Текст книги "Где исчезают корабли (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Над островом Нефтяным сгущались тучи. Новости, привезенные султаном Анджи Пангераном, совсем не радовали Федора Ярового. Теперь командиру военной базы стало понятно, почему этот местный хитрец поспешил присягнуть советской власти. Просто Анджи понял, что самому ему уже не выкрутиться из той заварухи, которая назревала по воле правителя Сулу. Ситуация грозила скоро обернуться вторжением флота султана Мухаммада Халима Буддимана на остров. Мало того, что в распоряжении Мухаммада имелись десятки кораблей, вооруженных пушками, купленными у португальцев, так еще и на каждом из них султан Сулу собирался отправить против султана Таракана по сотне солдат.

И все эти безрадостные известия, полученные от лазутчиков, находящихся во вражеской столице, через рыбаков, Анджи Пангеран пересказал Яровому. Султан ничего не скрыл от Федора, а честно рассказал ему так, как есть, даже не скрывая, что очень рассчитывает на защиту. Ведь сам Анджи не мог противопоставить такой вражеской мощи почти ничего. После долгой череды столкновений с бледнолицыми чужаками, его собственная армия понесла большие потери и исчислялась всего несколькими десятками бойцов. Потому Анджи, фактически, сдался на милость победителей, признав, что противостояние им стало большой ошибкой. Весь этот договор о дружбе, недавно подписанный с контр-адмиралом Соловьевым, на самом деле являлся капитуляцией тараканского султана.

С этого момента вся ответственность за судьбы жителей острова легла на плечи Федора Ярового. Ведь по словам Анджи Пангерана выходило, что флот Сулу скоро придет для того, чтобы высадить на остров десант не менее трех тысяч бойцов, среди которых почти у половины имелись мушкеты и аркебузы. На штурм Таракана собирались все вожди или дато, подчиненные Буддиману: багинды, сирипады и падуки. Они уже собирали на острове Холо отряды племен тагимаа, баклайя и бурануна. Городами, в которых развернулись все эти приготовления к предстоящему вторжению на Таракан были Буанса и Маимбунг.

Имея большое влияние на купцов, принявших ислам, Буддиман закупал через них при посредничестве португальцев довольно приличные партии ружей и пушек для оснащения собственной армии. Также султан не гнушался ради усиления своего флота нанимать малайских пиратов. Сила султана росла. Будучи верным распространителем ислама, считая себя прямым потомком Абу Бакра, основателя султаната Сулу, который происходил от самого Пророка, Мухаммад повсюду строил мечети, расширяя свое влияние на островах моря Сулавеси.

С другой стороны, он поощрял браки своих верных сторонников с местными девушками из знати, из семей правителей тех народностей, которые еще ислам не приняли. И, благодаря этому, представители правящих династий разных племен попадали под прямое влияние султана. Никто не мешал Буддиману готовиться к военному походу против Таракана. Его сильнейшие соседи султаны в Брунее и в Магинданао во многом утратили свое влияние после войны с испанцами. Потому Мухаммад и хотел воспользоваться удобным моментом, чтобы одним ударом разбить Тараканский султанат, еще больше укрепив собственную власть и влияние. Вот только Буддиман, конечно, не учитывал, что Анджи Пангеран вовремя переметнется под защиту советской власти.

Переговорив через толмача-испанца с тараканским султаном, Федор Яровой дал понять островному правителю, что, раз он просит защиты, то должен предоставить в распоряжение советской базы необходимые ресурсы и территории, наиболее подходящие для строительства оборонительных укреплений. Чтобы выстроить систему береговой обороны, понадобится много рабочих рук. И всех строителей придется обеспечивать питанием. К тому же, султану придется взять на содержание гарнизон, который Яровой был намерен разместить в самой островной столице, в городе Таракане.

Яровой довел до султана свои соображения, что удар флота противника и высадка десанта, скорее всего, придутся именно на главный город острова, в котором, помимо дворца правителя и мечети, имеются порт и удобная гавань. Значит, там предстоит в кратчайшие сроки организовать береговую противодесантную оборону. А времени, как понял Федор, до вторжения оставалось совсем немного. Если верить лазутчикам султана, свою атаку против Таракана Буддиман намечал уже в конце месяца. Следовательно, в запасе оставались не более трех недель. Календарь у султана был иной, непривычный, лунный, но, пересчитать сроки от текущей даты особенного труда не составляло.

Яровой прекрасно понимал все трудности предстоящей обороны Нефтяного. Длина островного побережья составляла 65 километров. И даже, если выставить сторожевые вышки метров через триста, их понадобится на такую протяженность сотни две. Разумеется, участок берега длиной километров в пять, примыкающий к советской военной базе, был укреплен достаточно хорошо. Там через каждую пару сотен метров на вышках дежурили часовые. Вот только весь остальной берег острова, то есть еще километров шестьдесят, оставался до этого момента без всякой охраны.

Эта территория якобы контролировалась армией Анджи Пангерана, вернее, немногочисленными остатками его отрядов. Впрочем, Яровой понимал, что потешное босоногое султанское войско едва ли обеспечит оборону даже одного лишь султанского дворца. Но, помимо сухопутной дружины, у Анджи имелся все-таки собственный небольшой флот, состоящий из пары десятков катамаранов с косыми парусами и нескольких самых настоящих, но небольших парусников, похожих на джонки. И эти суденышки можно было попробовать использовать в качестве брандеров для проведения контратаки. На большее они не годились, но, при благоприятном ветре, могли быстро приблизиться к противнику, например, внезапно выскочив из-за мыса.

Конечно, если бы места высадки десанта стали известны заранее, то Яровой мог бы сконцентрировать силы именно в тех местах, чтобы достойно встретить противника в момент его высадки. Но, поскольку лазутчики Анджи Пангерана на острове Холо доносили лишь о запланированном нападении на Тараканский султанат без конкретных деталей, то учесть все нюансы не представлялось возможным. Федор прекрасно понимал, что в эти времена шестнадцатого века четких планов даже у самого Буддимана может и не быть вовсе. А его адмиралы, которые поведут эскадру на штурм Таракана, скорее всего, станут действовать на месте по обстановке и наитию. Потому и противодействие тоже будет строиться подобным образом, исходя из ситуации. И от этого никуда не деться. Если бы советская база располагала гораздо большим количеством личного состава и вооружения, то можно было бы и растянуть силы по побережью. Хотя бы организовав сеть опорных пунктов. Но, в том то и дело, что ресурсы у Ярового имелись лишь весьма ограниченные.

Потому, как только Федор Яровой узнал от Анджи Пангерана о планах врагов, тяжкие думы начали одолевать командира советской военной базы. Выслушав султана и приняв от него дары в виде сундуков с шелковой одеждой и двух десятков крепких молодых рабов, местных парней и девушек, Яровой пообещал, что обязательно приедет в ближайшее время к султану с ответным визитом. Тем более, что предстояло произвести рекогносцировку на местности. Поставить опорные пункты вдоль всего побережья Федор не мог из-за нехватки бойцов и оружия. Но, этого делать он и не собирался. Ему нужно было тщательным образом осмотреть побережье, чтобы определить места, подходящие для высадки противника. И именно в таких местах Яровой хотел организовывать наблюдательные и опорные пункты береговой обороны.

* * *

Примерно посередине пути между островами Нефтяным и Советским, командование озаботилось установкой опорного пункта. На самом большом острове малонаселенного архипелага Палау на горе выстроили небольшой форт, на территории которого расположили метеостанцию и поставили радиовышку. Поскольку высота самой горы в месте, где установили радиостанцию, составляла больше двухсот метров, запасные приемник и передатчик с «Богини», которыми был оснащен пункт связи, позволяли как уверенно принимать сообщения с Нефтяного и ретранслировать их на Советский, так и наоборот. С островом Советским, который находился ближе и обладал более мощными передатчиками, связь всегда оставалась устойчивой. А вот с Нефтяным, который находился подальше от ретранслятора, иногда связываться мешали природные условия, влияющие на состояние ионосферы.

Тем не менее, связь работала. И четыре связиста исправно несли службу на этой отдаленной островной территории с названием Бабелдаоб. Это был совсем немаленький остров, самый большой в архипелаге Палау. По площади он даже немного превосходил Нефтяной, бывший Таракан, с севера на юг его длина составляла 43 километра, а ширина с запада на восток – 13 км. Но, туземцев жило на архипелаге не так уж много, всего несколько тысяч, а в Палау насчитывалось больше трех сотен островов и островков. Потому плотность населения этого архипелага оставалась совсем небольшой. Многие из островков представляли собой коралловые атоллы, приподнятые над водой, где располагалась какая-нибудь одна затерянная рыбацкая деревушка, а на многих островках и вовсе никто не жил.

В 1543 году тот самый испанский капитан Руис Лопес Вильялобос, который дал название Филиппинам, открыл архипелаг Палау первым из европейцев, объявив его собственностью Испании. Но, до колонизации дело тогда не дошло, потому что вскоре первооткрыватель скончался. А потом испанцы забыли про этот архипелаг на долгие годы, занятые войной с местным населением на Филиппинах. Потому на Бабелдаобе пока было тихо, если не считать редких столкновений с туземцами, которые до сих пор заканчивались выстрелами в воздух и бегством аборигенов. Название острова, показавшееся начальству неблагозвучным, переделали в Радиоостров. А «Богиня», совершая рейсы с Советского на Нефтяной и обратно, каждый раз делала остановку возле этого острова Радио на юго-западе Микронезии, обеспечивая связистов всеми необходимыми припасами и топливом для генератора, помимо которого, в качестве аварийной энергетической установки, связисты постепенно построили еще и ветряк.

Тем, кто нес на Палау службу, архипелаг казался райским местом с красивейшими тропическими видами и чистейшей водой в многочисленных лагунах. А прибрежные коралловые рифы радовали ныряльщиков огромным разнообразием морских обитателей, не только разноцветными рыбками и ракушками, а и дельфинами или скатами. На пляжах встречались непуганые морские черепахи. Вот только водились и крокодилы, да и климат казался связистам поначалу чересчур жарким и влажным. Тайфуны бывали здесь редко, зато с начала июня и до конца августа почти постоянно случались обильные тропические ливни. Впрочем, со временем служивые привыкли и к этим местным особенностям.

Связистов на Радиоострове, конечно, каждые полгода меняли. Но, благодаря этим самоотверженным людям, несущим круглосуточное дежурство, сменяя друг друга повахтенно, радиосвязь между Нефтяным и Советским не прерывалась. Да еще и метеосводки передавались регулярно. И потому, едва Федор Яровой узнал от тараканского правителя Анджи Пангерана неприятные новости о планах султана Сулу Мухаммада Буддимана напасть на Нефтяной, как тем же вечером соответствующая радиограмма уже лежала на рабочем столе у контр-адмирала Якова Соловьева в Дальнесоветске. И уже вскоре все три наркома собрались на секретное совещание, пытаясь выработать меры против новой опасности.

Глава 18

Праздничный день подходил к концу. Концерт уже закончился. Но, народ не расходился. Тем, кто оставался на площади, показывали новый фильм режиссера Михаила Кардамонова «Победившие время». И на экране демонстрировались художественно переосмысленные события, которые жители Дальнесоветска пережили сами. А в главной женской роли снялась Елена Кардамонова, бывшая стюардесса с «Богини», выскочившая замуж за режиссера почти сразу же, как он разорвал отношения со своей прежней супругой Верой Дворжецкой. Впрочем, Вера особенно и не унывала по этому поводу. Навязавшись в жены самому Якову Соловьеву и родив ему двойняшек Полину и Галину, она чувствовала себя вполне счастливой. Гораздо счастливее, чем была в браке с Кардамоновым.

Новый муж Веры, в отличие от Кардамонова, обладал обостренным чувством долга. Потому для своей семьи Соловьев делал все, что зависело от него. И поскольку от него, как от одного из наркомов, зависело очень многое, семья ни в чем не нуждалась. А социальное положение самой Веры стало не хуже, чем было до переноса во времени, а даже и еще лучше. Теперь она вошла в узкий круг жен высших государственных чиновников, о чем раньше и мечтать не могла, будучи всего лишь дочкой одного из многих достаточно богатых и приближенных, конечно, к власти, персон, но властью не являющихся. А вот Соловьев, как раз, сам этой властью и обладал. И все понимали, что нарком государственной безопасности – это один из самых влиятельных людей Дальнесоветска, а в некоторых очень важных вопросах и вовсе самый влиятельный человек.

Если муж Зои Арсен Саркисян заведовал, в основном, вопросами сугубо гражданскими, связанными с налаживанием жизни, строительства, производства и быта на новом месте, то Соловьев был и разведчиком, и дипломатом, и безопасником в одном лице, а, когда было нужно, мог выполнять еще и обязанности флотоводца, поскольку закончил военно-морское училище до того, как был направлен в органы госбезопасности. И, если поначалу Вера привязалась к Якову из чистого расчета, то с течением времени у нее появились к нему настоящие чувства, искренняя любовь, которую прежде Вера никогда не знала и не испытывала ни к отцу, ни к брату. Она даже сама не думала, что будет способна так сильно кого-нибудь полюбить.

Соловьев стал для нее не просто «папиком», а кем-то вроде собственного идола, которому она готова была молиться сутки напролет. Вот только, он не проявлял к Вере столь же бурных чувств, относясь к жене довольно ровно и сдержанно, до сих пор видя перед собой классово чуждую особу, перед женской привлекательностью которой просто не смог устоять. И по этой причине жена всегда была для Соловьева живым напоминанием о собственной проявленной слабости. Ведь он прекрасно знал, что не смог разорвать связь после того рокового момента, когда Вера банально соблазнила его.

А потом все пошло по накатанной колее, Яков Соловьев привык к новой любовнице, и менять что-либо ему уже не захотелось. Когда же Вера забеременела, то ему пришлось на ней жениться. Соловьев пытался уговорить себя, что пошел на этот ответственный шаг лишь ради того, чтобы партийные товарищи не осуждали. Но, на самом деле, он просто боялся признаться самому себе, что польстился на молодую женщину, которая не только имела вполне приятную наружность, но и умела делать много интересного в постели, владея удивительными приемами любви из двадцать первого века, чего, разумеется, никогда не предложили бы Соловьеву советские скромницы пятидесятых годов. Да и оказалась Вера совсем даже не дурой. Во всяком случае, она показала себя отличным консультантом по нравам того времени, из которого попала на остров Советский. И с ней Соловьев мог консультироваться в любой обстановке и по любым, даже самым интимным, вопросам.

В тот вечер, когда праздничные мероприятия по случаю четвертой годовщины Марианской ССР уже почти отгремели, на закрытый банкет для самых главных персон в Дом Советов пришли и супруги Колясниковы. Хотя многие из женщин с «Богини» желали заполучить себе в мужья Павла Петровича, он выбрал в жены ту стюардессу, которой кто-то из пиратов во время абордажа полоснул по лицу саблей, оставив навсегда уродливый шрам через всю левую щеку. И девушка с этой ужасной отметиной, которую звали Мариной, сама того даже не загадывая, сделалась первой леди, супругой самого главнокомандующего. На самом деле, в таком выборе для Павла Петровича ничего странного не было. Ведь он и сам с войны ходил со шрамом от снарядного осколка через все лицо. И на этой почве он как раз и сблизился со своей избранницей, выделив ее за эту примету, сходную со своей собственной, из всех других женщин. Зато теперь все шушукались, что главнокомандующий и его жена – оба очень суровые люди со шрамами на лицах, и их лучше не раздражать. Хотя Марина вовсе не отличалась стервозностью, скорее наоборот, обладала мягким и покладистым характером, будучи заботливой и милосердной. Она очень любила мужа, родив ему двоих сыновей и уже забеременев в третий раз.

На длинном столе, застеленном скатертями с «Богини» и приготовленном для банкета в актовом зале, стояли разнообразные блюда из морепродуктов, выловленных рыбаками из местного чаморрийского рыбколхоза: толстые очищенные креветки, большие устрицы, лобстеры и крабы со снятыми панцирями, морские гребешки, молодые осьминоги и кальмары, а также несколько сортов рыбы и овощные гарниры, подходящие ко всему этому разнообразию. Конечно, имелось еще и фруктовое вино, которое научились за это время весьма неплохо делать советские моряки, а также рисовая водка.

Вышколенный персонал из чаморрийских девиц готов был услужить в любой момент, выстроившись у стенки. А для важных гостей этой закрытой вечеринки пришла петь после основного концерта сама Лаура. Переодевшись в синее облегающее платье с блестками, взятое из своего прежнего гардероба, она пела хиты советской эстрады, возможно, знакомые женам наркомов, но которые самим наркомам были все еще в новинку. Ведь Лаура подобрала к этому вечеру песни из тех, что до этого еще ни разу не пела в шестнадцатом веке, например, «От печали до радости» и другие песни Юрия Антонова. Ведь их вообще мало кто пел из эстрадных исполнительниц не только в конце двадцатого, но и в двадцать первом веке. И, в исполнении Лауры, которая даже переделала под себя аранжировки, эти хиты получали совсем иное, новое звучание.

Жены наркомов смотрели во все глаза на красивую певицу. Марина – с восторгом. Зоя – с удивлением и некоторой завистью. А Вера – с ревностью. О радиограмме с острова Нефтяной адъютант сообщил наркому госбезопасности в самый неподходящий момент, когда Лаура запела третью песню. Но, Соловьеву пришлось испортить вечер, пересказав каждому из наркомов на ухо суть срочного сообщения от Федора Ярового. После чего все трое оставили своих жен праздновать дальше, удалившись в штаб, чтобы там посовещаться, как же противостоять грядущей агрессии со стороны султаната Сулу.

* * *

Наркомы понимали, что назревает серьезная война. Впервые после перемещения в шестнадцатый век перед ними стояла задача противостоять не отдельным испанским кораблям или небольшим эскадрам парусников, действующих в отрыве от своих баз и лишенных всякой возможности вызвать помощь, а весьма многочисленной корабельной группировке вторжения, которая, к тому же, поддерживалась всеми резервами государства Сулу.

«Каудильо» Арсен Саркисян высказал мысль:

– А, может быть, нам лучше не ждать нападения на Нефтяной, а ударить первыми по столице этого султаната, высадив там десант наших испанских милиционеров?

Соловьев возразил:

– Попробовать припугнуть султана можно, например, обстреляв его столицу с моря. Но, следует учесть, что у нас не так много сил, чтобы распылять их. Да и готовились мы все это время к штурму Манилы, а не к войне с султаном Буддиманом. И это, конечно, путает наши планы. История явно начинает меняться. Потому ничего подобного предусмотреть мы и не смогли. Во всяком случае, ни в одном историческом источнике, имеющемся у нас, не сказано, что государство Сулу захочет поглотить Тараканский султанат именно в этом году, да еще и собрав столь значительные силы ради этой затеи. Мы же ничего про такое развитие событий не знали, что, скорее всего, является следствием изменения истории уже нами самими. Получается, что мы, не допуская притока резервов из Новой Испании на Филиппины, не только ослабили конкистадоров на этом архипелаге, но и, тем самым, усилили султанат Сулу, сами того не желая!

Если же, как ты, Арсен, предлагаешь, бросить отряды испанской милиции на штурм столицы государства Сулу, то мы рискуем серьезными потерями, поскольку готовили этих идейных испанцев именно для войны против колонизаторов. А, в случае атаки на султанат, вся революционная идеология, заложенная нами в головы испанцам, плохо поможет, потому что испанские коммунисты сочтут и нас захватчиками не лучшими, чем их собственная монархия, против которой они собрались начать вооруженную борьбу, выбив конкистадоров из Манилы. И теперь испанцам трудно будет перестроиться на иную цель. А такое чревато мятежом этих революционеров уже против нас.

– Даже допустим, что мы успешно перетопим весь султанский флот и поддержим высадку нашего десанта огнем с кораблей. Но, если лазутчики этого Анджи Пангерана не врут, то численность армии султана Буддимана слишком большая. Если верить тараканским шпионам, то к столице Сулу на острове Холо для защиты от возможного нападения испанцев стянуты не менее десяти тысяч пехотинцев, половина из которых вооружена огнестрельным оружием. У нас же всей обученной испанской милиции пока набирается на один батальон. Ну, а нашей собственной морской пехоты сможем выставить не более роты. Соотношение численности совсем не в нашу пользу. Особенно при атаке, – сказал главком.

Соловьев кивнул:

– Согласен. Наши испанцы вооружены получше войск султана за счет скорострельности револьверного оружия, но, имеющегося личного состава милиции все равно недостаточно. К тому же, я бы не стал исключать, что подмена целей испанцам совсем не понравится. Ведь они настроены брать именно Манилу, а не атаковать столицу Сулу. Потому я считаю, что кидать на штурм их пока опрометчиво. А вот на Нефтяном войско нашего команданте сможет показать себя во всей красе в обороне. Если остров подвергнется агрессии, то испанские революционные милиционеры без колебаний встанут на защиту нашей базы. Вот в этом я абсолютно уверен. Только у них, кроме стрелкового оружия, никакого вооружения нет. Да и на самой базе у товарища Ярового с вооружением не густо. Недостаточно ни пулеметов, ни минометов, а артиллерии и вовсе там нет, кроме наших самодельных реактивных систем «Бур».

– А что же у нас с пулеметами? Неужели нельзя было за четыре года наладить производство, хотя бы, «Максимов»? – поинтересовался Павел Петрович, пристально посмотрев на Саркисяна, ответственного за промышленность.

И тот начал оправдываться за производственников:

– Не простое дело оказалось. Станков мало. Расширяем, конечно, станочный парк, как можем, но очень медленно. Хорошо еще, что несколько очень полезных станков на «Богине» имелось, да и на «Вызывающем» запасливый боцман припрятал токарный, сверлильный и фрезерный. И все равно много чего вручную вытачиваем до сих пор. Других трудностей тоже хватает. Только сейчас кое-как заканчиваем работать над своим патроном. Пока же приходится собирать гильзы после использования и снаряжать их заново. А это увеличивает вероятность задержек при стрельбе. Да и с бездымным порохом тоже проблема. В приемлемом качестве и количестве пока изготовить не можем. Сейчас экспериментируют наши специалисты взрывного дела с пироколлодием по методу Менделеева. Что-то получается, но до налаживания производства далеко.

Главнокомандующий заметил:

– Так сделайте, хотя бы, самый простой пулемет. Насколько я помню, первый «Максим», между прочим, был гладкоствольным как раз, да и порох он дымный использовал.

Соловьев напомнил:

– С тем пулеметом тоже не все просто было. Частей в его механизме больше трех сотен, и дымный порох постоянно засорял всю эту автоматику. Из-за быстрого образования нагара она постоянно ломалась. Да и скорострельность там оказалась меньше, поскольку черный порох взрывался похуже. А еще облако дыма прицелиться нормально не позволяло, сразу демаскируя самого пулеметчика. Потому «Максимы» начали массово выпускать позже, когда уже наладили производство бездымного пороха.

Главком возразил:

– Так ведь все-таки стрелял же такой пулемет, не так ли, товарищи? Так почему и нам не сделать что-нибудь подобное гладкоствольное и автоматическое на дымном порохе? А, если слишком сложный механизм, то упростите его. Твои мастера, Арсен, неплохо освоили переделку старинного оружия в револьверное. Ну, а почему бы им не собрать какой-нибудь револьверный пулемет? Пусть он даже слишком тяжелым получится, так ведь использованию на стационарных огневых точках это не помешает. Да и стволы мушкетного калибра не так быстро засоряться будут.

Соловьев тут же поддержал Павла Петровича:

– А это отличная идея! Я знаю, что оружейник из Австралии Оуэн в 1939 году делал нечто подобное, применив к своему пистолету-пулемету многозарядный барабан револьверного типа. Кажется, на сорок четыре патрона. Почему бы и твоим мастерам, Арсен, не попробовать изготовить что-нибудь подобное?