Текст книги "Наши космические пути"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

И в этом вина не Шепарда и Гриссома. Такова сама природа капиталистического общества.

На днях в Соединенных Штатах Америки запустили искусственный спутник, который вышел на орбиту. Этот искусственный спутник выбросил в космос 350 миллионов мелких медных иголок. Советские ученые, ученые многих стран справедливо расценили это как диверсию в космосе. И мы, космонавты, протестуем против таких авантюристических действий американских империалистов, направленных против мирного освоения космоса, против прогресса и науки. (Бурные аплодисменты).

Американские монополисты стали на такой позорный путь не от хорошей жизни. Несмотря на диверсии империалистов США, мы, советские летчики-космонавты, будем продолжать летать в космос.

В свете этих фактов еще ярче предстают перед нами величайшие успехи нашей страны в освоении космоса в интересах науки, в интересах всего прогрессивного человечества. (Аплодисменты).

Какое это счастье – жить в Советской стране, быть непосредственным участником строительства коммунистического общества, утверждающего на земле Мир, Труд, Свободу, Равенство, Братство и Счастье всех народов! (Бурные, продолжительные аплодисменты).

Очень ярко сказал в своем докладе о проекте Программы КПСС товарищ Н. С. Хрущев, что, подобно тому, как живой организм не может нормально расти без солнечного света, так и коммунистическое строительство не может успешно осуществляться, если его путь не освещается марксистско-ленинской наукой. Мы, советские люди, не мыслим своей жизни без животворных идей марксизма-ленинизма, одухотворяющих нашу жизнь, наполняющих ее огромным внутренним содержанием. Ради высоких, самых гуманных целей партии, ради счастья на земле для всех трудовых людей мы работаем, зорко охраняем Родину от врагов, поднимаемся в космические дали. (Бурные аплодисменты).

В этом новом прекрасном Дворце среди делегатов съезда я вижу многих товарищей, принимавших непосредственное участие в подготовке и обеспечении полета в космос. Эти товарищи создали мощную многоступенчатую ракету, надежный космический корабль, в котором космонавт чувствует себя словно в прекрасной, благоустроенной квартире.

Более 25 часов прожил я в кабине космического корабля «Восток-2», совершившего 17 витков вокруг Земли. И жил я вполне нормальной жизнью, несмотря на то, что был в состоянии невесомости. В кабине я работал, производил вычисления, делал записи, осуществлял коррекцию, вел киносъемки, дважды брал ручное управление кораблем и пилотировал его. Словом, наша социалистическая промышленность и наша советская наука создали никем не превзойденный по совершенству космический корабль, пилотируемый человеком. Мечта самых дерзких фантастов стала былью. Разве это не является одним из многочисленных доказательств мощи нашей советской экономики, расцвета нашей науки, ума и таланта наших людей, раскрывшихся под живительными лучами идей марксизма-ленинизма! (Бурные аплодисменты).

Возьмите такой вопрос – обеспечение жизнедеятельности космонавта в условиях невесомости. Это очень сложный комплекс научных проблем, и надо отдать должное нашим ученым, конструкторам, инженерам, врачам, рабочим, сумевшим решить задачи, связанные с этой проблемой.

В кабине космического корабля удобно работать. В ней свежий, чистый воздух, как в сосновом лесу после хорошего грозового дождя. Во всяком случае в городах он далеко не такой. Но это, конечно, временно. Наши градостроители позаботятся об этом и сделают атмосферу городов чистой. В кабине корабля можно и хорошо отдыхать. Как вы знаете, задание на космический сон было не только выполнено, но и на полчаса перевыполнено. (Веселое оживление в зале. Бурные аплодисменты).

Во время полета мне приходилось питаться космической пищей, которая находилась в тубах. Вкусно, питательно. По крайней мере так уверяют врачи. (Веселое оживление. Аплодисменты).

Отличная термоизоляция сохраняет нормальные условия для космонавта даже при вхождении корабля в плотные слои атмосферы. Специальная система жизнеобеспечения поддерживает постоянные благоприятные условия в кабине корабля даже тогда, когда на его поверхности температура очень высока.

В Отчете Центрального Комитета КПСС говорилось об успехах и задачах, в частности по развитию радиотехники и средств связи. И в этой области нашим народом достигнуты огромные успехи. Вы сейчас слушаете меня через репродукторы, наушники. Вот так отчетливо я слышал Землю там, в космосе, во время полета. Наши советские станции были удалены на 10-12 тысяч километров от космического корабля, а связь осуществлялась непрерывно, без помех. На Земле с помощью телевизионной аппаратуры непрерывно следили за тем, что происходит внутри корабля. Глазок телепередатчика все время смотрел на меня, и я знал, что десятки людей непрерывно следят за экранами телевизионных приемников.

Товарищи! В недалеком прошлом я летчик-истребитель. Летая на современных самолетах-истребителях, я уже имел представление о величайшем техническом прогрессе в развитии авиации. Ныне наша авиация находится на еще более высоком уровне. Наши летчики установили более половины мировых авиационных рекордов. Недавно советский летчик Александр Федотов на краснозвездном самолете показал невиданную скорость – более 2703 километров в час. (Бурные аплодисменты). Другой советский летчик Георгий Мосолов на самолете достиг огромной высоты – около 35 километров. (Бурные аплодисменты).

Итоговым творческим отчетом наших авиаторов перед народом и партией в преддверии XXII съезда КПСС был воздушный парад на Тушинском аэродроме. Парад, длившийся почти два часа, показал, что за последние годы в Советском Союзе произошло кардинальное обновление воздушного флота. Неизмеримо возросли скорость, дальность и потолок авиации. Над аэродромом проходили реактивные машины, вооруженные ракетами различного назначения. Всесокрущающ и грозен ракетный удар этих крылатых машин! Новейшее оружие неотвратимо попадает в цель. Его боевая мощь в несчетное число раз превышает силу обычных авиационных бомб.

Современный самолет все ближе подходит к ракетоплану. И нам, космонавтам, была особенно близка и понятна высказанная Никитой Сергеевичем Хрущевым мысль о том, что партия и впредь будет развивать и совершенствовать советскую авиацию. Ведь из нее выходят люди новой профессии – космонавты. (Бурные аплодисменты).

В будущем на космических кораблях будут летать штурманы, инженеры, ученые различных специальностей, но в настоящее время космонавтов целесообразнее готовить из летчиков-истребителей – это дешевле, быстрее и надежнее. (Веселое оживление в зале, бурные аплодисменты).

Товарищи! Мои друзья-космонавты готовятся к новым полетам. Ведь эра освоения космоса только началась, и мы гордимся тем, что Юрйю Алексеевичу Гагарину и мне выпала честь открывать ее. Впереди новые, более сложные космические маршруты. Все новые и новые советские люди, говорил Никита Сергеевич Хрущев, по неизведанным маршрутам полетят в космос, будут изучать его, раскрывать и дальше тайны природы и ставить их на службу человеку, его благосостоянию, на службу миру.

Мы с Юрием Алексеевичем Гагариным очень гордимся тем, что Никита Сергеевич назвал нас «небесными братьями». Должен по секрету сказать, что мы в среде космонавтов зовем Никиту Сергеевича нашим «космическим отцом». (Веселое оэюивление в зале. Бурные аплодисменты). Мы постоянно ощущаем на себе заботу партии, ее Центрального Комитета и лично Никиты Сергеевича Хрущева о нас, космонавтах, о покорении космоса. (Бурные аплодисменты).

Я бережно храню самый дорогой для меня документ – партийный билет. Его номер – 09753678. Что это значит? Это значит, что ныне в партии около десяти миллионов человек – целая армия активных строителей коммунизма, разведчиков неизведанных далей истории человечества, цоторая творится руками коммунистов, руками всего советского народа. Ей, десятимиллионной партии, мы обязаны всем тем, чего мы достигли, всем нашим великим счастьем радостного труда! (Бурные, продолжительные аплодисменты).

Этой армии коммунистов по плечу любые задачи. И нет высшего счастья, как счастье быть в едином строю активных созидателей коммунизма, выполнять задания партии не только на земле, но и в далеких космических рейсах. (Бурные, продолжительные аплодисменты).

Слава нашей родной ленинской партии, ведущей советский народ к победе коммунизма! (Бурные, продолжительные аплодисменты).

Товарищи! Разрешите заверить нашу родную Коммунистическую партию в том, что мы, советские летчики-космонавты, всегда готовы выполнить любое новое задание партии и правительства! (Бурные, продолжительные аплодисменты).

♦  ВСЕ ЛИ МЫ ЗНАЕМ О ЦИОЛКОВСКОМ?

