Текст книги "Фантом. Инженер системы 1 (СИ)"

Автор книги: Артем Сластин

Соавторы: Игорь Ан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3
Кадавр и кадавр

Неприятно ощущать себя трупом. Но я и не собирался. Пока ходил на склад, пока возился с восстановлением атмосферы, отвлекся и не заметил признаков перегрева: дрожь, спутанность сознания, мороз по телу, слабость. До того ли мне было? То твари, пожирающие бывших коллег, то скафандр барахлит, а то и вовсе едва не стал обедом для монстра. В общем, слегка замотался, забыл. Что поделаешь?

С тоской я взглянул на начавший таять кислородный иней. Температура в отсеке поднялась едва ли выше полутора сотен градусов, конечно, со знаком минус. Так что скидывать теплую одежонку и натягивать купальные трусы рановато. Можно и задницу к переборке приморозить, но у меня выбора не было. Еще немного и тело разогреется выше температуры плохо совместимой с жизнью. Причем чем дальше, тем быстрее идет нагрев. Впрочем, моё временное пристанище тоже нагревалось с ускорением. Кто кого? А?

Я поискал взглядом барометр-анероид. Его чуть помутневшее стеклышко нашлось в левом углу на уровне глаз. Мелкая шкала, мать её! Разобрать значение было сложно, особенно, учитывая, что глаза стал заливать пот. Влагоотведение скафандра, похоже, решило вернуть избытки жидкости мне обратно. Я попытался сдувать капли, но помогало слабо. Стрелка на барометре двигалась, но все еще была в самом начале.

Конечно, если я расстегну скафандр – вакуум меня не разорвет. Человеческая кожа весьма прочная штука. Не пробовали заглянуть в глубокий порез? Ага, толстокожие это про нас и даже не в переносном смысле. Да и окоченеть сразу не окоченею. Тем более, я сейчас как после бани. Или инфракрасной сауны.

Но меня беспокоил недостаток кислорода. Хотя…

Парок, что до этого шел от стен исчез, инея тоже не наблюдалось. Зато я ощутил себя в той самой сауне, будто я в соревнованиях участвую. Выйдешь слишком рано – и проиграл.

Я старался унять сердцебиение. Но едва ли справлялся с этим. Дыхание тоже участилось. Да к черту! Из бани в снег нырять мне приходилось частенько. Я потянулся и попытался отстегнуть шлем. Плотные перчатки делали пальцы малопослушными. Но снимать их первыми – риск не суметь отсоединить другие элементы скафандра. Отмороженные пальцы хуже неповоротливых конечностей в перчатках.

Со второго раза мне удалось задуманное. Шлем отсоединился и поплыл рядом, повиснув в невесомости словно пустой аквариум.

Предварительно я сделал полный выдох и задержал дыхание. Если не избавиться от воздуха в легких, разница давлений разорвет альвеолы. Мне бы этого не хотелось. Они мне ещё пригодятся. Конечно, выдохнуть весь воздух физически невозможно, но сейчас я уже был не в абсолютном вакууме, на что однозначно намекала упрямо ползущая вверх стрелка прибора. Так что трюк удался.

Холод отрезвил, мгновенно привел в чувство. Стало даже хорошо. Но ненадолго. Пришлось закрыть глаза, поберечь слизистую от холода. Всё же, температура ещё низковата. Попробуйте в январе где-нибудь в Якутске выйти мокрым на мороз, тогда вы меня поймете. Разоблачался я в полной темноте. Точнее, я ничего не видел.

Холод забрался за шиворот, пробрался по позвоночнику. Раз – отстегнуты сапоги. Два – следом отправились штаны. Три – пришло время рукавов.

Жесткий нагрудник я смог лишь расстегнуть. В глазах потемнело, и я потерял ориентацию в пространстве. Видимо в последний момент непроизвольно толкнул себя в сторону груды сброшенной «одежды». Удачно. Как раз так, чтобы не примерзнуть к металлическому полу. Мокрая подкладка пассивной системы охлаждения отлично бы приклеилась к нему. Жди потом, когда оттаешь. Никогда не пробовали лизнуть металл на морозе? Я в детстве, стоя на автобусной остановке, попытался. Прилип к столбу намертво. Пришлось грустно смотреть, как удаляется мой шанс не опоздать в школу. Хорошо, не додумался лизнуть автобус. В итоге, я смог «отдышать» язык от столба и уехать. Но эпизод запомнился на всю жизнь.

В общем «припарковался» я удачно, но это последнее, что отложилось в памяти. А дальше темнота, тишина и глубины внутреннего космоса.

Кажется мне что-то снилось, потому что очнулся я с четким ощущением вкуса кофе во рту.

Аварийное освещение едва разгоняло темноту. Дышалось сносно. Да и ни холода, ни жары я не испытывал. Может мне вообще всё это приснилось? Я пошарил рукой рядом с собой в поисках хоть чего-нибудь и наткнулся на холодный обод перчатки от скафандра.

Ага. Все же не сон… и монстр, и все остальное. А значит надо спешить. Оставаться на разваливающейся на куски станции опасно. А меня ещё дома ждут. Пора было заняться спуском.

Я снял с тележки сгоревшие моторы, заменил их ручной лебёдкой из троса и шкивов по принципу велосипедных педалей. Простой механизм, позволяющий двигаться вниз, для чего нужно вращать рычаг мускульным усилием. Момент передается на шестерни от сервоприводов, соединённых с коленвалом. В условиях невесомости довольно легко разогнаться до приличных скоростей. Теоретически.

В качестве тормозной системы собрал колодки из титановых пластин, прижимаемые к тросу винтовым механизмом: закручиваешь здоровенную гайку, и трение замедляет движение. Конечно, тормоза вышли одноразовые, но я не собираюсь возвращаться на станцию. А для резерва – восемь больших баллонов от системы пожаротушения, пристёгнутые ремнями по бокам. Четыре направлены соплами вверх, четыре вниз. Для набора скорости и торможения.

– Если я смог из мусора собрать велосипед в семь лет, и он поехал… То уж сейчас-то эта хреновина точно сработает – и так, как мне надо. Опыта же у меня теперь больше?

Произнеся это вслух, я словно сам себя убеждал в реальности происходящего. Подумать немного, так этот кадавр ни при каких уговорах с места не сдвинется. Так что думать не будем. Тут главное быть уверенным в своей правоте. И это работает. Так что я даже не сомневался, а мантру произнес для надежности. Не «отче наш», но должно сработать.

При взгляде на получившееся чудовище Франкенштейна от мира инженерии, в голове сами собой всплыли слова отца: «Запомни, Матвейка: хороший инженер славится умением увидеть в куче хлама и мусора то, что он потом превратит в произведение искусства».

Назвать ЭТО шедевром вряд ли выйдет, но если оно поможет мне выжить, то какая собственно разница?

По станции прошла лёгкая вибрация. Похоже, где-то в жилом секторе от нарастающего напряжения лопнула переборка.

– Чёрт!

Ясно было одно: надо торопиться, пока станция не развалилась на части.

Отершись припасёнными полотенцами насухо, я натянул новый скафандр, что притащил с собой. Тут был полный запас в кислородных баллонах и «нулёвая» пассивная система теплоотведения. По прикидкам воздуха мне должно было хватить, а вот в работе системы охлаждения скафандра я немного сомневался. Но выбора у меня не было. Чем быстрее стартану, тем быстрее выясню верны ли мои расчёты.

На всякий случай я захватил запасные баллоны с кислородом и открыл задраенную переборку. Точнее попытался это сделать. Люк не поддавался. Внутреннее давление не хотело выпускать меня наружу. Люки сделаны так, чтобы в аварийных условиях проще открывались. Никто не предполагал, что в таких условиях человек окажется не в основном отсеке, а в межсекционном переходе. Но ничего. На такой случай гении инженерии предусмотрели клапан, стравливающий давление. Все так же работающий на «ручном приводе».

Воздух зашипел, покидая пределы уютной герметичной «кладовки» – привет Гарри Поттеру. Сейчас я отправлюсь в Хогвартс, если доживу.

Аккуратно, чтобы не упустить, я потащил тележку-кадавр к приемной шахте.

Здесь царила невесомость, в пяти шагах от меня замер ледяным холодом бескрайний открытый космос. Бр-р-р! Только вернулся оттуда и снова в остывший почти до абсолютного нуля ад. Человек не предназначен для постоянного нахождения здесь. Зато тележка – шедевр моей инженерной мысли, однозначно, предназначалась для спасения моей шкуры.

Закрепленная на тросе космического лифта эта нелепая конструкция встала, как влитая. Будто для этого и была создана. Ах, да! Так оно и есть! Ещё раз проверив тележку со всех сторон, и удовлетворённо кивнув, я был готов отчаливать.

Под ногами зияла пропасть. Цепляясь за монтажные скобы, я аккуратно улегся на импровизированный ложемент моей повозки, которая легко могла доставить меня в ад, но надеюсь довезет до Земли, точнее до «трамвая». Не пропустить бы нужную остановку.

Пристегнувшись широкими ремнями, я с трудом провернул рукоять в первый раз, заставив лебёдку медленно вращаться. Хорошо, что на станции был запас твёрдой смазки, разработанной нашими учёными. Уникальный материал с оригинальной наноструктурой на основе сульфоселенида вольфрама с равномерно распеределёнными сферическими наночастицами чистого вольфрама. Она, при трении формировала трибоплёнку толщиной в двадцать нанометров, значительно снижающую трение за счёт слабого взаимодействия между атомными плоскостями в своей структуре.

Звучит сложно, но главное что работает и рукоять, после первого проворота начала ходить гораздо легче.

Тележка начала спуск.

Я продолжал двигаться вниз, методично вращая рычаги и набирая скорость. Станция давно превратилась в яркий светящийся расколотый диск, болтающийся на конце паутинки. За эту паутинку, обхватив её мощными захватами, держалась и моя тележка. Мы удалились на порядочное расстояние. Отсюда можно было видеть, что диск потерял четкую форму, казалось, будто лепешку надломили, решив оторвать от неё кусочек. Не знаю, какой великан бы не подавился таким ломтем, но вот некоторые твари умудрились выжить. Вокруг диска двигались крохотные, светящиеся отраженным солнцем точки. Видимо, на станции что-то происходило. Может быть тот монстр, что напал на меня, каким-то чудом вернулся на станцию. Раз он такой живучий, то открытый космос ему не помеха. Или там ещё что-то отвалилось… но опасаться мне нечего. Второй тележки на «Новой реальности» не было, а без неё даже суперживучему монстру ничего не светит. Не побежит же он по тросу? Рано или поздно гравитация скинет самонадеянную тварь, и она, в итоге, сгорит в атмосфере, какой бы прочной не казалась.

Каждые несколько минут я проверял конструкцию, но пока всё шло по плану: скорость держалась на приемлемом уровне, используемые для разгона баллоны экономно расходовали газ, пару раз проверенная система торможения исправно работала.

Но, чем больше проходило времени, тем сильнее ощущались последствия колхозного инженерного решения. Металлический кадавр подрагивал, болты периодически подвергались вибрации и, в целом, было понятно, что слишком велик шанс того, что всё может просто одномоментно развалиться. Мне и так приходилось сильно ограничивать скорость, то и дело отключая баллоны и давая силе трения сделать свое грязное дело. Сцепной механизм довольно быстро тормозил тележку, отчего она только сильнее тряслась. Зато я не рисковал вмазаться в «трамвай» на полном ходу. Если бы я просто летел с помощью баллонов вниз, давно уже миновал бы Землю. А так, до поверхности всё ещё оставалось не меньше десяти тысяч километров. Была лишь одна проблема.

«Трамвай» впереди так и не показывался.

* * *

С самого раннего утра Саймон де Рёйтер пришел в оранжерею. Здесь ему было спокойно. Среди карликовых растений, чьё поведение в условиях невесомости и ограниченной силы тяжести он изучал.

Каждый, или почти каждый, день Саймон отправлял экспонаты наверх. С командой инженеров или, как сегодня… «на автомате». Лифт, а точнее «трамвай», так называли его тупые технари, шел без людей. А это значит будет больше места для его подопечных: растений, цветов, мелких насекомых в почти герметичных контейнерах.

Саймон любил растения и не любил людей. Они, впрочем, отвечали ему тем же. И те, и другие. Из-за своего высокого, под два метра, роста Саймон страдал с самой школы. Его обзывали то дылдой, то дрищём, то ещё как-то пообидней. Но что самое противное, так это полное игнорирование внешнего вида Саймана окружающими. Им словно запретили обращать внимание на его совершенно бесцветные волосы и странного, пронзительно вишневого, цвета глаза.

Альбинизм – болезнь, преследующая Саймона с рождения, но он всегда гордился ей. Ставил себя на ступень выше всех остальных. Но именно этого его превосходства старались не замечать окружающие, словно он был обычным человеком. Чертова толерантность!

Саймон криво усмехнулся, проходя мимо тонированного стекла закрытой оранжереи. Совершенно белый, никогда не загорающий, даже здесь в африканском Сомали, он выглядел белой вороной в своем белоснежном халате.

Саймон собрал контейнеры с образцами и погрузил их на тележку. Технари заберут его груз и принайтуют в кабине космического лифта. Затем он придет и всё проверит перед самым стартом. К укладке и размещению груза не допускали никого постороннего. Можно было только проверить готовый результат, покивать одобрительно или нет и махнуть рукой, потому что всё равно тупоголовые всё сделают неправильно.

Абсолютно чистая поверхность лабораторного стола бликовала, отбрасывая солнечные зайчики.

«Они такие же светлые, как и я», – подумал Саймон, проходя мимо.

Он взял кружку горячего кофе, аккуратно поставил её на письменный стол. Лабораторный служил только для работы.

Саймон осторожно поднял квадратную кювету с недавно полученной им комбучей. В аквариуме плескалось литров пять питательного раствора и небольшой белесый сгусток непонятной субстанции – результат симбиоза дрожжей и уксуснокислых бактерий. Это непотребство Саймон собирался немного подрастить и запустить на станцию через пару недель. Но сейчас ему захотелось понаблюдать за подопечным.

Комбуча тихонько лежала в темновато-бурой, но прозрачной воде, образуя слоистую структуру. Зрелище отчего-то умиротворяло Саймона. Он вдруг понял, что любуется этим странным, но интересным организмом.

Звонок заставил Саймона подскочить на месте. Он метнулся к письменному столу, ударился о него бедром, едва не расплескав кофе.

– Сволочи! – пробормотал он, отвечая на вызов. – Зараза!

– Господин де Рёйтер, у вас заражение в лаборатории? – невозмутимо произнес человек в темно-синей рабочей форме техников. – Требуется изоляция?

– Что? – не понял Саймон. – А-а, – до него дошло. – нет, все в порядке. Звоните сообщить, что груз готов к проверке?

– Да. Можете подойти к причальной платформе через пять минут. Старт – через пятнадцать.

Саймон с тоской посмотрел на остывающий кофе, на мирно плавающую в кювете комбучу. Толку идти не было. Всё равно его замечания проигнорируют в очередной раз.

– Спасибо. Отправляйте так. Я не имею претензий к погрузке, – холодно произнес он официальным тоном и сбросил вызов.

Комбуча снова заворожила его. Кажется, за наблюдением Саймон провел много времени. Он сидел на высоком стуле, потягивал остывший кофе и мечтал, как было бы хорошо, если бы комбуча разрослась, когда он отправит её наверх, и нафиг захватила бы всю космическую станцию. К «Новой реальности» Саймон не испытывал никаких теплых чувств. Холодная бездушная железка, болтающаяся на веревке где-то в ледяной пустоте. А вот это…

Додумать Саймон не успел. Голова взорвалась болью, скулы свело. Кружка с кофе выпала из рук и со звоном разлетелась на осколки, запачкав безупречно чистый халат коричневыми брызгами кофе. Но Саймон на это даже не отреагировал. Он повалился на бок, стиснув виски ладонями. Ударился об пол, и принялся кататься по нему, подвывая от ужаса и боли.

Система словно выжгла приветственное послание у Саймона в голове. Он никак не мог отделаться от него.

Что за чушь? Он не поверил ни единому услышанному в голове слову. Это чья-то шутка?

Боль отступила. Саймон поднялся на ноги, пошатываясь. Лампы над установленными рядами ящиками с растениями не работали, но в оранжереи всё равно было светло – прозрачная крыша отлично пропускала солнечный свет.

С одной стороны, порядок – это хорошо. Порядок Саймон любил. Кто бы это всё не сказал, он стал немного симпатичней Саймону. Про то, что сильные возьмут своё – тоже замечательно. Саймон сильный. Он на ступеньку выше остальных, а значит падение ему не грозило. Осталось только выяснить кто всё это сказал. Найти и взять своё, как и обещано.

Саймон не оглядываясь по сторонам вышел из оранжереи и отправился в административную часть комплекса. Там наверняка найдется тот, кто понимает, что происходит.

Если бы он обернулся, выходя за герметично закрывающиеся двери, которые на этот раз просто остались недвижимы, он успел был заметить, как в квадратной кювете в конвульсиях бьется его любимая комбуча.

Глава 4
Затяжное падение

На отметке в восемь тысяч километров я начал немного тревожиться. Спуск длился всего около двух часов, но это время тянулось как вечность. Несмотря на то, что над головой с умопомрачительной скоростью проносилась нить троса, а шар Земли значительно вырос в размерах, порой, мне начинало казаться, что я врежусь в поверхность, и от меня останется лишь кровавая лепешка. Но, когда начинаешь представлять себе размеры космического масштаба, понимаешь, что ты до сих пор невообразимо далеко от дома. От этих мыслей стало совсем тоскливо. Как там Ленка? Пришлось заставить себя не думать о дочери. Сейчас самое главное выжить, вернуться на Землю и добраться до дома.

Я взглянул вверх. Крохотная светящаяся точка «Новой реальности» уже затерялась среди таких же крохотных звезд. Мне вдруг стало безумно неуютно в этой пустоте. Сейчас я летел сквозь ледяную пропасть, находясь на невообразимом расстоянии от любого известного мне кусочка обитаемого пространства. Никогда еще я не был так далеко от людей.

В голове крутились мысли о том, что ждёт внизу. Если лифт действительно остановился, преодолев лишь часть пути, то мне повезло. В «трамвае», как и на станции, предусмотрено поддержание атмосферы. Значит, дальше можно будет продолжить движение в нём, воспользовавшись неоднократно продублированной аварийной системой. Была небольшая загвоздка. Я не знал, в каком режиме на этот раз «трамвай» двигался к станции. В полностью автоматическом или с персоналом? Что если и там случилось то же самое, что на станции? Видеть кровавое месиво внутри кабины лифта мне не улыбалось. Как не улыбалось и встретить очередную монструозную тварь.

Впрочем – если это произойдёт, то мои шансы выжить улетучатся, поэтому нет смысла думать о худшем. Я же оптимист! Человек – тварь хитрая и живучая. Вот и я выживу. Назло всему.

Пока же, как я не всматривался, не видел никаких объектов на тросе. Если лифта нет… хотя, куда бы ему деться… то я просто задохнусь, потому что кислорода не хватит на путь до Земли. Ведь гнать как сумасшедший я не смогу. Нужно будет сделать перерасчет и понять, когда начинать тормозить. Да и вообще, разгоняться ещё быстрее слишком опасно – это как раз гарантированная смерть. Это будет уже не спуск, а затяжное падение. Если не успею затормозить, то сгорю в атмосфере, как метеорит.

Ещё через час отчаяние вновь накрыло меня. Снова остро вонзаясь в сознание оглушительным звоном, заявило о себе одиночество. Я преодолел тысячи километров – но цели этого безумного спуска видно не было. И тут сердце ёкнуло.

Вдалеке показалось красноватое свечение, хорошо видимое на фоне царящей вокруг черноты. Орбитальный лифт, он же «трамвай» – огромная конструкция, висящая в космосе на тросе. Я мысленно возблагодарил советских инженеров, благодаря гению и предусмотрительности которых в аварийной ситуации включались химические светильники. Я только сейчас понял, что мог бы заметить кабину лифта слишком поздно. Быть может, я бы и успел затормозить, но делать это пришлось бы в очень экстренном режиме.

– Чёрт… Ладно, ладно… Готовность номер раз…

Я быстро пересчитал параметры: текущая скорость, расстояние до лифта: всё указывало на то, что времени остаётся крайне мало.

Процедура экстренного торможения была проста: я заклинил вращающийся механизм, увеличив силу трения между деталями и одновременно закручивал винты тормозных колодок.

Металл завибрировал, колодки и трос нагрелись от трения. Вся конструкция затряслась, словно протестуя против таких нагрузок. Один из болтов, которыми крепилась тормозная система, не выдержал и сорвался, отчего тележка дернулась и опасно накренилась.

– Не сейчас, только не сейчас!

Я пытался сохранить равновесие. Хорошо, что был зафиксирован ремнями. Система начала терять управление. Тормоза работали с перебоями, а скорость спуска оставалась слишком высокой. Болтало безбожно. Куда там самолетам с их турбулентностью – детские игры.

Лифт стремительно приближался.

– Так, без паники! Дело-то житейское. Кто не выполнял экстренного торможения тележки на тросе космического лифта?

Я огляделся, пытаясь найти решение. Шутки шутками, а разбиваться, находясь так близко от спасительного «трамвая» не хотелось. Взгляд упал на баллоны аварийной системы пожаротушения, которые я предусмотрительно прикрепил по бокам. Это была последняя возможность остановиться, пусть и с риском для жизни. Для этого я её и делал, но хотел сберечь до последнего, надеялся, что воспользоваться не придется.

Быстро переключив клапаны, я направил сопла баллонов вниз, против вектора спуска. Газ вырвался мощной струёй, и тележка резко замедлилась. Однако, давление оказалось слишком сильным – ещё несколько болтов не выдержали, и конструкция начала разваливаться прямо на ходу.

Крутанув оставшиеся вентили, я окончательно разбалансировал систему. Затем, схватив в охапку два кислородных баллона, отстегнулся и отпрыгнул в сторону, покидая свой небольшой спасательный бот. Я понимал, что тормозить не отбалансированными баллонами – верная смерть, но выбора не было. Либо я смогу удержать равновесие, либо сдохну. Меня могло закрутить, отбросить в сторону, швырнуть на трос, да я мог попросту не удержать баллоны, но все, что сейчас было в голове – это вера в собственные силы и мысль, что я нужен дочери.

Тележку начало корежить и мотать в разные стороны, но она чудом не оторвалась от троса и не разлетелась на части. Иначе движущиеся по инерции куски могли бы повредить «трамвай». А в дырявом корпусе, без воздуха эта кабина мне нахрен не упала. Уфф! Моя чудо-тележка оказалась прочной штуковиной! Я даже немного загордился собой. Надо же было собрать из непойми чего-то, что выдержало запредельные нагрузки.

Всё, главная цель достигнута!

Остатки кадавра, чудом висящие на тросе, начали движение вверх, влекомые струёй сжатого газа. Тормоза не давали тележке разогнаться, но она всё равно тихонько ползла вопреки всему.

Я поудобнее перехватил баллон, приоткрыл вентиль и полетел к «трамваю».

– Открывайте двери, моя остановка!

Приблизившись вплотную, я старался рассмотреть, что творится внутри. За тонированными иллюминаторами, установленными в крыше, мирно подрагивали тусклые прожилки трубок аварийного освещения. И никого! Неужели, мне повезло? Судя во всему, так и есть. «Трамвай» шёл на станцию в автоматическом режиме. Видимо, нам отправляли тяжелый груз и решили не посылать техников. А может просто ни у кого не закончилась смена.

Втиснувшись внутрь узкого шлюза, я загерметизировал лифт, вручную активировал подачу воздуха. Старым, тоже советским газоанализатором химического принципа действия проверил уровень кислорода, понял, что можно нормально дышать и сорвал с головы шлем скафандра, с облегчением делая первый вдох. На языке остался сладковатый привкус озона. Значит разгерметизации не было. При аварийном восстановлении атмосферы не до таких мелочей, как озонирование. А вот на станции приемки протокол соблюдают строго. Всё это позволяло сделать вывод, что в «трамвае» я – единственный пассажир. Вряд ли бы монстр забрался сюда через шлюз. Или, оказавшись внутри, воспользовался бы им. Скорее всего тварь «порвала» кабину лифта точно так же, как она это сделала с «Новой реальностью». А значит, можно выдохнуть и немного расслабиться.

Но вначале стоило убедиться, что мне удастся продолжить путь к Земле, и не в виде метеорита. Хотя, нет. Первым делом – найти еду! Голод в одно мгновение дал о себе знать, сведенным в спазме желудком.

Несмотря на то, что лифт использовался в автоматическом режиме, в нём был отсек для экипажа со всем сопутствующим: с едой, водой и аварийным запасом кислорода. Все оказалось на месте. Наконец, я смог утолить голод и задумался о том, как поступить дальше. Мне повезло, что, судя по всему, обратно на землю планировали кого-то отправить. Если бы лифт шел без пассажиров туда и обратно, все лишнее, включая еду, сгрузили. Здесь важен каждый квадратный сантиметр и килограмм.

Я добрался до системы управления и внимательно осмотрел её. Несмотря на то, что электрические цепи не функционировали, аварийная механика спуска оставалась работоспособной – ещё одно свидетельство гениальной предусмотрительности инженеров старой закалки, работающих на совесть, а не за деньги. Огромный красный рычаг с надписью «Аварийный спуск» торчал на самом видном месте, словно напоминание, что никогда не стоит терять бдительность. Я зажмурился для приличия и потянул его на себя.

Лифт слегка дрогнул – и я почувствовал, как конструкция начала медленно двигаться вниз. Система в кои-то веки запустилась без нареканий: и реактивные импульсные системы на сжатом азоте, и ручная клапанная система регулировки скорости, и маховики с гироскопами для стабилизации кабины. «Трамвай» ожил и готовился доставить меня домой. По моим быстрым подсчетам, если верить приведенным конструкторами данным, спуск в этом режиме должен занять около трех часов. Есть время и на подумать, и на то, чтобы посмотреть, что за «посылку» отправляли нам на станцию. Вдруг найду что-то полезное и нужное.

К сожалению, почти все предметы имели конкретное назначение и «заколхозить» из них что-то стоящее было бы сложно. Точнее, всегда можно, но не стану же я таскать с собой огромную сменную ёмкость для космического туалета.

Зато удалось найти две наполненные прямоугольные фляжки на сто миллилитров с надписью «С2Н5ОН» их я прибрал. Такое добро всегда пригодится. Небольшую стандартную аптечку в жесткой пластиковой коробке, закрепленную в предписанном инструкцией месте. Внутри оказался стандартный набор: бинты, жгут, антисептик, обезболивающее. В общем, все по ГОСТу. Хорошо, что его всё ещё соблюдают.

Кроме того, нашел картонную пачку с этикеткой: «Взрывные заклепки – 100 шт». Вот тут я порадовался. Знал, что такие изобрели в СССР в шестидесятых годах прошлого века, но не думал, что кто-то их производит сейчас. А тем более решил отправить на станцию. Не слышал, чтобы там что-то требовало ремонта, но я не техник, мог и не знать о таком.

Через иллюминаторы открывался вид на Землю. Когда до приёмной станции осталось около сотни километров, я впервые за долгое время позволил себе расслабиться. Лифт перешел в режим торможения и я, наконец-то, снова почувствовал свой вес. После длительного пребывания на станции, несмотря на все меры противодействия, организм ослаб, и мне пришлось присесть на пол, прислонившись к стенке.

Вновь появившийся перед глазами текст выскочил так неожиданно, что я испуганно дёрнулся.

[Игрок, внимание!

Вы самостоятельно покинули локацию высокого уровня

Вы выжили в условиях, где выжить было невозможно

Доступен бонус локации высокого уровня

Вам досрочно присвоен уровень: 1

Вам досрочно присвоен класс: Инженер

Доступные чертежи:

Кадавр

Получено:

Ячейка навыков – 1 шт.

Освоен классовый навык: Душа машины

Уровень: 1

Описание:

Когда вы контактируете с собранным вами механизмом, его прочность значительно повышается

Лимиты вашего уровня:

Ячейки навыков – 1 шт.

Характеристики – 10 ед.

Доступен бонус локации высокого уровня:

Ячейки навыков – лимит расширен до 10 шт.

Характеристики – лимит расширен до 25 ед.

Ваши характеристики:

Интеллект – 9 из 25

Выносливость – 8 из 25

Сила – 6 из 25

Ловкость – 7 из 25

Примите классовое снаряжение:

Разводной ключ

Лом (бонус локации высокого уровня)

Внимание!

Опыт за убийство противников вы получаете, лишь когда побеждаете противников системным оружием. Во всех остальных случаях опыт не начисляется!

Удачи, игрок!]

Я имел представление, что такое Real-RPG, иногда читал книги, смотрел парочку фильмов. Но никогда не думал, что столкнусь с этим в реальности. Да, к такому меня жизнь не готовила. Как и к появившемуся в воздухе сияющему гексагону, внутри которого лежали, как и было обещано, разводной ключ и короткий увесистый ломик.

Хранилище, откуда я достал инструмент походило на дополнительное пространство внутри гексагона. Плоский шестиугольник был отлично виден анфас, но становился не толще волоса, если смотреть на него в профиль. При этом внутри гексагона имелось углубление, точно так же не видимое сбоку. В этом углублении и лежал инструмент.

Едва я его достал, голову пронзила невыносимая боль, от которой я завалился на бок и забился на полу, как рыба. Будто каждая клеточка мозга полыхала огнем, заставляя орать и изгибаться.

Пытка длилась, кажется, целую вечность, но боль прошла.

Я сел, снова прислонившись спиной к стенке лифта. Голова кружилась, и я с трудом сдерживал рвотные позывы.

– Безумие какое-то, – буркнул я себе под нос.

Подобрал разводной ключ, взял его в одну руку. Ломик сжал в другой.

Системное, мать его, оружие. Для инженера… ломик? Ага… Ладно, пусть так. Я ещё во всём разберусь, а пока – что там со спуском?

Я заставил себя подняться. Ноги подкашивались, но я не переставая делал предписанные упражнения, ускоренно приводил мышцы в тонус.

Спуск был почти завершён, и теперь мне начало казаться, что худшее уже позади. Даже Система оценила, как я справился с ситуацией. Надо же, досрочные уровни, системное оружие, плюшки всякие… Однако, все ожидания жестоко разбились вдребезги, когда «трамвай» спустился ещё ниже, и я увидел открывающуюся взору картину.

* * *

Дариан проснулся от внезапной головной боли. Сквозь сон ему показалось, что перед глазами мелькают какие-то надписи. Но чего только не приснится. Зато, пронзительный женский крик оказался вполне настоящим и окончательно привел Дариана в сознание.

Он сел на кровати, сжал разламывающиеся от боли виски. Его антрацитово-черная кожа была с ног до головы покрыта потом.

– Шетаан вас побери!

Произнеся это, он тут же чуть склонил голову и поднял ладони вверх.

– Прости, Вакка. Ваак-тан нагаа!

В семье Океке было не принято выражаться, и Дариан сейчас корил сам себя, что поддался боли и соблазну выругаться. Любое слово – несет смысл и последствия.

За закрытой дверью комнаты отдыха кто-то вновь пронзительно закричал.

Дариан вскочил. Никого из отряда спасателей, где он служил, рядом не было.

Снова раздался разрывающий душу крик.