Текст книги "Арагац (Очерки и рассказы)"
Автор книги: Ашот Арзуманян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
Борис Борисович рассказывал о том, какую поддержку давало каждое слово привета, полученное в эти суровые дни от друзей.
«Помню, – говорил он, – как однажды, в первых числах января 1942 года, я был спешно вызван к директору Эрмитажа. Получив этот вызов, я решил, что Иосиф Абгарович снова начнет меня распекать как помощника начальника пожарной команды или же как заведующего отделом Востока. Какова же была моя радость, когда я увидел новогоднюю поздравительную телеграмму, пришедшую в Ленинград из Еревана от моих близких друзей! Легко и радостно стало на душе. Даже болезненное чувство голода как будто сразу ослабело. Через несколько дней я получил еще и открытку из Еревана. Ленинградцы никогда не считали себя оторванными, они всегда знали, что им сочувствует вся страна, что они своим трудом помогают победе над врагом».
После завершения охранных работ Иосиф Абгарович в апреле 1942 года выехал в Ереван для выполнения своих обязанностей председателя Президиума армянского филиала Академии наук СССР. С присущей ему кипучей энергией он принялся за большую научную и организационную работу.
Это было временем расцвета Орбели-ученого. Все те, кто встречал Иосифа Абгаровича в это время в Ереване, видели его окруженным людьми разных профессий. Он постоянно встречался с Аветиком Исаакяном, Мартиросом Сарьяном, Дереником Демирчяном. Всем памятна та энергия, с которой еще в дни войны первый президент – Иосиф Абгарович взялся за организацию Академии наук Армянской ССР.
После войны Орбели вернулся в Ленинград, в свой Эрмитаж, и с новой силой взялся за восстановление музея и развертывание прежних и новых экспозиций.
Многим знакомо то тяжелое чувство, какое испытываешь при падении могучего, древнего дуба в лесу.
Смерть академика Иосифа Абгаровича Орбели в 1961 году вызвала у всех глубокую душевную боль.
Память моя воскрешает многие наши встречи и беседы, строки моих записей после посещения дома 32 на Дворцовой набережной в Ленинграде, когда хозяин квартиры пять был еще жив.
Я вновь в этой квартире. Книги, книги и еще раз книги: ведь книги – самые почетные и драгоценные обитатели дома Орбели. Стоило только Иосифу Абгаровичу начать разговор на какую-нибудь интересную тему, он с юношеской горячностью отстаивал свои взгляды, подкрепляя доводы различными источниками. Книги у Орбели всегда были в действии, в отличие от иных ученых, у которых они покоятся в плотно заделанных стеллажах, шкафах-саркофагах, безмолвно коротая свой век.
После того как не стало Орбели, все в его доме кажется осиротелым. Утешает лишь то, что многочисленные ученики с чувством полной ответственности изучают оставленное выдающимся ученым богатейшее наследие. Вот и сейчас, вновь зайдя в дом Орбели, я застал за работой группу ученых, и это глубоко тронуло меня. Нет, не умер Иосиф Орбели! – подумал я. Он живет в каждом, кто соприкасался с ним, кто знал, какую славную жизнь, заполненную страстной преданностью науке, провел он, воплощавший собой высокие идеи дружбы армянского и русского народов. Потому так интернационален состав его учеников.
Но даже вдали от своей родины – Армении – Иосиф Абгарович всем сердцем был связан с армянской наукой и очень многое сделал для ее процветания.
Сотрудники, работающие в архиве Иосифа Абгаровича, – люди самых различных специальностей – показали мне бесценный клад рукописных трудов ученого. О себе Орбели говорить не любил. И то, что он не спешил публиковать свои труды, давало повод иным говорить о малой продуктивности ученого. И вдруг – целый клад…
Многие исследования годами лежали в готовом для печати виде. Иные нуждаются лишь в уточнении отдельных деталей, и этим охотно занимаются его ученики. Двухтомное издание научных трудов Иосифа Орбели, думал я тогда, явится ценным вкладом в советское востоковедение, главным образом в арменистику.
Вот объемистая связка с надписью «История». В ней много папок, на машинописных листах различные поправки и пометки – это прекрасный перевод «Истории дома Арцрунидов», который почти завершен. В этой же связке хранятся переводы из произведений Газара Парбеци, Иоанна Мамиконяна, псевдо-Шапуха Багратуни. И, наконец, папка, где хранятся уникальные переводы сочинений ученого древности Егише…
В квартире ученого я встретился с заведующим Кавказским кабинетом ленинградского отделения Института народов Азии Русуданой Рубеновной Орбели – дочерью старшего брата Иосифа Абгаровича. Она готовит к печати исследования Орбели о Руставели. Туда входят стенограммы лекций, наброски, тезисы выступлений, варианты опубликованных работ. Руставели был одним из любимейших поэтов ученого.
Каково же научное наследие Орбели? Достаточно сказать, что разработка его архива требует усилий целого ряда специалистов. В кабинете работают арменисты и грузиноведы, историки иранского искусства и археологи, византисты и русисты.
– Диапазон научной деятельности Орбели так широк, – говорит многолетний друг Орбели по научно-исследовательской работе, член-корреспондент Академии наук СССР профессор Камилла Васильевна Трезер, – что разработку и изучение его материалов мы можем производить лишь совместными усилиями…
Близко познакомившись с людьми, занимающимися сегодня научным наследием Орбели, с радостью убеждаешься в том, что ученикам его по силам завершить то, чего не успел доделать их славный учитель.
Здесь, в кабинете Иосифа Абгаровича, снова вспомнилась титаническая работа, которую он вел в Армении. Он был душой подготовки празднования 1000-летия армянского народного эпоса «Давид Сасунский». Его кипучая энергия и выдающийся талант забили новым ключом. Он делал доклады, писал статьи, выступал с лекциями, руководил работой сессии Армянского филиала Академии наук. Разве перечислишь все, что Орбели сделал для этого подлинно национального праздника армянского народа!
…В октябре 1956 года Президиум Академии наук СССР назначил Орбели заведующим ленинградским отделением Института востоковедения (ныне Институт народов Азии). Маститый ученый приступил к работе, можно сказать, на пустом месте. А через два-три года отделение превратилось в настоящий центр советской востоковедческой науки и блестяще проявило себя на XXV Международном конгрессе востоковедов. Орбели вернул к жизни Кавказский кабинет, где ученые успешно занимаются исследованием истории Армении и Грузии. Но ему не суждено было завершить все свои планы, – тяжелая болезнь сломила его.
В кабинете Иосифа Абгаровича все сохраняется так, как было при жизни. Здесь по-прежнему стоит его бюст, выполненный ленинградским скульптором Левоном Лазаревым, а в монументальной раме красуется панорама нового Еревана на фоне седого Арарата. Посредине кабинета высятся горы ящиков с проставленными номерами. По мере изучения материалов они доставляются в специальный кабинет академиков Марра и Орбели, организованный Институтом народов Азии, и в архив Академии наук. В этих ящиках хранятся оттиски его первой научной работы, опубликованной в 1908 году в Петербурге, тексты лекций, свод армянских надписей из Ани и его окрестностей, корректурные листы «Давида Сасунского». Здесь и чернильница учителя Иосифа Абгаровича – академика Николая Яковлевича Марра, которому Орбели остался верен и в то время, когда научные заслуги Марра пытались свести на нет. Тут и предметы типографского ремесла, которыми Иосиф Абгарович пользовался, когда сам набирал анийские надписи и книгу «Вопросы и решения Анания Ширакаци».
Все, знавшие и любившие Иосифа Абгаровича, будут с нетерпением ждать выхода в свет его многочисленных трудов, которые покажут общественности всю широту и глубину знаний этого яркого, незабываемого человека.
Перед нами недавно вышедший первый том избранных произведений Орбели.
Это издание, осуществленное Академией наук СССР совместно с Академией наук Армянской ССР, подготовили сотрудники ленинградских отделений Института народов Азии и Института археологии АН СССР, Институтов истории и археологии Академии наук Армянской ССР и Государственного Эрмитажа.
Первый том, состоящий из двух частей, посвящен истории культуры Армении X–XIII веков. В первом разделе помещено исследование архитектурных памятников Ахтамара, острова на озере Ван в древней армянской области Васпуракан; во втором – исследование армянских средневековых басен XII–XIII веков с переводом текстов.
В первом разделе тома впервые публикуется капитальное исследование двух архитектурных памятников Ахтамара. Первый из них – дворец, построенный в X веке васпураканским правителем Гагиком Арцруни. Памятник не сохранился, но, исходя из описаний современников и учитывая все достижения армянского зодчества той поры, И. А. Орбели убедительно воссоздает архитектурный облик дворца со смелой конструкцией бесстолпного перекрытия (посредством перекрещивающихся арок), блестяще развитой в XII–XIII веках.
Второй памятник – знаменитый храм Креста (Сурб Хач) на острове Ахтамар с его замечательными рельефами, датируемый 915 годом. Храм этот не раз служил предметом описания и изучения, но для большинства этих работ (главным образом зарубежных) характерно рассмотрение памятника вне связи его с историей армянской культуры в целом.
Можно без преувеличения сказать, что для понимания средневекового армянского искусства исследование И. А. Орбели, посвященное храму, имеет выдающееся значение. Изучение этого памятника им впервые поставлено на научное основание. Рассматривая скульптуру храма в целом, И. А. Орбели видит в ней одно из ярких проявлений армянской средневековой культуры. В рельефах Ахтамарского храма он прослеживает глубокие пласты народного творчества, светского по содержанию (хотя помещены они на стенах храмов); и даже в рельефах на библейские сюжеты, занимающих видное место в скульптурном убранстве здания, он усматривает отраженное влияние светской скульптуры. Много важного для своих дальнейших исследований найдут в этом труде историки искусства не только армянского, грузинского и византийского, но и древнерусского, особенно владимиро-суздальского искусства.
И. А. Орбели совершил поездку на остров Ахтамар в 1912 году. Составленное им тогда же описание храма и его рельефов дано в «Приложении». Исследование памятников в основном было им закончено в 1948 году. В процессе работы И. А. Орбели неоднократно выступал с докладами о памятниках Ахтамара (в 1921, 1939, 1948 и 1950 годах), не нашедшими, к сожалению, отражения в печати.
Работа, посвященная Ахтамару, не была полностью завершена; ненаписанной осталась глава I («Географический и исторический очерк Васпуракана»), не вполне закончены заключительный раздел и обзор литературы об Ахтамаре. На основании имеющихся в архиве автора рукописных материалов некоторые недостающие части удалось восполнить.
Вторую часть первого тома составляет исследование, посвященное армянским средневековым басням. Басни эти привлекли внимание И. А. Орбели еще в студенческие годы, и интерес к этой теме сопутствовал ему на протяжении всей его жизни.
Коллеги и ученики Орбели оправдали наши надежды. Они вложили много труда в издание первого тома трудов ученого. Здесь сосредоточены главным образом исследования Иосифа Абгаровича, посвященные истории культуры и искусства Армении X–XIII веков.
Среди членов редакционной коллегии и в перечне тех деятелей, которые подготовили этот том к печати, я с удовольствием встретил имена тех научных сотрудников, кто с 1961 года кропотливо и бережно изучал богатое научное наследие незабываемого первого президента Академии наук Армении.
Патриотическая деятельность Иосифа Абгаровича во время Великой Отечественной войны, а также его научные заслуги были высоко оценены правительством. В 1944 году И. А. Орбели был награжден орденом Ленина «за самоотверженную работу по сохранению в условиях блокады Ленинграда научных и культурных ценностей в институтах, музеях и библиотеках Академии наук СССР, являющихся национальным богатством страны», позднее он был награжден вторым орденом Ленина и двумя орденами Трудового Красного Знамени.
Есть смерть физическая, уносящая только человека из жизненного общения, и есть смерть духовная, когда ушедшему нечего оставить после себя.
Иосиф Абгарович ушел из жизни. Но голос его не угас, жив в душе тех, кто имел счастье встречаться с ним, работать рядом с ним.
Сейчас мы входим в его кабинет, и из-за письменного стола, заваленного книгами и рукописями, не встанет уже нам навстречу широкоплечий, несколько сутуловатый человек с добрыми крупными армянскими глазами и ассирийской бородой, не раскинет широким жестом руки, не скажет дружеских слов привета…
1962–1968
ПО ДОРОГАМ СТАРИНЫ
Издали видна снежная вершина Арарата. Суровые скалы, пологие склоны гор, небольшие долины, где зачастую камней больше, чем земли… И над всем этим – синее-синее небо и палящее солнце… Армения. Камень – ее богатство. Он лежит прямо здесь, сверху, он делает землю долин и склонов разноцветной – черный базальт, розовый, желтый, серый туф… Поезжайте по дорогам старины, и вы увидите, как зодчие древности великолепно использовали этот дар природы – камень – в архитектуре. А те кусочки благодатной земли, которыми природа не щедро одарила Армению, обрабатываются с великим трудолюбием – сады, виноградники, пашни. Трудолюбию и таланту армянского народа обязана неисчерпаемыми сокровищами и нынешняя культура. Прекрасны ансамбли древнего зодчества. Около трех тысяч памятников в наши дни охраняется государством. А сколько еще есть беспризорных! Они ждут своих исследователей, тщательного изучения, официальной прописки, реконструкции, реставрации…
История многих сооружений неразрывно связана с историей страны, с судьбой народа.
Каждое нашествие завоевателей оставляло после себя дымящиеся руины разграбленных городов, сел, крепостей, монастырей. И народ-труженик, культура которого уходит в глубокую древность, вновь поднимал свои города и крепости, возобновлял работы в своих скрипториях и школах, и снова шли ученые споры, дискуссии в университетах, и снова возделывались поля и вырастали сады.
Армянский народ страдал и от войн между мощными соседями – Парфией и Римом, Византией и Персией, Халифатом и Византией.
Но дух строительного гения народа никому не удалось сломить. К архитектурным сооружениям, изделиям из камня, книгам армянский народ всегда относился, как к живым существам. Их оберегали, сохраняли от напастей, спасали.
В Историческом музее Еревана есть филигранно выполненная резная дверь. История ее такова: владетель Муша пригласил известных мастеров, резчиков по дереву, сделать двери для прославленного монастыря Сурбхач (Аракэлоц). Мастера закончили резьбу двустворчатой двери в 1134 году, навесили ее перед ризницей и отправились в соседний край, где их ждала новая работа.
Как же прекрасные двери Аракэлоц попали в Ереван?
…После массовой резни армян в Западной Армении к русской границе потянулись группы людей, избежавших гибели. Под стенами древнего стольного города Багратидов – Ани беженцы заметили на дороге одинокого человека, который тащил на спине огромную дверь, еле двигаясь под ее тяжестью. Оказалось, что сын игумена монастыря Аракэлоц успел спасти эту реликвию с бесценной резьбой. Когда русские войска подошли к тайнику, где была припрятана дверь, он уговорил военного врача довезти ее до Карса на обозной подводе. Но от Карса до Ани пришлось тащить тяжелую дверь на себе…
Этот же человек рассказал, что роздал старинные рукописи монастыря землякам, собиравшимся бежать в Восточную Армению, и они согласились доставить их в Эчмиадзин.
Так резная дверь знаменитого монастыря попала, в конце концов, в Исторический музей Еревана, а рукописи в институт древних рукописей – Матенадаран.
…Лента шоссейной дороги к юго-востоку от Еревана тянется в горы. Ереван расширяет свои границы в сторону Норка. Машина преодолевает подъемы Авана, Вохчаберда, Гегадира. Кажется, Сарьян коснулся пейзажа своей волшебной кистью.
На тридцатом километре мы сворачиваем с магистрали направо. Проселочная дорога, обрамленная фруктовыми деревьями. Весна. Розовым и белым цветут абрикосы. На высоком мысу над живописным ущельем реки Азат развалины некогда неприступной крепости Гарни – одного из выдающихся памятников Армении дохристианского периода. Первые упоминания о крепости относятся к середине I века, а построена она, наверное, еще раньше. Здесь, высоко в горах, находилась летняя резиденция армянских царей. Эта крепость более тысячи лет служила и мощным оборонительным форпостом. Сохранившиеся до нас полуразрушенные строения дали возможность археологам полностью воспроизвести ее оборонительно-фортификационные системы. На территории крепости и сейчас еще можно видеть остатки светских и культовых сооружений – дворцов языческого храма, бани, где сохранился мозаичный пол.
Под искусным резцом армянских каменотесов камень стал великолепным материалом архитектуры. Армения – это вековые строительные традиции, это талантливое, самобытное зодчество, это резьба по камню, покоряющая фантазией художника. Из века в век утверждали свое искусство армянские мастера.
В двенадцати километрах от Гарни, в узком ущелье Гегамских гор, возникает архитектурный комплекс Гегардского монастыря, строившегося на протяжении XII–XIII веков. С севера Гегард защищен громоздящимися друг на друга могучими скалами, а с другой стороны над обрывом высятся чистотесаные каменные стены. Главная церковь Катогикэ построена в 1215 году с характерными для того века вытянутыми вверх, удлиненными пропорциями. Вскоре князь Прош купил монастырь и приступил к строительству пещерных сооружений. И это самое интересное в Гегардском монастыре. Здесь армянские мастера, вступив в единоборство с природой, вышли победителями. Глядя на дикие скалы, трудно себе представить, что внутри этой каменной махины, вознесенной природой к небу, существует удивительное по тонкости и изяществу искусство. Армянские мастера с поразительным умением в глубине скал на разных высотах выбили, выстроили, вырезали три здания с колоннами, с резьбой, как лучшие наземные сооружения. Внизу – две небольшие церкви с притвором, наверху – усыпальница. Церковь имеет вид неполного креста. Купол по тонкости резьбы вызывает восторженное удивление. Это пещерное сооружение привлекает все больше и больше внимания к себе.
В комплексе Гегардского монастыря, как в фокусе, отражены смелые замыслы строительного искусства и архитектурные идеи времени. Монастырь в старину назывался Айриванк, то есть пещерный монастырь, а с XIII века в честь легендарного копья, хранившегося в монастыре, стал именоваться Гегард.
Удивительные места умели выбирать зодчие Армении для строительства монастырей. Вот и архитектурный ансамбль Ахпата в Алавердском районе высится на суровом горном плато, окаймленном глубокими ущельями. Силуэт монастыря великолепно вырисовывается на фоне неба, и рассматривать его можно на весьма далеком расстоянии.
По сведениям историков, Ахпатский монастырь был основан во второй четверти X века. Основную церковь – Ншана – начали строить в 967 году и завершили в 991 году. Здесь есть уникальный памятник архитектуры средневековой Армении. Это жаматун – притвор церкви Ншан. Его отличают необыкновенная смелость замысла и оригинальность конструктивного решения перекрытия.
Резчики по камню и в Санаине, и в Ахпате создали поэмы в камне о вечно живом духе народа, о его строительном таланте. Рельефы, изображающие мастеров – строителей монастырей, или Ехегнадзорский геральдический лев, или украшения на храме св. Креста на острове Ахтамар – все они имеют одно духовное начало. Грубоватая рельефность и тончайшая нежность, экспрессия и утонченность, соединяясь воедино, рождают богатый мир образов – это и есть древнее армянское зодчество. Зодчество, которое всегда имело присущий лишь одному ему почерк.
Достаточно проехать двадцатипятиминутный путь от Еревана по Эчмиадзинскому шоссе, и вы окажетесь в Звартноце.
К нему дорога идет по равнине. Слева от дороги, у самого поворота, на противоположном берегу реки Раздан, видны руины урартской крепости Тейшебаини. Уже много лет совместная экспедиция Академии наук Армении и ленинградского Эрмитажа под руководством действительного члена АН Армянской ССР Б. Пиотровского ведет здесь систематические археологические работы. Раскопки открывают новые страницы истории Армении, относящиеся к VII веку до нашей эры. Издалека видны остатки крепостных стен с мощными выступами, обожженные сильным пожаром стены дворца урартского наместника.
Который раз я приезжаю в Звартноц? Разве сосчитаешь? Но первое посещение – в 1925 году – я никогда не забуду. Я учился в четвертом классе Эчмиадзинской средней школы. Несколько школьников решили посмотреть развалины, что неподалеку от Эчмиадзина. Мы увидели, как очищали подступы к развалинам сказочного круглого храма. Проходили годы. И из-за холмов появлялись остатки дивных сооружений, возрождалась красота древности. Шаг за шагом ученые раскрывали перед миром историю Звартноца. Он был воздвигнут по желанию католикоса Нерсеса III, который за кипучую строительную деятельность получил в народе прозвище Шнорали, то есть Строитель. Здесь мне хочется отметить, что круглые храмы в Армении и в соседних с ней странах начали возводить только после Звартноца, а иногда и точно по его образцу.
Звартноц был разрушен арабами в конце X века. Об этом факте армянский летописец лаконично сообщает: «Был разрушен и погиб». У Асохика же мы читаем: «Царь Гагик решил увековечить образ Звартноца и построить его копию в своей столице Ани».
Реставрация Звартноца всецело связана с именем Тороса Тораманяна. Ученый, участвовавший в раскопках храма еще в 1904 году, стал создателем первого проекта реконструкции Звартноца. Это был смелый вариант, так как в исторической литературе, кроме восторженных посвящений, нет материалов, в которых сохранилось бы описание храма. Конечно, нет ни моделей, ни скульптур, ни миниатюр. Есть только развалины. Да еще строки очевидца, историка Себеоса о том, что «…построил Нерсес III церковь высоким строением и великолепной красоты».
Шедевр армянской средневековой культуры Звартноц, с его самобытными стилевыми особенностями, привлекал внимание многих исследователей. Но самое ясное и глубокое понимание этого уникального сооружения проявил Тораманян, который по уцелевшим остаткам, фрагментам сумел восстановить в макете громадное 45-метровое сооружение большой сложности; он справедливо утверждал, что Звартноц своей формой не похож ни на один из древних или поздних храмов.
– Если архитектура, – говорил Аветик Исаакян, – это окаменевшая музыка, то Тораманян превратил ее в живую песню. Он великолепный певец наших столь же великолепных руин и памятников.
…Любуясь памятниками зодчества, я терял понятие о времени. Я уходил в глубь веков, слышал дыхание моих предков, звуки ударов камнерезов, создавших тончайшие кружева на базальте, туфе и мраморе.
Я покинул руины храма Звартноц, строители которого славились некогда своей высокой культурой не только в Армении, но и за пределами ее.
Завершив осмотр Звартноца, можно продолжать путешествие – по расположенному неподалеку одному из крупных центров древности, городу Вагаршапату (ныне Эчмиадзин), основы которого были заложены армянским царем Вагаршем I в 117–140 годах.
Храм Рипсимэ. Красота и простота воедино слиты в этом, одном из самых прекрасных сооружений архитектурного комплекса города. Совершенны его пропорции, лаконичен его декор. Арки, ниши, выступы, купол, венчающий здание, – все создает ощущение ритма, гармонии, величественности.
Конечно, памятники древности, в том числе Звартноц, не могли возникнуть изолированно от единого процесса развития строительного искусства. Именно об этом свидетельствуют слова классика армянской литературы, замечательного знатока истории, поэта, академика Аветика Исаакяна: «Наш народ еще в первобытную эпоху перенял от предков некоторые основы строительного искусства, добавляя к ним свои новшества. Подвергаясь влиянию соседей, персов и народов стран Двуречья, он освоил, переработал их, дополняя новыми элементами, новым видением. Учитывая строительные материалы, климат, народ строил, создавая гармонию с пейзажем и своими умственными, духовными, бытовыми требованиями. Итак, усилиями веков и накопленными достижениями был создан армянский самостоятельный стиль, признанный во всем мире».
Развивая эту мысль, Тораманян говорит: «Когда наш стиль принял совершенную форму, сам начал лучиться. С нашего каменного нагорья спустились и распространились дары искусства по Балканам, Византии, Италии, Германии, Франции. Наши беженцы-мастера, наши гонимые тондракийские умельцы и переселяющиеся земляки несли эти дары, которые явились стимулом внушения, мышления, подражания для византийского, готического, романского и даже арабского искусства».
В X–XI веках развиваются города и ремесла, армянский народ начинает участвовать в международной торговле. Через Армению проходят караванные пути. Вот почему именно в Ширакском царстве, на укрепленном самой природой горном мысу, между глубоким ущельем и долиной реки Ахурян возник грандиозный ансамбль города-крепости Ани.
В 1068 году из-за внутренних междоусобиц, в результате нашествий иноземных орд с Запада и с Востока и вероломства Византии Ани в упорной, но неравной борьбе пал.
Многолетние раскопки, проведенные академиком Н. Я. Марром и его учеником академиком И. А. Орбели, дали возможность воссоздать картину кипучей жизни Ани – резиденции царей Багратидов, крупного центра торговли и ремесел.
Это был большой средневековый город: кварталы жилых домов, дома знати, ремесленные ряды, базарные площади, величественные храмы… Над городом возвышался дворец – двухэтажное сооружение, построенное на высоком холме. Дворец был сожжен и разрушен, и раскопки возрождают перед нами только части прекрасных парадных залов, хозяйственных помещений, бани и систему водопроводных труб, через которые подавалась вода в бассейны или фонтаны, украшавшие некогда прекрасный дворец.
Руины, конечно, привлекали внимание многих ученых разных стран. Побывавший здесь во главе экспедиции Института истории Венского университета крупный ученый Иосиф Стржиговский еще в 1913 году писал: «Ани является музеем армянского искусства под открытым небом».
– Где, как не в эпоху расцвета христианских народов в строительстве соборов (как, например, собор в Ани), можно еще найти красоту и удовлетворение! – восклицал венский исследователь естественных наук Герман Абих.
Размышляя об архитектуре, об Ани, я не могу не рассказать легенду, связанную с чудесным памятником зодчества, который известен под именем Пастушья церковь.
Рассказывали, что старый пастух, проводивший почти весь год в горах с небольшой отарой, захотел пойти в церковь на праздник пасхи. Он оставил отару на попечение внука, спустился с гор и едва умолил стражу у городских стен впустить его в Ани. Но ни в одну из бесчисленных церквей Ани он пробиться не смог – так много было желающих побывать на торжественной заутрене.
Сел огорченный старик на ступеньках паперти Кафедрального собора и заплакал. Сказали об этом епископу Ани, который надевал праздничное облачение в ризнице собора. Вышел он через боковой вход и строго спросил:
– О чем плачешь ты, старец неразумный, в день светлого праздника?
Старый пастух поднял к нему мокрое от слез лицо и горько ответил:
– Целый год провожу я в горах, не видя никого, питаясь скудно и бегая за овцами и козами, святой отец… Захотелось мне послушать торжественную службу и проповедь, помолиться в анийской церкви, полюбоваться ее орнаментами, – и вот с трудом впустили меня в мой Ани, да и то ни в одну церковь никак не могу войти: набились повсюду горожане анийские, а меня не пропускают. Повелел бы ты выстроить маленький храм за крепостными стенами нашего Ани, чтобы могли такие бедные, как я, войти в дом божий…
– Еще чего захотел! – презрительно усмехнулся епископ. – Да знаешь ты, сколько будет стоить постройка такой церкви?! Рубищем своим оплатишь ты ее, что ли?..
Покачал с горечью головой старик, поднялся с земли и ушел не оборачиваясь.
На другой день перед дворцом анийского епископа остановился навьюченный двумя плетеными закрытыми корзинами мул. Старый погонщик добился, чтобы слуги вызвали епископа, и сказал разгневанному князю церкви:
– Ты хотел, чтобы нищий старик оплатил «своим рубищем» постройку церкви для бедняков, забыв о том, что Христос сошел на землю именно для бедняков, а не для богачей и знатных людей. Смотри же: хватит ли того, что я покрыл своим рубищем и привез тебе, чтобы построить такую церковь, о которой я говорил?
И старик откинул старый, рваный плащ, которым были покрыты корзины. Под лучами солнца засверкали груды драгоценных камней.
– Наваждение… искушение сатанинское!.. – завопил потрясенный епископ. – Служки, дьяконы, несите святую воду и елей священный, чтобы тленом и прахом стали сотворенные дьяволом из тлена и праха обманные драгоценности!
Набежавшие служки окропили водой и елеем переливающиеся огнем драгоценные камни, и лишь ослепительней стало их сияние, и не стали они ни тленом, ни прахом.
– Прости меня, благочестивый старец, что усомнился я в чуде, которое явил мне господь через тебя… – смиренно попросил епископ. – Сегодня же повелю Трдату, зодчему славного города Ани, начертить план и приступить к постройке церкви, о которой говорил ты мне…
И в скором времени за вторыми крепостными стенами стольного города Багратидов поднялась стройная башнеобразная церковка, которую народ окрестил «Пастушьей».
…Изысканность во всем. В большом и в малом. Так относились наши предки к своим творениям и при создании величественных соборов и при строительстве маленьких часовен.
Тем более странно, что наши архитекторы, создавая в городах и селах республики замечательные здания – образцы высокого искусства, так терпеливо относятся к постройкам, возникающим по обочинам дорог и всем своим безобразным видом диссонирующим и с живописной природой и с армянским зодчеством.
Может быть, не к месту подобное замечание. Но в разговоре об армянской архитектуре, о культуре Армении трудно удержаться от него.
Право же, стоит взяться за дело. Пусть дороги Армении украсятся небольшими, но подлинными творениями архитектуры. Этим обращением к зодчим – моим современникам – я закончу путешествие по древним дорогам Армении.
«С чего начать? – думал я, вступая на эту дорогу. – Гарни, Гегард, Эчмиадзин, Ани, Ахпат, Татев…» Я смог рассказать лишь о нескольких памятниках армянской старины тем, кто еще не успел побывать в Армении и пройти древней дорогой.
