Текст книги "Политическая культура древней Японии"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Господин подумал: «Будда пришел в мир распространять-разъяснять учение о дхарме, просвещать всех живых существ, основывать благое учение. Это учение – глубокое и сокровенное. Из страны Индии [оно] распространилось в Китай и достигло этой земли. Люди, принявшие учение, люди, отрешившиеся от [мирских] пут, люди, сбившиеся с этого пути, безостановочно вращаются в круге перерождений. Почему же миряне, пожертвовавшие на храм, самоуправно распоряжаются собственностью монахов?! Когда монахов не обеспечивают, а храмы разрушаются, благие дела государства не приумножаются. Это дурное деяние, наносящее вред всем живым существам».
12. Разрушающиеся храмы
Поэтому доложил: «По счастью, Ваш слуга обласкан великими милостями, [ему] вверено управление провинцией. По служебным делам объезжал народ, и, воспользовавшись случаем, [зашел] поклониться в буддийский храм. Населению подведомственной территории не ведом [закон] о кармическом воздаянии. Потомки пожертвовавших на храм, не страшась неблагоприятной кармы, управляют монашеским имуществом, кормя с него лишь своих жен и детей. В списки монахов и монахинь вносятся подложные имена. В поисках пропитания [монахи] разбрелись по деревням и селам. Разрушающиеся храмы еще ни разу не ремонтировались. Дошло до того, что только коровы да лошади вытаптывают [храмовые поля]. Монахи и монахини принимают постриг и проповедуют буддийское учение, не получив санкции государства.
Боюсь, если не изобличить и не исправить [этого], истинное учение погибнет. Почтительно прошу разобраться и принять решение».
13. Еще большее процветание Закона Будды
Был обнародован указ[536]536
247 Данный указ помещен в «Сёку нихонги» [Рэйки, 2-5-15, 716 г.]. Приводим его в переводе А. Н. Мещерякова.
[Закрыть]: «Главное в сохранении Закона Будды – это скромность, основное при содержании храмов – это чистота. Однако докладывают Нам: «Многие храмы во многих провинциях содержатся не по закону. Только построят хижину – и наперебой требуют зарегистрировать храм, только развесят стяги – и требуют выделения полей. Или же келий монашеских не построят – а уж пасутся у них лошади-коровы, двор заброшен, травой зарос. Статуи же драгоценные грязью-пылью покрылись, над сутрами мудрыми – дождь-ветер гуляет. Годы многие проходят, а ничего не меняется». По размышлении выходит, что сильно это расходится с тем, как надо почтение выражать.
Следует несколько храмов вместе слить, сделав из них одно. При том желаем Мы еще большего процветания Закона Будды и соединения сил. Управления провинций должны ясно донести волю Нашу о слиянии храмов в уездах до досматривающих в провинциях за монахами, до монахов и смотрителей за храмами. Должны они совместно составить реестр о доходах и храмовом имуществе, передать его с посланцами для доклада Нам и ожидать дальнейших указаний».
Отныне и впредь да убоятся люди нашей страны наказания [за нарушение данного указа]. Да не покусятся на храмовое имущество.
Разве не это имел в виду Конфуций, говоря: «Добродетель благородного мужа подобна ветру»[537]537
248 В «Лунь Юй» говорится: «Добродетель благородных людей – ветер, добродетель маленьких людей – трава. Куда дует ветер, туда и склоняется трава». – Л. С. Переломов. Конфуций. Лунь юй. М., 2000,XII-19, с. 385.
[Закрыть]?
14. Восхождение на гору Ибуки
Впоследствии инспектируя [подведомственную ему территорию] прибыл в уезд Саката[538]538
249 Уезд Саката – уезд, входивший в состав провинции Ооми; располагался к востоку от озера Бива.
[Закрыть]. Глядя на реку Ямакава, молвил: «Желаю я, взобравшись на пик горы Ибуки, осмотреть [провинцию]».
Местные жители сказали: «Если взойти на эту гору, поднимется яростный ветер, загремит гром, польет дождь, облака и туман скроют свет. Налетит рой пчел и примется жалить. В древности принц Ямато-такэру усмирял буйных божеств восточных провинций. На обратном пути он достиг этих пределов и сразу же стал взбираться [на гору]. На полпути он был убит божеством [горы], превратился в белую птицу, поднялся в небо и улетел»[539]539
250 Встреча Ямато-такэру с божеством горы Ибуки описана и в «Нихон сёки» и в «Кодзики». Согласно «Нихон сёки», Ямато-такэру встретил бога горы Ибуки в образе белой змеи, остался жив, но с этого времени сила его пошла на убыль. – Нихон сёки… СПб., 1997, Т. 1, с. 250–251. Согласно «Кодзики», божество горы предстало перед Ямато-такэру в образе белого кабана. Некоторое время спустя после восхождения на гору Ямато-такэру умер. После смерти он обернулся птицей и улетел». – Кодзики. Записи о деяниях древности. Пер., предисл., коммент. Л. М. Ермаковой и А. Н. Мещерякова, 1994, т. 2, с. 73–77.
[Закрыть].
Господин ответил: «С детства и до дня нынешнего никогда я не пренебрегал богами. Если божеству [горы] это ведомо, разве станет оно убивать меня?! Если же не ведомо, как же сможет оно убить человека?!»
И тогда, совершив омовение и очищение, плотно обмотал [голову тканью][540]540
251 Японские комментаторы отмечают, что смысл этого фрагмента не вполне ясен. Возможно, Мутимаро и его спутники обмотали головы тканью, защищаясь от пчел. Допускается также, что в данном фрагменте переписчик допустил ошибку.
[Закрыть] и во главе пяти-шести человек поднялся [на гору]. Когда почти добрались до вершины, вдруг появились две пчелы; подлетели, намереваясь ужалить. Господин взмахнул рукавом и отогнал [их]. Послушные [его] руке, [пчелы] улетели прочь.
Все сопровождавшие его, сказали: «Добродетельное поведение тронуло божество. Несомненно, оно не причинит вреда».
Весь день было ясно. [Мутимаро и его спутники] гуляли и осматривали [окрестности]. И ветер, и дождь стихли, небо было чистым и безоблачным. Вот каково было могущество господина!
15. Чудесный меч
Впоследствии, когда выдалось свободное [от службы] время, [Мутимаро] посетил храм Сигасэндзи[541]541
252 Сигасэндзи – храм, основанный государем Тэнти, после переноса резиденции в провинцию Ооми. Храм был очень влиятелен в эпохи Нара и Хэйан.
[Закрыть]. Он поклонился лику Будды и принес обет. Запечатлел [его] душой и телом и принес покаяние. Принес обет и соблюдал длительный пост. Приказал выковать чудесный меч и отправил посланца преподнести его [государыне Гэнсё:].
Государыня сильно обрадовалась и рекла указ: «Слышали мы: «Меч – это оружие, которым благородный муж защищает себя». Не устроить нынче пир – все равно, что утратить душу.
С обретением этого чудесного меча [Мы] стали особенно спокойно спать по ночам. Воистину это свидетельство того, что чудесный меч, преподнесенный управителем провинции Ооми – Мутимаро, оберегает Нас!
Прежние мудрецы говорили: «Добродетель непременно вознаграждается, слова обязательно находят отклик». Следует пожаловать 10 те полей, дабы вознаградить преданность [Мутимаро]»[542]542
253 в «То:дайдзи кэнмоцу тё:» («Реестр даров храму То:дайдзи») упоминается меч, подаренный Фудзивара-но Фухито наследным принцем Кусакабэ (662–689). После смерти принца Фухито преподнес этот меч взошедшему на престол Момму (прав. 697–707). После смерти Момму меч вновь был пожалован Фухито. Когда же умер Фухито, меч был преподнесен будущему государю Сё:му (прав. 724–749). Наконец, после смерти Сё:му меч в числе прочих даров был подарен То:дайдзи вдовой Сё:му Ко:мё: (701–760). Дарение меча должно было символизировать прочную связь правящего рода и рода Фудзивара. – Такасима Масато. Нара дзидай-но Фудзивара си то тёсэй. Токио: «Ёсикава кобункан», 1999, с. 63.
[Закрыть].
16. Управлял справедливо
Господин управлял справедливо, добрая слава о нем множилась с каждым днем. Поэтому в 1-й луне 8-го года [715 г.] ему была пожалована верхняя степень младшего 4-го ранга. При нем провинция была избавлена от лишних забот, народ совершенно успокоился. Господин почитал путь недеяния, глубоко различал вкус тишины. Был спокоен и непринужден, сердце его не лежало к этому бренному миру. В конце концов, взобрался на гору Хиэяма[543]543
254 Хиэяма – гора на стыке двух древних провинций – Ямасиро и Ооми. Божество этой горы Ооямакуи-но ками упоминается в «Кодзики», а храм Хиёсидзиндзя, посвященный этому божеству, зафиксирован в храмовых списках «Энгисики». В период Хэйан на этой горе возникает монастырский комплекс Энрякудзи школы Тэндай.
[Закрыть], задержался надолго и проводил [там] день за днем. Там посадил корень ивы и сказал своим спутникам: «Ах, друзья! Пусть потомки знают, что я здесь отдыхал»[544]544
255 В Кайфу:со помещено стихотворение Мата-но Мурадзи Ясу, написанное в 749–751 гг., когда управителем провинции Ооми был Фудзивара-но Накамаро, содержащее аллюзию на данный эпизод биографии Мутимаро. – Киси Тосио. Фудзивара-но Накамаро. Токио: «Ёсикава кобункан», 1969, с. 24–26.
[Закрыть].
17. И тогда воздвиг храм
В этом году житель левой части столицы обнаружил чудесную черепаху. 8-й год Вадо [715 г.] был переименован в 1-й год Рэйки[545]545
256 Рэйки – буквально «чудесная черепаха».
[Закрыть].
Однажды во сне господин повстречался с удивительным человеком. Его облик был необычен. [Человек] сказал: «И люди, и боги знают, что ты почитаешь учение Будды. Окажи милость, построй для меня храм. Помоги исполнить мое желание. Из-за моей кармы я поистине давно являюсь божеством-ками. Ныне я вступил на путь Будды. Но хотя и стремлюсь к благоприятной карме, не в силах преодолеть предопределение. Поэтому и пришел просить [тебя] об этом».
Господин подумал, уж не божество ли это Кэхи-но ками[546]546
257 Кэхи-но ками – это божество упоминается в «Кодзики» и в «Нихон сёки». Храм, посвященный этому божеству, зафиксирован в храмовых списках «Энгисики».
[Закрыть]. Он хотел было ответить, но не смог и проснулся.
Тогда он стал молиться: «Пути людей и богов различны, явное и сокрытое не едины. Я не знаю, кто этот удивительный человек, [явившийся мне] во сне вчера ночью. Если боги дадут знак, непременно воздвигну для него храм».
И вот боги схватили упасаку[547]547
258 Санскр. упасака – «послушник».
[Закрыть] Кумэ-но Кацутари и посадили его на верхушку высокого дерева. Так был получен знак [богов]. Тогда господин понял, что [сон был] истинным и воздвиг храм. Это нынешний храм Дзингу:дзи, что в провинции Этидзэн.
18. Становится старшим помощником министра Сикибусё:
В 10-ю луну 2-го года Рэйки [716 г.] был назначен старшим помощником министра Кадрового министерства[548]548
259 Назначение не зафиксировано в «Сёку нихонги».
[Закрыть]. В 9-ю луну 2-го года Ёро [718 г.] был назначен на должность министра [Кадрового министерства][549]549
260 Назначение зафиксировано в «Сёку нихонги» [Ё:ро:, 2-9-19, 718 г.].
[Закрыть].
Кадровое министерство ведало аттестациями и назначениями [чиновников] в Поднебесной, устанавливало правила поведения для сановников и чиновников ста управ. Господин решал дела о назначении, стараясь руководствоваться [принципом] справедливости. Разыскивал способных, в подробностях был осведомлен обо всех результатах [аттестаций]. В зависимости от того, соответствовал или нет [чиновник предъявляемым требованиям], определялись увольнения и продвижения по службе. Благодаря этому злоупотребления и беспорядок в аттестационной документации, [поступавшей] из провинций и уездов, были надолго пресечены.
19. Становится наставником престолонаследника
В 1-й луне 3-го года [719 г.] [Мутимаро] был пожалован старший 4-й ранг нижней степени.
Вслед за тем наследник[550]550
261 Будущий государь Сёму.
[Закрыть] прошел [обряд] смены одежд[551]551
262 Так называемый обряд гэмпуку, во время которого на мальчика надевали церемониальный головной убор. Согласно «Сёку нихонги», Сё:му (тогда именовавшийся принцем Обито) прошел обряд совершеннолетия в 714 году [Вадо:, 7-6-25, 714 г.].
[Закрыть], [его] кровь и жизненная энергия ци постепенно укреплялись[552]552
263 Т. е. он взрослел и мужал.
[Закрыть].
Важнейшая [обязанность] наставника – наставлять в добродетели. Поэтому в 7-ю луну того же года [Мутимаро] был назначен наставником престолонаследника[553]553
264 Назначение не зафиксировано в «Сёку нихонги».
[Закрыть]. Когда господин бывал во дворце престолонаследника, он помогал [ему] и оберегал его. Поощрял [занятия наследника] изящной словесностью, исправлял [его своим] простым нравом. И тогда наследник перестал предаваться охоте, всецело устремившись к благому делу [изучения] литературы и совершенствованию своего образования.
Поэтому и после восшествия на престол [государь Сё:му] неизменно осуществлял добродетельное управление. Был милосерден к народу, почитал и возвеличивал учение Будды.
20. Назначен средним государственным советником
В 1-ю луну 5-го года [721 г.] [Мутимаро] был пожалован младшим 3-м рангом и назначен средним государственным советником[554]554
265 Назначение зафиксировано в «Сёку нихонги» [Ё:ро:, 5-1-5, 721 г.].
[Закрыть]. В 9-ую луну того же года он был по совместительству назначен главой управления по сооружению дворца[555]555
266 Данных об этом назначении в «Сёку нихонги» нет. Под строительством дворца подразумевается строительство дворца Хэйдзё:.
[Закрыть]. В то время ему было 32 года.
Взяв мастеровых и иже с ними, господин обследовал внутренние помещения дворца и заново перестроил прежние [постройки]. Поэтому дворец [получился] величественным и прекрасным, а люди узнали о величии государя.
Во 2-ю луну 1-го года Дзинги [724 г.] [Мутимаро] был пожалован старший 3-й ранг. Как и прежде, он ведал строительством дворца. В 7-ю луну 5-го года был назначен управителем [провинции] Харима и по совместительству ансэти[556]556
267 Эта должность (кит. аньчаши) была введена в 719 году по китайскому образцу, в обязанности ансэти входило инспектирование провинциального и уездного чиновничества. Как и в Китае, чиновник, назначавшийся на эту должность, был также управителем одной из вверенных ему для инспектирования провинций. Однако в дальнейшем эта должность исчезла, сохранившись лишь на северо-восточных окраинах, где приобрела военные функции (ансэти провинций Муцу и Дэва). В «Сёку нихонги» назначение Мутимаро управителем Харима и ансэти не зафиксировано.
[Закрыть].
21. Назначен старшим, государственным советником
В шестом году [729 г.] был назначен старшим государственным советником. Господин был мягким человеком, сведущим во многих областях. Уже будучи советником[557]557
268 Советник, доверенное лицо правителя, буквально – «горло и язык».
[Закрыть], воплощал и прославлял замыслы государя. Прислуживал во время высочайших выездов, ведал [решением] важнейших дел. На совещаниях при дворе проявлял беспристрастность и решал [дела] в согласии [со всеми]. Верхи и низы при дворе успокоились, в стране не стало злобы и клеветы.
22. Вместе помогали осуществлять управление
В это время принц Тонэри[558]558
269 Принц Тонэри (676–735) – третий сын государя Тэмму, отец будущего государя Дзюннин (758–764). Был одним из основных участников составления первой официальной японской хроники «Нихон сёки». С 720 года возглавлял высший орган государственного управления в древней Японии – Государственный Совет. Посмертно был пожалован должностью Главного министра. А в 759 году, в правление своего сына Дзюннин, Тонэри стал именоваться государем [Сёку нихонги, Тэмпё: Хо:дзи, 3-6-16, 759 г.].
[Закрыть] возглавлял Дадзё:кан, принц Ниитабэ[559]559
270 Принц Ниитабэ (?-735) – был седьмым ребенком государя Тэмму, его матерью была дочь Фудзивара-но Каматари. В 719 году Ниитабэ возглавил пять столичных воинских частей и дворцовую охрану. В 724 году стал принцем 1-го разряда (всего было 4 разряда принцев и принцесс). В 731 году стал управляющим района Кинай.
[Закрыть] был управляющим [столичного района Кинай], второй сын [Фудзивара-но Фухито], министр из северной [усадьбы][560]560
271 Фудзивара-но Фусасаки (681–737) – второй сын Фудзивара-но Фухито, основатель северной ветви рода Фудзивара. Усадьба Фусасаки была севернее усадьбы его старшего брата Мутимаро. В 717 году стал государственным советником, в 718 году– внутренним министром, в 732 году – военный губернатором округов То:сан и То:кай. Умер будучи государственным советником, министром Народных дел.
[Закрыть] ведал важными делами[561]561
272 Комментаторы предполагают, что под «ведением важных дел» подразумевается назначение Фусасаки в 721 году на пост министра внутренних дел.
[Закрыть]. Советниками-санги в это время были средний государственный советник Тадзихи-но Агата-мори[562]562
273 Тадзихи-но Агатамори (668–737) – в 716 году возглавил посольство в Тан, после возвращения в 718 году был назначен управителем провинции Мусаси и инспектором (ансэти) провинций Сагами, Кодзукэ, Симоцукэ. В том же 718 году стал министром Центральных дел. В 729 году стал старшим помощником управителя Дадзайфу и государственным советником, а в 732 году – военным губернатором Санъиндо: и средним государственным советником.
[Закрыть], третий сын [Фудзивара-но Фухито], министр Кадрового министерства Умакаи[563]563
274 Фудзивара-но Умакаи (694–737) – основатель церемониальной ветви рода Фудзивара. В 716 году был заместителем посла в Тан, в 719 году назначен управителем провинции Хитати и инспектором провинций Ава, Кадзуса, Симооса. В 724 году становится министром Кадрового министерства и главнокомандующим. В 729 году – государственный советник и заместитель управляющего Кинай. В 732 году назначен военным губернатором Сайкайдо:. В 737 году занимал должности государственного советника, министра Кадрового министерства, управителя Дадзайфу.
[Закрыть], четвертый сын [Фудзивара-но Фухито], министр Военного министерства Маро[564]564
275 Фудзивара-но Асоми Маро (695–737) – четвертый сын Фудзивара-но Фухито, основатель столичной ветви рода. В 729 году – государственный советник и министр Военного министерства.
[Закрыть], министр министерства Казны принц Судзука[565]565
276 Принц Судзука (?-745) – внук Тэмму, младший брат принца Нагая (684–729). В 731 году назначен государственным советником и министром Министерства казны, в 737 году – возглавил Дадзёкан и стал министром Кадрового министерства.
[Закрыть], левый главноуправляющий делами Государственного совета принц Кадзураги[566]566
277 Принц Кадзураги – в 736 году был отделен от императорского рода и получил имя Татибана-но Сукунэ Мороэ (684–757). В 731 году становится государственным советником, в 737 году – старшим государственным советником, в 738 году – Правым министром, в 743 – Левым министром. В 745 году по совместительству становится главным наместником Дадзайфу.
[Закрыть]. Высокоодаренных приближенных-дзидзю: было десять с лишним человек – принц Мутобэ[567]567
278 Принц Мутобэ – не упоминается в «Сёку нихонги».
[Закрыть], принц Нагата[568]568
279 Принц Нагата (?-737) – в 716 году назначен управителем провинции Ооми, в 732 – управителем провинции Сэццу.
[Закрыть], принц Кадобэ[569]569
280 Принц Кадобэ (?-745; впоследствии также Оохара-но Махито Кадобэ) – правнук Тэмму, в 719 году назначен управителем провинции Исэ и инспектором провинций Ига и Сима. В 745 году становится министром Министерства казны.
[Закрыть], принц Саи[570]570
281 Принц Саи (Оохара-но Махито Саи) – в 736 году вместе с принцем Кадзураги, приходившимся ему старшим братом, принцу Саи было пожаловано родовое имя Татибана-но Сукунэ. К 737 году дослужился до должности начальника управления дворца государыни и командира правой гвардии.
[Закрыть], принц Сакураи[571]571
282 Принц Сакураи (или Оохара-но Махито Сакураи) – правнук императора Тэмму, в 744 году – министр Министерства казны.
[Закрыть], Исикава-но Асоми Кимико[572]572
283 Исикава-но Асоми Кимико – по данным «Манъё:сю:» известно, что в годы Дзинги (724–728) служил младшим помощником управителя Дадзайфу.
[Закрыть], Абэ-но Асоми Ясумаро[573]573
284 Абэ-но Асоми Ясумаро – в 715 году управитель провинции Тадзима, в 716 году был назначен послом в Тан, но в том ж е году вместо него послом был назначен Оотомо-но Сукунэ Ямамори.
[Закрыть], Окисомэ-но Такуми[574]574
285 Окисомэ-но Такуми (принц Такай) – упоминается в «Манъё:сю:», где помещены два его стихотворения (св. XVI, № 3819–3820).
[Закрыть] и иже с ними. Знаменитыми учеными были Морибэ-но Мурадзи Оосуми[575]575
286 Морибэ-но Мурадзи Оосуми – в 720 году назначен младшим помощником управителя Министерства наказаний, одно его стихотворение помещено в китаеязычную поэтическую антологию «Кайфу:со:».
[Закрыть], Оти-но Атаи Хироэ[576]576
287 Оти-но Атаи Хироэ – в 720 году служил преподавателем отделения права в Высшей школе чиновников, в том же году был определен на службу во дворец престолонаследника. В 723 году – младший помощник управителя Министерства наказаний.
[Закрыть], Сё:на-но Ко:бун[577]577
288 Сё:на-но Ко:бун – потомок иммигрантов из Когурё, в «Кайфу:со:» помещено 2 его стихотворения, в «Манъё:сю:» – одно. Служил преподавателем, а затем помощником начальника Высшей школы.
[Закрыть], Ядзумэ-но Сукунэ Мусимаро[578]578
289 Ядзумэ-но Сукунэ Мусимаро – один из участников составления «Ё:ро: рицурё:». В 738 году стал главой Высшей столичной школы чиновников. В «Кайфу:со» помещено два его стихотворения.
[Закрыть], Сиоя-но Мурадзи Эмаро[579]579
290 Сиоя-но Мурадзи Эмаро – в 721 году был определен на службу во дворец престолонаследника, участвовал в составлении «Ё:ро: рицурё:». В «Кайфу:со:» помещено одно его стихотворение, из которого известно, что он дослужился до должности главы Высшей столичной школы чиновников.
[Закрыть], Нарахара-но Мияцуко Адзумахито[580]580
291 Нарахара-но Мияцуко Адзумахито – в 738 году служил старшим инспектором провинции Ооми, в 747 году назначен управителем провинции Суруга, в 750 году за обнаружение золота в провинции Суруга ему было пожаловано новое родовое имя – Иссоси-но Оми.
[Закрыть] и иже с ними. Выдающимися знатоками изящной словесности были Ки-но Асоми Киёхито[581]581
292 Ки-но Асоми Киёхито – согласно «Сёку нихонги», в 720 году был определен на службу во дворец престолонаследника, в 721 году в числе прочих знатоков законов ему были пожалованы шелк, полотно, нитки и мотыги. Одно его стихотворение помещено в «Манъё:сю:».
[Закрыть], Яманака-но Фухито Миката[582]582
293 Яманака-но Фухито Миката – в правление Дзито ездил в Силла, где обучался в качестве монаха. В 710 году был назначен управителем провинции Суо. В 720 году был определен на службу во дворец престолонаследника. В «Кайфу:со» помещены три его стихотворения, согласно этому же источнику, он дослужился до должности главы Высшей столичной школы чиновников.
[Закрыть], Фудзии-но Мурадзи Хиронари[583]583
294 Фудзии-но Мурадзи Хиронари – в 719 году был назначен послом в Силла, в 734 году – управителем провинции Бинго, в 749 году – младшим помощником министра Центральных дел. Его стихи помещены в «Кайфу:со» (2) и в «Манъё:сю:«(1).
[Закрыть], Такаока-но Мурадзи Кавати[584]584
295 Такаока-но Мурадзи Кавати – представитель иммигрантского рода, переселившийся в Ямато из Пэкче. В 721 году был определен на службу во дворец престолонаследника, в 731 – заместитель управляющего правой части столицы, в 746 – управитель провинции Хоки, из биографических сведений о сыне Такаока-но Кавати – Хирамаро (в «Сёку нихонги»), известно, что Кавати дослужился до должности главы Высшей столичной школы чиновников. В «Манъё:сю:» помещены два его стихотворения.
[Закрыть], Кудара-но Кими Ямамаро[585]585
296 Кудара-но Кими Ямамаро – потомок иммигрантов из Пэкче, в «Кайфу:со:» помещены три его стихотворения и говорится, что их автор служил управителем провинции Тадзима.
[Закрыть], Ямато-но Имики Оадзумахито[586]586
297 Ямато-но Имики Оадзумахито (689–769) – входил в состав посольства в Тан 716 года, участвовал в составлении «Ё:ро: рицурё:», в 737 году становится младшим помощником министра Министерства наказаний, а 749 – помощник управителя провинции Сэццу, в 754 – управитель провинции Микава, в 752 году – управитель Кавати, в 769 году назначен куни-но мияцуко провинции Ямато.
[Закрыть] и иже с ними. Учеными-врачами были Кицута-но Мурадзи Ёроси[587]587
298 Кицута-но Мурадзи Ёроси – потомок иммигрантов из Пэкче, первоначально был буддийским монахом (монашеское имя Эсюн), но в 700 году вернулся в мир по приказу государя. В 721 году был награжден за искусное врачевание. В 730 году ему и другим врачевателям было приказано взять себе учеников, дабы их искусство не прервалось. В 733 году был назначен начальником Архивного управления, в 737 – начальником лекарственного управления. В «Кайфу:со:» и в «Манъё:сю:» помещены по два его стихотворения.
[Закрыть], Митати-но Мурадзи Гомё:[588]588
299 Митати-но Мурадзи Гомё: (также Годзюку Коме:). В 721 году был награжден за искусное врачевание.
[Закрыть], Киноэ-но Мурадзи Мататэ[589]589
300 Киноэ-но Мурадзи Мататэ – в 730 году был старшим инспектором провинции Ямато, по совместительству придворным врачом.
[Закрыть], Тё:фукуси[590]590
301 Тё:фукуси– предположительно автор одного из стихотворений «Манъё:сю:» (№ 829), согласно этому предположению в 730 году был врачом в Дадзайфу.
[Закрыть] и иже с ними. [Знатоками] инь-ян были Цумори-но Мурадзи Тору[591]591
302 Цумори-но Мурадзи Тору – в 714 году был назначен управителем провинции Мимасака. В 721 году награжден в числе искусных в своем деле. Упоминается в «Манъё:сю:» как гадатель.
[Закрыть], Ё-но Махито[592]592
303 Ё-но Махито – потомок иммигрантов из Пэкче.
[Закрыть], Оо-но Тё:мон[593]593
304 Оо-но Тё:мон – потомок иммигрантов из Когурё, первоначально был монахом (То:ро:), в 701 году по повелению государя вернулся к мирской жизни. В 721 году награжден в числе знатоков инь-ян.
[Закрыть], Ооцу-но Мурадзи Обито[594]594
305 Ооцу-но Мурадзи Обито – в качестве монаха (монашеское имя Гихо:) обучался в Силла, вернулся в 707 году. В 714 году ему было приказано вернуться к мирской жизни в связи с тем, что он был гадателем. В 721 году награжден в числе искусных в своем деле. В «Кайфу:-со:» упоминается в должности начальника Астрологического управления (Оммёрё:).
[Закрыть], Кокуна-но Ко:-дзю[595]595
306 Кокуна-но Ко:дзю – согласно «Сёку нихонги», в 724 году ему было пожаловано родовое имя Нанива-но Мурадзи.
[Закрыть] и иже с ними. Составлением календаря и математикой ведали Ямагути-но Имики Тануси[596]596
307 Ямагути-но Имики Тануси – в 721 году был назначен служить во дворец престолонаследника, в том же году награжден как знаток математики. В 730 году ему в числе прочих было приказано взять учеников, дабы передать своё искусство.
[Закрыть], Сики-но Мурадзи Оод-зи[597]597
308 Сики-но Мурадзи Оодзи – в 721 году награжден как знаток математики. В 730 году ему в числе прочих было приказано взять учеников, дабы передать своё искусство.
[Закрыть], Кисакибэ-но Ивамура[598]598
309 Кисакибэ-но Ивамура – упоминается в «Сёку нихонги» в 721 году как знаток математики [Сёку нихонги, Ё:ро:, 5-1-27, 721 г.]. В 730 году ему в числе прочих было приказано взять учеников, дабы передать своё искусство.
[Закрыть], Сии-но Мурадзи Митасуки[599]599
310 Сии-но Мурадзи Митасуки – в 721 году награжден как знаток математики. В 730 году ему в числе прочих было приказано взять учеников, дабы передать своё искусство.
[Закрыть]. Заклинателями были Ё-но Нинкун[600]600
311 Ё-но Нинкун – согласно «Сёку нихонги», в 723 году ему был пожалован младший 5-й ранг нижней степени.
[Закрыть], Каракуни-но Мурадзи Хиротари[601]601
312 Каракуни-но Мурадзи Хиротари – потомок иммигрантов, в 732 году был назначен главой Лекарственного управления.
[Закрыть]. Буддийскими патриархами – со:го: – были – сё:со:дзу Синъэй, рисси – До:дзи[602]602
313 в «Сёку нихонги» эти два назначения зафиксированы в 729 году: «Монах Бэндзё: назначен дайсо:дзу. Монах Синъэй назначен сё:со:дзу. Монах До:дзи назначен рисси» [Сёку нихонги, Тэмпё:, 1-10-7, 729 г.]. Оба монаха в 693 году были отправлены в Силла в качестве монахов-студентов.
[Закрыть].
Следуя повелениям государя, [все] вместе помогали осуществлять управление того времени.
23. Усадьба Сугэ
Поэтому страна была богатой и процветающей, амбары были переполнены. Поднебесная пребывала в великом спокойствии, на улицах ярко сверкали красные и пурпурные [одежды][603]603
314 Цвет одежд знати, чиновников 5-го ранга и выше.
[Закрыть], беспрерывно проезжали верховые и экипажи. В тюрьмах царила тишина, судные камни[604]604
315Касэки – камень с нравоучительным текстом, ставился у места суда. Т. е. в стране не совершалось преступлений.
[Закрыть] поросли мхом. Столица и все почтовые станции были отстроены и отделаны, народу было позволено крыть крыши черепицей и разукрашивать ее красным и белым цветом[605]605
316 Согласно «Сёку нихонги», в 724 году было предписано крыть черепицей красного и белого цвета дома чиновников 5-го ранга и выше, а также дома богатых людей [Дзинги, 1-11-8, 724 г.].
[Закрыть].
С наступлением осени в усадьбе Сугэ[606]606
317 Усадьба Мутимаро, располагавшаяся на западе столицы.
[Закрыть] неизменно собирались ученые, одаренные люди и устраивались литературные собрания. Ученые того времени соперничали [друг с другом], стремясь принять участие [в этих собраниях]. [Не получивших приглашения] называли не прошедшими врата Дракона[607]607
318 Врата Дракона – легендарное место, где собирались карпы. Те из них, кому удавалось пройти через врата, превращались в драконов, остальные же возвращались обратно ни с чем. В переносном смысле «пройти врата Дракона» означает прославиться, стать знаменитым.
[Закрыть].
24. Становится правым, министром
В 9-й луне 3-го года Тэмпё: [731 г.] [Мутимаро] по совместительству был назначен главой Дадзайфу на Цукуси[608]608
319 Цукуси – старое название острова Кюсю. Назначение зафиксировано в «Сёку нихонги» [Тэмпё:, 3-9-27, 731 г.].
[Закрыть]. Цукуси – важнейший стратегический пункт страны. Это область, окруженная морем, [форпост] обороны от врагов.
Господин руководствовался этими общими принципами, [но] обыкновенно управлял милосердно. Хотя сам он пребывал [за] воротами императорского дворца[609]609
320 Имеется в виду тот факт, что Мутимаро не отправился на новое место службы, а остался в столице.
[Закрыть], чаяния людей словно воскресли.
И тогда император круглый год стал жить в великом изобилии, а в ведении дел не было небрежения. Сердцем [Мутимаро] был великодушен, стремился претворять добродетельное управление. [Кроме него] некого было назначить опорой престола. Поступки господина были тщательно продуманы и подготовлены, [он] скрывал свои достоинства и был честен.
Ему был пожалован младший 2-й ранг и назначение на должность Правого министра. Случилось это в 6-м году Тэмпё: [734 г.]. В то время [Мутимаро] было 55 лет.
25. Умиротворил страну
С утра до вечера господин неустанно занимался подбором [людей]. Умиротворил страну, благодетельствовал народу. И хотя [достиг] высокого положения, хранил верность убеждениям и стал еще скромнее.
Разделил родовое имущество и призрел бедных и сирот, раздавая [им] нитки, вату и прочее. Неизменно придерживался Трех сокровищ. Постоянно радел о делах управления, неизменно опасался упущений в управлении. Узнав, что дело послужит к общественной пользе, непременно воплощал его. Услышав государево повеление, непременно исполнял его. Поэтому небесные бедствия постепенно прекратились, а духи и боги не гневались. Народ жил в достатке. Государь, сложив руки, пребывал в недеянии.
26. Скончался в левой части столицы в своей личной усадьбе
В 7-й луне 9-го года [737 г.] занемог и долго болел. Государь скорбел об этом. В 24-й день государыня [Ко:мё:][610]610
321 Ко:мё: – супруга императора Сё:му (624–749), младшая сестра Мутимаро.
[Закрыть] лично навестила [больного][611]611
322 Данный факт не зафиксирован в «Сёку нихонги».
[Закрыть]. Она огласила указ и справилась о болезни. [Мутимаро] был пожалован старший 1-й ранг и назначение на должность Левого министра. На следующий день [он] скончался в левой части столицы в своей личной усадьбе. Ему было 58 лет.
Услышав о кончине господина, государь долго скорбел всем сердцем. Три дня государь никого не принимал, затем были пожалованы верх погребального экипажа из птичьих перьев, барабаны и флейты. В 5-й день 8-й луны его останки были преданы огню на горе Сахо: в соответствии с ритуалом.
27. Сохранил благословение небес
Главной женой господина была внучка министра Абэ [по линии его дочери][612]612
323 Японские комментаторы предполагают, что под министром Абэ подразумевается Абэ-но Асоми Миуси (?-703), влиятельный сановник в правление Дзито: (690–697), дослужившийся до должности Правого министра.
[Закрыть]. Она родила двоих детей. Старшего по имени Тоёнари, и младшего – по имени Накамаро[613]613
324 От других жен у Мутимаро было еще два сына и одна дочь.
[Закрыть]. [Тоёнари и Накамаро] были отданы в обучение к [известному] ученому, часто подносили [ему] шелк, воздавая благодарность своему учителю. Поэтому оба мальчика были талантливы и образованы. Слава о них распространилась повсюду. На службе Тоёнари достиг [должности] Левого министра и старшего 2-го ранга. Впоследствии был вовлечен заговор[614]614
325 Имеется в виду участие в заговоре (757) Татибана-но Нарамаро (721–757), который якобы хотел убить Накамаро, вынудить наследного принца отречься от престола и возвести на трон другого кандидата.
[Закрыть], и, зная [о нем], не доложил. За это был понижен в должности и назначен внештатным управителем Дадзайфу.
Имя Накамаро было изменено на Осикацу[615]615
326 Это произошло в 758 году [Сёку нихонги, Тэмпё: Хо:дзи, 2-8-25, 758 г.].
[Закрыть]. На службе [Накамаро] достиг [должности] Великого учителя[616]616
327Тайси (или дайдзё: дайдзин) – Главный министр.
[Закрыть] и младшего 1-го ранга. Был опорой государя, успокоил-умиротворил Поднебесную.
В славословии говорится: «Приумножил добродетельные деяния, [сохранив для] потомков благословение небес и источаемое [небом] благоухание. Многие [представители рода] получали высокие ранги и должности, помогали государям. [Его] потомки всегда пребудут ушами и глазами [государя]. [Когда] верхи умиротворены, низы благоденствуют, а духи и боги успокоены и благосклонны. Тогда государство – [исправно] работает, а роды – объединяют силы. [Его] преданность и бескорыстность общеизвестны. Этот человек подобен драгоценности».
А. Н. Мещеряков.
Японский тэнно и русский царь. Элементная база
В настоящее время, когда сравнительным культуроведением уже накоплен изрядный запас сопоставительных исследований, в орбиту которых входят самые разнообразные культурные традиции, следует признать, что подобных штудий по сравнению японской и русской культур периода древности-средневековья практически не имеется.
Можно назвать несколько причин, по которым Россия и Япония редко становились объектом сопоставительного анализа.
1. Культурная зависимость от страны – (стран, региона) донора является, пожалуй, одним из наиболее важных общих свойств культурно-исторического процесса в Японии и в России. Обе страны являют собой пример запаздывающего (по сравнению с соответствующими культурными метрополиями – Китаем и Византией-Европой) и, в значительной степени, зависимого культурного развития[617]617
1 Эта зависимость породила и в Японии, и в России глубокий комплекс неполноценности, который не может считаться изжитым и по сегодняшний день.
[Закрыть]. Поэтому основные усилия культурологов были направлены на сравнение культур Японии и Китая, России и Византии, России и Европы[618]618
2 В силу экстранаучных причин гораздо меньше внимания уделялось исследованию влияния Кореи на древнюю Японию, «Степи» – на формирование российской государственности. Из недавних работ, посвященных реалиям российской государственной культуры, наибольшее внимание монгольскому фактору уделяется в работе А. Л. Юрганова «Категории русской средневековой культуры». М.: «МИРОС», 1998. См. его оценку удельно-вотчинной системы: «Развитие удельно-вотчинной системы в Северо-Восточной Руси показало генетическую близость ее как с древнерусской, так и с монгольской моделями власти и собственности. Но решающее значение в утверждении этой системы имела включенность северо-восточных земель в Монгольскую империю» (с. 162).
[Закрыть]. То есть в качестве объекта сопоставления фигурируют те культурные традиции, которые послужили странам-реципиентам (Японии и России) в качестве модельных. Иными словами, главное внимание уделялось тем трансформациям (зачастую – чрезвычайно значительным), которые претерпевали на местной почве заимствованные культуроформы.
2. Так как при подготовке специалистов-страноведов изучению собственной традиции не уделяется почти никакого внимания, российские японисты недостаточно знакомы с собственной культурой, а японские русисты – с японской[619]619
3 Упрек в недостаточной осведомленности в реалиях собственной культуры автор полностью относит и к себе. В связи с этим он пользовался собственными наработками относительно Японии и был вынужден в гораздо большей степени опираться на работы русистов в части российской. Последнее не исключает его собственных суждений, которые во многих случаях, несомненно, нуждаются в дополнительной аргументации.
[Закрыть]. Коллективные исследования, в которых участвовали бы как японисты, так и русисты, также не получили распространения.
3. Общая тенденция развития современной науки приводит к сокращению «поля зрения» исследователя и сосредоточению на «точечном» анализе до такой степени, что сама попытка более общих подходов зачастую воспринимается как нечто экстравагантное.
Однако неизвинительные пробелы в истории изучения, методологии исследования и в образовании самих исследователей вовсе не означают, что кросс-культурные штудии в области сопоставления Японии и России не нужны. Наоборот – поскольку российская и японская культуры находятся во многих аспектах в суперконтрастных отношениях, задача по выявлению специфики обеих традиций могла бы быть разрешена более удовлетворительным образом при условии корректного сопоставительного анализа. Думается, что проведение такого анализа было бы небесполезно и при создании более общих моделей описания культурно-исторического развития.
Настоящая работа является попыткой хотя бы в минимальной степени восполнить отсутствие указанных сравнительно-культурных исследований и имеет своей целью сравнение монаршеской власти в Японии и России. Такое сопоставление позволяет, на наш взгляд, лучше выявить не только качественную разницу между самими институтами верховной власти, но и более четко определить специфику историко-культурного развития двух стран вообще, ибо парадигма верховной власти имеет свойство «клонироваться» в самых разнообразных культурно-социальных сферах. При этом мы понимаем, что многие высказанные нами идеи носят характер догадок и нуждаются в дополнительном обосновании теми специалистами, которые обладают большей компетенцией. Возможно, в результате окажется, что мы ставим больше вопросов, чем даем ответов на них, но и этот исследовательский этап представляется нам совершенно необходимым для продвижения вперед.
Основное внимание в работе уделяется Японии VIII–IX вв. и России XVI–XVII вв.[620]620
4 Разумеется, сопоставляемые периоды при сколько-нибудь подробном рассмотрении не являются внутренне однородными. Автор считал своей задачей сравнение только самых основных векторов эволюции верховной власти в это время. В связи с этим внутри обозначенного периода российской истории главное внимание уделяется эпохе Ивана Грозного, время правления которого сформировало (проявило с особой силой или даже гротескностью) очень многие особенности российской культурной ситуации. В Японии монаршеская личность такого «масштаба» (степени влияния на событийный ряд) отсутствовала, что также обусловлено спецификой местной культуры.
[Закрыть] Несмотря на значительный хронологический разрыв подвергаемых анализу периодов и вытекающие отсюда определенные несообразности, в которых мы полностью отдаем себе отчет[621]621
5 Главной из таких несообразностей является, возможно, не столько стадиальное несоответствие между собственно Японией и Россией, сколько стадиальная и культурная разница между теми традициями, которые использовались в качестве доноров.
[Закрыть], мы все же настаиваем, что их сопоставление является вполне корректным с точки зрения стадиального состояния государственности, ибо именно в это время и в Японии, и в России происходило становление централизованного государства с соответствующим оформлением (практическим и идеологическим) системы верховной власти, на вершине которой стояли русский царь и японский «император» (тэнно)[622]622
6 Употребляя термин «император» применительно к Японии, мы следуем установившийся традиции, хотя, как будет показано ниже, статус тэнно и его функции имеют мало общего с «императором» в его европейско-российском понимании.
[Закрыть]. Именно в это время происходит формирование органов центрального управления (японских «министерств» и российских приказов), именно это время отмечено повышенной активностью по обоснованию легитимности верховной власти (написание соответствующим образом составленных летописей, появление теоретических сочинений) и разработке идеологических мер по ее поддержанию в работоспособном состоянии Именно в это время оформляются (окончательно закрепляются) и многие парадигмы властных отношений, которые продолжают находиться в активированном состоянии вплоть до настоящего времени.
До указанного периода мы наблюдаем в России весьма аморфную в политическом и экономическом отношении конфедерацию (Киевская Русь), затем «удельный период» с фактическим отсутствием независимой государственности и сколько-нибудь полноценной центральной власти (в значительной степени ввиду зависимости от татаро-монголов). И только с правления Ивана III можно говорить о складывании независимого государства с полноценной центральной властью.
Японию до середины VII в. также вряд ли возможно назвать страной с развитой государственностью – подвластная правителю территория была невелика, кровно-родственная структура общества еще не позволяла выработать территориальных форм государственного устройства, не существовало сколько-нибудь отработанной системы административного управления[623]623
7 Не имея возможности для сколько-нибудь подробного изложения событий этого времени в Японии, отсылаем к работе: А. Н. Мещеряков, М. В. Грачев. История древней Японии. СПб.: «Гиперион», 2002.
[Закрыть]. На середину VII в. приходится начало широкомасштабных преобразований, моделью для которых становится танский Китай, но только в VIII в. этот процесс становится по-настоящему планомерным.
После означенных периодов государственное развитие двух стран резко расходится: Россия вступает в имперский период, а Японию ждет эпоха «феодальной раздробленности», сосуществование военного режима сегунов и теряющего распорядительные властные полномочия «императорского» двора, конфликты между многочисленными центрами власти, гражданские войны, что, в немалой степени, было связано с теми особенностями верховной власти, которые сформировались в предыдущий период.
Для решения поставленной компаративистской задачи мы попытались выделить набор важнейших характеристик, которые, в той или иной степени, свойственны для любой верховной власти. И в русистике, и в японистике за последнее время появилось немало работ, анализирующих различные аспекты происхождения и эволюции верховной власти в этих двух странах. Основное внимание в этих работах уделяется рассмотрению титулатуры правителя, ритуалу интронизации, проблеме легитимности, отношениям монарха с ближайшим окружением. Используя полученные другими исследователями результаты, мы постарались «экстрагировать» их, вводя при этом рассмотрение основных функций правителя, некоторые из которых, насколько нам известно, не становились до сих пор предметом специального анализа. В первую очередь это относится к таким функциям правителя как передвижение, зрение, слух, речь – тому, что мы назвали «телесными функциями» правителя. Иными словами, мы попытались в какой-то мере отказаться от суждений заведомо обобщающего типа и выделить список более конкретных функций и действий, которые приписываются источниками монарху, спустившись, таким образом, на «элементный» уровень анализа. При этом мы исходили из необходимости преодоления тех абстракций («сакральный», «набожный», «харизма» и т. п.), с помощью которых так часто характеризуется правитель без достаточного раскрытия содержания этих понятий. То есть мы попытались конкретизировать эти абстракции, «спустив» их на событийный уровень. В связи с этим нашими основными источниками были официальные летописи[624]624
8 Из богатой русской летописной традиции мы остановили свой выбор на Никоновской летописи и Степенной книге, поскольку именно в них особенно ясно явлены те черты официальной доктрины формирования образа великого князя/царя, которые интересовали нас в первую очередь. Из японских источников наибольшее внимание мы уделяли мифологическо-летописному своду «Нихон сёки» («Анналы Японии», 720 г.) и «Сёку нихонги» («Продолжение «Анналов Японии», 797 г.).
[Закрыть], хотя нам приходилось обращаться и к другим источникам.
Список нашей «элементной базы», безусловно, подлежит значительным уточнениям, но, как нам представляется, он вполне конечен и универсален. Последовательное сравнение по предлагаемым параметрам (почти каждый из них, безусловно, нуждается в дальнейшей разработке и конкретизации) японского тэнно и русского царя приведет, как мы надеемся, к более ясному пониманию культурной специфики верховной власти и властных институтов (а значит и историко-культурного развития вообще) двух стран. Опыт такого сравнения может быть полезен и для описания верховной власти в других традициях.
Прежде чем непосредственно перейти к интересующей нас тематике, необходимо остановиться на тех факторах, которые оказывали на хозяйственное, культурно-историческое и государственное развитие двух стран чрезвычайно глубокое влияние. Это были две группы факторов: способы хозяйственной адаптации к вмещающему ландшафту и международная обстановка. Собственно говоря, позиционирование монаршеской власти является в значительной степени продуктом приспособления правящей элиты к этим факторам и осмысления их.
Природные условия Японии и России различаются радикальным образом. К главным из этих различий следует отнести следующие.
Япония является архипелагом и изначально имеет «естественные» границы в виде окружающего острова водного пространства, что, вкупе с другими факторами, в значительной степени способствовало ее общеисторической тенденции к изоляционизму. Россия таких границ не имеет. Наиболее важным пограничным маркером являются крупные реки, преодоление которых, однако, не составляло принципиальных трудностей (ни для завоевателей, ни для населения/армии самой России). Отсюда – определенность, «незыблемость» границ Японии и неопределенность, «текучесть» границ Московского княжества и России. Японию, разумеется, не беспокоили поиски выхода к морю, страна скорее пыталась отгородиться от него, поскольку какое-то время опасалась иноземного вторжения со стороны Кореи и Китая. Для России обретение выхода к морям было одним из основных факторов внешней (а значит и внутренней) политики.
Окружающие архипелаг моря и Тихий океан обладают огромными и сравнительно легкодоступными рыбными запасами, которые стали основным ресурсом для получения животного белка. Горы составляют около 75 процентов территории Японии, т. е. площадь, подлежащая интенсивному хозяйственному освоению, сравнительно невелика. При господстве заливного рисосеяния, как основного вида сельскохозяйственной деятельности, обилии изолирующих ландшафтов это способствовало выработке установки на оседлость и интенсивные методы хозяйствования. Вкупе с возможностью обеспечения животным белком за счет рыбных запасов это привело к практически полному отказу от животноводства как хозяйственной отрасли. Не будет большим преувеличением сказать, что японская цивилизация построена на рыбьих костях. Скотоводство же, как известно, является в традиционном обществе тем фактором, который провоцирует комплекс агрессивности (в силу того, что требует огромных территорий). Обилие изолирующих ландшафтов (при высокой плотности населения), их труднодоступность для центральной власти способствовала выработке «мягких», договорных форм управления, когда значительная часть властных полномочий центра делегировалась на места.
Огромная площадь российских равнин (при редком населении и отсутствии изолирующих ландшафтов) создавала возможность для высокой мобильности населения и консервации архаических методов хозяйствования (в частности, мы имеем в виду подсечно-огневое земледелие и значительную роль присваивающего типа хозяйствования – охоты, рыбной ловли и собирательства). Одной из основных экономических (политических) проблем России был недостаток рабочих рук для обработки истощавшейся земли. Пути выхода из этой ситуации искались в значительной степени за счет экстенсивного развития – на военных путях[625]625
9 По данной проблематике см. в особенности Э. С. Кульпин. Путь России. М.: «Московский лицей», 1995.
[Закрыть], что обеспечивало государству приток людей и прибавление в территории. Именно с помощью силовых методов (как во внешней, так и во внутренней, политике) правящая элита адаптировалась во вмещающий ландшафт.
Влажный и достаточно теплый климат Японии был благоприятен для заливного рисосеяния, которое, как известно, является для традиционного общества наиболее продуктивным (способствующим росту населения) способом хозяйствования. Усвоение рисосеяния, начало которого датируется приблизительно III в. до н. э. (отдельные находки более раннего времени не меняют общей картины), давало возможности для постоянного агросовершенствования (развития ирригационных систем) и роста населения. Поскольку многочисленные японские реки – короткие (почти все из них текут в широтном направлении – с гор в приморские долины), сооружение ирригационных систем не требовало кардинального государственного вмешательства в хозяйственную жизнь на низовом уровне (что провоцирует установление тоталитарных режимов), но способствовало развитию кооперации на местах.
Климат России (холодная и долгая зима) вместе с бедными почвами и сравнительно малым количеством осадков оказался наиболее благоприятен для возделывания в центральном регионе малопродуктивной ржи. Отсюда происходят постоянные попытки прорыва (как стихийные, так и организованные государством) в южном направлении с более подходящими климатическими и почвенными условиями. В этих условиях контроль над высокомобильным населением со стороны власти был чрезвычайно затруднен, что вносило свой вклад в способы закрепощения населения и развитие полицейских функций власти.
Для выработки теории и практики верховной власти колоссальное значение имела также международная обстановка. Традиционная Япония никогда (за исключением двух крайне авантюрных и неудачных экспедиций монголов 1274 и 1281 гг.) не знала иноземных нашествий, последней реальной военной акцией Японии на международной арене была отправка экспедиционных корпусов на Корейский полуостров (середина VII в.), который до этого времени она считала сферой своего влияния. Однако жестокое поражение от войск Танского Китая и королевства Силла, которые уничтожили королевства Пэкче (до этого времени – наиболее близкий внешний партнер Ямато) и Когурё в значительной степени умерили международные амбиции Японии. И хотя в VIII в. Япония дважды собиралась «наказать» Силла за «непочтительность», на отправку войск за рубеж политическая элита так и не решилась. С IX в. Япония фактически выпадает из системы международных отношений на Дальнем Востоке (отправка своих и прием иностранных посольств прекращаются), страна отказывается от всяких попыток повлиять на расклад сил на континенте, рассматривая его (прежде всего Китай) почти исключительно с точки зрения получения культуросодержащей и технологической информации, а не как дипломатического или же торгового партнера. Показательно, что государственное устройство Японии не предусматривало никакого органа высокого статуса, сходного с министерством иностранных дел или же Посольским приказом[626]626
10 Посольский приказ, как известно, был одним из главных в структуре российского управления и фактически возглавлялся царем. В Японии внешними делами ведал отдел Гэмбарё, подразделение Министерства Народа (Минбусё). Структура министерства включала в себя следующие подразделения: управление (сики), отдел (рё) и подотдел (си или цукаса). В штат Гэмбарё, занимавшегося также делами буддийских храмов, входило всего-навсего 32 человека (статья II-18 законодательного кодекса). Перевод свода в исполнении К. А. Попова см. Свод законов «Тайхорё». М.: «Наука», 1985.
[Закрыть]. Когда в VIII – начале IX вв. корейцы из Силла, корабли которых прибивало к японским берегам, просили о переходе в подданство тэнно, то такое разрешение обычно им давалось (поскольку это считалось за признание Японии в качестве местного гегемона), но во второй половине IX в. местным властям на Кюсю было приказано снабжать потерпевших кораблекрушение продовольствием и отправлять обратно. Когда в 918 г. было воссоздано государство Коре (Когурё), покорившее Силла в 935 г. и объединившее, таким образом, Корейский полуостров под своей эгидой, оно пожелало восстановить официальные контакты с Японией и даже обязалось приносить дань, признавая себя, таким образом, вассальным по отношению к Японии государством. Однако Япония отвергла даже такое «престижное» для нее предложение. Осознав свою самодостаточность, не обменивалась Япония посольствами и с наследницей Тан – Сунской империей. Полуавтаркическое бытие страны обеспечивалось не только физической изолированностью от материка, но и незаинтересованностью и даже равнодушием Китая к проблематичным приобретениям заморских территорий[627]627
11 Более подробно о внешнем факторе в истории Японии см. следующие наши работы: Внешний фактор в истории культуры Японии. – «Азия – диалог цивилизаций». СПб.: «Гиперион», 1996, сс. 17–56; Ямато и Япония: процессы формирования государственной идентичности в период Нара (международный аспект). – «Восток», 1999, № 3, сс. 16–24.
[Закрыть].
