Текст книги "Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 1980-1983"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Эрнст Пашицкий
МИСТЕРИУМ

_{ТМ 1983 № 7}

В последние годы роль НФ довольно часто определяют с помощью нехитрого, но безупречного, казалось бы, логического рассуждения: фантастика есть часть литературы, а литература – это человековедение; следовательно, фантастика должна заниматься исключительно человеком, его внутренним миром и его взаимоотношениями с обществом и другими людьми. Однако, если принять такое определение, «за бортом» НФ автоматически оказываются такие ее признанные мировые шедевры, как «Машина времени» и многие рассказы Г. Уэллса, «Маракотова бездна» и «Затерянный мир» А. Конан Дойла, «Земля Санникова» и «Плутония» В. Обручева, «Непобедимый» и «Новая космогония» С. Лема, «Грезы о Земле и небе» К. Циолковского… Словом, все те произведения, главное содержание которых заключается как раз в новых идеях или в показе новой реальности, с которой человеку еще не доводилось встречаться. Но, возможно, придется.

Где же слабое место приведенного выше силлогизма! Очевидно, в его второй посылке: литература – это все-таки не только «человековедение», но прежде всего часть искусства. А искусство, в свою очередь, – это второе (кроме науки) главное средство познания. Познания всего: и человека, и общества, и природы. И именно НФ в силу своей специфики позволяет задуматься о том, что такое вселенная, как она началась и к чему движется, что такое пространство и время, жизнь и разум… За рубежом существует даже специальный термин «сайенс фэнтэзи» (или «фантасайенс») для обозначения произведений, настоящими «героями» которых являются новые идеи и гипотезы, пусть зачастую не совсем строгие, но заставляющие задуматься о сокровенных тайнах мироздания. К этой же категории относятся и рассказы о столкновениях людей с объектами, уже открытыми современной наукой, но пока для нас недоступными, своеобразные «прогнозы» на тему того, как такие встречи могли бы происходить. Некоторые из них состоятся в самом скором времени: человек, например, высадится на планеты солнечной системы и сможет сравнить свой собственный опыт с фантазией писателей. Другие небесные тела, по всей видимости, еще на многие годы останутся закрытыми для людей. Но ведь интересно же, как, допустим, выглядит вблизи «белый карлик», нейтронная звезда или даже «черная дыра» и с какими неожиданными явлениями можно столкнуться в их окрестностях! А где еще, кроме НФ, можно узнать об этом!

Именно о встречах с экзотическими физическими объектами рассказывает в своих произведениях доктор физико-математических наук из Киева Эрнст Пашицкий, короткая новелла которого «Квантовая планета» (см. «ТМ» № 6 за 1981 год) получила вторую премию нашего последнего конкурса. В новом рассказе космическая экспедиция Земли опять встречается с объектом, совершенно необычным, и Э. Пашицкий излагает свою «версию» относительно этой встречи. Но может ли она в действительности когда-нибудь произойти! А если да, то будет ли она выглядеть так, как ее описал автор рассказа, или же как-нибудь совершенно иначе!

Присылайте свои соображения в редакцию.

Пустой, безмолвный космос подавлял, угнетал своим беспредельным пространством, которое можно преодолеть только временем и терпением. Похожие один на другой дни складывались в долгие годы полета. Позади оставались все новые миллиарды километров, а кругом была все та же бездонная чернота с теми же неподвижными звездами, среди которых затерялось далекое Солнце.

Скучные, монотонные часы вахт и дежурств утомляли, выматывали экипаж больше, чем тяжелая, напряженная работа. Люди уставали от того, что… ничего не происходило! Однообразие и бездействие незаметно расслабляли волю, притупляли бдительность, и в этом заключалась одна из самых коварных опасностей дальнего космоса…

Резкий сигнал тревоги сбрасывает пилота с постели. Натянув легкий скафандр, он ныряет в переход, соединяющий жилые помещения с командной рубкой.

Вахтенный штурман докладывает обстановку.

В секторе 007 радиолокаторы приняли сигналы, отраженные от неизвестного объекта, который движется навстречу. Скорость сближения равна удвоенной скорости корабля. Данные о параметрах объекта обрабатываются бортовым компьютером. Если корабль не изменит курса и не сбавит ход, то встреча с объектом состоится через семнадцать минут.

Командир корабля бросает быстрый взгляд на штурмана:

– Куда вы смотрели раньше? Проспали?

– Плохая видимость, командир. Газо-пылевое облако, даже звезд не видно. Объект словно вынырнул из какой-то дыры…

Командир наклоняется к селектору:

– Всем занять места по тревоге! Меняем курс! – Потом поворачивается к штурману: – Дайте изображение на дисплей!

ЭВМ начинает выдавать образ объекта, синтезированного по принятой локаторами информации.

В правом нижнем углу большого мерцающего экрана появляется размытое зеленоватое пятно. Оно постепенно светлеет, проясняется. Проступают причудливые очертания какого-то странного, но очень знакомого предмета. И вдруг…

Возглас изумления вырывается у всех, кто находится в рубке.

Сомнений нет: прямо на них летит космический корабль, как две капли воды похожий… на их собственный! Те же обводы корпуса, те же антенны локаторов и радиотелескопов, такое же вращающееся кольцо жилых отсеков…

«Что за наваждение? Откуда он взялся здесь, на таком колоссальном расстоянии от Земли? – размышляет пилот. – Почему Земля не сообщила о предстоящей встрече?»

– Немедленно дать запрос по всем каналам! – Голос командира возвращает его к действительности.

– Есть запрос! – Он включает кодирующее устройство. – Сигнал пошел! – Проходит минута, другая… – Приема нет!

«Почему они не отвечают на запросы? Что у них случилось? Или там уже никого нет… в живых? Или…» – Мысли его путаются, не находя ответа на нескончаемую цепь неразрешимых вопросов.

– Провести зондаж лазером! Быстрее!

– Есть лазер!.. Командир, в оптическом диапазоне видимость ноль. Мы в густом тумане! Луч рассеивается и вязнет… Полное поглощение…

– Приготовиться к перегрузкам! Меняю курс! Правый поворот. Пошли!..

Свинцовая тяжесть впрессовывает пилота в кресло, сминает мышцы лица. Слышен хриплый крик штурмана:

– Что он делает?! Командир, он повторяет наш маневр! Безумец!..

– Вижу! Левый разворот! Опять… лезет туда же… Бол-ван!..

Второй пилот с трудом приоткрывает глаза. И сквозь мутную пелену видит, как, слегка развернувшись, чужой корабль медленно смещается к центру экрана, к предполагаемой точке пересечения траекторий. Он явно увеличился в размерах и стал еще больше похож на их собственный. Как зеркальное отражение…

«Зеркальное отражение! – Пилот не верит своим глазам. – Да, большой радиотелескоп слева, а не справа, как положено. А где локаторы?.. Так и есть! Зеркальное отражение! Как в том старом фантастическом романе, где изображена встреча людей с существами из антимира, которые состояли из античастиц и были зеркальными отражениями людей во всем, даже в мыслях и поступках…»

– Командир! – Он не узнает своего голоса. – Посмотрите, их корабль – зеркальная копия нашего! Они из антимира, командир!..

– Чушь! – взрывается астрофизик. – Какой антимир?! Вы начитались бредней!

– Пусть даже антимир! – говорит командир. – Почему они так глупо себя ведут?

– Нам с ними не разминуться, – бормочет пилот. – Каждый раз они будут принимать те же решения и совершать те же маневры, что и мы, но только зеркально симметричные…

– Бред! – кричит астрофизик.

Неимоверная тяжесть стремится раздавить, расплющить тело… Сердце редкими толчками с трудом гонит тяжелую, как ртуть, кровь…

А огромный корабль уже висит в центре экрана, нос к носу. Столкновение кажется неизбежным.

– Экстренное торможение! – спокойно говорит командир.

Инерция бросает людей вперед. Ремни впиваются в тело. Опять наваливаются перегрузки.

