Текст книги "Где исчезают корабли (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Внезапно дверь открылась, и доктор принес адмиралу и пехотному капитану одежду: просторные холщовые рубашки на пуговицах, штаны, сандалии и плетенные шляпы. А подчиненные доктору матросы приволокли деревянные стулья и, усадив пленников на них, понесли прямо вместе с этими стульями по коридору, освещенному электрическим светом. Потом их подняли по трапу. И через какое-то просторное длинное помещение, роскошной отделкой напоминающее какой-то дворец, тоже хорошо освещенное и уставленное бежевыми диванами и прозрачными столиками, вынесли на корму корабля.

Стояла ночь, в которой светились необычайно яркие фонари, освещая своими лучами суда, стоящие в гавани. Кораблей было много, но, несмотря на необыкновенное освещение, хорошо рассмотреть их пока не получалось, потому что все затмевала яркая подсветка самой «Богини». Когда Гарсию Лопеса де Фегероа и Рауля Мендеса погрузили в катер, который, конечно, тоже вызвал их удивление своей самоходностью и непонятным тарахтением, они долго не отрывали взглядов от этого необыкновенного зрелища великолепного огромного белого корабля, подсвеченного электричеством изнутри и снаружи.

По берегам широкой бухты горели разноцветные огоньки. Фонари подсвечивали электрическим светом причалы, портовые сооружения, улицы и дома на берегу. А на пирсе их уже встречали какие-то люди. И доктор, сопровождавший своих пациентов все это время на катере, начал прощаться с ними, пожелав скорейшего выздоровления и сказав, что теперь о них позаботится какой-то команданте Диего, который, как оказалось, лично прибыл на пирс, чтобы познакомиться с важными пленниками. При свете фонарей Гарсия и Рауль разглядели самого настоящего испанца с усами не меньшими, чем у пехотного капитана, но одетого, подобно матросу с «Богини», только еще в широкополой шляпе и со шпагой, подвешенной в ножнах к широкому ремню.

– Диего Хуан де Кабрера, к вашим услугам, сеньоры, – вежливо представился испанец. И его правильная речь выдавала уроженца метрополии.

– А что за звание у вас «команданте»? Это вроде кастеляна крепости? – поинтересовался Рауль Мендес.

– Это почетное революционное звание. Оно означает, что я вождь испанских коммунистов, – сказал Диего, и в его голосе прозвучала какая-то непонятная гордость.

– А кто такие эти революционные коммунисты? – спросил адмирал.

– Советские люди, – коротко ответил де Кабрера.

Адмирал не успел удивиться, что среди советских людей есть, оказывается, самые настоящие испанцы, поскольку в этот момент прямо на пирс въехала лошадь, которая тащила за собой повозку. На двух больших колесах размещался деревянный кузов, куда еще двое молчаливых испанцев, людей команданте, затащили стулья вместе с ранеными пленниками. После чего один из слуг занял место извозчика, а Диего вместе со вторым своим спутником уселись на скамью напротив адмирала и пехотного капитана. Когда повозка тронулась, громыхая по мостовой, вымощенной камнями, Гарсия и Рауль смотрели вокруг на подсвеченные уличными фонарями фасады трехэтажных домов очень простых форм, но достаточно больших, сделанных из камня и по виду весьма добротных, а в некоторых из их окон горел свет.

Вскоре повозка выехала из центральной части городка и какое-то время тряслась по неосвещенной местности, держа курс по направлению к огонькам, горящим впереди. Там и оказалось жилище Диего. Через открытые ворота они въехали прямо в просторное патио, тоже освещенное электрическим светом. И, когда лошадь остановилась, проворные помощники команданте вытащили увечных пленников из повозки вместе с их стульями.

– Это мои товарищи Мигель и Хосе, – представил гостям своих людей Диего.

– Товарищи? – переспросил адмирал.

– Да. Мы все здесь товарищи, – загадочно ответил команданте.

– Где «здесь»? – поинтересовался Рауль.

– Здесь, в Советском Союзе. У нас все люди равны. Потому и товарищи, – объяснил Диего.

– Но вы, сеньор, если судить по вашему произношению, уроженец Андалузии, а не местный житель, – заметил Рауль.

Но, Диего сказал:

– Я давно здесь прижился. У меня жена из экипажа «Богини». И детей у нас трое. А вот и она, моя прекрасная Анастасия.

В этот момент к гостям вышла необыкновенно соблазнительная женщина, высокая стройная светлокожая брюнетка с правильными чертами лица, с высокими скулами, пухлыми губами и голубыми глазами, обладающая отменной фигурой, которую подчеркивало платье из синего бархата с высоким разрезом на стройной ноге. От ее ослепительной красоты адмирал и пехотный капитан даже онемели на долгие секунды. Потом мужчины попытались говорить комплименты. Но, хозяйка дома лишь улыбнулась им, объявив, что ужин подан. И представила своих загорелых симпатичных помощниц, совсем молоденьких девушек, которые вышли следом за ней:

– Это жены Мигеля и Хосе Инина и Камия, они родились и выросли на острове, но обе уже хорошо говорят на испанском. Они будут обслуживать гостей за столом. А я вынуждена удалиться к детям.

Где-то играла приятная спокойная музыка. А в зале, освещенном волшебством электрического света, на большом столе ждало угощение. Здесь никто не читал молитв перед трапезой, а угощение совсем не выглядело постным. Такого обилия еды ни адмирал, ни пехотный капитан давно не видели. Разнообразные мясные блюда с овощными гарнирами перемежались перед ними с пищей, приготовленной из даров моря. В качестве напитков им подавали фруктовые вина и рисовую водку. А на десерт девушки принесли столько фруктов, что плетеные корзины с ними некуда было ставить. Приятным сюрпризом стал редкий ароматный напиток, именуемый «кофе».

– Неплохая у вас асьенда, сеньор Диего, а разрешите поинтересоваться, чьи это портреты висят на стенах? Это ваши предки? – спросил Рауль, осматривая интерьер и внимательно разглядывая большие картины, изображающие неизвестных мужчин с благородными лицами.

– Это работы моей жены. Родив нашего первенца, Александра, Анастасия открыла в себе талант художницы. Как выяснилось, она в детстве прекрасно рисовала, и, закончив службу на «Богине», снова вспомнила это занятие. Теперь Анастасия считается лучшей художницей всей Марианской Советской Социалистической Республики. Кстати, это жена повлияла на меня и с идеями, и историю борьбы народов против колонизаторов она первая мне рассказала. А потом уже я прочитал много разных умных книг, которые мне советские товарищи подсказали, в партийную школу меня направили. Я же не сразу сделался команданте. Меня выбрал народ, потому что я стремлюсь быть похожим на великих вождей. Вот портрет команданте Фиделя Кастро, а напротив него – команданте Эрнесто Че Гевара. Посередине между ними портрет товарища Владимира Ленина, вождя мирового пролетариата.

– Никогда не слышал об этих сеньорах. И даже не знаю, что за пролетариат такой. А еще меня удивляет, что у вас, оказывается, женщины несут службу на кораблях, – пробормотал Рауль.

Диего объяснил:

– Сейчас женщины уже не служат на кораблях, но раньше было такое. Например, моя жена командовала другими девушками, как офицер. У нас женщины равны в правах с мужчинами. А пролетариат, так это те люди, которые трудятся. И у нас тут самый настоящий культ труда. Потому что именно через труд и происходит созидание. И мы верим, что когда-нибудь, благодаря своему постоянному созиданию, сможем построить коммунизм, где каждому будут выдавать по потребностям все, что хочется, то есть, это будет настоящий рай на земле! Но, прежде, нам надлежит построить первую ступень на этом пути – социализм. И сейчас мы придерживаемся принципа: от каждого по способностям, каждому – по труду.

– Ну, не знаю, как тут у вас, а у нас созидание происходит по решению короля или его наместников. И двигают его денежные или политические интересы, а уже потом работники работают, получая деньги, – вмешался в беседу адмирал.

– В том то и дело, что в Испании все зависит от воли монарха. У нас же никаких монархов нет. Нету и аристократии, а есть просто равноправные люди, – сказал Диего.

– Но, власть же у вас все-таки имеется? Ни монарх, так султан, эмир, раджа, бай, хан или кто там еще у вас на юге бывает? – вставил Рауль.

– Нету у нас в Советском Союзе таких. Это все эксплуататоры. А у нас эксплуататоров нет, – покачал головой Диего.

– А кто же есть из правителей? Кому вы служите? – не унимался Рауль.

– Мы служим своему советскому народу. У нас социалистические республики, которые составляют Советский Союз, то есть, власть у нас держится на советах и представляет интересы народа. И народ сам все решает, советуясь друг с другом, выбирая своих вождей, примерно, как в Венеции выбирают дожей, – объяснил Диего.

Но, пехотный капитан, выпив немало рисовой водки, гнул свое:

– Ну, пусть не король у вас, а выборные дожи, какая разница? Все равно кто-то же командует вами и принимает главные решения об этом вашем созидании: в какую сторону вам надлежит созидать сегодня, а в какую – завтра. Разве не так?

Диего согласился:

– Да, командиры есть, конечно. На суше во всех хозяйственных делах, например, у нас главный каудильо Арсен Саркисян. Но, есть и другие, равные ему в полномочиях власти. И они следят, чтобы ни один из наших каудильо власть не превышал.

– Хм, да у вас тут политическое устройство, вроде хунты какой-то, – заметил адмирал, которому очень понравилось фруктовое вино. И добавил:

– Как бы там ни было у вас тут, а я понял из нашего разговора, что вы, Диего, предали нашего короля и перешли на сторону этих вот ваших социалистов или коммунистов, как вы их там называете, которые на портретах. Вы ради них забыли своих предков, предали тех, кто в кровавой борьбе против мавров обретал нашу национальную гордость, кто погибал за веру и короля…

Диего, тоже уже изрядно выпив с гостями, перебил адмирала:

– Вовсе нет! Я не предавал наш народ! Наоборот, я хочу для нашего народа лучшей жизни. На этом острове, попав в плен к советским людям, я понял, что не какой-то самодур должен править народом, а испанцы сами должны решать судьбу своего государства. Так должно быть! Нам не нужен ни монарх, ни церковники! Это называется социальным прогрессом. И его не остановить! Или вы не считаете, что инквизиция со своим мракобесием тормозит развитие? И еще нельзя безнаказанно грабить другие народы, как это делает сейчас наша монархия!

Тут же вступился Рауль Мендес:

– Да, религиозный фанатизм, может быть, у нас, испанцев, излишен. Но, на этом католическом фанатизме и упорстве, которому учит церковь, держится стержень характера нашей нации. Что касается новых земель, той же Новой Испании в Америке, или даже Филиппин, то мы несем их диким народам благую весть. И это наша высшая миссия, наш социальный прогресс, как вы изволили выразиться.

Разговоры подвыпивших хозяина с гостями перешли на повышенные тона. Диего настаивал на своем:

– Знаю я весь этот наш испанский механизм грабежа новых земель изнутри. Я служил капитаном не только моря, но и земли. Все дело в том, что в Америке есть серебро и золото, а на Филиппинах есть ценнейшие пряности. Это и позволяет платить жалование большим гарнизонам. Потому в армию покорять далекие земли идут всякие отребья, разные авантюристы и даже преступники. Они терпят лишения походов и задержки жалования ради того, чтобы получить возможность пограбить местных жителей. Вот и получается, что чем больше новых земель нами захватывается, тем больше негодяев туда прибывает вместе с войсками. А я бы не хотел, чтобы про испанцев потомки говорили, что они распространили по миру не милосердие, а насилие. Ведь так и будут говорить о нас через века. Мол, это проклятые испанские конкистадоры истребили несчастных индейцев! И я постараюсь сделать все для того, чтобы помешать этому! Потому я и перешел на сторону Советского Союза.

Глава 6

Близилась четвертая годовщина высадки на бывшем Гуаме, переименованном в остров Советский. Рейдерский крейсер «Богиня» возвращался из очередного похода за нефтью к острову Нефтяному, в который два года назад был переименован остров Таракан. Дополнительные топливные танки, установленные в трюмах бывшей яхты, удалось загрузить под завязку. Но, вскоре после того, как корабль вышел к главной базе Марианской ССР с юго-запада, на экране радара показались цели, приближающиеся с западного направления. Их быстро идентифицировали, как эскадру из пяти галеонов. Сразу стало понятно, что, скорее всего, испанцы наконец-то решились на серьезную проверку акватории Марианских островов.

Народный комиссар государственной безопасности и экономики контр-адмирал Яков Соловьев, который в этот раз лично ходил в поход на крейсере, поскольку выполнялась важная миссия по окончательному установлению советской власти на всей территории острова Нефтяной, приказал капитану второго ранга Тимуру Рашидову изменить курс, пойти на сближение с парусниками и, как только те откроют огонь, сразу атаковать флагман, а остальным предлагать сдаться. Почти за четыре года такая схема морских операций для советских моряков сделалась стандартной и работала безотказно. Не было еще ни одного случая, чтобы после потери флагмана с наглядной демонстрацией на нем возможностей вооружения советского корабля, оставшиеся на плаву испанские галеоны не сдались.

Когда ребром встал вопрос о добыче нефти на достаточно далеком острове Таракан, яхту «Богиня» серьезно модернизировали. На нее с эсминца переставили восемь зенитных пушек из шестнадцати, переделав счетверенные установки 45-мм зенитных автоматов СМ-20-ЗИФ в спаренные. И четыре 45-мм спарки вместе с реактивной системой залпового огня, сделанной уже на новом судоремонтном заводе островной базы по образцу простой «Катюши», обеспечивали крейсеру вполне достаточную огневую мощь для борьбы с любыми парусными кораблями 16 века. В сочетании с превосходной маневренностью «Богини», оборудованной активными подруливающими устройствами, это давало неоспоримые преимущества. После того, как советское командование признало непозволительной роскошью дальние походы на эсминце из-за слишком высокого расхода топлива, основным рейдерским кораблем стал крейсер, переоборудованный из бывшей яхты.

Встреча с испанской эскадрой прошла вполне предсказуемо. Какими бы упрямыми ни были испанские моряки, но жить им всем тоже хотелось. Тем более, что условия сдачи советской стороной предлагались довольно мягкие. И, на самом деле, никаких особенно суровых мер не принимали ни к кому, кроме настоящих преступников и зачинщиков бунтов. Наоборот, всех испанцев, попавших в плен, после фильтрационных мероприятий старались ассимилировать на острове. Рабочие руки на Советском очень ценились, островное народное хозяйство бурно развивалось, и всем находилась работа. Причем, она оплачивалась серебром. Все пленные, прошедшие через фильтрационные мероприятия, в обязательном порядке выучивали еще в фильтрационном лагере русский язык на начальном уровне и проходили идеологическую обработку о вреде монархии и необходимости социалистического пути развития для прогресса человечества.

Самые лояльные испанцы, сдавшие экзамен, получали статус условно-освобожденного иностранного поселенца, который предполагал некоторое поражение в правах, невозможность участвовать в общественной жизни и занимать ответственные должности. Но, право на работу у таких людей никто не отнимал. Наоборот, где-то работать было необходимо, иначе грозило возвращение в трудовой фильтрационный лагерь. А там трудиться заставляли бесплатно. Потому ни одного праздно шатающегося бродяги в городе Дальнесоветске, который разросся вокруг бухты Социалистической, не имелось. Здесь жили по принципу: кто не работает, тот не ест. Или питается баландой в трудовом лагере, но и там работать надо, только принудительно. Потому каждый условно-освобожденный старался держаться за ту работу, которую ему предоставили при выходе за пределы лагеря вместе со справкой об освобождении.

Условное освобождение ставило испанцев в равное положение с необразованными коренными жителями острова, с которыми давно уже советские моряки установили вполне дружеские отношения, элементарно купив расположение местных вождей из касты чаморри красивыми украшениями, вытащенными из запасников с захваченными сокровищами Френсиса Дрейка. Да и блестящие серебряные монеты туземное население тоже очень быстро полюбило. С кастой садовников ахаотов и с рыбаками из касты матуа постепенно сложились мирные и взаимовыгодные коммерческие отношения. А главный вождь из правящей касты чаморри Ках-Элеха, который оказался совсем не дураком, продал за сундук серебра советским властям не только разрешение на отлов и использование по своему усмотрению диких людей из касты маначан, а еще и все те дикие земли в глубине острова, поросшие джунглями, где эти маначане прятались от остальных чаморро.

И вскоре советские экспедиции, отправленные в дикие земли маначан, выкупленные советским правительством, начали пригонять в городок мужчин и женщин работоспособного возраста. Они, конечно, не хотели идти и боялись, переживали культурный шок, но, когда оказывались в фильтрационном лагере, то быстро понимали, что белые люди совсем не собираются издеваться над ними, а всех пытаются накормить, вылечить, обеспечить жильем, обучить своей работе и своему языку. И уже через пару лет сформировалась прослойка из талантливых местных, которые быстро выучивали не только русский язык, но еще и испанский, работая вместе с пленными.

Рабочие из условно-освобожденных пленных испанцев поначалу чувствовали себя наравне с этими маначанами, получая на две трети меньше средней по острову зарплаты в шестьдесят серебряных рублей. На двадцать рублей, конечно, разгуляться было нельзя, а получалось только влачить существование в общественной ночлежке, питаясь в общественной столовой и кое-как дотягивая от получки до получки. Но, такая жизнь подходила лишь самым ленивым и глупым. У остальных пленных поселенцев было, куда стремиться. Система материальных стимулов, разработанная контр-адмиралом, народным комиссаром промышленности, сельского хозяйства и просвещения Арсеном Саркисяном, которого испанцы между собой называли «каудильо», поощряла испанцев делать карьеру.

Лояльным рабочим, которые ударно трудились, начальники выдавали направление в школу рабочей молодежи, где их обязательно усиленно обучали русскому языку и за год преподавали прикладную основу программы начальной советской школы. Тем, кто успешно сдавал экзамены, сразу, при предъявлении аттестата о начальном образовании на рабочем месте, поднимали зарплату вдвое. А, если человек проявлял рвение и интерес к общественной работе, то ему бесплатно выдавали участок земли в десять соток, который он клялся защищать, присягая красному знамени. И с этого момента поселенец получал советское гражданство, становясь полноправным жителем Марианской ССР. К этому статусу стремились многие из пленных испанцев, наблюдая каждый день вокруг себя достижения социализма.

По сравнению с тем, что окружало пленников в их родной Испании или в ее колониях, жизнь на острове Советский казалась гораздо привлекательнее. Не только из-за того, что строились заводы, имелись невиданные раннее удобства и горел электрический свет, а даже по ценам. Если лейтенант испанской пехоты получал месячное жалование до восьмидесяти реалов, то есть 80 небольших монеток из серебра по три с половиной грамма диаметром в два сантиметра, или около двух тысяч медных монеток мараведи, то на острове Советском простой разнорабочий без квалификации получал больше по весу серебра в южносоветских 10 граммовых рублях диаметром почти три сантиметра, чеканящихся монетным двором Марианской ССР.

При этом, цены на все товары были ниже испанских. Например, если в Андалузии приличная порция мяса с овощным гарниром или тарелка супа вроде наваристой мясной солянки, чем вполне можно было наесться, стоила полтора реала, то в общественных столовых Дальнесоветска подобное сытное блюдо можно было съесть, заплатив 1 рубль за абонемент на 5 порций. Таким образом, если рассматривать стоимость в граммах серебра, то порция еды обходилась в Испании больше, чем в два раза дороже, хотя, по весу серебра три испанских реала, за которые можно было купить всего две порции подобной пищи, превосходили южносоветский рубль всего на половину грамма. Покупательная способность рубля была значительно выше, как и зарплаты. И умные испанцы очень быстро это понимали. В подобной привлекательной денежной политике, конечно, была несомненная заслуга председателя госбанка, главного казначея и директора монетного двора Абрама Альтмана, но и рука Соловьева, как наркома экономики, тоже чувствовалась.

Потребление росло. И у всех людей имелся стимул зарабатывать больше, продвигаясь по карьерной лестнице. К тому же, все возможности для этого имелись. Профессиональное обучение техническим специальностям организовывалось пока непосредственно на производстве в связи с отсутствием специальных учебных заведений. Кто проявлял какие-либо таланты, тот рос и в карьере, и в зарплате, и в уровне жизни. Накопив достаточно денег честным трудом, можно было открыть собственное дело. Например, торговую лавку, таверну или ремесленную мастерскую. Работать на самого себя никто не запрещал. Но, в таком случае, предстояло согласовывать свою деятельность с наркоматом экономики, а также самостоятельно платить налоги в государственную казну, в то время, как наемные рабочие никаких налогов не платили. С них удерживались только профсоюзные или комсомольские сборы, либо взносы в партийную кассу.

А еще простым испанцам очень нравилось, что в Марианской ССР не существовало никаких сословных ограничений, не имелось ни единого дворянина, и все друг для друга были просто товарищами. Потому тех испанцев, которые проявляли заинтересованность самосовершенствоваться, мало что ограничивало. Однажды присягнув красному знамени, они постепенно становились полноправными жителями острова, такими же советскими людьми, как и другие. Но, советскому руководству этого было мало. Хотелось использовать испанцев еще и в качестве наемников, подобно тому, как вполне успешно с самого начала удавалось использовать англичан Френсиса Дрейка. Вот только сложность состояла в том, что испанцы другим испанцам врагами не были, в отличие от головорезов Дрейка. И они вряд ли подняли бы оружие против своих же соотечественников. И потому необходимо было внедрить в их сознание революционную антимонархическую идеологию. Для этой цели Соловьевым и была разработана операция под кодовым названием «Кастро». На начальном этапе с помощью полковника госбезопасности Давыдова, который и предложил идею взять за образец для испанцев кубинских революционеров, была завербована агент «Сеньорита», то есть Настя Белецкая, которая, получив участок по соседству с пленным испанским капитаном Диего, втерлась к нему в доверие и даже на полном серьезе завела с ним роман, быстро влюбившись в свой объект разработки.

Но, это не помешало девушке выполнять важнейшее задание по идеологической обработке Диего. Наоборот, под влиянием Насти, через которую действовал полковник Давыдов, уже после нескольких месяцев общения с девушкой, Диего под ее влиянием начал проявлять очень большой интерес к революционным идеям, к противостоянию колониализму, к жизни и деятельности Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары, а также товарища Ленина. Специально для него переводилась на испанский, адаптировалась и распечатывалась соответствующая литература. А вскоре Диего организовал на своем участке первый коммунистический испанский кружок.

Благодаря харизме и авторитету капитана моря и земли, вскоре среди пленных испанцев появилось идейное ядро последователей команданте, которые были готовы взять в руки оружие и идти против испанской монархии. И из них началось формирование первых отрядов испанской милиции, что было частью секретного плана с кодовым названием «Амиго». Вот только для осуществления этого плана не хватало некоторых важных элементов. Нужен был кто-то очень авторитетный в командовании испанскими силами. И, когда Соловьеву доложили, что после гибели флагманского галеона «Сан Антонио» из воды спасены сам адмирал Фегероа и пехотный командир Мендес, Яков Ефимович понял, что шанс идет к нему прямо в руки, и именно этих людей надо попытаться использовать, постепенно подготовив из них своеобразного «троянского коня», с помощью которого потом можно будет заполучить столицу Филиппин Манилу, захватив ее изнутри. Потому к реализации плана приступили сразу же через агента «Доктор», который, к счастью, тоже находился на «Богине».

Перед тем, как начать разработку, Соловьев лично проинструктировал капитана государственной безопасности Дмитрия Ефремова, которому полностью доверял:

– События в отношении этих двоих должны развиваться весьма постепенно. Нельзя передавить. Если все сделать правильно, то адмирал и пехотный капитан самостоятельно к определенному сроку проникнутся нужными нам убеждениями. Главное, чтобы объекты не раскрыли нашу игру заранее. Их нельзя спугнуть. Потому на начальном этапе нужно будет ограничить с ними общение. Например, сделай вид, что слишком плохо знаешь испанский язык. Предположим, говори с ними только на английском, чтобы общение выглядело несколько отстраненным. Информацию надо выдавать им дозированно. Тем больше будет их радость, когда снова окунутся в привычную языковую среду, но уже у товарища команданте Диего. А вот там у них и будет культурный и идеологический шок. «Шоковая терапия», как это называет товарищ Давыдов, на том этапе им не повредит. Во всяком случае, они крепко задумаются. И, если Диего сможет завербовать их, то, считай, Дима, что Филиппины у нас в кармане. Наш «троянский конь» в виде их эскадры вернется в Манилу, но на борту этих кораблей будут уже не обычные испанцы, а революционные отряды нашего команданте Диего. Мы же придем следом на готовое. И, знаешь, я верю в этого парня. Если все пойдет хорошо, то из него мы вырастим нашего нового Фиделя Кастро.