Текст книги "Фантом. Инженер системы 1 (СИ)"

Автор книги: Артем Сластин

Соавторы: Игорь Ан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Фантом. Инженер системы 1

Глава 1
Новая реальность

Электроника скафандра мигнула и полностью погасла, оставив меня наедине с бескрайним космосом. Я болтался в двух десятках метров от шлюза станции на тонком страховочном фале. По инструкции требовалось сообщить о потере связи, что я и сделал – скрестил руки перед шлемом. Диспетчер на станции увидит сигнал и поймет, что случилось. На всякий случай я подержал «знак» подольше, всматриваясь в темные иллюминаторы отсека контроля.

Стоп! Почему темные?

Я почувствовал, как на лбу выступила испарина. Плотный многослойный материал, отделяющий меня от вакуума, вдруг показался тонюсенькой, с волосок, пленкой. Лопнет, и мне кранты.

Впрочем, кранты наступят, и в том случае, если скафандр снова не заработает. Лопни эта «пленка», и я быстро задохнусь. Неприятно? Конечно! Но хотя бы быстро. В другом случае, я буду долго умирать от перегрева. Ненавижу жару! И сдыхать тут просто так не собираюсь!

При мыслях о смерти вспомнилась дочь, оставшаяся там, внизу. Как она будет без меня? Сейчас она в интернате. Двенадцатилеток не оставишь дома просто так. Её мать свалила пять лет назад в Европу не то со своим другом, не то с новым мужем, да так и осталась там жить. Ленка осталась со мной. При моей работе сложно воспитывать ребенка, но государство помогает, так что справляюсь. Но что, если меня не станет?

Я поежился от дурацких мыслей, по спине пробежал спасительный холодок. Нужно было срочно переключиться на что-то обычное, земное. Подумать о чём-то приятном.

В голове всё смешалось. Наверное, в этом виноват странный приступ, что случился перед самым отключением систем. В глазах потемнело, горло пересохло, словно вчера много выпил. Но, какое там⁈ Нам нельзя. Ни грамма.

Странно, но перед глазами до сих пор стояло сообщение, словно я с ним ознакомился, но забыл пометить, как прочитанное, а может, оно просто отпечаталось в мозгу:

[ЛИКУЙ, ЧЕЛОВЕЧЕСТВО!

В ВАШ МИР ВЕРНУЛСЯ ПОРЯДОК!

СЛАБЫЕ

ПАДУТ ИЛИ ВОЗВЫСЯТСЯ!

СИЛЬНЫЕ

ВОЗЬМУТ СВОЁ ИЛИ ПАДУТ!

ВОССЛАВЬТЕ

ЭТОТ ДЕНЬ ВО ВЕКИ ВЕКОВ!

ДА

ПРИДЁТ СИСТЕМА!]

Какие, к чёрту, слабые и сильные? Какая, нафиг, система? Но это было еще не всё. Текст я помнил весь, как отче наш.

[Мир отныне разделён на осколки

Каждый осколок изолирован

Выполняйте задания Системы, чтобы открыть границы своего осколка и двигаться дальше по пути силы

С самого низа – к вершине

Спустя год границы всех неоткрытых осколков рухнут

Спустя два года человечество встретится с иными разумными жителями Вселенной]

[Получено задание:

День первый

Выживите сутки

Итоги этих двадцати четырёх часов определят ваше будущее. Проявите себя или падите

Награда:

Вариативно

Удачи, игрок!]

И следом еще:

[ВНИМАНИЕ!

Вы находитесь в осколке с уровнем силы, превышающим ваш на сто. Очаги цивилизации не обнаружены. Шансов на выживание нет.

Награды за выполнение заданий повышены до максимальных значений.

Удачи, игрок!]

Я с ужасом подумал, что об этом придется рассказывать Земле. А если признают психом, запретят полёты? Ещё и с орбиты выдернут, а у меня всего месяц до рекорда.

Обойти Валерку Полякова с его почти четыреста тридцатью семью сутками на орбите… настоящая мечта!

Ага, отпустило немного. Соображать стало легче. Я огляделся.

Меня отнесло в сторону от станции, пока я был без сознания. Это не так страшно – страховка-то никуда не делась. Дышал я нормально, разве что чуть чаще обычного. Системы подачи кислорода не были завязаны на автоматику. А вот связь, давление и теплорегуляция… Давление держалось в норме. Стрелка аналогового манометра на запястье уверенно застыла в зеленой зоне. Пассивная терморегуляция пока тоже держалась. Система отведения тепла работала за счет многослойности материала, поглощения и испарения влаги в вакуум, и еще каких-то хитростей.