В России еще в конце 19 века трудами выдающегося ученого К. Э. Циолковского была впервые научно обоснована возможность осуществления космических, полетов при помощи ракет.

Из сообщения ТАСС от 4 октября 1957 года

В заключение первой главы о беспримерпом полете советского человека в космическое пространство мы обращаемся к тому, кто еще на заре Советской власти сумел предвидеть будущее нашей науки – к Константину Эдуардовичу Циолковскому. «В одном я твердо уверен – первенство будет принадлезкагь Советскому Союзу...» – говорил он. Гениальный русский ученый разработал теорию и основные принципы космических полетов.

В статье журналиста М. Арлазорова «Все ли мы знаем о Циолковском?» собраны новые материалы о выдающемся ученом.

«Белые пятна» биографии

Белые пятна... Да существуют ли они? Как будто о Циолковском уже давно все известно. Библиографы составили подробные списки его трудов, взяли на учет все книги и статьи, написанные о замечательном путешественнике в будущее. Музейные работники бережно хранят свидетельства его жизни и научной деятельности. Архивариусы разложили по папкам рукописи, чтобы за броней сейфов укрыть драгоценные документы от тлетворного влияния времени.

Можно ли ко всему этому добавить что-либо новое? Существуют ли факты, способные обогатить наши представления о человеке, чьи труды открыли человечеству космическую эру? Такие вопросы возникли у меня, когда я начал собирать материал для книги о Циолковском.

Старые газеты и журналы, сотни страниц документов, встречи и переписка с людьми, знавшими Циолковского, либо изучавшими его творчество... Увы, не часто баловала эта напряженная работа крупицами нового. Но, тем не менее, день ото дня этих крупиц становилось все больше.

В своих розысках я был не одинок. Многие пытались стереть белые пятна с биографии Циолковского, вытащить из забвения некоторые его интересные работы. Несколько таких историй о разных находках вы сейчас прочитаете.

Как учился Циолковский?

Принимаясь за свои розыски, Василий Георгиевич Пленков, краевед из города Кирова, вовсе не собирался отвечать на этот вопрос. Задача, которую он перед собой поставил, была гораздо скромнее: уточнить и расширить сведения о пребывании в Вятке семьи Циолковских. Эти сведения были крайне скудны. Они исчерпывались детскими впечатлениями Константина Эдуардовича, описанными в его автобиографии.

Прежде всего Пленков решил просмотреть адрес-календари Вятской губернии, своеобразные справочники, рассказывающие о местных чиновниках. В адрес-календаре за 1871 год нашлось несколько строк об отце ученого – столоначальнике лесного отделения управления государственными имуществамй Эдуарде Игнатьевиче Циолковском. Такого же рода сведения сообщил и адрес-календарь за 1875 год.

Находка была скромной, но она побудила Пленкова к дальнейшим поискам. Терпеливо, страницу за страницей, перелистал он за[многие годы комплекты «Вятских губернских ведомостей». И в номере газеты от 21 декабря 1868 года под рубрикой «Перемещение чиновников по службе» прочитал, что 14 ноября 1868 года на место столоначальника лесного отделения «определен согласно прошению учитель землемерно-таксаторских классов при рязанской гимназии, титулярный советник Эдуард Циолковский».

Йопробуем поразмыслить над этой короткой заметкой. Прежде всего она свидетельствует о бедности семьи.

Интересна и такая деталь – Эдуарда Игнатьевича газета называет не лесничим, а учителем землемерно-таксаторских классов при Рязанской гимназии. Значит, он приехал в Вятку не из села Ижевского, как полагали биографы Циолковского, а из Рязани. По когда и как попал он в Рязань? Об этом нигде, никогда и никем не было сказано ни слова...

Чуть позднее мы вернемся к этому вопросу, который стал сейчас несколько яснее, а теперь продолжим рассказ о неутомимом краеведе из города Кирова...

Проштудировав газеты, В. Г. Пленков обратился к документам архива. Ему пришлось провести огромную работу. Как пишет сам исследователь, количество просмотренных документов можно измерять пудами. И снова настойчивость привела к успеху. В фондах Вятской мужской гимназии встретились имена двух Циолковских сразу – Константина и его брата Игнатия.

Вот это была находка! Ведь Циолковский называл себя самоучкой чистых кровей. Нет ли в обнаруженных материалах какой-нибудь ошибки? Исследователь вчитывается в новые документы. И сомнения исчезают. Речь действительно идет о Константине Эдуардовиче Циолковском. Об этом свидетельствуют протоколы педагогического совета, где говорится о переводе Константина Циолковского из первого класса во второй, об освобождении его от платы за обучение, отчеты классных наставников и другие бумаги.

Результаты своих поисков Пленков опубликовал в газете «Кировская правда». Я буквально подпрыгнул от неожиданности, когда узнал из его статьи в газете о книге М. Г. Васильева «История Вятской гимназии за сто лет ее существования». В этой книге был опубликован список учеников, выбывших до окончания курса.

Нужно ли говорить, что я немедленно ринулся в библиотеку имени Ленина. Через час книга Васильева лежала у меня на столе. Черным по белому в ней было напечатано то, о чем сообщал В. Г. Пленков: имя Константина Циолковского фигурировало среди имен десяти его одноклассников, выбывших в 1873 году одновременно с ним из третьего класса гимназии.

Пятьдесят лет лежала книга М. Васильева на полках Ленинской библиотеки. Но ни один из знатоков творчества Циолковского не сумел разыскать ее, чтобы прочесть то, что открыл нам трудолюбивый исследователь из Кирова.

Находка В. Г. Пленкова – несомненная удача, свидетельство большой вдумчивой работы. Но в то же самое время она свидетельствует и о том, что комментарии к текстам Циолковского далеко не всегда правильны. Так, еще в 1940 году была процитирована фраза из автобиографической рукописи Циолковского: «Учителей не слышал или слышал одни неясные звуки». По существу, эта фраза – свидетельство того, что Циолковский учился в школе (невозможно слышать даже неясные звуки голосов учителей, не переступив порога класса). Однако, как правило, этой фразой пытались подтвердить, что Циолковский был самоучкой и никогда не сидел за школьной партой. Иными словами, тот, кто цитировал эту фразу, расписался в своем неумении правильно толковать текст Циолковского.

Сейчас на здании мужской гимназии, где учился Константин Эдуардович, установлена мемориальная доска.

Вознесенская улица, дом Климина

Сообщение в «Вятских губернских ведомостях», найденное Пленковым, не выходило у меня из головы. Жил ли Циолковский перед переездом в Вятку в Рязани? И вот в архиве Академии наук СССР я читаю документы, позволяющие уверенно сказать: да, жил примерно около пяти лет...

В июле 1926 года Циолковский, которому было тогда 69 лет, получил письмо от другого старика – Петра Васильевича Белопольского, племянника известного русского астронома. Несколько строк этого письма проливали свет на интересовавший меня вопрос:

«Я помню, – писал Белопольский, – что, когда мне было лет девять, я жил в Рязани на Вознесенской улице в доме Климина и в этом же доме жили Циолковские два брата, немногим старше меня. Если это были Вы, то, конечно, мне было бы очень интересно об этом знать...»

Судя по следующему письму, в котором официальное «Вы» сменилось дружеским «ты», Константин Эдуардович подтвердил этот факт. И, предавшись воспоминаниям, Белопольский писал Циолковскому: «Из нашей жизни детской я особенно помню один эпизод. Помню, как-то я, мой брат Вася, ты и твой брат залезли в чужой сад полакомиться малиной и на нас пожаловались. Нас отец высек, а вас поставил на колени богу молиться. Когда после сечения мы выскочили во двор побегать, то вы из окна говорили нам: «Вас высекли, и вы уже играете, а мы еще должны стоять целый час на коленях». Потом помню, вы куда-то из Рязани уехали...»

Письма Белопольского позволили вычитать кое-что новое из автобиографической рукописи «Фатум». Написанная в 1919 году на листах бумаги, вырванных из какой-то конторской книги, эта еще неопубликованная рукопись содержит несколько весьма неразборчивых строк. Попытки прочесть их не имели успеха, так как у тех, кто эти попытки делал, не было ключа. У меня же таких ключей оказалось два: сообщение из «Вятских губернских ведомостей» и письмо Белопольского.

На последних страницах рукописи Циолковский набросал ряд коротких конспективных заметок, нечто вроде плана своей развернутой автобиографии, которую он так и не собрался написать. В них-то, написанных особенно неясно, и содержатся сведения, подтверждающие жизнь семьи в Рязани, куда она переехала из Ижевского, чтобы спустя несколько лет переселиться в Вятку.

Вот некоторые из этих заметок, датированные разными годами. 1863 год: «Продажа дома и квартира на большой улице». 1864 год: «Деревянный флигель Калеминой» (Белопольский называет его домом Климина). Следующая заметка, датированная 1867 – 1868 годами: «Переезд в другое отделение дома. На нашем месте Белопольские».

А вот еше один документ, никогда не видевший света, – нотариальная копия с «аттестата». Так официально назывался послужной список Эдуарда Игнатьевича, отца ученого. Из этого документа явствует, что семья Циолковских переехала из Ижевского в Рязань 3 мая 1860 года, когда Константину Эдуардовичу было всего лишь два с половиной года.

Таким образом мы получили возможность с уверенностью говорить о первом рязанском периоде жизни Циолковского, еще не отраженном в его биографиях. Второй период общеизвестен. Он наступил в 1878 году, когда семья Циолковских снова вернулась в Рязань из Вятки.

В городе старообрядцев

В 1958 году в сборнике «Литературная Калуга», изданном весьма скромным тиражом, увидели свет воспоминания старшей дочери ученого Любови Константиновны. Написанные отличным языком, они сообщают много ранее неизвестных сведений о Константине Эдуардовиче.

Воспоминания Л. К. Циолковской очень интересны. Но еще интереснее и содержательнее их черновики – пачка ученических тетрадей, исписанных мелким, в полном смысле слова бисерным почерком. Их было очень трудно читать, эти убористо исписанные тетрадки. Вечерами после работы в архиве Академии наук у меня отчаянно болели глаза. Но разве можно жалеть об этом? Ведь мне удалось увидеть, как, напрягая память, восстанавливала Л. К. Циолковская все, что могла вспомнить о своем великом отце. Особенно интересным показалось мне то, что не успело найти достойного отражения в литературе о Циолковском – подробности начала его научной деятельности, отношения с людьми, завязавшиеся во время жизни в глухом провинциальном городишке Боровске, населенном главным образом старообрядцами.

Обычно жизнь Циолковского в Боровске рисовали как жизнь одиночки, замкнутого, нелюдимого, не понимаемого окружающими и сторонящегося их. На самом деле это далеко не так. Любовь Константиновна сообщает, что отец ее входил в небольшой кружок интеллигентов, интересовавшихся тем, что происходило в далеком от Боровска большом шумном мирз. Они выписывали вскладчину из Петербурга и Москвы новые книги. Эта домашняя библиотека помещалась у местного следователя. Приобретенные книги читались по очереди.

Любопытен и другой факт, о котором сообщает Л. К. Циолковская. К отцу часто заходили студенты, приезжавшие в Боровск на каникулы. Один из них – В. В. Лавров – отвез в Петербургское физико-химическое общество первую научную работу Константина Эдуардовича – «Кинетическая теория газов».

Врспоминания дочери ученого привели меня к мысли, что многое в боровском периоде жизни Циолковского, когда он начал формироваться как серьезный и самостоятельный исследователь, еще не известно широкому читателю. Знакомство с документами архива Академии наук СССР и чтение текстов неопубликованных рукописей подтвердили это предположение.

Как известно, в Петербургском физико-химическом обществе рассматривалась также и вторая работа Циолковского – «Механика подобно изменяемого организма». Известно было и то, что о ней дал положительный отзыв И. М. Сеченов, великий русский физиолог. К сожалению, этот отзыв не сохранился. То ли сгорел, то ли погиб при наводнении.

Что же писал Сеченов Циолковскому? Документы архива Академии наук позволяют ответить и на этот вопрос. Циолковский по памяти попытался восстановить этот документ, которым, по-видимохму, очень дорожил. И его запись позволяет нам сообщить читателю мнение И. М. Сеченова, написавшего о Циолковском, что «сделанные им выводы частично известны; но труд его показывает несомненную талантливость, к печати он не готов, потому что не закончен».

Не без волнения читал я «Механику подобно изменяемого организма» – исследование, написанное три четверти века назад и до сих пор неопубликованное. Обычно эту работу, с легкой руки отдельных ее комментаторов, принято относить к числу биологических исследований. Однако такая оценка обедняет то, что сделал Циолковский. Ведь в этой работе он размышляет также и о проблеме, весьма важной для аэрогидродинамики. Совершенно самостоятельно, независимо от открытий, сделанных за несколько лет до него на Западе, Константин Эдуардович сформулировал важные положения гидродинамического подобия. «Механика подобно изменяемого организма» содержит ряд мыслей, бесспорно интересных с точки зрения аэродинамики. Представить себе экспериментальную аэродинамику, основы которой заложил в нашей стране Циолковский, без знания законов подобия сегодня просто невозможно.

Пусть не посетует читатель за длинную цитату, но не могу обойтись без нее. Только словам самого Циолковского под силу раскрыть нам, сколь новаторскими были высказанные им соображения:

«...абсолютная скорость движения животного в жидкой среде тем больше, чем больше его размеры.

Вообще она изменяется пропорционально кубическому корню из размеров животного.

Большие рыбы двигаются быстрее малых. Большие инфузории, что видно в микроскоп, двигаются скорее малых. Голубь быстрее воробья; орел быстрее голубя; воробей быстрее крылатого насекомого.

Если на практике найдутся уклонения, то это зависит от неполного подобия животных; так на скорость движения имеет огромное влияние форма тела и другие причины. Приведу в пример тела неодушевленные. Этот пример может быть точнее. Представьте себе подобные лодку и корабль, погруженные в жидкость до одной и той же относительной черты. На том и другом предмете положим паровые машины и, конечно, на корабле поместится сила, пропорциональная его объему или подъемной силе, то есть можно допустить, что сила судна пропорциональна его массе или кубу длины.

Таким образом, к подобно изменяющемуся судну можно применить ту же формулу, как и к животному, которое не может по нашему желанию изменяться подобно.

Если, например, допустить, что длина лодки 10 метров, а длина корабля в 8 раз большая, то скорость корабля будет в два раза (∛8 = 2) больше скорости лодки.

Чтобы лодка двигалась с такой же скоростью, как и корабль, или чтобы малая рыба могла избегнуть преследования большой, необходимо, при прочих неизменных обстоятельствах, чтобы лодка, как и малая рыба, имела более удлиненную форму, чем имеют корабль и большая рыба.

Из той же формулы следует, что скорость движения зависит также от коэффициента сопротивления среды, в которой движется животное...»

Размышления молодого Циолковского полностью совпадают с воззрениями современной нам науки, науки XX века.

О том, как использовал Константин Эдуардович сделанные им выводы, рассказывает его неопубликованное письмо от 16 сентября 1891 года, адресованное профессору А. П. Столетову. Принципы подобия используются в этом письме, как одно из доказательств целесообразности постройки больших дирижаблей. Заметим, что Константин Эдуардович ратовал за огромный управляемый аэростат на 200 человек. И, как свидетельствует вышеизложенное, избрал столь большие размеры неспроста. Примечательна и такая деталь: Циолковский просит А. Г. Столетова показать это письмо Николаю Егоровичу Жуковскому. Была ли выполнена его просьба? К сожалению, этого установить пока не удалось.

Таковы факты, заставляющие нас с еще большим уважением взглянуть на могучую силу мысли молодого Циолковского. Ведь эту работу он написал в 25 лет...

Вскоре после письма Столетову Циолковский переехал из Боровска в Калугу. Здесь в 1896 году им была написана статья, представляющая бесспорный интерес в свете успехов, достигнутых сегодня нашей наукой.

Разговор с иными мирами

В 1877 году, во время великого противостояния Марса, в науке произошли события, наделавшие много шума. Американец Холл обнаружил у Марса два маленьких спутника, названных Фобос и Деймос, а итальянец Скиапарелли заметил какие-то полосы, четким, геометрически правильным рисунком покрывавшие поверхность далекой планеты. Весть о «каналах» – признаках цивилизации, свидетельствах существования на Марсе разумных существ, бурей пронеслась по земному шару, будоража умы людей, весьма далеких от астрономии.

Человеческая фантазия не могла остаться равнодушной к необычному открытию. В печати появлялись разного рода сообщения. Одно из таких сообщений, появившееся во французской прессе, перекочевало на страницы небольшой провинциальной газеты «Калужский Вестник». Суть его была такова: на Марсе обнаружены геометрически правильные фигуры, отчетливо видимые с Земли.

Мог ли Циолковский не откликнуться на это известие? Его статья «Может ли когда-нибудь Земля заявить жителям других планет о существовании на ней разумных существ» была опубликована в «Калужском Вестнике» 26 ноября 1896 года. Формально эта статья общеизвестна. Она упоминается почти во всех библиографических списках трудов ученого. Но, тем не менее, она ни разу не перепечатывалась, чрезвычайная же редкость «Калужского Вестника» (достаточно сказать, что комплекта этой газеты нет ни в одной из библиотек Москвы) сделала это произведение Циолковского практически неизвестным современному читателю.

В наши дни, дни горячих споров о том, посещали ли Землю межзвездные пришельцы, небезынтересно воскресить то, что писал великий ученый о возможностях межпланетной связи более полувека назад.

К сообщениям французской печати о том, что на Марсе «замечены: круг с двумя взаимно перпендикулярными диаметрами, эллипс (овал) и парабола (кривая второго порядка)», Циолковский отнесся с известной осторожностью. «Не беремся утверждать достоверности этих поразительных научных открытий...» – замечает он в своем «научном фельетоне». Однако осторожность в оценке информации не помешала ему сделать вывод о том, что недалеко то время, когда люди сумеют «дать о себе знать нашим небесным соседям».

Идеей обитаемости других планет Циолковский проникся еще в ту пору, когда совсем юношей занимался самообразованием в Москве. Среди книг, которыми он тогда интересовался, как сообщает друг ученого, известный популяризатор науки и техники Я. И. Перельман, была «Общедоступная астрономия» Франсуа Араго, переведенная на русский язык ровно сто лет назад, в 1861 году. В этой книге Араго писал: «Если спросят: могут ли на Солнце существовать обитатели, подобно жителям Земли, то я немедля дам утвердительный ответ».

Сегодня такое заявление может вызвать только улыбку. Но, вероятно, именно оно привело Циолковского к выводу, записанному в 1883 году в работе «Свободное пространство»: «Нет ничего невозможного в предположении, что эти пространства населены крайне странными для нас существами...»

Вера в обитаемость иных миров ощущается и на страницах «Механики подобно изменяемого организма», о которой уже шла речь выше. В этой работе двадцатипятилетний Циолковский сделал вывод о том, что если на других планетах и есть существа, похожие на людей, то их размеры зависят от величины сил тяготения и обратно пропорциональны этим силам. Иными словами, по его мнению, исполинские небесные тела заселены карликами, а небольшие – великанами.

Итак, принимаясь за статью для «Калужского Вестника», Циолковский ни на минуту не сомневался в существовании наших «небесных соседей» и искренне верил в возможность установить с ними связь.

Но как послать им сигналы? И какими же должны быть эти сигналы? В ту пору радио еще не успело выйти из колыбели и техника могла предоставить ученым лишь одну возможность – оптическую сигнализацию. Естественно, что именно к ней и обратился Циолковский. В своих предположениях о возможности использования оптических сигналов он исходит из того, что земным астрономам отлично видны Деймос и Фобос, диаметр которых наука исчислила тогда в 9 верст. Ну, а коли видны на Земле Деймос и Фобос, то вполне вероятно, что астрономы Марса сумеют разглядеть световые сигналы с Земли. Отсюда вывод Циолковского о том, что «мы сумели бы прекрасно заявить о себе и о своей культуре».

Как будто бы трудно рассказать о культуре нашей планеты языком точек и тире. Однако Константин Эдуардович нашел возможность, сохранив лаконичность телеграфного языка, сделать его понятным для существ, явно не знакомых с наречиями Земли.

Для начала он предложил посылать ряд сигналов одинаковой продолжительности, испускаемых через равные интервалы времени. Такие своеобразные позывные могли засвидетельствовать обитателям Марса: сигналы с Земли шлют разумные существа.

«Другой маневр: щиты убеждают марситов в нашем умении считать. Для этого щиты заставляют сверкнуть раз, потом – 2, 3 и т. д., оставляя между каждой группой сверканий промежуток секунд в 10.

Подобным путем мы могли бы щегольнуть перед нашими соседями полными арифметическими познаниями: показать, например, наше умение умножать, делить, извлекать корни и проч. Знание разных кривых могли бы изобразить рядом чисел. Так, параболу рядом 1, 4, 9, 16, 26... Могли бы даже показать астрономические познания, например, отношение объемов планет... Следует начать сношение с вещей, известных марситам, каковы астрономические и физические данные.