Текст книги "Ректор и 13-я студентка Глазовской Академии магии (СИ)"
Автор книги: Авдотья Репина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
22. Волнительная глава: Кладик из прошлого
– Мы приехали в Предгорье, чтобы ты могла что-нибудь вспомнить из своего прошлого. Уверен, что на месте своего дома ты что-то почувствуешь, – сказал после завтрака Рихтер, когда они шли пешком к дому ее детства.
Девушка волновалась, хотелось взять его за руку, чтобы было спокойнее. Она тут же поругала себя и велела собраться.
В Предгорье не было улиц в привычном понимании. Дома, окруженные садами, стояли то тут, то там, без какой-либо системы. Мира этих мест не узнавала. Дома разные: и богатые, вычурные, похожие больше на замки, и совсем простенькие, четыре стены да крыша. Магия так и пронизывала эти места.
Они свернули на проселочную дорогу, потом на тропинку, прошли перелесок. Когда проходили мостик, то Рихтер подал ей руку, но так ее потом и не отпустил, оба сделали вид, что ничего не произошло. Потом шли по высокой траве, поднялись на горку. Когда замаячил лес, Мира остановилась и сильнее сжала руку Андрея. Она узнавала эти места.
Лес стал больше, приблизился к дому, где она когда-то жила. В поле, куда Мира бегала собирать травы, появились елочки и березки. Вот там, чуть глубже в лес, бьет ключ, папа говорил, что источник льет живую воду, а там, за большим дубом, была тропинка на реку.
Мира ускорила шаг, почти бежала, трава мешала идти, и девушка продиралась сквозь ее заросли.
Да, здесь был их дом. Вот сад, яблони и груши почти отцвели, а вишня только набирает цвет. Девушка нашла яблоню, где висели ее качели, приложила руку к стволу. Кора была шероховатой, теплой от солнца. Насекомые сновали по саду, цветы, росшие сами по себе, терялись в луговой высокой траве. Большой куст розовых пионов сплёлся с желтым лилейником, а синие волшебные колокольчики позвякивали на ветру. Розы уже пустили стебли с тугими красными бутонами. И вся эта красота обрамляла черные устрашающие остатки дома.
– Почему горел только дом, а сад не пострадал? – спросила Мира Андрея, который стоял за ее спиной.
– Я тоже думаю об этом. Возможно, охранное заклинание не позволило огню нанести вред саду.
Нет, девушка чувствовала, что дело в чем-то другом. Воспоминания навалились на нее тяжелым грузом, Мира села в траву.
– Отец сам поджег дом, – проговорила она почти шепотом. – Все мы так любили это сад. Понимаешь? Мы жили в этом доме, потому что полюбили этот сад. Когда мы бежали, то отец сам поджег дом, чтобы сгорел только дом, а не сад. В саду было много деревьев и цветов. Мама их просто обожала. И я тоже.
Мира замолчала, провела пальцем по колокольчикам, те весело зазвенели. Такие магические цветы сажают, чтобы они предупреждали об опасности.
– Когда мы убегали, была зима. А вокзал обрушился летом. Почему нам не стали мстить сразу же? – говорила Мира сама с собой.
Рихтер сел рядом и внимательно слушал.
– Следствие закончилось быстро, – сказал он, – уже к осени было известно, что виноват Хрусталев.
– Зачем тогда ждать до зимы? Почему не отомстить сразу? – спрашивала она.
– Его посадили уже осенью, он сбежал из тюрьмы.
Они говорили вразнобой, но понимали друг друга.
– Сбежал, потом жил тут? Вместе с нами? Андрей, а если он мой отец? – после паузы спросила Мира.
Что тогда будет с ними?
– Значит, ты не Иванова и не Юрьевна, – спокойно ответил он. – На доме стоят странные чары. Но опасности нет. Давай подойдем ближе.
Дом действительно выглядел странно, трава не росла там, где виднелась голая земля.
Они отыскали дверь и вошли. Сначала Рихтер и только потом Мира. Он снова держал ее за руку.
Когда девушка переступила порог дома, то он стал меняться. Сначала появился деревянный пол с мебелью, потом стены и потолок. Это была волшебная проекция дома.
– Тот, кто здесь жил, был архитектором, – мрачно сказал Рихтер.
Мира прошлась по дому, она его узнавала. Детские игрушки раскиданы по полу, в комнате родителей тоже валяются вещи. Все осталось таким, как было в тот день, когда они убегали.
Девушка часто задышала, не хотелось расплакаться тут. Получилось.
Она стала изучать стену с фотографиями. Больше всего тут было фотографий самой Миры и фотографий со свадьбы родителей. Да, то половинчатое фото, что девушка отдала Следу, тоже свадебное.
Она вспомнила, что там, на стене с фото, за шторой был небольшой узкий лаз, он уходил под пол. Туда они с папой поставили охранное заклинание и заклинание сбережения. Там был Мирин клад.
Девушка отыскала это место и присела. Сквозь проекцию было видно черную стену, заклинанием она раскрошила пару кирпичей и нашла свое детское сокровище – шкатулку, на которую сама накладывала чары от воздействия времени, воды, огня, света. Хорошие чары, шкатулка до сих пор как новая, ни копоти, ни эрозии на ней нет. В руках Миры она отозвалась, сверкнула камнями.
– Сильный артефакт, – прокомментировал Рихтер, осматривая ее находку. Она и сама почувствовала, что вещица сильно фонит, излучая близкую девушке магию.
Шкатулка была небольшая, помещалась в ладони, металлическая, зеленого цвета. По всей находке несколько веточек с цветами из красных камней. И застежка в виде маленькой птички, которая лапками запирала две половины шкатулки.
Шлиман так не волновался, когда отыскал Трою, как Мирослава, когда открывала шкатулку. Внутри оказались ее детские сокровища: заколка для волос в виде синей бабочки, которая взмахивала переливистыми крылышками, когда качаешь головой, брошка в виде детского велосипеда с камушками, браслетик из искусственного жемчуга с цветочками из розового камня, золотая ленточка.
Там же лежала маленькая балерина, которую нужно было вставить в специальное отверстие на постаменте внутри шкатулки и повернуть, чтобы зазвучала мелодия, которую папа придумал для Миры. Девушка повернула балерину, из шкатулки вместо музыки послышался только треск.
– Мы сможем починить ее в Академии, – проговорил стоящий рядом Рихтер.
– А, – Мира как будто не ожидала увидеть кого-либо рядом. Она вся была в своем детстве.
– Шкатулку мы сможем починить в Академии, – повторил он. – Можно?
Мира протянула ему свое великое сокровище, он повертел ее, перебирал вещи, внимательно осматривая каждую. Девушка поняла, что он делает. Нет, артефактом является только сама шкатулка, остальное – это одновременно хлам и самое большое ее сокровище.
– Это место, – она указала туда, откуда достала шкатулку, – мы с родителями называли кладиком. Только я могла просунуть туда руку, чтобы что-то спрятать. Я всегда представляла, как стану взрослой и найду через много лет эту шкатулку. Как к тому времени мы с мужем прилетим на голубом вертолете, как в той детской песенке, и привезем родителям много зефира. С детства его обожаю, даже упросила дом перекрасить в белый и розовый цвета, чтобы он на зефир походил. А сейчас…
Она не договорила, ком встал в горле, глаза защипало, Рихтер прижал ее к себе и погладил по спине. Прошло. С ним всегда быстро проходит. Но Мира еще немного постояла, прижавшись к нему, потому что так было очень хорошо и спокойно. Если забыть про дом, то видятся одни только цветы и зеленые поля, и по всему этому великолепию разгуливает ветер и теребит Миру за волосы. Или это Рихтер?
– В шкатулке еще что-то, – сказал он и передал девушке ее сокровище.
Действительно, на самом дне лежала какая-то бумага. Сразу и не заметишь. Мира достала находку, это оказалась сложенная в два раза фотография. На ней они были запечатлены всей семьей и еще какой-то мужчина.
Вот тот, кого След ищет, но даже фото не может найти.
– Я Иванова и Юрьевна, – уверенно сказала Мира. – Вот Хрусталев, – она показала на того, кто стоял с ее отцом.
Рихтер тоже внимательно присмотрелся. Папа и Хрусталев очень походили друг на друга, как братья.
– Почему тогда «гнездышко Хрусталевых»? – спросил Андрей.
Ответ на этот вопрос Мира не знала. Но это сейчас было для нее не так важно. Ее семья не причастна к смерти тех людей и родителей Рихтера тоже.
На обратной стороне ее детской рукой было написано: «Я, мама, папа, дядя Ваня Хруст».
Обратно они ехали молча, по портальной дороге быстро добрались до Глазова. Общежитие уже спало. Они перекусили в общей столовой. Когда Мира хотела пойти к себе в комнату, Рихтер перехватил ее и завел к себе.
– К роялю, – скомандовал он, девушка подчинилась, немало удивленная его поведением.
Андрей был сосредоточен, положил руки подопечной на инструмент и, как и в прошлый раз, стал наигрывать мелодию. Мира вторила ему.
– Ты очень переживаешь, что не можешь быть с Ларисой Сергеевной? – Внезапно спросила она.
– Почему я должен переживать? – Он усмехнулся.
– Ну, ты же ее любишь, а она любит другого, – пояснила Мира.
– Я ее люблю? – Переспросил он, девушка кивнула в ответ. – Почему ты так решила?
– Ну, она красивая, умная. И она рыжая, – отметила Мира. – Все же знают, что тебе нравятся рыжие.
– Это так заметно? – смеялся Андрей. Мира снова кивнула.
– Роза так старается, а ты ее не замечаешь, – подтвердила девушка.
– Да-а-а… те, кто нас любит, нам не нужен. А тем, кто нужен нам, мы не нужны, – со вздохом произнес Рихтер.
Они играли и говорили ни о чем. Когда Мира собралась уходить, Андрей задержал ее.
– Сегодня моя очередь рассказывать истории. Ты не против? – просил он, сосредоточенно глядя впереди себя.
– Нет, – Мира пожала плечами, но почувствовала, что эта история очень важна для него.
– Много лет подряд мне снится сон о моей любимой женщине. Из-за этого я приехал в Глазовскую Академию магии, узнал одну деталь из видения. Мне снился закат, потом я видел голубей, а потом появлялась она. – Начало истории Мире понравилось, но сейчас ей захотелось убежать. Тело словно окаменело, а ноги приклеились к полу. – Она балансировала на ребре забора, как фея, шла практически по воздуху. Тогда, в лучах заката, ее волосы казались огненными. Я хочу быть с ней. Как ты думаешь, Мирослава, у меня есть шанс? – спросил он и перевел на нее взгляд. Черные глаза смотрят с надеждой, этот взгляд одновременно пугал, потому что в нем было столько надежды, и согревал, потому что еще никто и никогда не смотрел на нее так.
Но она струсила, вскочила и убежала к себе в комнату.
Ответ она ему дала, почти неделю спустя. Все это время бегала от него. Когда Рихтер приглашал ее к себе в кабинет, то глаза не поднимала. Он же был предельно вежлив, словно ничего не произошло. Словно не было поездки, щекотунчика, откровенной истории у рояля. Мира уже стала сомневаться, не придумала ли себе все это.
Когда в начале июня в День города все студенты собирались на мансарде общежития, чтобы посмотреть на салют, который зачаровали сами и подарили городу, Рихтер зашел за Мирой в ее комнату.
– Я жду, Мирослава, я жду, – эта фраза прозвучала двузначно. Ответ у нее был давно, но она не придумала, как сообщить его. В таких вопросах она была полный ноль. Не прийти же со словами: Андрей Вильгельмович, вот, я ваша, забирайте.
Выход нашелся сам. Когда все студенты уже стояли у большого окна на мансарде, Мира не придумала ничего лучше: просто подошла к Андрею, он стоял дальше всех от салюта (многие студенты залезли на перила) и за спинами остальных, поэтому никто не должен был увидеть, и переплела свои пальцы свои пальцы с его. Рихтер отреагировал мгновенно, сжал ее руку, с облегчением выдохнул и прикрыл глаза, едва заметно улыбнувшись. Потом быстро, пока никто не обернулся, поцеловал ее руку и отпустил, подталкивая Миру встать перед собой.
Когда все расходились по комнатам после фейерверка, Мира тоже направилась к себе, потому что не знала, что делать дальше, пусть он берет инициативу. Рихтер так и сделал, перехватил ее, завел в свою комнату, захлопнул дверь и притянул девушку к себе. Она в ответ прижалась к нему.
– Ты хотела довести меня до безумства за эту неделю? – шепотом спросил он.
– Не получилось? – прошептала в ответ она.
Он отстранил ее от себя, заглянул в глаза, наклонился к ней явно для поцелуя, но она не к месту решила сказать правду.
– Я не умею целоваться.
– Да? Значит, на реке мне показалось, что мы с тобой целовались. Я же говорил, что моя возлюбленная умеет удивлять. – Андрей провел большим пальцем по ее губам, от чего те раскрылись. Потом он смел вещи, стоявшие на комоде у двери, и усадил на него Миру.
– Как ты думаешь, у меня с моей возлюбленной есть шанс? – спросил он и стал наматывать прядь ее волос себе на палец. Его лицо находилось так близко, что Мира могла в любой момент потянуться и поцеловать его сама. Как могла. Но она стеснялась.
– Я не знаю. В ее биографии столько белых пятен.
– Я знаю о ней достаточно. Она живет в соседней комнате. Правда, с недавних пор я для нее не сосед, а лицо, проживающее в соседней комнате. Когда она об этом сказала, я хотел разнести все вокруг, – Рихтер разглядывал ее губы.
– Если бы она знала, что тебя это так огорчит, то позволила бы и дальше валяться на своей кровати.
– Сейчас мне этого не нужно, – ответил он уверенно.
– Не нужно? – повторила Мира удивленно.
– Да, не нужно. Чем реже я ее вижу, тем сильнее буду по ней скучать, и она по мне тоже. Тем более жаркими буду наши встречи. У рояля при свечах. Однажды мы не виделись две недели, и я уже готов был умереть от тоски на ней, а она пришла…
– Ты меня уже поцелуешь или нет? – перебила Мира собеседника.
Его губы так манили. Мира помнила, какими они могут быть требовательными и сладкими.
– Ты же не умеешь целоваться. Забыла? – удивился Андрей.
Девушке стало казаться, что он над ней смеется, она попыталась спрыгнуть с комода, чтобы уйти, но Рихтер удержал ее, обхватил лицо руками и поцеловал. А потом обнял ее и тихонько шептал нежности.
– Мирослава, ты хочешь со мной встречаться?
– Да, хочу. Очень, – ответила она, – только тайком, чтобы избежать ненужных разговоров. Это мое условие.
– Думаю, что я как Глава Академии и твой куратор смогу его выполнить. В Академии мы будем вести себя, как раньше. А тут, на нашей половине общежития, мы вольны делать все, что захотим. – Мира зевнула, подготовка к демонологии, чтоб ее! Рихтер тоже выглядел уставшим, – тебе пора спать, а я не хочу тебя отпускать.
– Я могу остаться у тебя, – предложила она беззаботно.
– Не сегодня, мой Феникс, – проговорил он и снова поцеловал ее.
В эту ночь ей приснился первый сон, который привел к концу.
Сначала она почувствовала только воду. Не видела ничего. Только противная сырость тянула ее куда-то. Мира сопротивлялась. Проснулась. На следующую ночь к ощущению сырости добавилась картинка. Девушка сидела в воде. Вода была холодной, мерзкой, забирала силы и не отпускала. Как Мира ни старалась, она не могла встать. Вода приклеила ее к себе и постепенно наполняла собой все пространство, она не давала достать руки и сплести заклинание, уже подбиралась к груди, мешала дышать. Хотелось закричать, но она не могла. Ее обуяла паника.
Ее спас Рихтер, вовремя разбудил.
– Это только сон, девочка моя, – говорил он, обнимая ее. Андрей сидел на ее кровати, а Мира прижималась щекой к мужскому плечу, вдыхала его запах. Он гладил ее по спине и по волосам.– Что тебе приснилось?
– Вода, – ответила она уклончиво. Не будет же она ему жаловаться. Куда интереснее было то, почему он сидел на ее кровати в парадной одежде.
– Ты куда-то собрался? Еще только утро, – через окна пробивались неяркие лучи солнца, для Глазовской академии магии это глубокая ночь.
Рихтер поцеловал ее в висок.
– Вызывают в Министерство. Я быстро вернусь, – он отстранил ее от себя. – Почему ты спишь в моей футболке?
Да, на ней была та самая футболка, которую он дал ей в своем доме в Предгорье. Мира ее не вернула и с тех пор спала в ней.
– Потому что она пахнет тобой, – ответила девушка с вызовом.
– А ты пахнешь сном. Такая милая, – сказал он и погладил ее лицо. – Ты испугалась и звала меня во сне. Я почувствовал. Делай так и дальше. Я всегда буду приходить и спасать тебя.
– И целовать после того, как спас, – промурлыкала она.
– Обязательно целовать, после того, как спас, – Андрей нежно обнял ее и, конечно, поцеловал.
Когда Мира залезла ему под пиджак и стала гладить по спине, Андрей отстранил ее. Волосы взъерошенные, это Мира постаралась, взгляд растерянный, смотрит на нее странно.
– Ты слишком горячая для меня сейчас, – сказал он, вставая и поправляя одежду и волосы. – Я полагал, что такое может случиться, если я тебя разбужу, поэтому хотел попрощаться при помощи записки.
Мира рассмотрела письмо на столе, оно лежало на какой-то коробке.
– Не могу сказать, что я чем-то недоволен, – продолжал говорить он и никак не мог застегнуть пиджак правильно, хотя было всего две пуговицы, поэтому расстёгивал его и снова застегивал неправильно – верхнюю пуговицу на нижнюю петлю. А ему еще и галстук завязывать, – но ты такая жаркая. Или нет, ты такая теплая. Знаешь, не хочется выпускать тебя из рук. А еще ты восхитительно пахнешь по утрам, а губы у тебя почему-то прохладные. Такой контраст с твоей горячей кожей!
Он замолчал. Наконец-то сумел застегнуть пиджак, но поняв, что еще нужно завязывать галстук, стал снова расстёгивать его.
– Давай я тебе помогу, – сказала Мира с кровати.
Он недоверчиво посмотрел на нее, но покорно подошел и сел рядом. Девушка завязала галстук, поправила ворот рубахи, пригладила волосы.
– Красавчик, – удовлетворённо сказал она, потянулась и оставила легкий поцелуй на его щеке.
– Спасибо, – выдохнул он и поцеловал ее руку. – Я вернусь завтра вечером.
Хотел сказать что-то еще, но вышел.
Спать после такого сумбурного утра не хотелось. Мира подошла к столу и развернула письмо.
Мой Феникс, я вынужден уехать по делам в Министерство магии.
Я буду скучать. Целую.
А.Р.
Уверен, что это может скрасить твое временное одиночество.
Под письмом лежала коробка с зефиром. Запомнил, значит.
Девушка вернулась мыслями к событиям утра. Они только два дня вместе, а она уже готова его раздеть. Нет. Он прав. Это современная молодежь все куда-то торопится. А Андрей дает им двоим возможность сначала узнать друг друга. Так будет лучше.
Об этом думала Мира, поедая зефир.
– Я тоже буду скучать, – сказала она, представила, как прижалась губами к его щеке, и мысленно отправила Андрею это послание. Через несколько секунд пришел ответ. Это было ощущение, словно он целует ее в ответ. Связь работала.
Переэкзаменовка по демонологии была назначена на следующий день. Мира сидела за учебниками. Вышла в общую гостиную, чтобы пообедать. Студенты, в основном, сдали экзамены и готовились к предстоящей практике. В середине недели пройдет прощальная вечеринка, после чего все разъедутся сначала на практику, потом на каникулы.
– Иванова, красота моя, – подошел к Мире Кирилл, – помоги сдать начертание. Ты же умная.
И пустил в ход улыбку и взгляд мачо. На Миру это не подействовало.
– Мы бы самой демонологию сдать, – ответила она, наливая чай.
– Ну, Иванова, – Кирилл бухнулся на колени, – ну, помоги. Я родителям пообещал, что год хорошо закончу. Ну, Иванова!
В глазах парня столько мольбы, что не смогла отказать.
– Помогу, – ответила Мира, – если перестанешь кривляться.
Подошли Вилка и Белка.
– Кир, ты Славке в любви признаешься? – спросила Белка.
Кирилл покраснел, встал с колен, буркнул: «В библиотеке через час» и ушел. Что это сейчас с ним было?
– Как ты делаешь, что все парни перед тобой на коленях стоят? – спросила Белка.
– Где стоят? – отшутилась Мира, стала смотреть вокруг себя, мол, где парни на коленях, не вижу никого.
– Сначала Принц, теперь Кирилл, – стала перечислять Белка. – Или с Принцем у вас все еще в силе?
– А с Принцем у нас любовь до гроба, – пошутила она. – И скоро свадьба.
С этими словами Мира встала из-за стола и пошла в свою комнату, прихватив еды. И чуть не опрокинула все на пол, налетев на Ирэну.
Через час, как и было оговорено, Мира сидела в библиотеке общежития, обложившись книгами. Кирилл пришел без опозданий и принес с собой коробку конфет.
– Вот, – сказал он, протягивая сладости, – это тебе за помощь.
– Спасибо, – ответила Мира. – А не хочешь их своей любимой подарить?
Кирилл смотрел в пол, словно ребенок, застуканный за кражей этих самых конфет.
– Так заметно? – спросил он и бухнулся рядом.
Мира кивнула в ответ.
– Белка или Вилка? – уточнила она.
– Анюта, – мечтательно протянул Кирилл. Значит, Белка. По имени ее только преподаватели называли. И Кир, значит, еще.
– У нее же нет никого. Чего ждешь? – удивилась Мира.
– Так она такая умная. А со мной родители, как ни бились – и на скрипку отдали, и на танцы, и на боевую магию, – я только в танцах и преуспел. Думали, что я на балу выпускников танцевать буду лучше всех, а я пока что могу вылететь из Академии, – Кирилл понурился.
– А туфли с артефактами использовать на балу нельзя? – Проявила интерес Мира. – Не все же умеют танцевать.
– Можно, конечно, но это всегда заметно. Тогда человек как робот двигается.
План в голове Мирославы созрел мгновенно.
– С начертанием я тебе помогу, а конфеты лучше Белке подари. Со мной по-другому расплатишься. Танцевать научишь, – Кирилл вопросов не задавал, только кивнул. – И если хочешь, то дам тебе дружеский совет, – он снова кивнул, – подойди к Белке и признайся во всем. Если она захочет с тобой встречаться, то обоих сделаешь счастливыми. А если она тебе откажет, сожалеть не будешь, что мог бы попытаться, но не стал. И будешь двигаться дальше. Итак, что тебе непонятно в начертании?
Через два часа Мира вернулась к себе в комнату.
На балл она идет, а о том, что на балу обычно танцуют, она и не подумала. И еще платье нужно, туфли, прическа, макияж.
Что у нее уже есть?
– Учитель танцев.
Рихтер говорил однажды, что хорошо танцует, и, наверняка, на балу захочет пригласить ее. Если уж Мира решила быть с ним, то нужно дорасти до него.
Платье она пошьет сама, но под присмотром мисс Шарлотты, а прическа и макияж – не проблема, тоже сама правится.
С этими мыслями она села за демонологию. Когда голова уже не могла вбирать в себя знания, Мира откинулась на кровать и уснула.
И ей снова приснился тот странный сон. Девушка снова сидела в воде. Воде не отпускала ее.
Где-то что-то капало. Потом вода стала наполнять помещение. Мира кричала, но своего голоса не слышала, а потом оказалось, что она в воде и это вода не дает ей кричать.
– Помоги! Помоги! – но слышно только, как капает вода.
И сон не прекращался. Она не могла проснуться.
– Помоги! – Мира мысленно звала на помощь.
Ее разбудил мобильный телефон. Девушка была благодарно тому, кто решил разбудить ее в этот ранний час.
– Мира, Мирослава, – звучал знакомый взволнованный голос из телефона, – что произошло?
– Андрей, – она благодарно выдохнула, – все хорошо, просто сон плохой приснился, – слабым голосом ответила Мира.
– Оказывается, мне нравится, когда ты называешь меня по имени, – сказал он уже спокойно.
– А что тебе не нравится?
– Ну, например, когда хлопают дверью, – его голос звучал с хрипотцой, значит, он тоже проснулся недавно.
– А я не люблю спать лицом на своих волосах.
– У тебя чудесные волосы, – сказал он.
– У тебя тоже. Мне нравится запускать в них пальцы.
Повисла небольшая пауза.
– Я скоро приеду. Ты съела зефир?
– Да, было очень вкусно. Можешь дарить мне еще, – она улыбнулась.
– Когда сдашь демонологию, выполню любое твое желание, – пообещал он. – Поспи еще, мой Феникс.
– Хорошо, – сказала Мира и отключилась.
Вроде бы тепло поговорили, а как будто главного не сказали. Ничего, у них еще много времени впереди. Успеется.
Но Хранитель решил иначе.