Текст книги "Иранская сказочная энциклопедия"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Слушаем и повинуемся! – отвечали те.
И еще сказал Хатем:
– А теперь я отправляюсь в страну малики Зарринпуш.
– О господин, мы готовы следовать за тобой.
– Нет, друзья, оставьте меня одного.
– О благородный, твоя воля для нас закон.
Простившись с Сармаком и его подданными, Хатем покинул гору Камаллака. По прошествии нескольких дней он достиг того места, где некогда было волшебное озерко и на берегу росло волшебное дерево. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что озерко исчезло, а на его месте выросло большое селение, огражденное красивой стеклянной стеной. Волшебное же дерево оставалось на прежнем месте, однако оно покрылось пышной зеленой листвой. На страже у городских ворот стояли красавицы, головы коих некогда висели на ветвях.
Увидев Хатема, они спросили:
– Кто ты такой и откуда к нам пожаловал?
– Я тот юноша, – отвечал Хатем, – который в былые времена по собственной воле делил с вами печальную судьбу. Ступайте к малике Зарринпуш и передайте ей мой поклон. У меня есть для нее много добрых вестей.
Одна из прислужниц немедля пошла к малике и сказала, что в их селение вернулся прекрасноликий юноша и просит напомнить о нем малике Зарриппуш.
Малика погрузилась в глубокое раздумье, а потом, подняв голову, повелела:
– Пойди к нему и узнай, где ныне мой отец.
– Я сам поведаю обо всем малике, – отвечал Хатем на вопрос прислужницы.
И малика приказала привести Хатема в ее покои.
Когда Хатем взглянул на свою прельстительную возлюбленную, в глазах у него помутилось, и он упал без чувств. После же, опамятовавшись, увидел, что малика стоит у его изголовья.
Сердце Хатема радостно забилось, и он подумал: «Любит меня, раз обо мне тревожится».
Когда к Хатему вернулось сознание, малика воссела на трон и повелела слугам принести для него золотой курси.
Хатем уселся неподалеку от трона на золотом курси, и малика, обратясь к нему, ласково молвила:
– А теперь, о благородный, поведай нам о своих приключениях.
И Хатем тотчас рассказал малике обо всем, что приключилось с ним и с отцом малики, Самом Ахмаром, и в заключение сказал:
– О чарующая мир малика, все эти муки и страдания я принял для того, чтобы снискать твое благорасположение. Да пребудет мое, плененное тобою сердце в завитках твоих благоухающих волос! В этом – все мечты и чаяния твоего покорного раба.
– О наша госпожа! – сказали слуги малики. – Хатем претерпел из-за тебя столько мук и страданий, что ты не можешь остаться безучастной к его мольбам. Ведь отныне не существует преграды, возбраняющей тебе стать женой возлюбленного тобой человека, ибо твой жестокий отец, покинув сей мир, отправился в преисподнюю.
Услышав такие слова, малика встала с трона и, придя на женскую половину, сокрыла лицо свое кисеей.
Хатем несказанно возрадовался, ибо сие означало, что малика Зарринпуш изъявила согласие стать его женой. И тотчас были принесены всевозможные угощения отменного вкуса, и началось всеобщее веселье. А на седьмой день свадебного пира, по обычаю отцов и дедов, Хатема и малику провозгласили мужем и женой.
Так сбылась мечта Хатема и малики Зарринпуш.
Однако недолго предавались молодые любовным наслаждениям. Среди забав и утех Хатем вспомнил о шахзаде Мунире и, встревоженный, покинул брачное ложе.
Удивилась малика и с грустью подумала: «Чем не угодила я ему? Почему именно сейчас, когда судьба нас соединила, он хочет меня покинуть? Может быть, другая завладела его сердцем?»
Чем ближе мгновение соединенья влюбленных,
Тем жарче пылает огонь их сердец раскаленных.
Но Хатем понял тревогу своей возлюбленной и, щадя ее покой, тотчас поведал ей обо всем, что было связано с шахзаде Муниром и маликой Хуснбану.
