Текст книги "Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 1980-1983"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Дмитрий Нежданов
ВАЛЬС

_{ТМ 1981 № 3}

В лесу стояла оглушающая тишина. Сосны и ели были скованы морозом, а снег вокруг них искрился в лунном свете. Безмолвие нарушал лишь скрип лыж лесника, пробиравшегося по полузасыпанной снегом лыжне. Лесник зорко смотрел во круг, приглядываясь к каждой мелочи, но ничего особенного не замечал. Уголок был глухой, вдали от туристских маршрутов, и длинноволосые парни и девушки, любители костров и орущих магнитофонов, сюда обычно не забирались…

Вдруг лесник насторожился: над замершими елями, нарушив тишину леса, промчался удивительно звонкий и чистый звук. Казалось, сам неподвижный застывший воздух разбился на тысячи хрустальных осколков и посыпался вниз с чудесным звоном. И в то же мгновение над лесом понеслась мощная торжественная музыка, исходившая, казалось, со всех сторон. Лесник, оправившись от неожиданности, оттолкнулся палками и побежал по лыжне в сторону большой поляны, где, по всей вероятности, и находился лагерь туристов. В том, что это туристы, он не сомневался. «И сюда добрались, – думал он. – Ну я вам покажу! Ишь, концерт устроили!..» Вдали уже показался просвет, когда музыка неожиданно оборвалась. Лесник вылетел на поляну и в недоумении остановился, сдвинув шапку на затылок, – здесь никого не было, только ворона, копавшаяся в снегу, замахала крыльями и, хрипло каркнув, улетела. Лесник сокрушенно покачал головой и повернул в лес, ворча про себя о том, что слух, видно, начинает сдавать.

Виктор Семенов прогуливался под окнами своей квартиры и наслаждался. Бренчали гитары, раздавались бессвязные выкрики – играл популярный зарубежный ансамбль. Выставленные на балкон «Юпитер-стерео» и две мощные колонки – гордость Виктора – старались вовсю. Стекла дребезжали, а старушки на лавочках то и дело крестились. Наконец Виктору надоело испытывать терпение соседей, он поднялся к себе, выключил магнитофон и унес его в комнату. Двор облегченно вздохнул. Все уже смирились с громкими увлечениями Виктора и даже не пытались протестовать.

Взгромоздив аппаратуру на стол, поклонник современной музыки взял потрепанную гитару и завалился на диван. Гитара издавала звуки, способные даже у самого немузыкального человека вызвать сострадание к несчастному инструменту.

Разведчик, звучание которого очень напоминало вальс и которого мы в дальнейшем для простоты так и будем называть, вылетел из исследовательского корабля. Корабль висел там, где услышал лесник странную музыку. Но лесник ничего не увидел и не смог бы увидеть. Ведь корабль не имел корпуса, как не имели тела и обитатели Поющей планеты, с которой он прилетел. Ее жители были сотканы из сложнейших переплетений звуковых волн; они существовали независимо от источников звука. Вся атмосфера планеты была пронизана музыкой, хотя человеческому глазу она показалась бы совершенно пустынной. Каждое простое колебание воздуха было для жителей планеты тем же, чем для нас являются предметы, любой сложный звук был живым существом, но разумными обитателями Поющей были лишь строго и очень сложно модулированные колебания, напоминавшие земные мелодии. Волновые существа могли жить лишь в атмосфере, и это надолго закрыло для них путь в космос. Но в конце концов они открыли силовое поле, способное удерживать от рассеивания в космосе часть атмосферы, а вместе с ней и ее обитателей. Окруженный полем корабль тоже имел собственное звучание, модулировавшееся совместными усилиями экипажа по управлению звездолетом. Именно эту музыку и слышал лесник.

Итак, Вальс вылетел из звездолета «Симфония» и отправился на разведку Он несся со скоростью звука и вскоре достиг города. Люди поднимали головы и искали глазами источник красивой, чарующей мелодии. Вальс пролетал нал крышами домов, которые казались ему полупрозрачными образованиями, с трудом пропускающими звуки. Город был полон шума – шелестели шины автобусов, стучали тысячи ботинок, сапожек, галош, с ревом проносились грузовики, и Вальсу казалось, что под ним суетятся странные примитивные животные. Они рождались, умирали, возникали снова. Особенно поражало его, что большинство этих существ было как-то связано с разнообразными невоздушными образованиями.

Вдруг Вальс почувствовал присутствие где-то неподалеку умирающего разумного существа. Из глубины одной полупрозрачной громады доносились сигналы агонии. Вальс, не раздумывая, просочился сквозь ее оболочку и устремился на помощь.

Он почти не ошибся – агонизировавшие звуки издавала гитара Виктора. Вальс ворвался в комнату и заполнил ее собой. Виктор ошарашенно завертел головой и вскочил с дивана. Он давно уже не слышал здесь никакой музыки, кроме грохота собственного магнитофона. «Наверное, сосед», – мелькнула гневная мысль. Заткнув уши, Виктор бросился к столу.

Когда на соседском балконе стих рев «Юпитера», Василий Михайлович вздохнул с облегчением. Надо воспользоваться затишьем, еще раз записать и прослушать завтрашнюю лекцию. Василий Михайлович включил свою старенькую «Яузу» и начал диктовать в микрофон лекцию о спектрах звезд. Увлеченный, он не заметил, как прошло около часа.

Внезапно он удивленно прислушался: за стеной звучал вальс, прекрасный вальс, плавный и чарующий. Услышать подобную мелодию из квартиры Виктора было не менее удивительно, чем ночью увидеть солнце. Музыка была странно прекрасна, она проникала в самую глубину души, и Василию Михайловичу захотелось, чтобы она осталась с ним навсегда. Он поднес микрофон к стене, из-за которой доносилась мелодия. Но через несколько минут из-за стены послышалось знакомое гудение. Оно могло означать лить одно, и Василий Михайлович стремительно выключил магнитофон. Он не ошибся. За стеной снова взревел «Юпитер».

Агонизировавшее существо внезапно куда-то исчезло, и Вальс не понял куда. Он снова послал призывный сигнал, но вновь не получил никакого ответа. И вдруг рядом с ним появилось исполинское чудовище отвратительного вида. Оно ринулось на разведчика, пытаясь дисгармонировать его и уничтожить. Но у Вальса было оружие..

Виктор с наслаждением слушал, как затухают звуки ненавистного вальса. И вдруг завывание магнитофона прорвал резкий звенящий свист, болью отдавшийся в голове. Одна из колонок умолкла. «Ничего, – пронеслось в голове у Виктора, – мы еще посмотрим». Он повернул ручку громкости. «Юпитер» взревел, и слабые звуки вальса захлебнулись в реве ансамбля.

Последний сигнал Вальса был принят на «Симфонии», и звездолет устремился на помощь. Он пронесся над городскими кварталами, заглушая все уличные шумы. Магнитофон Виктора все еще неистовствовал, когда комнату затопил» вихрь звуков. «Юпитер» немедленно вышел из строя. Странные мелодии переплелись в сверкающем хороводе… Потом все стихло, только остался в воздухе легкий печальный звон, будто оплакивающий кого-то.

Василий Михайлович сидел за столом, уронив голову на руки. Голова болела от рева «Юпитера». Неожиданно вопли за стеной оборвались, промелькнули странные, ни на что не похожие мелодии, и остался лишь прозрачный звенящий звук, словно разлитый в воздухе. Боль медленно отступила, оставив после себя непонятную грусть. Василий Михайлович протянул руку к своей старенькой «Яузе». Ему захотелось еще раз услышать тот странный вальс. Он нажал кнопку и погрузился в мир звуков. Он плыл куда-то, поддерживаемый невесомыми волнами, видел, как вставали перед ним сказочные города, пронизанные светом, чувствовал, как свежий ветер обдувает лицо… Но скоро раздался тихий щелчок – запись кончилась. Василий Михайлович встал и замер от неожиданности. Мелодия не оборвалась, она продолжала звучать в тесной комнате

Он распахнул окно. Вальс вырвался наружу. Холод вливался в комнату, и Василию Михайловичу показалось, что воздух над заснеженными крышами дрожит, как бывает летом Он вгляделся туда. Нет, ничего.

Тогда он закрыл окно и вновь занялся завтрашней лекцией.

Левон Хачатурьянц, Евгений Хрунов
НА АСТЕРОИДЕ

_{ТМ 1981 № 4}

Советским любителям фантастики понравилась повесть Героя Советского Союза космонавта Е. В. Хрунова и одного из ведущих специалистов в области космической медицины, доктора медицинских Л. С. Хачатурьянца «Путь к Марсу», выпущенная издательством «Молодая гвардия» в 1979 году. В настоящee время авторы заканчивают работу над своей новой научно-фантастической повестью «На астероиде», главу из которой мы предлагаем вашему вниманию. На страницах повести действуют командир легендарного «Вихря» Виктор Панин и психофизиолог Марина Стрижова, знакомые читателям по первому произведению.

Орбитальная станция – астероид… Все помнят первую экспедицию к Марсу. На обратном пути легендарный «Вихрь» попал в стаю осколков взорвавшегося астероида. Кораблю грозила гибель, но было принято простое решение: подстыковаться к большому обломку и под его прикрытием выйти из стан. А потом астероид вывели на околоземную орбиту, сделали его новым спутником Земли и передали в распоряжение международного центра космонавтики.

По форме он напоминал половину хлебного батона длиной 1720 м, толщиной почти километр. Его поверхность состояла из скальных пород серого цвета с коричневыми вкраплениями. Странная порода, удивительные цвета. Серые, когда смотришь издали. Поближе – густой, насыщенный бурый цвет, вкрапления оранжево-красные. Еще ближе все оттенки переходят в черный… Поверхность астероида усеяна камнями, от очень мелких до огромных трехметровых валунов. За острым срезом «батона» начинается сторона, постоянно обращенная к Земле. Изломанно-вогнутая поверхность. Острые выступы, изъеденные края. Пологие воронки, в которые вкраплена масса мелких осколков и оплавленная пыль. Цвета здесь различные, они тоже меняются в зависимости от расстояния.

Химический анализ образцов с разных глубин обнаружил присутствие почти всех элементов менделеевской таблицы, причем в совершенно фантастических сочетаниях. Естественно, никакой жизни, никакой органики. Мертвое тело. Откуда оно? От какой безвестной планеты много миллионов лет назад было оно оторвано неведомыми силами?..

Но работа шла своим чередом. Уже через месяц на астероиде появились первые строения. Ажурные металлические конструкции, изготовленные из сплавов, полученных в условиях космического вакуума, покрыли обращенную к Земле сторону спутника. Строители прокладывали магнитные дороги, сооружали причалы для транспортных кораблей, монтировали энергетические установки, командный пункт управления, жилые помещения…

С тех пор прошел год. Прирученный астероид стал неузнаваем. Его внешнюю, округлую поверхность покрыли поля солнечных батарей.

Внутреннюю строители выровняли. Здесь разместились две большие площадки для посадки орбитальных самолетов. Здание командного пункта ощетинилось антеннами. Его строители использовали естественную овальную впадину, которая располагалась вблизи центра плоского среза астероида. Когда ее изолировали от космического вакуума, то получилось просторное, размером со стадион, помещение. Оно стало первым оазисом, где человек смог работать без скафандра.

В сотне метров от командного пункта возвышалась одна из местных достопримечательностей – орбитальная гостиница. Гравитация на астероиде ничтожная, почти невесомость. Профессиональные космонавты привыкли к этому. Но как быть, если человек прилетел в командировку – всего на два-три дня? Для таких посетителей и построили эту гостиницу. По виду она напоминала гриб-моховик. На лифте, курсировавшем в его «ножке», можно было подняться к номерам и рабочим кабинетам, расположенным во вращающейся «шляпке». Вращение обеспечивало постоянную тяжесть, равную трети земной. Энергия поступала от солнечных батарей, покрывающих поверхность «шляпки». Проработав на станции положенное время, человек возвращался на Землю, и никакой тебе реадаптации…

Неподалеку сходились высоко в пустоте фигурные арки. Часть их уже была покрыта причудливо изогнутыми металлическими плитами. Это монтировалось здание оранжереи. Плиты из нового, полупрозрачного материала – полученного в невесомости сплава – не только пропускали нужные и задерживали вредные излучения, но и аккумулировали солнечные свет и тепло, поддерживая в оранжерее заданный светотемпературный режим. Форма плит подчинялась строгим законам небесной механики: где бы ни находилось Солнце, оно освещало большую часть выпуклых граней.

Работы не прекращались ни на минуту. Вот у одной из опор будущей оранжереи остановился робот-электрокар. Цепкие магнитные присоски телескопического подъемника впились в зеркальную поверхность плиты и потащили ее вверх. Вспыхнули ослепительные огни плазменной сварки..

Резкий сигнал вызова оторвал Виктора Сергеевича Панина от созерцания панорамы строительства. Звонила Марина Стрижова, начальник психофизиологической службы. Просила его подойти. Значит, что-то стряслось. Что-то серьезное.

Он встал, открыл массивную дверь и подошел к винтовой лестнице. Да, жизнь на астероиде полна парадоксов. Казалось бы, зачем лестница? Ведь стоит отключить магнитные подошвы, слегка оттолкнуться – и через миг окажешься там, где хочешь. Так думали все, но только не космонавты, прошедшие через длительные полеты. Им хотелось побольше земного, привычного. Не летать на второй этаж, а подниматься по нормальной лестнице, как на Земле. И строители согласились…

Вспомнился спор с Мариной о физкультпаузах как средстве поддержания физической формы. «Физкультура как таковая ничего не даст, – заявила она тогда. – Необходимо вносить в нее развлекательный момент. Устраивать соревнования по акробатике, вечера танцев…» И сумела настоять на своем.

Панин поднялся на галерею второго этажа. Сюда выходило полтора десятка дверей, на вид самых обычных. На деле каждая дверь, каждое окно было шлюзовой заслонкой. Если не ровен час здание разгерметизируется, автоматы перекроют все шлюзы, включат аварийные системы жизнеобеспечения…

Кабинет Марины походил одновременно и на каюту комфортабельного лайнера, и на санаторный люкс. Небольшой стол, полки с книгами. Пульты, экраны связи, врачебный канал видеотелефона. За плотной зеленой шторой жилая комната. Тесновато, но очень уютно – чувствовалось, что здесь живет женщина.

– Садитесь, Виктор Сергеевич. – Она подала Панину кофе в закрытой фарфоровой чашке. – И смотрите сюда. Меня это беспокоит уже около месяца.

На экране засветилась жирная розовая линия. Сначала она шла почти горизонтально, затем круто заваливалась.

– Это обобщенный критерий производительности труда. От тех показателей, которые докладывают вам и другим руководителям стройки, – тонкий луч световой указки остановился на ниспадающей части графика. – Он отличается тем, что учитывает не только количество и качество сделанного, но и ряд факторов психологического характера. С людьми творится что-то неладное. Падает эмоциональный настрой, люди уже не получают удовольствия от работы. Если сегодня это еще не отражается на ваших, Виктор Сергеевич, показателях, то обязательно скажется завтра. Нужно что-то срочно предпринимать.

Начальник строительства молчал.

Он знал, что Марина имеет огромный опыт в области психофизиологической диагностики и фанатично предана своей профессии. Во время экспедиции к Марсу иногда казалось, что она ставит свои проблемы выше всех остальных. Впрочем, может быть, так и нужно? Чтобы каждый специалист трубил о своих делах, а уж увязывать их с главным, с целью экспедиции – это твоя забота, командир! Тебе дают информацию, а принимать решение должен ты. И никто, кроме тебя…

Марина говорила спокойно. Да, болезни на станции практически исключены. Даже случайные, казалось бы, заболевания, вроде аппендицита, и теперь еще требующие срочной операции, надежно прогнозируются машинами. Лаборатория диагностики с очень большой вероятностью дала на каждого данные с годовой гарантией. Впрочем, такую простую операцию, как удаление аппендикса, легко сделать и здесь.

– Но мы с вами, Виктор Сергеевич, – продолжала Марина, – материалисты и должны мыслить диалектически. Когда-то люди умирали от инфекционных, потом от сердечно-сосудистых заболеваний. Человек победил эти недуги. Но в последнее время то в одной, то в другой стране возникают невротические, быстро распространяющиеся заболевания. Бодрый, здоровый человек вдруг теряет интерес к работе, она не доставляет ему удовольствия, он уже не стремится к новым знаниям, к новой информации. Эти болезни так и назвали – информатизмы. Они длятся по многу месяцев, но легко вылечиваются, если человека перенести в другую информационную среду. Так вот, Виктор Сергеевич, – Марина посмотрела на своего командира, подчеркивая небольшой паузой значение своих слов, – на астероиде началась вспышка информатизмов.

Информатизмы. Панин знал это слово. Начинается с того, что люди заставляют себя ходить на работу. Именно заставляют. А потом наступает момент, когда они уже не могут себя заставить…

– Вы уверены, Марина? Где это началось?

– На шестом комплексе, Виктор Сергеевич. Смотрите.

Марина пересела к пульту видеоскопов, нажала кнопку. На экране появилась знакомая картина. Люди в легких скафандрах работают внутри центрального коридора, который должен стать вскоре центральной улицей астероида. Самая обычная работа. Команды, ответы, ни одного лишнего слова. Правильные команды, адекватные ответы…

– Ну и что? – спросил Панин.

– Это записано вчера, – сказала Марина. – А вот те же люди в первый месяц на астероиде…

Она нажала другую кнопку. Изображения на этот раз не было, только звук. Веселый рабочий гул. Шутки, красочные сравнения.

Раздался сухой щелчок – запись кончилась.

– Понятно, – сказал Панин. – Спасибо, Марина. Это очень ценные наблюдения. Если что-нибудь случится, я буду у себя.

Он встал и легким шагом вышел из кабинета начальника психофизиологической службы.

У Марины и ее подчиненных и до этих событий было немало забот. Хотя население астероида на здоровье не жаловалось, госпитальные койки пустовали, а отправлять на Землю никого не приходилось, работники психофизиологической службы зорко следили за эмоциональным настроем коллектива. Каждое утро (а на станции поддерживался земной суточный ритм) они подробно анализировали состояние людей. Адаптация проходила плавно. Работоспособность поддерживалась на заданном уровне. Молодежь не отказывалась от своих привычек: пела, танцевала, шутила. Да и Марина в свободные часы веселилась вместе со всеми.

И вдруг этот неожиданный удар.

Марина и Панин ежедневно бывали теперь на шестом комплексе. Беседовали с людьми, просматривали данные психофизиологического анализа. Сомнений больше не было. Расхождение двух критериев увеличивалось с каждым днем.

И Марина и Панин хорошо знали эту интернациональную группу специалистов. Спокойные, выдержанные люди. Дисциплинированные и опытные рабочие. Несколько месяцев назад за их работой приятно было наблюдать. Они трудились с каким-то внутренним упоением. Выглядело это так – записи сохранились. Вот двое легко поднимают зеркальный блок антенны и, чуть оттолкнувшись индивидуальными двигателями, подносят его к месту монтажа. Незаметное движение – и блок точно ложится в свое гнездо. Двое других плазменными аппаратами приваривают блок. Ничего лишнего; кажется, что смотришь на часовой механизм сквозь прозрачную заднюю крышку. Оборот колеса – высвечиваются секунды; потом минуты, часы, сутки. И ты знаешь, что если будешь наблюдать недели, месяцы, годы, то так же четко, а главное – обязательно, в нужный момент на циферблате появятся недели, месяцы, годы…

Сейчас все по-другому. Группа канадских рабочих завершала монтаж солнечной ловушки. Огромные зеркальные поля этого удивительного сооружения будут улавливать солнечную энергию, концентрировать ее и передавать на земные приемники. Энергия Солнца не только обеспечит работу различных механизмов, но и даст людям тепло, подогреет морскую воду на северных курортах. Благородная, величественная задача! Но…

Командный пункт шестого комплекса. Дежурный инженер раздраженно докладывает главному командному пункту, что если за ближайшие 72 часа не прибудут новые зеркальные блоки (а их изготовляют на Земле), то график работ окажется под угрозой срыва. Как обычно у иностранцев, говорящих по-русски, у него от волнения появляется заметный акцент. Паузы между отдельными предложениями увеличиваются, он как бы сначала мысленно строит фразу и только потом произносит ее… Но ведь и раньше было сколько угодно случаев, когда блоков оставалось всего на сутки. Не на трое суток. а на одни! Однако никого это не раздражало. Никто никогда не сомневался, что детали прибудут вовремя…

А вот обычная работа по наращиванию зеркального поля ловушки. Поднесен очередной блок, он опускается. Пауза… Блок снова приподнимается и лишь с третьей попытки ложится на свое место. Пока еще нет взаимных упреков, замечаний, ругани. Но все это будет. Таков закон замкнутых коллективов. Появятся лидеры, рабочая совместимость нарушится. Работа перестанет быть лекарством вместо того чтобы сглаживать конфликты, она будет их вызывать

Спустя несколько дней Панину доложили, что шестой комплекс впервые за все время строительства не выполнил дневного задания. Через несколько минут Виктор Сергеевич был уже в кабинете Марины. По лицу ее было видно, что она в курсе событий.

Что будем делать? – Панин устало опустился в кресло – Пока это не страшно, них большой задел. Но что будет дальше? Вы советовались с Землей?

Марина молчала. Не так то просто было сообщить командиру о результатах последних наблюдений. Ведь все эти дни она пыталась не столько разобраться в причинах возникшего эмоционального дискомфорта, сколько найти пути их локализации. Пусть даже выйдет из строя бригада, бригаду можно заменить. Но что, если непонятная болезнь распространится на весь астероид? Она, Марина, делала что могла. Незаметно ограничила контакты шестого комплекса с другими бригадами; усилила психофизиологический контроль – первичные материалы оперативно поступали теперь и в машины центра, и параллельно на Землю; ежедневно советовалась с Семеном Бойченко, начальником психофизиологической службы Центра космонавтики. Но это не помогло.

Главное в другом, Виктор Сергееевич, – с трудом проговорила она. – Второй и десятый комплексы. Те же самые первичные симптомы.

Панин прищурился.

И это значит…

Это значит, – подхватила Марина, – что причина, вызывающая заболевание, легко проникает через наши заградительные заслоны. Локализовать болезнь не удалось Пора переходить от профилактики к радикальному лечению.

– Но как? Ведь мы не знаем ни причин болезни, ни путей ее распространения

– Может быть, вызвать Бойченко? – неуверенно предложила Марина.

– Да. Я его уже вызвал, – виновато произнес Панин. – Он будет с очередным транспортом.

Оставшись одна, Марина уселась поудобнее в кресле и набрала нужный код. На экране появилась временная сетка шестого комплекса. На ней медленно вычерчивалась его кадровая динамика. Все специалисты прибыли в самые, первые дни, новые люди в коллектив не приходили

Щелчок переключателя – и на экране засветились данные по профессиональному составу группы. Три инженера, мастера, рабочие. Один психофизиолог. У всех большой стаж, достаточный налет часов в условиях невесомости. Не новички.

Нет, так не пойдет. Марина выключила информатор, взяла карандаш. На чистом листе бумаг и как бы сами собой рисовались квадратики, кружки, прямые и обратные связи.

Итак, неизвестная причина. Когда она появилась? С самого первого дни. Почему же не сразу стала проявляться и распространяться болезнь? Произошло накопление воздействий?

В иллюминатор ярко светила полная Луна. Она выглядела еще прекраснее, чем с Земли. Темные моря, светлые возвышенности Огромным зрачком кажется кратер Коперник.

Решение пришло неожиданно. Да, никакого другого объяснения события на станции не могут иметь. Марина протянула было руку, чтобы вызвать Бойченко, но вовремя вспомнила, что уже сегодня он будет здесь лично. Она вышла из своего кабинета, открыла дверь физотсека. Немного подумав, включила тренажер. Небольшая пробежка, несколько приседаний, дыхательные упражнения. Она оглянулась, будто кто-нибудь мог ее увидеть, сделала сальто и выключилa тренажер.

Далее в повести Е. Хрунова и Л. Хачатурьянца рассказывается о борьбе советских врачей с таинственной эпидемией, о безуспешных попытках многонациональных корпорации помешать работе международной научной станции на астероиде.