Текст книги "Панчатантра"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Рассказ двадцать второй
«Есть в стране кошалов город под названием Айодхья[203]203
[Закрыть]. Жил там царь по имени Суратха[204]204
[Закрыть], чья скамья для ног была отполирована венцами многочисленных вассалов, склоненных перед ним. И как-то хранитель леса сообщил ему: «Господин! Отпали все цари лесных областей. Во главе их – лесной житель по имени Виндхьяка. Пусть божественный решит, как научить его скромности». Услышав это, царь призвал советника Балабхадру и послал его наказать их. И когда тот отправился, в конце жаркого времени года в город вошел обнаженный нищенствующий монах[205]205
[Закрыть]. Благодаря науке разрешения вопросов[206]206
[Закрыть], гороскопу, гаданью по птицам, по точке захода солнца, по трети зодиака, по его девятой, двенадцатой и тридцатой частям и предсказанию жизни по исчезновению теней, по кулакам, металлам,– кореньям, глоткам, бобам и другим астрологическим способам[207]207
[Закрыть], он в несколько дней завладел всем населением, словно купил его. И услышав о нем такого рода молву, любопытный царь призвал его однажды в свое жилище, предложил ему сиденье и спросил: «Правда ли, что учитель – знаток чужих мыслей?» Тогда тот ответил: «Ты убедишься в этом по последствиям». Так, благодаря услышанным рассказам, царь этот проявил сильнейшее любопытство.
И однажды, пропустив назначенное для посещения время, тот вошел после полудня во дворец царя и сказал: «О царь! Я сообщу тебе очень приятное: сегодня утром, находясь в келье, я оставил свое тело. Наделенный другим телом, приличествующим миру богов, и зная, что все бессмертные вспоминают меня, я отправился на небо и снова вернулся. Там боги сказали мне: «Спроси от нашего имени этого владыку о его благополучии». Слыша это, ошеломленный и испытывающий величайшее любопытство царь спросил: «Учитель, как же ты идешь на небо?» Тот ответил: «Великий царь! Каждый день я иду на небо». И царь этот, поверив ему по своей глупости, забросил все царские занятия и гаремные дела, думая лишь о монахе.
Между тем Балабхадра освободил лесное царство от врагов и вернулся к стопам царя. Он увидел, что господин совсем оставил свиту министров и, пребывая наедине с тем обнаженным монахом, произносил, словно учитель, какие-то заклинания, в то время как лицо его походило на распустившийся лотос. Тогда, узнав в чем дело, он поклонился и сказал: «Пусть побеждает божественный, любимый богами!» Тогда царь расспросил министра о его здоровье и сказал: «Знаешь ли ты этого учителя?» Тот ответил: «Как может быть неизвестен этот учитель из учителей, подобный Праджапати? Слыхал я и о посещении этим учителем мира богов. Правда ли это?» Царь сказал: «Все, что ты слыхал – правда». Тогда нищий монах сказал: «Если этот министр испытывает любопытство, пусть он посмотрит». Сказав так, он вошел в келью, закрыл дверь на засов и остался там. И спустя лишь мгновенье министр сказал: «Божественный! В какое время он вернется?» Владыка ответил: «Что ты спешишь? Он ведь оставил в келье свое тело и возвратится с другим, божественным телом». Тот сказал: «Если это правда, пусть принесут кучу топлива, чтобы я поджег эту келью». Царь спросил: «Для чего?» Советник ответил: «Божественный! Чтобы, когда сгорит это тело, он с телом, посещающим мир богов, пребывал рядом с тобой. Рассказывают ведь:
Рассказ двадцать третий
Жил в городе Раджагриха[208]208
[Закрыть] брахман по имени Девашарман[209]209
[Закрыть]. Его жена, не имевшая детей, сильно горевала, видя мальчиков соседа. И однажды брахман сказал: «Дорогая! Перестань печалиться. Послушай же: когда я приносил жертву, чтобы родился сын, то отчетливо услышал слова какого-то невидимого существа: «Брахман! Будет у тебя сын, который превзойдет всех людей красотой, мужеством и счастьем». После этих слов сердце брахманки исполнилось высшего блаженства, и она произнесла: «Да окажутся правдивыми его слова!» Со временем она понесла и, когда настали роды, родила змея. И видя его, окружающие все без исключения сказали: «Надо его бросить». Но она не обратила на это внимания и, любя детеныша, взяла его, вымыла, уложила в большую чистую корзинку, стала укреплять его тело молоком, свежим маслом и другой пищей, и через несколько дней тот вырос. И однажды, когда брахманка увидела, как празднуется свадьба соседского сына, слезы потекли по ее лицу, и она сказала супругу: «Все же не уважаешь ты меня, раз не думаешь отпраздновать свадьбу моего сына». Услышав это, брахман сказал: «Благородная! Неужели мне следует отправиться в самую преисподнюю и просить Васуки[210]210
[Закрыть]? Кто же другой, глупая, выдаст свою дочь за этого змея?» Сказав это, он увидел, что брахманка сильно опечалилась, и решил утешить ее. И вот он захватил с собой большой запас пищи на дорогу и из любви к жене отправился в другую страну. Через несколько месяцев он достиг селения под названием Куткутанагара[211]211
[Закрыть], находившегося в отдаленной местности. Там, почтенный омовением, получив пищу и окруженный услугами, он провел ночь в доме одного родственника, у которого мог найти хороший приют, потому что оба они знали достоинства друг друга. Наутро он приветствовал того брахмана, и, когда собрался в путь, тот спросил его: «Для чего ты пришел сюда? Куда ты пойдешь?» На эти слова он ответил: «Я пришел, чтобы найти подходящую жену для своего сына». Услышав это, брахман сказал: «Если так, то у меня есть очень красивая дочь. Ты – мой повелитель. Возьми же ее для своего сына». И вслед за этими словами брахман взял его дочь вместе с ее служанками и вернулся в свой город. И, видя, что она в избытке наделена необычайной красотой, одарена высшей прелестью и чудесными достоинствами и что глаза ее широко раскрыты от любви, люди говорили ее спутникам: «Как можете вы отдать эту девушку-сокровище змею?» Слыша это, все ее старшие родственники, чувствуя тревогу в сердце, сказали: «Надо увести ее от этого парня, одержимого злым демоном». Тогда девушка сказала: «Довольно этих насмешек. Послушайте. Ведь:
Три вещи делают лишь раз: владыка держит речь свою, |
Достойный держит речь свою и деву замуж выдают. (379)
А также:
Тогда все они спросили: «Кто это такой Пушпака?» Девушка рассказала:
Рассказ двадцать четвертый
«Был у Индры попугай по имени Пушпака, наделенный высшей красотой и прекрасными достоинствами, чей разум был неодолим благодаря знанию многих наук. Однажды, находясь на ладони великого Индры и испытывая блаженство от сладостного прикосновения, он произносил различные хорошие изречения. Тут он увидел Яму, который в назначенное время приблизился исполнить свою обязанность, и отлетел. Тогда все собрание бессмертных спросило: «Почему ты отлетел, увидев его?» Попугай сказал: «Он ведь приносит зло всему живому. Как же можно не удаляться от него?» Услышав это, все они, чтобы прогнать его страх, сказали Яме: «Несомненно, вняв нашим речам, ты не убьешь этого попугая». Яма сказал: «Я не знаю. Здесь властвует Судьба». И тогда, взяв попугая, они пришли к Судьбе и сказали ей то же самое. Тогда и Судьба сказала: «Это знает Смерть. Обратитесь к ней». И когда это произошло, попугай при виде Смерти отошел в небытие. И видя это, все они, с тревогой в сердцах, спросили Яму: «Что это произошло?» Тогда Яма сказал: «От вида Смерти суждена была ему гибель». Услышав это, они отправились в свое жилище.
[Окончание рассказа двадцать третьего]
Поэтому я и говорю: «Коль смерть судьбой нам суждена...». Кроме того, да не смогут упрекнуть моего отца в лживости дочери». Вслед за этими словами она с согласия окружавших вышла замуж за змея. И затем, полная заботливости, она стала прислуживать этому змею, давая ему молоко, питье и оказывая другие услуги. И как-то ночью змей этот вышел из просторной корзины, стоящей в спальне, и поднялся на ее кровать. Тогда она сказала: «Кто это такой в облике мужчины?» И подумав, что это чужой мужчина, она встала, дрожа всеми членами, открыла дверь и намеревалась уйти, когда тот сказал: «Останься, дорогая! Я – твой супруг». И чтобы убедить ее, он проник в тело, находящееся в корзине, и снова вернулся, выйдя оттуда. А она, видя, что он украшен высоко поднимающейся диадемой, серьгами, запястьями, браслетами и кольцами на плечах, упала к его ногам. И затем они вкусили сладость любовного наслаждения. А его отец, брахман, видевший это, встал пораньше, взял то змеиное тело, лежащее в корзине, и, подумав: «Пусть не войдет он снова в него», положил его в огонь. И, утром, полный радости, он показал всем людям своего сына, предававшегося вместе с женой любовным занятиям и ставшего прекрасным юношей».
[Окончание рассказа двадцать второго]
Приведя царю этот пример, Балабхадра сжег келью, в которой находился обнаженный монах.
* * *
Поэтому я и говорю: «Монаха Балабхадра сжег...». Глупец! Вот какими бывают министры, которые не похожи на тебя, не являются министрами на одних лишь словах и сведущи в путях разумного поведения. Во всяком случае, своими дурными поступками ты ясно показал унаследованную тобой непригодность к должности министра. Должно быть, и отец твой был в том же роде. Ведь:
А в ученых, наделенных глубокими знаниями, даже много времени спустя не обнаруживаются присущие им слабости, если, сохраняя глубину, они не показывают недостатков своего рассудка. Ведь:
Кто прилагает силы,
Чтоб разглядеть получше зад павлиний, |
Не станет разве тот дурак плясать,
Обрадованный громом с неба? (382) ār
Как бы то ни было, нечего наставлять тебя, наихудшего. Сказано ведь:
Даманака спросил: «Как это?» Тот рассказал:
Рассказ двадцать пятый
«В окрестностях одного леса жила стая обезьян. И однажды зимой, совсем обессиленные, они заметили с наступлением ночи светлячка. Увидев его, они подумали: «Это – огонь», осторожно взяли его, покрыли сухой травой и, приблизив к нему руки, плечи, животы и груди, стали почесываться, как бы в действительности наслаждаясь счастьем желанного тепла. И была там одна в особенности мучимая холодом обезьяна, которая то и дело поддувала траву, вся поглощенная этим. Тогда птица по имени Сучимукха спустилась, гонимая судьбой, с дерева и на свою погибель сказала ей: «Дорогая, не трудись. Это не огонь, это – светлячок». А обезьяна, не обращая внимания на ее слова, снова начала дуть и не прекращала этого, несмотря на неоднократные уговоры птицы. К чему много слов? Приблизившись к самым ее ушам, птица так досаждала ей, что обезьяна, наконец, схватила ее и раздробила ей ударом о камень клюв, глаза, голову и шею, так что та отошла в небытие.
* * *
Поэтому я и говорю: «Не может гнуться дерево...».
Также:
Не сможет пользы принести ученый, к злу стремящийся. |
Что толку нам в светильнике, коль сверху он горшком прикрыт? (384)
Несомненно, ты – неудавшийся сын. Сказано ведь:
Четыре сына в мире есть, – считают так ученые: |
Рожденный сын, подобный сын, достойный, неудавшийся. (385)
Рожденный – уродится в мать, подобный – на отца похож, |
Достойный – превзойдет отца, всех хуже – неудавшийся. (386).
Хорошо ведь говорится:
Кто разумом, богатствами или могучей силою |
Средь родичей прославится, – достойный сын у матери. (387)
И еще:
Нетрудно ведь найти того, кто лишь на первый взгляд красив, |
Но очень редок человек, всегда блистающий умом. (388)
И хорошо ведь говорится:
Известны оба мне они: злодей и добромыслящий. |
Из-за чрезмерной мудрости сын дымом погубил отца». (389)
Даманака спросил: «Как это?» Тот рассказал:
Рассказ двадцать шестой
«Жили в одном городе два друга, сыновья купцов, которых звали Дхармабуддхи и Душтабуддхи[216]216
[Закрыть]. Чтобы нажить добро, они отправились в отдаленную страну. И там, вследствие восхода своей счастливой звезды, тот, кого звали Дхармабуддхи, нашел оставленный раньше каким-то добрым человеком горшок с тысячей динаров. Он посоветовался с Душтабуддхи, и решив: «Мы достигли цели. Пойдем в свою страну», они вернулись назад. И около их города Дхармабуддхи сказал: «Дорогой! Половинная доля принадлежит тебе. Возьми ее, чтобы, придя теперь домой, мы с блеском были встречены перед лицом друзей и врагов». Тогда Душтабуддхи, чье коварное сердце жаждало увеличить свое богатство, сказал ему: «Дорогой! Пока это добро будет у нас общим, до тех пор не прервется наша преданная любовь. Поэтому возьмем по одной сотне, зароем остальное в землю и пойдем домой. Пусть, уменьшаясь или возрастая, богатство это явится испытанием нашей добродетели». Тогда Дхармабуддхи, не разгадавший из-за врожденного благородства эту тайную злонамеренность, согласился с этим, и оба они, взяв кое-что, зарыли остальное в землю и вошли в город.
И вот Душтабуддхи, делавший ненужные расходы и потакавший дурным страстям, истратил из-за непрочности своего счастья принадлежавшую ему долю. Тогда они снова поделились, взяв каждый по второй сотне. И затем в течение года она исчезла у него таким же образом. Тогда Душтабуддхи подумал: «Если мы снова поделимся, взяв по сотне, то что пользы, если мне и удастся похитить оставшиеся незначительные четыре сотни? Так я унесу все шесть сотен». Подумав так, он один унес деньги и сравнял землю в том месте. И едва прошел месяц, он сам явился к Дхармабуддхи и сказал: «Дорогой, поделим поровну оставшееся богатство». Сказав это, он пошел вместе с Дхармабуддхи в то место, и они начали копать. Когда же, выкопав землю, они не увидели добра, Душтабуддхи в своем бесстыдстве стал ударять себя по голове пустым горшком и сказал первый: «Где это сердце Брахмы?[217]217
[Закрыть] Несомненно, ты, Дхармабуддхи, похитил его. Возврати же мне половину, а иначе я обращусь в царский дворец». Тот ответил: «О злодей! Не говори этого. Я действительно добромыслящий и не занимаюсь подобными воровскими делами. Сказано ведь:
В чужой жене он видит мать, в чужом добре – комок земли, |
И на других, как на себя, взирает добромыслящий». (390)
Так, споря, оба они пошли в суд и рассказали о том, как было похищено добро. Услышав это, судьи решили подвергнуть их божественному правосудию[218]218
[Закрыть]. Тогда Папабуддхи сказал: «Увы! Неправильным кажется это решение. Сказано ведь:
Ищите письменных улик, когда их нет – свидетелей, |
А нет и их, пусть бог решит, – так поучают мудрецы. (391)
А в этом деле у меня есть свидетель – лесное божество. Оно вам объявит, кто из нас прав и кто неправ». Тогда они ответили: «Хороши твои слова. Сказано ведь:
Когда свидетель предстает, пусть даже низок родом он, |
Не надо прибегать к богам. А здесь свидетель – божество. (392)
Мы также чувствуем большое любопытство к этому делу. Завтра утром оба вы должны пойти с нами в то место леса». И, взяв с них залог, они отпустили их домой.
И, придя домой, Душтабуддхи попросил отца: «Батюшка! Эти динары – в моих руках. Теперь они ждут одного лишь твоего слова. Поэтому сегодня ночью я незаметно посажу тебя в дупло дерева шами[219]219
[Закрыть], находящегося вблизи того места, откуда я раньше вырыл сокровище. Утром в присутствии судей ты должен будешь представить свидетельство». Тогда отец сказал: «Сын! Мы погибнем, потому что это – неверный путь. Хорошо ведь говорится:
Душтабуддхи спросил: «Как это?» Отец рассказал:
Рассказ двадцать седьмой
«В окрестностях одного леса росла смоковница, служившая приютом для стаи Цапель. И там в дупле жил черный змей, который проводил время, поедая детенышей цапли, прежде чем у тех отрастали крылья. И вот одна цапля, уставшая от жизни, потому что змей поедал ее детенышей, подошла к берегу пруда и остановилась там с опущенной головой, проливая горькие слезы. Бидя ее в таком состоянии, один рак спросил ее: «Тетушка! Отчего ты сегодня так плачешь?» Цапля сказала: «Дорогой! Что мне делать? Я несчастна. Змей, живущий в дупле смоковницы, поедает моих детенышей и детей моих родственников. Вот я и плачу, опечаленная этим горем. Поэтому скажи мне, какое есть средство, чтобы погубить его?» Услышав это, рак подумал: «Ведь она – прирожденный враг нашего рода. Поэтому я дам ей такой полезный и в то же время вредный совет, чтобы погибли и другие цапли. Сказано ведь:
Пусть, словно масло, будет речь, а в сердце жалость пропадет, |
И так наставишь ты врага, что он с потомством встретит смерть». (394)
И он сказал: «Тетушка! Если так, то разбросай куски рыбьего мяса от входа в нору ихневмона до змеиного дупла, чтобы, идя этим путем, он погубил злого змея». Когда это произошло, ихневмон, следуя по дороге, где лежали куски рыбы, убил того злого змея, а затем постепенно съел и всех цапель, живущих у этого дерева.
[Окончание рассказа двадцать шестого]
Поэтому я и говорю: «Коль думаешь о пользе ты...». А Душтабуддхи, не обратив внимания на речь отца, тайно посадил его ночью в дупло того дерева. И вот утром Папабуддхи, омывшись и надев чистую накидку, подошел, сопровождаемый Дхармабуддхи, вместе с судьями к тому шами и громким голосом произнес:
Блаженное лесное божество! Скажи, кто из нас вор?» Тогда находящийся, в дупле отец Папабуддхи сказал: «О! Дхармабуддхи похитил это богатство». Услышав это, все царские слуги вытаращили от удивления глаза. И пока они размышляли, какому бы наказанию, установленному согласно закону за кражу имущества, им подвергнуть Дхармабуддхи, тот вложил в дупло шами горючее вещество и поджег его. И когда разгорелся огонь, из дупла шами выскочил, жалобно крича, отец Паппабудхи с наполовину сожженным телом и полопавшимися глазами. Тогда все они спросили: «Эй! Что это?» На это он ответил: «Все это – проделки Папабуддхи». Тогда царские слуги повесили этого Душтабуддхи на ветке шами и прославили Дхармабуддхи, порадовав его царской милостью и другими дарами.
* * *
Поэтому я и говорю: «Известны оба мне они...».
И когда рассказ был окончен, Каратака продолжал: «Тьфу, глупец! Излишней мудростью ты погубил собственный род. Хорошо ведь говорится:
Семью погубит сын дурной,
А реки гибнут от воды соленой. |
Сердца родных – от женских ссор,
И тайны от измены гибнут. (396) ār
И кроме того, кто доверится человеку, у которого в одном рту два языка! Сказано ведь:
Два языка таящие, жестокие и грубые |
Уста злодея и змей приносят всем один лишь вред. (397)
Поэтому даже во мне возник страх от твоего поведения. Потому что:
Злодеям знаю я цену и им не стану доверять: |
Как ни прислуживай змее, всегда готова укусить. (398)
И еще:
Пусть служит топливом сандал – не перестанет жечь огонь. |
Пусть родом славится злодей – злодеем он останется. (399)
И такова ведь природа негодяев. Сказано ведь:
Осуждать хотят всех других они
И свои качества восхваляют лишь. |
Ведь судьба сама предназначила,
Чтоб служил разум их на погибель всем. (400) viyo
Воистину алмазу
Подобен тот язык, который |
На сто частей не разорвется,
Когда клевещет злобно на других. (401) ār
Пусть зла избегнет тот герой,
Который счастлив услыхать о радостях других, |
И чей язык всегда приучен
Молчать о недостатках ближних. (402) ār
Поэтому, во всяком случае, вступать в общение следует, произведя испытание. Сказано ведь:
Стремись к тому, кто мудр и прям;
Кто и умен и лжив – с тем будь настороже; |
Кто глуп и честен – тех жалей;
И избегай глупцов коварных. (403) ār
Ты ведь стремишься теперь не только к гибели собственного рода, но также и к гибели господина. Для тебя, доведшего господина до такого положения, другое существо – все равно, что сухая трава. Сказано ведь:
Где может маленькая мышь сожрать весы железные, |
Там сокол унесет слона, а мальчика – тем более». (404)
Даманака спросил: «Как это?» Тот рассказал:
Рассказ двадцать восьмой
«Жил в одном городе купец по имени Надука[222]222
[Закрыть]. Истратив свое состояние, он задумал отправиться в другую страну. Ведь:
Кто, все богатства потеряв, желает в том же месте жить, |
Где прежде он в довольстве жил, – тот самый низкий из людей. (405)
А также:
Кто жить остался бедняком там, где он долго перед тем |
В веселье время проводил, – тот всеми порицается. (406)
А дома у него были весы, сделанные из тысячи пал[223]223
[Закрыть] железа, доставшиеся ему в наследство от предков. И, отдав их на хранение начальнику купцов Лакшмане[224]224
[Закрыть], он отправился в другую страну. Долго бродил он по собственному желанию в других странах и, снова вернувшись в свой город, обратился к тому начальнику купцов: «О Лакшмана! Верни мне весы, отданные на хранение». Тогда Лакшмана ответил: «О Надука! Твои весы съели мыши». Услышав это, Надука сказал: «Не виноват ты, Лакшмана, в том, что их съели мыши. Таков ведь круговорот этой жизни. Ничто здесь не вечно. Однако я пойду к реке совершить омовение. Так пошли со мной своего сына по имени Дханадева[225]225
[Закрыть], чтобы он понес принадлежности для омовения». А этот Лакшмана, обеспокоенный своим мошенничеством, сказал сыну Дханадеве: «Дитя! Этот Надука, брат твоего отца, пойдет к реке совершить омовение. Иди же вместе с ним, захватив принадлежности для омовения». Да! Хорошо ведь говорится:
Никто не делает добра, одной любовью движимый, |
Без страха, искушения иль без особых поводов. (407)
А также:
Где без особенных причин забота проявляется, |
Там надо быть настороже, чтоб избежать опасности. (408)
И вот обрадованный сын Лакшманы пошел вместе с Надукой к реке, захватив принадлежности для омовения. А Надука, омывшись в реке, посадил сына Лакшманы Дханадеву в горную пещеру, загородил вход в нее большим камнем и вернулся в дом Лакшманы. Тогда Лакшмаиа спросил его: «О Надука! Скажи, где остался сын мой Дханадева, который ушел с тобой?» Надука ответил: «О Лакшмана! Сокол унес его с берега реки». Лакшмана сказал: «О лживый Надука! Как мог сокол унести Дханадеву, который велик телом?» Надука сказал: «О Лакшмана! Неужели мыши съели весы из железа? Так верни мне весы, если тебе нужен сын». Так, споря, оба они подошли к воротам дворца. Там Лакшмана громким голосом произнес: «Увы! Несправедливость, несправедливость совершается! Этот Надука похитил у меня сына Дханадеву». Тогда судьи сказали Надуке. «Эй, верни сына Лакшманы». Надука ответил: «Что мне делать? На моих глазах сокол унес его с берега реки». Они сказали: «О Надука! Неправду ты говоришь. Как может сокол похитить пятнадцатилетнего мальчика?» Тогда Надука сказал, смеясь: «О, послушайте мои слова:
Где может маленькая мышь сожрать весы железные, |
Там сокол унесет слона, а мальчика – тем более», (409)
Те спросили: «Как это?» И Надука рассказал им историю с весами. Услышав ее, они со смехом вернули одному весы, а другому – мальчика.
* * *
Поэтому я и говорю: «Где может маленькая мышь...». И Каратака снова сказал: «Глупец! Ты сделал это, не будучи в силах выносить милости Пингалаки к Сандживаке. Потому что хорошо ведь говорится:
Всегда готов ругать незнатный человек ||
того, кто славен родом,
Мошенник – честных всех, несчастливый в любви – ||
любовников счастливых. |
Ругает храбрых трус, красивого – урод, ||
корыстолюбец – щедрых,
Страдающий от бед – удачливых людей, ||
и глупый – просвещенных. (410) çārdū
Также:
Дурак не любит умного, бедняк – обогащенного, |
Порочный – благонравного, распутница – стыдливую. (411)
Также:
Все люди благородные и все живые существа |
Своей природе следуют. Что толку в наказаниях? (412)
Того следует наставлять, кто с первого раза схватывает сказанное. А ты, словно камень, бессердечен и отличаешься косностью. Зачем же тебя учить? Да с тобой, глупец, и жить-то вместе не следует. Еще как-нибудь связь с тобой принесет и мне несчастье. Сказано ведь:
Коль в доме, в городе, в стране живешь ты вместе с дураком, |
Пусть избегаешь встречи с ним, – все ж может горе принести. (413)
Уж лучше в море утонуть, сойти в могилу, в ад, в огонь, |
Но не общаться с дураком, совсем лишенным разума. (414)
Общенье с разными людьми
В нас доброе иль злое порождает. |
Так ветер с мест различных
В себя вбирает смрад иль ароматы. (415) ār
Хорошо ведь говорится:
Одна у нас на свете мать, один отец нас породил, |
Но я с отшельниками жил, а он – к охотникам попал. (416)
Охотников одних он слышал речи,
А я, о царь, всегда внимал аскетам. |
Теперь ты ясно видишь, как общенье
Достоинства родит в нас и пороки». (417) upa
Тот спросил: «Как это?» Каратака рассказал:
