Текст книги "В Датском королевстве…"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Я пошел к себе в комнату и открыл чемодан. Все было на месте – раковины, морские ежи, старые пакеты с бутербродами, фульгурит и стеклянные шарики. Я стал рыться в поисках осколков гранаты, подаренных мне дядей Хельмутом. Осколок за осколком – и вот уже у меня в руках целая русская ручная граната, как и обещал дядя Хельмут. Я наполнил ее всем, что во мне накопилось: горем, отчаянием и яростью, вставил взрыватель и отправился на мост Хойбро, чтобы в последний раз посмотреть на Нюкёпинг. Потом вытащил чеку, швырнул гранату как можно дальше, закрыл глаза и заткнул пальцами уши.
Астрид Саальбак
Потаенный город
Пьеса
© Перевод Эльвира Крылова
Действующие лица
Метте, 20 лет
Агнете, 74 года
Инга, 63 года
Хелене, 37 лет
Место действия:
Комната персонала в здании бывшей больницы. Стены выкрашены в синий цвет. В комнате одно окно и три двери: одна выходит в кладовую, другая – в бельевую, и третья, что почти всегда открыта, – на лестницу. В комнате письменный стол с телефоном, рядом стул, посреди комнаты стол поменьше, возле него два стула. На стене шкафчик с лекарствами, зеркало и устройство вызова персонала с маленькими синими лампочками, которые загораются, когда кому-нибудь из пациентов нужна помощь. На всем легкий налет упадка.
Время действия: Настоящее или, возможно, недалекое будущее.
Сцена 1
Из темноты доносится хор приглушенных, неразборчиво шепчущих голосов. Трудно даже понять, голоса это или просто вой ветра. По мере того как становится светлее, голоса исчезают. Метте стоит в центре комнаты, словно выросла из-под земли или упала с неба, и ждет. На ней пестрый свитер, голубые джинсы с заплатками сзади и сапоги. Через плечо сумка. Снаружи доносится шум, свидетельствующий о какой-то бурной деятельности и спешке: быстрые шаги по длинному коридору, открывающиеся и закрывающиеся двери, шум бегущей воды, звон ополаскиваемых суден и прочего. Все звуки отдаются негромким эхом. Метте поправляет одежду, вытаскивает из сумки расческу, подходит к зеркалу и причесывается. В зеркале видит отражение Агнете, бесшумно появляющейся в проеме двери за ее спиной. На ней синий узорчатый халат, коричневые чулки и тапки. Метте в испуге оборачивается к ней.
Агнете (вглядывается в Метте). Элис!
Метте. Меня зовут не Элис…
Агнете. Ну иди же, иди же, наконец, сюда, дай мне на тебя посмотреть, прикоснуться к тебе.
Метте. Я не Элис.
Агнете. О, извини… мне просто на секунду показалось… Метте. Меня зовут Метте. Я с сегодняшнего дня буду здесь работать санитаркой. Я жду завотделением.
Агнете. А-а…
Метте. А кто такая Элис?
Агнете. Моя внучка. Она, наверное, в другой раз придет. Не знаю, что со мной. Лица расплываются перед глазами. Каждый раз, когда я вроде узнаю кого-то, оказывается, что это кто-то чужой. Может, это твоя одежда меня сбила с толку.
Метте. Моя одежда?
Агнете (ходит вокруг Метте, разглядывая ее). У Элис точно такая же кофточка. И такие же голубые брюки с заплатками сзади…
В коридоре шум приближающихся шагов.
Метте. Что, очень заметны?
Агнете. Нет-нет. Просто не поворачивайся спиной, и все.
Входит Инга. На ней белый халат и белые сабо. На поясе связка ключей, которые гремят при каждом ее движении.
Инга. Ты, должно быть, новая санитарка. Я – Инга Йорт, завотделением. Добро пожаловать!
Метте. Метте Линдгрен. Спасибо…
Инга. Трудно было нас найти?
Метте. Меня охранник проводил. Боялся, что я заблужусь. Я и не знала, что здесь всего так много. И народу столько живет. Это же целый город.
Инга. Надеюсь, тебе у нас понравится. Здесь есть чем заняться.
Метте. Это как раз то, что мне и нужно.
Инга. У нас сейчас пациентов немного больше, чем обычно, но в это время года так часто бывает. Как будто весна сильных делает сильнее, а из слабых вытряхивает последнее.
Агнете. Весна… сейчас что, весна?
Инга. А ты как будто не знаешь, Агнете? Не заметила, что дерево перед часовней вот-вот распустится? (Идет к окну.) Посмотри, как почки на нем набухли, раздулись все.
Агнете. Как, уже?
Инга. Осталось совсем недолго ждать.
Агнете. У меня что-то голова закружилась.
Инга. Пойди в палату, отдохни.
Агнете уходит.
Инга. Агнете у нас уже давно. Поступила как-то весной, тогда к нам вдруг привезли намного больше людей, чем мы могли принять. Они лежали по всему коридору и в обеих ванных комнатах, прямо как сейчас. Где ты работала до этого?
Метте. Нигде. Это мое первое место.
Инга. Ты что, никогда не работала?
Метте. Год назад я окончила школу и с тех пор где только работу ни искала, но так и не смогла ничего найти. Они в агентстве вас не предупредили?
Инга. Нет, это, должно быть, какая-то ошибка. Они обещали прислать человека постарше и с опытом работы. Того, кто не сбежит через пару недель.
Метте. Я не сбегу, буду работать, пока не выгоните.
Инга. Так все говорят. К тому же больно долго обучать того, кто этим или хотя бы чем-то подобным раньше не занимался.
Метте. Я научусь, я способная.
Инга. Как бы мы ни хотели, некогда нам заниматься твоим обучением. У нас и так много дел.
Метте. Откуда же у меня возьмется опыт работы, если меня не берут на нее из-за его отсутствия?
Инга молчит. Загорается одна из синих ламп.
Инга (встает). Прошу прощения, но меня ждут пациенты. Дел много.
Метте. Некоторый опыт у меня все же есть.
Инга. Какой же?
Хелене входит с халатом, таким же, как у Инги, через руку переброшен ее собственный.
Инга. Я тебя не вызывала. Когда ты это усвоишь?
Хелене. Извините! (Разглядывает Метте и через мгновение снова уходит.).
Инга. Что ты там говорила про твой опыт работы?
Метте. Прошлым летом я участвовала в строительстве стойбища древних людей…
Инга. Стойбище древних людей…
Метте. Это была временная работа. Нам нужно было на пустом месте построить жилище людей каменного века, с хижинами, очагом, помойкой, орудиями, лодками и всем остальным. И мы жили там все лето как первобытные люди.
Еще одна из синих ламп загорается.
Инга. И зачем? Какая от этого польза?
Метте (неуверенно). Не знаю. Люди приходили посмотреть на нас, на то, как жили люди тогда.
Инга. Здесь, конечно, не древнее стойбище, но раз уж ты здесь, и нам некогда ждать кого-то другого, я дам тебе шанс. Можешь остаться на испытательный срок. Метте. Спасибо.
Инга (зовет). Хелене! Принеси халат для нашей новой санитарки. (Снимает ключ со связки и дает Метте.) Вот ключ от двери в конце коридора. Не забывай закрывать ее каждый раз, когда входишь и выходишь.
Метте (берет ключ). Хорошо.
Хелене (входит с таким же халатом, что и в прошлый раз). Вот, примерь, этот подойдет?
Метте снимает свитер. Хелене и Инга надевают на нее халат, застегивают, поправляют воротник и прочее.
Метте (оглядывает себя, радостно). Как раз на меня!
Инга. Ну и хорошо. Тогда начинаем…
Сцена 2
Инга сидит за письменным столом и просматривает истории болезни.
Инга (читает и отмечает в журналах, бормочет себе под нос). …Нормальный… У нее тоже нормальный. У этого не было стула. Уже второй день. Ему надо сделать клизму с микролаксом… Мона тоже не ходила сегодня, но что в этом странного, если она ничего не ест. (Ликует.) Ага! У Йохана снова хороший вязкий стул, и это после шести дней запора…
Входит Метте. Снимает прозрачные одноразовые перчатки.
Инга. У него был стул?
Метте. Да.
Инга. И как? Нормальный?
Метте. Я не знаю…
Инга. Ты что, не посмотрела?
Метте. Нет!
Инга. Надо всегда смотреть. Это лучший способ контроля за работой организма. Я покажу тебе, как это делать. Поставим у него знак вопроса (Отмечает.) И еще тебе нужно тщательнее мыть постояльцев. А то они что-то грязные. Нужно мыть везде – во всех складках и углублениях. Там как раз вся грязь и скапливается.
Метте. Я боюсь сделать им больно. Их кожа такая тонкая и нежная. Почти прозрачная.
Инга. Не такие уж они и хилые, как кажется. А нам положено заботиться об их чистоте. И это самое меньшее, что мы можем для них сделать.
Хелене (входит, снимает перчатки). У Ингеборг нормальный стул.
Инга (отмечает в журнале). Нормальный…
Хелене. Новенькая из второй ванной тужилась четверть часа, а выдавила всего-то два маленьких, почти черных шарика.
Инга (ищет в журналах). Где она тут у нас? А, вот… Вязкий стул. Еще несколько черносливин на завтрак, чтобы отпустило. А как у Принцессы?
Хелене. У нее нормальный.
Инга (отмечает в журнале). Нормальный…
Метте. Принцесса?
Хелене. Ты не обратила на нее внимание? У нее несколько больших опухолей на голове, и они словно образуют корону.
Метте. А-а.
Хелене. Что случилось с Агнете? Она все время ходит взад-вперед по коридору. Ни лечь в постель, ни посидеть в комнате отдыха не соглашается. Обычно ведь она такая тихая и послушная.
Инга. Это новость о том, что весна наступила, так ее взволновала.
Хелене. Из-за нее и другие нервничают.
С улицы доносится звон колоколов.
Инга. Слышите? Звон стал громче. Звучит совсем иначе.
Хелене. Кто бы это мог быть?
Инга. Не знаю. Кто-нибудь из других отделений, наверное…
Хелене (идет к окну). Вон они вносят гроб. Воздух сегодня такой прозрачный. Аж до центра города все видно.
Метте. Здесь так жарко.
Инга. Это для пациентов. С возрастом телу становится труднее сохранять тепло.
Метте. Может, откроем окно? Хотя бы здесь.
Инга. Тогда кондиционер не будет работать.
Метте. У меня щеки горят.
Инга. Привыкнешь.
Хелене. Ну, а вообще тебе как здесь, нравится?
Метте. Да, чувствуешь, что ты нужен, и еще им так легко доставить радость, пациентам. Ничего и делать-то не нужно: поговоришь с ними минутку, и они начинают гладить тебя по щеке и радоваться, словно ты послана небесами.
Хелене. Им вечно надо кого-нибудь пощупать. А хуже всего – женщины. Так и норовят полапать тебя. Ничего и не остается, кроме как дать им по рукам.
Метте. Мне бы никогда такое на ум не пришло!
Инга. Не слушай ты ее. Это она просто так. Один из пациентов шепнул мне во время обхода, что новая санитарка, словно ангел.
Метте, (смеется). Ангел! Я себя им и ощущаю, в этом халате, таком белом и чистом. Только крыльев не хватает.
Одна из синих лампочек загорается.
Хелене. И ведь это каждый раз, стоит только присесть. Как будто они следят за нами.
Метте. Давай я схожу, потренируюсь.
Хелене. Не забудь надеть перчатки, поосторожней там.
Метте берет перчатки и выходит.
Инга. Она нам подойдет. Молоденькая и старается изо всех сил.
Хелене. Молоденькая! А я что, не молоденькая, что ли?
Инга. И ты молоденькая, но не настолько же. Она еще просто ребенок.
Хелене. Сбежит, как и все остальные. На таких, как она, нельзя положиться.
Инга. Не сбежит, знает ведь, что другой работы ей не найти. Она останется, если мы захотим. А мы, я думаю, захотим.
Хелене. И зачем нам она?
Инга. Ты о чем?
Хелене. Нам вдвоем лучше. Только ты и я…
Инга. Мы больше не можем одни ухаживать за всеми этими людьми. Нам нужны еще санитары. А тебе бы порадоваться тому, что тебя разгрузят.
Хелене. Да я рада, но…
Инга. Но что?
Хелене. Ничего.
Инга. Ты как дитя малое.
Хелене. А ты как мамочка.
Инга. Сменим тему.
Хелене. Помнишь, когда я только пришла? Тогда я часто, проходя мимо пациентов-мужчин, позволяла им шлепать меня по заду, чтобы просто доставить им удовольствие. Больше они этого не делают, теперь им нужно молодое тело.
Инга. Такова жизнь.
Хелене. Это невыносимо.
Звонит телефон.
Инга (отвечает на звонок). Отделение 17б, завотделением… нет, не можем, у нас нет мест. Да, но что нам с ней делать? А как в других отделениях? То же самое… Да… да, понятно… Разумеется, мы примем ее. Да, конечно. Спасибо… И вам спасибо. До свидания. (Кладет трубку.) Откуда они берутся, эти несчастные люди? Откуда они все?
Хелене. Еще одна…
Инга. Администрация благодарит нас за сотрудничество.
Хелене. И что же нам с ней делать?
Инга. Пока полежит в помывочной.
Хелене. А если положить в коридоре?
Инга. Тогда тележки с едой не смогут проехать. Но ничего страшного, она к другому и не привыкла. Лежала там у себя дома, одна-одинешенька, в своем собственном дерьме. И так месяцами, без нормальной еды, без мытья. Да она будет нам благодарна уже за чистую постель и трехразовое питание.
Метте входит и снимает перчатки.
ИНГА. Кто это был?
Метте. Тот, тощий, маленький из четвертой палаты, ему нужно было судно подать.
Хелене. А, этот, Тролль. Мы зовем его Троллем, потому что его всего перекосило от подагры.
Метте. У него нормальный…
Инга. Что?
Метте. Стул – нормальный.
Инга. A-а, это только первый, утренний стул нужно смотреть.
Хелене смеется.
Сцена 3
На вешалке висит комплект одежды. Шапка, старое пальто, под ним – платье. На полу под одеждой стоит пара сношенных туфель. Метте пишет именные таблички и прикрепляет их к каждому предмету булавкой. Хелене выносит чистое постельное белье из бельевой, складывает его стопками на столе и пересчитывает.
Метте. Не могу найти ее чулки…
Хелене. 12, 13, 14, 15… На ней их не было… 16, 17… (Продолжает бормотать.).
Метте. Как же она, должно быть, мерзла!
Хелене. Не забудь составить список того, что лежит в карманах. А то они придут потом и будут уверять, что там были деньги.
Метте. Не люблю копаться в чужих карманах.
Хелене. Этого никто не любит, но нам тут не до благородства. (Засовывает руку в карманы пальто и вытаскивает оттуда различные вещи.) Расческа… связка ключей… старая записка… и немного сора…
Метте. Что это у тебя с руками?
Хелене. Экзема. От перчаток. Со временем от них раздражается кожа. Запиши связку ключей, а остальное выброси. У-у, им следовало бы очищать карманы еще до отправки.
Метте. Куда все это?
Хелене. Все это будут хранить на большом складе в подвале или отошлют родственникам, если таковые имеются.
Метте. А что, если ей нужно будет уйти?
Хелене. Уйти? Отсюда никто не уходит.
Метте. Я бы предпочла умереть, чем закончить жизнь здесь, пациентом.
Хелене. Это ты сейчас говоришь. А когда приходит время, все цепляются за жизнь, какой бы скверной она ни была.
Метте. Представляешь, что было бы, если бы их всех выпустили! Отправили обратно в город, и они ходили бы по улицам с белыми лицами и все в одинаковой одежде!
Хелене. Зачем это? Они бы погибли. Блуждали бы повсюду или лежали и умирали на глазах у всех. Скажи спасибо, что Инга не слышит того, что ты говоришь. (Нюхает простыни.) М-м… Возьми, понюхай!
Метте (кашляет). Такое едкое мыло.
Хелене (смеется). У тебя слезы на глазах! Я обожаю этот запах. Иногда, когда все полки в бельевой от потолка до пола заполняют чистым, свежевыглаженным бельем, я иду и закрываюсь там. Все вокруг такое белое. Словно ты в церкви. И еще этот запах. Становится так легко и спокойно…
Инга (входит, вне себя). Вы бы только посмотрели на Ингеборг!
Метте. А что там?
Инга. Как ей только не стыдно! Это ж надо так низко пасть!
Метте. Что она такое делает?
Инга. У нее стыда нет, просто никакого стыда. Жаль остальных, им ведь приходится смотреть на все это свинство.
Хелене. Ну, что там она такое делает?
Инга. Ты и сама все прекрасно знаешь, хватит прикидываться дурочкой. Она… делает то же самое, что когда-то фру Лунд делала.
Хелене. Ей нужен мужчина.
Инга. Дадим ей успокоительного. (Открывает аптечку и достает несколько таблеток.) Весной они все становятся такими беспокойными. Просто сумасшедший дом какой-то. Я захожу в палату, а она лежит на своей кровати и, не стесняясь, занимается этим. А остальные делают вид, что ничего не происходит. Сидят и смотрят в пустоту, как обычно. Ладно слабоумные, те не понимают, что делают. Но Ингеборг! Тут на днях она меня вдруг спрашивает, не могу ли я ее покормить, хотя прекрасно может поесть и сама. Будто мне нечем больше заняться. Просто она у нас несколько подзадержалась. Со временем они все здесь такими становятся: бесстыдными и требовательными.
Хелене. А когда ее моешь, у нее иногда появляется такое странное выражение глаз, будто она наслаждается этим.
Инга. Я ей покажу, как наслаждаться! Хрюшка старая, вот кто она… (Закрывает шкафчик на ключ, берет лекарство и уходит.) Пусть проглотит их без воды…
Метте и Хелене фыркают.
Хелене. Бедная Инга, ей самой бы какого-нибудь мужчину. Не удивлюсь, если она еще хуже, чем Ингеборг. (Берет стопку постельного белья и уходит.).
Метте продолжает прикреплять именные бирки на одежду. В дверях появляется Агнете. Она смотрит на Метте, которая ее не замечает.
Агнете. Элис?
Метте. Меня зовут не Элис.
Агнете. Это, должно быть, одежда новенькой. Я видела, как они ее раздевали. Она никак не хотела расставаться со своими туфлями. Вцепилась в них, словно речь шла о ее жизни.
Метте. Расскажите мне что-нибудь про Элис?
Агнете. Она похожа на меня. Если посмотреть на мою фотографию в молодости, между нами так много сходства, просто одно лицо. Единственное отличие в том, что у меня были длинные волосы. Такие длинные, что я могла сидеть на них. Каждое утро я заплетала их и укладывала венком вокруг головы. Все завидовали моей косе. И только когда ее отрезали, я поняла, какая же она была тяжелая. Голове стало легче и головная боль, что постоянно мучила меня, прошла. Я спрятала отстриженную косу в ящик. Когда Элис была маленькой, она любила играть с ней, прикалывала к своим коротким волосикам и важно расхаживала, словно с нимбом над головой… к чему это я рассказываю? Воспоминания выплывают сами из мрака, неизвестно почему… и для чего. Я думала, ты Элис. Почему ты не можешь быть Элис?
Метте. Это не я решаю. Я уверена, она придет. Однажды, когда вы перестанете ждать ее, именно тогда, как это всегда бывает, она вдруг появится в дверях!
Агнете. Нет, она больше не придет. Она здесь уже однажды была. Сразу после того, как меня сюда перевезли. Она была такая веселая. Сидит, смеется все время, улыбается. А у самой сигарета в руке дрожит. Потом на полу остался тонкий слой пепла. Мы говорили о том о сем. А остальные в палате слушали, хоть и делали вид, что не обращают на нас внимания. И вдруг она разрыдалась, стала просить прощения, снова и снова просила. Я не могла успокоить ее. А потом она ушла. С тех пор я ее больше не видела.
Инга (входит.) Агнете, тебе дали чистый халат?
Агнете. Нет. Мне не нужно. Но все равно, спасибо.
Инга. Всем должны менять белье каждый день. Таковы правила. (Обращается к Метте.) Принеси Агнете чистый халат.
Метте уходит.
Агнете. Вы все стираете, моете, трете нас, драите, пока кожа клочьями не повиснет. И все равно что-нибудь да остается. Полосочка какая-нибудь, которую вам никогда не соскоблить.
Инга (вежливо, помогая сиять халат). Согни руку… вот так…
Агнете (берет халат). Посмотри! От стирки вся краска смылась, рисунка почти не видно.
Метте входит с чистым халатом, таким же, как был на Агнете. Инга кладет грязный халат возле чистого. Агнете стоит почти голая и дрожит от холода. Потом быстро берет один из халатов и начинает надевать его на себя. Останавливается и разглядывает его.
Агнете. Это чистый или грязный?
Инга. Это чистый.
Агнете. А вот здесь жирное пятно…
Инга. Значит, это грязный… (Помогает ей снять халат и надеть другой.).
Агнете. А здесь маленькая дырочка. На том, что я сняла, была такая же.
Инга. Дай-ка мне их оба. (Пытается понять, какой из халатов чистый, а какой – грязный. Вздыхает.) Принеси еще один, чтобы не ошибиться.
Метте выходит.
Агнете. Холодно… Мне холодно…
Метте входит с еще одним халатом.
Инга (помогает Агнете надеть халат). Ну вот, теперь ты чистая и красивая.
Агнете. Да, да, если вам так больше нравится. (Уходит.).
Инга. Дай им волю, они будут месяц ходить в одном и том же, а мыться – раз в неделю.
Тишина.
Метте. Когда я здесь, такое чувство, что внешний мир просто не существует. А когда я иду по улице в городе, кажется, что здесь все ненастоящее. Что мы все это просто придумали.
Инга (смеется). Может, так оно и есть. Задерни шторы, свет сегодня такой резкий.
Метте. Ой, не надо!
Инга. Задерни, говорю. Глаза режет.
Метте задергивает шторы.
Сцена 4
Инга сидит за столом. Входит Хелене, встает в дверях, ведущих в коридор.
Хелене. Где же тележки с едой? Уже на пятнадцать минут опаздывают.
Инга. Никаких сообщений о задержке не было, сейчас приедут.
Хелене. Агнете по-прежнему ходит взад-вперед по коридору. Как она не устает…
Инга. Ее только Метте может успокоить.
Хелене. Как же она меня раздражает.
Инга. Метте? Почему?
Хелене. Она такая старательная, невинная. Ей кажется, что она может научить ходить парализованного, глухого – слышать, а склеротика – помнить.
Инга. И ей это почти удается. Благодаря ей Мона опять начала есть. И еще она умудряется переворачивать новенького в ванной так, что он даже не кричит от боли. Мы с тобой так не умеем. А вчера я слышала, как она разговаривала с Принцессой, которая за все время, что она здесь, никому и слова не сказала.
Хелене. А вот грязные пеленки она бросает на пол в помывочной, а мне потом поднимать. К тому же вчера она оставила под Йоханом судно на целых полчаса, потому что не посмела, видишь ли, отойти от женщины, которой вздумалось рассказывать историю своей жизни. В конце концов, у того все пролилось на постель, и мне пришлось менять белье и переодевать его.
Инга. Она обязательно научится со временем. Надо только немного потерпеть.
Хелене. Вот когда я что-то делаю не так, ты так не говоришь.
Инга. Хелене, что с тобой происходит? (Хелене не отвечает.) Ты была точно такая же в начале.
Хелене. Правда? Это было так давно.
Инга. Мы все когда-то были такими.
Метте (входит). С Марией что-то не так… Мне нужно было ее помыть… у нее глаза открыты, а сама лежит тихо-тихо и не отвечает, когда ее зовешь.
Инга выходит.
Метте. Ты думаешь, она…
Хелене (смотрится в зеркало и поправляет свою прическу). Скорее всего. У тебя есть расческа?
Метте. Расческа?
Хелене. И что такого? А тебе бы хотелось, чтобы мои волосы торчали в разные стороны от скорби по Марии. Я саму-то ее не знала, только тело ее. Мне она никто, тебе или Инге, да и другим, наверняка, тоже. Теперь она упокоилась. Впервые за многие годы у нее появится свое собственное жилье. Однокомнатное, с крышкой! Дай же мне наконец расческу…
Метте дает ей свою расческу, Хелене причесывается.
Метте. Она лежала там, совсем одна.
Хелене. Когда мы заняты, такое случается. Везде не успеешь. Спасибо за расческу.
Метте. Она лежала, странно изогнувшись, словно пыталась достать до кнопки. Остальные должны были бы это заметить. Почему нас не позвали? Не помогли никак?
Хелене. Они ничего не слышат и не видят. И что бы мы могли сделать? Все равно ничего бы не изменилось.
Метте. Что же это здесь за место такое!
Входит Инга.
Метте. Она… умерла?
Инга. Да.
Хелене. Вот почему она последнее время была такая растерянная. Они всегда это предчувствуют.
Инга (смотрит в журнал). И стула в последние три дня у нее не было.
Метте рыдает.
Инга. Ну, ну, не расстраивайся из-за нее. Марии теперь хорошо.
Хелене (вывозит вперед тележку с водой, протягивает Метте перчатки). Пойдем, надо все закончить.
Метте. Что закончить?
Инга. Марию нужно обмыть и собрать, чтобы ее отвезли сначала в подвал, а потом в часовню.
Метте снимает халат.
Инга. Ты что делаешь? Ты куда?
Метте. Я не могу здесь больше оставаться.
Хелене. А я что говорила?!
Инга. Ты не можешь так поступить. Только не сейчас.
Метте. Я здесь всего лишь на испытательном сроке.
Инга. А как же пациенты! Что нам с ними делать?!
Метте. Вы легко найдете другую санитарку.
Инга. И все опять сначала? А мы не хотим другую. Нам нужна ты. У нас никогда не было никого лучше тебя. Ведь правда, Хелене? Ну-ка, надевай опять халат.
Метте. Нет, я этого больше не вынесу… все бессмысленно. Здесь так жарко… Я просто задыхаюсь…
Инга (Хелене). Принеси стакан воды.
Метте. Я больше не хочу работать здесь, отпустите меня.
Инга. А ты не помнишь, как клянчила, умоляла, чтобы я оставила тебя? «Я не сбегу, буду работать, пока не выгоните», – говорила. Я дала тебе шанс, а теперь ты нас предаешь, и это в самый тяжелый момент, когда ты нам действительно очень нужна.
Метте. Я не знала, что все так будет.
Инга. Я ведь предупреждала тебя. А что, ты думаешь, скажут в агентстве, когда услышат об этом? Думаешь, подыщут тебе другую работу? (Метте не отвечает.) Я не могу и не хочу принуждать тебя. Но ты должна остаться ради себя самой. Где и чем ты будешь заниматься? А здесь ты зарплату получаешь, учишься, все тебе рады. Ты слышишь меня?
Метте. Я не знаю, что делать… Ничего не соображаю. Ступор какой-то… может, это все неважно, останусь я или уйду… Без разницы ведь… (Вдруг по-детски чувствительно.) Я останусь, раз вы говорите, что я должна.
Инга. Ну и хорошо. Я знала, что ты одумаешься. (Нежно обнимает ее.) Конечно же, ты испугалась того, что случилось с Марией. В первый раз всегда бывает очень тяжело. А потом привыкаешь.
Метте (закрывает глаза). М-м, твой халат так хорошо пахнет.
Хелене стоит и смотрит на них. Когда терпение ее заканчивается, она протягивает Метте перчатки.
Метте (надевает перчатки). Я раньше никогда до мертвых не дотрагивалась.
Хелене. Не бойся. Разница не такая уж и большая.
Они уходят. Инга идет к аптечке, открывает ее, достает банку с лекарством и высыпает оттуда две таблетки, но одна из них падает.
Агнете (стоит, в дверях). Во-он там она лежит… Когда привезут обед?
Инга. Скоро. Пойди, отдохни немного, тогда время быстро пройдет.
Агнете уходит. Инга глотает таблетки. Звонит телефон.
Инга (берет трубку). Отделение 17б, завотделением. Еще одного? Нет, мы не можем, это невозможно. Что нам с ним делать? Ну да, у нас только что один умер, а другие все еще лежат в коридоре, в ванных комнатах, даже в прачечной… да… конечно… где-то место ему нужно найти, но… Нет, я не оставлю бедного, беззащитного человека в таком положении, но как нам ухаживать за ними, за всеми сразу? Извините. Я не собиралась с вами ругаться… Конечно, мы примем его… Да… Мы сделаем все, что сможем… И вам спасибо… Спасибо… До свидания… Одну минуту! Алло? Я просто хотела спросить, когда привезут обед, они задерживаются уже на полчаса… выехали уже? (Смеется.) Да нет, я и не думала, что они про нас забыли. Спасибо. До свидания. (Кладет трубку.) И как они об этом узнают? Так быстро…
Метте (входит, кладет на стол прозрачный пакет с какими-то вещами). Вот, это вещи Марии.
Инга. И это все?
Метте. Да. Мы забыли простынку, чтобы накрыть труп. (Выходит из комнаты и возвращается с простыней.).
Инга (высыпает все вещи из пакета и разглядывает их. Берет обручальное кольцо и читает надпись). Марии от Кнуда… А теперь я обращаюсь к тебе, Мария. Хочешь ли ты взять в мужья Кнуда, стоящего с тобой рядом? – Да. (Она надевает кольцо на палец и разглядывает свою руку. Затем снова смотрит на вещи. Берет часы и прикладывает к уху.) Ах вы, предатели… (Кладет часы и берет фотографию.) Молодая женщина… и молодой мужчина, обнимает ее… заботливо и гордо… То, как она держит руку… (Кладет руку себе на талию.) Она, должно быть, беременна. Я уверена, она ждет ребенка! (Одна из синих ламп загорается.) Кто же это был: мальчик или девочка? (Задумчиво.) Мальчик или девочка? По мне, лучше девочка, хоть можно понять, что это такое. Выглядит испуганной, типичная Мария… Всегда испугана… (Кладет фотографию, снова берет часы и слушает, приложив к уху.) Предатели… предатели. (Сильно ударяет часами по столу.) Вы можете замолчать? (Снова прикладывает к уху.) Вот так-то лучше. (Кладет часы и берет открытку. Смотрит на нее.) «Здесь мы живем»… с балконом и видом на море. (Переворачивает открытку и читает. Вздыхает.) Обычное пустословие. Почему бы немного не постараться. Если не для кого-то другого, то хотя бы ради меня…
Она кладет открытку и снова смотрит на кольцо на пальце. Подходит к зеркалу и подносит руку к лицу, чтобы увидеть себя с кольцом в зеркале. Загорается еще одна синяя лампа. Она смотрит на нее. Снимает кольцо, кладет все вещи назад в пакет. Поправляет халат, надевает перчатки и выходит.
