Текст книги "Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 1980-1983"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Александр Кравченко
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

_{Фантастический рассказ-памфлет}

_{ТМ 1983 № 1}

– Проклятые тараканы! – в сотый раз прорычал генерал Макбрайд, швыряя тапками в рыжего прусака, весело бежавшего по грязной стене. Прусак нахально пошевелил усами и неторопливо скрылся в дверной щели.

Генерал был не в духе. Как скверно все сложилось! Модернизацию затеяли! Пехота, видите ли, им не нужна! Мальчишки! А ты, заслуженный бригадный генерал, тридцать лет верой и правдой служивший звездно-полосатому флагу, выброшен на улицу, как изношенный сапог. В твоих услугах больше не нуждаются… Ну и плевать! Они еще пожалеют!

Давно уже генерал мечтал, выйдя в отставку, поселиться в какой-нибудь южной стране, где растут апельсины и ласково плещется синее море. И вот он здесь: море – налево, апельсины – направо. Ах, если б еще были деньги! Но он привык жить на широкую ногу, и деньги постоянно уплывали у него между пальцами. Он еле наскреб на эту так называемую виллу на морском берегу. Вилла! Серые облезлые стены, скрипучая покосившаяся дверь, в разбитых окнах гуляет ветер… И тараканы… Они кишели здесь всюду: во всех щелях, в диване, в ящиках письменного стола, даже в корешках учебников по тактике и стратегии, с которыми генерал никогда не расставался… Но главной их базой, их штаб-квартирой была кухня, где всегда можно было чем-нибудь поживиться. Днем они предпочитали отсиживаться по углам, лишь самые отважные дерзали на минутку выбраться на свет, чтобы подразнить сердитого генерала. Зато когда генералу случалось включить свет ка кухне среди ночи, перед ним представала кошмарная картина: все вокруг буквально кишело тараканами. Здесь были и большие, важные черные твари, и юркие рыжие прусаки, и странные пестрые гибриды – результат бесконечных скрещиваний и мутаций, и белые, почти прозрачные альбиносы…

Первое время генерал кидался на них со всем своим неизрасходованным боевым пылом и давил, давил их десятками, сотнями… Жалкие остатки тараканьего полчища разбегались по углам, и генералу казалось, что он одержал решительную победу. Но на следующую ночь все повторялось… Устав от безнадежной борьбы, генерал во время очередного выезда в город за провиантом приобрел заодно пакетик с ядохимикатами и, вернувшись домой, тщательно рассыпал повсюду лошадиные дозы ядовитого порошка. Но, к его удивлению, эта карательная акция не произвела на тараканов большого впечатления. Самые слабые и неопытные действительно задрали лапки кверху, но на смену погибшим вставали все новые отряды неустрашимых бойцов.

Оставалось одно – поискать в городе более радикальное средство. Так генерал и поступил.

В универсальном магазине Азвирелли его внимание привлек отдел игрушек. Полки ломились от всяческой военной техники: танков, боевых кораблей, самолетов, ракет, а также целых дивизий вооруженных до зубов оловянных солдатиков. Глаза генерала разгорелись, как у десятилетнего мальчишки… И с новой силой вспыхнула в нем властная потребность командовать армиями, отдавать приказы, испытывая привычное удовольствие от беспрекословного повиновения подчиненных, устраивать смотры, маневры, сражения… Ведь в этом был весь смысл его жизни. Увы!.. Все это осталось в прошлом. Сейчас генерал не мог позволить себе даже приобрести оловянных солдатиков из боязни, что над ним будут смеяться, и с завистью смотрел вслед детям, уносившим коробки с вожделенным для него содержимым… Наконец со вздохом сожаления генерал расстался с игрушками и направился в хозяйственный отдел.

– Средство от тараканов? – переспросил его продавец. – Порошки, говорите, не действуют? Могу предложить новейшее Идеальное Универсальное Средство от Насекомых.

И он поставил перед генералом небольшую картонную коробку. Заглянув в нее, генерал обнаружил непонятный аппарат, напоминавший транзисторный приемник: какие-то ручки, клавиши, шкала с цифрами…

– С помощью этого аппарата можно управлять поведением насекомых и других примитивных животных, – объяснил продавец. – Каждый вид воспринимает сигналы аппарата на определенной длине волны. Длины волн указаны в инструкции. Вы включаете аппарат, настраиваете его на интересующих вас насекомых, а затем, манипулируя клавишами, отдаете ту или иную команду. Вы можете, например, приказать им собраться всем в кучу и передавить их.

Генерал задумался.

– Вы сомневаетесь? – спросил продавец. – Напрасно. Гарантирую вам беспрекословное повиновение.

– Беру, – решительно сказал генерал, заслышав последние слова. – Эта штука мне подходит.

Пойдя домой, генерал Макбрайд первым делом углубился в чтение инструкции, а разобравшись в ней, установил аппарат на полу возле двери, настроил на «тараканью» волну и нажал на клавишу «Все сюда». И сейчас же тараканы повылезли из всех углов и щелей, сплошной черной волной устремились к аппарату и окружили его, словно это был Великий Тараканий Бог, вещающий откровения своему избранному народу. Тогда генерал, напуганный этим сборищем, поспешно нажал на клавишу «Вперед, марш», и тараканья толпа дружно устремилась через открытую дверь вон из дома на дорогу, ведущую к морю.

– Моя армия… – с неожиданной нежностью произнес вслух генерал Макбрайд. – И вы думаете, я своими руками устрою ей новый Дюнкерк? Нет, никогда! Она мне еще послужит!

И он дал тараканам сигнал к возвращению.

…К генералу Макбрайду вернулись счастливые дни. С утра до вечера он вышагивал по окрестным полям и холмам, обучая тараканов всем премудростям военного искусства. Тараканы легко поддавались дрессировке. Очень скоро они научились передвигаться не беспорядочной толпой, а правильными шеренгами, как и подобает дисциплинированным солдатам; они безупречно выполняли команды «Равняйсь!», «Смирно!», «Направо!», «Налево!», «Кругом!» и даже более сложные, как «Перебежкой по одному – вперед!» или «В походную колонну по три на одиноко стоящее дерево шагом марш!».

Потом генерал сформировал и обучил таким же образом вторую армию – из прусаков, которые были хотя и мельче, но многочисленнее черных тараканов и, следовательно, не уступали им по ударной силе. Двигаясь по пересеченной местности, армии совершали сложные обходные маневры, заходя в тыл противника или беря его в «клещи», а затем обрушивались на него в яростной атаке – лавина за лавиной… Тараканы, эти обычно столь мирные насекомые, проявляли в схватках весьма воинственный пыл, оставляя на поле боя немало оторванных ног и отгрызенных усов. Генерал был в восторге от своих подопечных. За короткий срок боеспособность его войск так возросла, что он не побоялся бы начать наконец настоящие военные действия, о чем давно и страстно мечтал. Но где взять противника?

В нескольких километрах к востоку от убогого жилища генерала Макбрайда возвышалась другая вилла, действительно достойная этого имени: утопающее в цветах изящное сооружение старинной архитектуры, настоящий княжеский дворец. Она была известна под названием виллы Монтечитторе. Генерал часто разглядывал ее в свой полевой бинокль, испытывая черную зависть к ее владельцу, хотя самого владельца он ни разу не видел. Неудивительно, что в голове генерала родилась мысль обрушить сокрушительный удар на своего благополучного соседа.

Итак, в одно прекрасное солнечное утро генерал Макбрайд вывел свои войска на дорогу и обратился к ним с краткой речью:

– Солдаты! Ввиду постоянной угрозы нашей безопасности со стороны потенциального противника Генеральный штаб в моем лице принял решение нанести по нему превентивный удар. Перед вами ставится следующая оперативная задача: взять штурмом крепость, именуемую «вилла Монтечитторе», и, уничтожив в ней все запасы продовольствия, вынудить противника к капитуляции. Вперед, марш!

И нажал на соответствующую клавишу.

Его железные когорты, грозно шевеля усами, двинулись на восток. Генерал, стоя на пороге своего дома, с гордостью глядел им вслед. Тени Великих полководцев витали за его спиной: Александр, Цезарь, Наполеон и тот, бесноватый… Все они водили свои войска в этом направлении, и теперь он, Макбрайд…

Из состояния задумчивости генерала вывело громкое жужжание. Он поднял голову. Вокруг него носился невесть откуда взявшийся огромный мушиный рой. Мухи нахально садились ему на лицо, на руки… он раздраженно прогонял их, но они лезли снова и снова, пока не облепили его с ног до головы, словно он был уже не живой человек, а труп. Разъяренный генерал побежал в дом, схватил полотенце и начал изо всех сил хлестать себя по бокам… Десятки убитых мух падали на пол, но их место занимали другие. Наконец рой начал понемногу рассеиваться…

И вдруг генерал завопил от неожиданной боли: сразу несколько острых жал впились ему в лицо. Увлекшись борьбой с мухами, он не заметил, как через открытую дверь и разбитые окна в дом проник несравненно более грозный противник. Это были осы.

Некоторое время генерал еще пытался обороняться от них с помощью только что испытанного оружия – полотенца, но куда там. Тогда он бросился на кровать и с головой закутался одеялом, но осы успели проникнуть под одеяло и продолжали безжалостно терзать его. Теперь спасти его могло только одно. Не помня себя от боли, генерал вскочил с кровати и выбежал из дома. К морю! К морю!

Однако здесь генерала ждал последний сюрприз. Над берегом, оглушительно галдя, носилась стая чаек. Завидев генерала, они принялись одна за другой пикировать на него, как бомбардировщики, и с исключительной точностью сбрасывать ему прямо на голову свой жидкий, неприятно пахнущий груз. Весь покрытый птичьим пометом, ничего не видя перед собой, завывая от боли, генерал грузно шмякнулся в воду и погрузился в нее с головой, лишь время от времени выставляя наружу кончик носа. А осы все носились и носились над ним…

Несколько часов просидел генерал в воде. Наконец осы улетели. Мокрый, жалкий, с распухшим лицом, с заплывшими глазами, генерал вылез из воды и поплелся домой. Только теперь, споткнувшись об опрокинутый во время бегства аппарат, он сообразил, что с его помощью мог бы без труда отразить все атаки.

Генерал поставил аппарат на место и дал своим войскам сигнал к возвращению. Он не мог позволить себе рисковать всей своей армией.

Он ждал до позднего вечера, но не один таракан не вернулся.

Всю ночь генерал Макбрайд беспокойно ворочался с боку на бок, терзаемый болью от укусов и тревогой за судьбу армии, а утром, натянув старый генеральский мундир, отправился на виллу Монтечитторе.

У дверей виллы сидел на скамеечке добродушного вида пожилой голубоглазый человек, покуривая папироску и ехидно улыбаясь. Генерал похолодел: рядом с хозяином виллы стоял знакомый аппарат, похожий на транзисторный приемник.

– Где моя армия?

– Пойдемте со мной, – вежливо ответил голубоглазый.

Они прошли в конец сада, где начинался пустырь, и здесь глазам генерала открылось нечто ужасное: это было сплошное черное месиво из изуродованных тараканьих трупов. Одно огромное мокрое место – вот все, что осталось от его доблестной армии.

– Вы разбиты, генерал, – сказал голубоглазый. – Извольте капитулировать.

– Чтобы я капитулировал перед каким-то штатским! – возмутился Макбрайд. – Никогда в жизни!

– Все мы теперь штатские, – вздохнул голубоглазый. – Совсем недавно я был генералом авиации…

Уильям Ирлс
ТРАНСПОРТНАЯ ПРОБЛЕМА

_{ТМ 1983 № 3}

Используя форму гротеска, американский писатель-фантаст показывает, к каким пагубным последствиям может привести бездумная «машинизация», охватившая в последние годы многие капиталистические страны.

Дэвис свернул с 42-й улицы на третью скоростную полосу, к старому Рокфеллеровскому центру, спустился по четвертому переезду и затормозил на четвертом ярусе. Он задержался на мгновение, прежде чем выйти из машины, стараясь отдышаться: даже в машине, при усиленно работающих фильтрах угарного газа, воздух был ужасным. Он надел противогаз и вышел, ударив своей левой дверцей о дверцу «кадиллака», запаркованного рядом.

– Так ему и надо, раз вышел за свою линию, – проворчал Дэвис. И отскочил в сторону. «Мустанг Мах-5» промчался мимо, обогнул угол и ринулся по эстакаде. Дэвис послал ему вслед проклятье.

Он высунул голову между машинами, прежде чем кинуться бегом к лифту на другой стороне. Появившийся будто из-под земли лифтер попытался потребовать обычную плату, но отступил, когда Дэвис показал ему значок Управляющего Движением. Лифтер склонился в знак почтения и оставался так, пока Дэвис пробегал мимо.

Его кабинет размещался в нижнем этаже Управления Дорог и Движения. Когда он вышел из лифта, в холле было полно пыли, а в дальнем его конце яростно, стучал пневматический молоток. Человек с молотком был одет в голубой комбинезон Отдела Дорожного Строительства. Дэвис вспомнил, что обходная полоса на втором ярусе 57-и Восточной улицы должна срезать угол здания, но не ожидал, что это произойдет так быстро.

Одна стена кабинета была сорвана. Там укладывали стальные фермы для дорожного полотна. Другие рабочие крепили их к бетонному полу, загоняя в него магнитные заклепки. Один из рабочих хотел отстранить Дэвиса, но тот показал ему свой значок.

– Здесь пока еще мой кабинет.

От стола аварий ему помахал рукой Лейнген. Дэвис прошел мимо, показал значок, и Лейнген кивнул. Он уже освободился от дежурства и хорошо выглядел.

«Везет же ему, он будет дома через три часа, если сумеет…»

Отчет об авариях был ужасным: на 4,3 процента больше, чем вчера. Семнадцать убитых на одной толь-

ко эстакаде в районе здания ООН. Дэвис набрал номер.

– Дорожная служба, – сказал голос на другом конце провода.

– Говорит Управляющий Движением. Пришлите вертолет. Хочу полюбоваться городом с воздуха. – Он просмотрел еще несколько сообщений. Два столкновения на пятом ярусе Таппанского моста. И тут и там «форды» позапрошлого года выпуска. Таким вообще нельзя показываться на дорогах. Он позвонил в Отдел Арестов:

– Все «форды» позапрошлого года прочь с улиц!

– Есть.

Он следил за красными точками на табло: это были «форды». Их сгоняли с улиц, загромождая боковые эстакады. Он вывел на дисплей вид с телекамеры на одном из участков. Сгрудившиеся машины, бульдозеры, сталкивающие их все теснее…

Шум вокруг него нарастал. С потолка начали сыпаться куски облицовки.

– Поставьте защитный экран, – приказал он. Никто ему не ответил, и он взглянул на рабочего, загоняющего заклепки в пол. «Джонса нет, – подумал он вдруг. – Ферма стоит там, где был его стол. Без Джонса будет тоскливо…»

– Это несрочно, приятель, – сказал ему рабочий. – Если вам нужен экран, закажите его в Отделе Строительства.

Дэвис посмотрел на часы. Начинался третий пик. Словно по сигналу, здание задрожало: представители «среднего класса» ринулись в своих «линкольнах» и «мерседесах» на свою незаметную работу в незаметных маленьких учреждениях.

Главный телефон зажужжал. Директор.

– Да, сэр, – отозвался Дэвис.

– Дэвис? – произнес дрожащий голос. («Умри, старый мерзавец», – подумал Дэвис.) – Уровень аварий опять повышается.

– Дороги забиты, сэр.

– Вы Управляющий. Сделайте что-нибудь.

– Нам нужны новые дороги. Только вы можете приказать их построить.

– Строить негде. Но движение не должно останавливаться. Делайте то, что обязаны делать. – Голос перешел в судорогу кашля. – Когда Директором станете вы, вы и будете строить дороги.

– Да, сэр. – Дэвис отключился. Ладно, пока он должен поддерживать движение на улицах.

– Вертолет прибыл, – сказал внутренний телефон.

– Смит! – окликнул Дэвис, и помощник взглянул на него от главного табло. – Вы останетесь за меня.

Он двинулся к лифту; по пути на 10-й этаж успел получить новую информацию.

– Большая пробка у статуи Свободы, – пролаял диктор. – Семнадцать автомобилей и школьный автобус. Повреждены конструкции на пятом ярусе скоростной трассы к Янки-Стадиону. Авария в Ист-Сайде, улицы четвертая, девятая и тринадцатая… – Дэвис выключил приемник. Дела обстояли даже хуже, чем он думал.

Он вышел на крышу и вскочил в ожидавший его вертолет.

– Пробка из пятидесяти машин на четвертом ярусе, Янки-Стадион! – кричало радио в вертолете.

– Подъем! – бросил он пилоту и посмотрел на машины, мчавшиеся за краем крыши.

«Я мог бы протянуть руку и дотронуться до них – и руку мне оторвало бы на скорости сто миль в час…»

Он закашлялся. Он всегда забывал надеть противогаз на время короткого пробега от лифта к вертолету, и это всегда отзывалось на его легких.

К счастью, смог в это утро не был густым, и он видел под собою серое пятно Манхэттена. На юге можно было различить шпиль Эмпайр Стейтс Билдинг, вздымавшего сорок этажей над четырехлепестковой развязкой, а еще дальше виднелись башни Торгового Центра и огромная глыба Гаража, рядом с которым они казались пигмеями.

– Направо, – приказал он пилоту. – Вдоль реки и пониже.

На перекрестке у Пирса-90 была пробка, и он увидел, как туда пикирует вертолет, подцепляет изуродованные машины магнитом и переправляет их через реку, чтобы сбросить у перерабатывающего депо в Нью-Джерси.

Он позвонил Директору, увидев груды обломков, громоздящиеся перед тремя огромными дробилками в депо. Дробилки превращали разбитые «форды» и «бьюики» в трехфутовые пакеты изуродованной стали и выплевывали их на баржи. Затем баржи отводились буксирами из Лонг-Айлендского пролива к новому ракетному порту. При всей своей скорости дробилки не были достаточно быстрыми. Каждая могла переработать в час лишь двести машин, и в пиковые часы они не справлялись.

– Да, Дэвис, – проскрипел голос Директора.

– Не можете ли вы позвонить в Объединенную Сталь? – спросил Дэвис. – Нам необходима еще одна дробилка.

– Зачем?

Дэвис гневно отключился.

Опытным взглядом он оценил движение на мосту Джорджа Вашингтона. Машины шли с интервалами по восемьдесят футов, и он приказал им сблизиться до семидесяти двух. Это было почти то же самое, что достроить лишний ярус…

Проезжая часть над пирсами была забита, и дым от кораблей поднимался между двумя двенадцатиполосными участками. Дэвис увидел, как один грузовик, заполненный предметами, похожими на стальные сейфы, получил удар от «кадиллака», перевалился через край полотна и рухнул на сто футов – пять ярусов – вниз, до самой земли. Сейфы разлетались во все стороны, сталкиваясь с машинами на всех ярусах. Даже с высоты двухсот футов Дэвис слышал вопли тормозов и взрывы сталкивающихся, загорающихся машин. Он вызвал Контроль.

– «Скорую помощь» на Причал 46, все ярусы, – приказал он.

И улыбнулся. Всегда приятно первому сообщить об аварии. Это показывает, что ты в форме. Как-то он сообщил за утро о четырех – это был рекорд. Но теперь за такие сообщения введены премии, и сотруднику Движения редко удается оказаться на месте вовремя. Раньше о дорожных авариях сообщала полиция, но сейчас она слишком занята охотой на нарушителей. Авария опасна только в том случае, если нарушает нормальный поток движения.

А движение было напряженным на всех ярусах – он видел это, хотя вниз просматривались только три яруса, а еще ниже их было не менее восьми. Главная переходная полоса у Таймс Сквер работала хорошо. Самая широкая на Манхэттене, она тянулась от 42-й до 49-й улицы и от 5-й до 8-й авеню. Многие протестовали, когда ее строительство началось – главным образом любители кино и библиотек, – но теперь это была самая замечательная в мире эстакада, шириной в шестнадцать полос. Лично Дэвису принадлежала мысль перенести фигуры львов со старого места – они были бы уничтожены вместе со зданиями, если бы он не вступился, – к устью Большого скоростного пути на Янки-Стадион.

Вертолет нырнул, направился вдоль паркировочных площадок Уэст-Сайда к перекрестку у статуи Свободы. Проектировщики поступили разумно, использовав основание статуи как фундамент для перекрестка: это сэкономило миллионы. (Обычно сваи вколачивали непосредственно в дно залива.) Да и бронза пошла в утиль по хорошей цене.

Конечно, консерваторы протестовали и здесь, но их, как всегда, перекричали на митингах. Транспорту нужно место, не правда ли?

Манхэттен внизу был кишащей массой машин – красных, черных, синих, ярко-зеленых – на фоне бетона и асфальта. Вспыхивали тормозные сигналы, возникала тревожная рябь, когда что-нибудь ломалось или лопалась камера. Аварийные вертолеты пикировали, спеша убрать машины и их обломки до образования пробки. Наверху остров имел двести полос в ширину, у основания – двести тридцать, и полосы шли с севера на юг над бывшими улицами – в сорока футах друг от друга над зданиями, под ними и даже сквозь них. Это был лучший в мире город, созданный автомобилями и для автомобилей. А Дэвис по восемь часов в сутки управлял их судьбами. Он ощутил свое могущество, как всегда, когда парил здесь в вертолете. Это прошло быстро, как и всегда, и он уже смотрел на поток опытным глазом хирурга.

– Сюда, – бросил он пилоту, указывая на 5-ю полосу, ведущую к причалу. Темно-красный «додж» шел на 65 милях в час, задерживая движение на несколько миль позади себя Места, чтобы обойти его, не было и так как на дорогу изливались потоки машин из тоннелей и с мостов, то пробка была неизбежна. – Вниз! – приказал он и поймал «додж» в перекрестье прицела.

Он выстрелил. Заряд краски попал на капот «доджа», засветился на мгновение. Получив предупреждение, водитель поднял скорость до безопасной цифры – 95 миль. Но метка осталась, водителя найдут – краска смывается только спецрастворителем, принадлежащим Службе Движения, – и накажут. Штраф за первую пробку составлял двести долларов, за последующие водителя снимали с дорог на сроки от пяти до ста дней. И ему приходилось ездить городским транспортом. Дэвис содрогнулся при одной мысли об этом.

Батарейный мыс и остров Бедло выглядели хорошо, и вертолет повернул прочь. Дэвис взял бинокль, чтобы проверить Стейт-Айлендское шоссе, и увидел, что из двадцати двух полос при входе в Нью-Йорк заняты только шестнадцать. Пик почти миновал, и пора готовиться к следующему, в часы ленча.

В Торговом Центре скопление не рассасывалось. Над башнями поднималось здание Гаража, и смог держался до 79-го этажа. Дэвис увидел красные сигналы «Занято» на всех нижних девяносто двух уровнях. Он знал, что остальные сорок не смогут вместить все машины, торопящиеся сюда по двадцати пяти подъездным путям. Он вызвал Контроль.

– Да, сэр? – отозвался голос.

– Я Дэвис. Дайте Отдел Парков.

– Парков? – Голос звучал недоверчиво.

– Да. – Он подождал и, когда его соединили, заговорил быстро и уверенно: – Я Управляющий Движением Дэвис. Приказываю очистить Батарейный Парк. Через пять минут я переброшу туда две тысячи машин.

– Вы не можете…

– Это приказ. Я Управляющий Движением. Очистите Парк!

От Центрального Парка оставалось немногое – трава, задыхающаяся в выхлопных газах, умирающая в тени многоярусных путей, затоптанная ногами миллионов горожан, устремляющихся к единственному клочку зелени в радиусе одиннадцати миль. Теперь он был погребен под огромным Гаражом и семью ярусами путей. В качестве уступки любителям прошлого на крыше Гаража поставили клетки с животными, и они простояли две недели, пока на них не наехал какой-то пьяный в «линкольне». Одуревшие от угарного газа животные разбежались по дорогам, но мотоциклисты вскоре выловили их…

– Как быть с людьми? – спросил Отдел Парков.

– У них осталось четыре с половиной минуты. – Он выключился, вызвал Отдел Регулировки.

– Я Дэвис, – сказал он. – Направьте пятую Батарейную, ярусы второй – десятый в Центральный Парк.

– Есть, сэр.

Потом он вызвал Нижний город, приказал закрыть Уолл-стрит на протяжении семи кварталов. Позже придется направлять транспорт в обход, и это затянется часа на четыре.

Самая большая пробка была, как всегда, у Эмпайр Стейтс, где северо-южная магистраль уходила в обход огромного здания на двенадцать полос в сторону. На поворотах машины заносило, прижимало к ограждениям, и каждый день многие из них теряли управление и падали, разбиваясь о нижележащие ярусы. Это было, вероятно, интереснейшее зрелище в городе, служащие теснились у окон, чтобы увидеть, как крутятся вышедшие из повиновения машины. Сегодня движение казалось почти нормальным, и Дэвис приказал держать скорость в сто десять миль на повороте и сто пятнадцать – при выходе из него. Но все-таки этого было недостаточно: приходилось притормаживать, терять скорость, и после поворота ширина потока уменьшалась. Дэвис увидел, как один «бьюик» пошел юзом, ударился об ограду, перевернулся, и водитель, вылетев сквозь съемную крышу, упал ярусом ниже и исчез в потоке машин. «Бьюик» откатился и тоже исчез из виду.

– Домой, – приказал Дэвис. Вертолет опустил его на крыше; он зажал себе нос от смога, пробежал к лифту, спустился к себе. Здание дрожало от шума транспорта и от грохота молотков. Дэвис закашлялся от пыли.

Он просмотрел сведения об авариях, подписал их. Выше нормы, а в секторе у Эмпайр Стейтс на 6,2 процента выше, чем на прошлой неделе. Дэвис упоминался как сообщивший о пробке у причала; была и информация о заполнении Центрального Парка, а также о том, что Директор пришел в ярость, услышав о переброске машин. «К чертям!» – подумал Дэвис. Была еще жалоба от фирмы «Мерилл Линч, Пите и Агню», вое из ее совета застряли на Уоллстрит и опоздали на службу. Он бросил жалобу в корзину. Снаружи или внутри – трудно сказать, когда одной стены нет, – рабочие бросали стальные плиты, выдергивая часть болтов для экономии времени.

– Оставьте болты, – прорычал Дэвис. – Эти штуки все равно будут трястись.

Грохот был оглушительным даже сейчас, когда семь транспортных полос шли в тридцати футах отсюда; когда ветка пройдет здесь, он станет еще сильнее. Дэвис надеялся, что стену снова поставят. Он позвонил Смиту, спросил о показателях для Эмпайр Стейтс.

– С девяти часов утра четырнадцать смертельных случаев.

Это было на 10,07 процента выше нормы, а пик, связанный с ленчем, должен был начаться через четыре минуты.

– Проклятый Эмпайр! – проворчал он. Табло сектора ООН засветилось красным, он включил видео, увидел нагромождение из двенадцати машин на четвертом ярусе, увидел, как исковерканные обломки сыплются в здание Генеральной Ассамблеи. Теперь нужно ожидать еще и гневного звонка от Генерального Секретаря. Проклятые иностранцы – почему они думают, что их идиотские заседания важнее, чем транспорт?

Зазвонил красный телефон. Директор. Он взял трубку.

– Дэвис слушает.

– Показатели растут, – проскрипел Директор. – В чем дело?

– Сектор Эмпайр Стейтс, – ответил Дэвис. – И еще кое-какие здания.

– Сделайте что-нибудь.

– Нужно убрать Эмпайр Стейтс, – сказал Дэвис. – И получить еще сорок ярусов в Гараже Центра.

– Невозможно. Придумайте что-нибудь еще.

– Да, сэр. – Он подождал, пока в трубке щелкнуло, и бросил ее на рычаг. Глубоко вдохнул воздуха – это было все равно что курить – и начал отдавать короткие приказания по общему каналу.

– Пошлите еще десять аварийных вертолетов, – бросил он. Когда их в полтора раза больше, то и обломки убираются во столько же раз быстрее. – Сократите сроки оповещения родственников до пятнадцати минут. – Это разумеется, слишком, но обработка аварий в Бруклине и Нью-Джерси ускорится. Сейчас, когда один пик только-только прошел, а другой начинается, обломки накапливаются вне приемных центров, и дробилки бездействуют. – Повысьте минимальную скорость на 5 миль в час. – Это составит не меньше чем сто миль на магистралях и шестьдесят пять – на ярусах. Он включил видео, проследил, как вводятся новые скорости, как начинают спешить машины. Отдел Очистки сообщил о посылке десяти вертолетов; он вздохнул свободнее, переключил видео на сектор Эмпайр, увидел третью за день огромную пробку на третьем ярусе и чертыхнулся. Потом закрыл проезд на 34-ю улицу, приказал трем бульдозерам сгонять туда все обломки, позвонил в Отдел Оповещения, чтобы туда направили бригаду.

Красный телефон зазвонил трижды. Что-то сверхважное. Он схватил трубку, выкрикнул свое имя.

– Директор только что умер, – прозвучал истерический голос. – Вы его заместитель.

– Сейчас приду. – Заместитель, ну что ж. До конца дежурства шесть часов, и за это время он успеет кое-что сделать. Он повернулся к Смиту: – Остаетесь за Управляющего. Только что получил повышение.

– Есть. – Смит едва взглянул на него. – Открыть четвертую Юнкере, полосы первая – девятая, – приказал он.

Переход от помощника к Управляющему совершился мгновенно. «Тренировка», – подумал Дэвис.

Он поднялся на лифте на третий этаж, в кабинет Директора. Сотрудники стояли молча, глядя на неподвижное тело. Светилось четыре табло, звонила дюжина телефонов. Дэвис отдал короткие распоряжения.

– Вы, вы и вы – на телефоны, – сказал он. – Вы и вы – следите за табло. Вы – вынесите тело. Вы, – указал он на секретаршу, – созовите общее собрание. Сейчас же.

Он просмотрел табло, проверил Отделы Движения, Регулировки, Аварий, Оплаты, Оповещения. Отдел Смертности показал отличные цифры – новым Управляющим там стал Уиллборн. Дробилки работали хорошо. Отдел Аварий сообщал, что темпы уборки выше нормы.

– Директор скончался, – сказал он сотрудникам. – Командовать буду я. – Все кивнули. – Большинство отделов работает хорошо. – Он взглянул на Смита. – Но движение транспорта никудышное. Почему?

– Эмпайр, – ответил Смит. – Мы теряем двадцать процентов времени на то, чтобы обогнуть это дурацкое здание.

– Как у вас с загрузкой по бригадам? – обратился Дэвис к Управляющему Строительством.

– В порядке. – Управляющий быстро перечислил с дюжину мелких заданий.

– Главное – Эмпайр, – твердо сказал Дэвис. – Мы не можем вечно его огибать. – Он взглянул на Управляющего Строительством. – Уберите, – приказал он. – Совещание окончено.

Ближе к вечеру он взглянул с крыши здания. Бригада разборщиков уже сняла верхние десять этажей Эмпайр Стейтс Билдинг и срезала угол на сороковом ярусе путепроводом, по которому уже мчались машины. Поток был ровным, и Дэвис улыбнулся. Он не помнил, чтобы делал когда-нибудь что-либо столь же необходимое.

Перевод 3. Бобырь