Текст книги "Знание-сила, 2003 №11 (917)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Истории с географией из родословной телерадиосвязи

Несколько месяцев – с сентября прошлого года по апрель нынешнего – мы публиковали историю создания ведущей компании мобильной телефонии «БиЛайн». Эта серия статей шла под рубрикой «Наука и жизнь российского предпринимателя», поскольку главным ее персонажем был основатель компании Дмитрий Зимин, сменивший карьеру советского радиоинженера на новую ипостась – постсоветского бизнесмена.

Однако разговор практически сразу вышел за рамки биографии одного человека, охватив широкий спектр проблем перестройки не только нашей науки и экономики, но в большей степени – нашего сознания.

Невольно всплывают любопытные исторические примеры соотношения талантов ученого, изобретателя и – предпринимателя.

Более того, примеры эти резонируют и сегодня, преподнося нам уроки неминуемо наступающей новой жизни.

Откуда берутся предприниматели?

Такой вопрос возникал сам собой у старых знакомых Зимина, когда они вдруг узнавали, что газеты стали его называть крупным предпринимателем, а то и вовсе «олигархом», – никаких многозначительных предвестников подобной метаморфозы в советское время они не видели.

Отвечать на этот вопрос, казалось бы, проще тем сотрудникам Радиотехнического института, вместе с которыми – без отрыва от радиопротиворакетной работы – Зимин создавал первый кооператив и затевал первые конверсионные проекты. На их глазах кооператив превращался в малое предприятие, затем – в акционерное общество, а они – соответственно – превратились в акционеров, не придавая этому особого значения, – мало ли какие бумажные преобразования-переименования происходили тогда в быстро менявшейся стране. Они всей командой просто делали то, что требовалось для дела. Дело же требовало полной отдачи, и пример подавал сам Зимин, – рабочий день переходил в рабочий вечер, а то и ночь. И так около пяти лет, до выхода на биржу, когда их акции получили твердовалютное измерение. Они не сразу осознали, что произошло. Когда, вернувшись в Москву, Зимин спросил одного из них: «Ты хоть понимаешь, что теперь ты – богатый человек?», тот удивился: «А что, ты мне зарплату увеличил?!»

Что сотрудники Зимина заметили еще в советские противоракетные времена, так это – чем труднее, чем безвыходнее ситуация, тем лучшие выходы ему удается найти. Изобретательная жизнестойкость – одно из слагаемых таланта предпринимателя. Другие слагаемые – неиссякаемая энергия, способность придумывать жизнеспособные конструкции из людей, идей и денег.

Предпринимателя следовало бы назвать принципиальным оппортунистом, если бы это слово не было уже позаимствовано русским языком из французского вместе с нехорошим смыслом и прилипшим эпитетом «беспринципный». В английском языке opportunity – просто благоприятная возможность, а умение усмотреть такую возможность и превратить ее в действительность – суть таланта предпринимателя.

Поразительные возможности, например, открылись благодаря науке об электричестве. Но ее знаменитые создатели – Вольта, Ампер, Фарадей и Максвелл – жили при свечах. Электрическое освещение появилось лишь после того, как другие люди, основываясь на электрической науке и на искусстве предпринимателя, придумали, как превратить электричество из лабораторной диковинки в товар, и далее – во все более дешевый товар, чтобы он стал по карману достаточно многим. При этом науку тоже отблагодарили, промышленное электричество стало ее мошным инструментом в раскрытии оставшихся секретов мироздания.

Личные успехи предпринимателей во многом определяют историю цивилизации, поскольку именно предприниматели делают науку производительной силой, дают науке точку опоры, о которой 23 столетия назад просил Архимед, чтобы простым рычагом перевернуть мир. Переворачивать мир уже как-то не хочется, но трудно не назвать переворотом изменение в жизни человечества со времен Архимеда.

Середина XIX века – рубежное время и в истории науки. Именно тогда интервал времени между последним словом науки, новым словом техники и вхождением научно-технической новинки в экономическую жизнь стал измеряться считанными годами – от физики электричества до телеграфа, телефона и радио, от микробиологии до пастеризации и вакцинации.

Темп научно-технического развития ускорился не потому, что вдруг больше – на душу населения – стало рождаться людей, способных к науке и изобретательству. Просто в некоторых странах появились благоприятные условия для раскрытия таланта предпринимательства.

Новое явление – в том же XIX веке – было замечено невооруженным российским глазом:

Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь.

Изобрел за машиной машину...

Да, тогдашним лидером научно-технического прогресса действительно была Англия, хотя успехов добивались и некоторые хитрецы-мудрецы в США, Германии, Франции. Что же мешало изобретателям других стран, скажем, Италии? Или России, где

...наш русский мужик, коль работа невмочь,

Так затянет родную «Дубину».

Мешал недостаток предпринимательства – и личного, и общественного.

Это ярко проявилось в историях телефона, радио и телевизора, прямых предков мобильника.

Телефон: Меуччи, Белл и др.

В июне 2002 года сенсационный вклад в историю науки сделал конгресс США, приняв резолюцию о том, что истинный изобретатель телефона – безвестный Антонио Меуччи (1808 – 1889), а не знаменитый Александр Белл (1847—1922), о котором пишут все энциклопедии и учебники.

Американские конгрессмены решили восстановить историческую справедливость, и, вероятно, хронология истории науки и техники будет исправлена. Но даже самому могущественному парламенту не под силу переписать историю. А историческим фактом навсегда останется то, что в повседневную жизнь телефон вошел благодаря именно Беллу.

Знакомясь с подробностями истории телефона, узнаешь, что кроме Меуччи и Белла идея передачи звука на расстояние пришла и к другим изобретателям. Американец Э. Грей подал заявку на патент всего лишь на несколько часов позже Белла. А немец И. Райзешеза 15 лет до того сконструировал «музыкальный телефон» (способный передавать музыку, но не речь). Каждый из этих изобретателей шел своим путем – путем попыток, ошибок, случайных открытий и неслучайных удач. Они жили в очень разных обстоятельствах, но все были энтузиастами науки и техники. И все изобретали уже в эру телеграфа – первого практического применения науки об электричестве в экономической жизни.

Белл выделялся среди них не своим знанием электрической науки или технической изобретательностью. Его выделял дополнительный дар – предпринимательский. Никто, конечно, из упомянутой четверки изобретателей не сидел, запершись в своей творческой лаборатории из слоновой кости и поджидая, когда придет богатый дядя с предложением помочь в реализации новой технической идеи. Меуччи потому и отправился из сонной Италии в пышущую паром и электричеством Америку, чтобы найти там простор для своей научно-технической изобретательности. Говорит за себя, однако, то, что он так и не сумел раздобыть денег на регистрацию патента. Не хватило предприимчивости – целеустремленной изобретательности в мире людей, чтобы найти восприимчивых к новому, чтобы убедить их в перспективности своего изобретения и добыть средства на его развитие.

Беллу хватило предприимчивости не только для того, чтобы получить патент, но и для гораздо более масштабного дела – чтобы примитивное, слабо дребезжащее устройство укоренилось в экономической жизни общества. Это было не просто. Патент Белла, предложенный одной из самых технически передовых компаний США, «Western Union», получил сокрушительный отзыв.

Телеграфная компания «Western Union» была выбрана потому, что телефонную связь Белл предлагал вести по уже протянутым телепэафным проводам. Телеграф был тогда последним словом высоконаучной техники, и мнение экспертов компании чего-нибудь да стоило. А мнение было таково; «Голос звучит слабо и невнятно. Вряд ли когда-нибудь это устройство сможет передавать разборчивую речь на расстояние более нескольких миль. Это не более чем игрушка или лабораторная диковинка. Кому нужно столь неудобное и непрактичное устройство, если можно послать курьера в местный телеграфный офис и отправить ясное письменное сообщение в любой крупный город Соединенных Штатов?»

От такого отзыва немудрено и поднять руки – или бессильно опустить их. Но Белл выбрал себе хороших компаньонов (один из которых стал его тестем), и они основали собственную компанию – Bell Telephone Company. И с самого начала работали два мощных инструмента предпринимательского успеха – знакомить общество с новым изобретением, то бишь реклама, и поспевать за развитием науки и техники.

Белл демонстрировал свое изобретение и для простой образованной публики, и для высшего света. В результате он заполучил поддержку физика Уильяма Томсона – главного светила тогдашней элекгронауки, за свои заслуги возведенного британской королевой в дворянство, а затем и в лорды. Белл даже в свадебном путешествии в Англии продолжил свою «рекламную компанию», добравшись до самой королевы. Ее Величество, провисев на телефоне целый час, осталась очень довольна и тут же заказала два аппарата. Газетчики довершили дело, рассказав миру о новом чуде науки и техники. А поскольку Британия тогда определяла научно-техническую моду, покорив Британию, телефон Белла покорил и весь мир.

Другой инструмент предпринимательского успеха – идти в ногу с научно– техническим прогрессом. Для улучшения конструкции телефона компания Белла брала все технические новшества, кто бы их ни придумал, в том числе покупая новые патенты. Так к телефону Белла добавились чувствительный микрофон, звонок и прочие прибамбасы нынешнего телефона.

Сам Белл спустя несколько лет отошел от руководства компанией, но начальный импульс был столь силен, что дело, выросшее из телефона Белла, вплоть до нашего времени остается одним из лидеров научно-технического и экономического развития. Имя Белла носит крупнейший научно-исследовательский центр в области радиотехники в широком смысле – Bell Laboratories, или сокращенно Bell Labs. Среди знаменитых ее достижений – звуковое кино и открытие реликтового излучения Вселенной, так что это радиотехника, действительно, в очень широком смысле. Широта эта объемлет транзистор, сотовую телефонию, солнечную батарею и язык, на котором говорят компьютеры в Интернете.

Не забыли в Лабораториях Белла и старый телефон, разработав для него новый – кнопочный – принцип набора. Как бы скромно это ни выглядело на первый взгляд, многие считают это новшество самым значительным в области связи за весь XX век, поскольку оно касается каждого телефонного абонента, необычайно расширяя его возможности. Количество (абонентов и их возможностей) переходит в новое качество (народного хозяйства).

Когда в 1969 году Петр Капица побывал в Лабораториях Белла, он сразу понял перспективу этой новой техники. Выдающийся физик и инженер, он был одновременно и крупным предпринимателем. Хотя обычно его так не называют, из его биографии ясно, что он был способен на крупные предприятия – и в капиталистической Англии до 1934 года, и под социалистическим арестом в Советском Союзе. Оказавшись тридцать лет спустя в передовом центре капиталистической науки и техники, он смотрел в три глаза – как физик он видел новую науку, как инженер – новую технику, возникающую на основе этой науки (иногда и совместно с ней), а как предприниматель – вникал в способ освоения новой науки и техники.

Третье произвело на него особенно сильное впечатление и заставило его по– новому взглянуть на свои просоциалистические симпатии, которые выдержали все крутые испытания его личной биографии. Он понял, что капитализм умеет гораздо эффективнее осваивать достижения научно-технической мысли. Вернувшись на социалистическую родину, он изложил свои впечатления и рекомендации в двадцатистраничном докладе в Правительство.

Трудно сказать, удивился ли академик Капица, когда советское руководство не захотело перенимать передовой капиталистический опыт, и понял ли, что оно попросту не может этого сделать, не меняя устоев «научного» социализма. Известно только, что после этого его просоветский настрой угас и что он, более чем кто другой в высшей академической науке, поддержал Андрея Сахарова в его размышлениях о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе. В этих размышлениях, напомним, академик Сахаров уподобил соревнование СССР и США двум лыжникам, идущим по глубокому снегу: лыжник в звездно-полосатой майке прокладывает лыжню научно-технического прогресса, а лыжник в красной майке идет по уже готовой лыжне. К подобным же опасным сравнениям подтолкнуло академика Капицу его знакомство с американским наследием изобретателя и предпринимателя Александра Белла.

В нынешней России такие сравнения совершенно безопасны, и можно сконцентрироваться на другом уроке истории, – самое талантливое научно-техническое изобретение не станет реальностью без изобретательного предпринимательства.

Испытывая сочувствие к грустной судьбе хронологически первого изобретателя телефона – Антонио Меуччи, приходится признать, что фактическим «отцом телефона» был все же Александр Белл.

Тема будет продолжена в следующем номере.

«Каким путем США так успешно и быстро осваивают новую технику не только по сравнению с нами, но и по сравнению с другими капиталистическими странами? ...При моем посещении Америки [осенью 1969 года] я имел возможность познакомиться с этим процессом в «Белл компани». ...Компания «Белл» контролирует 85% телефонной сети в США имеет более 700 тыс. служащих и рабочих, ее капитал – 30 млрд дол. В исследовательских лабораториях и на опытных заводах компании занято 20-25 тыс. человек, что составляет около 3% от всего числа работающих. Когда я знакомился с работой этого учреждения, то они в основном были заняты новой телефонной аппаратурой, которая всецело работает на полупроводниках, что дает возможность производить вызов кнопочным набором. ...Внедрение такой новой телефонной системы в масштабе такой страны, как США, очень крупная техноэкономическая задача, и для того чтобы она вытеснила существующую систему, требуется весьма надежная и продуманная разработка новой аппаратуры.

Мы хорошо осознаем, что для творческого развития искусства нужно тщательно отбирать и воспитывать артистов, актеров, писателей, поэтов и др. Далее, жизнь показывает, что творчески высоко одаренных людей мало, такие писатели, как Толстой, Пушкин, Чехов, считаются единицами. Но то, что для успешного развития и освоения новой техники от инженеров, конструкторов, экономистов, менеджеров тоже требуются такие же творческие способности, это оказалось не так очевидно. Только когда, например, творческие способности менеджера в организации производства достигают масштабов Форда, Бати, Карнеги, Эдисона и др., то они становятся очевидными даже неспециалистам. Значимость для внедрения новой техники творческих способностей рядовых работников осознать оказалось куда труднее. Все значение отбора творческих работников при развитии новой техники первыми поняли американские предприниматели и сейчас стали его осуществлять в широком масштабе».

Из доклада на совещании у председателя Совета Министров СССР А. И. Косыгина 28 декабря 1970 года – «О причинах, обусловливающих более медленное освоение у нас новой техники по сравнению с США»

Геннадий Горелик

Teletrofono в конгрессе США

Расследование ведут конгресс США... и наш корреспондент

О том, что в биографии телефона имеются белые (а, возможно, и грязные) пятна, в конгрессе США узнали 24 мая 2002 гола из выступления конгрессмена от Нью-Йорка – Элиота Энгеля. Он суммировал изыскания профессора Базилио Катаниа, доказывавшего, что телефон изобрел Антонио Меуччи, а не Александр Белл, как считалось общепризнанным. Спустя три месяца, 5 сентября, конгрессмен Энгель выступил еще раз. чтобы внести в протоколы конгресса обширные фрагменты из лекции Катаниа, прочитанной незадолго до того в Университете Нью-Йорка.

Следующее – уже законодательное – событие в этой истории произошло 17 октября 2001 года, когда конгреcсмен Вито Фосселла предложил своим коллегам принять резолюцию, чтобы «почтить жизнь и достижения итало-американского изобретателя XIX века Антонио Меуччи и его работу по изобретению телефона». В вводных замечаниях он напомнил о вкладе итальянцев в историю США: один открыл саму Америку, два других подписали Декларацию независимости, четвертый расщепил атом, а пятый был знаменитым летчиком-истребителем. Но одного итало-американца недооценили – Антонио Меуччи. Это и надлежало исправить предложенной резолюции:

«Принимая во внимание, что жизненный путь Антонио Меуччи, великого итальянского изобретателя, был необычайным и трагичным;

после иммиграции в Нью-Йорк Меуччи продолжал с непрестанной энергией работать над проектом, начатым им в Гаване, Куба, – над изобретением в области электронной связи, которое он позже назвал «teletrofono»: в своем доме в Стэйтен Айленде он установил зачаточную линию связи, которая связывала полуподвальный этаж с первым, а позже, когда его жена заболела тяжелой формой артрита, он создал постоянную линию связи между своей лабораторией и спальней жены на втором этаже;

истратив сбережения на свою работу, Меуччи не смог коммерчески использовать свое изобретение, хотя демонстрировал его в 1860 году и опубликовал его описание в нью-йоркской газете, выходившей на итальянском языке;

Меуччи не освоил английский язык настолько хорошо, чтобы ориентироваться в сложном мире американского бизнеса;

Меуччи не смог изыскать средства, чтобы оплатить оформление патента, и поэтому вынужден был ограничиться заявкой на патент, которую следовало возобновлять каждый год, и первый раз подал эту заявку 28 декабря 1871 года;

позже Меуччи узнал о пропаже его работающих моделей в лаборатории компании Western Union и, живя в то время на общественное пособие, был не в состоянии возобноалять свою заявку после 1874 года;

Александр Грейам Белл, который проводил эксперименты в той самой лаборатории, где хранились материалы Меуччи, в марте 1876 года получил патент и впоследствии признание как изобретатель телефона;

13 января 1887 года правительство Соединенных Штатов начало процесс, чтобы аннулировать патент, выданный Беллу, на основании того, что имел место обман; и Верховный суд признал это обвинение оправданным и подлежащим судебному разбирательству;

Меуччи умер в октябре 18X9 года, в январе 1893-го истек срок действия патента Белла, и дело, как утратившее практическое значение, было прекращено без решения вопроса об истинном изобретателе телефона;

если бы Меуччи был в состоянии платить по 10 долларов, чтобы возобновлять свою заявку после 1874 года, никакого патента Белл не получил бы;

палата представителей полагает, что жизнь и достижения Антонио Меуччи заслуживают известности и что должна быть признана его работа по изобретению телефона».

Antonio Meucci (1808-1896)

Резолюцию эту рассмотрел соответствующий комитет конгресса, к инициатору резолюции присоединились еще дюжина конгрессменов, и, наконец, 11 июня 2002 года резолюцию поставили на голосование и приняли.

В коротком обсуждении, которое предшествовало голосованию, звучало лишь сочувствие к грустной судьбе изобретателя, обиженного людьми и историей. Никто из конгрессменов не высказал возражений или хотя бы сомнений в достоверности обрисованной исторической картины. Особо заметно было сочувствие к трудной доле эмигранта. Это не так уж удивительно для средних американцев, которые чаше всего знают, что они – дети, внуки или правнуки эмигрантов, и знают свои семейные эмигрантские истории.

Прочитав материалы обсуждений в конгрессе, доступные всякому обитателю Интернета, и я поддался общему настроению. Не скажу, что безропотно, – приподнял брови, увидев итало-американский пафос. Ну, какое отношение имеют Христофор Колумб из XV века и Энрико Ферми из XX к тому, что изобрел и изобрел ли? – Антонио Меуччи в середине XIX?! Но я не стал вредничать, предположив, что политическое искусство требует жертв.

Однако помимо жертв по части логики была очевидна и одна человеческая жертва – православный Александр Белл. Текст резолюции, если прямо – от имени конгресса США – и не обвиняет Белла в краже и присвоении чужого, то всякий прочитавший резолюцию, в сущности, не может прийти к иному выводу. И этот вывод журналисты с присущей им ясностью довели до сведения публики.

Что позволено журналисту, то не очень позволительно историку науки, знающему, как трудно бывает восстановить ясную картину событий далекого прошлого. Помня, что вся эта конгрессовская история началась с лекции в Нью-Йорке итальянского профессора Б. Катаниа, я решил познакомиться с исследованием неизвестного мне доселе историка науки и техники. И обнаружил, что я далеко не первый, – под натиском проявленного к нему интереса проф. Катаниа поместил в Интернете, рядом с рассказом о своих жизненных достижениях, раздел, посвященный Меуччи, с ответами на «часто задаваемые вопросы».

Получив обстоятельные разъяснения из рук самого «виновника торжества», я, однако, задал вопросы, на которые ответов не было, и пришел к выводу, что дело далеко не столь ясное, как видится в резолюции американского парламента. Если не ограничиваться парламентскими выражениями – дело ясное, что дело темное.

Начать с того, что упомянутый в резолюции факт публикации описания в нью-йоркской газете основан лишь на свидетельстве самого (77-летнего) Меуччи на судебном разбирательстве 14 лет спустя после предполагаемой публикации. Нужного номера газеты не удалось найти во время трех судебных процессов 1885-1897 годов, не нашли и до сих пор. Другие подтверждения, которые предоставил Меуччи, это свидетельства его знакомых и его записная книжка. Достоверность этих подтверждений компания Белла ставила под сомнение и победила в двух судебных процессах.

Текст годичной заявки, которую Меуччи возобновлял трижды, оказался слишком кратким, чтобы судить о сути изобретения. Резолюция конгресса утверждает определенно, что если бы Меуччи возобновлял свою заявку после 1874 года, «никакого патента Белл не получил бы». Однако это еще вопрос. По тогдашнему патентному праву годичная заявка на изобретение давала приоритет – в случае, если кто-то другой просил выдать патент на подобное изобретение, – предоставить в течение трех месяцев свое полное описание. Но сумел бы Меуччи подготовить убедительное описание и, главное, сумел бы он найти необходимые для оформления патента деньги, которых до того не мог найти, это науке не известно. И никакого судебного решения на этот счет тоже не было.

В ходе судебного процесса, инициированного правительством США, стороны обменивались обвинениями государственных и юридических инстанций в пристрастности (основанной на материальной заинтересованности), но поскольку это судебное дело было прекращено без принятия решения, никакие обвинения нельзя употреблять как доказанные. И никакого особого веса не имеет сам по себе факт, что в этом процессе против компании Белла выступило правительство США. История американского правосудия знает примеры, когда процессы типа «Мистер Смит против правительства США» оканчивались не в пользу правительства.

Alexander Bell (1847-1922)

От юридически сомнительных суждений вернусь к моим собственным сомнениям.

Если у Меуччи не было денег на оформление телефонного патента, откуда взялись гораздо большие деньги на адвокатов, представлявших его интересы на судебных процессах? Из разъяснений проф. Катаниа видно, что интересы Меуччи стали интересами гораздо более состоятельных предпринимателей, которые хотели таким способом получить доступ к аппетитному пирогу телефонного бизнеса. Ведь рецепт пирога, впервые испеченного компанией Белла, защищался его патентом. Так что те, кто в конце 80-х годов XIX века тратили деньги на то, чтобы отстоять приоритет Меуччи, думали не только об исторической справедливости. И то была далеко не единственная попытка оспорить в суде патент Белла, в обшей сложности его компания выдержала около шестисот судебных процессов.

Далее. Меуччи не сумел получить патент на телефон, но как же он в 1860-1883 годах получил 14 патентов на другие свои изобретения (касающиеся свечного производства, керосиновых ламп, фитилей, витаминного напитка и соуса, лактометра и гигрометра)? По мнению Б. Катаниа, в четырех важных технических идеях Меуччи опередил Белла на срок от 6 до 42 лет. Но как тогда быть с толстым намеком на то, что Белл украл изобретение Меуччи – «материалы» или даже «работающие модели»? Украл, но не полностью?

И третье сомнение (которое у меня, признаюсь, возникло первым). Проф. Катаниа далеким прошлым телефонии занялся только после ухода на пенсию, а до того работал над его будущим – занимался инженерными исследованиями в области телекоммуникаций. В глазах американских конгрессменов это, возможно, добавило авторитета его суждениям по истории телекоммуникаций. Но на взгляд историка науки, у профессионала, работающего на переднем крае радиотехники, есть и особые трудности в понимании ее ранних стадий. Нужно освободиться от знаний, вошедших в плоть и кровь. Ведь самоочевидные сейчас понятия когда-то были прозрениями.

Итальянский профессор на рубеже XXI века отверг суждение американского профессора Ч. Кросса, который за сто лет до того выступил экспертом на судебном процессе Белла-Меуччи. Ч. Кросс возглавлял физический факультет одного из ведущих американских университетов – MIT, и результат его экспертизы был таков: заявка Меуччи описывает устройство, известное как «телеграф влюбленных» или «струнный телефон», – попросту говоря, две банки, соединенные струной. В таком «телефоне» звук распространяется по струне безо всякой электрической помощи – на расстоянии до десятков метров.

Профессор Катаниа опровергает мнение этого эксперта XIX века, обвиняя его в заведомой лжи и дружбе с Беллом и утверждая, что Меуччи опередил Белла не только по времени, но и технически. Однако меня озадачило, как в своих объяснениях Катаниа использует такие понятия («широкополосный», «скин-эффект»), которых не было и в помине во времена Меуччи.

Несомненная смелость проф. Катаниа становится совсем очевидной, когда на его интернетной презентации видишь размах его исследований. До своего историко-научного штурма он сделал не менее внушительный шаг от техники телекоммуникаций в направлении квантово-релятивистской физики, происхождения человека и Вселенной и сравнения научных и библейских учений...

По всем этим причинам, будь я конгрессменом США, я бы воздержался при голосовании и подождал бы, пока историки науки разберутся, что и когда изобрели Меуччи, Белл и многие другие изобретатели телефона. В истории науки немало случаев, когда одно и то же в сущности открытие делается разными людьми независимо, если оно «носится в воздухе».

Конечно, столь общие соображения не могут решить конкретную проблему: украл Белл изобретение у Меуччи или нет. Оставаясь с неутоленными сомнениями, я не могу исключить, что когда-нибудь придется отдать должное исключительной научно-исследовательской смелости проф. Катаниа и проницательности конгресса США.

1876 – Bell's original telephone

Какую же мораль можно извлечь из этой сомнительной истории науки и техники? Как минимум, три.

Во-первых, на этом маленьком примерике судите сами об Америке, как пели советские куплетисты. Члены американского парламента – тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И свойство ошибаться, и горячая симпатия к неудачливому итало-американцу – «великолепному изобретателю и никудышному бизнесмену». Конгрессменов не остановило громкое имя Белла, покрытое научно-технической славой и толстым слоем золота, – перед исторической справедливостью все равны. Проявлению человеческих чувств не помешал и античеловеческий акт террора 11 сентября 2001 года, – проект резолюции был внесен спустя лишь месяц, рядом с обсуждениями проблем контртерроризма, авиационной безопасности и т.п.

Во-вторых, ясно видно, что чувство национальной гордости свойственно итальянцам не меньше, чем другим великим и малым народам, и что итальянцы, даже став американцами, не перестают быть итальянцами.

А в-третьих, и в самых главных, не менее ясно видно: чтобы знание стало общественной силой, к таланту открывателя – изобретателя необходимо добавить талант предпринимателя.

Андрей {Органов