355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Артур Бенджамин Рив » Неуловимая Констанция Данлап » Текст книги (страница 13)
Неуловимая Констанция Данлап
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 22:43

Текст книги "Неуловимая Констанция Данлап"


Автор книги: Артур Бенджамин Рив



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

После Драммонд вытащил из кармана толстую пачку очень крупных купюр. Отсчитав примерно половину, он протянул их женщине, а остальное сунул обратно в карман. Констанция могла лишь гадать, в чем тут дело. Ей очень хотелось узнать, что было в письме и за что женщина получила деньги.

Часа через полтора после ухода Драммонда снова пришла Адель, умоляя о новой дозе. Мюллер отправился в рецептурную и вынул очередной пакетик – на этот раз не из коробки, а из хитро припрятанной склянки.

Констанция не знала, что делать. Она боялась пропустить что-нибудь из разворачивающихся перед ней запутанных событий, но в то же время ей очень хотелось вмешаться в смертельно опасную игру, которую вела с собственной жизнью Адель. Однако если бы девушка узнала, что Констанция за ней подглядывает, это могло бы все погубить. И Констанция решила подождать еще немного, прежде чем увидеться с подругой.

Наконец она заставила себя оторваться от детектоскопа и отправилась к Адель, решив сделать вид, что просто пришла с визитом. Она постучала несколько раз, но ответа не было. Каждую минуту в аптеке могло случиться что-нибудь важное, и Констанция поспешила вернуться на свой наблюдательный пост.

Она знала, что один из худших аспектов пагубной страсти к кокаину – это желание поделиться своим опытом с другими людьми. Передать другим свою привычку было одним из самых сильных желаний наркомана, делавшим его еще опаснее для общества. Она припомнила также, что кокаинистам свойственна страсть к быстрой автомобильной езде, все равно, есть у них деньги, чтобы заплатить за длинную поездку, или нет. Это навело Констанцию на интересную мысль…

Наступила ночь, но она решила не покидать своего поста. Что Драммонд делал в аптеке? Наверняка ничего хорошего.

Внезапно перед глазами Констанции предстало странное зрелище. Словно ниоткуда в аптеке появились полицейские в синей форме. За ними возник отдающий распоряжения Драммонд – он держал за руку невезучего Бубенца, пойманного где-то в другом месте.

Мюллер отчаянно сопротивлялся, но полицейские скрутили его и после торопливого, но тщательного обыска извлекли из тайника аптекаря контрабандные лекарства.

По мере того как разворачивались эти события, Констанция все больше и больше недоумевала, вспоминая недавнюю сцену – подписание письма и передачу денег. Мюллер явно ничего не сказал полицейским о своей встрече с Драммондом. Что все это значит?

Полицейские все еще держали Мюллера, и Констанция, наблюдая за ними, не заметила, как исчез Драммонд. Вдруг за ее дверью раздался знакомый голос:

– На первом этаже… налево! Я знаю, что она здесь. Мой человек видел, как она покупала наркотики, а потом пошла с ними домой.

Сердце Констанции дико застучало. Драммонд привел отряд полицейских, которые собирались войти в квартиру Адель.

Раздался властный стук, он повторялся снова и снова, но напрасно – дверь никто не открывал. Спустя несколько минут Констанция убедилась, что с ее подругой случилась беда: на такой стук открыл бы даже глухой. Но ведь человек Драммонда видел, как Адель вошла к себе, значит, она просто не в состоянии открыть. Констанция ужаснулась при мысли о том, что может случиться, если бедная девушка попадет в руки полиции, но еще страшнее было оставлять ее без помощи.

Больше Констанция не медлила и не колебалась. Женская интуиция подсказывала ей, что пора действовать, другого пути нет.

Она появилась в коридоре как раз тогда, когда полицейские начали выламывать дверь.

– Надо же! – издевательски осклабился Драммонд при виде Констанции. – Вам не хватало только спутаться с теми, кто нарушает новый закон о запрете наркотиков!

Констанция ничего не ответила, решив сперва заставить Драммонда раскрыть карты.

