Текст книги "Ничего, кроме правды"

Автор книги: Авигдор Либерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

В вопросах стратегической важности мы должны прекратить заниматься внутри– и межпартийными дрязгами. Нашими разногласиями успешно пользуются как наше враждебное окружение – арабский мир, так и потенциально или реально дружественное – США и Западная Европа. Если бы мы выработали общую для всего народа позицию, подобное было бы невозможно.

Ради выработки такой позиции, как левому, так и правому лагерю придется пойти на болезненные, но неизбежные уступки. Но пока эта позиция не выработана, всегда найдется кто-нибудь, кому захочется выпятить собственную персону и нажить дешевую популярность, разрушая и без того хрупкую стену общественного согласия и не утруждая себя раздумьями о том, какой вред он тем самым приносит стране. В израильской политике, особенно в ее левом лагере, всегда находились те, кто был, вроде бы, готов броситься на амбразуру, пожертвовав собой ради того, чтобы по их стопам другие прошли бы дальше. Годами этим занимались Йоси Сарид и Йоси Бейлин, и им удал ось-таки заметно ослабить общественное согласие, существовавшее когда-то в Израиле. Кто поверит теперь, что в начале 80-х годов Юли Тамир была исключена из организации «Мир сегодня» за то, что соблазнилась общением с представителями ООП… В этом вопросе правый лагерь заведомо уступил инициативу левому, даже не пытался ее перехватить. В результате «подвижки» в общественном мнении происходили всегда влево, и почти никогда – вправо.

В демократическом обществе вопросы войны и мира необходимо решать неоспоримым большинством. Недопустимо идти на войну или заключать мирный пакт, заручившись поддержкой иллюзорного, мизерного большинства. Примером тому служит история с Норвежскими соглашениями, особенно, т. н. договор «Осло-2», ратифицированный Кнессетом большинством в один, да и то откровенно подкупленный, голос. Как мы помним, у Рабина не было шансов сколотить в поддержку этого договора коалицию в 61 голос в Кнессете, и тогда он переманил двоих депутатов правоориентированной партии «Цомет», подкупив их персональными машинами. Израильтяне прозвали эту нечистоплотную историю «Алекс-мицубиси» – именно такой была цена «покупки» канувшего в политическое небытие экс-депутата Алекса Гольдфарба. Кстати, другой участник этой сделки, заполучивший в ее рамках (ненадолго) «вольво» министра, ныне обвиняется в контрабанде наркотиков. Вот такие деятели определили историю нашей страны и несли нам «благую весть о вечном мире». Сказанное верно и в отношении войны в Ливане. Начало антитеррористической операции «Мир Галилее» было поддержано огромным большинством израильского общества, но когда война затянулась и выяснилось, что ее цели отличались от изначально декларированных, общество раскололось, а акции протеста против этой войны стали носить все более массовый характер.

А вот мирные договоры с Египтом и с Иорданией были поддержаны огромным большинством населения страны и, соответственно, депутатов Кнессета. Они и по сей день, что бы там ни было, пользуются широчайшей общественной поддержкой.

Устойчивые договоры, усиливающие, а не ослабляющие страну и ее народ, должны пользоваться массовой общественной поддержкой, заключаться на основе широчайшего консенсуса, иначе они не принесут ничего, кроме вреда. Лучше не предпринимать ничего, нежели идти на авантюры, заведомо обрекая народ на еще более глубокий раскол.

Пороки внешней политики

Год за годом статус израильского МИДа претерпевает заметную девальвацию. Нам пытаются внушить, что это – естественный процесс, следствие ускоряющегося технического прогресса – мол, главы государств, благодаря современным средствам коммуникаций, стали чаще общаться напрямую, определяя и согласовывая внешнюю политику своих стран. Это, соответственно, вне всякой связи с внутриполитической конъюнктурой и государственным устройством той или иной страны, приводит к утрате самостоятельности и значимости ведомств, отвечавших прежде за формирование и проведение в жизнь внешней политики. И уж если такое происходит во всем мире, то, дескать, Израилю негоже плестись в этом вопросе «позади планеты всей».

Неправда. В большинстве развитых стран МИД является могучей и влиятельнейшей структурой, отстаивающей собственную точку зрения, отвечающую традиционным национальным интересам и направлениям внешней политики данного государства. Эти традиционные векторы внешней политики не меняются каждые четыре-пять лет вместе с правительствами и президентами. Профессиональные дипломаты, как правило, не поддакивают каждому капризу вновь избранных глав государства.

State Department, Foreign Office, ведомство на Quay d'Orsay¹ являют собой классические примеры мощных и, в значительной степени, самостоятельных ведомств внешних сношений, чьи мнения зачастую не совпадают с мнениями глав их государств или парламентского большинства, о чем они не стесняются заявлять открыто, отстаивая свое понимание традиционных национальных интересов.

Разумеется, профессиональные дипломаты не вправе навязывать свое мнение тем, кому народ вверил управление государством, да они, как правило, и не пытаются делать это. Но очень важно предоставлять им возможность без оглядки на внутриполитическую конъюнктуру выносить на повестку дня правительств и общественной полемики вопросы, которые кажутся им существенными для проведения в жизнь традиционной внешней политики страны. Главы государств и политическое руководство страны не обязаны принимать их мнение, но они обязаны выслушать его и всерьез обсудить. В Израиле в последние годы это не происходит в силу того, что, как уже сказано выше, статус нашего МИДа практически полностью девальвирован. Это ведомство, знававшее славные дни при таких ярких министрах-дипломатах как Моше Шарет, Аба Эвен,

Моше Даян и Ицхак Шамир, превратился, по сути, во второстепенный по значимости отдел, в аппендикс канцелярии премьер-министра. Канцелярия (или министерство главы правительства) вынуждено заниматься широчайшим спектром проблем, и на серьезное, свободное от конъюнктурных внутриполитических соображений обдумывание аспектов внешней политики зачастую просто не остается времени. В результате штат профессиональных дипломатов МИДа, многие из которых – действительно, блестящие специалисты – остается практически не у дел. Вдобавок это министерство постоянно лихорадит от политических назначенцев, которых с годами становится все больше и больше. Естественно, все это наносит огромный ущерб внешней политике Израиля, стремительно «теряющей лицо» и перестающей быть фактором, заставляющим считаться с собой международное сообщество.

Практически полностью МИД Израиля обесценился при премьер-министре Эуде Бараке (1999–2001 г.г.). Давид Леви, просидевший в кресле министра иностранных дел дольше, чем кто бы то ни было в последнее десятилетие (хотя при премьер-министре Нетаниягу, в 1996-99 г.г. он был практически отстранен от принятия существенных решений), при Эуде Бараке развернул бурную деятельность, наводнив МИД своими приближенными. Беда в том, что параллельно ему действовали еще три министра иностранных дел ёе Гас1о: Йоси Бейлин, Шломо Бен-ами и сам Эуд Барак, назначивший сам себя экстраординарным министром внешних сношений, единолично принимавшим все решения в вопросах внешней политики страны. А Леви окончательно превратился в «свадебного генерала», полностью лишенного какого-либо влияния.

Нечто подобное произошло и после выборов 2003 года, когда в ходе внутриликудовских и коалиционных торгов для Сильвана Шалома (сменившего к тому времени Давида Леви в качестве символа преуспеяния «представителей восточных общин») не нашлось, было, места за столом правительства. Возмущение «выходцев с Востока», почувствовавших себя обиженными и обделенными, было в спешном порядке погашено назначением Сильвана Шалома министром иностранных дел. Вряд ли стоит распространяться о том, что никакого влияния на существенные политические решения он в правительстве не оказывал и оказывать не мог. Все, опять-таки, решалось узким кругом министров иностранных дел де-факто, в который входили министр промышленности Эуд Ольмерт, сыновья и ближайшие советники премьер-министра и, разумеется, сам Ариэль Шарон.

Портфель министра иностранных дел ни в коем случае не должен вручаться кому-либо в качестве политического подкупа, он не может служить разменной монетой в коалиционных торгах или местом почетной ссылки для функционера, которого вдруг понадобилось отстранить от реальных дел так, чтобы он был доволен и не путался под ногами. Помнится, первым решился на такой шаг Ицхак Шамир, назначив Давида Леви министром иностранных дел (будучи уверенным в том, что последний абсолютно не подходит для этой высокой должности). Вслед за ним аналогично поступили Нетаниягу и Барак, что и довело МИД до жалкого состояния.

К этому добавляется практически полное отсутствие интереса премьер-министров Израиля к работе профессиональных экспертов. В аналитическом отделе МИДа и в аналогичных подразделениях ШАБАКа и Мосада трудятся эксперты высочайшего класса, чья работа остается практически невостребованной. Наши премьер-министры интересуются исключительно текущими оперативными разведданными, а аналитические записки и обобщающие исследования отправляются ими под сукно. Я обсуждал этот вопрос с Нетаниягу, с Пересом, с Бараком – как правило, все эти разговоры оставлялись ими без последствий.

Я не раз имел возможность сказать и Пересу, и Бараку: «Я не знаю, кто из нас прав, а кто нет. Я не претендую на всезнание, на монополию политического предвидения. Ноу нас есть три организации, в которых собраны лучшие специалисты-аналитики. Попросите у них спрогнозировать модель – то, как будет выглядеть Израиль и весь Ближний Восток через десять, или через пятнадцать лет. Пусть они проведут ролевые игры, отработают возможные варианты развития событий – как по вашему, так и по моему сценариям. Что произойдет с королевством Иордания? Какими будут наши отношения с Египтом, с Ираном? Что произойдет за это время в плане разработки оружия массового поражения? Как будет развиваться и куда доведет мир международный терроризм? Что будет происходить с арабским меньшинством в Израиле?».

Реакция Переса и Барака была почти идентичной. Перес отвечал мне в таком примерно духе: «Брось, они же ни разу не смогли толком предсказать, что будет – мир или война. Если бы я полагался на них, не видать бы нам Норвежских соглашений как собственных ушей. Если бы они пронюхали про подготовку этих соглашений, они бы торпедировали эту затею».

Что ж, ответ Переса лишний раз подтвердил мою правоту. Это же подтверждает и экс-командующий военной разведкой генерал-лейтенант запаса Ури Саги в своей книге «Огоньки в тумане». Рабин и Перес, готовя ословские соглашения, скрыли сам факт тайных переговоров с ООП и от военной разведки, и от Мосада, и от ШАБАКа, и от МИДа. Как же можно предъявлять разведовательным и аналитическим службам претензии по поводу их, якобы, неумения прогнозировать, если руководство страны скрывает от них свои намерения и сам факт контактов с теми или иным внешними силами? У нас создалась абсурдная ситуация, при которой наши спецслужбы гораздо лучше осведомлены о намерениях врага (так как им по статусу положено и разрешено за ним следить), нежели о намерениях собственного правительства.

Ответ Шимона Переса прекрасно иллюстрирует степень искажения реальности, в которой мы живем. Вполне вероятно, что если бы аналитики и руководители наших спецслужб и внешних ведомств были бы поставлены в известность о намерении заключить ословские соглашения, они бы, изучив все за и против, предостерегли бы нас об опасности, которую несла в себе эта затея. Собственно, для этого и существуют специалисты-аналитики. Их дело собрать информацию, изучить ее, проанализировать и представить руководителям государства обоснованную точку зрения, избавленную от политического прожектерства и конъюнктурщины. Когда Шимон Перес занимал пост министра иностранных дел в правительстве Шарона (2001–2002 г.г.), он демонстративно манкировал специалистами МИДа и министерства обороны, особенно, когда ему казалось, что их мнение может не совпасть с его собственным. Многие из них рассказывали, что Перес создал такую атмосферу, что на совещаниях в его присутствии они просто боялись высказать мнение, хоть в чем-то расходящееся с его точкой зрения.

Обычай скрывать информацию от специалистов, которым по долгу службы положено эту информацию знать, завелся в Израиле не вчера, и он действует на всех, даже на самых высоких уровнях государственной пирамиды. В 1977 году такая информация была скрыта от начальника Генштаба генерал-полковника Моты Гура и от командующего военной разведкой генерала Шломо Газита, что привело к тому, что они дали ошибочный прогноз относительно подлинных намерений президента Египта Анвара Садата. Они посчитали, что стратегическим намерением последнего является развязывание новой войны. премьер-министр Менахем Бегин и министр иностранных дел Моше Даян скрыли от них тогда факт негласных переговоров с Египтом и то, что уже достигнуты предварительные договоренности с Садатом – как о его визите в Иерусалим, так и о заявлениях, которые им будут сделаны в ходе этого визита. В такой ситуации их просто невозможно винить за то, что они дали ошибочный прогноз намерений египетского президента.

Глава государства не обязан посвящать чиновников и аналитиков во все свои планы. Но эти чиновники и аналитики получают зарплату за то, чтобы снабжать того, кто принимает решения, всей полнотой существенной информации и ее углубленным анализом, то есть давать ему средства, необходимые для принятия верных решений. Отказ от этих средств означает поверхностную оценку ситуации и, как следствие, ошибочные решения, «импровизации», как правило, не приносящие ничего, кроме вреда.

Специалисты наших спецслужб и внешних ведомств в состоянии снабжать руководство страны глубокими анализами ситуации и верными, научно обоснованными прогнозами того, какие последствия вызовет то или иное решение. Но, насколько мне известно, еще ни разу главы наших правительств не просили сотрудников соответствующих служб и ведомств приготовить им аналитическую записку, которая оценивала бы подобные взаимосвязи и давала прогнозы их развития в будущем.

Внешняя политика Израиля страдает отсутствием системы приоритетов и четко очерченных целей. Это не раз приводило к совершенно излишним и неприятным эксцессам на международной арене. Израиль ни разу даже не пытался сформулировать для себя, какую, собственно, политику он должен вести в отношении стран Восточной Европы. Причиной такой невнятности во внешней политике является неумение, а, скорее, нежелание политического руководства страны определить те самые приоритеты и цели для самого себя. Правительство слишком увлечено тушением бесконечных «коалиционных пожаров», чтобы отвлекаться на обдумывание и планирование своей внешней политики. Поэтому вопросы стратегической важности решаются келейно, в спешном порядке, без серьезного обдумывания, в стиле какой-нибудь подковерной сделки второстепенных политиканов, договаривающихся о совместных действиях на внутрипартийных «праймериз».

Одним из самых разительных примеров тому стали израильско-китайские отношения. История с несостоявшейся продажей Китаю самолетов «Фалькон» наглядно продемонстрировала всем, что те, кто определял внешнюю политику Израиля, действовали наобум, не оценив важнейших факторов глобальной политики, хуже того, они не задумались над тем, какими интересами руководствовались те, кто «проталкивал» сделки, направленные на укрепление военного сотрудничества с Китаем. Если бы подобный анализ был проведен хотя бы на поверхностном уровне, капитаны нашего государственного корабля должны были прийти к выводу, что налаживание сотрудничества с Китаем в сфере оборонной промышленности скоро приведет нас к обострению отношений с нашим главным союзником – США. Все просто и очевидно: после распада СССР наследником образа врага, «империей зла» по образному выражению Рейгана, для Америки автоматически стала КНР. Поэтому поставка Китаю новейших вооружений и военных технологий неизбежно должна вызвать самую резкую реакцию администрации и общественного мнения США.

В прежние времена наше руководство проявляло более глубокое понимание в подобных вопросах. Бен-гурион в свое время понял, что углубление отношений с СССР будет равнозначно полному разрыву с США и странами Запада, и принял однозначное решение об ориентации на Запад. Он сознательно пошел на отказ от установления дипломатических отношений с КНР в 1955 году, прекрасно понимая, каким прорывом на международной арене мог бы служить этот дипломатический акт. Но он понимал и то, что этот шаг значительно ухудшит израильско-американские отношения, поступаться которыми Израилю ни в коем случае нельзя.

В наше время геополитические расклады также очевидны, как и сорок лет назад, но израильские руководители перестали просчитывать свои действия дальше, чем на один ход вперед. К чести Ицхака Рабина стоит отметить, что он лучше других осознавал опасности, которые таит в себе слишком тесное сближение с Китаем, и зондировал почву в направлении Тайваня. Он понимал, что с экономической точки зрения сотрудничество с Тайванем и другими государствами Юго-восточной Азии прозападаной ориентации сулят нам выгоды не меньшие, нежели сотрудничество с КНР, а вот с точки зрения внешнеполитической торговля с Китаем не принесет нам ровным счетом ничего. Китайцы и до кризиса, вызванного расторжением сделки «Фалькон», неуклонно придерживались антиизраильского курса на всех межд ународных форумах.

Китаю от нас нужны были современные военные технологии, и всему миру известно, что китайцы расплачиваются за них хотя и щедро, но единовременно, ведь впоследствии они попросту копируют и начинают сами производить «цельностянутое» оборудование и снаряжение, так что рассчитывать даже на экономическую выгоду в долгосрочной перспективе тут не приходится.

Это было известно изначально, но в силу недомыслия нашего руководства было решено продать китайцам систему «Фалькон». Интересы конкретного бизнесмена, которого заботила выгода концерна «Таасия авирит» («Авиапромышленность»), и которому по статусу не положено заботиться о международном престиже Израиля, превалировали над стратегическими интересами государства. Это ошибочное решение было принято чисто по-израильски: очевидная проблема была «заметена под ковер», мол, раз проблемы пока не видно, то ее и не существует. Было решено, если «уж очень припрет», то премьер-министр съездит в Америку, немножко «подмажет» президента Клинтона, встретится с той или иной группой конгрессменов и дело будет в шляпе. Разумеется, вышло совсем не так, как «планировалось»: кризис в отношениях с США, кризис в отношениях с Китаем, огромный ущерб авиационному концерну. Благодаря этой истории мы создали широкий антиизраильский фронт на Капитолии. Даже самые ярые сторонники Израиля в Сенате и Конгрессе не экономили на ругательных эпитетах в наш адрес.

Выше упоминалось, что другой разительный пример израильского недомыслия во внешних делах – наша политика в Восточной Европе. В Кнессете я как-то отметил, что впервые Израиль достиг подлинного прорыва на международной арене, наладив в 60-е годы отношения с вновь созданными государствами Азии и Африки. Это стало возможным в силу того, что лучшие аналитические умы и дипломаты разрабатывали стратегию этих связей, а в молодые страны направлялись наши лучшие врачи, ученые и специалисты по сельскому хозяйству. Благодаря этому Израиль заметно повысил свой международный престиж, сохранявшийся долгие годы.

После распада коммунистического блока, арена Восточной Европы предоставила нам аналогичную возможность. Во многих восточноевропейских странах рассчитывали на серьезную, конструктивную и масштабную экономическую и техническую «интервенцию» Израиля. Ведь в Израиле живет очень много людей, которые знают языки и менталитет этих стран, хорошо освоились в западной реальности и научились добиваться преуспеяния. В Восточной Европе мог бы очень пригодиться опыт многих наших специалистов в сферах бизнеса, экономики, медицины, сельского хозяйства, безопасности. Такая мирная интервенция должна была стать операцией национального масштаба, всемерно поддерживаемой всеми уровнями государственного аппарата. Более того: в отличие от подобной интервенции в развивающиеся страны в 60-е годы, не сулившей непосредственной экономической отдачи, любая экономическая деятельность в странах бывшего коммунистического блока сулила существенную и, главное, немедленную прибыль. И это – вдобавок ко всем очевидным политическим дивидендам.

Открытость этих стран, их готовность к масштабному сотрудничеству с Израилем находила выражение и на международной политической арене. Нередко Россия, страны Балтии, даже мусульманские среднеазиатские государства (Таджикистан, Киргизстан, Туркменистан и другие), не поддерживали на Генеральной ассамблее ООН антиизраильские резолюции.

Эти страны, за исключением, пожалуй, России, не имеют имперских амбиций. Их потенциала явно недостаточно для превращения в сверхдержавы, они сосредоточивают все свои усилия на улучшении своего экономического положения. Поэтому мы могли с минимальными затратами приобрести надежных союзников на международной арене и выгодных партнеров, чей рынок практически неограничен для израильских технологий, товаров и опыта.

Увы, в отличие от 60-х годов, никакого планирования, никакого углубленного анализа ситуации проведено не было. Более того, началась дикая конкуренция всевозможных государственных ведомств, изо всех сил старавшихся вставить друг другу палки в колеса: МИД, Моссад, «Натив», Еврейское Агентство (Сохнут). Правая рука не знала, что творит левая. Соответственно, уникальный шанс был безнадежно упущен. А ведь речь идет о блоке из полутора-двух десятков государств, занимающих огромную территорию, с огромным народонаселением, о блоке, именуемом на жаргоне дипломатов и журналистов-международников «вторым миром»[18]18
  В отличие от «третьего» – мира развивающихся стран.


[Закрыть]. Эти страны имеют интересы, как правило, не пересекающиеся с интересами сверхдержав, и мы могли бы оказаться этим странам очень полезными во множестве областей. Эти страны, как и мы, вынуждены противостоять исламскому террору. В них огромный рынок высококвалифицированной и недорогой рабочей силы, они богаты сырьевыми ресурсами, средствами производства; но у них нет пока маркетингового опыта, и техническая база их производственного сектора нуждается, или, точнее, остро нуждалась в модернизации. В некоторых из этих стран накопилось заметное недовольство тем, что страны Запада, и Израиль в том числе, попросту отмахнулись от них. Многим странам Запада, действительно, нечего искать в этих регионах: они не нуждаются в поддержке на международной арене, у них нет существенных экономических проблем, в общем, им незачем особенно стараться «искать добра от добра».

Но наше-то положение не похоже на положение Норвегии или, скажем, Люксембурга. Мы остро нуждаемся и в поддержке на международной арене, и в экономической выгоде, которую сулят связи со странами «второго мира».

Мне доводилось общаться с высшим руководством Польши, Румынии, Киргизстана, Узбекистана и с главами целого ряда других государств бывшего коммунистического блока. Практически все они в той или форме выражали явную заинтересованность в развитии всесторонних отношений с Израилем. кто-то видит в нас «окно на Запад» – удобное передаточное звено в налаживании выгодных контактов с США, с еврейским капиталом, а также источник доступа к современным технологиям. кто-то впечатлен накопленным нами опытом в антитеррористической войне. Ведь среднеазиатские страны – Киргизстан, Узбекистан, Таджикистан граничат с Афганистаном и Ираном, всем им приходится сталкиваться с угрозой исламского террора и они не прочь позаимствовать наш опыт борьбы с террором.

Короче говоря, мы упустили уникальный шанс значительно расширить сферу нашего военного, политического и экономического сотрудничества. Если бы мы в свое время задумались о последствиях, мы бы догадались, что стоило ударить палец о палец ради того, чтобы к таким верным и надежным союзникам, как Микронезия, добавилась бы еще дюжина государств, обладающих, скажем мягко, не меньшим влиянием на международной арене. А формирование такого дружественного нам блока никак не затронуло бы других наших существенных интересов, например, отношений с США. Но нашему государственному руководству было не до таких мелочей, как поиски новых союзников на международной арене и новых рынков для наших технологий. Многие наши бизнесмены успешно работают и получают солидную прибыль в Румынии, в Венгрии, в Туркменистане и в других странах бывшего восточного блока, но Израиль как государство не извлек из этого практически никакой политической и экономической выгоды.

В прошлом наш стратегический союз с США был обусловлен холодной войной – противостоянием Восточного и Западного блоков. Сам факт этого противостояния создавал общность наших интересов с США, но с распадом СССР многое изменилось. Анализ ситуации приводит к выводу, что со временем интерес США к Израилю как к стратегическому партнеру сойдет на нет. Уже сейчас Израиль во многих отношениях представляет собой для США стратегическую обузу. Это особенно проявилось во время войны в Персидском заливе 1991 года. Ныне внешнюю политику США определяют не военные, а, прежде всего, экономические соображения. И очевидно, что экономическая заинтересованность США в Саудовской Аравии или в Объединенных Арабских Эмиратах неизмеримо выше, чем их экономические интересы в Израиле.

Однако мы не можем обойтись без поддержки США, особенно в военно-стратегическом плане. США – единственная держава, разработавшая системы защиты (пусть и не абсолютной) от ракетной угрозы. Ее система спутникового наблюдения и оповещения заблаговременно извещает о пуске и траектории полета баллистических ракет. Израильские разработки в этой области тоже представляют немалый интерес и даже впечатляют, но они, в лучшем случае, могут стать полезным дополнением американских систем и никак не могут их заменить.

Бесспорно, что в системе международных отношений Израиля Соединенные Штаты Америки занимают самое важное место. Поэтому, стараясь расширить сферу наших международных связей, мы должны искать страны и блоки, сотрудничество с которыми не ущемляло бы существенных интересов США. Поэтому нам следовало бы всемерно развивать отношения с Украиной, Венгрией, Узбекистаном. В этом вопросе мы могли бы поучиться у самих американцев: в списке государств, получающих американскую стратегическую помощь, первое место занимает Израиль, за ним следует Египет, а третьей идет Украина. Причина очевидна: Украина граничит с Россией. Что же мешает Израилю наладить самое тесное сотрудничество с этой страной?

Свято место пусто не бывает. И вакуум, образующийся вследствие нашего «значимого отсутствия» в таких странах как Украина, немедленно заполняется такими странами как Иран, которые под прикрытием экономического сотрудничества проникают в самое сердце бывшей советской «оборонки» с целью заполучить самое лучшее, что было наработано ею в последние десятилетия.

Наши отношения с США никогда не строились только на общих стратегических интересах – они всегда обусловливались также огромным политическим влиянием еврейской общины США. Но это влияние тоже постепенно снижается. Постоянно растет влияние арабского лобби. ЭЙПАК – еврейское лобби в Конгрессе США – уже далеко не та могучая сила, которой была прежде. Утрачивает сплоченность и сама еврейская община, снижается и ее вес в экономике США. Добавьте к этому все увеличивающиеся масштабы ассимиляции, поглощающей американское еврейство и приводящее к утрате чувства общности с Израилем. Нельзя сбрасывать со счетов и такой фактор: в течение первых десятилетий после Второй мировой войны весь и, тем более, еврейский мир жил под страшным впечатлением Катастрофы. Американское еврейство испытывало чувство острой вины за то, что не сделало достаточно для спасения своих братьев и сестер в Европе. Активная помощь Израилю и лоббирование его интересов помогали американским евреям в какой-то степени заглушить угрызения совести. Но теперь, по прошествии шестидесяти лет, этот фактор, разумеется, практически перестал существовать.

При всем при том, несмотря на всю важность отношений с США, Израиль должен научиться говорить «нет» и своему могущественному другу. Наши интересы совпадают не всегда и не во всем. К сожалению, слишком часто мы покорно молчали тогда, когда должны были сказать Америке «нет». Например, во время войны в Персидском заливе, когда мы под нажимом американцев не ответили на ракетные обстрелы наших городов.

Из всего сказанного следует, что Израиль должен занять на международной арене куда более активную позицию, ориентируясь в своей внешней политике не только на США. Не ущемляя существенные интересы нашего могучего союзника, мы должны найти и другие, альтернативные направления деятельности, чтобы избавиться, наконец, от американской зависимости. В этом плане перспективным выглядит, например, индийское направление. Сотрудничество с Индней отвечает самым разнообразным интересам наших стран и ни в чем не пересекается со стратегическими интересами США. Индия – страна с богатейшей, интереснейшей культурой, обладающая огромным потенциалом практически во всех сферах экономики, и нам надлежит серьезнейшим образом проанализировать возможность налаживания самых конструктивных и плодотворных контактов с этой великой страной.

Правительство Израиля обязано пересмотреть отношение к собственной внешней политике, вернуть МИДу и его профессиональным дипломатам статус и вес, которым это ведомство должно обладать в силу своего названия и, главное, уделять больше времени анализу ситуации, оценке возможных последствий тех или иных шагов.