Поздно. Время потеряно. Изображение приближающегося корабля заполняет весь экран. На табло идет обратный отсчет времени – того самого времени, которое еще остается до роковой встречи. Пилот с фатальным безразличием следит за быстро мелькающими цифрами.

«Как перед стартом, – думает он. – Стартом куда? В вечность, в темную бездну, из которой нет возврата. В ничто».

Пять, четыре, три, два, один… ВСЕ!

Звенящая тишина…

Пилот открывает глаза. Видит знакомую рубку, застывшие в креслах фигуры товарищей, главный пульт управления, а в центре – пустой, чистый экран!

Тишину разрывает вопль астрофизика:

– Дьявольщина! Как же я сразу не сообразил! Это же – мистериум! Понимаете? МИСТЕРИУМ!

«Так вот оно что! – догадывается пилот. – Значит, мы встретили гигантский космический мазер – сверхмощный естественный квантовый генератор ультракоротких волн!.. Раньше их называли мистериумами за невероятную, прямо-таки мистическую мощность направленного когерентного радиоизлучения. «Яркость» мистериума на рабочей частоте такая же, как у вещества, нагретого до миллиардов градусов!»

– Но откуда взялся встречный корабль? – нетерпеливый вопрос командира перебивает ход мыслей пилота.

– У мистериума, как и у всякого мазера, есть резонатор, – возбужденно и радостно излагает астрофизик свою версию. – Система зеркал, которые отражают и усиливают радиоволны определенной частоты. Здесь, в космосе, роль таких зеркал играет ионизированный газ – плазма, состоящая из заряженных частиц и удерживаемая магнитными полями. Так вот, когда радиоизлучение мистериума «осветило» наш корабль, в плазменном «радиозеркале» возникло приближающееся к нам мнимое радиоизображение нашего корабля! Понимаете? Перед нами возник радиомираж!

«Значит, мы встретились с… призраком? – Пилот все еще не может поверить в счастливое спасение. – Наши локаторы приняли его за настоящий корабль. Компьютер выдал синтезированный образ на экран обзора, и мы попались на эту уловку космоса!..»

– Да, знаменательный день, – усмехается командир. – Мы первыми в мире встретили космического «Летучего Голландца»!

В рубке – веселое оживление. Но что это? Пилот не верит своим глазам: табло дальномера и индикаторы тяги двигателей почему-то расположены слева, а не справа от главного пульта. А навигационные приборы переместились направо… Что за чепуха? В недоумении он озирается. Перед ним – улыбающееся лицо штурмана с темной родинкой на правой щеке. Но ведь раньше она была слева, он хорошо это помнит!

Еще не сознавая того, что произошло, он с опаской глядит на свою правую руку. Там, где должен быть светлый шрам от ожога – память о давнишней аварии на Венере, – ничего нет! Зато на левой руке тот самый продолговатый белесый шрам…

Пилот чувствует, как леденеет кровь в жидах. Нервы его не выдерживают, и он кричит, срываясь на хрип:

– Очнитесь! Оглянитесь вокруг! Мы в антимире! Я же говорил вам… Это не мираж! Мы перешли в антипространство! Посмотрите, все перепуталось, правое и левое поменялись местами!..

Смутно, как в тумане, он видит остановившийся взгляд астрофизика, искаженное ужасом лицо штурмана…

– Прекратить панику! – Голос командира звенит. – Всем оставаться на местах!

– Я не понимаю. Ничего не понимаю… – растерянно бормочет астрофизик. – А аннигиляция?.. Нет, тут что-то не так…

Минуту он сосредоточенно думает, потом, пристально глядя на пилота, решительно произносит:

– Могу сказать лишь одно. Если мы даже каким-то чудом провалились бы в антимир, мы бы этого не заметили!

– Почему? – оборачивается к нему командир.

– Вместе со структурой пространства и материи должно было бы измениться и наше восприятие мира! – победоносно говорит астрофизик. – Наша память хранится в нейронах – нервных клетках мозга; она закодирована в спиральных молекулах рибонуклеиновой кислоты, так называемой РНК. При переходе от вещества к антивеществу направление вращения спиралей РНК должно измениться на противоположное. Правая спираль превращается в левую, как в зеркале. И записанные на этих молекулах наши пространственные представления тоже должны претерпеть «зеркальное отражение». Но поскольку окружающий нас мир, точнее, антимир, тоже стал зеркально-симметричным, то для нас ничего бы не изменилось!

– Так что же, черт побери, здесь у нас произошло? – Командир хочет понять все до конца и как можно скорее. Ему необходимо срочно сообщить о случившемся на Землю.

– Не знаю. Не могу ничего понять. Будем думать. Космос не задает простых загадок…

Они пока не догадываются о том, что сверхмощное циркулярно поляризованное излучение космического мазера проникло внутрь корабля. Вращающееся сверхвысокочастотное электромагнитное поле пронизывает тело и мозг каждого из них, закручивает электроны в спиралях молекул в обратную сторону. И человеческая память словно отражается в невидимом зеркале, путая правое с левым. Из-за этого люди просто забыли, что индикаторы тяги и табло дальномеров всегда находились слева, а навигационная аппаратура справа, что родинка у штурмана и раньше была на правой щеке, а шрам у пилота – на левой руке. Им кажется, что все было наоборот, и они мучительно стараются понять, что же стряслось с ними и с миром?..

Позже, когда корабль выйдет из зоны излучения мистериума, и узкий, как нож, незримый радиолуч перестанет прошивать насквозь корпус корабля, к ним вернется нормальная память. И они поймут свою ошибку, разгадают хитрую ловушку, в которую заманил их коварный и равнодушный космос. Пройдя через жестокое и бессмысленное испытание страхом и безнадежностью, они убедятся в том, что все осталось на своих местах, что мир незыблем и вечен…

Брайан Олдисс
В ПОТОПЕ ВРЕМЕНИ

_{ТМ 1983 № 8}

_{ЗИНАИДА БОБЫРЬ – выпускница Московского института тонкой химической технологии (снимок 30-х годов).}

Сегодня общепризнано, что переломным моментом в развитии советской научной фантастики стала середина 50-х годов. Специалисты называют три главные причины этого стремительного количественного и качественного подъема. Во-первых, запуск советских искусственных спутников Земли в 1957 году усилил интерес общественности к проблемам, которые совсем недавно казались всего лишь «беспочвенной фантазией». Во-вторых, в том же 1957 году был опубликован (сначала в нашем журнале) знаменитый роман И. А. Ефремова «Туманность Андромеды», ставший как бы эталоном НФ второй половины XX века. Наконец, именно в те годы начали широко публиковаться переводы лучших образцов мировой фантастической литературы: они сыграли роль дополнительного «катализатора» творчества советских писателей и в определенной степени повысили читательские требования и интерес к жанру.

Знакомясь с очередной зарубежной новинкой, мы редко интересуемся фамилией переводчика. А напрасно: именно взыскательным вкусом советских переводчиков фантастики во многом обусловлено наше нынешнее благоприятное мнение об англоязычной НФ; многие читатели даже не подозревают, что на каждый хороший НФ-рассказ (а они привыкли именно к таковым) приходится на Западе несколько десятков «средних» и даже откровенно посредственных…

Трудно подсчитать, со сколькими отличными фантастами познакомился советский читатель благодаря таланту и трудолюбию Зинаиды Анатольевны Бобырь, сотрудницы нашего журнала с 1943 года. Публиковавшиеся на страницах «ТМ» с продолжением повесть Э. Гамильтона «Сокровище Громовой Луны» и роман А. Азимова «Космические течения», сотни рассказов писателей-фантастов из многих стран мира (3. Бобырь свободно владеет двенадцатью иностранными языками, но переводила фантастику не со всех – например, на португальском, по ее признанию, ей так и не удалось подыскать ничего подходящего), первые книги С. Лема на русском языке, «Астронавты» и «Звездные дневники Йона Тихого», – каждая очередная публикация замечательной переводчицы была желанным подарком сотням тысяч любителей фантастики…

Английский писатель Б. Олдисс, рассказ – которого в переводе 3. Бобырь мы здесь помещаем, широко известен за рубежом как один из идейных вождей так называемой «новой волны» – литературного течения, возникшего в 60-х годах и противопоставившего себя западной фантастике старой школы. Далеко не все в творчестве писателей этого направления следует приветствовать – слишком уж много в нем формальных авангардистских вывертов, которые и фантастикой-то можно назвать лишь с очень большой натяжкой. Но настоящему таланту – и ярким доказательством этого служит публикуемый рассказ Олдисса – тесно в рамках формальной школы (какие бы «манифесты» при этом ни провозглашались), и его произведения всегда отражают окружающую действительность: мир капиталистических хищников, наживающихся на разграблении природных богатств (даже если это – «ископаемое время»), и пресыщенных обывателей, которым научно-технический прогресс нужен лишь для утепления своего и без того уютного «гнездышка»… Этому-то эгоистическому миру и выносит свой суровый приговор английский писатель.

Зубной врач проводил ее к выходу, улыбаясь и кланяясь. Аэрокэб уже ждал снаружи, на открытой воздушной площадке. Достаточно старомодная машина, чтобы казаться шикарной. Фифи Фивертри ослепительно улыбнулась водителю.

– Мне за город, – сказала она. – Поселок Роузвилл, шоссе № 4.

– Живете в деревне? – удивился водитель, поднимая машину к лазурному куполу.

– В деревне хорошо, – воинственно возразила Фифи. Она подумала немного и решила, что может позволить себе похвастаться. – И стало еще лучше, когда подвели хронопровод. Нас как раз к нему подключают – должны кончить, когда я вернусь.

Водитель пожал плечами.

– Кажется, в деревне это недешево.

Она назвала тариф. Он многозначительно присвистнул.

Ей хотелось рассказывать еще, рассказать, как она волнуется, как желала бы, чтобы ее отец дожил до этого дня и увидел, до чего интересно подключиться к хронопроводу. Но говорить с пальцем во рту неудобно, а она как раз смотрелась в наручное зеркальце, пытаясь увидеть, что сделал с нею зубной врач.

Он сделал свое дело отлично. В розовой десне уже прорастал новый, маленький, жемчужный зуб. Фифи решила, что рот у нее весьма привлекателен – Трэси именно так и говорил. А врач удалил старый зуб с помощью хроногаза. Так просто. Один вдох – и она перенеслась в позавчерашний день, в тот самый момент, когда пила кофе с Пегги Хакенсон и не думала ни о какой боли. Хроногаз – прелесть. Она вся запылала при мысли о том, что он будет у них дома, всегда наготове, стоит повернуть кран.

Аэрокэб поднялся выше и вылетел через один из раздвижных шлюзов в огромном куполе, покрывающем город. Фифи стало немного грустно. В городах теперь так хорошо, что никто не хочет из них уезжать. Снаружи все вдвое дороже, но, к счастью, правительство платит за риск тем, кто, как Фивертри, живет в деревне.

Минуты через две-три они снизились. Фифи указала свою молочную ферму, и водитель аккуратно посадил машину на воздушную площадку. Только получив плату, он ногой распахнул дверцу перед Фифи. Этих хитрюг водителей провести невозможно.

Но она забыла о нем, чуть переступила порог. Это был день из дней! Строителям понадобилось два месяца, чтобы установить хроноцентраль – на две недели больше, чем они обещали, – и эти два месяца повсюду царил хаос. Теперь все снова было в порядке. Она ринулась вниз по лестнице, искать мужа.

Трэси Фивертри стоял посреди кухни, разговаривая с подрядчиком. Увидев жену, он взял ее за руку, улыбнувшись своей улыбкой, смущавшей сон столь многих роузвиллских девиц. Но его приятная внешность едва ли могла соперничать с красотой Фифи, особенно когда она бывала возбуждена, как сейчас.

– Все уже готово? – нетерпеливо спросила она.

– Подождите еще минутку, – отозвался мистер Арчибальд Смит.

– Ох, ваши минутки! Последние две недели мы слышим эти слова каждый день, мистер Смит. Что стряслось теперь?

– Ничего страшного. Как вы знаете, нам пришлось тянуть трубу довольно далеко, от главной станции в Роузвилле, и у нас, кажется, неполадки с давлением хроногаза. В главной скважине обнаружена утечка, ее пытаются устранить. Но вас это не должно беспокоить.

– Мы все проверили, и все как будто работает хорошо, – сказал своей жене Трэси. – Идем, я покажу тебе.

Они попрощались с мистером Смитом, выказывавшим профессиональное нежелание покидать место своих трудов. Он удалился, пообещав вернуться утром за последними инструментами. Супруги Фивертри остались наедине с новой игрушкой.

Панель времени прекрасно вписывалась в кухонное оборудование и совсем не бросалась в глаза. Она была установлена рядом с пультом ядерного реактора – скромная маленькая панель с массой циферблатов и всяких переключателей.

Трэси показал жене, как отрегулировано давление времени: низкое в коридорах и службах, выше – для спален, переменное – для гостиных. Она потерлась щекой о его плечо.

– Я в восторге, милый. А ты?

– Конечно. Особенно от счетов, которые придется оплачивать. – Заметив ее недовольную гримаску, он поспешно добавил: – Разумеется, мне это очень нравится, дорогая.

Потом он щелкнул переключателем, и они перенеслись в недавнее утро, к тому часу суток, который Фифи больше всего любила: с завтраком уже покончено, а обдумывание ленча – еще далеко впереди… Причем выбрали то утро, когда она чувствовала себя особенно хорошо и спокойно.

– Замечательно! Восхитительно! Я могу делать все, стряпать тебе все! Разве наука не чудо?..

Они поцеловались и выбежали в коридор.

– Что это?! – вскричала вдруг Фифи.

Коридор был в полном порядке: портьеры металлически поблескивают у окон, регулируя количество впускаемого света и запасая его впрок для вечерних часов, движущийся ковер на месте и плавно несет их вперед, стенные панели теплые и мягкие на ощупь… Но они перенеслись во времени на месяц назад – а месяц назад здесь работали строители.

– Милый, они испортят ковер! И не поставят панели как надо! О, Трэси, смотри – они сняли портьеры, а Смит обещал не делать этого!

Он сжал ей плечо:

– Милая, все в порядке, честное слово!

– Нет, нет! Взгляни на эти грязные, старые тру бы, на эти ужасные кабели! А наш чудесный, пылепоглощающий потолок – смотри, как с него сыплется грязь!

– Не волнуйся, дорогая, просто нам так кажется. – Но и на него нахлынули чувства месячной давности, которые он испытывал, видя свой дом в руках Смита и его ужасных рабочих.

Они достигли конца коридора и оказались в спальне, в другой зоне времени. Обернувшись, Фифи чуть не заплакала:

– Ох, Трэси, какова сила времени! Кажется, нам придется изменить регулировку для коридора, да?

– Конечно. Мы настроим его на прошлый год например, на какой-нибудь летний вечер… «Сказа но – сделано!» – гласит девиз Службы Времени не так ли? А как тебе нравится здешнее время?

Оглядев спальню, она опустила свои длинные ресницы:

– Как тихо!..

– Два часа ночи, дорогая, ранняя весна, и все крепко спят! Мы, наверное, уже не будем страдать от бессонницы!

Она подошла к нему вплотную и посмотрела на него снизу вверх.

– А тебе не кажется, что 11 часов вечера было бы более – ну, спальным временем?..

– Знаешь, дорогая, если ты думаешь о том, что и я, давай спустимся в гостиную. Посмотрим, что ты скажешь о тамошнем времени.

Гостиная располагалась этажом ниже, под нею был только гараж. За красивыми большими окнами лежал чудесный пейзаж с куполом города вдали, а у стены стоял большой красивый диван.

Они сели на этот сладостный диван и начали обниматься. Потом Трэси протянул руку вниз и повернул напольный регулятор, присоединенный к розетке в стене.

– Мы можем регулировать время даже не вставая, Фифи! Назови любой момент прошлого, и мы вернемся в него!

– Если ты думаешь о том, о чем я думаю, что ты думаешь, то нам лучше не возвращаться дальше чем на 10 месяцев назад, потому что раньше мы еще не были женаты.

– Ну, миссис Фивертри, уж не становитесь ли вы старомодной? – Он нежно погладил ее по волосам. – Знаешь, что нам нужно когда-нибудь попробовать? Вернуться к тому времени, когда тебе было 12 лет. Ты наверняка была в эти годы чертовски привлекательной…

Она хотела что-то возразить, но воображение уже увлекло ее.

– Мы могли бы вернуться в то время, когда оба были малышами! Только нужно быть осторожным, чтобы ненароком не унестись дальше дня своего рождения и не превратиться в какую-нибудь гадкую протоплазму…

– Милочка, читай рекламные проспекты! Если давление хроногаза перенесет нас дальше дня нашего появления на свет, то мы попросту обретем сознание наших ближайших предков: ты – своей матери, я – своего отца, потом бабушки и дедушки. И это уже предел для хронопроводов Роузвилла…

В этот вечер они поужинали огромным синтетическим омаром. Восторг настолько переполнял Фифи, что она набрала программу для кухонного компьютера немного неправильно – хотя и клялась, что виновата опечатка в поваренной книге, – и блюдо получилось не такое, как нужно. Не они перенеслись в эпоху одного из своих первых и лучших омаров – вскоре после знакомства, два года назад. Вкус, воскрешенный памятью, поправил дело.

Пока они ели, давление вдруг упало.

Внешне все осталось прежним. Но внутри они ощущали, что несутся сквозь дни как листья по ветру. Завтраки, обеды и ужины появлялись и исчезали, и омар казался отвратительным, так как им казалось, что они жуют то индейку, то сыр, то дичь, то бисквит или мороженое или овсянку. Несколько сумасшедших мгновений они сидели окаменев, пока сотни самых различных вкусовых оттенков сменяли друг друга на их языках. Потом Трэси вскочил и выключил время, дернув переключатель у двери.

– Что-то сломалось! – вскричал он. – Это Смит. Я его вызову сейчас же. Я застрелю его!

Но лицо Смита на экране было невозмутимым.

– Я ни при чем, мистер Фивертри. Один из моих людей только что сообщил, что в Роузвилле неполадки. Там, где ваша линия отходит от магистрали. Хроногаз просачивается, я уже говорил. Ложитесь спать, мистер Фивертри, – вот мой совет. Надеюсь, утром все будет в порядке.

– Ложиться спать! Как он смеет! – вскричала Фифи. – Какой аморальный совет! Этот человек пытается что-то скрыть! Держу пари, он сам придумал эту сказку о течи!

– Можно это проверить. Поедем туда и посмотрим.

Они вскочили в лифт, спустились на нижний этаж, сели в свой аппарат на воздушной подушке. Горожане посмеялись бы над этой неуклюжей машиной, странно похожей на старинные автомобили; но вне куполов, где нет общественного транспорта, она необходима.

Поднявшись на несколько футов над землей, они миновали распахнутые ворота. Роузвилл лежал на невысоком холме, а Хроноцентраль располагалась на дальней его окраине. Но когда появились первые дома, машина вдруг заметалась в разные стороны. Фифи швырнуло вбок, и тут же они уткнулись в изгородь.

– Черт, надо бы научиться водить ее, – сказал Трэси, выкарабкиваясь из машины.

– Разве ты не поможешь мне вылезти, Трэси?

– Я большой, я с девчонками не играю!

– Помоги мне! Я потеряла куклу!

– Дура!..

Он неуклюже побежал через поле, она за ним. Разуму ребенка очень трудно управлять тяжелым телом взрослого.

Когда она догнала своего мужа, он сидел, дрыгая ногами и размахивая руками. Он захихикал, увидев ее.

– Трэси ходит сам, – заявил он.

Но еще через несколько мгновений они уже снова шли, хотя это и было болезненно для Фифи, мать которой в последние годы сильно хромала. Они тащились вперед – двое молодых людей с манерами старцев. Когда они достигли поселка, все его население было на улицах и переживало весь спектр возрастов – от лепечущего младенчества до стонущей дряхлости. Очевидно, на Хроноцентрали случилось что-то серьезное.

Десятью минутами позже и несколькими поколениями раньше они увидели Смита, но не сразу узнали его: он был в противохроногазе, выходной клапан которого непрерывно выбрасывал отработанные моменты прошлого.

– Ах, вы не поверили мне? – заявил он. – Извольте удостовериться сами! Они наткнулись на мощный пласт ископаемого времени, труба не выдержала давления и лопнула. Думаю, придется временно эвакуировать весь район.

Он ввел их в ворота Хроноцентрали. Трэси строго спросил:

– Надеюсь, это не красный саботаж?

– Красное что?

– Красный саботаж. Ведь это секретное предприятие?

Смит изумленно взглянул на него.

– Вы с ума сошли, мистер Фивертри!

– Но президент Трумэн…

– Трумэн?

Громко ревя сиреной, во двор влетело нечто громадное, черное, с яркими красными огнями. Это была пожарная машина из города. Из нее хаотически посыпались люди – ее команда, – и один из них кричал, чтобы ему сменили штанишки. А когда на пожарных натянули противохроногазы, выяснилось, что тушить нечего и что невидимый фонтан ископаемого времени вздымается сейчас над поселком и оно разливается во все стороны, неся в своих неистребимых струях позабытую память давно ушедших времен…

– Нет, делать здесь нечего, – заявил Смит. – Лучше заглянем ко мне, что-нибудь выпьем.

– Вы очень неразумный молодой человек, если вы хотите сказать то, что, как я думаю, вы хотите сказать, – произнесла Фифи брюзгливым старческим голосом. – Спиртное – это контрабанда и вредный для здоровья продукт. Все истинные патриоты должны поддерживать президента в его достойных начинаниях по борьбе с алкоголизмом. Не правда ли, дорогой Трэси?

Вслед за Смитом они подошли к зданию Централи. Смит окликнул кругленького человека в форме и противохроногазе. Они поздоровались как братья. Как выяснилось, они и были братьями. Клэйболл Смит повел всех внутрь здания, галантно взяв Фифи под руку.

– Почему нас не представили этому джентльмену по всем правилам? – шепнула мужу Фифи.

– Чепуха, дорогая. Этикет отступает, когда вы входите в храмы промышленности. – Произнося эти слова, Трэси поглаживал воображаемые бакенбарды.

Внутри здания царил хаос. Только здесь можно было осознать масштабы катастрофы. Из скважины поднимали операторов; один из этих бедняг слабо ругался, обвиняя во всех несчастьях короля Георга III.

В действительности все началось совсем недавно. Едва ли минуло десятилетие с тех пор, как первые терронавты наткнулись в толще земной коры на пласты ископаемого времени – хроногаза. Публика еще изумлялась, наука пребывала в растерянности, а промышленники со своим обычным размахом уже позаботились о том, чтобы каждый – за плату – мог получить свою дозу времени. В хронопромышленность было вложено больше средств, чем в любую другую отрасль мировой экономики. Эксперты уже рассчитали, что при нынешних темпах потребления все запасы ископаемого времени будут израсходованы за 200 лет. Даже в таком крошечном поселке, как Роузвилл, Централь обошлась в миллионы. А теперь она вышла из строя.

– Здесь опасно, лучше тут не задерживаться! – прокричал Клэйболл сквозь клапан противохроногаза. Шум стоял ужасный: вдобавок ко всему совсем рядом начал работать радиокомментатор.

В ответ на вопрос брата Клэйболл крикнул:

– Нет, это не трещина в хронопроводе! Трещина – это для публики. Наши парни внизу наткнулись на новый пласт времени, и оно просачивается отовсюду. Заткнуть невозможно! Половина наших парней перенеслась в эпоху Норманнского завоевания, пока мы разобрались что к чему. – Он драматически указал вниз, сквозь кафельные плитки пола.