Текст книги "Сказки и легенды Систана"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Ну пошли.

Идут они, а разбойник приговаривает: тут рядом, еще немного, еще два шага. И так постепенно вывел его за городские ворота. А как вывел его из города, вытащил меч и приказал ему:

– Иди вперед! А если не пойдешь – я тебя прикончу одним ударом.

Повел его, привел в пещеру и сказал:

– Один из наших товарищей ранен ударом меча. Когда ты его вылечишь – уйдешь отсюда. А если не вылечишь – здесь же и останешься навеки.

Лекарь развязал голову Ширавии, промыл его рану, смазал снадобьем, снова крепко завязал платком. И тут Ширавия открыл глаза и увидел, что он в пещере.

Пусть себе Ширавия остается в пещере, а ты послушай несколько слов о том гонце, что ездил верхом на слоне.

Прибыл этот гонец к правителю. Шама. Когда правитель Шама увидел, что его гонцу отрезали нос и уши, он спросил:

– В чем дело, что случилось?

Тот рассказал все, что с ним случилось. И еще добавил:

– Они сказали, дескать, пусть правитель Шама поостережется, не то останется без рук и без ног.

Правитель Шама вынул из кармана калам и чернильницу и написал приказ, мол, соберите войско, пусть придут все – от двадцати пяти до тридцати пяти лет. И собралось такое войско, что колосья в поле сосчитать можно, а людей в этом войске сосчитать нельзя. Двинулось это войско в сторону Йемена и обложило Йемен. И тогда везир Йаманд сказал царю Йемена:

– Ну что, не говорил я тебе, что Йемен будет разрушен из-за юноши-дервиша? Посмотри, что он наделал! Он отрезал нос и уши тому гонцу, а теперь пришло войско и окружило тебя – что ты теперь будешь делать? А самого его нет! Кто знает, куда он подевался?!

И вот Йемен в осаде, каждый день бой, убивают двадцать-тридцать человек из людей царя Йемена.

Пусть их себе убивают, а ты тем временем послушай о Ширавии, которому стало теперь немного лучше.

Однажды вышел Ширавия из пещеры и видит: город окружен войском, да таким многочисленным, что легче колосья в поле сосчитать, чем это войско. Тогда он сказал, обращаясь к разбойникам:

– Братья, ведь все это войско и вся эта война – все это из-за меня. Я должен тоже участвовать в сражении. Мне надо отправиться в город, привести своего коня и принести свой меч.

Разбойники сказали:

– Мы тоже с тобой пойдем.

Этой ночью Ширавия и сорок разбойников проникли в осажденный город и пришли в дом. Ширавии.

Ширавия взял того лютого коня и свой меч, попрощался со своей женой Гунчей, сказав ей:

– Прощай пока, не знаю, что со мною будет!

Вернулись они все в пещеру, а наутро Ширавия оседлал своего коня, крепко затянул подпруги, и вот уже славный Ширавия под грохот барабанов выезжает на поле брани.

Выходит ему навстречу богатырь, такой, что один может сразиться с сотней всадников.

И говорит Ширавия:

 
Сердцу моему знаком меча удар,
Только с Искандаром сравнится Искандар!
Битвой двух героев пусть наш будет бой,
Словно львы, сразимся, витязь, мы с тобой.
Не бывало равных мне на поле брани,
Хил ты, как росток, что, обреченный, вянет.
 

– Право первого удара я даю врагу. Бей, и пусть в сердце твоем не будет жалости!

Славный Ширавия укрылся под сенью щита, а тот ублюдок поднял палицу и обрушил удар на Ширавию. Ширавия храбро отразил удар и сказал:

 
Пусть мой меч удар ответный нанесет
Так, чтобы забыл ты этот мир и тот.
Не бывало равных мне на поле брани,
Хил ты, как росток, что, обреченный, вянет.
 

Пошевеливайся, чтобы я убил тебя скорее, ведь есть у меня сто других дел!

Тут Ширавия вытащил меч из ножен и так ударил по щиту врага, что развалил его, как кусок сыра. Рассек его от головы до пояса, так что конь и всадник развалились на четыре части. А сам въехал в гущу вражеского войска и так бился, что громоздил из трупов холмы, а из холмов горы; смело сражался, и никто не мог выстоять против него. И не успокоился он, пока не наступил вечер. Тысячу людей он отправил в ад. А вечером барабаны забили отбой, все направились по своим шатрам, а Ширавия вернулся в горы, в пещеру к разбойникам.

