли в путь на рассвете. В молчании миновали последние дома поселка; перешли мост (сквозь широкие щели Доминика видела, как несется под ногами бесшумная быстрая вода) и углубились в лес.

На вырубке у дороги уже стучали топорами чьи-то работники; их лица представляли собой сплошную бороду с тремя дырами – для рта и глаз. При виде пеших путников лесорубы призадумались было, но, встретившись взглядом с колдуном (а Лив шел впереди, капюшон надвинут на лоб, край плаща явственно оттопырен ножнами), поспешно вернулись к работе. Доминика прошла мимо, держа голову высоко и неподвижно, будто лебедь, мучимый мигренью.

Ключ покачивался на груди в такт шагам. Поскрипывал под ногами песок, из которого торчали, как жала, опавшие хвоинки. Впереди – в пяти шагах – маячила спина колдуна-

Почему я ему поверила, смятенно думала Доминика. Как ^сЛучилось, что я иду по дороге пешком, как сроду не ходила, ^тащу на плече узелок с пожитками, будто нищенка или погорелец. Он взял меня на простую приманку – немножко помощи, немножко сочувствия, немножко страха... Святая добродетель, неужели я и сейчас не поверну назад?

Она сделала еще шаг и остановилась. Лив, слышавший ее шаги, оглянулся:

–Вы устали?

– Да.

– Это самая утомительная часть пути... Хотя и не самая неприятная – все же прогулка по лесу, солнце, птицы...

– Вот что, – сказала Доминика. – Я не сделаю больше ни шага, пока вы не объясните мне, что вам за выгода – помогать мне.

Колдун, помедлив, откинул капюшон на спину. На хищном его лице Доминика увидела кислое, почти брезгливое выражение:

– То есть вы останетесь тут стоять навеки? Или пойдете назад одна, мимо тех лесорубов?

Доминикино сердце прыгнуло раненой жабой:

– Вы признаете, что завели меня в ловушку?

– Я веду вас к Рерту. Остановившись на полдороге, вы можете попасть в ловушку – просто потому, что мир жесток, моя госпожа...

Он вытер лоб тыльной стороной ладони. Вдруг зевнул, небрежно прикрывая рот:

– Ладно, слушайте. У меня в самом деле есть свой интерес в этом деле; помогая вам, я помогаю себе... Искусство превращения человека в вещь интересует меня с давних пор. Никто из магов, владеющих этим искусством, не преподаст мне урока по доброй воле. Но если я стану свидетелем обратной метаморфозы вашего друга – я получу ценнейшую информацию и смогу самостоятельно превращать людей в ключи и обратно. Или в книги, например. Да хоть в подставки для обуви... Не пугайтесь, вас это не касается. Но вот портного, по договору с ведьмой продающего людям плащи-жизнесосы, я с удовольствием превратил бы в швейную иголку. Нет?

– По договору с ведьмой?!

– Это я так. К примеру...

Доминика молчала. Лив покосился на высокое уже солнце и снова накинул капюшон:

– Госпожа Доминика, не смешите мои сапоги. Если бы я хотел зачем-то погубить вас – вы бы уже были надежно погублены... Мы идем к Рерту или нет?

Доминика кивнула. Лив, ни слова не говоря, повернулся и зашагал вперед. Доминика потащилась следом.

Она не привыкла ходить пешком. Узелок натирал плечо, тянул к земле; Доминика совсем выбилась из сил, когда идущий впереди колдун вдруг свернул направо – с дороги, в лес.

Доминика споткнулась:

– Лив!

– Там поляна, видите?

Доминика ничего не видела. Лес казался совершенно непроходимым; исцарапав руки и надорвав подол, она все-таки выбралась вслед за Ливом на круглую, как блюдце, полянку.

– Привал, – колдун уселся на обломок пня.

– Я далеко не уйду...

Доминика огляделась, выбирая место. Трава на затененной поляне росла кое-как, ствол давно упавшего дерева был трухляв и изъеден червями. Доминика потрогала пальцем склизкую кору, вздохнула и села, подобрав юбку.

– Не очень-то вы устали, – сказал колдун. – Иначе плюхнулись бы, где стояли, прямо на землю.

– Сколько нам еще идти?

– Нисколько. Уже пришли.

Доминика содрогнулась. Огляделась вокруг; глухой лес, дубы и елки, высокие пни, покрытые мхом, никто не придет на помощь... Колдун наблюдал за ней со скептической ухмылкой:

–Я имею в виду, что дальше мы поедем, а не пойдем... Вы странный человек, Доминика. Это сколько же вам наследства причитается от батюшки?

– Много, – сказала она еле слышно.

– Земли? Замки?

– Все. Земли, озеро... Деньги, золото... Дом... Много. Все.

– А без него вы никак не можете?

Доминика молчала.

–Мне просто жалко смотреть, как ради завещания вашего батюшки вы готовы подвергаться немыслимым опасностям " все равно, настоящим или воображаемым. Я-то вас не съемно вы ведь верите, что вполне могу съесть. И все равно идете. Чудеса.

Доминика молчала.

– Еще не поздно вернуться, – сказал колдун совсем другим, жестким, деловым тоном. – Впрочем, вернуться не поздно никогда. Если у самых ворот Рерта вы скажете, что передумали...

– Нет, – сказала Доминика.

Колдун потянулся, как кот:

– Хорошо...

Он поднялся. Небрежно отряхнул плащ. Нашел в траве суковатую палку. Вышел на середину поляны, наклонился, разгреб палкой слой прошлогодних листьев и хвои. Присев на корточки, забормотал, и Доминикины ноздри дернулись: в стоячем воздухе леса возник резкий, неприятный запах.

– Доминика, – позвал Лив. – Вы в погреб спускаться не боитесь?

– В погреб?

– Идите сюда...

Она остановилась в пяти шагах. Колдун взялся за железное кольцо, невесть как появившееся в земле, с усилием потянул; открылась, как крышка кастрюли, черная дыра в земле.

Доминика отшатнулась.

– Был такой человек, – сказал Лив, обрывая свесившийся в подземный ход пучок бурой травы. – Как его звали, никто не помнит, а прозвище было Крот... Понимаете почему?

– Я туда не пойду, – сказала Доминика, отступая на шаг.

–Это не то, что вы подумали... Это самый скорый путь в любой конец света. Ну, почти в любой. Только так мы доберемся до Рерта и сможем расколдовать вашего братца...

Доминика отступила еще. Она была близка к тому, чтобы бежать без оглядки.

– Я спущусь первым, – сказал Лив мягко. – Зажгу огонь. Если вам не понравится – останетесь наверху. Но это значит, что бедный Гастон будет ключом до конца дней своих... и ваших. Решайте.

– Наверняка есть другой путь, – сказала Доминика.

– Есть. Обратно в гостиницу. Через неделю вам починят, ^я надеюсь, рессору.

Доминика отступила снова, запнулась пяткой о корень и •ринулась навзничь.

* * *

Шахта вела прямо вниз, как печная труба. И была, как труба, узкой – двоим здесь не разминуться; Ливу приходилось прижимать локти к бокам и придерживать ножны. Доминика мучилась с юбкой, которая топорщилась и задиралась, и это было особенно неприятно, потому что внизу был Лив и у него в ладони был огонек – тусклый, единственный свет в давящей темноте.

А над головой у Доминики была светлая точка – вход в шахту. Теперь она казалась далекой, будто звезда.

– Доминика, как поживаете? Мы прошли больше половины...

Она молчала. Перехватывала ржавые перекладины железной лестницы. С каждым шагом, с каждым перехватом опускалась все ниже и ниже, к ведьмам, к подземным тварям, в преисподнюю...

– Доминика, я спустился. Жду вас. Уже близко. Не спешите.

Легко сказать «не спешите»; чем глубже опускалась Доминика, тем страшнее ей было находиться на лестнице, тем сильнее хотелось выбраться из колодца, и движения, поначалу дававшиеся с трудом, приобретали сбивчивую, лихорадочную поспешность.

Лестница закончилась. Доминику осторожно взяли, за талию и втянули... куда-то, она поняла только, что здесь есть воздух – совсем свежий, по сравнению с духотой, царившей в «трубе». Она огляделась; ее окружала пещера с низким ровным потолком, со множеством нор-тоннелей, ведущих во все стороны. Под ногами поблескивала толстая ледяная корка (странно, Доминика вовсе не чувствовала холода), в углах смутно белели глыбы оплывшего льда.

– Этот самый Крот, – сказал колдун, все еще придерживая Доминику за локоть, – владел редким искусством подземных путешествий, но совершенно не умел постоять за себя. Еще в юности он стал пленником некоего, гм... вы все равно его не знаете. И этот некто заставил Крота работать всю жизнь – для того, чтобы его жадный хозяин мог появляться, как из-под земли... ха-ха. Как из-под земли – всюду, где его не ждут.

– Значит, – сказала Доминика, цепляясь за руку Лива, " значит, мы влезли в чужое владение. И хозяин, этот самый некто, вполне может...

– Нет, что вы. Дороги Крота давно перестали быть собственностью его зловещего хозяина. Теперь любой, кто сумеет открыть дверь, может войти сюда и прокатиться... Злоупотреблять не следует, да. Но я не был здесь давно, ой как давно...

Огонек на его ладони дрогнул и раздвоился. Одна искорка поднялась под потолок, другая поплыла к дальнему ходу-норе и остановилась над ним, как бы приглашая войти.

– А... у вас никогда не было знакомых магов, да, Доминика? – тихо спросил Лив.

– Никогда, – призналась она, наконец-то выпуская его руку. – Лив... Если вы меня обманете, это будет... очень нехорошо с вашей стороны.

– Дорогая госпожа Доминика. – Колдун меланхолично вздохнул. – Вы и сами не верите в то, что говорите. Жизнь – это война, а на войне нет хороших и плохих... есть только сильные и слабые. Мы с вами заключили сделку – и будем выполнять ее условия по мере возможности... Идемте.

* * *

В тоннеле стояли сани – огромное резное корыто, поставленное на полозья. Доминика остановилась в нерешительности; Лив тронул сани рукой – они двинулись легко, как по воде.

– Сами влезете или подсадить? – спросил Лив.

– Мы поедем на этом?

– Удобнейший транспорт. Садитесь.

Доминика неуклюже перевалилась через высокий бортик. Внутри не было ничего – голое деревянное донце. Доминика уселась, скрестив ноги, на собственный узелок с пожитками.

– Держитесь там за что-нибудь, – сказал снаружи Лив.

– А вы?

– Я запрыгну на ходу...

Доминика уперлась в стенки саней растопыренными руками и коленями. Лив снова забормотал; слова его сливались в одно длинное неприятное слово, и Доминикин нос зачесался: запах похож был на вонь от горящей ветоши.

Сани плавно двинулись вперед. Некоторое время Доминика слышала шаги – Лив бежал рядом, толкая сани, разгоняя, как мальчик, решивший прокатиться с горки; потом последо– ®ал толчок, темная тень мелькнула над Доминикиной головой, ^и сани стали вдвое тяжелее.

Лив, нисколько не сбивший дыхания, опустился рядом.

Доминика, притихшая, напуганная, слушала шум ветра по обе стороны саней. Зажженные Ливом огоньки остались позади; сани неслись сквозь темноту. В темноту. В никуда.

Потом вернулся свет. Доминика сперва зажмурилась и только потом разглядела в руках у сидящего рядом Лива – стилет; на треугольном острие горел, нервно подрагивая, язычок пламени.

– Страшно? – спросил Лив.

Доминика, не отрываясь, смотрела на стилет в его руках.

Колдун вздохнул:

– Ни один конь не может нести человека с такой скоростью... Я боюсь, что даже ездовой дракон – если бы даже рассказы о ездовых драконах не были сказками – не способен на это. Вы мужественная женщина, госпожа Доминика, с вами легко...

– Я трусиха, – сказала Доминика.

Лив хмыкнул.

Теперь, при свете, была видна резьба, покрывавшая сани изнутри. Деревья, знаки, животные, птицы; одно изображение перетекало в другое, и вместе они образовывали третье. Доминика засмотрелась.

– Это для красоты?

– И для красоты тоже.

– Сани тоже делал Крот?

– Нет. Для работы по дереву у него были другие... существа.

– А почему здесь лед?

– Для скорости... Сядьте удобнее, Доминика. У вас затекут ноги. Нам ехать не очень-то долго, но достаточно, чтобы...

Он вдруг замолчал. Прислушался; резко дунул на свой стилет. Огонек погас.

В темноте слышно было, как шелестит ветер и постукивают полозья. И все.

– Что... – начала Доминика.

– Ш-ш-ш...

Некоторое время Доминика ждала, стиснув пальцы. Потом Лив забормотал; Доминика зажала нос. Шум и постукивание сделались тише: сани замедлили ход. Остановились совсем.

Лив бесшумно поднялся. Доминика встала на колени.

Пещера теперь не была темной. Потолок ее, поросшии сосульками, отблескивал красным, и свет становился с каждой секундой ярче.

– Ну вот, – сквозь зубы сказал Лив. – Как на заказ.

– Что?!

– Ничего особенного, госпожа Доминика... Просто переждите. Сделайте вид, что заняты размышлениями... в разговор не вступайте.

– С кем?

– А сейчас придет...

Доминика втянула голову в плечи. Сосульки на потолке вспыхнули цветными огнями, свет сделался нестерпимым – и почти сразу пригас; глядя поверх резной кромки саней, Доминика успела увидеть, как из бокового хода – а у тоннеля был боковой ход! – выскочило животное, похожее одновременно на пантеру и паука; на спине чудища помещался всадник, которого Доминика даже рассматривать не стала – просто легла на дно саней, закрыв лицо ладонями.

– Привет, Мизеракль, – сказал глуховатый отрывистый голос.

– Привет, Соа, – невозмутимо ответил Лив.

– Все маешься?

– А ты ревнуешь?

Чужой голос хохотнул:

– Твоя беда – это только твоя беда, Мизеракль.

– Рад был тебя видеть, – все так же ровно отозвался Лив.

– Ты уже уходишь? Как жаль... И совсем не хочешь угостить меня этой старой девой?

– Совсем не хочу, Соа. Более того – уверен, что ты пошутил.

Сделалось тихо. Так тихо, что удары Доминикиного сердца казались набатом, созывающим деревню на борьбу с пожаром.

– Ну ладно, Лив, – совсем глухо и очень отрывисто сказал чужой голос.

– Захочешь еще раз прокатиться Кротовыми норами – милости прошу...

Послышался скрежещущий звук, будто провели пилой по ^Камню. Ударил ветер. И свет померк.

Чуть приоткрыв глаза, Доминика успела заметить в последних отблесках этого света, как Лив прячет под плащ странный предмет, отдаленно похожий на пастушью свирель.

* * *

– Последнее усилие! Р-раз!

Над их головами открылась крышка, впуская восхитительный воздух, впуская свет солнца и запах травы; Лив вылез первым и помог выбраться Доминике, вернее, вытащил ее, как пробку из бутылки.

Доминика глубоко дышала, запрокинув голову.

– Ну вот, – сказа Лив бодро. – Если мы осмотримся вокруг, что мы увидим? Степь. Совершенно безлюдную, и это правильно. Зато в двух шагах отсюда, в замечательно живописном месте на берегу реки, живет мой хороший знакомый, у которого мы переночуем в комфорте и безопасности... Госпожа Доминика, вы меня слышите?

Доминика с трудом села. Тряхнула головой. Поморщилась; вокруг в самом деле простиралась степь до горизонта, солнце опускалось с каждой секундой все ниже, морем ходила высокая трава. Ледяное подземелье с санями, и зловонные заклинания колдуна, и то чудовище верхом на другом чудовище, что обозвало Доминику «старой девой», – все это казались дурным сном.

– Нельзя раскисать, – посоветовал Лив. – Вот там, видите – деревья? Туда можно добраться за полчаса, если идти, не сбавляя шага... Доминика, вставайте. Помните о цели – вам нужно получить наследство, земли, воды, золото... что там еще?

Доминика поднялась, беззвучно заплакав.

* * *

Дорога заняла час. Оказавшись в просторном дворе незнакомого дома, Доминика застонала и опустилась на землю – где стояла.

– Вот теперь верю, что вы устали, – одобрительно заметил Лив.

Хозяин дома был невысок, ростом Ливу по плечо, щупл и немногословен. Стук в ворота – окрик – ответ Лива – распахнутые створки – короткое рукопожатие. Хозяин степного хутора либо знал о предстоящем визите, либо всегда был готов принять в своем доме Лива – с кем бы тот ни явился.

– Здесь есть какие-то слуги? – спросила Доминика, не поднимаясь. – Служанки?

– Увы. – Лив развел руками. – Здесь не такое место, чтобы жить посторонним... Если я донесу вас до постели – вы не будете шокированы?

– Я хотела бы помыться, – слабо возразила Доминика.

– Глупости, – беспечно заметил Лив. – Усталый человек сначала спит, а уж потом занимается галантереей... Есть-то вы будете?