– Что ж, – продолжал тот, – на сей раз я собираюсь взять преступников. В данном случае я действую по поручению медицинского общества и отдела здравоохранения. А эти люди переданы под мое начало специальным уполномоченным. Перед вами отряд по борьбе с наркотиками, леди. И нам нужна девушка, живущая в этой квартире. Кое-кого мы уже взяли, и они дадут показания, но она нам тоже нужна.

Все это Драммонд выложил с хвастливым пафосом, превратившим полицейскую облаву в подобие театральной постановки.

Констанция не стала долго размышлять над его словами. Дверь наконец-то слетела с петель, и она вслед за полицейскими быстро вошла в квартиру. Если Адель и вправду была дома, она, возможно, нуждалась в помощи подруги.

В маленькой гостиной Констанция увидела то, чего больше всего боялась: Адель неподвижно лежала поперек дивана.

Констанция подбежала, наклонилась над ней и взяла ее за руку. Рука была очень холодной. И, насколько Констанция могла судить, Адель не дышала и сердце ее не билось!

Всего пару мгновений Констанция стояла в ужасе и замешательстве, а потом вспомнила про брошюрку, прочитанную в одной из городских больниц, когда лежала там на обследовании. В книжке говорилось про аппарат, который мог спасти Адель.

Констанция молнией метнулась к телефону в вестибюле и позвонила в больницу, умоляя срочно прислать врача.

Она не очень четко помнила, что случилось потом – события развивались слишком сумбурно и быстро. Машина «Скорой помощи» подлетела к дверям, и молодой врач в белом халате, с тяжелым чемоданчиком в руке вбежал в квартиру.

Кинув лишь один взгляд на несчастную девушку, он пробормотал:

– Паралич респираторных органов – слишком большая доза наркотиков. Вы вовремя меня позвали. – И принялся распаковывать чемоданчик.

Теперь, в решающие минуты, Констанция обрела сверхъестественное спокойствие. Стоя рядом с врачом, она помогала ему так же проворно, как если бы была профессиональной медицинской сестрой.

Доктор привез любопытное приспособление из трубок и клапанов, с большим резиновым мешком и маленьким насосом. Он быстро положил прикрепленную к прибору чашку на нос и рот бесчувственной девушки и взялся за дело.

– Ч-что это? – Драммонд разинул рот, когда увидел, как до сих пор недвижная грудь танцовщицы поднялась и снова опустилась.

– Аппарат искусственной вентиляции легких, – ответил доктор, работая быстро и осторожно, – искусственное легкое. Иногда он может оживить даже того, кто с медицинской точки зрения уже мертв. Последний шанс для этой девушки.

Констанция подняла пакетик, лежащий рядом с диваном Адель, и молча протянула врачу.

– Почти чистый кокаин, – заметил доктор, попробовав порошок. – Гидрохлорид, крупнокристаллический, высококачественный. Обычно его разбавляют. У нее была привычка принимать именно такой кокаин?

Констанция промолчала. Она видела, как Мюллер дал ее подруге этот пакетик, вынув его не из коробки, а из склянки. Вместо разбавленного наркотика аптекарь дал Адель чистый препарат. Почему? Мюллер хотел, чтобы какой-то секрет навсегда умер вместе с Адель?

Аппарат равномерно подавал воздух. Удастся ли спасти девушку?

Констанция снова мысленно прокрутила все, что видела через детектоскоп, событие за событием… и внезапно вспомнила о странном письме и деньгах.

Оставив доктора сражаться за жизнь пациентки, она поспешила в аптеку. Мюллера уже увели, и не успел вмешаться оставленный за главного полицейский, как Констанция схватила использованный листок копировальной бумаги, перевернула и поднесла к свету.

В изумлении она прочла отпечатавшиеся на черном листке слова. Это было признание. Мюллер признавался доктору Мореланду Прайсу, что возглавлял своего рода наркотрест, рассылал повсюду курьеров вроде Бубенца, часто добавлял наркотики в выписанные доктором лекарства и неоднократно нарушал закон, выдавая лекарства по таким рецептам повторно. Признание было полным и убедительным.

Однако оно не удовлетворило Констанцию. Она не могла поверить, что Адель совершила самоубийство. Наверное, ее подруга знала какую-то тайну… Какую же?

Констанция вернулась в квартиру, где врач все еще трудился над своей пациенткой.

– Есть изменения? – тревожно спросила Констанция.

Вместо ответа доктор кивнул на неподвижную девушку на кровати и на мгновение остановил аппарат.

Механическое движение груди прекратилось, ему на смену пришла слабая дрожь губ. Адель шевельнулась… и судорожно глотнула воздух!

– Адель! – негромко вскрикнула Констанция, нагнувшись к ней. – Адель, ты меня слышишь?

Что-то промелькнуло на лице девушки – возможно, узнавание. Доктор отложил аппарат.

– Адель… Ты меня узнаешь? – настойчиво спросила Констанция.

– Да, – прошептала Адель. – Там… Что-то не то… Они…

– Что? Ты о чем? – настаивала Констанция. – Я тебя не понимаю!

Девушка беспокойно шевельнулась. Доктор помог ей привстать, и она, широко открыв мутные глаза, начала говорить – сбивчиво и путано. Констанция наклонилась, чтобы лучше слышать слабый шепот, неразличимый для остальных.

– Он… обманывает… Отдел здравоохранения… – выдавила Адель. Собралась с силами и продолжала: – Мюллера и Бубенца арестуют и накажут. Их сумели поймать с поличным. Но его – нет… Все было устроено так, чтобы дело поручили тому детективу. Деньги… будут уплачены обоим, Мюллеру и сыщику, чтобы увести расследование в сторону и защитить его. Он заставил меня молчать. Я видела детектива, даже танцевала с ним и согласилась… согласилась никому ничего не говорить. Я бы сделала что угодно… Я послушное орудие, когда у меня есть наркотик. Но… на этот раз… все было…

Она забормотала совсем бессвязно.

– Кто заставил тебя молчать? Кто? – поторопила Констанция. – О ком ты?

Адель застонала и конвульсивно вцепилась в ее руку. Констанция не остановилась, чтобы подумать, этично ли расспрашивать полуживую девушку. Она думала лишь о том, чтобы докопаться до правды.

– Кто это был? – повторила она.

Адель слабо повернула к ней голову.

– Доктор Прайс, – пробормотала она в ухо нагнувшейся к ней Констанции. – Он рассказал мне… обо всем… прошлой ночью… в машине.

Констанции все стало ясно. Адель была единственной посторонней, узнавшей секрет. Она могла разладить тщательно отрегулированный механизм, защищавший настоящего главу наркотреста, щедро платившего за спасение собственной шкуры.

Констанция выпрямилась и резко повернулась к Драммонду.

– Вы признаете виновным и доктора Прайса, – негромко сказала она. – И не втянете в дело эту девушку. Вы оставите ее в покое. А еще вы оба – и вы, и мистер Мюллер – дадите ей деньги на лечение от наркотической зависимости.

Драммонд сердито шагнул к ней, но быстро отступил, когда Констанция добавила все так же негромко, но более твердо:

– Или я обвиню вас в покушении на убийство.

Драммонд угрюмо повернулся к оставшимся в комнате полицейским из своего отряда по борьбе с наркотиками.

– Можете идти, парни, – грубо сказал он. – Произошла ошибка. Эта девушка нам не нужна.

Глава 12
Хищение

– Фотографии в газетах редко похожи на оригинал, – небрежно заявил Лоренс Маккей.

Констанция Данлап, не обращая внимания на окружающее, не сводила глаз с человека, сидевшего за столом напротив. А их окружал захватывающий вид театрального разъезда – красивые лица и роскошные платья, изысканная музыка, яркий свет и веселье. Она не зря выбрала именно это место и время. Констанция надеялась, что контраст того, что она собиралась сказать, с роскошной жизнью вокруг усилит впечатление от ее слов.

– И все равно я узнала фотографию, – настаивала она. – И на этой фотографии изображен Грэм Маккензи.

Констанция тщательно сложила газетную вырезку и сунула в сумочку, лежащую на стуле у стола.

Лоренс Маккей не отвел взгляд.

– Предположим – просто чтобы поддержать беседу, – что вы правы, – протянул он. – И что бы вы стали делать, будь я тот самый Грэм Маккензи?

Констанция посмотрела на невозмутимого с виду мужчину. Благодаря своей острой проницательности она знала, что его спокойствие – всего лишь маска. Будь она настоящим детективом, который внезапно подошел бы к нему сзади в сутолоке подземки, похлопал по плечу и прошептал: «Вы в розыске!» – он вел бы себя точно так же.

– Мы имеем дело с фактами, а не с предположениями, – уклончиво заметила Констанция.

На мгновение на лице Маккея появилось задумчивое выражение. Что она замышляет – шантаж? Он недавно познакомился с Констанцией, но сомневался, что она на такое способна. Поэтому отбросил мысль о шантаже, едва она у него появилась.

– Что ж, давайте поиграем в эту игру, – сказал он с полуулыбкой. – Итак, положим, я – тот самый Грэм Маккензи, который удрал из Омахи с… О какой сумме говорится в статье? Полмиллиона долларов? Удрал с полумиллионом долларов наличными, незарегистрированными акциями и облигациями… Ваши дальнейшие действия?

Констанция поняла, что он искусно поменял их местами. Вместо того чтобы быть преследователем, она превратилась в преследуемого – по крайней мере, в этой беседе. Он не признался ни в чем, и ее восхитила выдержка Маккея. Этот человек зачаровывал ее – его повадки, его уверенность, его взгляд. Большие серые глаза принадлежали скорее мечтателю, чем бизнесмену. В нем чувствовался однолюб: такой мужчина выбирает женщину раз и навсегда… И за таким мужчиной избранница могла бы последовать на край света.

– Вы не ответили на мой гипотетический вопрос, – напомнил Маккей.

Констанция встряхнулась, осознав, что слишком глубоко ушла в свои мысли.

– Я рассуждала чисто теоретически, – пробормотала она.

– Значит, вы не знали, что собираетесь делать дальше?

– Н-не знала, – запинаясь, ответила она.

Маккей нагнулся к ней через стол.

– Может, вы бы припомнили старую пословицу: «Поступайте с другими так, как вы хотите, чтобы другие поступали с вами»?

Это было жутковато – то, как он читал ее мысли.

– А вы знаете еще одну поговорку? Насчет того, кто часто приводит цитаты из Библии? – парировала она.

– Значит, я – дьявол?

– Этого я не говорила.

– Но намекнули.

Она и вправду сделала это, но упрямо покачала головой:

– Ничего подобного.

– То есть вы не считаете меня дьяволом?

Констанция на мгновение отвела глаза и посмотрела на праздную толпу.

– Грэм Маккензи, – медленно проговорила она, – какой толк ходить вокруг да около? Почему мы не можем быть откровенны друг с другом? – Помолчала и задумчиво продолжила: – Хорошо, я начну первой. Довольно давно я впуталась в подделку чеков ради одного мужчины. Я бы сделала для него все, все что угодно!

Лицо Маккея-Маккензи затуманилось. Констанция сразу заметила его реакцию, поскольку пристально наблюдала за ним. Итак, он не терпел никакой конкуренции.

– Я говорю о своем муже. Он пошел на растрату, думая, что делает это ради меня, – пояснила она.

Лицо Маккензи прояснилось; он явно почувствовал облегчение. Большинство мужчин таковы, и он не был исключением из правил. Сам он мог преступать законы морали, но от женщин требовал следования высоким нравственным стандартам.

– Мы стали преступниками-дилетантами, партнерами по преступлению, – продолжала Констанция. – Муж покончил с собой, когда был один, вдали от меня. Он не смог выдержать суровую битву с жизнью. А я с тех пор помогаю тем, кто оказался вовлечен в схватку с законом. Теперь вы знаете, кто я. Я отдаюсь на вашу милость. Мне приходилось участвовать в таких делах, с которыми меня бы никто никогда не связал. И я хочу вам помочь. Будьте же и вы со мной откровенны.

Такой просьбе трудно было противиться. Собеседник Констанции долго смотрел ей в глаза внимательным оценивающим взглядом.

– О себе мне нечего сказать. Но я могу рассказать вам историю Грэма Маккензи, – осторожно начал он. – Полгода назад в Оклахоме жил-был молодой человек, который много лет честно трудился на депозитарную компанию. Он получал восемьдесят пять долларов в месяц. Это больше, чем кажется вам, живущим здесь, в Нью-Йорке. Но при его работе этого было мало. Потому что, как управляющий банковским хранилищем, он выполнял столько обязанностей, что компания была перед ним в долгу. А ведь у управляющего хранилищем имелось много возможностей улучшить свое положение. Иногда вкладчики давали ему ключи, чтобы он отпирал их банковские ячейки, и было нетрудно сделать оттиск ключа на спрятанной в ладони жевательной резинке или воске. А еще у него был доступ к ключам ряда незанятых ячеек, и, когда представлялась такая возможность, он тоже мог делать копии. Потом ячейки арендовали, а у него уже имелся наготове нужный ключ. Даже если замки от незанятых ячеек были пусты и активировались после первого вставления случайного ключа, его это не останавливало. И хотя требовалось двое, чтобы достать незанятые ключи – он сам и доверенный служащий, – он все равно доставал их, и офицер охраны ничего не подозревал, хотя все происходило буквально у него на глазах. Знаете, система охраны банка часто зависит от честности одного-единственного человека.

Маккензи сделал паузу.

Констанция была заворожена хладнокровием, с каким этот человек рассказал о проделанной им преступной работе.

– Управляющий заслуживал большего, чем получал. Много большего. Но, когда он попросил о прибавке, ему велели считать себя счастливчиком, оттого что его вообще держат на работе… И вместо прибавки урезали ему плату до семидесяти пяти долларов. Эта пощечина рассердила его. Он решил проучить своих начальников и продемонстрировать, на что способен. И вот одним прекрасным днем он отправился на обед и… И с тех пор его ищут. Он забрал полмиллиона наличными, облигациями и акциями – незарегистрированными, которые легко заложить.

– Каков же был его главный мотив? – спросила Констанция.

Маккензи долго и серьезно смотрел на нее, словно прикидывая что-то в уме.

– Полагаю, я хотел мести не меньше, чем денег, – наконец ответил он.

Он сказал это медленно и обдуманно, словно поняв, что ничего не выгадает, скрывая от нее факты, и желая показать себя в лучшем свете перед женщиной, обнаружившей его тайну.

Это было признание.

Констанция знала Маккея, как он себя называл, всего две недели, но их знакомство быстро переросло в дружбу. Их представили друг другу на одной из так называемых богемных вечеринок. Они побеседовали, и Констанции понравилось, что он не заигрывает с ней, а говорит без обиняков. Той ночью он проводил ее до дома, спросил, можно ли позвонить, и с тех пор они периодически встречались.

Маккей водил ее в театры, в рестораны, и узы дружбы завязались сами собой.

Констанция сразу почувствовала в нем скрытую силу, и физическую, и духовную. Иногда казалось, что он вибрирует от этой силы, еле сдерживая ее. В итоге она была зачарована этим человеком, но в то же время слегка его побаивалась.

Если бы Маккея спросили, что он испытывает к Констанции, он затруднился бы с ответом. Он нашел в ней женщину, которая повидала разные стороны жизни, однако вышла из всех испытаний с чистой душой. Она сохранила свою личность там, где многие другие как минимум деградировали бы. Маккей восхищался и уважал ее.

Он, мечтатель, видел в ней трезвого практика.

Она, авантюристка и нарушительница закона, видела в нем некую родственную душу.

Вот почему Констанция почти не удивилась, когда однажды в газете под фотографией Лоренса Маккея прочитала имя «Грэм Маккензи» и узнала историю хищения ценностей из «Дженерал вестерн траст» в Омахе на сумму в полмиллиона. Вместо удивления она почувствовала некий душевный подъем. Этот человек был не лучше и не хуже ее самой. И она могла ему помочь.

Констанция вспомнила те времена – неужели это случилось всего несколько месяцев назад? – когда она получила горький урок, узнав, что такое быть отверженной преступницей. С тех пор она решила всегда держаться в рамках закона, как бы близко к краю ни пришлось подойти.

– Так что вы теперь собираетесь делать? – повторил Маккензи свой прежний вопрос.

– Я не собираюсь вас сдавать, – медленно ответила Констанция. – И никогда не собиралась. Теперь мы во власти друг друга. Но вы больше не можете жить как раньше, даже здесь, в Нью-Йорке. Кто-нибудь, кроме меня, наверняка видел эту статью.

Грэма не впечатлили ее слова. Да, она говорила правду, его мнимой безопасности в этом городе пришел конец. Он сбежал в Нью-Йорк потому, что в таком огромном городе было легче сбросить старое обличье и принять новое. Что ж, Нью-Йорк – не единственный большой город на планете.

Констанция положила подбородок на руку и заглянула ему в глаза.

– Позвольте мне принять кое-какие меры, – сказала она. – Я смогу сделать то, что у вас не получится.

Грэм вдруг понял, что на миг забыл о состоянии, ради которого так рисковал. Ему было достаточно женщины, сидевшей напротив.

– Хорошо, – согласился он. – Если вы уверены, что ради этого стоит хлопотать.

– Стоит. Вы же доверились мне.

– Полностью доверился.

И несмотря на то что вокруг сидели другие обедающие, он наклонился и взял ее за руку.

Бывают случаи, когда весь мир и суждения всех людей на свете ничего не стоят. Констанция не отстранилась. По глазам мужчины она чувствовала, как подействовало на него одно лишь прикосновение к ее руке, и ощущала в себе ответный трепет.

Наконец Констанция убрала руку и быстро встала.

– Мне нужно идти, – сказала она. – Уже поздно.

– Констанция, – прошептал Маккензи, помогая ей надеть пальто. – Констанция, теперь я всецело в ваших руках.

С ним было приятно проводить время. А еще приятнее было ощущать свое влияние на него и свою власть над ним. Констанция не желала признаваться в этом самой себе, но это было так.

Разговаривая, они пошли к остановке такси и не прервали разговора в машине.

Но когда такси подрулило к дому, знакомый вид вернул Констанцию к реальности. Возбуждение необычного вечера осталось позади. Маккензи помог ей выйти из такси, и Констанция утешила себя тем, что это не конец, а только начало истории.

– Грэм, – сказала она, помедлив у двери. – Завтра мы должны найти место, где вы сможете спрятаться.

– А я смогу видеться с вами? – тревожно спросил он.

– Конечно. Позвоните мне утром, Грэм. Спокойной ночи.

И она унеслась в лифте, оставив Маккензи, который вдруг почувствовал себя слегка потерянным и одиноким.

– Клянусь господом, – пробормотал он, двинувшись по улице пешком, вместо того чтобы снова сесть в такси, – какая женщина!

На следующий день они вместе нашли место, где легко было жить неузнанным. Макензи предпочел бы поселиться рядом с Констанцией, но она для этого была слишком благоразумна. Им удалось отыскать холостяцкие апартаменты, где арендаторы никогда не просыпались раньше полудня и где ночь легко превращалась в день. Мужчины не станут задавать вопросов. А в таком доме, как у нее, слухам не будет конца.

Днем Маккензи не выходил, а ночью его путь лежал по тщательно выбранным безлюдным улицам.

Каждый день Констанция отправлялась на Уолл-стрит, где у нее сложились доверительные отношения с некоторыми брокерами. Грэм Маккензи и Констанция Данлап планировали вместе финансовые операции, которые она потом осуществляла с идеальной сноровкой и проворством.

Чем дольше они работали вместе, чем больше Констанция дивилась на этого человека. Он долгие годы трудился за жалкие восемьдесят пять долларов в месяц, как будто не был способен на большее. И вот теперь спекулировал на Уолл-стрит с такой энергией, что имел все шансы (с ее помощью, конечно) заработать целое состояние.

Однажды ночью, когда они после недолгой прогулки торопились обратно к жилищу Грэма, им пришлось пробираться через толпу на Бродвее. Констанция вдруг увидела знакомое лицо и невольно вздрогнула: мимо торопливо прошел детектив Драммонд. Он как будто не смотрел ни вправо, ни влево, но таков уж был его метод. Он вполне мог замечать все, что творилось вокруг, мог заметить и Грэма с Констанцией. В любом случае эта встреча неприятно напомнила ей о том, что в мире существуют детективы.

– В чем дело? – спросил Грэм, заметив, что она оглядывается.

– Я только что видела знакомого.

Увидев, что в нем снова шевельнулась ревность, Констанция на миг забыла про свой страх и засмеялась. Ревность Грэма доставляла ей удовольствие, свидетельствуя о том, что Констанция ему небезразлична.

– Он детектив. И он преследует меня с того самого случая, о котором я тебе рассказала.

– А! Понятно.

Он тоже обернулся, но не увидел ничего подозрительного. Кто бы ни нацелился на Констанцию, Маккензи готов был рискнуть всем на свете, чтобы ее защитить.

– Мы должны быть более осторожны, – вздрогнув, произнесла Констанция.

Однажды вечером, когда она собиралась выйти, чтобы встретиться с Грэмом и доложить о своих дневных успехах, раздался громкий стук в дверь.

Констанция открыла и сделала шаг назад.

– Полагаю, вы считаете меня своей Немезидой, – приветствовал ее Драммонд.

Она почти ожидала такого визита и сумела принять холодно-вопросительный вид.

Драммонд вошел и плюхнулся в кресло, так и не убрав с лица маску мнимого равнодушия, скрывая страстное желание обшарить все кругом.

– Кое-какие наши западные клиенты поручили мне интересное дело, – сказал он в качестве шаткого объяснения своего визита. – Дело о воре, скрывающемся в Нью-Йорке. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что след этого человека рано или поздно протянется на Уолл-стрит. В общем, так и случилось, хотя и не напрямую. И это заставило меня вспомнить старую поговорку: «Ищите женщину». Меня восхитило то обстоятельство, – он помедлил, остро глядя на Констанцию, – что в деле Грэма Маккензи явно замешана моя старая подруга, Констанция Данлап.

– Итак, теперь я – подозреваемая? – отозвалась Констанция. – Я даже не удивлюсь, если вы скажете, что я и есть тот самый Грэм Маккензи.

– Нет, – отмахнулся Драммонд. – Вы, конечно, не Маккензи. Но, судя по тому, что мне известно, вы вполне можете быть миссис Маккензи. И я считаю, что именно вам достались украденные Маккензи деньги!

– Да неужто? – спокойно ответила она. – Вам остается это доказать. Кстати, почему вы так решили? Полагаю, потому, что готовы поверить чему угодно, если речь заходит обо мне!

– Я заметил, как активно вы посещаете Уолл-стрит..

– Да, потому что я играю на бирже. Разве у меня нет собственных средств? При чем тут какой-то Маккензи с его ворованными деньгами? – пренебрежительно спросила она.

– Где он? – напрямик спросил Драммонд. – Не здесь, это ясно. Но где?

– Я не сторож брату моему! – Констанция весело рассмеялась. – Бросьте! Я в первый раз слышу о каком-то Грэме Маккензи. Докажите, что я его знаю. Вам знакомо правило номер один в делах об убийстве – вы должны представить corpus delicti [7]7
  Corpus delicti (лат.) – состав преступления, улики.


[Закрыть]
.

Драммонд был взбешен. Этой женщине всегда легко удавалось выводить его из себя. Детектив по натуре был вспыльчив, и Констанция точно вычислила его слабое место. Да, у него имелись сильные подозрения, но он не мог ничего доказать, не мог доказать, что игра Констанции на бирже имеет отношение к сбежавшему управляющему.

Потянулась долгая горькая неделя, полная борьбы с уловками одного из самых коварных сыщиков. Его ловушки теперь окружали Констанцию со всех сторон, но ей удавалось их избегать. Чем все это кончится? Увенчаются ли наконец успехом героические усилия Драммонда?

Констанция чувствовала, что вокруг нее плетется невидимая сеть. Вряд ли на самых матерых убийц когда-нибудь открывали такую охоту. На нее было направлено недреманное око, и с того момента, как она покидала квартиру, до того момента, как она возвращалась, ее ни минуты не оставляли без надзора. Она знала это, хотя и не всегда видела тех, кто за ней следил.

То была война двух острых умов. Однако с самого начала Констанция выигрывала каждый ход. Она сохранила мужество и твердо решила, что Грэма не найдут через нее.

День проходил за днем, минула неделя, а сыщик все еще понятия не имел, где находится тот, кого он разыскивает.

Дело казалось безнадежным, но, как все хорошие детективы, Драммонд по опыту знал, что желанная ниточка может появиться, когда меньше всего этого ожидаешь. Констанция, со своей стороны, ни на миг не теряла бдительности.

Однажды она заметила, что за ней следит неприметно одетая молодая женщина. Констанция лишь могла догадываться, что это одна из самых проницательных женщин-детективов в городе.

В квартиру, расположенную через коридор от нее, въехала новая жиличка, еще один новый арендатор снял комнаты в соседнем доме, через двор. Новенькая была очень хорошей соседкой. Она объяснила, что ее муж – коммивояжер и она целыми неделями остается одна. Констанция ощущала непрерывную слежку, даже находясь дома.

Сеть затягивались. Всякий раз, когда доставляли почту, соседка оказывалась дома и пыталась разглядеть штемпели на письмах миссис Данлап. Она и сама получала много писем, с улыбкой объясняя:

– Распоряжения для моего мужа. Сюда приходит много его личной корреспонденции.

Но все ухищрения были напрасны. Констанцию не удавалось подловить.

Враги испробовали всевозможные уловки. Если Констанция куда-то шла, за ней обязательно кто-нибудь увязывался, и рано или поздно ей приходилось избавляться от непрошеных спутниц. Ей наносили визиты разносчики, газовщики, электрики и телефонисты. Все эти переодетые детективы искали шанс провести расследование, которое раскроет ее секрет. Уборщик, собиравший использованную бумагу, вдруг обнаружил, что ее можно продать по высокой цене. Все, на что был способен проницательный ум Драммонда, было пущено в ход. И – ничего. Ни намека на какую-либо зацепку.

И все это время Констанция напрямую общалась с Маккензи.

Грэм во время своего вынужденного бездействия полюбил Констанцию глубже, чем когда-либо. Кроме нее, для него не существовало больше женщин. Ради нее он отказался бы даже от своего состояния, если бы не чувствовал – поступив так, он полностью дискредитирует себя в ее глазах.

Теперь Констанция и Грэм больше не отправлялись на вечерние прогулки, боясь, что их обнаружат. Констанция работала не покладая рук и уже получила прибыль примерно в пятьдесят тысяч долларов, пустив в оборот деньги, которые он украл. Еще неделя – и прибыль станет на несколько тысяч больше.

Однако напряжение давало о себе знать.

– О Грэм! – воскликнула Констанция однажды вечером, после того как с огромным трудом отделалась от приставленной Драммондом шпионки. – Я так устала от всего этого… так устала!

Не успел Грэм выложить то, что было у него на сердце, как она продолжила:

– Я устала от одиночества. Да, мы с тобой добиваемся успеха в делах. Но какой ценой?

– Верно, – откликнулся он, вспоминая, как чувствовал себя тем вечером, когда она оставила его у лифта, как чувствовал себя каждое мгновение, когда был от нее вдалеке. – Цена нашим успехам – одиночество.

Грэм с огромным трудом сдерживался, зная, что ей и так нелегко. Но чего он не знал – это того, каких усилий стоит Констанции ее замечательное самообладание. Пожалуй, сегодня ему впервые удалось мимолетно заглянуть за барьер сдержанности, которым она себя оградила.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю