Текст книги "Арка в скале (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

По приказу штурмбанфюрера солдаты положили вдоль дома сухую солому и обильно полили ее бензином. А Юрген и Гельмут запалили факелы и начали поджигать, продвигаясь вокруг избы против часовой стрелки и что-то шепча себе под нос. Стоя на выбранном заранее месте, окропленном кровью козла, Карл Шнитке начал произносить заклинания на тайном языке Черного Ордена. Повернувшись лицом к тому месту, откуда из лесу показались великаны, он воздел вверх в правой руке окровавленный кинжал, а левой поднял козлиную голову.

Когда пламя вспыхнуло, а люди внутри запертой избы заметались и страшно заголосили, черный маг громко произнес еще одно тайное слово, одновременно нахлобучив голову жертвенного козла на свой рунический кинжал. Потом Шнитке сжал скользкую от крови черную рукоять двумя руками и, вытянув руки с козлиной головой в сторону каменных чудовищ, мысленно направил на переднего монстра поток энергии смерти, которая притекала к Шнитке из горящего дома старосты, внутри которого люди уже начинали умирать, задыхаясь в дыму. Гельмут и Юрген помогали подкачивать энергию, подойдя вплотную и положив руки на плечи главному магу слева и справа, каждый со своей стороны.

Черная ментальная спираль смерти, сконцентрированная в мертвой козлиной голове и выметнувшаяся из нее в направлении переднего великана, должна была умертвить любое живое существо, или, по крайней мере, в случае наличия ментальной защиты, парализовать его волю к сопротивлению. Вот только черный маг в этот момент четко почувствовал, что спираль улетела в пустоту, а внутри каменного великана никакого живого существа в привычном понимании нет. Ничего там нет, кроме камня.

Все движения каменного монстра управлялись откуда-то извне, из-за грани пространства и времени. Черный маг не смог определить место, но он явственно ощутил на той стороне такую великую мощь, с которой бороться ему не по силам. Боясь навлечь на себя страшный ответный магический удар, Шнитке внезапно оборвал ритуал, стряхнув козлиную голову с жертвенного кинжала на землю. С досадой пнув бесполезную мертвую рогатую голову сапогом, он прокричал Вильгельму Шнайдеру, который наблюдал за ритуалом, но не принимал участие в нем, потому что не являлся посвященным:

– Вы были правы! Нам не справиться! Прикажите эвакуироваться немедленно!

Глава 25

Петр Мальцев и Василий Кудряшов, получив приказ Сомова блокировать фланг, направили своих великанов-аватаров в сторону небольшой деревни, расположенной на холмике примерно в полутора километрах от границы концентрационного лагеря. Но, когда великаны подошли к поселению, то увидели лишь то, что в противоположную сторону выехала и удаляется колонна немецких грузовиков, в которой были и бронетранспортеры, и легковые машины. Преследовать вражеский транспорт скорость великанов не позволяла. Как показала практика, они максимально развивали не более двадцати километров в час, в то время, как вражеская автоколонна удалялась на скорости втрое большей. Страх перед каменными чудовищами подгонял немецких водителей. Конечно, двадцать километров в час позволяли каменным исполинам обгонять любых пешеходов и действовать достаточно проворно в бою, но вот догонять автомашины великаны не умели. Доложив Сомову обстановку по мысленной связи, Мальцев и Кудряшов получили приказ подполковника:

– Противника не преследовать. Огонь не открывать. Беречь боеприпасы.

Стрелять по немецкой автоколонне, действительно, особого смысла не имело, потому что большая часть ее уже скрылась в лесу. Да и существенное расстояние, отделяющее великанов от хвоста колонны и превышающее пару километров, уже не позволяло достаточно точно бить из «зушек». И Мальцев, и Кудряшов хорошо знали возможности этого оружия. Скорострельная зенитка, созданная на основе авиационной пушки, была очень даже неплохой, неприхотливой и надежной в эксплуатации, но она поражала цели только на дальности до двух с половиной километров, а самолеты сбивала до высоты не более полутора километров. Фактически, для великанов «зушка» оказалась оружием ближнего боя. И надо было срочно что-то придумывать для поражения противника на большем расстоянии.

Подойдя поближе к деревне и остановившись в сотне метров от крайних домов, Мальцев и Кудряшов наблюдали, как жители тушат какой-то большой дом в самом центре поселения. Правда, увидев, приближение двух великанов, половина из тех, кто тушил, разбежалась от страха и попряталась в избах, но с десяток человек все равно остались и продолжали пожарные мероприятия. Косясь на великанов, самые храбрые жители деревеньки передавали по цепочке ведра с водой от колодца и заливали огонь.

К счастью для деревенских жителей, в избу старосты все обитатели деревни не поместились. И потому, как только показались великаны, и немцы, запаниковав, начали спешно грузиться в машины, проворные деревенские мальчишки-подростки смогли подбежать к дому с задней стороны, отбросить вилами горящую солому подальше от стен, вышибить подпорки и распахнуть оконные ставни. И народ изнутри начал выпрыгивать сразу из трех окон. А немцы, занятые в этот момент собственным спасением, не обращали на местных никакого внимания. Сгорели они все, или частично, эсэсовцам из айнзацкоманды было уже наплевать. Им дали приказ срочно грузить военное имущество в машины и эвакуироваться. Да и вид приближающихся каменных чудовищ сильно подгонял погрузочные мероприятия. Вскоре, когда немцы уехали, а пожар потушили, выяснилось, что внутри самой большой деревенской избы в дыму задохнулись староста, его мать, его жена, и девять детей. Почти все остальные, кто был внутри во время пожара, отравились угарным газом, но остались живы.

Потушив пожар, деревенские пялились на двух великанов, стоящих возле деревни, но ничего не делающих. Великаны подошли к деревне после короткого боя, состоявшегося возле концентрационного лагеря. Мальчишки показывали на них пальцами, а все остальные судачили между собой, что же это за чудовища такие, и что им нужно от деревенских, которых и так уже обобрали немцы? Когда эсэсовцы уезжали, то забирали с собой всю деревенскую живность, которую только смогли быстро поймать и закинуть в свои грузовики. Подворья лишились последних коз и свиней, а всех коров, кур и гусей немцы к этому моменту уже и так съели за время постоя. Съели они и все запасы крупы, и все заготовки, вроде варенья, соленых огурчиков и квашеной капусты. И как же теперь зимовать без скотины и без припасов? Чем кормиться?

Один из великанов выглядел инвалидом без левой руки. Его грудь, шириной с избу, пересекали длинные ленты с боепитанием. Деревенские плохо разбирались в вооружениях, в их классификациях и калибрах, но на картинках они, разумеется, видели революционных матросов с похожими пулеметными лентами, надетыми крест-накрест. Только у великана, понятное дело, и оружие было другое, великанское. Все заметили красную звезду, которая горела на его цилиндрической шапке, напоминающей папаху. Его каменное лицо обозначали темные щели на месте глаз и рта, а нос угадывался в виде выступа посередине.

Второй великан, стоящий рядом, хоть и имел точно такое же вооружение, как и у первого, но отличался от него. Голову его венчал какой-то каменный блин, похожий на фуражку со звездочкой над козырьком. На месте глаз красовалось нечто, напоминающее очки с темными стеклами для защиты от солнца. А фигура выглядела так, словно бы великан шел на врага неодетым, с голым торсом, бугрящимся огромными каменными мышцами.

Внезапно гул самолетов прорезал вечер. Солнце уже на две трети опустилось за лесную линию горизонта, когда с запады вынырнули «лаптежники». Их было две эскадрильи, восемнадцать машин. Немецкие летчики, разъяренные гибелью своих товарищей во время предыдущего налета на великанов, убедили своего начальника немедленно отомстить, пока еще не наступила ночь. И пилоты пикировщиков вылетели с твердым намерением покарать каменных чудовищ. Сам командир авиагруппы тоже вылетел с ними на девятнадцатом самолете.

Майор люфтваффе не стал противиться желанию подчиненных еще и потому, что по радио от штурмбанфюрера СС Карла Шнитке, начальника из Аненербе, наделенного особыми полномочиями, постоянно шли радиограммы с требованием немедленно бомбить не только каменных великанов, но и концентрационный лагерь. Потому что нельзя было позволять военнопленным разбежаться и пополнить ряды партизан. А, если не принять меры прямо сейчас, то ночь, которая скоро наступит, действовать уже не позволит.

Вылетая со стороны заходящего солнца, немецкие пилоты надеялись, что противник их заметит только в последний момент. Но, радиолокационная станция, которой Сомов оснастил своего великана, надежно захватила и вела цели с самого момента их взлета. И, если бы у великанов в этот момент имелось более дальнобойное оружие противовоздушной обороны, все самолеты могли быть уничтожены еще на подлете. Вот только «зушки» эффективно стреляли по воздушным целям на расстоянии не более полутора километров. И это обстоятельство заставляло принимать ближний бой.

Сомов понимал, что мало что может сделать против такого количества атакующих вражеских самолетов одной своей двуствольной установкой. Потому он дал приказ остальным каменным бойцам корректировать огонь по данным радиолокатора, транслируя каждому картинку, получаемую от РЛС. Сделать так в прошлый раз подполковник не сообразил, да и не успевал. И только сейчас небольшой, пока еще, опыт боевого применения великанов уже начал ему кое-что подсказывать. По внутренней мысленной связи подполковник дал команду:

– Рассредоточиться. Приготовиться к отражению воздушной атаки. Наводить оружие по РЛС. Открывать огонь с дистанции тысяча триста метров. Как поняли?

– Второй принял, начинаю прицеливание, – ответил Синельников.

– Третий понял хорошо, приступаю, – ответил Матвеев.

– Четвертый понял, вижу самолеты, – ответил Мальцев.

– Пятый принял, выполняю захват цели, – ответил Кудряшов.

Прошло несколько минут, и «Юнкерсы» закружились в небе над великанами, над деревней и над концентрационным лагерем. Высота в несколько километров не позволяла «зушкам» работать по ним. Самолеты беспрепятственно разделились на две группы. Четырнадцать крылатых машин закружились в смертельной карусели над лагерем с освобожденными пленными, а пять пикировщиков налетели на деревню. Завыли сирены, и «лаптежники», переворачиваясь в воздухе, начали заходить в пикирование, стремительно снижаясь. В этот момент зенитные пушки в руках великанов огрызнулись огнем.

Деревенские жители обалдело наблюдали, как два ближайших каменных чудовища не просто зашевелились, а пришли в движение всей своей массой. Они не стояли на месте в ожидании падения немецких бомб себе на головы, а проворно расходились в разные стороны, на ходу стреляя по самолетам с черными крестами. И два пикировщика, первыми попавшие под огонь, разлетелись в воздухе, а еще один не смог выйти из пике, врезавшись в землю и взорвавшись. Два «Юнкерса» оставшихся в небе над деревней, метнули бомбы с большой высоты и, не попав в великанов, развернулись и полетели обратно на запад под треск выстрелов и росчерки трассеров зениток, бьющих вслед.

В отдалении, над концентрационным лагерем, воздушный бой продолжался дольше. Четырнадцать самолетов стремительно атаковали. И всего шесть стволов зенитных пушек, которыми были вооружены три великана, не успевали сбивать цели. Хотя успехи и имелись. Сомов лупил по вражеским пикировщикам почти без промаха. Вот только многочисленные люди, освобожденные пленные, увидев в небе страшную карусель «Юнкерсов» и услышав устрашающие звуки сирен, включаемых пикировщиками, начали разбегаться в разные стороны.

Желая спастись с открытого места, люди лезли великанам прямо под ноги, не давая им возможности производить перемещения без риска раздавить кого-нибудь. Потому и приходилось исполинам оставаться на месте во время отражения воздушной атаки. В отличие от великанов Мальцева и Кудряшова, находящихся в чистом поле возле деревни, исполины, управляемые Сомовым, Синельниковым и Матвеевым не имели возможности маневрировать. Что, конечно, обернулось в бою с пикировщиками потерями. Ведь бомбить неподвижных огромных чудовищ из камня пилотам люфтваффе было проще. К тому же, огонь шести зенитных стволов против четырнадцати машин не казался достаточно плотным. Осмелев, немцы даже начали стрелять из самолетных пулеметов по людям, суетящимся на земле.

Сомов сбил одну машину, потом вторую, а Синельников уничтожил еще один самолет до того момента, как бомбы начали находить цели. Первым пострадал великан по имени Григориус, управляемый Димой Матвеевым. Бомба ударила его в правое плечо, оторвав правую руку вместе с зениткой. Упав, многие тонны камня великанской руки придавили насмерть несколько человек, пытавшихся укрыться от налета возле исполина.

Вторым не повезло великану-аватару Синельникова. Бомба, сброшенная очередным пикировщиком, скользнув вдоль каменного туловища, взорвалась прямо на ступне левой ноги исполина, раскрошив ее на отдельные валуны. Великан Синельникова повалился на левый бок, но продолжал вести огонь по самолетам правой рукой из лежачего положения, сбив еще один «лаптежник». Отбив воздушную атаку над деревней, на помощь боевым товарищам поспешили Мальцев и Кудряшов. Это и спасло положение. Оба они стреляли совсем неплохо, сбив еще три самолета на двоих. Да и Сомов постарался, сумев попасть еще в четыре машины. Один самолет упал, а три задымились. Понеся большие потери, немецкие летчики бросали оставшиеся бомбы куда попало и, разворачиваясь в сторону своего аэродрома, улетали на запад, преследуемые трассерами зенитного огня.

Солнце скрылось за горизонтом, закат почти погас, и наступили вечерние сумерки, предвещая скорую темноту. Когда самолеты улетели, а стрельба зениток прекратилась, со всех сторон послышались крики раненых, пострадавших от разрывов бомб и от пулеметного огня с самолетов. Сомов помог подняться великану Синельникова. Он решил дотащить товарища, потерявшего ногу, на себе. Хотя, куда тащить? Где медсанбат для великанов? Сомов не знал. Но, Синельников, словно прочитав мысли Сомова, поведал ему в этот момент:

– Живой Камень подсказал мне, как надо лечить этих гранитных великанов от ранений. Необходимо просто подойти к гряде скал, которая находится у перехода в промежуточный мир, и слиться с ней. Произойдет ускоренная диффузия ожившего гранита. Регенерация. Недостающие части заместятся породой. И великан через несколько часов станет опять, как новый.

Великану Матвеева тоже пришла такая же мысль. Подняв левой рукой оторванную правую, он двинулся в направлении скал. Сомов понимал, что они случайно могут передавить много народа. А потому дал команду:

– Всем великанам оставаться на месте до окончания эвакуации людей!

И обратился мысленно к майору Васильеву:

– Действуй, Стас. Выводи и вывози освобожденных. Опасности сейчас нет. Великаны в карауле.

Тот ответил тоже мысленно:

– Понял. Начинаю эвакуацию.

Грузовики с тентами подъехали уже в темноте. При свете фар военврач Виктор Семенов и майор Васильев руководили погрузкой больных и раненых. Вечер выдался холодным и ветреным, но после налета вражеской авиации недавние узники боялись зажигать костры. Когда удалось запустить моторы еще нескольких трофейных автомобилей, дело пошло быстрее. Следом за больными и ранеными начали рассаживать в машины и отправлять к скалам женщин и детей из дальних бараков. Потом очередь дошла до гражданских специалистов, которых оккупанты согнали в лагерь за саботаж. Их рассадили на телеги, в которые за это время запрягли трофейных лошадей. Как и водителям грузовиков, кучерам передних телег дорогу показывали партизаны. Последними концентрационный лагерь покидали маршевые роты, сформированные командирами из бывших военнопленных. Прежде, чем идти в ночной поход к скалам, всех их в последний раз накормили баландой из лагерной кухни. Все же, на относительно сытый желудок идти по холоду немного веселее.

Отправив бывших узников в безопасное место, Васильев с оставшимися несколькими партизанами продолжал поиски на обширной территории лагеря при свете звезд и электрических фонариков. Ведь до сих пор не удалось изловить ни одного полицая, которые издевались над пленными. Вместе с ними в суматохе сбежали и некоторые финны, выжившие после атаки великанов. А эти субъекты представляли опасность. Они где-то отсиживались, но могли в любой момент начать пакостить. И на рассвете Станислав Николаевич предполагал организовать тщательные поиски с прочесыванием прилегающей местности. Ведь теперь, благодаря освобождению военнопленных, проблем с малочисленностью личного состава у него больше не будет. Из такого количества можно собрать хоть сводный полк. Было бы только, чем вооружить бойцов. Впрочем, Васильев уже не сомневался, что с этим ему поможет Сомов.

В лагере обнаружилась целая псарня с немецкими овчарками. Собаководы тоже сбежали в ходе боя, бросив своих подопечных сидящими в загонах без еды. Пришлось подкормить три десятка собачек остатками с лагерной кухни. Васильев считал, что такой трофей тоже полезен. Ведь и собачки на новом месте пригодятся, например, для сторожей и охотников.

Помимо собак, необходимо было подготовить к эвакуации оставшееся имущество, которого в этом лагере финны и немцы собрали немало, свозя сюда на склады все отобранное у местных, что представляло хоть какую-то ценность: одежду, обувь, одеяла, постельные принадлежности, посуду, кухонную утварь, инструменты и даже швейные машинки. А Васильев прекрасно понимал, что на новом месте в промежуточном мире все это добро пригодится беженцам для обустройства. Имелись на лагерных складах и кое-какие продуктовые запасы, а также лекарства.

Помимо гражданского имущества, предстояло подготовить к отправке и военное. Ведь оказалось брошенным охраной немало оружия и боеприпасов. Например, затрофеили несколько исправных немецких пулеметов с боекомплектом. Нашли несколько ящиков с гранатами, а также пехотные минометы с большим запасом мин. Да и объемные палатки, брошенные артиллеристами полевой батареи, тоже представляли собой полезное имущество для размещения личного состава.

Эпилог

Командир авиагруппы майор люфтваффе Ульрих фон Гегенбах происходил из древнего рода немецких аристократов. И он недолюбливал эсэсовцев, считая их маргинальными выскочками из низов социальной лестницы, вознесенных наверх новой властью. Впрочем, и самого фюрера Ульрих не слишком любил. Но, как истинный патриот, он вполне разделял лозунг, что Германия превыше всего. А еще он всю свою жизнь обожал самолеты, авиацию и все, что было связано с этой темой. Страсть к полетам двигала им по жизни, давая высокую цель, к которой Ульрих стремился с детства. С годами он сделался настоящим летчиком-асом, и, участвуя в войне с первого дня, на его боевом счету имелось немало воздушных побед.

Став командиром авиагруппы, фон Гегенбах уделял много внимания подготовке пилотов своего соединения, неся личную ответственность за каждого из них. Они регулярно проводили учения даже во время боевых действий, тщательно анализируя полетный опыт состоявшихся воздушных боев и делая выводы, позволяющие избегать ошибок в следующий раз. Вот только Ульрих никогда не думал, что его парням придется пикировать на каменных великанов. Ведь такое не могло совсем недавно даже прийти на ум. Исполины из гранита, ходячие скалы с ногами и руками – это же просто бред сумасшедшего, сказки для маленьких детей. Но, с этого дня реальность заставляла не только верить в сказочных персонажей, а и воевать против них.

Когда майору первый раз позвонил на аэродром штурмбанфюрер Вильгельм Шнайдер, командир айнзацгруппы СС, сообщив о появлении каменных великанов, Ульрих, конечно, не поверил ему, решив, что эсэсовец просто перебрал шнапса. Но, как только в тот разговор вмешался Карл Шнитке, человек из Аненербе, обладающий обширными полномочиями, который значился в секретных списках лиц с особым допуском, Ульриху пришлось поверить и выслать самолеты по указанным координатам. Но, он никак не ожидал, что каменные великаны еще и вооружены зенитными пушками. Пилоты сообщили по радио и о красных звездах. И Ульрих сразу понял, что великаны эти вовсе не сказочные, а являются каким-то новым оружием русских. Только почему новейшие вражеские боевые машины с броней из камня оказались в глубоком тылу? Может, гигантские механизмы просто бросили при отступлении? Этот вопрос требовал изучения.

Ульрих надеялся, что взрывы бомб разобьют ходячие скалы в каменную крошку. Вот только этого добиться не удалось. Оборонялись великаны с таким проворством, которое невозможно было и заподозрить в столь огромных конструкциях из гранита. Но, большие потери, понесенные авиагруппой в первом налете, не остановили пилотов пикировщиков от повторного вылета. Наоборот, они требовали немедленной мести за погибших товарищей. Летчики пикировщиков привыкли верить в себя. Легко уничтожая бомбами вражеские танки на поле боя, они считали, что огромные русские великаны из камня – это большая и легкая цель, а участникам первого налета просто не повезло.

Ульрих лично вылетел для координации действий пилотов. Он держался во время атаки повыше, оставаясь за пределами поражения зенитным огнем. Майор быстро понял, что автоматические зенитные пушки, которыми вооружены каменные монстры с красными звездами, бьют вверх километра на два, не выше. А потому совершенно безопасно наблюдал за атакой своих парней. Его машине ничего не угрожало и, будучи в роли наблюдателя, майор хладнокровно руководил боем по радио. Ульрих приказал разделиться на две группы.

Но, атака на пару великанов, стоящих возле деревни, принесла лишь самые плачевные результаты. Три пикировщика были потеряны без каких-либо результатов бомбометания, причем, великаны умело маневрировали, стреляя из своих скорострельных зениток на ходу весьма неплохо. Немного результативнее получился налет на трех великанов, возвышающихся над концентрационным лагерем. Эти почему-то стояли неподвижно. Но и там потери авиагруппы оказались очень значительными, хотя взрывы бомб и повредили двух каменных монстров. Сбросив бомбы с большой высоты, Ульрих уводил свой самолет на аэродром с тяжелым чувством. Ведь в этой стычке с чудовищами, метко стреляющими из зениток, погибли его лучшие пилоты. Никогда еще авиагруппа майора Ульриха фон Гегенбаха не несла столь тяжелых потерь.

* * *

Эвакуация продолжалась всю ночь. По дороге вдоль скал со стороны концентрационного лагеря к арке в скале двигались грузовики, телеги и люди, идущие пешком. Их встречали в ночи бойцы с фонариками, заранее расставленные вдоль дороги старшим лейтенантом Костюкевичем по приказу подполковника Сомова. Одетые в комплекты химзащиты, они давали указания водителям, кучерам и командирам пеших колонн, куда следовать.

Пройдя сквозь арку, отделяющую промежуточный мир от Карелии сорок первого года, прибывающие недоумевали, почему с одной стороны скальной гряды осенняя ночь, ветер и холод, а с другой – светлое время суток, ранний теплый вечер, совершенно безветренный и очень похожий на летний. Да и немаленькая река, бегущая с другой стороны скал, тоже удивляла. Но, еще больше удивляли беженцев шкуры огромных страшных зверей, растянутые кем-то для просушки под скалами, протянувшимися вдоль речного берега. Удивляло, конечно, и наличие каких-то местных жителей, по виду колхозников, которые, судя по выражению лиц, не слишком-то радовались появлению такого большого количества нахлебников.

Колхозный бухгалтер, исполняющий обязанности председателя, Поликарп Нечаев хватался за голову от навалившихся забот. Только-только удалось ему хоть немного наладить на новом месте быт для своих земляков из колхоза «Красный посев», как внезапно на новую территорию состоялось целое нашествие каких-то других беженцев в совершенно немыслимом количестве. Нечаева, конечно, военные предупредили, что скоро на полигон прибудут бывшие военнопленные, освобожденные из концентрационного лагеря, но Поликарп не предполагал, что их будет настолько много: несколько тысяч.

Чем же ему прокормить такую армию голодных людей? Хлеба, который выдают военные власти секретного полигона, едва хватает самим колхозникам. Бухгалтер видел единственный выход в том, чтобы подрядить вновь прибывших на работы по вылову рыбы, по отстрелу зверья, да по отлову диких кабанчиков, кроликов и птиц, похожих на куриц-пеструшек и прекрасно несущих яйца в неволе, которых удалось за это время отыскать в ближайшем лесу и собрать в небольшой птичник. Ну, и использовать прибывших для разделки дичи и приготовления пищи, конечно, нужно. Пусть кормят сами себя. Уж так, как их в лагере оккупанты кормили, точно прокормятся. На новом месте всегда могут рассчитывать на наваристые мясные бульоны, да на вкуснейшую уху вместо жидкой баланды. Мясом и рыбой колхозники уже обеспечили сами себя охотой и рыбалкой настолько, что излишки даже нарастали с каждым днем.

Делиться продовольствием с новоприбывшими прижимистому сельскому бухгалтеру не слишком хотелось, но, с другой стороны, Поликарп понимал, что приток рабочей силы на новое место совсем не помешает для развития хозяйства. Ведь женщины, подростки и старики из его колхоза уже и без того трудятся на пределе возможностей и нуждаются в отдыхе. А сегодня целая трудовая армия прибыла и, по большей части, состоящая из молодых мужиков.

Вот теперь и лесорубов будет хватать, и охотников, и рыбаков, и строителей. Поликарп даже не сомневался, что и специалисты многих других специальностей среди бывших военнопленных, наверняка, найдутся. Мужики смогут и пни выкорчевывать, и землю под посевы распахивать, и бизонов загонять в загоны. Да и много чего еще сумеют. Вот только, как вскоре выяснилось, среди бывших узников концентрационного лагеря оказалось и немало гражданских, а также женщины с детьми. Куда этих людей пристраивать, Нечаев пока решить не мог. Надо было сначала узнать, что они умеют, опросить каждого и составить списки. Да и провести фильтрационные мероприятия не мешало бы. А вдруг среди них враги уже завербовали сторонников? Впрочем, Нечаев не сомневался, что военные держат этот вопрос на контроле. И каждый из прибывших будет отфильтрован, как и положено. Уж майор Государственной Безопасности Сомов, разумеется, позаботится об этом в первую очередь. И только после всех проверок можно будет подумать, как этих людей распределять наилучшим образом ради пользы для всей общины.

* * *

После того, как эвакуация завершилась, а партизаны Васильева, дождавшись, когда грузовики отвезут бывших узников и вернутся обратно, погрузили на машины все ценное и тоже отбыли, великаны снова пришли в движение. Сомов и Кудряшов поддерживали с двух сторон великана Синельникова, который, лишившись в бою левой ступни, неуклюже подпрыгивал на одной ноге, опираясь руками на плечи товарищей. Великан Димы Матвеева по имени Григориус, пока единственный, которому человек, управляющий им, дал имя, тащился сзади, неся левой рукой фрагмент оторванной правой вместе с покореженной зениткой. Однорукий великан, управляемый Мальцевым, охранял их. В ночи, ради маскировки, все они погасили красные звезды и огни глаз. По указанию Сомова, пока стояли на страже возле концентрационного лагеря, создавали силами мысли приборы ночного видения. И теперь они имели возможность уверенно двигаться в полной темноте. Вот только и на них навалилась усталость, отчего великаны шли обратно вдвое медленнее.

Как сообщил Синельников, который получил способность непосредственно общаться с Живым Камнем, великаны теряли энергию. Долго находясь в отрыве от скал, их каменный организм постепенно разряжался, каменея с течением времени. И, если великана вовремя не поставить на зарядку возле гранитной скалы, то он через сутки просто окаменеет там, где стоит, застыв еще одной гранитной карельской скалой. А подзаряжать великанов пока можно было лишь в тех местах, где Живой Камень уже обрел активность. Гряда скал вдоль дороги, где находилась арка перехода, подходила пока что для подзарядки каменных воинов лучше всего. Добравшись до арки в скале, великаны остановились возле нее. Двое справа и трое слева. Они прислонились к скалам, слились с ними и окаменели. Безмолвные каменные стражи, охраняющие вход в иной мир, встречали пасмурный рассвет нового дня войны.