355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » авторов Коллектив » Пермские чекисты (сборник) » Текст книги (страница 14)
Пермские чекисты (сборник)
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 00:06

Текст книги "Пермские чекисты (сборник)"


Автор книги: авторов Коллектив



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

* * *

Когда Борисенко арестовали, он стал отчаянно открещиваться от службы фашистам. Твердил свою легенду, но, припертый неопровержимыми и ошеломительными для него фактами и уликами, одной из которых была немецкая ведомость на получение денежного довольствия полицейскими 3-й роты 11-го батальона, где стояли его фамилия и подпись, – кто бы мог подумать, что эта распроклятая бумажка попадет в руки чекистов, – Борисенко был вынужден признаться в службе фашистам, отрицая, однако, все, что возможно. Ссылаясь на давность лет, на плохую память, твердил, что забылись фамилии сослуживцев, номера формирований, в которых проходил службу. Но от допроса к допросу память его «улучшалась», он понял, что о нем знают гораздо больше, чем предполагал.

Борисенко Георгий (подлинное имя) Иванович родился в 1923 году в Буда-Кошелевском районе Гомельской области, белорус, образование 9 классов, служить немцам стал с осени 1942 года. К кровавым деяниям 11-го полицейского охранного батальона причастен лично в качестве военнослужащего 3-й роты.

Из протокола допроса Борисенко:

«Полицейские роты СС, в составе одной из которых я служил у оккупантов, дислоцировались в городе Бобруйске примерно с января по июнь 1944 года. В указанный период времени полицейские роты несли охрану заключенных Бобруйского лагеря, который находился на месте нашего расположения. В то же время проходили обучение. С нами проводились занятия по строевой, огневой и тактической подготовкам. Изучали материальную часть оружия. Занятия вели командиры взводов и отделений. Командир роты, как я припоминаю, Адельт и его заместитель Шульц – немец из Поволжья, хорошо владевший русским языком, занимались организацией и контролем их проведения. Кроме того, рота СС выезжала из Бобруйска на карательные операции по борьбе с советскими партизанами и местным населением в различные районы Белоруссии. Мы прочесывали лесную местность с целью выявления партизан, задерживали скрывавшихся в лесу советских граждан для отправки на работы в Германию, по убегающим стреляли...»

Из показаний свидетеля Ольги Борисовны Клещевой:

«Летом 1944 года я вместе с матерью, пятилетней сестрой и семилетним братом пряталась в лесу у деревни Очижа. Мне шел тогда четырнадцатый год. Однажды карателям все же удалось нас выследить и поймать. Пригнали в деревню, заперли всех в одной хате, а потом повели расстреливать в сарай. Приказали всем раздеться и лечь на пол лицом вниз. Возле меня лежал старик. Он сказал: «Я, дочка, уже пожил на свете, а ты молодая, поэтому попробую заслонить тебя собою». Так я чудом осталась в живых. Ночью вылезла из-под трупов и спряталась...»

Из протокола допроса Борисенко:

«Я и другие полицейские взяли под охрану заключенных в количестве примерно около 500 человек и повели их в сторону Минска. Заключенных мы конвоировали без пищи и воды около двух суток... Шли быстро, некоторые из них выбивались из сил и не могли двигаться с колонной. Ослабевших пристреливали... Я следовал с левой стороны колонны по движению и видел, как находившийся в то время недалеко от меня Адельт выстрелом в голову из пистолета застрелил младенца у ослабевшей женщины. Она продолжала нести мертвого ребенка, тогда Адельт вырвал его из рук матери и бросил на землю...»

Пригнав заключенных Бобруйского лагеря в поселок Любин Пуховичского района, полицейские загнали их в сарай и на следующий день всех расстреляли. После расправы они подожгли постройки с трупами и вышли в направлении Минска. Вскоре прибыли в лагерь Тростенец.

Из протокола допроса Борисенко:

«В лагере содержались граждане еврейской национальности, которые размещались в бараках. Точно не помню, в день нашего прибытия или на следующий командир роты Адельт через переводчика приказал нам расстрелять узников, содержащихся в этом лагере»[11]11
  Государственной комиссией по установлению и расследованию злодеяний фашистских захватчиков в городе Минске было засвидетельствовано, что в лагерь в районе деревни Тростенец свозились и там поголовно уничтожались советские патриоты и лица еврейской национальности.


[Закрыть]
.

Заключенных выводили из бараков группами, загоняли их в большой сарай и расстреливали. Когда он заполнился трупами, убивали возле него на штабелях бревен. Борисенко принимал самое непосредственное участие в уничтожении обреченных советских людей. Полицейские «работали» не покладая рук весь день, происходило это за несколько суток до освобождения Минска нашими войсками.

Из протокола допроса Борисенко:

«После расправы над узниками лагеря полицейские ходили по территории лагеря и разыскивали ценности. Помню, в одном из сараев находились чемоданы, сумки с различными вещами, постельное белье. Когда я зашел туда, все было разбросано. В одном из чемоданов мне удалось обнаружить карманные часы иностранного производства, которые я забрал, и они у меня были около двух лет, а затем я их продал...»

С целью сокрытия совершенных злодеяний территория лагеря и трупы людей были облиты горючей жидкостью и подожжены...

Изменившие Родине, изменившие своему народу, навеки опозорившие свой род. Они приняли присягу на верность Гитлеру. Присягу, которую фашисты заставляли их скреплять кровью соотечественников.

Тридцать пять томов обвинительных материалов завершили нелегкую работу сотрудников Комитета государственной безопасности СССР по делу 11-го полицейского охранного батальона СС. 12 мая 1977 года Верховный суд Белоруссии приговорил десятерых карателей к суровому, но заслуженному ими приговору – высшей мере наказания.

Коллеги из Минска прислали Степанову ксерокопию приговора карателям, в том числе и Борисенко.

Андрей Михайлович ознакомился с документами, поднял дело Борисенко, чтоб подшить приговор, взял в руки фотографию карателя, сделанную еще до разоблачения, вгляделся внимательно в снимок: крупные решительные черты лица, тяжелый взгляд настороженных глаз. Внимание Степанова задержал широкий, чуть скривленный вправо рот Борисенко. Подумалось: а ведь все-таки не было у него нормальной, спокойной человеческой жизни, он находился в постоянном внутреннем напряжении, ожидании кары, зная, что не может быть ему прощения.

Степанов захлопнул дело. Нет, неспроста сказано в народе: «Береги честь смолоду». Как это важно – не запятнать себя даже перед лицом смерти. Да, это нелегко. Очень нелегко. Потому и нет цены поступкам людей, которые предпочли бесчестию ужасы концлагеря, а нередко и смерть...

Как бывало с ним в минуты глубокой задумчивости, Степанов остановил взгляд свой на спортивном призе, что стоял у него на столе: в гранях хрусталя мерцали радужные искорки радости, многоцветья жизни, чистота которой достается так нелегко. Андрей Михайлович знал, что каждый час, каждый день человеку за эту чистоту надо бороться.

Н. КОЗЬМА
По ориентировке Центра[12]12
  Некоторые фамилии в очерке изменены.


[Закрыть]

Александр Иванович вышел из дома и зашагал привычной дорогой на работу. Было начало ноября, утренний морозец совсем по-зимнему обжигал щеки, ветер раздувал праздничные флаги. Пермь готовилась отметить очередную годовщину Великого Октября.

Пешая прогулка всегда располагает к раздумьям. И теперь подполковник Тюриков, заместитель начальника подразделения КГБ СССР по Пермской области, вспоминал родной Суксунский район, свои дела и заботы в трудные пятидесятые годы. Тогда он был комсомольским работником. Недоставало опыта, знаний, но все это возмещали молодой задор, стремление к активным действиям. Были удачи, радости, были и огорчения. Однако плохое все-таки быстрее уходит из памяти, хорошее остается, причем надолго. Особенно запомнилась отеческая забота секретаря райкома партии Дмитрия Владимировича Романова, который умело и тактично учил комсомольского вожака искусству общения с людьми.

Предстоял рабочий день, и как-то незаметно мысли Тюрикова переключились на предстоящие дела. Он определил, по каким вопросам с утра переговорит с подчиненными, на что обратит особое внимание, чем займется сам, что согласует с начальником. Однако все планы пришлось изменить. Уже при входе в управление дежурный предупредил, что его ждет начальник подразделения Найденов. Наверняка что-то случилось. Обычно Василий Тимофеевич подчиненных в это время не беспокоил.

Ответив на приветствие, Найденов объяснил причину столь раннего приглашения:

– Предпраздничный «подарок» нам прислали. Поступил срочный документ из Центра.