– О пленяющая сердце, – молвил он, – умерь печаль свою и смятение души! Нет у меня никаких дурных помыслов. Я пришел в ваши края по делу шахзаде Мунира и ныне вспомнил, что он давным-давно ждет моего возвращения. Мне удалось добыть ответы на три вопроса Хуснбану, а ответ на четвертый таится в окрестностях Кульзума.
– Как же я останусь без тебя? – принялась роптать малика.
– О любимая, – утешал ее Хатем, – я отвезу тебя в свои родные края и вверю попечению моих родителей, а после отправлюсь дальше.
Семь дней и семь ночей снаряжались они в путь. Хатем проводил малику и ее луноликих прислужниц до Йемена, сам же, простившись с ними, отправился дальше.
* * *
По прошествии нескольких дней, оставив позади много путей и дорог, достиг он окрестностей Кульзума и спросил у людей, кому принадлежит изречение: «Мир и благополучие всегда сопутствуют тому, кто говорит правду».
– В трех фарсангах пути отсюда, – отвечали люди, – находится крепость Курм, и обитает в ней некий благочестивый старец. На воротах же той крепости написаны сии слова.
Выслушал их Хатем и пошел по указанному пути. Вскоре он пришел к крепости Курм и увидел, что на воротах ее написано:
«Мир и благополучие всегда сопутствуют тому, кто говорит правду».
Что справедливое свершить ты должен, чтоб спастись от горя,
Что за удачу небеса тебе пошлют за это вскоре?
Придя во внутренние покои дворца, Хатем застал благородного старца восседающим на шахском троне. Едва завидев его, Хатем согнулся в почтительном поклоне, а тот ответил ему подобающим образом и, поднявшись со своего места, пошел навстречу Хатему, обнял его и усадил рядом с собой. И спросил у него старец:
– О сын мой! Кто ты такой и что привело тебя в столь отдаленные края, куда испокон веков не ступала нога чужестранца?
Хатем тотчас поведал ему о своих приключениях и о шахзаде Мунире, и благородный старец благословил Хатема за его добрые дела.
– О благородный отец! – молвил Хатем. – Слышал я, будто жизнь твоя была нелегкой и ты обитаешь в сем городе со времени его основания. Отчего же у тебя нет ни единого седого волоса?
– Ты ошибаешься, юноша. Город сей воздвигнут семьсот лет тому назад, мой же возраст намного больше. А история моя такова. В юности я увлекался азартными играми, проводил за ними дни и ночи. Однажды я спустил все, что у меня было, и, предавшись отчаянию, решил кого-нибудь ограбить. С наступлением темноты я вышел из дому, однако меня тут же одолели сомнения. «Что пользы грабить бедных, – подумал я, – и грех на душу возьму, и толку не добьюсь. Уж лучше сразу нацелиться на богатства шаха».
Приблизившись к шахскому дворцу, я закинул на стену веревочную лестницу, поднялся по ней вверх и очутился в покоях шахской дочери. На богато убранном ложе мирно спала прекрасноликая малика, а неподалеку от нее – ее прислужницы. На шее у малики красовалась огромная сверкающая жемчужина. Я потихоньку снял с нее эту жемчужину и никем не замеченный покинул шахский дворец. Вскорости я увидел нескольких грабителей, деливших между собой добычу. Заметив меня, они всполошились и стали допытываться, кто я такой.
Я подумал, что лучше мне не таиться, и сказал им всю правду. И только они захотели отнять у меня жемчужину, как вдруг раздался оглушительный окрик, коего они до смерти испугались и, побросав все уворованное, разбежались в разные стороны. Я же растерянно стоял на месте.
Тут появился некий человек и спросил:
– Кто ты такой? Поведай мне свою историю.
И я рассказал ему все, как было, и этот человек сказал:
– За то, что ты не сокрыл от меня истину, я тебя отпускаю. Только послушай моего совета: брось игру в карты – не то тебя ждет беда. Если же ты внемлешь моим наставлениям, то во здравии и благоденствии проживешь еще семьсот лет.
Я возблагодарил моего спасителя и дал обет немедля покончить со своим прошлым.
Взяв брошенные грабителями вещи, я привез их домой, продал их и на вырученные деньги воздвиг этот дворец. Соседи мои – недруги и завистники, тотчас донесли миршабу, что, мол, был я человеком нищим и разбогатеть мог только нечестным путем.
Когда меня привели к миршабу, он спросил:
– Откуда взялось у тебя подобное богатство?
Я чистосердечно признался ему во всех своих прегрешениях и рассказал о встрече со спасителем. Выслушав мою историю, миршаб немало удивился и проводил меня к шаху, где я слово в слово повторил свой рассказ и поверг к стопам владыки мольбу о прощении.
– Честность и отвага твои поистине велики! – молвил шах. – Никогда доселе не доводилось мне встречать человека, столь правдивою и бесстрашного.
Шах изъявил ко мне благосклонность и повелел отпустить. Вот уже сотни лет живу я во здравии и благоденствии, и с той поры на моих воротах красуются слова: «Мир и благополучие всегда сопутствуют тому, кто говорит правду». И в жизни я положил себе за правило никогда не отступать от истины.
Несколько дней провел Хатем у гостеприимного хозяина. После же, поблагодарив за заботу и радушие и испросив его соизволения, отправился в пустыню. По пути ему вспомнилась малика Зарринпуш, и, снедаемый тоской по любимой, решил он ее навестить.
Неподалеку от Йемена Хатема стала одолевать нестерпимая жажда, и он отправился к роднику, намереваясь испить воды. Подошел он к роднику и тут увидел самку и самца бутемар, кои вели между собой разговор.
– О дорогой, – сказала самка, – как можешь ты оставить меня в одиночестве ради какого-то постороннего дела? Не огорчай меня – откажись от своей затеи.
– О неразумная, – отвечал ей самец, – и не пытайся меня отговаривать. Благородное дело для меня превыше всего на свете. Ты же толкуешь так, словно в тебя вселился сатанинский дух. Лучше послушай одну притчу.
Жил-был в некоем городе молодой шах. Отравился он однажды на охоту, только охота его не удалась, да к тому же он отстал от своей свиты и затерялся в пустыне. Грустный и опечаленный ехал он наугад и вдруг увидел прекрасный сад, в коем высился великолепный дворец, а неподалеку от того дворца находился большой пруд. Шах притомился в дороге и прилег на берегу отдохнуть. Погрузив руку в воду, он наткнулся на толстую цепь. Потянул за нее и вытащил кованый сундук, к ручке которого был привязан ключ. Когда шах отпер сундук, взору его предстала молодая луноликая красавица.
– О юноша, – молвила она, взглянув на удивленного шаха. – Не пугайся. Я такой же человек, как и ты.
Сказав это, она вышла из сундука и направилась к своему дворцу. По прошествии некоторого времени она вернулась с кувшином вина и кебабом. Усадив шаха рядом с собой, она принялась его угощать.
Когда шах понял, что он никогда не видывал ей равных по красоте и прелести, он обвил ее стан рукой, привлек к себе и принялся осыпать ее лицо поцелуями. Насладившись же любовью прельстительной красавицы, шах опамятовался и, сняв с пальца перстень, украшенный дорогим алмазом, протянул его своей возлюбленной.
– О красавица, – молвил он. – Меня привела к тебе добрая судьба. Я охотился здесь со своими приближенными, отстал от них и заблудился в пустыне. Ныне я отправлюсь на их поиски. Пусть мой перстень останется у тебя в залог того, что я вскоре вернусь.
Услышав слова шаха, красавица рассмеялась, достала бумажный сверток и высыпала из него множество драгоценных перстней.
– О шах, – сказала, обратясь к нему, красавица. – Муж мой служит сборщиком пошлин и с утра до позднего вечера не бывает дома. А так как он очень ревнив, то прячет меня в этот сундук. В нашем дворце побывали чуть ли не семьсот шахов, эмиров и купцов. И каждый из них предавался со мной любовным утехам, и все они, подобно тебе, в знак благодарности дарили мне по перстню. Однако же и перстни тоже забываются.
Выслушал шах ее речи, снова посадил ее в сундук, запер на замок и опустил в воду. Сам же не мешкая отправился в путь. По прошествии некоторого времени он вернулся домой, воссел на свой трон и распорядился немедля отпустить всех стражей своего дворца по домам, а всех женщин предоставил воле Аллаха.
Узнав об этом, визири всполошились.
– О шах, – спросили они, – в чем провинилась стража? За что ты прогнал ее из дворца?
Шах поведал им обо всем, что приключилось с ним, и, выслушав его, визири молвили:
– О повелитель! В том, что ты нам рассказал, содержится лишь доля истины. Ибо даже если женщины неисправимо грешны, стража являет собой свидетельство силы и могущества властелина.
Согласившись со своими визирями, шах тотчас же вернул хаджибов.
– Женская половина живых существ, – продолжал самец-бутемар, – испокон веков таит в себе обман и коварство. Даже исполненный благих намерений Хатем, коий ради счастья шахзаде Мунира претерпел столько мучений, поддался чарам малики Зарринпуш и свернул с пути праведного.
Когда Хатем услышал эти слова, он решительно поднялся с места и направился в Хуснабад.
Оставив позади много путей и дорог, пришел он во дворец малики Хуснбану, и та его спросила:
– О Хатем! Долго же ты на сей раз был в странствиях! Добыл ли ты ответ на мою загадку? Расскажи обо всем, что с тобой приключилось.
И когда Хатем поведал малике Хуснбану о своих приключениях и о том, как он попал в крепость Курм, и о благородном старце, коему давно минуло семьсот лет, и о его благочестивой жизни, малика ласково молвила:
– О Хатем, ты сказал мне сущую правду, – и тотчас повелела подать ему прекраснейшие угощения.
Слуги принесли разные кушанья и поставили их перед Хатемом, и Хатем спросил:
– О луноликая малика! Не позволишь ли ты мне взять эти яства в караван-сарай, дабы я смог разделить трапезу с шахзаде Муниром?
По приказанию малики слуги исполнили просьбу Хатема, и, сидя за одним дастарханом с шахзаде Муниром, Хатем рассказал ему о своих приключениях.
По прошествии семи дней и семи ночей Хатем снова пришел к малике Хуснбану и сказал:
– О луноликая! Не будешь ли ты милостива загадать мне свою пятую загадку?
– Слушай, Хатем! Сказывают, будто есть на свете говорящая гора. Где она находится и что изрекает? Ты должен узнать об этом все доподлинно.
Выйдя от малики Хуснбану, Хатем вернулся в караван-сарай и нашел шахзаде Мунира ожидающим.
– Друг мой, – сказал он, обращаясь к Муниру. – Я снова отправляюсь в путь. Если волею Аллаха я добуду ответ на пятый вопрос, то вскоре вернусь. Если же нет, не поминай меня лихом.
Приключение пятое
Долго шел Хатем и по прошествии некоторого времени достиг пределов некоего города. И спросил он у повстречавшихся ему жителей, не знают ли они, где находится говорящая гора.
– Мы никогда не слышали о такой горе, – отвечали они.
Отправился Хатем дальше. И каждому встречному задавал он все тот же вопрос. Однако о говорящей горе никто ничего не знал.
Проведя в пути целый месяц, попал Хатем в один город, обитатели коего собрались на небольшой площади.
– О друзья, – спросил их Хатем, – что привело вас всех сюда?
– Умер один из наших жителей, – пояснили они. – А обычай нашего края таков: тело покойного выносится на эту площадь, и мы, обитатели города, разместившись неподалеку от него, восседаем за трапезу и предаемся ей до той поры, пока появится какой-нибудь странник. После же того, как странник разделит с нами трапезу, мы можем хоронить умершего. На сей раз нам повезло – благодаря тебе дожидаться нам пришлось недолго.
– А если никто не придет, что вы станете делать?
– Тогда мужчины нашего города должны шесть месяцев поститься, а после этого им надлежит устроить угощение для всех горожан и на могиле покойника одарить бедняков и нищих.
С этими словами они положили покойника посреди площади, уселись вокруг него и стали дружно его оплакивать, выражая тем свою скорбь и уважение к умершему. Затем, разместившись на огромной суфе, стали вкушать различные яства. После же, совершив омовение, облачились в нарядные одежды и с большими почестями отнесли покойника к месту погребения. Воротясь с кладбища, жители города сказали Хатему:
– О юный странник, не согласишься ли ты быть нашим гостем еще несколько дней?
– Охотно, – отвечал им Хатем.
Они тотчас устроили для Хатема богатое и удобное жилище и проводили его туда, а спустя некоторое время привели к нему двух красивых женщин и сказали:
– О юноша, так повелевает наш обычай.
«Какие удивительные обычаи у этих людей», – подумал Хатем. По прошествии семи дней и семи ночей женщины те рассказали, будто юнный странник столь лист и безгрешен, что не проявил к ним никакого интереса.
Когда о сих добродетелях Хатема донесли шаху, тот пригласил его во дворец и, усадив рядом с собой на троне, сказал:
– О благочестивый юноша! Оставайся жить в нашем городе. У меня есть дочь, достигшая брачного возраста, и я готов отдать ее тебе в жены.
– О любезный шах, – отвечал Хатем, склонясь в почтительном поклоне. – Могу ли я позволить себе изувечить жизнь твоей дочери, связав ее с моей нелегкой судьбой? Ведь твой покорный раб должен во что бы то ни стало найти говорящую гору Нида. Вот уже семь месяцев странствую я в поисках этой горы и пока не встретил никого, кто бы хоть что-нибудь о ней знал.
Старый шах призадумался, а потом, обратясь к Хатему, сказал:
– Сын мой! Я прожил на свете много лет, и кое-что мне довелось слышать о горе Нида. Это высокая гора, южная сторона коей заколдована. Силой волшебства там воздвигнут большой город, и никто из жителей этого города не умирает своей смертью, и ходят слухи, будто каждого, кто намеревается достигнуть той горы, ждет в пути много трудностей и бед. Решишься ли ты после того, что я тебе рассказал, продолжать свои поиски?
– О шах! В сем деле я уповаю на милость Аллаха. Ведь помог же он мне добраться до ваших мест!
И шах сказал:
– Каждый, кто, подобно тебе, тверд в своем намерении, непременно добьется своего.
Шах повелел слугам принести в дар Хатему много золота, и, когда слуги то золото принесли, Хатем взял ровно столько, сколько ему нужно было на дорожные расходы, а остальное роздал беднякам и нищим.
Испросив соизволения шаха, Хатем простился и отправился дальше. Шел он, шел и пришел к большому городу, возле которого против обыкновения не было кладбища. Обрадовался Хатем. «Наверное, это тот самый город, о котором мне сказывал шах», – подумал он.
– О юный странник, – спросили его жители города, – что привело тебя в наши края? Куда ты держишь путь?
– Я – из города Хуснабада и направляюсь К горе Нида, – отвечал Хатем.
И тогда жители города так сказали ему:
– Ты не сможешь достичь этой горы, ибо на пути к ней ждут тебя тысячи всяких трудностей и бед.
– Аллах милостив, – отвечал им Хатем. – Он поможет рабу своему добиться желаемого.
– Проведи эту ночь у нас, отдохни, а завтра поступай, как тебе угодно.
Хатем послушал их совета. Случилось так, что как раз этой ночью заболел какой-то человек. По существующему обычаю родственники его зарезали, а его мясо поделили между всеми жителями. Хозяин дома, где заночевал Хатем, сварил это мясо и, уложив его на большое блюдо, принес Хатему.
– О гость, осчастлививший мой дом своим посещением, тебе повезло: я добыл очень вкусное мясо. Должно быть, ты отроду такого не пробовал. Оно нам достается не часто.
– Что это за такое редкостное мясо? – спросил Хатем.
– Это мясо человечье.
Удивился Хатем: «Выходит, жители этого города – людоеды».
– Неужто вы питаетесь человечиной? – вскричал он. – Странный обычай – есть себе подобных.
– О юноша! – смутился тот. – Не возводи на нас напраслину. Мы – не людоеды. Не подумай, что мы готовы прирезать любого странника, дабы заполучить его мясо. У нас бытует обычай убивать лишь больных.
– Зверский обычай! – возмутился Хатем. – Ведь многие из ваших жертв могли бы и выздороветь. Сколько же жизней людских загубили вы понапрасну! Не стану я пользоваться вашим гостеприимством.
Хатем тотчас собрался и отправился в путь. Шел он всю ночь, и вскоре его одолел сильный голод. Тогда он убил птицу, сварил ее и, насытившись, сел отдохнуть. Вдруг видит – из лесу к нему направляется лев.
Хатем бросил ему кусок птицы, лев проглотил его и снова ушел в чащу леса, а Хатем отправился дальше. Шел он по безлюдным местам, питался фруктами и дичью, воду же пил из родников. Однажды одолела его сильная жажда, но воды нигде не было. Вдруг увидел Хатем вдали огромное дерево с пышной зеленью, когда же пришел он к тому дереву, никакого родника там не нашел. Усталый и истомленный жаждой, присел он под тем деревом отдохнуть. По прошествии некоторого времени прилетел орел и опустился на землю неподалеку от Хатема. Походил, походил орел и скрылся в какой-то яме, но вскоре появился снова, и, когда встряхнул крыльями, с перьев его полетели водяные брызги. Хатем тотчас направился к яме и увидел, что она полна чистой прозрачной воды. Утолил он жажду и ощутил голод. К счастью, вскоре набрел он на людей, сидевших вокруг большого костра.
«Может быть, они собираются варить еду?» – подумал Хатем и, подойдя ближе, увидел, что все эти люди с обритыми бородами и усами пребывают в глубокой печали, а некоторые даже плачут.
– Скажите, – обратился к ним Хатем, – кто вы такие и что собираетесь делать?
– О юный странник, – отвечали они, – страна, в коей ты находишься ныне, называется Индостан, мы же – ее обитатели, индусы. По нашим обычаям мужей-покойников положено сжигать вместе с их женами. Вот мы и разложили этот костер.
Хатем догадался, что они – идолопоклонники, и решил немедля покинуть это место.
По прошествии нескольких дней достиг он некоего селения и попросил напиться воды. Один из жителей вынес ему сосуд с дугом, и едва Хатем отпил несколько глотков, как тут же почувствовал себя отдохнувшим.
– О юноша, – обратился к нему тот. – Если хочешь, я угощу тебя вареным рисом и сладким молоком.
Когда Хатем отведал вареного рису и сладкого молока, он взбодрился и, в ответ на приглашение хозяина погостить еще несколько дней, изъявил свое согласие.
И хозяин приготовил Хатему удобную постель и поставил перед ним изысканнейшие яства, и Хатем, отведав их, сказал:
– Твой гостеприимный дом подобен земному раю.
По прошествии некоторого времени, обратясь к хозяину, он спросил:
– Что за странный обычай у вас в Индостане сжигать жену вместе с умершим мужем?
И услышал в ответ следующее:
– О юноша! Узы супружеской любви вечны и нерасторжимы. Поэтому, когда один из супругов переселяется в мир иной, другой отправляется за ним следом. Если ты еще несколько дней побудешь в нашем городе, то увидишь это собственными глазами.
Вскоре умер долго болевший правитель города, у которого было четыре жены. Старшая родила ему двух сыновей, вторая – двух дочерей. Третья же и четвертая были бездетными. Когда покойника подготовили для сожжения, все они, облачившись в богатые одеяния, изукрашенные драгоценными каменьями с гирляндами цветов, умастившись благовонными притираниями и распустив волосы, шествовали в начале похоронной процессии. Родственники падали перед ними ниц, умоляя, чтобы они воздержались от самосожжения, однако жены и слышать о том не хотели.
– О любезные! – сказал, обратясь к ним, Хатем. – Как решаетесь вы предстать перед людьми с открытыми лицами?!
– О юноша, – отвечали они, – разве тебе неведомо, что мы уже почти покойницы. Смерть отняла у нас нашего господина, и будет несправедливо, если мы останемся жить, когда он мертв. Ведь разлука с ним обрекает нас на вечную печаль.
Сказав эти слова, они сняли с себя все украшения и, смежив веки, взошли на погребальный костер.
И Хатем увидел, как одна из них обхватила голову покойника, другая села от него справа, третья – слева, четвертая же прижалась к его ногам. И все они были счастливы последовать за мужем.
И подумал Хатем: «Должно быть, они убегут тотчас, как вспыхнет пламя». Подумав так, он подошел к ним и уселся рядом.
– О юноша, уходи, сейчас зажгут костер! – всполошились женщины.
– Никуда я отсюда не уйду, – решительно сказал Хатем.
– О юноша, – воскликнули люди, – эти женщины лишают себя жизни, чтобы последовать за своим господином, зачем же это делаешь ты? Не иначе, как какая-нибудь из них покорила твое сердце?
– У меня есть в этом деле интерес, – отвечал Хатем. И, взяв в рог ожерелье пери, стал с нетерпением ждать.
Когда разожгли костер, женщины прильнули лицами к покойнику и, вспыхнув вместе с ним, словно сухой хворост, вскоре обратились в пепел.
– Понравился ли тебе обычай нашей страны? – спросил Хатема хозяин-индус по возвращении домой.
– Обычай диковинный, – отвечал ему Хатем, – но любовь и преданность ваши истинно велики.
Отдохнув несколько дней в доме гостеприимного хозяина, Хатем стал собираться в дорогу.
– А куда гы торопишься? – спросил его индус.
– Я должен как можно скорее найти гору Нида, – отвечал Хатем.
– Гора Нида находится очень далеко, – сказал хозяин.
– Я дал другу слово не сворачивать со своего пути.
Простившись с индусом, Хатем отправился в путь. По прошествии нескольких дней пришел он в один город, жители коего были охвачены печалью и смятением; Вскоре Хатем узнал, что умерла дочь шаха, а муж ее не желает быть погребенным вместе с ней.
Приблизясь к одному из старейшин, Хатем сказал:
– Каждый волен сам распорядиться своей судьбой. Отчего не хотите вы отпустить этого несчастного?
– О юноша, – отвечал старейшина, – некогда в нашем городе появился человек, подобный тебе. Увидев дочь шаха, он влюбился в нее и просил, чтобы ему отдали ее в жены. По обычаю нашей страны, супруги неразлучны и в жизни и в смерти, и юноша тот дал клятву верности дочери шаха. Ныне же он вознамерился нарушить эту клятву. Однако, следуя нашим обычаям, мы обязаны его похоронить вместе с умершей.
– О юноша, – сказал Хатем, обратясь к овдовевшему, – коли ты дал слово, то должен его сдержать. Ведь рано или поздно все равно придется умереть, так стоит ли тебе нарушать обычай страны?!
– О добрый юноша, у меня на родине совсем иные обычаи, – отвечал тот.
– У необходимости нет выбора. Если даже ты станешь биться головой о камень, они от своего не отступятся. Сейчас согласись с ними, а ночью я тебя вызволю из беды.
– Пока ты меня вызволишь из беды, душа у меня расстанется с телом.
Тогда Хатем, обратясь к собравшимся, сказал:
– Этот юноша согласен выполнить ваше требование, только могила, говорит, слишком мала.
В его стране принято делать могилу просторной, подобно комнате, и оставлять там еду для погребенного на два-три дня, дабы он мог по пути в потусторонний мир предаваться моленьям.
Старейшины тотчас отправились к шаху и обо всем ему доложили.
Выслушал их шах и повелел исполнить все требования вдовца.
Вскоре могила была готова. Совершив подобающим образом погребальный обряд, в могилу поместили покойницу и ее мужа, оставили им немного еды и, засыпав могилу, возвратились в город.
С наступлением ночи Хатем отправился на кладбище и, когда он пришел к месту погребения шахской дочери, застал там множество мужчин. И спросил Хатем одного из них:
– Что делаете вы здесь?
– По обычаю нашего народа, – отвечал тот, – мы должны сидеть здесь три дня и три ночи и все это время не видеться со своими женами.
Волей-неволей Хатему пришлось вернуться в город. Между тем заживо погребенный на чем свет стоит ругал Хатема: «Этот негодник улестил меня лживыми обещаниями, а сам куда-то исчез. Видать, мне не выбраться теперь из беды». Подумав так, он горько заплакал и, наплакавшись вдоволь, заснул крепким сном. По прошествии трех дней и трех ночей Хатем снова пришел на кладбище.
– Эй, юноша, я пришел тебя вызволить из беды! – крикнул он.
Однако никто не откликнулся. Хатем позвал и во второй и в третий раз, и наконец погребенный проснулся и подал о себе весть.
И Хатем тотчас раскопал могилу и помог несчастному выбраться из нее, а потом сказал:
– Теперь ступай куда хочешь, только не попадайся на глаза горожанам, ибо больше не удастся их провести.
– О брат, – взмолился тот, – ты вернул мне жизнь, не дай же мне теперь умереть с голоду, ведь у меня нет денег на дорогу.
Хатем достал слиток червонного золота, вручил его спасенному, и тот, изъявив благодарность и простившись с ним, удалился прочь.
А Хатем тотчас вернулся к себе и лег спать. Поутру, едва забрезжил рассвет, он, испросив соизволения хозяина, стал собираться в путь.
Прощаясь с ним, хозяин сказал:
– О Хатем! Когда ты достигнешь развилки двух дорог, следуй той, что ведет направо, ибо она пролегает вдоль селений, и ты сумеешь там и поесть и отдохнуть.
Оставив позади много путей и дорог, Хатем по прошествии десяти дней вышел к той самой развилке. Забыв о напутствии хозяина, он пошел не вправо, а влево и спустя четыре дня и четыре ночи повстречал множество птиц и зверей, явно спасавшихся от какого-то грозного преследователя. Тут были и лев, и тигр, и слон, и медведь. Хатем забрался на высокое дерево и попытался понять, что происходит вокруг. И он увидел ничтожно-маленького зверька, который с яростно горящими глазами, задрав хвост, бросался то за одним, то за другим зверем. Устрашился Хатем. «Стало быть, сей ничтожный с виду зверь на самом деле грозен, коли его боятся столь сильные звери», – подумал он. И Хатем вынул из ножен кинжал и стал дожидаться приближения зверька.
Вдруг тот зверек кинулся на Хатема и, сбросив его с дерева, вознамерился было с ним расправиться. Однако Хатем отсек ему часть морды смазанным ядом кинжалом. Тот пришел в еще большую ярость, но Хатем ловко засунул свой кинжал хищнику в пасть и вытащил все его внутренности наружу. Тут зверек испустил дух, хвост его упал, а изнутри полилась отвратительная жидкость, от которой возник пожар, объявший и лес и пустыню. Загорелась и одежда на Хатеме, но он взял в рот ожерелье пери, и пламя тотчас погасло. Приблизившись к мертвому зверьку, Хатем вырвал у него четыре зуба, каждый из которых был подобен острому кинжалу. После он отрезал у него уши и хвост, уложил все эго в колчан и отправился дальше. Через несколько дней он увидел прекрасный дворец, обнесенный высокой стеной. Войдя в ворота, он проник во внутренние покои дворца, хранившие следы прерванного пиршества: разнообразные яства, вареные и жареные, фрукты и пьянящие напитки – все стояло на разостланных дастарханах. Однако людей не было. Шах, визири и другие приближенные попрятались в сторожевой башне. Услышав шаги Хатема, один из визирей приник к оконному проему и доложил шаху, что в саду появился какой-то незнакомец.
– Позовите его сюда, – повелел шах.
Услышав окрик слуги, Хатем приблизился к окну.
Тут шах, высунув голову, спросил:
– О юноша! Кто ты такой и как удалось тебе сюда добраться?
– О шах, – отвечал Хатем, – зовут меня Хатем ибн-Тай, родом я из Йемена. Сейчас я направляюсь из Хуснабада к горе Нида.
– О бесстрашный Хатем, – молвил шах. – Эта дорога не приведет тебя к горе Нида. Тут на каждом шагу путника подстерегает смерть. Скоро твой век изойдет, и ты покинешь сей исполненный бед и страданий мир.
– Чему быть, того не миновать, однако другого пути у меня нет. Я готов к любым испытаниям. А теперь, шах, поведай мне всю правду о себе, расскажи, кто заточил тебя в эту башню?
– О юноша, да будет тебе известно, что страну, правителем коей я являюсь, постигло большое несчастье, и никто не может нас от него избавить. У нас завелся враг с виду неказистый, на деле же злой и неодолимый, и все жители города в страшной панике бежали. Лишь я и несколько моих приближенных решили укрыться в этой башне и выждать, когда он уймется. Прошло уже много времени, но каждый день приносит нам все новые и новые несчастья.