А эти разбойники так ему прислуживают, так за ним ухаживала! Так они ему все тело размяли, такой вкусной едой накормили, что наутро ему кажется, будто накануне никакого боя и не было!

На следующий день, когда черноту ночи смыли с престола звезд и солнце воцарилось на троне, опоясавшись усыпанным драгоценностями кинжалом, и когда половину свода небесного золотом, а половину – серебром украсил копьеносец-араб, воссевший на его вершине[17]17
  Метафорическое обозначение солнца.


[Закрыть], Ширавия вновь вышел на поле битвы. И опять сражался так, что тысячу людей отправил в преисподнюю. А к вечеру барабаны забили отбой, и все разошлись по своим шатрам, а Ширавия ушел к себе в горы. Царь спросил:

– Что это за богатырь, что каждый день спускается с гор, выходит на поле брани, а вечером возвращается восвояси?

Везир Йаманд сказал:

– Ему помогают Большой идол, Маленький идол, теленок и телка[18]18
  Намек на идолопоклонство везира Йаманда.


[Закрыть].

А везир Худжанд говорит:

– Ни при чем здесь ни Большой идол, ни Маленький идол, ни теленок, ни телка; просто это тот паревь-дервиш.

Царь спросил:

– Если это юноша-дервиш, почему он не приходит к нам?

А везир ему отвечает:

– А как он к нам придет? Ведь вдоль границ города поставлены караулы. Если бы мой сын пришел – и его бы убили, не пропустили в город.

На третий день Ширавия вышел сражаться на поле брани и сражался до вечера; вечером он снова вознамерился отправиться к себе в горы, но люди йеменского царя обступили его и говорят:

– Царь Йемена требует тебя к себе.

Ширавия вместе с сорока разбойниками въехал в город. Въехал он в город, едет по улице, а навстречу ему идет племянник царя, тот самый, что его ранил. Ширавия выхватил меч и ударил его – дескать, когда голова моя лежала на коленях у Симинзар, ты нанес мне удар, а теперь я тебе его возвращаю. И отправил его в ад.

И вот теперь Ширавия с сорока разбойниками живет в городе; каждый день он по-прежнему выходит на поле брани и каждый день тысячу человек отправляет в преисподнюю. Этим только он и занят.

Был у властителя Шама один богатырь, и решил властитель Шама, что выпустит его бороться с Ширавией. Это был богатырь из богатырей, громадный, как гора, дивовское отродье!

Настал день поединка, вышел Ширавия на поле брани и спрашивает соперника:

– Как мы будем биться: палицами или копьями?

– Будем бороться, – отвечает тот.

И они схватились и боролись целый день. К концу дня тот богатырь стал одолевать Ширавию, стал валить его на землю.

Как раз в это время Симинзар вышла прогуляться на крышу царского дворца. Увидел ее Ширавия, и силы его словно удвоились. Помянул он единого бога, поднял этого богатыря в воздух и швырнул его оземь так, что земля треснула. Вытащил кинжал, вспорол ему брюхо. А тут уже вечер: барабаны забили отбой, и все разошлись по своим шатрам.

И тогда полководец Шама послал к царю Йемена сказать, дескать, не удается нам победить вас, давайте заключим мир.

Царь согласился. Люди Шама принесли клятву на Коране, дескать, нам до вас больше дела нет, а вам – до нас. Мы уйдем отсюда, а вы оставайтесь себе здесь, у себя в стране.

Помирились они, прошло несколько дней, и властитель Шама пригласил к себе царя, обоих везиров, Ширавию и десять-двадцать главных эмиров.

Пригласил он их к себе в гости, и тут везир Худжанд говорит Ширавии:

– А ты, Ширавия, будь осторожен, не ходи туда. Ведь никогда враг не станет другом.

Ширавия ему отвечает:

– Как же мне не пойти? Ведь скажут, что я испугался.

А везир Худжанд настаивает на своем:

– Говорю я тебе: не надо ходить.

Ширавия его не послушался и вечером отправился в гости, к правителю Шама вместе с эмирами и вельможами.

Пришли они к правителю Шама в шатер, принесли им воду для мытья рук. Помыли они руки, тут подали еду. Только они собрались есть, как на каждого из них набросились по три-четыре воина и связали их. Заковали в цепи всех: и царя Йемена, и везира Йаманда, и Ширавию, и всех эмиров. Только везира Худжанда там не было. А еще была там Симинзар со своими служанками и рабами – всех их правитель Шама захватил в плен и увел с собой. Привел он их в свою страну, и тут Симинзар сказала ему:

– Если ты убьешь Ширавию – то и я себя убью. Хочешь держать его в плену – твое дело. Но если только я узнаю, что ты хочешь его убить, – я убью себя.

У правителя Шама была дочь. Он поселил Симинзар вместе со своей дочерью, а всех остальных – царя Йемена, везира Йаманда и Ширавию – бросил в темницу.

Пусть они себе остаются в темнице, а ты послушай несколько слов о жене Ширавии.

Жена Ширавии Гунча, когда Ширавия еще был в Йемене, зачала от него. Через девять месяцев, девять дней, девять часов она родила сына, которого нарекли Джахангир-шахом. Не будем растягивать наш рассказ на долгие месяцы и годы – мальчик вырос, стало ему тринадцать-четырнадцать лет.

И вот играл он однажды с мальчишками, и один из мальчишек ему сказал:

– Если ты и вправду такой сильный, иди освободи своего отца.

Джахангир ничего не ответил, но слова эти запали ему в сердце. Пришел он к своей матери и сказал:

– Поджарь мне немного пшеничных зерен.

Она поджарила и говорит ему:

– Бери!

– Нет, ты дай мне своей рукой! – отвечает он.

Только мать набрала полную горсть раскаленных зерен – и схватил ее за руку, крепко сжал ладонь и говорит:

– Говори, где мой отец[19]19
  Распространенный в фольклоре иранских народов мотив: когда сын хочет выведать у матери тайну своего рождения, он просит дать ему горсть горячих жареных зерен пшеницы. Сын зажимает руку матери с раскаленными зернами в кулаке и требует у нее ответа, кто был его отец (ср. Сказки народов Памира. М., 1976, с. 520, № 34, примеч. 1).


[Закрыть]!

Она взмолилась:

– Отпусти мою руку, она горит! Твой отец в плену у правителя Шама.

– А почему ты мне об этом раньше не сказала?

– Ты ведь еще маленький, сыночек, ты еще не сможешь сражаться, чтобы освободить своего отца.

Джахангир ей отвечает:

– Не твое дело, маленький я или большой! Ты должна была рассказать мне о судьбе моего отца.

А к тому времени от того лютого коня, что был у Ширавии – его кличка была Дракон, – у нескольких кобылиц родились жеребята. Джахангир выбрал себе одного прекрасного жеребца, дал ему кличку Гульранг, надел на него красивую сбрую, а на себя – богатырские доспехи; наполнил хурджин драгоценностями, приторочил его к седлу коня, попрощался с матерью и дедом – везиром Худжандом. Он сказал им:

– Прощайте, не знаю, увижу вас еще или нет.

Птицей он в седло взлетел, ногу в стремя он продел; поудобнее уселся и пустился в дальний путь, о любви стихи слагая, подвиг ратный совершая. Конь стожильный мчался вдаль: жилы крепки, словно сталь, ноги – мощные колонны. Чтоб иметь коня такого – я даю вам в этом слово, небосводом я клянусь! – вмиг навеки откажусь я от локонов любимой. Меч стальной, что держит он, пусть не будет занесен над головками красавиц, пусть живут и радость дарят; люди плачут о себе, по себе Саади рыдает[20]20
  Точно такое же описание того, как герой отправляется в путь, встречается в нескольких сказках этого сборника, особенно часто в легендах о Рустаме и его потомках. Упоминание в последней строке этого ритмизованного отрывка имени великого иранского поэта Саади (ХПГ в.) вряд ли является указанием на то, что этот текст восходит к какому-либо из произведении Саади. Здесь имя Саади – символ лирического поэта.


[Закрыть].

И так приехал он в один город. Видит: на зубцах стены этого города насажены человеческие головы. Подошел к воротам, а там сидит старик-привратник. Он спросил его:

– Примешь ли ты гостя?

– Гость – от бога, гостя бог посылает, – отвечает тот.

И вот он на ночь остался гостем старика-привратника. И вот Джахангир спрашивает у привратника:

– О старик, что означают эти головы на зубцах стены?

– Зачем ты спрашиваешь об этом? Лучше бы тебе ничего не знать, – отвечает привратник. – Но раз уж ты спросил, я скажу тебе: у царя есть дочь, ее зовут Шэкуфэ. В эту Шэкуфэ влюбился див. Откуда ни приходят царевичи к ней свататься – всем им приходится вступать в поединок с дивом, и див их всех убивает. Если найдется кто-нибудь, кто одолеет дива, тому царь отдаст дочь и полцарства в придачу. А до сих пор див побеждал в поединке всех юношей, отрезал им головы и вешал на зубцы городской стены.

Ну, прошла ночь, наутро юноша просыпается и видит: улицы убирают, поливают их водой, играет музыка.

Джахангир спрашивает у своего хозяина:

– В чем дело?

– Наверное, еще один царевич появился, чтобы бороться с дивом, – отвечает привратник.

– Давай пойдем посмотрим, как они будут бороться, – говорит Джахангир.

– Туда не пройти, – отвечает старик. – Туда столько народу приходит поглазеть, что и не протиснуться.

Джахангир сказал:

– Тогда возьми меня сзади за пояс, держись крепче, я протащу тебя туда.

Старик схватил Джахангира сзади за пояс, и тот повел его за собой – то в одну сторону, то в другую, – протиснулись они к тому месту, что было отведено для борьбы. Встали в первом ряду. Видят: вышел царевич, такой красивый, что и умереть за него не жалко! Вышел див, и начали они бороться. Много ли, мало ли они боролись – наконец див поднял царевича и шмякнул оземь. А потом отрезал ему голову, подошел к городской стене и повесил голову на зубец.

Вышел снова на площадь и говорит:

– Ну, кто еще желает со мной бороться, пусть выходит на площадь!

Тут царь сказал, обращаясь к толпе, собравшейся на площади:

– О друзья и родичи! Неужели во всем городе не найдется никого, кто победил бы в борьбе этого дива? Я отдал бы тому свою дочь и полцарства в придачу!

Но никто не отозвался.

Царь повторил свои слова, но в ответ опять молчание. В третий раз воззвал к толпе царь – и тут Джахангир вышел вперед и сказал:

– Я буду бороться.

Джахангир вышел на площадь и начал бороться с дивом. Два-три захвата – и Джахангир поднял дива и так шмякнул его оземь, что земля треснула. Отсек ему голову, повесил на зубец городской стены и вместе со стариком-привратником отправился восвояси.

А царь, когда пришел в себя от радости, велел разыскать того, кто убил дива. Но сколько ни искали – найти не могли. Наконец царю донесли, мол, у такого-то из привратников живет кто-то в гостях. Царские слуги пришли домой к привратнику и отвели юношу к царю.

Царь сказал:

– Сын мой, я давно мечтал, чтобы нашелся такой человек, как ты, и освободил нас от дива. Я поклялся отдать ему в жены свою дочь Шэкуфэ.

А Джахангир говорит:

– О царь! Я сейчас не смогу здесь оставаться, у меня впереди долгий путь.

Царь отвечает:

– Как бы там ни было – Шэкуфэ твоя.

И решили они тотчас заключить брачный договор. «Пусть, – думает Джахангир, – ведь хуже от этого не будет».

Совершили они брачную церемонию, прошло десять-пятнадцать дней, и Джахангир сказал:

– О царь! Мне нужно пойти по своим делам – ведь я говорил, что мне предстоит долгий путь.

А Шэкуфэ услышала это и говорит:

– И я пойду с тобою.

– Ты-то зачем пойдешь?

– Нет, я тоже пойду! Как же я тебя оставлю?

Джахангир взял с собой Шэкуфэ, и они пустились в путь. Ехали, ехали и наконец приблизились к городу, где жил правитель Шама. Разбили шатер на лужайке возле города. Джахангир взял лук и стрелы и застрелил несколько диких голубей. Приготовили из них жаркое, поели. Джахангир положил голову на колени Шэкуфэ и заснул.

Пусть себе спит, а ты теперь послушай о правителе Шама.

Правитель Шама отправился на охоту, приехал на ту лужайку, где остановились Джахангир и Шэкуфэ. Смотрит: на лужайке разбит шатер, а в шатре сидит девушка невиданной красоты. Девушка, каких нигде не сыщешь, девушка, каких одна на тыщи: легкость ветерка в изящном стане, взгляд – как будто у китайской лани; как фисташка, губы чуть раскрыты, кудри шелковые по плечам развиты, сто красот у ней и тысяча достоинств. Стоит шаг ступить ей – все в смятенье перед ней мгновенно замирает; бросит взгляд – и мир тотчас же перед ней стыдиться начинает[21]21
  Идентичное описание красоты девушки встречается также в других сказках и легендах.


[Закрыть].

Правитель Шама сказал одному из своих слуг:

– Пойдите и скажите этому юноше, чтобы он пришел ко мне.

Слуга пошел, вошел в шатер и сказал:

– Эй, брат, пойдем со мной, тебя зовет к себе полководец Шама.

Джахангир вместо ответа так ударил этого дерзкого слугу, что тот стал горбатым.

Слуга вернулся к царто и стал жаловаться, дескать, вместо ответа тот человек так меня ударил, что из меня чуть душа вон не вышла.

А властитель Шама говорит ему:

– Ты что, не попросил разрешения войти, не кашлянул у входа?

– Нет, – отвечает слуга, – я прямо так вошел, без всяких церемоний.

– Ну что же, тогда правильно, что тебя так отделали, – сказал правитель Шама.

И послал своего везира, чтобы тот пошел и привел юношу. Везир отправился и еще за десять шагов до шатра начал отвешивать поклоны, бормоча: «Да будет мир вам, в добрый час, да будет мир вам, в добрый час…»

– В чем дело? – спросил его юноша.

– Правитель Шама зовет тебя к себе, – отвечает везир.

– Хорошо, скажи ему, что я приду, – сказал Джахангир. Собрался и пошел к правителю Шама. Приветствовал его, услышал ответ на своё приветствие.

Правитель Шама спросил его:

– Откуда ты, юноша?

– Я – чужеземец, странник, – отвечает Джахангир.

– О чужеземец! Не подаришь ли ты царю свою девушку?

– Хорошо, – говорит Джахангир, – но только если ты выполнишь одно мое условие.

– Какое еще условие? – спрашивает правитель Шама.

– Сделай меня старшим над отрядом всадников человек в сорок-пятьдесят.

– Ладно, – сказал правитель Шама, – пусть будет по-твоему.

Джахангир отправился в шатер к Шэкуфэ, рассказал ей все как было и говорит:

– На время я отдам тебя правителю Шама, живи там, но смотри – руки ему не давай.

Отвел он Шэкуфэ правителю Шама, а сам стал старшим над отрядом всадников человек в сорок-пятьдесят.

Правитель Шама поселил Шэкуфэ вместе с Симинзар и своей дочерью. Так они там втроем и жили: Шэкуфэ, дочь правителя Шама и Симинзар.

Прошло какое-то время, и Джахангир с помощью всевозможных хитростей и уловок постепенно, постепенно разузнал дорогу к темнице.

И вот однажды вечером он вместе со своим отрядом напал на темницу, убив сорок-пятьдесят человек. Но тут пришла подмога тюремной страже, и Джахангир еле унес оттуда ноги. Не удалось ему освободить пленников. И с тех пор стал он совершать набеги, на войско правителя Шама. Каждый день убивает сто-двести человек – а сам цел, и все его люди целы. Везир правителя Шама говорит своему господину:

– Это кто-то из родственников Ширавии. Либо брат его, либо сын. Надо вздернуть Ширавию на виселицу – тогда он оставит нас в покое.

Настала ночь, построили виселицу и всех троих: царя Йемена, везира Йаманда и Ширавию – вздернули на виселицу.

А тут откуда ни возьмись появились трое разбойников, что бродили вокруг города. Перерезали веревку, сняли тела и отнесли к источнику. Смотрят – а Ширавия еще чуть-чуть дышит. Взяли воды, накапали ему в рот, так или иначе привели его в чувство. Пришел он в себя и говорит:

– Если не умру, останусь жив, – сделаю вас в этом городе царями. Ну уж а если нет, так нет.

Десять-пятнадцать дней эти разбойники ухаживали за ним, кормили его, и так он поправился, что будто ничего и не было.

А тем временем Джахангир все еще сражался с войском правителя Шама.

Тут ему на помощь пришел Ширавия. Он разыскал себе меч, и так они и сражаются вдвоем – Ширавия нападает с одной стороны, Джахангир – с другой.

Видит это Ширавия и думает: «Я двадцать лет провел в темнице, мщу за себя, потому и сражаюсь с правителем Шама. А этот юноша – почему он сражается?»

А Джахангир думает: «Я сражаюсь за своего отца, которого они бросили в темницу, а из-за чего сражается этот человек?»

Бились они в этот день до полудня, один с одной стороны, другой – с другой. И сошлись вплотную. Спрашивает Джахангир:

– О богатырь, почему ты сражаешься с войском правителя Шама?

А тот в ответ:

– А ты почему сражаешься?

– Я сражаюсь потому, что, когда я еще не родился на свет, правитель Шама пленил моего отца. Я мщу за своего отца.

Ширавия спросил:

– А кто твой отец?

– Мой отец – Ширавия, – отвечает тот.

– А твой дед?

– Мой дед – везир Худжанд.

– А как зовут твою мать?

– Мою мать зовут Гунча, – отвечает Джахангир.

Тут Ширавия заключил его в объятия и поцеловал в щеку со словами: «Я твой отец». И они зарыдали…

Они продолжали сражаться с войском правителя Шама – отец с одной стороны, сын – с другой. А вечером вместе возвращались в шатер, и там те два-три разбойника готовили для них пищу. Так вот и шло время.

Однажды ночью Ширавия сказал Джахангиру:

– Сходим в город, проведаем пленниц.

А пленницам пищу носила дочь правителя Шама. И так она к ним привязалась, что готова была исполнить любое их желание.

Ширавия с Джахангиром подстерегли дочь правителя Шама на улице, когда та несла пленницам пищу, и уговорили ее провести их в покои к девушкам.

И стали они после этого каждую ночь навещать Симинзар и Шэкуфэ.

А однажды они сказали девушкам, когда у них были:

– Одну или две ночи мы не придем. Кончим битву, победим войско правителя, а потом придем и заберем вас отсюда.

Ночь прошла, другая, а на третью ночь решили девушки сами пойти к Ширавии и Джахангиру. Подговорили дочь правителя Шама и под покровом ночи выбрались из города. А тут, откуда ни возьмись, по небу летит див. Подхватил всех трех девушек и унес.

На четвертую ночь пришли Ширавия и Джахангир в замок – а девушек и следа нет. Тогда они пошли к гадальщику, гадальщик бросил кости и говорит:

– Девушек унес див в такое-то место и заколдовал. Семь заклятий надо снять с этого места, чтобы их освободить. Но только осторожно, чтобы самому не оказаться заколдованным. – И дал им скрижаль, где было написано, как снимать заклятия.

Ушли отец с сыном от гадальщика и решили между собой так: пусть Джахангир остается воевать с войском правителя Шама, а Ширавия поедет на поиски девушек.

На следующее утро Ширавия сел на своего коня и пустился в путь. Много ли, мало ли проехал, достиг того заколдованного места. Решил вынуть скрижаль, чтобы расколдовать это место, сунул руку в хурджин – а камня нет. И понял он тут, что оставил скрижаль в том шатре разбойников, что служил им с сыном местом ночлега. Стал вспоминать заклинания, что были на скрижали. Снял первое заклятие, снял второе, снял третье – и так дошел до седьмого, а как снять седьмое – не помнит. Не удалось ему освободить девушек, и оказался он, как и они, заколдованным.

Пусть они себе остаются в этом заколдованном месте, а ты послушай теперь про Джахангира.

Джахангир сражался, сражался с войском правителя Шама, наконец перебил всех его воинов, убил и его самого, и всех его векилей и везиров. И одного из трех разбойников сделал он царем в этом городе, а другого везиром, третьего – векилем. Понял он, что с отцом что-то случилось, взял скрижаль, положил в переметную суму и двинулся в путь. Ехал, ехал и достиг того заколдованного места. Снял первое заклятие, снял второе, снял третье – и так дошел до седьмого. А седьмого никак снять не может. Вытащил тогда из сумы скрижаль, взглянул на камень, прочитал заклинание и снял последнее заклятие. Смотрит – а он в царстве дивов. Вокруг столько дивов и пари, что один бог может сосчитать. А отца его нет и девушек тоже. И понял он, что, пока не перебьет этих дивов, не освободить ему отца и пленниц. Разбил он себе шатер и стал сражаться с дивами. Днем бьется с дивами, а ночь проводит у себя в шатре.

А все эти дивы и пари были подданными царя пари – того самого дива, что ночью унес Шэкуфэ и Симинзар и дочь правителя Шама. У царя пари была дочь. Увидела она, что красивый, статный богатырь сражается с подданными ее отца, поняла, зачем он пришел, и влюбилась в него не одним сердцем, а тысячью сердец. И послала к нему в шатер гонца с письмом. А там написано: «О богатырь! Если ты возьмешь меня в жены – я верну тебе и пленниц, и твоего отца. А если нет – сражайся хоть год, все равно не перебьешь всех дивов и пари».

В ответ на это письмо Джахангир написал, дескать, я уже устал сражаться, возьму тебя в жены, если освободишь моего отца и пленниц.

Ночью царевна-пари пришла к Джахангиру и повела его в один дом. Открыла она дверь в этот дом, там – покои, за ними открыла еще одну, потом еще одну и так открыла двери шести покоев. А за шестой дверью – девушки-пленницы; потом открыла она седьмой покой, а там отец Джахангира. И вывели они оттуда всех четверым пленников; царевна-пари – пятая, Джахангир – шестой. Вышли они из того заколдованного места, прошли мимо всех заклятий. Джахангир посмотрел на скрижаль и вновь закрыл все заклятия.

Пошли они в тот город, где раньше царствовал правитель Шама, провели там несколько дней. А потом ушли оттуда и пошли в тот город, где жил отец Шэкуфэ.

Джахангир попросил у отца руку Шэкуфэ. Отец согласился.

Три-четыре дня они провели там, а потом отправились к себе в Йемен. Пришли в Йемен, устроили празднество, семь дней били в бубны, дули в трубы, звучала музыка. Симинзар выдали за Ширавию. Потом опять семь дней били в бубны, барабаны, дули в трубы, звучала музыка – Ширавия взял в жены дочь правителя Шама. И стало у него три жены.

А после этого семь дней праздновали свадьбу Джахангира и Шэкуфэ. А потом снова семь дней били в бубны и барабаны, дули в трубы – Джахангир взял себе в жены дочь царя пари. У Джахангира стало две жены, у Ширавии – три.

Некоторое время они проводили там в удовольствиях и наслаждениях, а потом отправились в путь. Из одного города в другой, из другого в третий – и добрались так до того города, где царствовал Арча.

Пришли они к городу Арчи, окружили его со всех сторон. Наутро забили в боевые барабаны. Арча сам вышел на поле брани. Ширавия вышел ему навстречу и говорит:

– Эй, богатырь, каким ратным искусством ты владеешь? Хочешь ли ты биться булавами, или копьями, или мечами? А может быть, ты предпочтешь бороться врукопашную?

Тот говорит:

– Давай бороться.

Схватили они друг друга за пояса и начали бороться. В один-два приема Ширавия поднял Арчу в воздух и шмякнул его о землю. Достал кинжал, чтобы вспороть ему живот. А Арча говорит:

– Не жалко тебе моей жизни?

Ширавия отвечает:

– Ты же не пожалел моей жизни, когда бросил меня в колодец, а потом хотел меня повесить и отобрать весь товар у того купца.

И тогда Арча узнал своего брата, издал вопль и сказал:

– По молодости и по глупости совершал я неразумные дела. Хочешь, будь царем вместо меня! Я отдам тебе свое царство!

А Ширавия отвечает:

– На что мне царство? У меня и так много царств! Я пришел, чтобы ты видел – тебе не удалось меня погубить. Если бог не захочет погубить человека, то раб его не сможет этого сделать.

Простил его Ширавия, и все они стали гостями у Арчи. А через месяц распрощались с ним и отправились обратно в Йемен. Вернулись в Йемен, посадили на престол везира Худжанда, а Ширавия и Джахангир так и остались богатырями. И так, как господь исполнил их желания, да исполнит он желания всех мусульман!