Текст книги "Арка в скале (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

С обращением к собравшимся выступил какой-то сухонький мужичок средних лет в стареньком пиджаке и с лысиной на голове:

– Товарищи колхозники! Хочу вас поздравить с переселением в новый мир. Да. Не смотрите на меня такими удивленными глазами. Это другой мир. Так мне сказал сам профессор Игнатов. И нам здесь придется прожить какое-то время. А если захотим, то жить можем на этом месте хоть всю жизнь. Земли здесь много. Всем хватит. Только надо изучить это место как следует. Нужно узнать местный животный и растительный мир. Узнать какие здесь времена года. Мы даже не знаем пока сколько дней в году в этом мире. Узнать нет ли других людей здесь, а если есть, то каков уровень их развития. Судя по нетронутой природе, в этом месте рядом с нами других людей нет. Мы выслали небольшую экспедицию, чтобы разведать пока хотя бы ближайшие окрестности. Будем обживаться. Конечно, когда уйдут немцы, то мы сможем вернуться назад в наши края. Но, повторяю, это случится не раньше, чем немцев прогонят, а для этого нужно время, даже годы, как сказал мне товарищ Игнатов. А еще он сказал, что Красная Армия обязательно победит немцев и финнов, но не быстро.

Поэтому пока нам надо отстроить хозяйство здесь. Распашем землю. Будем сеять пшеницу, рожь, ячмень. Будем сажать картошку, и прочие корнеплоды. Семена у нас, к счастью, есть в мешках. Будем осваивать рыбалку и охоту. У нас есть и кобылы, и жеребец. А для них есть вокруг трава и чистая вода. У нас есть под боком отличный лес. У нас теплое время года. Есть у нас и пилы, и топоры, и другие плотницкие и столярные инструменты. Значит, топливом мы будем обеспечены. У нас есть запас одежды и одеял. И у нас есть эти замечательные пещеры, где мы сможем пока временно укрыться до тех пор, пока не выстроим для каждой семьи настоящие избы. Профессор Игнатов пообещал помочь нам с обустройством на новом месте и даже провести электричество. Мы построим лесопилку, добудем в лесу бревна, чтобы разделать их на доски. Из досок сделаем кровати, столы, полки, табуретки и даже шкафы. Мы наладим здесь жизнь удобную для нас! Все в наших руках, товарищи!

Глава 8

Сначала экспедиция направилась дальше вдоль берега реки против ее течения. Они оставили позади пещеры, в которых успешно обустраивались колхозники, и пошли по каменистому берегу. Слева от них тянулись невысокие скалы, по виду ничем не отличающиеся от скал родной Карелии. А справа бежала речная вода. Течение ее не казалось слишком быстрым, но оно и не было слишком медленным. Причем, речное русло перед излучиной расширялось метров до пятидесяти. Изгиб береговой линии указывал на то, что река дальше образовывала излучину, в середине которой имелся обширный полуостров.

– Надо бы первым делом исследовать этот меандр, – произнес совсем не старый еще ученый, которого назначил в экспедицию в качестве научного руководителя профессор Игнатов, представив сельским охотникам, как своего ассистента и кандидата геолого-минералогических наук Виталия Покровского.

– А что это за меандр такой? Мы люди простые. Таких мудреных слов не ведаем, – сказал ему охотник Григорий Шандыбин.

Виталий объяснил:

– Так, это я про излучину речную говорю. По-научному меандром называют. Надо бы сначала нам исследовать этот природный объект, хотя бы потому, что место удобное, на возвышении, а если населенный пункт организовывать соберетесь, то и обороняться будет удобно, потому что речная вода с трех сторон. Вот только предстоит узнать, какой ширины перешеек. Если достаточно узкий, то можно или стену построить, или рвом перекопать.

Перед тем, как отправиться в этот поход по незнакомой местности, Виталий попросил у старшего лейтенанта показать снимки, сделанные с беспилотника. Потому Покровский так уверенно говорил о меандре, определив его по одному только речному изгибу. Другого такого изгиба в этом направлении и на этом расстоянии от пещер просто не имелось. Покровский шел впереди, облаченный в новенький синий комбинезон, штанины которого были заправлены в высокие ботинки-берцы. У Виталия ничего с собой не было, кроме полиэтиленового пакета и собственного смартфона. К счастью, когда начинали эксперимент с артефактом, профессор Игнатов заставил всех участников оставить мобильные телефоны за пределами лаборатории в раздевалке. И это решение потом сослужило им очень хорошую службу.

Когда произошел неконтролируемый выброс энергии, и исследователей артефакта в полном составе закинуло непонятным образом голышом на берег реки, ни один смартфон не пострадал. А попросить бойцов сбегать в раздевалку и принести гаджеты ученым ничего не помешало. И теперь Виталий с большим удовольствием фотографировал все необычное, что попадалось на пути в неизведанном мире. А еще он пытался собирать образцы минералов, используя в качестве тары для их временного хранения тот пакет из полиэтилена, в котором ему со склада принесли новенький комплект одежды. Впрочем, поскольку собирал он пока только маленькие камушки, объема и прочности пакета должно было хватить.

– А что это за такой прозрачный мешок у вас, товарищ ученый? Да и фотоаппарата эдакого плоского с цветным стеклом я отродясь не видывал. Какая интересная вещица! – пробормотал Василий Егоров.

– Не положено, Вася, о таких вещах спрашивать. Это же, наверное, закрытые разработки. Не забывай, что полигон тут очень секретный, – осадил любопытного односельчанина Сергей Терентьев, который числился в колхозном партактиве.

– Да, разумеется, – сразу же подхватил эту мысль Покровский, который совсем не собирался прямо сейчас объяснять колхозникам из сорок первого года, что представляет собой мир двадцать первого века. Да и профессор Игнатов предупредил его, отправляя в экспедицию, чтобы постарался не болтать лишнего.

Между тем, любопытный Василий, который воевал в империалистическую в роте пластунов, а потом в гражданскую заделался красным стрелком, внимательно рассматривал снаряжение обоих бойцов, которых отправил вместе с ними старший лейтенант. Эти двое были одеты в необычную камуфляжную форму. Их куртки и штаны вместе с такими же высокими ботинками на шнуровке, как и у ученого, совсем не походили на привычное облачение бойцов Красной Армии. Никаких тебе галифе, гимнастерок и сапог. Да и нашивки у обоих парней отличались странностью. На них имелись непонятные знаки и было написано: «Войска РХБЗ, вооруженные силы России». И даже никаких красных звездочек не пришито нигде. Виднелась только зеленая звездочка на кокарде странного головного убора, подозрительно напоминающего кепку-фрицевку, только тоже в камуфляжной расцветке. И ничего про Советский Союз не сказано. Мало того, еще и на плечах у этих непонятных бойцов имелись самые настоящие погоны, только тоже зеленые. А уж оружие и вовсе какое-то неизвестное им выдали, автоматы какой-то необычной конструкции с кривыми магазинами. Василий все-таки не выдержал и спросил сержанта:

– А что это у вас Россия написано на шевроне, а не СССР? И почему на нашивке значатся вооруженные силы России? Или вы какого-то республиканского подчинения? Тогда почему не РСФСР там написано?

– Так, мы же в России. Карелия по-вашему где? – сказал высокий парень по имени Роман.

– В Советском Союзе, – проговорил Егоров.

– Да нет же! Карелия в России находится, – сказал сержант.

– Так, Россия же входит в состав СССР! – настаивал Вася.

На помощь сержанту быстро пришел Покровский, сказав:

– Давайте не будем спорить хотя бы из-за географии нашей Родины. Думаю, тот факт, что Карелия находится именно в России, а ни где-нибудь в Грузии или в Казахстане, устраивает всех?

Но, въедливый Егоров продолжал гнуть свою линию:

– А почему красных звездочек на форме у этих бойцов не видно? Да и погончики у них какие-то непонятные вместо петлиц, прямо как у беляков!

– Ну, что ты пристал к ребятам, Василий? Сказали же тебе, что полигон секретный. Да и форма у бойцов, значит, тоже секретная, экспериментальная. Для маскировки. Неужели непонятно? – вмешался партийный активист Терентьев.

– Да. Это на нас полевая форма нового образца, – подтвердил сержант, не соврав.

Вроде бы Василий Егоров немного успокоился, но все равно продолжал посматривать на сержанта косо и с подозрением. Сержанту-контрактнику Роману Ануфриеву, в сущности, было наплевать на то, что думает о нем немолодой человек из прошлого века в залатанном пиджачке и с ружьишком за спиной. Просто Роме не хотелось попусту спорить с этим мужиком из-за всякой ерунды. Ануфриев и без того уже крепко поспорил со старшим лейтенантом Сашей Костюкевичем, чтобы выпросить для себя и для ефрейтора Зимина возможность пойти в экспедицию, сняв костюмы химзащиты.

На новой территории, куда они попали через взорванную лабораторию под скалой, было жарко, стояло настоящее лето, яркое солнце висело в ясном небе, а старлей все тянул с разрешением бойцам снять тяжелое и совершенно лишнее облачение. Правила службы, видите ли, требовали. Да положить на них! Радиации, которой поначалу так опасался старлей на новой территории, почти не имелось. Замеры в скалах показали значения лишь совсем чуть-чуть выше нормы. Ну, подумаешь, слегка фонит от гранита. Так и в Питере тоже фонит этот камень немного. И ничего страшного, отделывают им здания. Ну, неужели непонятно, что раз жирные вороны летают и огромные медведи гуляют, то и для человека опасностей в здешней окружающей среде нет? Да и людей возле реки полно, как оказалось. И ни на одном гражданском никаких защитных средств не надето. А многие из них и вовсе босиком ходят прямо по камням.

Впрочем, в результате спора с настойчивым сержантом старлей все-таки сдался и разрешил им с ефрейтором перед выходом экспедиции переодеться в более легкую снарягу. Еще старлей предупредил, что местные начнут задавать много вопросов, и что лучше в разговоры с ними не вступать. Вот только Костюкевич сразу не объяснил, что здесь, оказывается, проживают люди из СССР времен начала войны с немцами. Да и вообще, странное оказалось место.

Когда ему и ефрейтору приказали прибыть в распоряжение старшего лейтенанта Костюкевича, Роман сразу обратил внимание на разницу во времени с разных сторон от арки в скале, пробитой взрывом. Да и разница температур была существенной. А тут еще и каких-то пленных немцев, словно прямо из исторического кино, провели мимо них под дулами автоматов ребята из взвода лейтенанта Кравченко. И стало понятно, что неудачный эксперимент вызвал не только взрыв в лаборатории, а и прорубил само время. Такое происходило до сих пор только в книжках про попаданцев. А тут уже, получается, что и отечественная наука до такого дошла. Так что Ануфриеву хватало впечатлений в этот день, чтобы не переставать удивляться.

Они прошли уже больше километра вдоль реки, когда Покровский первым обнаружил узкий распадок в скалах, который давал возможность забраться наверх по трещинам. И они начали неспешный подъем. На крутых скальных боках не росло ни травинки, но поверху зеленел кустарник подлеска, а дальше от края обрыва стояли деревья смешанного леса. Скалы не отличались какой-то запредельной высотой. Но и те двенадцать-тринадцать метров, которые отделяли их подножия от вершин, преодолеть оказалось совсем нелегко. Ведь никакого альпинистского снаряжения у них не имелось.

Кое-как забрались на гребень береговой возвышенности. Выяснилось, что скалы сверху покрывал довольно приличный слой почвы. Экспедицию сразу встретил густой колючий кустарник. Сходу наткнулись на заросли дикой ежевики с шипами, через которые пришлось продираться осторожно, чтобы не расцарапать лица. Преодолев кусты, вышли прямо на бурелом, громоздившийся посередине поляны, заросшей кустарниками. Еще какое-то время потратили на то, чтобы перелезать через толстые подгнившие древесные стволы, покрытые мхом, или обходить их. Покровский сразу обратил внимание, что поваленные деревья совсем не характерные для Карелии двадцать первого века. Стволы принадлежали самым настоящим дубам. Похоже, несколько лет назад ураган повалил на этом месте целую дубовую рощу. Старые деревья не выдержали силу ветра, погибнув, но молодая дубовая поросль уже уверенно пробивалась вокруг них.

Лес, в который углубились путешественники, оставив за спиной следы бесчинства бури, выглядел абсолютно другим, совсем не таким, каким казался издалека от уреза речной воды. Верхний ярус крон состоял из вязов и кленов, берез было мало, а то, что принимали издалека за елки, вблизи оказалось лиственницей. Из хвойных попадались еще и самые настоящие кедры. Огромные и разлапистые, наподобие знаменитых ливанских. Подлесок, помимо ежевики, радовал дикой смородиной, малиной и даже орешником. Повсюду цвели разноцветные цветы и гудели крупные пчелы. Ползали разнообразные жуки. А вот комаров и мошкары, к счастью, пока не попадалось. Может быть из-за того, что до болот еще не дошли?

В ветвях перелетали и общались между собой трелями птицы разных размеров и расцветок. Вот только Покровский совсем не был силен в орнитологии, чтобы оценивать их видовое разнообразие, хотя пернатых в этом лесу летало навскидку гораздо больше, чем в тех карельских лесах, в которых бывал Виталий до этого. Он просто старался побольше фотографировать. А потом уже можно будет показать фотографии специалистам, чтобы оценили по достоинству всех представителей флоры и фауны. Животных тоже хватало, но люди так громко продирались сквозь кусты, что звери при их приближении удирали. Все же удалось увидеть кого-то довольно большого, похожего издали на жирного барсука, который юркнул в кусты, и многочисленных маленьких зверьков, похожих не то на зайцев, не то на кроликов, которые разбегались буквально из-под ног. Покровский вспомнил, что таких, кажется, называли гиполагусами.

Люди прошли сквозь перешеек излучины и услышали впереди характерный гул падающей воды. Вскоре выбрались к самому настоящему водопаду. Водяная стена шириной метров в сорок падала с высоты не менее десяти метров, пенясь и образуя внизу подобие вытянутой эллипсом каменной чаши. А на противоположном берегу, прямо напротив людей, стоял огромный величественный олень с раскидистыми рогами и смотрел на водопад. Все трое сельских охотников тут же схватились за свои ружья. Вооружение их составляли обыкновенные гладкоствольные двустволки, но они все-равно надеялись подстрелить красавца-оленя. И расстояние до цели в полсотни метров не смущало их.

– Постойте! Не стреляйте. Мы же не на охоте, а в разведке, – обломал охотников научный руководитель экспедиции.

– Так уйдет же столько отличного мяса! – воскликнул Василий Егоров.

– Это гигантский олень мегалоцерус, – поведал Покровский.

– Да, редкий зверь. Я такого красавца не встречал еще никогда, – признался охотник.

– Просто уникальный, – сказал Виталий. Хотел сказать, что давно вымерший. Но, какой же он вымерший, если в этих местах пасется, как ни в чем не бывало?

Пока решали, стрелять или нет, огромный олень словно почувствовал нечто недоброе, грациозно развернулся от водопада и скрылся в чаще на другом берегу.

– Эх, нам надо бы туда переправиться. Вон на том берегу какая знатная дичь! – предложил Григорий Шандыбин.

Реку был шанс перейти прямо через водопад, вернее, под ним. Вода падала с уступа над обрывом с отрицательным углом, а под верхней кромкой имелся пониже за занавесом падающей воды еще один уступ, идущий вдоль скалы и примыкающий к скалистому берегу, на котором они остановились, созерцая красивого оленя. И Григорий попробовал туда сунуться. Он заглянул за водяную завесу, а потом осторожно вошел в природный коридор, где слева возвышалась скала, мокрая от брызг, а справа падали вниз мощные водяные струи.

Покровский рискнул пойти за охотником. Камень под ногами оказался очень скользким, а вода летела вниз с приличной скоростью совсем близко, что вызывало головокружение. Упасть в водопад было смерти подобно. Внизу вода разбивалась об острые камни. К тому же, шум падающей воды вблизи показался Виталию сходным с ревом самолетных турбин. Не решаясь далее преодолевать подобное препятствие, Покровский отступил и, пятясь, выбрался обратно на прибрежный утес.

Впрочем, Шандыбину удача тоже не улыбнулась. Он так и не смог преодолеть весь водопад, пройдя его только на две трети. После чего так же, пятясь, выбрался обратно, сообщив, что сквозного прохода нет, потому что уступ, который они пытались использовать для перехода, постепенно сужается, сливаясь с телом скалы. И последние метры до противоположного берега преодолеть таким способом не представляется возможным. Потому с переправой на другую сторону реки пока решили повременить.

Приняли решение продолжать движение дальше через перешеек речной излучины, который имел в ширину около двухсот метров. А полуостров, на который этот перешеек вел, достигал в поперечники, похоже, целый километр. Поэтому предположение Покровского, о том, что в этом месте вполне можно построить укрепленное поселение, удобное для обороны, нашло подтверждение на местности. Дальше за перешейком лес, покрывающий все пространство внутри речной излучины, начал постепенно редеть, уступая место полянам и дубовым рощам.

И еще через пару километров пути начиналась равнина, на которой впереди паслись какие-то большие бурые животные с рогами. Никакой дополнительной оптики участники импровизированной экспедиции с собой не взяли, но, направив камеру смартфона в нужном направлении и включив цифровое увеличение, присмотревшись, Покровский определил, что перед ними в нескольких сотнях метров пасутся самые настоящие бизоны. Те самые, которых давно уже человечество истребило в природе. Здесь же они мирно бродили среди дубрав, безмятежно пощипывая травку. И стадо выглядело совсем не маленьким. В нем навскидку насчитывалось до сотни голов.

Глава 9

Дождливый осенний день начался трудно и выдался для молодого фельдфебеля Клауса Вандеркнехта очень хлопотным. С самого раннего утра, фактически еще ночью, получив приказ, ему, совсем не выспавшемуся, пришлось выехать со своей группой фельджандармов в довольно большое село, где до оккупации находился большевистский колхоз «Красный посев». В тылу финской армии, наступающей при активной поддержке немцев на Ленинград с севера, обнаружились партизаны. За последнее время они устроили уже несколько серьезных диверсий, нападали на автомашины, поджигали склады и убивали военнослужащих. Не только финнов, а и немцев.

Финская армия пока еще не сумела наладить борьбу против этой напасти. И теперь именно немцам предстояло подчищать за финнами, потому что те, признавая собственное бессилие, обратились за помощью к командованию тыловыми частями вермахта на этом направлении. И немецкое командование пошло навстречу союзникам, распорядившись провести акцию устрашения, чтобы вычистить тех из местных, кто поддерживал всех этих жестоких разбойников, банды которых специально организовывались большевиками на оставляемых при отступлении территориях.

Немцы, разумеется, провели всю необходимую предварительную работу. Наладив агентуру в населенных пунктах, ближайших к местам совершенных диверсий, довольно быстро удалось выяснить, что центр сопротивления находится именно в этом самом селе, где осталось много бывших колхозников, не только сочувствующих партизанам, но и активно помогающих им, снабжая продовольствием. Вот и решило немецкое тыловое командование устроить показательное карательное мероприятие, чтобы сторонники партизан, оставшиеся в окрестностях, крепко задумались о собственной судьбе, прежде, чем продолжить помощь этим красным бандам, засевшим в лесах.

Сначала село оцепили финские пехотинцы, вооруженные стрелковым оружием. Потом со своей командой фельджандармов на бронетранспортере приехал Клаус Вандеркнехт, задачей которого было блокировать основные перекрестки сельских улиц, въезды и выезды, выставив посты полевой жандармерии. Чуть позже на грузовиках, оборудованных тентами, прибыла еще и айнзацкоманда эсэсовцев, усиленная несколькими бронетранспортерами. Операцией руководил штурмбанфюрер СС Вильгельм Шнайдер. Крестьяне только стали просыпаться, когда эсэсовский офицер дал команду, и в дома по всему селу начали врываться вооруженные люди. Хмурым осенним утром солдаты в фельдграу выгоняли прикладами и пинками на улицу под дождь всех сельских жителей, невзирая на их пол или возраст.

Женщин, детей и подростков оттесняли к сельской управе, а мужчин отделяли от них и гнали к окраине. Солдатам приказали выгонять из хлевов скотину, вытаскивать из амбаров припасы и, вместе с имуществом, найденным в домах, грузить все это на телеги. Управлять подводами заставили немощных на вид стариков, да подростков. Потом сельских мужчин показательно расстреляли на краю села за помощь партизанам, а женщин и детей штурмбанфюрер Шнайдер приказал отконвоировать в ближайший концентрационный лагерь вместе с частью сельских припасов и имущества. И задачу эту эсэсовец возложил на Клауса Вандеркнехта, выделив ему для усиления лишь пару отделений финских солдат во главе с капралом-автоматчиком.

Отец Клауса всю жизнь прослужил полицейским. Он и поспособствовал тому, чтобы сын окончил школу военной полиции в Потсдаме. Клаус изучал там не только военное дело, тренируясь в преодолении препятствий и во владении оружием, получив полную подготовку обычного пехотинца, но также зубрил уголовный кодекс и другие законы. Кроме того, курсантов обучали проведению паспортного контроля, правилам личного досмотра, основам криминалистики и прочим полезным для будущей службы навыкам.

С сорокового года все фельджандармы начали получать форму армейского образца, но самым главным знаком их отличия стала большая нагрудная металлическая бляха с надписью «Фельджандармерия», подвешиваемая на шею на толстой цепочке. С тех пор любой фельджандарм очень гордился своей бляхой, начищая ее до блеска. Они не воевали на первой линии боевого соприкосновения, но имели очень серьезные полномочия в армейских тылах. Они регулировали дорожное движение, следили за порядком на оккупированных территориях, ловили дезертиров, проводили розыскные мероприятия, имели право арестовывать на месте без суда и следствия не только подозрительных гражданских и рядовых, но даже унтер-офицеров. И, разумеется, их активно привлекали к проведениям операций против партизан, а также к сопровождению военнопленных.

Самим эсэсовцам совсем не хотелось заниматься конвоированием немытых русских крестьян. Каратели из айнзацкоманды предпочли быстро расстрелять врагов Третьего Рейха и, забрав с собой наиболее ценные трофеи, уехали, распорядившись, чтобы финские солдаты сожгли все опустевшие сельские постройки ради еще большего устрашения населения покоренного края. Если учесть, что вся команда Клауса Вандеркнехта, включая его самого, состояла всего лишь из десяти человек, то вооруженной силы все равно оказалось совсем немного для того, чтобы отконвоировать больше трехсот человек на расстояние в пару десятков километров, да еще вместе с ними и семь подвод, нагруженных разным имуществом и припасами. Немного помогали лишь полицаи. Их сельский староста, коллаборант из бывших зажиточных крестьян, которых большевики называли кулаками и всячески притесняли при создании своих колхозов, любезно выделил в помощь фельдфебелю, еще не зная, что все село приказано сжечь. Староста, наверное, подумал, что в опустевших сельских домах расквартируют какие-нибудь военные части. Но, он сильно ошибся. Предав тех, кто помогал партизанам, староста не ожидал, что родное село оккупанты просто сожгут дотла.

Тощие голодные лошади тянули груженные телеги медленно и вяло. Передовой разъезд на мотоцикле то уезжал далеко вперед, то вынужден был останавливаться, поджидая основную колонну. Бронетранспортер, тарахтя мотором, ехал на самой малой скорости. Дождь то едва моросил, то переставал совсем, то, наоборот, внезапно усиливался. Но и потоки воды, льющейся с неприветливого низкого неба, не в силах были заглушить вопли детей и женщин, которые орали в полный голос, когда их настигали палки полицаев, тщательно следивших за тем, чтобы никто не отставал и не сходил с дороги. Полицаи излишне усердствовали, желая выслужиться перед оккупационными властями. Добавляли шума и финские солдаты, идущие в арьергарде, которые время от времени начинали горланить походные песни или внезапно громко хохотали, наблюдая, как полицаи понукают толпу беззащитных русских.

Неспешно отъехали от села километров на пять, там дорога сузилась и начала забираться на пологий подъем вдоль неширокой речки, протекающей чуть в стороне в узком скальном каньоне. От края речного обрыва дорогу отделяла лишь узкая полоска леса, а с другой стороны поджимали невысокие скалы. Клаус понимал, что такой участок может быть опасен. Но, передовой разъезд на мотоцикле как раз и предназначался для выявления засад заранее. Вот только молодой фельдфебель не учел, что кроме сужения дороги, в этом месте еще наличествовали и многочисленные повороты, где за скалами мотоцикл просто терялся из виду.

Когда партизаны подорвали фугасы, напав на колонну, Клаус попытался организовать сопротивление, расположив своих солдат за валунами таким образом, чтобы огонь вражеского пулемета не мог их достать. Вот только противник, похоже, неплохо подготовился. Передовой дозор на мотоцикле сразу отсекли, бронетранспортер лишился гусеницы и загорелся, а арьергард, состоящий из финнов, быстро перестреляли. Причем, судя по звукам, партизаны, напавшие на колонну сзади, вооружились сплошь автоматическим оружием. Организовать полноценную круговую оборону при малочисленности личного состава и слабости имеющегося вооружения не представлялось возможным.

Поэтому, когда вражеские автоматчики появились сзади, пришлось сдаваться. Ведь Клаусу совсем не хотелось, чтобы все его оставшиеся солдаты погибли на месте. Да и сам он умирать не собирался, а потому поднял руки вверх. Дальнейшее сопротивление смысла не имело. Несмотря на все ужасы войны и бесконечные потоки пропаганды, слухи о том, что красноармейцы, на самом деле, не так уж и плохо обращаются с пленными немцами, доходили до ушей Вандеркнехта.

Вот только те парни, которые взяли их в плен, на обычных красноармейцев походили мало. Таких врагов фельдфебелю еще не встречалось. Все в противогазах, но без характерных «хоботов», а с фильтрами, приставленными впритык к маскам. Да и костюмы, которые полностью закрывали их тела, похоже, изготавливались из какого-то неизвестного материала. Оружие тоже выглядело необычно. Во всяком случае, таких автоматов с магазинами, изогнутыми дугой, Клаус еще никогда не встречал. Но, это явно были русские. Один из них снял противогазную маску и разговаривал с вооруженными людьми в гражданской одежде, с теми самыми партизанами.

Глядя на все это, Клаус сразу предположил, что дела тут обстоят не совсем просто. Похоже, заодно с партизанами действовала хорошо вооруженная и прекрасно обученная армейская диверсионная группа. Впрочем, толку от его наблюдений уже для вермахта не было никакого, потому что выживших в перестрелке немцев и финнов тщательно обыскали, а затем повели под конвоем в сторону реки. Клаус даже заволновался, что их ведут на расстрел, но вскоре выяснилось, что в одной из прибрежных скал имелась расщелина, куда их и втолкнули.

Пройдя сквозь туманное облако на входе, они, пройдя пару десятков метров по природному тоннелю, оказались на другой стороне скалы, где не только не шел дождь, но и погода казалась не осенней, а летней. Причем, все те люди из села, кого фельдфебелю поручили конвоировать, тоже прибывали по этому же пути вместе со всем своим скарбом. Крестьяне тащили свое добро дальше вдоль реки, которая была значительно шире той, от которой они только что ушли сквозь проход в скале. Пленных тоже вели в том направлении, подталкивая стволами оружия под ребра.

На берегу Клаус обратил внимание на сурового человека с ножом, голого по пояс и испачканного в крови, который сдирал шкуру с убитого медведя просто исполинских размеров. До этого момента Клаус никогда не подумал бы, что медведи таких солидных габаритов где-то могут существовать. Но, самое главное, на что Вандеркнехт обратил внимание, так это на явное несоответствие того, что вошли они под скалу, а вышли не в подземелье, а в каком-то ином и неведомом месте земной поверхности. И Клаус никак не мог взять в толк, как такое возможно?

Вскоре пленных заставили подниматься по приставной лестнице мимо выставленного с двух сторон караула в какой-то тоннель. Там всем им завязали глаза и руки, а потом повели дальше, и вскоре Клаус вновь почувствовал в воздухе сырость и прохладу. Они прошли сквозь какое-то помещение, где сильно пахло горелой изоляцией, потом гулко протопали по длинному коридору, после чего их втолкнули в какой-то бетонный барак, развязав наконец-то глаза и руки. В просторном помещении не имелось ни единого окна, но было мягкое электрическое освещение, а вентиляция обеспечивала приток свежего воздуха.

Вдоль стен стояли узкие жесткие койки, похожие на больничные, а в другом конце имелись самая настоящая душевая и даже туалет с новеньким белым клозетом. Мощная железная дверь, наподобие корабельной, запирающаяся снаружи, не оставляла шансов для попыток побега. Судя по всему, помещение находилось где-то под землей и немного напоминало казарму для личного состава какой-нибудь долговременной огневой точки. Только со всеми удобствами. Под потолком был подвешен довольно большой странный плоский экран, на котором демонстрировались цветные анимационные фильмы удивительной яркости с русской озвучкой. Тем не менее, все пленные сразу узнали американского Микки-Мауса. Ведь этот мультфильм с удовольствием смотрели и в Германии еще задолго перед войной. Только серии здесь показывали какие-то другие, видимо, новые.

Пленные немцы и даже финны сразу повеселели и начали бурно обсуждать тему про американских мышей на экране. Все помнили, что с тридцать шестого года мультики про Микки-Мауса в Германии запретили к показу, ведь в каких-то сериях этого мультфильма американцы высмеивали немцев, к тому же, сам автор главного персонажа был евреем. Тем не менее, Микки-Маус сохранял популярность среди немцев, интересующихся мультиками. А тут, похоже, русские просто решили так изощренно поиздеваться над пленными, включив им на своем необычном ярком экране запрещенного в Третьем Рейхе веселого мышонка. Как подобный экран работал, вообще никто из пленных не понимал. Но, смотрели с удовольствием. Реплик в мультфильме имелось мало. Все было понятно даже без слов.