Текст книги "Ректор и 13-я студентка Глазовской Академии магии (СИ)"

Автор книги: Авдотья Репина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

17. Осыпающаяся глава: Возвращение блудного ректора

В Академии Мира с большим рвением впитывала в себя знания о магии. Всё это было настолько интересно!

Она уже прошла вводный курс телекинеза, перемещений в пространстве, правда пока только в теории, практические занятия должен был проводить ее куратор, но тот не спешил возвращаться.

В артефакторике она добилась бОльших успехов. Предмет давался ей очень легко, с профессором Лакомбом в качестве практического задания она накладывала простые заклинания на вещи. Например, на скатерть, чтобы та не утрачивала белизну, на расческу, чтобы она делала волосы блестящими, брелок, чтобы не терялась связка ключей, кружку, чтобы та сохраняла тепло или остужала налитый в нее напиток в зависимости от пожелания хозяина.

В лабораториях, примыкающих к кабинету Лакомба, все столы были заставлены вещами и утварью. Студентка и профессор работали вдвоем (остальные студенты ушли на занятия с другими преподавателями, часть помогала Мамушке в оранжерее), артефактор при этом еще и вел лекцию.

– Эти вещи мы продадим на волшебной ярмарке в День города, он пройдет в начале июня. Еще мы подарим жителям Глазова зачарованные фейерверки, которые подготовим позже.

Мирослава знала, что в День города, который будет через две недели, в Глазове продавали артефакты многие волшебники и даже целые фирмы, но для них с мамой такие покупки были слишком дорогими.

– Наш Источник имеет уникальную энергию, – продолжал лекцию профессор Лакомб. – Она очень чистая и сильная. Поэтому зачарованные нами вещи ценятся очень высоко и раскупаются быстро. Мы, маги, только транслируем через себя энергию Источника и связываем часть этой энергии с вещью при помощи заклинания. Мирабель, а эти вещи, – он указал на чайные пары синего цвета, – поставьте вместе. Они по закону магического подобия переймут энергию друг у друга, пока их магические заряды не уравняются. И тогда у всех чайных пар этого сервиза будет одинаковый заряд. Только не забудьте сплести купол, чтобы они собой другие вещи не заразили.

Мира исполнила поручение профессора. Об этом эффекте она узнала из начального курса артефакторики. Благодаря именно этому закону так правдоподобно выглядела ее ложь перед чрезвычайной комиссией из Министерства по поводу второго кулона.

Магический заряд, если поставить рядом похожие вещи (а лучше вещи-близнецы, как, например, чашки), с одного предмета переходит на другой. С металлами и камнями это происходит быстрее всего из-за плотности вещества, с другими предметами, где есть воздушные пустоты, получается дольше.

На ярмарку они уже приготовили и сложили в коробки книги, закладки, ручки, краски, альбомы, фейерверки, домашний текстиль. Саженцы отбирали сейчас. Все это потом сносили в комнату на первом этаже, там, где надпись «Магазин».

Близился июнь, а ректора все не было, хотя говорили, что он уехал только на пару дней. Мира старалась о нем не думать.

Принц проводил с ней много времени. Дружба у них складывалась хорошая, они ходили в кино, гуляли по городу или катались на велосипедах, но девушка ждала большего. Однако юноша никогда не пытался взять ее руку в свою, поцеловать, хотя моментов для этого было предостаточно. Мира тоже не торопила события. Они же договорились о дружбе, вот она самая и есть.

В один из дней След явился в Академию. Медведь, который как Рихтер, всегда знал, где находится Мира, быстро отыскал ее в оранжерее, за большой кадкой с папоротником, она там рассаживала поросль волшебной мяты для продажи.

След ждал ее в кабинете ректора.

– А без «Личины безличия» тебе гораздо лучше, – проговорил он при встрече. – Рихтер оберегает тебя чрезмерно, пришлось мне самому прийти в Академию.

«А сам сбежал и оставил меня нянькам» – со злостью подумала Мира.

– У вас есть что-то о моем отце? – вместо этого спросила девушка.

– И да, и нет, – сыщик сел у чайного столика.

Волшебница к нему присоединилась, заварила обоим чай, принялась слушать.

– М-м-м, вкусно, – сказал След, отпив напиток. – Итак, дом на фото с тобой находится в городке под названием Предгорье. Слышала о таком?

Мира кивнула, конечно, она слышала. Это город где-то на Урале, где жили только волшебники, которые скрывают поселение от назойливых немагов. Те часто осаждают магов с просьбами о помощи или, что более страшно, тайком пытаются залезть в дома волшебников, чтобы украсть что-нибудь, не страшат их даже защитные заклинания.

След протянул цветное фото дома. Девушка постепенно узнавала его, в памяти всплыло сразу несколько картинок: как они с мамой и папой гуляют в саду рядом с домом, качели на яблоне, как она упросила родителей перекрасить дом в розовый и белый цвет, чтобы он походил на зефир, ее любимое лакомство. Дом был двухэтажный, но небольшой. На первом этаже стояло пианино, и папа с Мирой часто играли маленькие пьески в четыре руки.

При доме была небольшая конюшня, там жил Геркулес, ее пони. Мира хотела назвать его Зефиром, но папа настоял, чтобы конь носил кличку в честь героя мифов. В саду, кроме яблонь, росли еще груши, сливы, вишня, клубника, и мама делала из всего этого фруктово-ягодного великолепия вкуснейшее варенье.

А рядом с домом лес, именно туда они сбежали от преследователей и пожара.

– Последние примерно 16 лет дом выглядит так, – След протянул еще одно фото, на нем не дом, а его черные ребра. Все верно, так он сейчас и должен выглядеть.

– Кому принадлежит дом? – спросила Мира, не выпуская из рук оба фото.

– Ивану Юрьевичу Хрусталеву. Среди магов он больше известен как Иван Хруст, – сообщил След.

– Это мой отец? – почему-то спросила студентка.

– По моим данным у него не было семьи, – ответил детектив.

– Но он ведь может быть моим отцом, – уже уверенно сказал Мира.

– Почему ты так уверена?

– Я помню, как мы с мамой и папой гуляли по саду, как мы с отцом играли на пианино в этом доме. Мой отец мог жить под чужой фамилией.

– Нет, я бы не был так уверен. Вы могли снимать у Хрусталева этот дом. Нет никаких данных, что он твой отец. Говорю же, у него не было семьи, – сыщик не сдавался.

– У вас есть его фото?

– Нет, нигде и ничего. Возможно, что сейчас у него другая фамилия.

– Почему? – все это казалось девушке очень странным.

– Хрусталева обвинили в крушении здания вокзала в Предгорье в день его открытия. История давняя, запутанная, но известная. Вот подобрал газетные статьи, почитай, – детектив протянул Мире папку.

Девушка решила, что так и сделает вечером. И тут ее осенило.

– Хрусталева могли преследовать из-за того обрушения вокзала? – спросила она.

– Вполне возможно. Сейчас собираю информацию о его окружении и жизни после того случая. Если это все-таки твой отец, то он, скорее всего, решил спрятать вас от тех, кто хотел ему отомстить. Во время обрушения вокзала погибло много людей, их родственники требовали наказать виновного. Хрусталев был архитектором вокзала, поэтому его и признали виновным. Следствие по этому делу было закрыто из-за недостаточности улик, да и главный подозреваемый внезапно пропал. Все материалы дела засекречены. Если кто-то нашел его и решил отомстить, а вы в тот момент жили в его доме, то стали мишенью для расправы. Я думаю, что твой отец, спасая вас с мамой, наложил на тебя «личину безличия», чтобы скрыть от разного рода слежки и магических поисков.

– А тот, кто напал на нас с мамой, может быть Хрусталевым?

– Не знаю. Единственная примета, которая нас интересует в том происшествии на крыльце школы – черные пальцы. Это магический ожог, он плохо скрывается при помощи магии же. В своих базах я не смог найти мага с такими приметами. Но у меня есть еще один вариант, где поискать, – уклончиво ответил След.

– Как вы думаете, покушение на меня на реке может тоже связано с тем делом и Хрусталевым, которого могли принять за моего отца? – спросила Мира.

– Я не исключаю эту версию, однако больше склоняюсь к другой. Сейчас не буду ничего озвучивать. Рихтер дал мне строгие указания на этот счет: говорить с тобой об этом  только в его присутствии. Он скоро вернется?

Если ректор вообще соизволит вернуться. Что все-таки с ним произошло? И даже След не в курсе. И спросить не у кого.

– Я не знаю, – честно ответила Мира.

– Если сказать в общем, по поводу покушения на тебя, то ничего конкретного пока у меня нет, но есть пара зацепок. Не волнуйся, тебя тут хорошо охраняют, – заверил След.

– А фото с мамой удалось восстановить? Понятно, кто рядом с ней? – вспомнила девушка.

 – Еще нет, процесс занимает больше времени, чем я рассчитывал. Единственное, что могу сказать уверенно – это мужчина. На этом пока все. Мирослава, еще раз тебе говорю: Хрусталев не твой отец, но ваша семья как-то была с ним связана. Прежде чем говорить об этом с Рихтером, ознакомься с информацией, которую я подготовил, – детектив засобирался, – если что-то еще появится, дам знать.

Они попрощались, а Мира задержалась в кабинете Главы Академии, чтобы убрать грязную посуду. Сначала она сплела над чашками очищающее заклинание, потом поставила их на место.

После внезапного отъезда Рихтера владычица приемной, Роза, тоже взяла отпуск. В кабинет, скорее всего, никто не заходил. Граф Орлов-Вышеславцев, который в отсутствие ректора исполнял его обязанности, занимался документами в своем кабинете, поэтому плану Миры ничего не должно было помешать.

Девушка решила воспользоваться моментом и посмотреть на дом, где они жили в Предгорье, через магический глобус. Это был сложный артефакт, пользоваться которым можно было только с разрешения его хозяина. В противном случае, увидишь только земной рельеф. Еще тогда, в ее первый день в Академии, Рихтер такое разрешение Мире дал и обратно не забирал, а значит, артефакт должен подчиниться.

Так и получилось. Девушка увидела, что глобус стоит в режиме «Ученики и преподаватели Академии магии (Глазовский филиал)» – вот как сначала Рихтер, а потом и Медведь ее быстро находят – и переключила его в режим «Карта магии», потому что искать она собиралась скрытый от людей городок волшебников.

– Россия, Урал, Предгорье, дом Хрусталева, – четко произнесла девушка.

Глобус послушался, повернулся одним из боков, а Мира стала всматриваться. Сначала изображение было немного размытым, но волшебница сосредоточилась, тогда появилась резкость.

Артефакт показал дом, точнее то, что от него осталось. Почерневшие остатки зефирного домика. Снег в Предгорье сошел уже давно, но сад вокруг дома был белым от цветущих деревьев. Он зарос, но Мира все равно узнала яблоню, на которой висели качели. Дерево стояло ближе других к дому, но не сгорело во время пожара. Или яблоня так быстро восстановилась? Нет, она должна была сгореть, потому что папа специально сделал углубление в стене, чтобы дереву было просторно расти, то есть оно росло очень близко к дому. Как так может получиться? Или на доме стояли какие-нибудь чары нераспространения огня. Мира о таких не знала, но она еще очень многого не знала.

Еще девушка рассмотрела конюшню Геркулеса, та без должного ухода покосилась от старости и походила на параллелепипед. Но она тоже не сгорела. Почему так? Вопросов много, а ответов пока нет.

Девушка вынырнула из глобуса и вернула его в режим «Ученики и преподаватели Академии магии (Глазовский филиал)». Постояла немного, а потом четко произнесла: «Андрей Вильгельмович Рихтер».

 Глобус едва заметно прокрутился и остановился. Девушка немного замешкалась, но все-таки наклонилась к артефакту. Если верить глобусу, то ректор был – вот это совпадение! – в Предгорье, он находился в саду рядом с небольшим домиком, почти затерявшимся в лесу.

Ректор лежал под цветущим деревом и что-то мурлыкал себе под нос. В джинсах и рубашке, босиком, он выглядел моложе, чем в строгих костюмах, какие обычно носил в Академии. Розовые лепестки падали с дерева, а он ловил их и складывал себе на грудь, там уже набрался небольшой сугроб из них.

Внезапно ректор повернул голову и, как ей показалось, посмотрел прямо на Миру.

Не показалось.

 – Иванова, что вы делаете в моем кабинете? – спросил он строго.

– Вас ищу, – отгрызнулась она, пойманная с поличным.

Как можно быть такой глупой? Как она не догадалась, что он обязательно поставит какое-нибудь заклинание, чтобы знать, кто пользуется глобусом? Это же уникальное устройство слежки!

– Нашла, – ответил он уже спокойно и поймал еще один лепесток.

– Вы тут отдыхаете, а все в Академии без вас с ума сходят… из-за… ярмарки, – приукрасила Мира краски.

– А ты?

– Что я?

– Тоже с ума без меня сходишь? – спокойно спросил он.

Да как он может вообще? Она тут узнает, что, ее отец, может быть, виновен в гибели людей, и что ее по этой причине могут преследовать, а Рихтер там лепестки ловит. А преследователь, может быть, уже за углом Академии ее караулит. Мира всхлипнула. Как же она не любила себя вот в такие моменты, когда надо было собраться, а она накручивала себя и раскисала.

– Что случилось? – ректор встревожился, поднялся с земли, отчего лепестки нежным водопадом попадали на землю.

– Все хорошо, – ответила она бодрым голосом, насколько это было возможно для нее, – я учусь, меня хорошо охраняют.

– Я скоро приеду, – сказал он и направился к дому.

– Не нужно. Не нужно, если из-за меня, – запротестовала волшебница, но мужчина, казалось, ее больше не слышал.

Мира вынырнула из глобуса, достала мобильный телефон, чтобы позвонить Рихтеру и отговорить его срываться из отпуска и мчаться в Академию. Но телефон ректора был вне зоны действия сети. Она написала ему сообщение, чтобы не приезжал из-за нее. Хотя в глубине души она понимала, что он не изменит своего решения.

Дальше Мира подхватила папку с информацией о крушении вокзала, завершила работу в оранжерее, позанималась в боевом зале, быстро перекусила и вернулась в общежитие. В комнате она забралась на кровать и стала изучать материалы.

Рихтер и так собирался вернуться, разговор с Фениксом лишь ускорил события. Он нанял самолет, так добираться быстрее, чем на автомобиле даже по портальной дороге, да и поезда он с юности возненавидел. Андрей был в Глазове уже вечером, забежал в Академию, сообщил, что готов приступить к работе, выяснил у Медведя, где Мира, вошел в общежитие со стороны улицы прямо в свои покои.

В комнате девушки было пусто. Рихтер решил, что она в студенческой гостиной. Когда подумал, что волшебница может быть у Принца, то захотелось снова закурить. Все это время, пока он был в Предгорье, старался не думать о Мире и Принце, хотя сон его был о них. Нет, он предпочитал возрождать в своем воображении только образ Феникса.

Андрей вошел в комнату подопечной, оставил подарок на столе.

Под ночником он увидел свою неоконченную записку, которую выбросил на пол перед отъездом. Интересно, как часто Мирослава заходила в его комнату в его отсутствие? На записке ниже она приписала ответ.

Хорошо, милорд. Надеюсь, что вы быстро решите свои дела и проверите все, чему я научилась в ваше отсутствие. С вами я чувствую себя в безопасности.

М.Ф.

«М.Ф» – это, значит Мирослава Феникс, догадался Рихтер, его огненная девочка. Чувствовал себя скверно. Она – его студентка, уж ей-то можно было объяснить по-человечески. Она ждала, и после той дурацкой сцены на террасе...

«С вами я чувствую себя в безопасности», перечитал. На душе потеплело. Ему тоже спокойнее, когда он знает, что Мира в безопасности. Ежедневно Медведь отчитывался ему о местонахождении девушки, они использовали глобус как переговорное устройство. А она тогда что у глобуса делала? Потом спросит и отчитает. И какое-нибудь наказание для нее придумает, чтобы сидела в его кабинете, а он на нее любовался тайком.

«Я хотел бы» – это он пытался написать, что хотел бы поговорить с ней после возвращения.

На столе было много книг. Орлов-Вышеславцев писал, что она быстро осваивает учебный материал. Все время, наверное, за книгами сидит, потому что она старательная и способная. Андрей вышел из комнаты студентки.

Когда открыл дверь в свою комнату, то увидел чУдную картину: Мирослава играла на рояле. В свете свечей она выглядела просто сказочно.

18. Черно-белая глава: Пьеса в четыре руки

Итак, обрушение вокзала на станции «Предгорье» произошло в 19 июня 2000 года, тогда погибло десять человек и пострадало больше сорока. Тем, кто вышел встречать поезд, повезло больше, чем тем, кто остался в знании вокзала.

 Погибшие были родственниками состоятельных людей, поэтому похороны проходили с большим размахом, а следствие длилось больше года, но так ни к чему не пришло. Но, как уже рассказал След, виновным объявили Хрусталева, он к кому времени уже давно пропал. Многие считали, что он сбежал именно потому, что боялся расплаты родственников с одной стороны и решения суда с другой. И дом свой поджег, чтобы скрыть следы преступления (имелись в виду чертежи).

По официальной версии, вокзал обрушился из-за просчётов в конструкции крыши и стен. Когда поезд стал приближаться к вокзалу, то его вибрация диссонировала с конструкцией здания, отчего оно не выдержало и обвалилось.

Мира оторвалась от страшных данных. Откинулась на кровать.

Обрушилась крыша вокзала, погибли люди – реальная ситуация, может произойти и с магами и людьми. Никто не застрахован. Но маги же могли сотворить защитный купол, эти навыки у многих на уровне рефлексов. Волшебница и сама, когда недавно поскользнулась на льду, рефлекторно сплела простенькое заклинание и уплотнила вокруг воздух, не дав себе упасть. Почему на вокзале никто не отреагировал? Почему никто не почувствовал приближающуюся беду? Пусть, не у всех есть способности предвидения, но многие маги носят предупреждающие об опасности артефакты. И почему никто не укрепил крышу и стены заклинаниями прочности? Ну, допустил Хрусталев просчет. Почему его чертежи не проверили? Почему комиссия по приему сооружения не удостоверилась в устойчивости здания?

Есть специальные заклинания, которые находят слабые места и сигнализируют. Мира, когда зачаровывала посуду, сначала при помощи этого плетения проверяла, нет ли сколов на тарелках. Если для посуды есть такое заклинания, то для таких важных элементов, как крыши, стены, фундамент, они и подавно должны быть. Или тут замешаны деньги? Кто-то проворовался, а потом решил сэкономить на проверке прочности и ввести вокзал в эксплуатацию. И как получилось так, что поезд спровоцировал обрушение крыши? Вопросов много. Кому их можно задать?

Девушка поискала в памяти что-нибудь из своего детства в Предгорье. Тогда ей пришла на ум мелодия Манфреда Шмитца «Принцесса танцует вальс». Они с отцом часто ее играли, а мама подтанцовывала. Девушка стала напевать ее, пальцы вспомнили клавиши, играя в воздухе.

Никто не давал гарантию, что Рихтер вернется именного сегодня, этот вывод Мира сделала сама. Даже если и вернется, то пусть Мира получит нагоняй сразу за два проступка: за глобус и за рояль.

Поэтому она смело вошла в комнату ректора, закрыла за собой дверь, не стала включать свет (чтобы с улицы не было видно, что в комнате кто-то есть), только разожгла камин и зажгла несколько свечей, стоящих на рояле. В комнате едва уловимо пахло сандалом и цитрусом.

Мира села за рояль. Она почувствовала, что инструмент был артефактом и артефактом сложным. Рояль выглядел как артист во фраке. Хотелось обраться к нему со всем почтением.

– Многоуважаемый рояль, могу ли сыграть насколько умею одну детскую пьеску, которую выучила много лет назад? – девушка даже слегка поклонилась инструменту.

В ответ рояль поднял крышку и оголил белые и черные клавиши.

Принялась играть. Сначала у Мирославы получалось скверно, руки не слушались, выходила какофония. Она просила прощения у рояля и продолжала вспоминать. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. Через какое-то время начало получаться, мелодия стала походить на саму себя. Но один кусок она все не могла вспомнить.

Помощь пришла, откуда не ждали. Рихтер собственной персоной сел на банкетку справа от нее и сыграл нужный фрагмент. Рояль на его прикосновения отозвался чуть более громким звучанием – инструмент признал своего хозяина.

Дальше они играли в четыре руки. Мира задавала мелодию, а Рихтер ее поддерживал, часто импровизировал. Да, он просто прекрасно играл.

– Где вы были? – прервала она молчание.

– Ты же знаешь. В Предгорье.

– У вас там родственники?

– Нет, там дом моих родителей. К чему все эти разговоры? – спросил он и посмотрел на нее, не прекращая игры.

– Друзья рассказывают друг другу о таком, – нашлась девушка. Внутренне она готовилась нападать, потому что была поймана с поличным.

– А мы с тобой друзья?

– Да.

– А как же лица, проживающие в соседних комнатах? – усмехнулся он.

Подловил. Значит, все-таки обиделся.

– Я погорячилась тогда. Из лиц, проживающих в соседних комнатах, мы может стать снова друзьями, – сказала Мира с улыбкой. Ответа не последовало.

Рихтер продолжал сосредоточено играть что-то уже вечернее, очень подходящее моменту. Но мелодию девушка не знала, поэтому убрала руки с клавиш. Тогда мужчина, не переставая играть, взял ее ладошку, положил обратно на рояль.

Ее пальцы сами знали, что играть! Ах, да! Роль – это артефакт. Если его хозяин пожелает, чтобы инструмент научил кого-то играть, то артефакт так и сделает. Нужно только, чтобы играющий имел хотя бы минимальный навык игры. Мира имела.

– Что с вами случилась? – снова прервала она молчание.

– Влюбился, – ответил он, сосредоточено гладя перед собой.

– Это же хорошо, – проговорила девушка.

Это он о Ларисе Сергеевне говорит, догадалась она. После исполнения пророчества Мира ее не видела. Или нашел очередную рыжеволосую нимфу, вскружил ей голову. Хотя счастливым он не выглядел. Больше походил на побитую собаку, в глазах печаль, лицо осунулось, и весь какой-то серый, мрачный.

Только сейчас Мира поняла, что скучала по Рихтеру. Но эту мысль она отогнана прочь.

– Я ее люблю, а ей интересен другой, – сказал ректор.

Теперь все понятно. С кем не бывает?

– Но это же не повод для того, чтобы впадать в печаль. Найдете другую, – подбадривала Мира. – Вы же умный, красивый мужчина, если захотите, то любая будет вашей.

– Да? – спросил он, повернулся к ней, перестал играть. – Мне не нужна любая, мне нужна она.

Стало неловко, как-то странно он смотрел на нее.

Мужчина вернулся к игре.

– Знаешь, таких как она, больше нет, – сказал Рихтер, он играл уже что-то другое, лирическое, пронзительное. Что именно звучало, Мира не знала. Да и что она могла знать? Детские пьески. А ректор выводил действительно сложную мелодию, она не вмешивалась.

– Она чистая как весеннее утро. Когда-нибудь я нарисую ее акварелью. Ее глаза излучают свет, когда смотрит на то, что ей нравится. Когда она смеется, все печали пропадают. Она очень сильная и в то же время хрупкая. А еще она такая непредсказуемая. Мне хочется наслаждаться каждым мгновением с ней. Но сейчас больше всего мне хочется обнять ее, – рассказывал мужчина, аккомпанируя самому себе.

– Где сейчас ваша возлюбленная?

Он не ответил, как будто не слышал вопроса. Посмотрел на нее.

 – Ты знаешь, что сейчас твои глаза светятся, как далекие звезды? Ты влюблена? – он прекратил играть, заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо, провел пальцами по щеке.

– У меня есть Принц, – возмущенно сказала она.

За кого он ее принимает?

– И где он сейчас? Почему ты сидишь в моей комнате? Почему касаюсь тебя я, а не он? Почему ты все еще сидишь тут, а не залепила мне пощечину?

Действительно! Мира вскинула руку, чтобы ударить, но вместо этого встала, чтобы уйти. Непонятно, чем ей обернётся это рукоприкладство. Хотя он сам ее провоцировал, но все-таки бить Главу Академии!

Но Рихтер схватил ее за руку и усадил обратно. Продолжил играть, снова положил ее руки на инструмент, а пальцы Миры снова знали, что играть. Она не понимала, как вести себя с ним здесь и сейчас. Хотелось одновременно быть тут и убежать. И как появились в ней такие противоречивые желания, она не знала.

Ректор прервал неловкое молчанье.

– Мы же теперь друзья, а друзья рассказывают о себе. Моя семья жила в Предгорье, – начал Рихтер. – Мы, как потомки великих магов получили там земли в подарок от императора. Несколько лет земля просто передавалась по наследству, но мой отец построил там дом для мамы, когда они поженились.

Мира слушала Андрея, и предчувствие чего-то плохого стало растекаться неприятным холодком по позвоночнику.

– Я очень люблю этот дом, он стоит в таком живописном месте, почти в лесу. Летом, когда открываешь окно, можно засыпать по пенье птиц. А еще там рядом река, мы в ней купались с соседскими мальчишками и ловили рыбу. Еще мы прикармливали белок. Однажды, когда мне было 16, я убежал в лес, чтобы рисовать птиц, а мои родители пошли на открытие нового вокзала. – Андрей замолчал, а Мира перестала дышать от волнения. – Когда приехал поезд, крыша вокзала обрушилась, и мои родители погибли. С тех пор я приезжал в Предгорье, чтобы навестить их могилы и погулять по саду. Сегодня ты меня в нем видела.

Казалось, что вместе с рассказом он отпустил боль, которая терзала его. Но не ее.

– Я сожалею, что так произошло, – выдавила Мира.

Почему она не решилась рассказать ему о том, что в Предгорье ее семья жила в доме Хрусталева? У судьбы жестокие шутки. Почему из всех людей на планете, именно его родители погибли по вине Хрусталева? И как Хрусталев связан с самой Мирой? Зато становилось понятно, почему След так настаивал, что у Хрусталева не было детей. Она обязательно обо всем расскажет Рихтеру. Но потом. Сегодня с них обоих и так хватит воспоминаний из прошлого.

Дальше они просто играли. Мире не хватало опыта, чтобы музицировать столь же виртуозно, как это делал Рихтер. Именно он задавал настрой и темп музыки, девушка лишь поддерживала. Если бы не магический артефакт, то ее игра выглядела бы очень жалко.

Мелодия была завершена.

Рихтер взял ее ладони и повертел их, внимательно рассматривая.

– В нашей Академии нет спецкурса, где обучают игре на музыкальных инструментах. А твои руки для этого очень подходят, да и слух у тебя есть. Но тебе нужно много работать, чтобы не хотелось вырвать себе уши, когда ты будешь играть сама, без помощи зачарованного инструмента. С моим роялем ты поладила, хоть сеньор он капризный. Поэтому я как твой куратор одобрю твои  внеучебные занятия по игре на пианино. Решать тебе.

– Я согласна, – кивнула Мира, подумав немного.

Возможно, так, через музыку, она сможет вспомнить что-нибудь еще об отце или жизни в Предгорье.

– Поскольку инструмент мой, то я буду брать у тебя плату за обучение и пользование. Учиться ты, конечно же, будешь в моем присутствии. Это не обсуждается.

Мира еще раз кивнула. Но больше её интересовала плата. Она спросила об этом.

– Ты будешь мне рассказывать истории из своей жизни. Начинаем с завтрашнего дня. Расскажи, например, как ты тут жила без меня, – Рихтер улыбнулся ей. – Считай, что вводное занятие окончено.

Мира попрощалась и вышла из комнаты, сказав, что у нее много домашней работы, а он, должно быть, устал.

У себя в комнате она закрыла дверь, прижалась к ней спиной и сползла на пол.

Оставшись один, Андрей просидел несколько минут за инструментом, потом поклонился роялю, тот закрыл крышку, и погасил свечи.

Темнота окутала комнату.

В своей комнате Мира хотела больше узнать о случае на вокзале, но на душе скребли кошки, мысли путались. Нет, она разберется со всем завтра, впереди два выходных, а пока ляжет спать и даст себе отдохнуть. Андрей был рядом, а значит, ничего плохого с ней не случится. Девушка легла спать, не раздеваясь, а свет погасила силой мысли. Этому трюку она научилась сама, по книгам, очень удобный, кстати, навык.

В полдень следующего дня Мира встала очень тяжело. Голова гудела, тело было тяжелым, ватным, потому что она спала в одежде, глаза открыла с трудом.

Девушка отправилась в ванную, обходя разбросанные по полу листы с информацией, которую подготовил След.

Вода смыла с нее усталость от сна. Когда девушка, используя магию воздуха и огня, сушила волосы перед зеркалом в комнате, то увидела на столе то, чего вчера тут не было.

В небольшой хрустальной вазе стояла цветущая ветка яблони с розовыми цветами. Запах цветов пробудил воспоминания из детства. Она бежит по саду рано утром, чтобы первой, раньше родителей, увидеть, как зацвели деревья. Забирается на качели и летит под белыми яблонями, помогая себе магией, чтобы полет был дольше.

Волшебница, поверх заклинания Рихтера, для сохранения свежести цветов придумала и наложила заклинание роста. Для бузины, если бы ее сейчас так же срезать и поставить в воду, такое заклинание не требовалось бы, она сама корни пустит из ветки, но яблоня не такая. Мира не позволит умереть ветке, как не позволила умереть тем цветам, что подарили студенты  к ее выздоровлению. Она уже рассадила их по саду и теплице общежития. Вот Мамушка удивилась, когда выросло то, чего там быть не должно. А Мира только разводила руками, мол, магия же всюду, чему удивляться.

Под вазой лежала записка, которую она нашла в комнате Рихтера и где она приписала ответ.

 Я всегда буду рядом

А.Р.

Что-то, как-то их отношения снова выходят за рамки  отношений студент-преподаватель. Да и вчера вон какая история вышла. Когда она отрезала ему общение как соседей, то сама же потом и пожалела. Рихтер был ее другом, а не просто куратором. В этом стоило признаться себе самой.

От рассуждений девушку отвлекла бумажная бабочка с посланием. Принц звал ее погулять на реку. Мира быстро написала ответ, отправила бабочку обратно и стала собираться на улицу.