Текст книги "В Датском королевстве…"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Сцена 5

^{Инга сидит за столом и заполняет журнал. За окном звонят церковные колокола.}

Инга (читает и отмечает в журнале. Бубнит себе под нос). Слишком плотный кал… две черносливины для размягчения… А тут стула не было, это первый день, понаблюдаем… У этой тоже не было, четвертый день… двойную дозу микролакса… у него не было, это первый день, ну должен же быть хоть кто-то, у кого сегодня утром был хороший, нормальный стул!

^{Входит Метте, на руке висит упакованная в целлофан старая поношенная женская одежда с именными бирками, в руке – туфли.}

Инга. Ты еще не относила все это вниз?

Метте. Относила, только там нет места. Склад переполнен. Они спрашивают, не могли бы мы пока подержать все это у нас.

Инга. У меня мурашки… Повесь вон там. У новенького, что в комнате отдыха, был стул?

Метте. Да.

Инга. Наконец-то, хоть у кого-то был стул!

Метте. Но очень жидкий по консистенции.

Инга. Да? Все равно лучше, чем ничего.

Хелене (входит). Больше нет чистых простыней.

Инга. Я знаю.

Хелене. Кое-кому не меняли уже несколько недель.

Инга. Знаю, знаю.

Хелене. Скоро не останется ни чистых наволочек, ни пододеяльников. В бельевой уже почти все полки пустые.

Инга. И это с тех пор, как мы, устраивая место для вновь прибывших, из комнаты отдыха сделали спальню. Я докладывала об этом в администрацию и просила подвезти еще комплектов белья. Не знаю, почему их до сих пор нет.

Метте. Неприятно, когда пациентов так много, они просто повсюду. Только решишь, что ты наконец одна, и тут же из темноты выплывает чье-либо белое лицо.

Инга. Не надо истерик. В это время года всегда так. Хелене. Такого наплыва никогда еще не было.

Инга. Только когда дерево распустится, нам станет легче. Тогда природа уже отделит сильных от слабых. (Вновь утыкается в журналы.) У Принцессы-то был стул?

Хелене. Да, нормальный.

Инга. Хорошо, на нее всегда можно рассчитывать. (Отмечает в журнале.).

Хелене. У Моны тоже нормальный.

^{Инга, собираясь отметить это в журнале, роняет карандаш, и тот падает на пол. Хелене быстро поднимает его.}

Инга. (отмечает в журнале). Нормальный… (Замечает, что Хелене неотрывно наблюдает за ее рукой.) Что такое?

Хелене. У тебя руки трясутся.

Инга. Я устала.

Хелене (поспешно). Принести тебе чашечку кофе?

Инга. Нет, спасибо. Этот звон колоколов действует мне на нервы. В нем есть что-то триумфальное.

Метте (выглядывает из-за шторы в окно). Это Йохан?

Инга. Да.

Метте. Ни цветов ни венков…

Инга. Некому было заплатить за них.

Метте. Из близких тоже никого.

^{Одна из синих ламп загорается. Хелене надевает перчатки и уходит.}

Инга. Этого Йохан не видит.

Метте. А вон священник, поставил свою сумку на крышку гроба и стоит, улыбаясь, с похоронным агентом разговаривает!

^{Звон колоколов прекращается.}

Инга. Какая тишина.

Метте (опускает штору). Люди отличаются друг от друга, даже после смерти…

Инга (взволнованно). Когда умерла моя мама, я украсила ее гроб белой сиренью. Ее аромат наполнял всю церковь, так что голова кружилась.

Агнете. Там женщина упала с кровати. Та, здоровая толстуха. Лежит на полу и барахтается. Я одна не могу ее поднять.

Инга. Я сейчас приду. (Уходит.).

Агнете (смотрит на висящую в целлофановом пакете одежду). Еще один. Скоро каждый день будут поступать новые. Незаметно нас будет становиться все больше и больше. А когда подумаешь, что еще столько же на всех других этажах и в других отделениях…

Метте. И что тогда?

Агнете. Ничего, ничего такого. Ты видела гроб?

Метте. Да.

Агнете. Кому же это удалось расстаться с этим миром?

Метте. Вы что, хотите умереть?

Агнете. Да.

Метте. Вам не страшно?

Агнете. Конечно, страшно. Но у меня больше нет сил ждать. Должно быть, скоро мой черед. Я уже здесь отбыла свое наказание.

Метте. Что вы имеете в виду?

Агнете. Ты что, не видишь, что это чистилище? Здесь, конечно, нет раскаленных тисков и вечного огня. Наоборот. Это пытка незаметная, усовершенствованная и продолжительная. После нее не остается ни шрамов ни рубцов. Это – пытка самим ожиданием. И ждешь, и ждешь, и ждешь, а в это время все медленно исчезает. Чувства, ощущения, воспоминания, все, пока от тебя не остается ничего, кроме небольшой кучки костей в кожаном мешке. Здесь ты ни живой ни мертвый.

^{Молчание.}

Метте. Вчера кто-то забыл закрыть дверь на лестницу, и она была открыта несколько часов.

Агнете. Я видела.

Метте. Но никто даже не попытался улизнуть, сбежать отсюда!

Агнете. Бегут обычно только слабоумные, но они, наверно, и не заметили этого. А остальные, мы-то немножко соображаем. Да и куда нам идти, если мы даже за собой ухаживать не в состоянии. Поэтому мы и здесь. Кто поможет мне подняться, если голова закружится и я упаду? И кто мне поесть принесет, когда я по улице-то ходить не могу? А кто обнаружит меня, когда я умру? Мне не хотелось бы лежать там и разлагаться до тех пор, пока меня не найдут по запаху. Элис, Элис…

Метте. Меня зовут не Элис!

Агнете. Нет, но сходство просто потрясающее. То же лицо, тело и все движения, такая же короткая прическа. Когда я была как ты, у меня были длинные волосы. Такие длинные, что я могла на них сидеть. Каждое утро я заплетала их и укладывала венком вокруг головы…

Метте (идет к двери). Мне надо идти.

Агнете (идет за ней и быстро говорит). Все так завидовали моей косе. И только когда ее отстригли, я заметила, какая она была тяжелая. Голове полегчало, и головная боль…

Метте. У меня нет времени.

Агнете. Ну еще одну секунду! Осталось не так много! Так вот, постоянная головная боль прошла. Я спрятала отрезанную косу в ящик. А когда Элис была маленькая…

Метте. Я послушаю это как-нибудь в другой раз. (Уходит.).

Агнете. Когда Элис была маленькой, она любила играть с косой, прикалывала к своим коротким волосикам и важно расхаживала, словно у нее нимб над головой… (Растерянно.) Элис, куда ты делась? Почему ты ушла?

Сцена 6

^{На столе слоеный торт со свечами.}

Хелене. Где спички?

Метте. Вот.

Хелене. Так хочется увидеть ее лицо. Это будет для нее сюрпризом…

^{Из коридора слышен звук приближающихся шагов. Звон ключей.}

Метте. Она идет…

^{Они зажигают свечи на торте. Входит Инга.}

Хелене и Метте(поют). «Сегодня у Инги день рождения, ура, ура, ура!»

Инга. Откуда вы узнали? Мы же обычно никогда не…

Хелене. Тут как-то позвонили из администрации, я взяла трубку, а они спросили, знаем ли мы, что у тебя сегодня день рождения. Тогда мы с Метте решили, что это нужно отпраздновать. Ты столько делаешь для других. Если кто и заслуживает праздника, так это ты.

Инга. Вот неожиданность…

Хелене. Мы хотели организовать хор пациентов, чтобы встретить тебя песней, но подумали, что это несправедливо по отношению к лежачим, которые не могут участвовать. Поэтому нас только двое.

Инга. Даже не знаю, что сказать. (Шмыгает носом. Хелене протягивает ей носовой платок.).

Метте. Это Хелене, она встала пораньше и испекла торт.

Хелене. Было еще совсем темно.

Инга. А я как раз утром проснулась, и мне так захотелось, чтобы сегодня хоть кто-нибудь вспомнил, что у меня день рождения. Обычно мне как-то все равно. Я часто сама забывала о нем и только через пару недель или даже месяцев понимала, что стала старше. Но сегодня было иначе. Не знаю почему. Надо же, даже администрация помнит о моем дне рождения. Значит, они мною довольны.

Метте. Может, они назначат вас руководителем целого этажа, а не только одного отделения.

Инга. Никогда не знаешь, что они придумают.

Хелене (передает Инге подарок в красивой упаковке). Вот, поздравляем. Это от нас двоих.

Инга. О-ой, это мне подарки… (В упаковке – платок.) Какой красивый…

Метте. Не хотите примерить?

Инга (накидывает платок на плечи). Мне идет?

Хелене. Прямо твои цвета.

Инга (подходит к зеркалу. Замечает Агнете, стоящую в дверях). Это ты здесь…

Агнете. Я слышала, как вы пели.

Инга. Я же говорила, что нужно сначала стучать. Прямо пугаешься, когда вы вот так бесшумно подкрадываетесь.

Агнете. Я не подкрадывалась! Это тапки такие. Если бы нам разрешили ходить в своей обуви, вы бы нас слышали. (Раздраженно.) А я вовсе и не подкрадывалась!

Инга. Хорошо, пусть так.

Агнете. А у кого день рождения?

Метте. У Инги.

Агнете. Поздравляю.

Инга. Спасибо.

^{Молчание. Агнете уходит.}

Инга (смеется). Иногда кажется, что она смотрит сквозь тебя.

Метте (вручает ей цветы). Вот цветы, они тоже от нас обеих.

Инга (нюхает цветы). М-м-м…

Метте. Мы так надеялись, что дерево распустится к сегодняшнему дню, но почки на нем еще дремлют, а солнце никак их не разбудит.

Инга (держит руки над свечами на торте, чтобы согреться). Однажды, когда я была маленькой, мне вдруг так не захотелось праздновать мой седьмой день рождения.

Метте. Почему?

Инга. Мне хотелось остаться шестилетней и не взрослеть. Тогда мама объяснила, что, независимо от того, хочу я или нет, будем мы праздновать день рождения или не будем, мне все равно исполнится семь лет. А через год – восемь, а еще через год – девять и т. д. Время нельзя остановить. Меня это просто вывело из себя, я не хотела ни спать ни есть. Я не спала ночь за ночью, а мама все время сидела рядом. Когда же она все-таки засыпала, я следила за ее дыханием, смотрела, как равномерно поднималась и опускалась ее грудь, пока она вновь не просыпалась.

Метте. Почему? Что такое случилось?

Инга. Не знаю. Возможно, мне на мгновение открылось нечто большее… открылось то, чего в этом возрасте еще понять не могла… и чего не могла рассказать кому-то другому. Я была с этим один на один… А теперь – нет, я этого уже не помню. Со временем это прошло, и я смирилась с тем, что мне исполнилось восемь, девять и десять лет. А сегодня я с радостью принимаю поздравления!

^{Загорается одна из синих ламп.}

Хелене (выходит и снова возвращается). Перчаток больше не осталось.

Инга. Под раковиной еще одна коробка.

Хелене. Она пуста. Мы ее просто забыли выбросить. Что будем делать?

Инга. Придется потерпеть, пока новые не получим.

Хелене. Не можем же мы… голыми руками!

Инга. Ты хочешь, чтобы они лежали и терпели так долго? Или пусть в постель все льется? Возьми себя в руки и выполняй свои обязанности.

Хелене. Нет, этого я делать не буду.

Инга. Что значит, не будешь?..

Хелене. В случае смерти или если надо убрать за кем, то это всегда нам достается, а ты, как сидела здесь, так и сидишь. Без перчаток я этого делать не буду.

Метте. Давай я пойду, мне все равно.

Хелене. Может, тебе это уже начало нравиться? С некоторыми такое случается. Сначала им кажется это противным, потом привыкают, а в конце концов уже не могут без этого. И тогда стоят, копаются в нем, словно играют в куличики: «Тесто мнем, мнем, мнем, утром тортик испечем…»

Инга. Ну, хватит.

^{Метте хочет выйти}.

Хелене (останавливает ее). Не надо, я сама справлюсь. (Уходит.).

Инга. Вот хорошее настроение и испарилось. (Молчание.) Я тебе говорила, что со следующей недели у тебя будут ночные дежурства?

Метте. И тогда я буду здесь одна?

Инга. Ты боишься темноты?

Метте. Да не-ет.

Инга. Ничего страшного. Если есть чем заняться, то время пройдет быстро, и не успеешь оглянуться, как начнет светать. А если ночь спокойная, то можно посидеть здесь, насладиться тишиной и покоем. Потом сделаешь последний обход, ляжешь на кушетку в кладовке и спишь. Зато когда есть ночные дежурства, то можно уже претендовать и на постоянную работу.

Метте. Это необязательно. Я могу и подождать!

Инга. Нет, нет. Это очень даже справедливо. Я сама позабочусь об этом.

Хелене (входит). Ну, разумеется, у одного из них понос.

Инга. Хелене…

Хелене (смотрит на свои руки). Как это мерзко. И мылом моешь и дезинфицирующим средством обрабатываешь, а чувство такое, что рук больше уже никогда не отмыть. Вот, понюхай! Чувствуешь, как воняют?

Метте. Я ничего не чувствую.

Хелене. Ты тоже не чувствуешь?

Инга. Нет, это самовнушение.

Хелене. Ты думаешь…

Инга. А не разрезать ли нам торт? Я так проголодалась.

Хелене. Да, давайте. (Приносит нож, фыркает.) Знаете, чем он залит? (Метте фыркает.).

Инга. О-о, нет.

Хелене. Извини. Я не могу остановиться. Из головы просто не выходит.

^{Метте и Хелене еще некоторое время истерично фыркают, затем перестают.}

Инга. Садись.

^{Хелене садится.}

Метте (Инге). Не будете задувать свечи?

^{Инга задувает свечи. На сцене становится темно. Ночь!}

Сцена 7

^{Ночь. Свет слегка голубоватый. В разных местах комнаты висят три комплекта одежды, упакованной в целлофан, с именными бирками на каждой вещи. На полу стоят три пары ботинок. У Метте ночное дежурство. Она сидит за столом и вяжет красный свитер. Перестает на мгновение вязать и прислушивается. Тишина. Снова берется за вязание. Опять перестает и прислушивается. Тихо. Вдруг замечает Агнете, которая ходит взад и вперед по коридору.}

Метте (зовет). Агнете?

^{Агнете появляется в дверях.}

Метте. Вы все ходите по коридору, почему не спите?

Агнете. Не могу. Там они все лежат, тяжело дышат и еще стонут во сне. (Хочет уйти.).

Метте. Подождите… зайдите сюда, пожалуйста. (Подходит к Агнете, берет ее за руку и ведет в комнату.) Мне нужна компания. Здесь так тихо. Ночью все совсем по-другому. В голове сразу возникает столько идей и мыслей.

Агнете (идет к окну. Штора отодвинута). Сколько огней в центре города! Я и не знала, что отсюда все так выглядит. Это похоже на праздник… Интересно, а нас они видят?

Метте. Не думаю. Здесь слишком темно.

Агнете. Ну да. Да и зачем им это? Что ты вяжешь?

Метте. Свитер. Скоро закончу.

Агнете. Примерь. Я посмотрю, сколько осталось.

^{Метте примеряет вязанье прямо со спицами. Агнете держит клубок.}

Агнете. Он будет в обтяжку.

Метте. Я так и хотела.

Агнете. Теперь ты похожа на Элис, как никогда. Такая юная и свежая. Тебе не следовало бы находиться в подобном месте. Тебе надо быть там, в городе. На празднике!

Метте. Там нет никакого праздника. Это только отсюда так кажется. (Хочет снять свитер.).

Агнете. Нет, постой, я еще полюбуюсь тобой, еще чуть-чуть… (Гладит Метте по щеке.) Как удивительно, что такая прекрасная, упругая кожа когда-нибудь станет такой же серой и дряблой, как моя…

Метте (смущенно). Да…

Агнете. Ох, если бы я была мужчиной, молодым человеком… (Гладит ее по шее, по плечам, по груди.).

Метте (отталкивает ее от себя. Сердито). Прекратите…

Агнете. Почему? Разве на мне есть хоть одно место, до которого бы ты не дотрагивалась? Разве тебе не знакомо мое тело до самых мельчайших подробностей? Разве я смогу воспротивиться, когда вы завтра утром придете и начнете раздевать меня догола, чтобы помыть? Почему же тогда я не могу один только раз потрогать твое тело? Ощутить твою молодость. Твое тепло.

Метте. Я стесняюсь.

Агнете. Я тоже стеснялась, сначала. (Направляется к выходу.).

Метте. Вы можете не уходить, остаться здесь в комнате, если хотите.

Агнете. Я устала. Теперь, думаю, я смогу заснуть. Спокойной ночи.

Метте. Спокойной ночи… Что такое?

Агнете. Ничего…

Метте. Голова закружилась?

Агнете. Немного.

Метте. Идемте, посидите, пока не пройдет. (Помогает Агнете сесть и сама садится на стулу ее ног.). Вот так. Лучше?

Агнете. Да…

Метте. Я так испугалась. Хотите воды попить?

Агнете. Нет, спасибо.

Метте. Я сожалею о том, что было. Хотите, потрогайте меня сейчас.

Агнете. Нет, нет… Я тебя хорошо понимаю. Не знаю, что это я вдруг. Мне самой потом стало неловко.

Метте. Не надо. Это я такая глупая. Я сама хочу, чтобы вы меня потрогали.

Агнете. Я не могу…

Метте. Дайте вашу руку… (Кладет руку Агнете себе на грудь. Молчание.) Ну, как?

Агнете. Нежная и теплая. Я чувствую, как бьется твое сердце…

Метте. Сильно, да?

Агнете. Да…

Метте (смеется). Представляете, если бы нас кто-нибудь сейчас увидел!

Агнете. Да, чего бы они только не наговорили.

Метте (поднимается и идет к зеркалу). По-вашему, я изменилась, с тех пор как пришла сюда? Я имею в виду мое лицо?

Агнете (бормочет). Элис…

Метте (не слышит этого). Сначала я думала, что стану для вас ангелом-хранителем. Когда шла по коридорам или заходила в палаты, а вы все смотрели на меня и хотели довериться мне, я себя и воспринимала – ангелом-хранителем. (Смеется.) Мне казалось, я смогу заставить парализованного ходить, слепого видеть, а склеротика – помнить. И самое главное, я была уверена в том, что никогда не стану такой же, как Инга и Хелене. А посмотрите на меня сейчас… Вчера одна из новеньких обмочилась, долго лежала, звала нас, но ни у кого не было времени, а когда я подошла, было уже поздно: она сама и все белье насквозь промокли. Пока я раздевала, мыла ее, переодевала в чистую мужскую пижаму, другой ведь не было, она, рыдая, не переставала извиняться и благодарить за помощь. Я пыталась объяснить ей, что это не ее, а наша вина, но она продолжала рыдать, извиняться и благодарить. В какой-то момент я не выдержала… подняла руку… и ударила ее… сильно, прямо по ее нежной, залитой слезами щеке. Самое ужасное… что мне это понравилось. Мне стоило больших усилий, чтобы не ударить еще и еще. Я не понимаю, что здесь происходит с людьми. (Замечает, что Агнете сидит с закрытыми глазами. Улыбается.) Вы же меня совсем не слушаете. Как вы можете так вот сидеть и спать… Агнете? Откройте глаза, посмотрите на меня! Агнете! Нет! Нет! Нет, нет, нет…

Сцена 8

Инга. Вы помыли Агнете, приготовили ее?

Метте. Да, и охранники уже пришли, чтобы отвезти ее в подвал.

Инга. А тележек с едой все еще нет?

Хелене. Нет.

Инга. Уже на час опаздывают.

Хелене. И так практически каждый день.

Инга. Выйди посмотри, не едут ли.

^{Хелене уходит.}

Метте (кладет на стол мешок). Вот ее вещи.

Инга (выкладывает вещи на стол). Немного мусора… и коса. Надо же такое припрятать! Когда я была молодой, у меня тоже были длинные волосы. Такие длинные, что я могла на них сидеть. Каждое утро я заплетала их и укладывала венком вокруг головы. Моей косе все завидовали. И только когда ее отрезали, я поняла, какая она была тяжелая. Голове стало легче, и постоянная слабая головная боль прошла.

^{Метте чешет руки.}

Инга. Прекрати чесать, от этого только еще хуже будет.

^{Хелене входит.}

Ты видела их?

Хелене. Нет…

Инга. С меня хватит. Я им так и сказала. Моему терпению приходит конец. Ни чистой одежды, ни постельного белья, ни перчаток. А теперь еще и еду привозят все позже и позже. И о чем они только там думают, чего добиваются?

Хелене (нервозно). Не так громко…

Инга. Говорю, как хочу. И посмотри – становится грязнее и грязнее… пыль и грязь повсюду. Здесь теперь тоже не убирают. Уборщицы сюда, до верхних этажей, никогда не доходят. Если бы только администрация знала, знала, как все здесь ветшает и зарастает. Не то что раньше, когда тут была больница. Тогда здесь все сверкало и светилось, все функционировало как надо. Я тогда работала в родильном отделении. Родильное кресло стоит сейчас там, в подвале, а большая операционная лампа висит над ним, как мертвое солнце. Не знаю, почему они оставили его в подвале. Как-нибудь покажу его вам.

^{Молчание.}

Хелене. Хотите, я принесу кофе, посидим, отдохнем, пока ждем тележки с едой?

Инга. Это мысль. Заодно и погреемся.

Метте. Вы мерзнете?

Инга. Немного. Тянет откуда-то. Из коридора, наверное…

Метте (закрывает дверь в коридор). Так лучше?

Инга. Да…

^{Метте опять чешет руки}.

Да прекрати же. До дырок расчешешь.

Метте. Теперь я вспомнила его! Тот сон, что приснился мне утром, когда я наконец заснула…

Инга. Расскажи мне его.

Метте. Мне приснилось, что у меня ночное дежурство и что я заснула прямо в перчатках. И как будто я просыпаюсь, оттого что не чувствую своих рук. Я пытаюсь снять перчатки, а они не снимаются. Я их стаскиваю, рву на части и, наконец, мне удается их снять. Но вместе с кожей. И я сижу и смотрю на них. Ничего не чувствую, никакой боли.

Инга. А потом?

Метте. А потом я проснулась, оттого что они чесались.

Хелене (входит с тремя кружками кофе). Это еще ничего по сравнению с тем, когда чешется по-настоящему. Тогда готов сдирать их маленькими кусочками.

Инга (пьет). Он холодный.

Хелене. Должно быть, что-то с машиной.

Инга. Как же мне тогда согреться?

^{Загорается одна из синих ламп.}

Инга. Хелене…

Хелене. О нет! Лучше туда не ходить, пока поесть не привезут. Ты бы видела, как они вцепляются в тебя, прямо рвут на части, чтобы узнать, сколько еще ждать.

Инга. Чем их больше, тем наглее и наглее они становятся. Метте…

Метте. Можно я не пойду? Наверняка, там ничего серьезного.

Инга. Идем-ка, хватит сидеть. Им нельзя показывать, что мы их боимся.

Метте (открывает дверь в коридор. Вдали слышен монотонный шум). Слышите! Они сидят и стучат ложками по пустым тарелкам!

Инга. А что последует за этим… закрой дверь. Никто из нас не выйдет, пока не привезут еду.

^{Еще одна синяя лампа загорается.}

Что же там происходит? Что-то не так, не видите? Не так, как всегда… По-моему, это надо прекратить, остановить немедленно. И все начать сначала… пока не зашло слишком далеко.

Хелене. Это невозможно. Назад дороги нет. Такого еще не было, чтобы кто-то остановился и начал все сначала.

Инга. Это верно. (Беспокойно ходит по комнате.) Мне все это не нравится…

Хелене. Я так люблю тебя. Если бы ты знала, как я тебя люблю… (Хочет обнять Ингу, но та отстраняется. Молчат. Загорается еще одна лампа.).

Инга (смотрит на часы). Ну куда же они подевались?

Метте. Они про нас забыли.

Инга. Ничего они не забыли.

^{Загорается еще одна ламп.}

Пусть зовут, пусть себе зовут, мне все равно. Мне впервые в жизни все равно. Мне все равно, даже если они начнут там пожирать друг друга.

^{Хелене фыркает.}

Что ты фыркаешь?

Хелене. Ничего. Я никогда не слышала, чтоб ты так говорила.

Инга. Значит, пора услышать. Странно, что они не звонят и не сообщают еще об одном новеньком. На них это не похоже. Оставить кровати пустовать, пока они хотя бы остынут. (Немного отдергивает штору и выглядывает на улицу.) Идите посмотрите! Дерево распускается! Нижние листочки уже распрямились…

Хелене. Как, уже…

Метте. Завтра будет все зеленое.

Инга (отворачивается от окна). Какой вид… с каждым годом оно кажется еще красивее, еще величавее, чем раньше.

^{Вдали слышен слабый стук и громыхание. Они прислушиваются. Звук становится все ближе и ближе. Он нарастает и превращается в адский грохот.}

Хелене. Это тележки с едой.

Инга. Наконец-то.

Метте. Значит, они все-таки не забыли про нас.