Текст книги "Ректор и 13-я студентка Глазовской Академии магии (СИ)"

Автор книги: Авдотья Репина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

15. Скрывающая глава: Допрос с пристрастием

– О, Андрей Вильгельмович, ваша студентка действительно жива и здорова, – застрекотал Сергей Иванович Новокшенов, сидящий в кресле у чайного столика, и попытался быстро встать. Не получилось, потому что с кресла он сползал.

А вот Лариса Сергеевна поднялась быстро, уже успела подойти к девушке и изучала ее.

– Какое дивное преображение из серой плесени в прекрасный цветок, – сказала наблюдатель.

Ее волосы сегодня как-то особенно правильно лежали в каре, костюм слишком подчеркивал выпуклости ее фигуры. Тут подоспел и Новокшенов.

– Да, преображение вам к лицу, Мирослава Юрьевна. Феникс. Чистый Феникс. И ваше изменение запустил я, – Новокшенов от гордости как будто стал выше. – Что ускорило действие контрзаклинания?

– Чтобы согреть Мирославу и просушить одежду, я передал ей энергию огня. В тот момент она сама не могла сплести заклинание, – ответил за девушку ректор, горой возвышавшийся за ее спиной.

Маги в кабинете ректора стали рассаживаться у чайного столика, Рихтер кивнул Мире на место рядом с собой.

– Итак, Андрей, ты считаешь, что пророчество исполнено? – деловито спросила Лариса Сергеевна.

– Да, в документах все описано, – ректор указал на папки, лежащие на чайном столике. – И явление Хранителя говорит о том, что Мирослава Юрьевна нужна тут, в Глазовской Академии магии.

– Что вы нам ее не отдадите, мы поняли, – сказал Новокшенов. – Но будет ли она в безопасности тут?

– Конечно, будет, – холодно ответил ректор.

– А как же тогда прОклятое ожерелье? Оно едва не стоило вашей студентке жизни. Заклинателя отследить практически невозможно. Кто-то в Академии желает Мирославе зла. Не стоит ли ждать новых нападений на ваших студентов? – обвинительным тоном проговорила Лариса Сергеевна.

Рихтер с силой сжал челюсть, отчего зашевелились желваки.

– Я найму лучшего следователя, чтобы это выяснить. Да, я не отдам вам Мирославу, потому что не допущу повторения истории Монаха, – ледяным голосом ответил Рихтер.

Значит, работающий в Академии Монах, которого Мира никогда не видела,  это бывший студент, пострадавший в Министерстве.

– Но вы не можете ручаться, что Мирославе тут ничего не угрожает, – давил Новокшенов.

– И можете ли вы обеспечить безопасность других студентов? Вы не почувствовали, что на кулоне появились посторонние чары, – назидательно добавляла Лариса Сергеевна.

Мире все это надоело. Ложь придумалась быстро, имеющихся у нее знаний по артефакторике должно хватить. Итак, включаем Большой театр.

– Вообще-то на мне в тот день был еще один кулон, я не успела об этом рассказать, – сказала Мира тоном провинившейся школьницы. Министерские слушали ее очень внимательно, а Рихтер так просто впился взглядом, морщинка пролегла у него между бровей. Мира легонько пнула его по ноге, мол, расслабься, и продолжила. – Дня два назад я ходила в парикмахерскую, купила зефира, набрела на палатку с магическими украшениями, чтобы купить артефакт с чарами привлекательности, – девушка опустила глаза, изображая стыд за бабскую свою слабость и желание быть красивой, – эффект вашего, Сергей Иванович, контрзаклинания только набирал силу. У меня очень сильно шелушилась кожа, страх просто! А глаза такие красные стали! Жуть!

– Да, да, – отреагировал Новокшенов. – Что дальше было?

– Продавец мне посоветовал кулон, с похожим камнем, как у ограничителя, очень красивый. Тогда, на льду, сначала он меня стал душить, а потом оба, они как-то сплелись, а ограничитель – не знаю, как сказать, – как будто подчинился другому кулону. Я так виновата, – Мира закрыла лицо руками и готовилась сделать вид, что плачет. Она услышала, как Рихтер выдохнул.

На Новокшенова актерство Миры подействовало, как и в тот раз, он принялся ее успокаивать, мол, с каждым может случиться. А вот Лариса Сергеевна превратилась в Горгону, черты ее лица стали острее, взгляд злой, волосы лежат до тошноты симметрично, ни один не выбился.

– Где ты купила кулон? – чеканя каждое слово, спросила она.

– В какой-то палатке в Старом районе, – лепетала Мира.

– Какая улица? – продолжала наблюдатель.

– Не помню.

– Продавца тоже не помнишь? – съязвила Лариса Сергеевна.

– Помню. Такой седой мужчина в коричневой куртке с синим шарфом, – сочиняла студентка.

– Лариса, направь везде ориентировку, – скомандовал Новокшенов. – Но это, скорее всего, гастролер. Мирослава, а тот кулон, что вы у него купили, где он сейчас?

– Не знаю, в реке, наверное, – ответила извиняющимся тоном.

«И пусть они его там ищут», подумала девушка. А злопыхателя Миры они и так найдут, ректор все для этого сделает, в этом она не сомневалась.

– Сергей Иванович, Лариса Сергеевна, не смею вас больше задерживать, – сказал ректор вставая. Гости тоже поднялись со своих мест, – отчет по этому случаю я завтра же направлю в Министерство магии.

– Магической почтой, – напомнил Новокшенов, стоя у двери.

– Конечно, магической, – подтвердил Рихтер. Судя по звукам из коридора, он проводил их до дверей Академии.

В это время Мира заварила чай для себя и ректора. Она предполагала долгий разговор начистоту.

Ректор вернулся, сел рядом с девушкой, отпил чай и откинулся на спинку кресла. Конечно, он устал, но Мире были нужны ответы.

– Мирослава, вас ждут профессора Андерсон и Лакомб, чтобы еще раз провести осмотр, и госпожа Такаяма для разговора о Хранителе, – проговорил Рихтер устало.

– Нет, – ответила она и спокойно продолжила пить чай.

– Что? Я не расслышал, – проговорил ректор, открывая глаза.

– Нет. Вы и так знаете, что со мной все хорошо, а профессорам нужен отдых. Мой осмотр можно отложить на завтра. Куда больше меня интересует поиск того, кто пытался мне навредить. И я не сдвинусь с этого места, пока не поговорю с вами об этом, – Мира замолчала, внутренне приготовилась, чтобы озвучить следующую фразу. – Я могу доверять только вам.

– Ваша взяла, – ответил он, позвонил по очереди всем профессорам, чтобы они отправлялись по домам. – Ваш враг, а то, что он у вас есть, сомневаться не приходится, это, скорее всего, кто-то из студентов. Преподавателей, с их согласия, и себя я уже проверил при помощи «воды правды». Это заклятие, которое накладывается на чистую воду и позволяет выявить лжеца. Если человек говорит неправду, опустив, например, руку в воду, то рука загорится. Но студентов я такой процедуре подвергнуть не могу, это запрещено. Я уже связался со Следом, передал ему ограничитель, вдруг сможет что-нибудь накопать. Но он хочет поговорить с вами в ближайшее время. Что касается вашей безопасности, то я с вас сейчас глаз не спущу, – ректор выглядел уставшим, и Мира чувствовала себя паршиво, потому что не давала ему возможность пойти в общежитие и отдохнуть. Но остался еще один вопрос.

– Я не верю, что пророчество про меня, – заявила девушка.

– О вас, о вас, дражайший Феникс, – подтвердил Рихтер. – Все логоремы сходятся. Считайте, что вы уже вошли в мировую историю, как Чепецкий Феникс. Смиритесь. Все. Я устал. Вы можете оставаться здесь, а я пошел в общежитие.

 Мира тоже хотела пойти в общежитие и закопаться в книги по артефакторике. Проинформирован, значит, вооружён.

До общежития шли, а не добирались порталом. Батарейка «Рихтер» была практически на нуле.

Когда они входили в дом с отдельного входа с улицы, то их руки случайно соприкоснулись, по телу Миры снова словно прошел разряд тока. Они пришли в свой блок, а Рихтер прямиком отправился в комнату девушки.

– Андрей Вильгельмович, вы комнатой ошиблись, – остановила его Мира.

– У тебя кровать удобнее. Не будь жадиной, – он по-детски надул губки. – Ты проспала весь день, а я от усталости валюсь.

Пора это прекращать, и лучше сделать прямо сейчас. Она и так слишком часто вздрагивает от его случайных прикосновений, да и спасение ее, поцелуй этот…

– Андрей Вильгельмович, благодарю за свое спасение, но прошу вас и в общежитии тоже соблюдать субординацию. Мы с вами соседи, то есть лица, проживающие за стенкой друг от друга, а не закадычные друзья.

– Хорошо, Мирослава Юрьевна. Как скажете, Мирослава Юрьевна, – карикатурно раскланялся он и ушел к себе.

Это он на нее сейчас обиделся? Сам же скоро поймет, что она сделала лучше для них двоих.

Когда Мира проводила взглядом ректора, который ушел в свою комнату, она подошла к столику в холле ректорских покоев. Он был весь заставлен цветами, конфетами и прочими сладостями, студенты Академии желали ей скорейшего выздоровления.

Больше всего внимание Миры привлекли подснежники, они были посажены в пузатый глиняный горшок. Над ним летала голубая бумажная бабочка.

Со стажировки студенты Академии привезли заклинание, при помощи которого можно было обмениваться сообщениями. Пишешь послание на бумаге, вяжешь заклинание, бумага складывается в какое-то животное или предмет, например, в кошку или самолетик, и доставляет послание получателю. Хотя у всех студентов были мобильные телефоны, многие предпочитали именно такой необычный вид связи.

Девушка задела бабочку, та перевернулась в воздухе и развернулась листом бумаги.

Надеюсь, что ты не нанесла ущерба окружающей среде, когда полыхала, как факел. Говорят, что теперь ты Феникс. Дашь за крыло потрогать? А для меня ты все еще смелая малявка с кружкой чая на реке. Выздоравливай.

Свою победу в Ледовом побоище, я посвятил тебе.

Принц.

P.S. Подснежники я выкопал в саду общежития. Мы должны с тобой вернуть их обратно, когда сойдет снег.

Мира улыбнулась. Перенесла все гостинцы в свою комнату, расставила цветы на окна, подснежники – на письменный стол. Студенты написали ей записки с пожеланиями выздоровления, но ни одна так не тронула Миру, как послание Принца.

Затем она достала книги по артефакторике и с тройным рвением погрузилась в их изучение.

16. Сонная глава: Как фея

Андрей Рихтер не ожидал такого поворота – она отрезала ему возможность общаться по-дружески. Ударил кулаком в стену. Немного отлегло. Подошел к роялю, хотел что-нибудь сыграть, но решил, что не с таким отвратительным настроением нужно подходить к инструменту.

Как был, в пальто, лег на пол. На потолке его комнаты сияли звезды – картинка звездного неба, копия той, что сейчас над городом. Вселенская гармония мигала ему бриллиантовыми россыпями с черного бархата ночи. Звезды всегда манили Андрея, они верные, постоянные и красивые.

Мужчина вернулся мыслями к Фениксу. Она стала просто красавицей, карандашная размытость стерлась, остался только сочный акварельный рисунок, яркий, легкий, весенний, нежный. Глаза Мирославы тянули его к себе, как магнитами. Он, конечно, все еще надеялся, что волосы ее изменят цвет на какой-нибудь более осенний оттенок. Хотя он уже давно признал, что с рыжими ему не везет, и Лариса Сергеевна последнее доказательство тому. Андрей устал ждать фею из своего сна, устал разочаровываться, устал от мимолетных отношений.

Андрея тянуло к Мирославе. Когда она спала в медблоке, он как мальчишка, приходил тайком, чтобы посмотреть на нее спящую, слышать ее ровное дыхание, убрать прядь волос с лица, пощупать пульс и задержать в своих руках ее ладошку.

И возненавидеть того, кто пытался ей навредить. Следы на ее шее хотелось вылечить, но она должна сама справиться, как тогда, на реке, справилась.

Андрей еще раз прокрутил воспоминание, когда целовал ее. Какая она была беззащитная в тот момент и нуждалась в нем. Тогда он хотел забрать всю ее боль. И каким настоящим получился этот поцелуй. И как ему хотелось держать ее на руках и дальше.

Тогда в медблоке, он решил, что Мирослава станет его. Нет больше смысла отрицать, что она нравится ему больше, чем просто талантливая студентка, добрая соседка (теперь просто соседка, а точнее, лицо, проживающее за стеной), интересный собеседник, привлекательная женщина.

Когда он задевал ее – якобы случайно – она вздрагивала. Значит, тоже к нему неравнодушна. Или, наоборот, он ей настолько противен... Но об этом думать не хотелось.

И то, что он ее ректор и куратор, ничего не значило. В Уставе Академии нет запрета на такие отношения. Но, чтобы избежать ненужных разговоров и косых взглядов, они могли бы скрываться, пока Мира не доучится. Тем более, что они – лица, проживающие в соседних комнатах, можно часто видеться.

Андрей улыбнулся: ректор влюбился в студентку, чем не сюжет для романтической повести. Там всегда все заканчивается поцелуем. Но это жизнь, и как закончится все у них, большой вопрос.

Хотелось сейчас поступить по-русски, напиться и забыться хотя бы на один день. Но немецкая кровь подсказала, что нужно дать Мирославе и себе время, чтобы все утряслось. Пока не вернется привычный ритм жизни. А потом он станет ее завоевывать, осаждать, брать штурмом. На этой позитивной ноте он решил пойти спать.

Если бы он знал тогда, что через пару недель будет сожалеть, что не ворвался сейчас в ее комнату, не признался в своих чувствах, не сгрёб в охапку, чтобы не отпускать.

На следующий день Миру еще раз осмотрели в медблоке, но ничего негативного не нашли. Она была абсолютно здорова, и, что самое важное, ее сила адекватно откликалась на заклинания – никаких искажений, случайных попаданий и прочих нестыковок. Можно было влиться в полноценное магическое обучение.

Сидя с другими студентами на занятии с профессором Лакомбом, Мира подумала, что ее прежняя жизнь была как бы подготовкой к этой, счастливой, интересной. Девушка делала большие успехи по артефакторике, сказывались часы изучения соответствующей литературы. У волшебницы на то были свои резоны, но о них она помалкивала.

Душевный подъем Феникса – этим именем ее стали называть все чаще, она уже привыкала, – совпал с весной. Погода стояла теплая, солнечная, капели звенели, первые цветы уже появились на территории общежития. Мамушка, с которой они высаживали рассаду в теплице, объяснила, что здесь, в Академии магии они могут позволить себе продлить теплое время года за счет ранней весны и поздней осени.

К тому времени Мира с Принцем уже пересадили подснежники обратно в сад. Они проводили много времени вместе, девушке иногда казалось, что он оберегает ее. Мира была не против. Ему, как и Рихтеру, она доверяла целиком и полностью.

Ректор же был с ней предельно вежлив, просто субординация высочайшего уровня. При этом он был в курсе ее занятий и передвижений по Академии, она чаще обычного стала встречать его в коридорах заведения. Ректор пытался шутить, спрашивал об успехах, иногда проверял изученный материал (индивидуальный учебный план она осваивала быстро).

А потом он внезапно взял отпуск на месяц и уехал, поручив ее охрану Медведю. Говорили, что ректор очень устал, захотел развеяться, но Миру не покидало ощущение, что это из-за нее. Хотя объективных причин для этого не было. Ведь не мог же ректор уехать из-за того случая во дворе.

Это произошло после того, как Принц учил ее ходить по воздуху. Погода стояла теплая (на территории общежития было практически лето, трава уже зеленела, отцветали первоцветы, а в городе еще сугробы лежали), студенты оголились и высыпали на улицу. Мира тоже надела шорты и тунику, распустила волосы, пусть тоже погуляют на свободе.

Время было вечернее, предзакатное. Сначала она просто прыгала на батуте, на скоро поняла, что может увеличивать полет прыжка, связывая его со стихией воздуха. Тут ее нашел Принц.

– Хочешь освоить заклинание хождения по воздуху? Это, когда ты настолько уплотняешь воздух вокруг себя, что он начинает держать тебя в равновесии, даже когда ты идешь по тонкой веревке, – объяснил он.

Мира вспомнила, как Медведь в зале учил студентов ходить по натянутому горизонтально канату, она тогда еще поражалась их умению держать равновесие.

– Почувствуй воздух, дай ему себя удержать и иди. Я тебя подстрахую телекинезом, – скомандовал Принц, а Мира отметила про себя, что он еще и телекинетик. Сколько направлений магии он освоил в итоге?

Девушка, как была, босиком забралась сначала на основание забора, оно было ступенчатым, и встала на столбик. Уплотнила воздух вокруг себя, как показал Принц, и пошла по ребру забора, стараясь держать равновесие. Ее отвлекли пролетающие мимо голуби (откуда они только взялись тут?), дошла до калитки.

– Смотри, как я могу! – вскрикнула она, качнулась, чуть не упала, – Лови меня! – Но Принц вовремя поддержал ее, и потом она спрыгнула с забора.

По всей видимости, от ее визга проснулся Рихтер, который, не замеченный ими, спал в кресле на террасе второго этажа, на нее выходили стеклянные двери из холла ректорских покоев.

– Нет, это … Нет! Нет! Нет! Я же… Так не может быть! Нет! М-м-м… – бессвязно говорил ректор, он выглядел разочарованным, потерянным.

Мира всерьез стала думать о том, как позвать сюда сейчас профессора Лакомба. Можно было позвонить ему во Францию, номера телефонов для экстренной связи с преподавателями лежали на кухне.

– Андрей Вильгельмович, что-то случилось? – спросил Принц.

Рихтер смотрел на Миру таким печальным взглядом, что она боролась с желанием запрыгнуть сейчас к нему на террасу и обнять. И успокоить. Сказать, что это только дурной сон.

– А! Нет, все нормально… Сон очень плохой приснился, – проговорил ректор сдавленным голосом и ушел.

– Андрей Вильгельмович… – негромко вслед Ректору сказала Мира. Конечно, он ее не услышал, не повернулся.

– Что с ним? – спросил Принц девушку.

– Не знаю, – ответила та, – я его таким впервые вижу. Отдохнуть бы ему.

Он как будто услышал ее и уехал в тот же день.

Андрей, как и его студенты, решил получить порцию лета. Вышел на террасу, сел в кресло и задремал под звуки скачущего на батуте человека.

И увидел тот, свой любимый сон, который с появлением Мирославы утратил свою актуальность. Если бы он знал, как ошибался.

Мужчина увидел знакомое оранжевое небо, золотые облака. Только в этот раз картинка была намного четче.

Пролетели голуби.

И пришла его фея. С лицом Мирославы. Какая же она красивая. Пусть будет с лицом Мирославы, так даже намного лучше. Во сне все может быть.

В ее волосах путается оранжево-золотой закатный солнечный свет, отчего они кажутся огненными. Солнце, что садится за горизонт, находится за ее спиной.

– Смотри, как я могу! – кричит она и ловко шагает босыми ногами по забору, доходит до калитки. – Лови меня! – прыгает.

В объятья Принца.

И тут Андрей понял, что не спит, что сейчас стал свидетелем зарождения любви. А его жизнь и надежды на взаимность рушились, как карточный домик.

– Нет, это … Нет! Так не может быть! Нет! М-м-м… – он не мог контролировать свои эмоции.

– Андрей Вильгельмович, что-то случилось? – спросил юноша.

Все случилось! Сейчас все, чего он так долго ждал, случилось. Произошло не с ним, а с этим счастливчиком Принцем.

– Нет, все нормально… Сон очень плохой приснился, – только и мог ответить Рихтер.

Как же близко и далеко была Мира, смотрела на него непонимающим взглядом.

«Я тебя так долго искал», – хотелось сказать ему, обнять свою фею и спрятать ее ото всех.

Но он ушел, не было больше сил смотреть на этих двоих.

Он Принц, она его принцесса.

Жили долго и счастливо.

Занавес.

У себя в комнате Рихтер закурил. Он так делал в самые сложные моменты в жизни. После смерти родителей, после покушения на него, после внезапного обретения наследства. И вот сейчас.

Зажег камин. Огонь напоминал о Мире, о его Фениксе.

 Итак, что он имел?

Сон не был посланием из символов, как решил Андрей сначала, он был фрагментом реального будущего. В этом сне Принц и Мира. Значит, он должен сделать что-то связанное с ними. И судя по увиденному, он должен помочь им быть вместе.

Андрей не хотел думать об этом.

Он хотел сбежать от всего. И позволил себе это.

Позвонил Орлову-Вышеславцеву, соврал, что ему нужно проведать очень больную бабушку, единственного родственника, сказал, что в свое отсутствие возлагает на него руководство Академией. Потом позвонил Медведю и дал строгие указания по поводу безопасности и охраны Миры, разрешил отслеживать ее передвижения по магическому глобусу в своем кабинете. Учебный план своей студентке он отдал еще до выходных, она быстро осваивала предметы, поэтому он увеличил перечень предметов, должно хватить надолго. После своего возвращения, если он вообще вернется, даст ей новый учебный план.

Собрал вещи. Начал писать Мире письмо, но передумал, скомкал бумагу, выбросил, взял сумку и ушел, не оглядываясь.

После прогулки Мирослава все-таки решила навестить Рихтера, постучалась, дверь оказалась не запертой. Девушка вошла, она была тут впервые.

Просторная комната в темных тонах, кровать тоже с балдахином, но больше, чем у нее, гардеробная, ванная, балкон, библиотека, она же кабинет, в камине догорал огонь, черный глянцевый рояль. Он играет на рояле? А в ее комнате ничего не слышно, даже его шагов, значит, он поставил заклинание глушения звуков. В комнате пахло им самим (сандал и цитрус) и сигаретным дымом. Ректор курит? Чего еще она о нем не знает? Ничего не знает…

По комнате было видно, что ее хозяин собирался в спешке. Уехал?

На полу девушка нашла скомканный лист бумаги, развернула.

Мирослава, я вынужден уехать по срочному делу. Новый учебный план возьмите у Орлова-Вышелавцева, по всем вопросам обращайтесь к нему же. Не волнуйтесь, Вашей безопасностью будет заниматься Медведь.

Я хотел бы

Если он не закончил начатое дело, значит, не посчитал нужным поставить ее в известность по поводу своего отъезда. Это и закономерно. Кто она ему? Никто. Точнее студентка, а соседские отношения она сама ему отрезала.

Поскольку он сюда сегодня точно не вернется, то Мира села на пол у камина и задумалась. Нет, она поступила правильно. Какие могут быть отношения между ректором и его студенткой? Бред. Даже думать об этом не хотелось. Почему она снова вспомнила про поцелуй? Ну, поцеловались, ну, спас он ее. Она ему благодарна за это. И все. Бла-го-дар-на.

Мира встала, вышла из комнаты, почему-то прихватив с собой незаконченное послание Рихтера.