– И что же в нем?

– По имеющимся в Комитете данным, – начал читать вслух Василий Тимофеевич, – житель города Перми ищет возможность связаться с иностранной разведкой и за деньги предложить свои услуги. Идет на это сознательно, в силу сложившихся убеждений. Для установления связи предлагает поместить объявление о пропаже собаки спаниель черного цвета в газете «Москоу ньюс» или в местных газетах 5, 15 и 20 числа.

– Какая-то информация еще есть?

– Весьма скудная. Вот, возьмите документ. Время не терпит, сами прекрасно понимаете. Да и Центр будет контролировать нашу работу. Через два часа жду с предложениями. Лучше, если искать этого человека начнем немедленно.

Хорошо сказать – искать, а кого и как? С присущей ему скрупулезностью Александр Иванович изучил полученный документ. За свою почти двадцатилетнюю службу ему приходилось заниматься различными делами, распутывать сложные сплетения фактов, докапываться до истины. В большинстве своем это были конкретные события, явления, которые касались различных людей.

В данном случае совершенно иное дело. Все предположительно. Надо найти человека, о котором точных сведений нет. «Возможно, русский, в возрасте 20-30 лет, образование выше среднего, может располагать сведениями, представляющими интерес для противника, мог иметь или имеет какое-то отношение к заводу имени Дзержинского, в конце октября выезжал в Москву», Пожалуй, объявление в газете может быть хорошей зацепкой, но когда оно появится?

Кто он, этот человек, решивший предать Родину? Что он замышляет, чем располагает? Не укладывается в сознании, что молодой гражданин нашей страны намерен пойти на предательство.

Родина... Для Александра Ивановича она начинается с села Тис Суксунского района, где живут потомки рабочих Тисовского горного завода. Там прошло его детство. После гибели отца на фронте мать осталась одна с пятью детьми. Александру пришлось в то время прекратить учебу и пойти работать, чтобы помочь матери растить младших братьев и сестру. Немного времени оставалось для детских развлечений, но как приятно было летом порыбачить на Сылве, побродить по лесу с друзьями, а зимой покататься на лыжах.

...Через два часа Александр Иванович снова был в кабинете Найденова. Опыт, умение сосредоточиться, хорошая профессиональная подготовка позволили ему за короткое время продумать и наметить необходимые мероприятия.

– С чего думаете начинать? – первым был вопрос Василия Тимофеевича.

– По существу, мы уже начали. Дано указание установить подписчиков «Москоу ньюс». Правда, это трудоемкая работа да и «Объявленец» – так условно мы решили назвать того, кого необходимо найти, – может сам и не выписывать эту газету, а знакомиться с ней как член семьи или по месту работы. К тому же вообще под вопросом, может ли она поместить такое объявление. Что ж, будем устанавливать. А вот как организовать работу по заводу, об этом хотелось бы посоветоваться с вами.

– Конечно, что касается завода, задачу поставим перед подразделением Виктора Петровича. В сообщении говорится: «возможно, имеет отношение к заводу Дзержинского». Не исключено, он дал ложный след. К тому же если человек задумал подлость, он не будет выбирать, какие секреты выдавать, а какие нет. Так что и по другим предприятиям надо принять меры по повышению бдительности.

– Другие пункты мы доработаем и будем организовывать их выполнение, группа сотрудников определена.

– Принимается. Согласую с начальником управления и окончательно определимся, кто будет придан вам в помощь. Может, и всем придется работать по этому делу.

В течение дня основные организационные вопросы были решены. Необходимо было выполнять запланированное. Александр Иванович с присущей ему основательностью инструктировал сотрудников. Подробно разъяснял задачу, интересовался, как каждый понимает ее, что предлагает сам.

Как обычно, чекисты рассчитывали на помощь и участие в деле советских людей. Проводились беседы с работниками предприятий и организаций города. Бдительные пермяки обращали внимание на недостатки, на упущения, которые могли привести к серьезным отрицательным последствиям, отмечали отдельные факты беспечности, халатности. Однако каких-либо сообщений о признаках враждебных намерений не было. Да и как выделить человека, который собирается совершить преступление, причем, как указывается в ориентировке, совершать обдуманно. В это время его поведение может быть безупречным.

Праздничные дни в Перми прошли торжественно и весело, трудящиеся после отдыха продолжали спокойно работать. Не было такого спокойствия у пермских чекистов. В праздники каких-либо чрезвычайных происшествий не было, но нет и каких-либо конкретных результатов в розыске «Объявленца».

Мысли о нем не давали покоя Александру Ивановичу. Обычно после праздников ему удавалось побывать на охоте. Не столько его радовали результаты охоты, сколько возможность полюбоваться родной уральской природой, подышать свежим воздухом, отвлечься на некоторое время от повседневных дел.

На этот раз обо всем этом нечего было думать. Даже всегда деятельный, неутомимый председатель секции охотников Владимир Егорович Терехин вынужден был ограничиться воспоминаниями об интересных охотничьих приключениях, да и то лишь во время коротких перерывов на обед. Его подразделение также было подключено к розыску. Тюрикову в течение уже многих лет приходилось работать с Терехиным по различным делам. За это время всякое бывало. Признанный лидер на охоте, хороший товарищ, всегда готовый помочь в трудную минуту, в то же время принципиальный, что касается службы, Владимир Егорович нередко восставал против проведения отдельных мероприятий, если не был уверен, что они дадут конкретные результаты. Не раз приходилось спорить с ним. По этому делу – никаких возражений. Как опытный сотрудник Терехин понимал серьезность последствий в том случае, если «Объявленцу» удастся связаться с иностранной разведкой и передать ей какие-то сведения. Однако без юмора Владимир Егорович не мог даже в такой обстановке.

«В этом году не поохотимся, больше дичи будет в будущем сезоне», – успокаивал он Александра Ивановича.

Ежедневно обсуждались новые предложения, анализировалась поступающая информация. «Объявленец» оставался неизвестным.

К докладу на совещании у начальника управления Николая Ивановича Щербинина Александр Иванович готовился особенно тщательно. Во-первых, потому, что знал, как подробно будут рассматриваться результаты проведенной работы, во-вторых, после такого подробного разбора совместными усилиями будут определены пути дальнейших действий.

Общее положение дел руководство не интересовало, оно хорошо знало многие детали. На этот раз надо было доложить о работе по проверке заявлений, поступивших в управление. Это направление работы Александр Иванович постоянно контролировал сам, уделял ему большое внимание. Во многих делах бдительность советских людей помогала чекистам выявлять враждебные намерения тех или иных лиц, разыскивать преступников, предотвращать чрезвычайные происшествия.

В кабинете начальника управления, обставленном строго, без всяких излишеств, с большим столом, за которым обычно проходили совещания руководителей, портретом В. И. Ленина на столе и искусно сделанным подарком пермским чекистам от коллектива завода моторостроителей – моделью самолета, устремленного ввысь, еще больше чувствовалась ответственность за обеспечение государственной безопасности в области. В этих условиях лучше концентрируются мысли и часто возникают какие-то новые идеи. Уже во время подготовки к докладу Александра Ивановича особенно заинтересовало одно недавно поступившее заявление.

Докладывая на совещании, Тюриков не удержался и сказал:

– Мы уже почти нашли «Объявленца», как считают некоторые сотрудники нашей группы.

– Давно рад бы услышать такое, да только что-то не верится, – последовало замечание начальника управления.

– Поступило заявление на Долгополова. Постоянно испытывал материальные затруднения, а в последнее время у него вдруг появились деньги и вещи иностранного производства. К тому же по ряду данных он похож на того, кого мы ищем. Никаких расхождений с ориентировкой.

– Вы уверены в этом?

– Факты еще не проверены, не изучены, но в то же время очень многое совпадает. Долгополов подходит по возрасту, образование имеет среднее, любит красиво пожить, стремится любыми способами добывать деньги. И такая еще деталь – в конце октября он выезжал в Москву и Ленинград.

– Эти данные заслуживают внимания, если нет ничего опровергающего.

– Вот именно, пока таких данных нет.

– Ну, что же, надо дополнительно проверить его поведение, причем не затягивая. Проконтролируйте, чтобы проверка велась с полной объективностью, взвесьте все «за» и «против».

– Я уже подключил опытного сотрудника Михаила Ивановича Новикова.

– Что из всего этого получится, еще неизвестно, а вы, мне кажется, несколько успокоились. По другим направлениям работа ведется недостаточно активно.

Александр Иванович и сам это чувствовал. Некоторые сотрудники недорабатывают, не всем хватает опыта. Молодые работники много тратят времени на решение, казалось бы, простых вопросов. А когда учить, если время, как всегда, не терпит. Только в процессе работы. Так же и ему приходилось учиться когда-то. В течение почти десяти лет Тюриков работал рядовым сотрудником, на практических делах прошел большую школу, овладел искусством оперативной работы. Молодые это чувствуют и часто обращаются к Александру Ивановичу за советом.

* * *

Прошло полмесяца напряженной работы. День 16 ноября был похож на другие. Погода менялась, на смену ранним морозам того года пришло потепление. Снег начал подтаивать, временами ярко светило солнце.

«Объявленец» не найден. Подозрения в отношении Долгополова отпали. Махинациями он действительно занимался, из Москвы привез иностранные вещи, всем хвастался ими. Более того, выяснилось, что среди своих знакомых он выдавал себя за сотрудника органов госбезопасности. А в действительности оказался злостным неплательщиком алиментов. Информацию о его делах направили в милицию.

На очередном совещании было решено привлечь дополнительные силы, обратиться к ветеранам, чтобы они подключились к делу и оказали помощь в розыске.

Только что закончилась с ними беседа. Им много объяснять не надо, опыт есть опыт. Понимают с полуслова.

Оставшись один, Александр Иванович отложил дела, решил немного отвлечься. Вспомнилась учеба в Москве, память выделила то, что имело прямое отношение к делу. На занятиях отмечалось, что иностранные разведки не имеют в нашей стране социальной базы, считается трудным привлечь советского гражданина к антигосударственной враждебной деятельности. Поэтому западные спецслужбы не гнушаются иметь дело с неудачниками, неуживчивыми, алчными людьми, любителями легкой жизни. Может и «Объявленец» оказаться из такой категории.

Мысли прервал звонок прямого телефона начальника управления.

– Александр Иванович, вы читали сегодняшние местные газеты?

– Нет, товарищ генерал. Обычно оставляю на вечер.

– Напрасно. А кто же у вас контролирует возможное появление сообщения для «Объявленца»?

– Мы надеемся успеть принять меры, когда объявление появится.

– Срочно принимайте, оно уже появилось.

В местной газете за 15-е число, как и предлагал «Объявленец», было напечатано:

«Потерялась собака породы спаниель (самец).
Сообщите Кораблеву по адресу...».

Рассматривая это объявление, Василий Тимофеевич и Александр Иванович понимали, что недоработали.

– Законспирировались совсем! – невольно вырвалось у Найденова. – В редакциях заранее не побеседовали, кто и что должен делать в таком случае, четко не определили. Списки владельцев собак окончательно не отработали. Однако потом разберемся, время терять не будем. Что предлагаете?

– Лучше, если я сам немедленно поеду в редакцию, а оперативную группу направим для изучения владельца собаки, если, конечно, имеется таковой.

– Согласен. Я буду на месте. При выяснении дополнительных данных немедленно сообщайте мне. Оперативная группа также будет поддерживать связь со мной. Мы должны быть готовы к появлению «Объявленца» по указанному адресу.

В редакции Александра Ивановича встретили с пониманием. Ему подробно объяснили порядок приема объявлений. В отношении объявления, которое его заинтересовало, ничего на первый взгляд подозрительного. 11 ноября приходил пожилой человек. В редакции запомнили, что на нем были очки в медной оправе. Квитанция выписана на фамилию Кораблев.

Оперативная группа установила, что семья Кораблевых действительно проживает по указанному адресу. Муж и жена – оба пенсионеры. Борис Васильевич Кораблев – заслуженный человек, ветеран войны, постоянный житель города Перми, до выхода на пенсию длительное время работал на заводе. Соседи часто встречали его гулявшим со своим спаниелем. Последнее время собаки не видно – похоже, она потерялась.

В личной беседе с Борисом Васильевичем все подтвердилось в отношении собаки и объявления. Но неожиданно вскрылся факт, который очень встревожил. В день выхода газеты в 12 часов 20 минут (время Кораблев запомнил точно, собирался в магазин и взглянул на свои ручные часы) их квартиру посетил неизвестный, лет тридцати, среднего телосложения. Пробыл он у Кораблевых совсем недолго, поинтересовался, не черной ли масти потерявшийся спаниель. Получив отрицательный ответ, сразу ушел.

После такой информации оставалось только «кусать локти». А вдруг это «Объявленец» дал о себе знать? Кроме того, настораживали и такие данные: газета из печати выходит в 13 часов, в продаже появляется только в 15, а неизвестный был на квартире Кораблевых в начале 13-го. Как же он узнал об объявлении? Возможно, он знаком с кем-то из редакции, а может, там и работает?

Возникли новые вопросы, но в какой-то степени и подтверждение ориентировки Центра налицо. Значит, есть реальный человек, который ждет объявления и примерно такого, которое давал Кораблев. Как все-таки они оплошали! Упустили инициативу из своих рук. Любая ошибка вызывает переживания. Не в правилах Александра Ивановича искать оправдание, надо обдумать все основательно. В такие моменты вспоминается гражданская работа: преподавательская деятельность в Суксунском педучилище после окончания исторического факультета Пермского пединститута, комсомольская работа в Суксунском райкоме. Там, на гражданке, было проще. Если ошибся и сделал что-то не так, можно было тут же исправить. В чекистской работе исправлять значительно сложнее, а часто и вообще невозможно. В данном случае серьезных последствий не наступило, но реальный шанс выйти на человека, которого они ищут, упущен. Был ли у Кораблевых «Объявленец» или кто-то другой, выяснить не удалось.

Были и еще похожие объявления в газетах. По одному из них Тюрикову пришлось выезжать в Ижевск, беседовать с владельцами черного спаниеля Дробышевыми. Их собаку нашли в Перми, и по этому поводу опубликовали объявление. Как и в других случаях, были приняты соответствующие меры, но никто к Дробышевым не приходил, собакой не интересовался. Разные были предположения. Может, «Объявленцу» стало что-то известно о действиях чекистов? Может, он отказался от этого способа установления связи, нашел уже другой? А что, если он отступился от своих намерений? Последнее было бы лучшим исходом, но это тоже надо было доказать.

* * *

В напряженной работе прошел декабрь. Тюриков постоянно обсуждал с работниками своего подразделения результаты поиска «Объявление». Совместными усилиями определяли, над чем следует работать в первую очередь. Сотрудник Сухарев во время доклада сообщил о звонке своего знакомого по институту, который рекомендовал заняться неким Майером, высказывающим эмиграционные намерения, восхваляющим западный образ жизни. Михаил Николаевич Сухарев, опытный оперативный работник, хорошо знал, что ему делать дальше по поступившему заявлению. С его предложениями Александр Иванович согласился полностью, попросил только не затягивать проверку.

Вызванный на беседу сотрудник Авдеев говорил в основном о том, что проделано и, по существу, интереса уже не представляло. Александр Иванович вынужден был прервать его и прямо поставить вопрос:

– Что выяснено за последнее время?

Несколько замявшись, Авдеев ответил:

– Пока ничего серьезного. Разве только информация Орлова. Но она так малозначительна, что есть сомнения, стоит ли ее принимать во внимание.

– Что за информация?

– В отношении некоего Пучкова. Он некоторое время работал по совместительству в ремонтной мастерской и запомнился там как человек, стремящийся побольше получить, но поменьше поработать.

– И больше никаких сведений?

– Один из работников этой мастерской отметил несколько повышенный интерес Пучкова к условиям жизни за границей. Больше ничего неизвестно, там он уже не работает.

– Действительно, немного данных. Кто же не хочет побольше заработать? Попрошу установить, где он работает постоянно, выяснить, как он там себя проявил, и завтра доложить.

В ходе проверки стало известно, что Пучков Алексей Иванович работает диспетчером в аэропорту, в личном деле на него положительные характеристики, хотя отдельные нарушения по работе есть.

Доложили Тюрикову и в отношении Майера. У него есть родственники за границей, с которыми он встречался во время пребывания их в качестве туристов в Советском Союзе.

Опять тупик. Пучков большого интереса не представляет. Майер имеет родственников за границей. Если встречался с ними, то зачем ему искать встречи с иностранцами. В октябре никуда не выезжал, да и возраст не совпадает, ему уже под сорок.

Однако не в характере Александра Ивановича оставлять хотя бы малейшие сомнения. Решили продолжить изучение того или другого.

В отношении Майера вскоре все стало ясно: намерен обращаться за разрешением выехать за границу к родственникам.

Полученные дополнительные данные в отношении Пучкова настораживали. При более подробных беседах с работниками диспетчерской службы выяснилось, что к работе он относится наплевательски, систематически допускает нарушения служебной дисциплины, по его вине дважды возникали предпосылки к опасному сближению самолетов. За эти серьезные нарушения его разбирали в коллективе и наказывали. Кроме того, другие данные, о которых доложил неторопливый, но всегда рассудительный Петр Трофимович Лобанов, указывали на сходство его с «Объявленцем». Пучков после армии некоторое время работал на заводе имени Дзержинского, его возраст соответствует указанному в ориентировке, образование тоже подходит. Установлено, что в конце октября он по личным делам выезжал в Москву. Кораблев по фотокарточке опознал, правда не совсем уверенно, в Пучкове человека, который интересовался черным спаниелем.

Но не стоит обольщаться. В жизни нередко бывают и не такие совпадения. Не верится, что человек, выросший в нормальной трудовой семье, задумал предательство. Есть много положительного в не очень большой биографии Пучкова. Трудиться начал после восьми классов, работал на заводе, одновременно учился в вечерней школе, в возрасте пятнадцати лет стал заниматься в аэроклубе, где неплохо проявил себя. Прошел службу в Советской Армии. Демобилизовался, работа на заводе не удовлетворила, поехал на север за длинным рублем. Там зарабатывал хорошо, жил один, в средствах не нуждался, пристрастился к спиртному. По настоянию отца вернулся в Пермь. Получать стал меньше, а привычка жить на широкую ногу осталась. Друзья, собутыльники, веселое времяпровождение – все это действовало отнюдь не положительно. Испортились взаимоотношения с женой, родителями. Замечания по работе начал воспринимать болезненно, свое поведение стал оценивать некритически, с мнением коллектива не считался. Попытка вновь поехать на север тоже оказалась неудачной – такие работники там не нужны. Решил, что его не ценят.

А ведь все зависело только от него. Родные готовы были оказать любую помощь, коллектив подсказывал, надеялся, что он исправится, но этого не произошло.

Александру Ивановичу опять вспомнилось военное и послевоенное время – пора его юности. Нелегко приходилось тогда и его сверстникам. Жизнь на одну стипендию в студенческие годы, совсем небольшой заработок в начале трудовой деятельности. И, несмотря ни на что, большая жажда знаний, стремление хорошо трудиться – эти качества были характерны для большинства представителей его поколения. Деньги и тогда имели значение, но не были главным в жизни. Когда Тюрикова рекомендовали на комсомольскую работу, он постеснялся сказать, что получать будет наполовину меньше, чем в школе. За хороший труд и личную скромность его уважали комсомольцы района. Заметили и чекисты, он соответствовал их требованиям: выдержанный, настойчивый, трудолюбивый. Предложение о зачислении на службу Тюбиков воспринял как положено коммунисту, хотя и жаль было покидать родные места.

Из всего этого складывалась преданность делу, любовь к Родине.

И каждый раз, встречаясь с враждебными проявлениями, Александр Иванович не мог до конца понять, что могло так сильно повлиять на человека, чтобы он стал на путь вредительства, причем в наше время. Не верилось, что и Пучков окажется таким. Но факты есть факты.

Имеющиеся на Пучкова материалы было решено направить в Центр для сопоставления с данными о человеке, предлагавшем свои услуги иностранной разведке.

Ответ ждать пришлось недолго, он оказался утвердительным.

К начальнику управления они зашли вдвоем с Василием Тимофеевичем, который и доложил о содержании полученного ответа.

– Мне уже звонили из Москвы, – сообщил Николай Иванович. – Сказали – молодцы, пермяки! Спасибо вам за работу, товарищи!

– Служим Советскому Союзу! – четко ответили оба.

– Надо поблагодарить всех, кто активно участвовал в розыске, а лучших представить к поощрению. Особенно надо отметить практиканта Орлова, вышедшего на Пучкова. В вашем подразделении он проходил практику? – обратился начальник управления к Александру Ивановичу.

– Так точно! – ответил кратко тот. А мог бы и добавить, что в текучке дел он все же находил время побеседовать с практикантом, лично инструктировал его, когда было принято решение привлечь Орлова к розыску «Объявление».

– Хорошее пополнение приходит в наше управление, из Орлова должен получиться настоящий оперативный работник. А теперь другая задача. Как вы думаете, связался Пучков с разведкой или нет?

– Думаем, что не успел, не имел возможности. За последнее время в его поведении каких-либо серьезных изменений не произошло, – ответил Василий Тимофеевич.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю