Текст книги "Арка в скале (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Давай, я тебе помогу, Вася, – предложил Шандыбин.

Егоров не стал отказываться от помощи друга. Вдвоем охотники, сноровисто работая острыми ножами, управились за полчаса. Шкуру тоже понесли вдвоем, перебросив через длинную ветку. Сворачивать сразу не стали, чтобы не попортилась. Прошли еще пару километров, пытаясь спрямить путь, прежде, чем снова показался среди деревьев береговой обрыв. Осторожно спустились со скал прямо там, где находились пещеры, в которых колхозные жители вовсю готовились к первой ночи на новом месте.

Лучи заходящего солнца уже создавали длинные тени, когда их возвращение заметили. Детвора сразу набежала смотреть на шкуру странного зверя, которую охотники разложили на камнях и принялись просаливать крупной солью, которую прислал подполковник Сомов. А чуть в стороне лежала уже просоленная шкура огромного медведя. Впрочем, хищный зверь, которого подстрелили в лесу колхозные охотники, выглядел ненамного меньше.

* * *

Штурмбанфюрер СС Вильгельм Шнайдер не находил себе места. Он ходил из угла в угол в своем кабинете, расположенном в здании школы, где не так давно учились дети большевиков, а теперь размещался штаб айнзацкоманды. Нервозность Шнайдера объяснялась тем, что он совсем недавно узнал, когда ему доложили о странной пропаже большой группы конвоируемых вместе с вооруженным конвоем. Более трехсот человек исчезли просто мистически бесследно.

Вернее, сначала их след был, вроде бы, обнаружен. Даже нашли разбитый мотоцикл, сгоревший бронетранспортер, места подрыва фугасов на дороге и даже тела расстрелянных полицаев, набранных из местных жителей. Но, трупы солдат обнаружить не удавалось. Тогда прочесали местность с собаками. И, несмотря на то, что моросил мелкий дождик, овчарки нашли братскую могилу, забросанную ветками. Партизаны убили многих. Но, не всех из конвоя. Тел нескольких человек, в том числе и фельдфебеля Клауса Вандеркнехта, возглавлявшего конвой, недосчитались.

Собаки помогли найти и замаскированный съезд от телег, которые оказались спрятаны в лесу. Но, следов поклажи не было. Все имущество из телег куда-то унесли, а лошадей увели. Вот только куда? Следов найти никак не удавалось. Дождь, конечно, многое смыл. Но не до такой же степени, чтобы стало совершенно невозможно понять, куда же подевались три сотни русских крестьян. Их след после дождя собаки найти не могли. Пришлось вызывать финских егерей.

Лесные следопыты взялись за дело внимательнее, чем немецкие овчарки. Финны нашли тщательно скрытый след, который вел к речке с каменистыми берегами. Но, у скалы возле маленького водопада он исчезал и никуда больше не вел, просто упиравшись в камень. Решили обследовать берега вниз и вверх по течению, предположив, что пленные ушли по воде. Но, егеря ничего интересного вдоль речки не обнаружили. Словно бы три сотни людей провалились сквозь землю.

И теперь Вильгельм Шнайдер даже не знал, что писать в рапорте своему начальству. Можно, конечно, написать, что все крестьяне расстреляны при попытке убежать в лес после нападения партизан на колонну. Но, в том и загвоздка, что ни одного тела красных колхозников не нашли. Учитывая странности происшествия, после долгих размышлений штурмбанфюрер СС Вильгельм Шнайдер решил обратиться к одному своему знакомому по имени Гельмут. Этот офицер, старый друг Шнайдера, служил в Аненербе. И он как-то говорил, что способен многое чувствовать интуитивно. Может быть, хоть этот Гельмут что-нибудь подскажет?

Глава 12

Сразу за колхозными пацанами к охотникам кинулся колхозный бухгалтер Поликарп Нечаев. А руководитель экспедиции, напротив, покинул их, заторопившись влезть по лестнице в охраняемую секретную дыру в скале. Оба бойца тоже поспешили туда следом за Покровским. И теперь охотникам приходилось самим отвечать на все вопросы Нечаева, временно исполняющего обязанности председателя колхоза.

– Вижу, что вы шкуру здоровенного зверя притащили. А мясо где? – сразу спросил бухгалтер.

Григорий Шандыбин ответил:

– Так, мясо в лесу. И его там полным-полно бегает. Какого хочешь. От крольчатины до говядины. Подозреваю, что и свинина там имеется. Я следы кабанчиков заприметил. Успеем еще настрелять. Вот, возьми пока на шапку.

И Григорий протянул бухгалтеру две шкурки пушных зверьков, похожие на кроличьи.

Нечаев уставился с удивлением, но шкурки забрал и пробормотал:

– Значит, хорошая дичь, говоришь, в окрестном лесу?

– Там просто тьма дичи! – ответил за Шандыбина Василий Егоров.

– Да. В лесу этом дичи сколько угодно, а за лесом есть луг, так там крупного рогатого скота целое стадо пасется. На сотню голов, если не больше, – подтвердил слова охотников Сергей Терентьев.

– А кто еще там водится? – полюбопытничал бухгалтер.

– Кроме этих кроликов и шерстистых быков, видели мы еще здоровенного оленя, всяких птиц, барсуков и больших белок. Ну и хищника вот этого, с которого шкуру сняли, – сказал Вася.

– Так почему же тогда все-таки не настреляли дичь, а вернулись, считай, пустыми? – удивился Нечаев.

Егоров объяснил:

– Так все потому, что товарищ ученый сказал, что мы, мол, пока только разведку производим. Он стрелять запретил, чтобы зверье сначала обнаружить можно было и сфотографировать для науки. Вот товарищ Покровский всю дорогу и фотографировал на свой удивительный фотоаппарат всякую живность. А мы имели приказ стрелять только в крайнем случае. Но, когда на тигра этого вышли, так оружие сразу в ход пустить пришлось. Иначе сожрал бы нас котяра. Вон, сам взгляни, Поликарп, какие клыки этот зверюга отрастил.

И Василий вынул из кармана трофей, который отбил при помощи камня от трупа огромного кота. Нечаев даже отшатнулся, увидев половину клыка саблезубого тигра сантиметров десять в длину.

– Вот, видал? Сожрал бы он нас и не подавился. Хорошо еще, что обошлось, не растерзал никого. А легко мог бы, – сказал Вася.

– Ну, а что же по дороге назад кроликов, хотя бы, не настреляли? – не унимался занудливый бухгалтер.

Коммунист Терентьев ему объяснил:

– Тут дело серьезное, Поликарп. Раз такие страшные звери в лесу живут, то и к охоте серьезно подходить надобно. Организуем охотбригаду человек тридцать, да и начнем прочесывать лес, как полагается. Хищников таких перестрелять требуется. Иначе хозяйство вести не дадут, да и на людей нападать им ничего не мешает. Так что первым делом хищников извести нужно. А дичь попутно настреляем. Не волнуйся.

– Ну, так что мешает? Завтра с рассвета и начинайте. А то на одной медвежатине долго не продержимся.

– Так не только медвежатина теперь у нас, а еще и вкусная рыбка! – прокричал один из мальчишек, которые все не расходились, разглядывая шкуру невиданного зверя и подслушивая разговоры старших.

Как выяснилось, старый Игнат Прохоров наловил за это время больше центнера речных обитателей. Причем, все рыбины были здоровые, упитанные, похожие на хариусов, на форель и на палию, но гораздо крупнее, от полуметра до метра длиной. Клев был такой, что Игнат уже замучился всю эту рыбу из воды вытаскивать. Никогда еще в его жизни рыбалка не получалась настолько удачной.

Колхозные пацаны помогали Прохорову. А бабы уже вовсю разделывали рыбешку и готовили из нее уху в больших котлах, подвешенных над кострами. Так что и река оказалась полна дарами природы. И Нечаев смекнул, что надо бы прямо завтра, помимо охотничьего хозяйства, организовать еще и рыбопромысловую артель.

– Да, вот еще что, Поликарп, мы в излучине реки место хорошее присмотрели. Если там лес вырубить, то и новое село заложить можно. Древесины тут хорошей полно. Лиственницы много, кедры огромные есть, ясени, вязы, клены, буки и даже дубы растут. А еще там водопад удачно примыкает. И можно на нем водяное колесо установить, чтобы крутила вода хоть мельницу, хоть агрегат электрический, – добавил Терентьев, когда они вместе подошли взглянуть на рыболовные успехи Игнатия.

Весь речной берег вокруг Прохорова уже наполнился пойманной рыбой. Вместе с несколькими помощниками из мальчишек старик ловил быстрее, чем женщины успевали рыбу разделывать. Из нее не только варили уху, но и коптили над огнем, а еще и жарили на больших сковородках. Пацаны постарше и молодые девки уже замучились подтаскивать хворост к кострам.

Нечаев сразу сделал для себя заметку, что, кроме бригад охотников и рыболовов, нужно организовать еще и бригаду лесорубов. Да и строительную бригаду надо бы. Дел на бухгалтера навалилось немерено. Помимо заботы, чем всех колхозников накормить, решения требовали и все остальные вопросы обустройства на новом месте. И он подумал, что результат первой разведывательной экспедиции получился все-таки неплохой. Наличие диких зверей и даже рогатой скотины, а еще и рыба в реке уже не дадут им умереть с голода, даже если никакого довольствия им так и не выдадут армейские власти.

Прошло уже много часов, как Нечаев написал заявление на имя Сомова о предоставлении колхозникам хотя бы хлеба, но, ни ответа, ни привета, как говориться, не получил. Начальник полигона все не возвращался, да и никакого уполномоченного вместо себя пока не присылал. А старший лейтенант Костюкевич, который командовал бойцами, организовав из них посменные караулы, наотрез отказался обсуждать хозяйственные вопросы, сославшись на отсутствие таких полномочий.

* * *

Партизанская база жила собственной жизнью. Затаившись на островке посередине озера с топкими берегами, они почти не опасались внезапного нападения. Вот только и видеть могли вокруг себя немногое. Лишь озерный берег, заросший камышом, да подходы к нему по береговой трясине от леса. Дальше, конечно, ничего не просматривалось даже в бинокль. Взгляд не мог проникнуть за завесу из деревьев и густого подлеска. Потому необходимость в разведке имелась первостепенная.

Проснувшись на рассвете осеннего утра, Станислав Николаевич Васильев ощущал себя выспавшимся, отдохнувшим, бодрым и полным сил. Дождик все моросил, иногда переставая, а иногда усиливаясь. Для партизан это было даже к лучшему, потому что дождь скрывал следы и приглушал звуки. До наступления морозов они, конечно, в лесу просидят без особых проблем. Но, что будет дальше? Этот вопрос мучил Васильева больше всего. Даже если найдут припасы, чтобы хватило на все зимние месяцы, то вопрос скрытности все равно останется.

К зиме опадут листья с деревьев и кустов, замерзнет топь и само озеро, да и следы на снегу выдадут их. Если даже сидеть тихо на островке, не делая вылазок, то печку в мороз все-равно топить надо. А дым егеря заметят. Или даже просто почуют запах, если топить для скрытности только ночью. Ведь финские егеря нюх имеют, как у собак. Да и следопыты они хорошие. Найдут эти гады партизанскую базу, если захотят прочесать лес, как следует. Потому надо действовать прямо сейчас, пока есть еще природная маскировка, а не дожидаться прихода зимы. Нечего лежать в тепле. Надо постараться делать все возможное, чтобы земля горела под ногами у оккупантов.

С этими мыслями Станислав Николаевич поднялся, умылся и позавтракал. Плотно поев, Васильев засобирался в дорогу, вооружился трофейным финским автоматом, а потом окликнул своего заместителя. Отдав необходимые распоряжения Мише Громову, он попросил его отвезти себя на лодке к берегу. Там, где лодка уже не могла проплыть, уткнувшись носом в густую и жирную грязь береговой топи, они договорились об условных сигналах и стали прощаться.

– Ты бы, Николаич, прихватил еще кого-нибудь с собой для компании. Хоть меня. Одному трудновато в разведке, – сказал Громов.

– Только не мне. Я же лесник. Не забывай. Я лес этот вдоль и поперек знаю. Да и когда я один, то и отвечаю только за себя самого, – проговорил Васильев и уверенно зашагал к лесу, ловко переступая по знакомым кочкам.

Осторожно пробирался он несколько часов по звериным тропам, таясь и осматриваясь, пока не услышал отдаленный собачий лай. Несмотря на то, что прошли уже почти сутки, оккупанты все еще обыскивали лес. Немцы и финны прочесывали местность, прилегающую к речке, в том месте, где накануне партизаны устроили успешную засаду. И Васильева очень волновал вопрос: не найдут ли враги ту самую расщелину, которая непонятным образом выводит на секретный полигон?

* * *

Пленных немцев допросили вполне успешно. А вот с финнами пришлось повозиться из-за того, что майор Синельников знал по-фински всего несколько фраз, хотя его бабушка, коренная жительница Карелии, этому языку его когда-то в детстве учила. Вот только Михаил подзабыл уже многое. Впрочем, что они знают? Рядовые они. Молодые дурачки, которых недавно призвали. Поэтому и ограничили их допрос несколькими общими фразами: имя, фамилия, место службы, где находится воинская часть? С этим справились кое-как.

Получив некоторые полезные сведения о дислокации неприятеля в окрестностях расщелины, ведущей в сорок первый год, допрос завершили. Больше всех полезного сообщил фельдфебель Клаус Вандеркнехт. Он, по крайней мере, прояснил расположение, силы и средства айнзацкоманды СС, возглавляемой штурмбанфюрером Шнайдером. Спровадив пленных спать, подполковник и майор, несмотря на глубокую ночь, начали решать вопрос со снабжением беженцев самым необходимым. Переговорив между собой, Сомов и Синельников пришли к выводу, что хлебом колхозников все-таки придется обеспечить. Хотя Синельников поначалу возражал:

– Мы и без того им жизни, считай, спасли, из лап оккупантов вырвали и в мирное место переселили. Землю, считай, выделили им бесплатно вместе со всеми природными богатствами. Так что пусть о себе дальше сами заботятся. Не беспомощные они, в самом деле. Даже племена дикарей способны успешно выживать в дикой природе. А этих даже и дикарями не назвать. Совки они, в том смысле, что крестьяне советские. Но, поумнее дикарей, разумеется. Даже грамоте многие из них обучены.

Но, Сомов высказал собственное мнение:

– Не дураки, конечно, колхозники. С этим я согласен. И даже специалисты кое-какие у них имеются. Бухгалтер, например, по фамилии Нечаев. Вот, смотри. Он мне тут с бойцами уже и официальные документы пересылает. Целую перепись составил. Их там триста семнадцать человек. Женщины и дети, в основном, да старики, но и мужики в расцвете сил тоже есть, хотя и мало их. Это те, кого из партизанского отряда отпустил командир. И среди них находятся люди разных профессий. Так что я верю, что хозяйство свое они наладить сумеют. Вот только это пока не столь важно. А важно их накормить прямо сейчас. Пока они не наладили еще ничего, да и хлеба нет у них.

– И что ты предлагаешь, Коля? Это же триста семнадцать буханок им подавай каждый день! И где мы столько возьмем? – спросил майор.

– Ну, это если каждому по буханке выдавать, включая грудных младенцев. А так по сто буханок в день на первое время им хватит, – сказал подполковник.

– Так и сотню буханок для них еще закупить где-то надо. У нас тут на полигоне никаких лишних продуктов нет. Сам знаешь. Все распределено по количеству военнослужащих, согласно рациона. Еле выпросил у начальника снабжения лишние порции, чтобы пленные эти с голоду не умерли. А еще и соль для тебя он никак выдавать не хотел. Но, я заставил, – сказал Синельников.

– Да, спасибо за героические усилия в борьбе за излишки снабжения ради прихоти командира. Соль, кстати, пошла на просолку медвежьей шкуры. Завтра покажу красавца. А, если серьезно, что, ты предлагаешь, Миша, колхозников голодом заморить? – спросил Сомов.

– Нет, конечно. Я понимаю, что кормежку им организовать надо. Вот только мыслей у меня нет, откуда ее брать, – пробормотал Синельников.

– Я тогда пока сам им на собственные деньги хлеб куплю. Это самое простое будет решение. Не разорюсь от сотни буханок, тем более, если оптом брать на хлебозаводе. А когда дичи колхозники достаточно себе настреляют, тогда с голоду уже не умрут. Самое главное, поддержать их в первое время, – решил Сомов.

– Давай тогда и я поучаствую. Пополам вскладчину дешевле нам будет накормить всех этих несчастных, – неожиданно предложил Синельников.

Так они и решили.

* * *

Гауптштурмфюрер СС Гельмут Руппель числился в Исследовательском отделе холмов Научно-педагогического общества наследия предков (Forschungs und Lehrgemeinschaft des Ahnenerbe). Когда Вильгельм Шнайдер вкратце изложил ему ситуацию, попросив приехать, Гельмут сразу заинтересовался. Бесследная пропажа большой группы русских крестьян показалась ему событием, действительно, достойным тщательного изучения силами Аненербе. Вообще-то группа Гельмута Руппеля была послана под Ленинград ради сбора и изучения информации по древним артефактам относящимся к доисторической стране Гиперборее, которая, предположительно, существовала здесь многие тысячи лет назад, и от которой остались лишь каменные свидетельства-артефакты. В подчинении Руппеля находилось подразделение численностью около двухсот тридцати человек, правда, не сосредоточенное в одном месте, а разбросанное по разным местам Карелии.

Гельмут постепенно разворачивал деятельность на местах, но ожидал момента, когда немецкие войска займут сам Ленинград, чтобы после прекращения боевых действий, по поручению руководителей организации Аненербе, заняться поиском каменных артефактов в самом городе и ближайших пригородах. Из изученных древних рукописей следовало, что где-то в тех местах под холмами должны были сохраниться каменные свидетельства существования в древние времена одного из городов гиперборейцев, а значит, там могли сохраниться и древние знания. Вот только продвижение войск замедлилось и даже остановилось, возможно, что надолго. Однако, для экспедиции Руппеля пока все складывалось неплохо. Снабжение подразделения поступало исправно. Потому Гельмут не торопился, разворачивая исследования тех территорий, которые уже удалось занять союзникам Германии финнам с немецкой помощью.

Рассказу своего друга штурмбанфюрера СС Вильгельма Шнайдера Гельмут не мог не поверить. Во-первых, он знал этого офицера многие годы, даже имел с ним родственные отношения, потому что приходился младшим братом жене Шнайдера Кристине, а во-вторых, имелись совершенно неопровержимые факты. Люди Шнайдера обнаружили место засады в скалах у сужения дороги, откуда партизаны расстреляли немецких солдат. Нашли они и трупы местных полицаев. С помощью собак нашли даже тела убитых военнослужащих, забросанные ветками в братской могиле. Нашли и замаскированные следы телег. А также следы лошадей. Нашли и сами телеги в лесу.

Вот только телеги оказались пустыми, а люди и лошади ушли в неизвестном направлении. И следы их терялись рядом со скалами возле маленького водопада на берегу речки. Осмотр этой речки финскими егерями вверх и вниз по течению результатов не дал. Дороги непосредственно по берегу вдоль уреза воды, как таковой, просто не существовало. Узкая, но быстрая река текла на некоторых участках между скал, имея глубину в таких местах более двух метров. Потому представить себе, как толпа крестьянских женщин с детьми могла бы пройти по руслу без опасности утонуть и не оставив никаких следов после себя, было трудно. И Гельмут, обладающий природной интуицией, чувствовал, что наконец-то поймал за хвост удачу. Случай, действительно, обещал нечто по-настоящему необычное и мистическое. Потому гауптштурмфюрер сразу согласился на предложение Шнайдера взять расследование необычного инцидента под свой контроль.

Глава 13

Первая ночь на новом месте у беженцев из колхоза «Красный посев» прошла тревожно. В темноте постоянно рычали какие-то звери, ухали филины, выли волки, производили странные звуки и какие-то другие звери и птицы. Сменные караулы, выставленные старшим лейтенантом Костюкевичем, всю ночь не смыкали глаз возле костров. К счастью, к пещерам возле реки зверье не приближалось, видимо, боялись сунуться, памятуя о свирепом медведе, который жил там. Но, все равно, люди спали плохо, ворочаясь на камнях, покрытых тонкими одеялами, и часто выходя из пещерной духоты на свежий воздух к реке.

К ночи все небо затянуло тучами. По этой причине ни звезд, ни луны никто так и не увидел. А под утро и вовсе прошел дождь. Кратковременный, но довольно сильный. Впрочем, с утра снова на небе засверкало солнце, а пелена туч расползлась на одинокие облака. Поликарп Нечаев все-таки кое-как поспал, притулившись в уголочке на своем ватнике, а проснулся на рассвете вместе с охотниками. К счастью, ночи тут, как выяснилось, стояли теплые. И, несмотря на дождь и нехватку одеял, никто пока не жаловался даже на предрассветный холод.

День обещал быть снова по-летнему жарким и достаточно ясным, но напряженным. Пожилые женщины, проснувшиеся еще раньше Нечаева и добровольно взявшие на себя обязанности по приготовлению пищи, хотели накормить всех последними остатками зеленой гречки. Предлагали сварить кашу, добавив в нее еще разных злаков для объема, но Нечаев строго запретил растрачивать колхозный семенной фонд, распорядившись сложить все спасенные от оккупантов мешки с зерном, пригодным для посева, в дальнюю нишу и выставить там караул, чтобы никто не посмел даже думать о воровстве. Потому завтракать колхозникам пришлось тем же, чем и ужинали: рыбой.

Нечаев торопился с отправкой охотников. До обеда нужно было решить, каким-то образом, продовольственную проблему. Разумеется, если охотники не врут, то еду добудут. Да и ночные звуки говорили в пользу того, что зверья в лесу, на самом деле, много. Но, зная о том, что охотники всегда склонны приукрашивать действительность, а особенно результаты своей охоты, Нечаев пока к их докладам отнесся со скептицизмом. Конечно, тот хищный зверь, которого охотники добыли вчера, казался, судя по шкуре и зубам, очень свирепым. Но те две кроличьи шкурки, которые отдал бухгалтеру Шандыбин, совсем не впечатляли. Нечаеву даже закралась мысль, а не сожрал ли вот этот огромный зверюга уже всю приличную дичь в окрестностях?

Предложение бухгалтера сразу создать охотничью артель не вызвало принципиальных возражений даже у партийного актива из бывших колхозников «Красного посева». Вот только сразу со всех сторон посыпались вопросы. Где взять достаточно охотничьего оружия? Где взять боеприпасы или хотя бы капсюли, порох и свинец для снаряжения патронов? Как выяснилось, у Сергея Терентьева, Василия Егорова и Григория Шандыбина запас к двустволкам имелся лишь тот, который находился у них при себе в поясных патронташах.

Еще несколько мужиков из бывших партизан, хоть и имели при себе оружие, но только не специальное охотничье, а винтовки-трехлинейки, предназначенные для отстрела людей на передовой, но не лесного зверья. Да и винтовочных патронов тоже совсем немного осталось. Охотники заспорили, что из боевого оружия крупного зверя бить – только шкуру дырявить навылет. А останавливающее действие недостаточное. Василий Егоров вмешался и быстро поставил точку в споре, сказав:

– Не знаю, кто там шкуру дырявит из винтовки конструкции Сергея Мосина, а я с ней всю империалистическую и гражданскую прошел. И не подвела трехлинейка меня ни разу. Просто стрелять нужно из нее уметь точно. Если в глаз зверю попадешь, то хана ему. Хоть маленький зверь, хоть большой. Да и останавливающую способность легко увеличить можно, если острый конец пули стачивать. А так бьет мосинка далеко, длинная только сама винтовка и тяжеловатая. В густом лесу с ней ходить неудобно. Когда за спиной несешь, то за ветки стволом цепляется. Но, если аккуратно обращаться и наизготовку держать, то сойдет трехлинейка и на охоте. Я сам, когда красным стрелком служил, из нее лосей стрелял и даже кабанов.

Набралось в охотничью артель всего десять человек со своим оружием и снаряжением. А не тридцать, как предполагал поначалу бухгалтер. У некоторых партизан, отпущенных Васильевым из отряда, имелись только наганы, а у сельского фельдшера Ефрема Михайлова был пистолет «ТТ». Но, в охотники фельдшер не годился, потому что хромал после ранения, полученного еще на империалистической, да и мало смыслил в охоте. Зато свое дело знал хорошо. Поэтому его Нечаев оставил при себе. Не только на всякий случай, но и по той причине, что работу медпункта на новом месте тоже предстояло наладить.

Устроив смотр охотбригады, бухгалтер решил, что на первое время пусть будут хотя бы десять охотников, вооруженных, как положено. А им в помощь решил отрядить, в качестве заготовителей, полтора десятка крепких бабенок. По мысли бухгалтера, охотники должны были идти впереди и стрелять зверье, а бабы, вооруженные топорами и ножами, должны следовать за охотниками, добивать раненых зверей и освежевывать туши. «Ничего, раньше люди дичь загоняли всем племенем в ловчие ямы и забивали камнями, не имея никаких ружей вообще. И успешно добывали себе в лесу пропитание. Даже мамонтов приканчивали», – подумал Поликарп, провожая охотников. А они, не теряя времени, сразу же вышли на промысел, поднявшись на прибрежные скалы. И вскоре с той стороны уже послышались выстрелы и предсмертный звериный рык.

Как только Нечаев спровадил охотбригаду на трудовые подвиги, вездесущие мальчишки, которые крутились возле пещер буквально под ногами по причине безделья, сказали ему, что из секретной дыры явилось начальство. Бухгалтер кинулся туда и обалдел. Начальник полигона пришел на этот раз одетым по форме, как положено. И был он, судя по знакам различия, по характерным ромбикам на петличках, майором государственной безопасности. Хотя вчера, вроде бы, представлялся армейским подполковником.

Тут Нечаев вспомнил, что майор ГБ равнялся даже целому комбригу. А это, кажется, соответствует и вовсе полковнику. Так что поскромничал почему-то Сомов, наверное, из-за секретности. Не доверял беженцам поначалу, понятное дело. Вместе с Сомовым явился и немолодой капитан в обычной армейской форме РККА. А за командирами бойцы тащили вниз по лестнице какие-то белесые пакеты, наподобие тех, что Нечаев уже видел вчера у ученых, только не столь прозрачные и побольше. К огромной радости бухгалтера, внутри этих полупрозрачных пакетов виднелись очень красивые хлебные буханочки с ровненькой запеченной корочкой. Будет теперь, чем колхозников накормить!

* * *

Бывший лесник Станислав Николаевич притаился под кустами и внимательно наблюдал за вражескими поисками в бинокль. Ветер как раз дул таким образом, что собаки не могли унюхать Васильева. Затаившись на скале за водопадом, партизанский командир следил за немцами и финнами. Видел он, что за истекшие сутки нашли они захоронку с трупами своих солдат, да спрятанные колхозные телеги обнаружили. Теперь же финские егеря, прочесывая речку, уходили все дальше вверх и вниз по течению. А возле той самой расщелины, которая вела на секретный полигон, никого не оставили. Да и что враги могли там найти, если даже все стрелянные гильзы старались подобрать, когда следы заметали?

Дождавшись, когда враги удалятся на приличное расстояние, Васильев рискнул перейти по камням в мелком месте над самым водопадом на противоположный берег. Он собирался выяснить у Сомова, подготовил ли тот для него обещанное подкрепление. Не идти же одному к лагерю для военнопленных, охраняемому совсем неплохо, да еще и расположенному на открытом месте возле заброшенного карьера? Васильев подал условный сигнал, вытащив из кармана охотничий манок и три раза крякнув по-утиному. Вот только никакого ответа не получил. Красноармейцы с полигона, похоже, свернули караул и ушли. Впрочем, ничего удивительного. Приказа вступать в открытый бой с противником Сомов им не давал. Васильев вчера слышал распоряжение начальника полигона, когда находился с ним рядом по другую сторону. В случае серьезной угрозы, караул должен убраться внутрь. Так распорядился подполковник.

Бывший лесник сунулся в расщелину, но сразу обнаружил, что она сильно сузилась. Вместо трещины в скале шириной больше полуметра, теперь в камне зияла щель не более десяти сантиметров. В такую и ребенок не протиснется. Станислав Николаевич достал трофейный электрический фонарик и посветил внутрь. Примерно в метре от внешнего края разлома, края трещины и вовсе сходились наглухо. Просто чудеса какие-то! Конечно, Васильев понимал, что ворота, ведущие на секретный полигон, наверняка, сами по себе, являются чудом техники и очень передовым достижением советской науки. Не случайно же входишь под эту скалу, а выходишь черт знает где. Вот только, как теперь попасть на другую сторону?

Может быть, имеется какой-нибудь секретный звонок? Но, ему об этом никто не рассказал. Тогда Станислав Николаевич почему-то подумал, что надо просто сунуть руку в расщелину, которая теперь сделалась узкой, но ладонь вполне пролезала. Он так и поступил. Да еще и мысленно зачем-то обратился к скале с просьбой открыть проход. Когда рука коснулась скалы, то он увидел, как в нише вновь заклубился туман, быстро делаясь все плотнее. И расщелина снова разошлась до прежнего размера за какие-то секунды, причем, совершенно беззвучно. Васильев сразу шагнул внутрь, думая при этом: «Вот это ворота, так ворота! Не зря наши ученые свой хлеб с маслом едят!»

* * *

Едва приняв дела в связи с расследованием непонятного инцидента с исчезновением пленных крестьян, Гельмут Руппель затребовал все найденные материальные свидетельства, способные хоть немного пролить свет на то, что же произошло на самом деле. К сожалению, их оказалось совсем мало. Егерям удалось найти всего две гильзы от какого-то малокалиберного оружия. Да патологоанатомы извлекли из тел погибших солдат, найденных в братской могиле, пару десятков пуль диаметром 5,45 миллиметров, подходящих к этим гильзам.

Гауптштурмфюреру сразу бросилась в глаза несуразность неизвестного патрона. Ну, кто в здравом уме будет выходить в настоящий бой с таким мелким калибром? Вскоре эксперты доложили Гельмуту, что оружия под такой патрон в Советском Союзе на момент начала войны точно не существовало. Смущала и маркировка. Никаких звездочек на торце, столь характерных для советских патронов, не имелось. Сверху и снизу от капсюля стояли лишь цифры 270 и 87. Индекс завода-изготовителя и год производства? Абсурд.

Похоже, русские применили какой-то экспериментальный образец автоматического оружия, промаркированный как-то по-другому, чем обычно. А о том, что оружие было именно автоматическим, свидетельствовали распределения огнестрельных ранений на телах погибших солдат. Их убили очередями малокалиберных пуль. Вот только откуда у партизан какие-то новые пистолеты-пулеметы, еще неизвестные в Германии? Обостренная интуиция просто кричала Руппелю, что эти партизаны весьма непростые. И кто-то им помогает. На это указывало хотя бы то, что все следы боя пытались очень тщательно скрыть. Даже гильзы собрали почти все. Обычно, партизаны так не делают. Кто же принимал участие в бою на дороге? Красный ОСНАЗ какой-нибудь новый, специально обученный воевать в тылу противника? С этим вопросом Гельмуту и предстояло разобраться.