«Пока работала», – уточнил я мысленно.

Активная часть системы, все же была в отключке.

– Мей Юн, Мей Юн. Вызываю станцию!

В ответ тишина.

– Эй! – крикнул я, словно меня мог кто-то услышать.

Ожидаемо не помогло. Мне никто не отвечал. Связь не работала.

А потом я окинул взглядом «Новую реальность» целиком. Точнее, всё, что от неё осталось. И увидел то, что по факту – должен был заметить сразу, после непонятного ухудшения самочувствия.

Странное синевато-серое поле, состоящее из множества гексагонов, рассекло похожую на колесо со спицами станцию – надвое. Меньшая её часть оказалась скрыта по ту сторону непрозрачного поля, большая, включая уцелевшую ось космического лифта – тут, вместе со мной.

В стороны разлетелись обрубленные куски солнечных панелей, вытянутые в космическую пустоту предметы со станции и… Раз, два, три… Три трупа коллег, не имевших и шанса на то, чтобы надеть скафандры.

Мей Юн, маленькая строгая китаянка, оператор станции связи. Коля Нестеров, новичок – меньше месяца на орбите. Коннор О’Райли, ирландец, знающий бесконечное количество анекдотов. На мой взгляд не смешных, но народу нравилось. Они трое, как раз контролировали мой выход в космос… А теперь раз – и всё. Живыми на Землю уже не вернутся.

Как и одиннадцать человек, что в это время были в той части станции, которая отделена полем. Там – жилой корпус как раз. У них точно нет и шанса. Что насчёт оставшихся пятерых? Может быть, хоть они успели заблокировать переборки?

Станция болталась в пустоте и полной темноте, не горел ни один огонёк. Я развернулся взглянуть на Землю.

– Нет…

На ночной стороне планеты не тлели привычно желтые огни городов. Они словно пропали или оказались обесточены. Все. И повсюду были эти странные энергетические стены, на расстоянии становящиеся практически прозрачными. Они будто накрыли весь мир геодезическим куполом, точнее сферой – системой шестиугольников с встроенными для коррекции пятиугольниками в нескольких местах.

Поднявшуюся панику я зарубил на корню. Я кто угодно, но не тот человек, который будет сжигать так бестолково драгоценный кислород. Да еще от испуга потеть начну. Нафиг!

Спокойно, спокойно. Вдох, выдох…

Я начал не спеша подтягиваться по страховке к остаткам станции. Время в запасе у меня было. Кислорода хватит на пару часов, а перегрев начнется не раньше, чем через тридцать-сорок минут. Нужно всё оценить, разобраться, проверить… Даже если сдохла вся электроника, осталась механика. Да и народ мог выжить.

К счастью, до сих пор работают старые государственные стандарты, написанные ещё при Советском Союзе: любая космическая станция обязана иметь аварийный режим работы без электричества. Солнечный шторм вполне способен сжечь всю электронику, и как раз на такой случай и предназначены дублирующие системы. Химия, пружины, сжатый газ – вот что должно спасти жизни космонавтов, когда компьютеры превратятся в груду расплавленного кремния.

Регенерация воздуха – как на подводных лодках. Патроны с надписью «КО₂» на корпусе: надпероксид калия жадно поглощает углекислый газ, выделяя кислород. Свет – хемилюминесцентные палочки в аварийных отсеках: их зелёное мерцание питает реакция фенилоксалата с перекисью водорода. Даже гидравлику можно было вручную взвести через аварийные лебёдки – стальные тросы и шестерни переживут не то, что солнечную вспышку, а даже ядерный апокалипсис.

Я понимал, что хватаюсь за малейшую тень надежды, лишь бы не опускать руки, лишь бы выжить и вернуться на Землю. К Ленке, к друзьям. При мыслях о дочери снова замутило, но я собрался. Попытки сохранить жизнь, как нельзя лучше отвлекают от страха и ненужных сейчас мыслей.

Снова вернулся к перечислению в уме достоинств станции и ее создателей. Советским инженерам, словно предвидя подобную моей ситуацию, на уровне подкорки при обучении вбивали необходимость использовать в конструкции станции неубиваемые системы. И, по счастью, эти инструкции продолжали выполнять.

Даже при модернизации. Даже после развала страны, спустя почти пятьдесят лет.

Умерло от старости поколение инженеров и преподавателей, но перед смертью они воспитали достойных преемников, гордо несущих этот долг.

Этого не понимали западные партнёры, когда присоединились в начале тридцатых к проекту «Новой реальности», но полностью поддерживали китайцы, работавшие с «Роскосмосом» с самого начала стройки тысячелетия.

Шутка ли – космический лифт. Не теоретические расчёты, не сюжет фантастического произведения – реальность. «Новая реальность».

Эта старая школа инженерной мысли теперь дает мне шанс выжить. Мне даже вспомнились забавные приписки, сделанные чернильными ручками в техдокументации красивыми, каллиграфическим почерком: «На случай, если всё полетит к чёрту».

Что же, их час настал.

Понять бы ещё, что прямо сейчас творилось на станции: сквозь натянутый страховочный фал время от времени проходила вибрация, будто от колоссальной силы ударов. Но у меня не было даже предположений, что это может быть. Я упорно тащил свою тушку к шлюзу, а время неумолимо работало против меня.

Когда до обшивки «Новой реальности» осталось рукой подать, металл прямо напротив вдруг изогнулся. Неужели взрыв? Услышать, я ничего не услышал, но через трос страховки вновь ощутил вибрацию. В этот раз – куда сильнее.

– Что за?..

Удар. Ещё один…

Двумя сильными рывками я подтянул себя к станции. Оттолкнулся ногами и отлетел на безопасное расстояние. Глупо после того, как долго тащил себя к ней? Но что-то внутри меня подсказало, надо быть подальше от этого места.

Глядя, как от жутких ударов изгибает корпус «Новой реальности», я испытывал незамутнённый, просто-таки хтонический ужас. Вспомнилось сообщение о высокоуровневом осколке или чём-то там еще… Тело оцепенело, взгляд замер… и только дышал я всё ещё медленно и размеренно. Сказалась подготовка. Тот секундный момент слабости был исключением.

А потом обшивка лопнула – словно кусок фольги. Наружу одним стремительным движением выбралось ОНО. То, что судя по остаткам залитой кровью формы, ещё недавно было итальянкой-симпатяшкой Мартиной.

Её руки удлинились раза в три, получив по два дополнительных сустава. Огромные когтистые пальцы мяли металл, а растущие из спины щупальца надёжно держались за корпус станции.

Вместо лица была лишь раскрывшаяся тремя лепестками пасть, полная треугольных зубов, а на жгутиках покачивался десяток глаз.

Космический вакуум твари был нипочём.

Она протянула лапу, схватившись за трос страховки… мой трос!

– Нет! Сука, нет!

…и потянула к себе.

В голове билась паника, но тело двигалось само: быстро, чётко, без ошибок. Я чуть развернулся, чтобы спиной быть к ближней части неизвестного поля. До него в той стороне десяток метров. До другой стороны – километры пустоты.

Нажал на рычаг у пояса. Никакой электроники, чистая механика и химия для экстренных ситуаций.

Пиропатрон отстрелил страховочный фал, а импульс отбросил меня назад. Пуповина оборвалась, и теперь я медленно отдалялся от станции, глядя, как беснуется оставшееся без добычи чудовище. Рассудительный голос в голове повторял: запасы кислорода на два часа, перегрев достанет тебя меньше, чем через полчаса, без страховки ты не вернешься.

Но иди оно всё лесом!

– Я просто так не сдохну!

Глава 2
Последний герой

Чёртова тварь, видящая добычу буквально на расстоянии вытянутой руки, подобралась – и прыгнула следом, оттолкнувшись от стены станции. Толкнулась с такой мощью, что помяла обшивку.

Мне удалось выжить лишь потому, что я ждал чего-то подобного. Да что там – именно на это я и надеялся. Аварийный баллон со сжатым воздухом на поясе: такие нужны для ситуаций, когда космонавт по какой-либо причине отстыковывается от станции – вот мой план!

Длинной струёй газа меня отбросило вбок, и тварь без толку пронеслась мимо с умопомрачительной скоростью. Кривые когти скользнули в сантиметрах от шлема и, казалось, я даже заметил отблеск солнца на острых кончиках.

Шумно выдохнув, я бросил взгляд на удаляющуюся фигуру, смешно и неуклюже размахивающую когтистыми лапами. Теперь смешно… Она крутилась, стараясь развернуться, но безжалостная инерция уносила её в тёмную бездну. Если не случится какого-нибудь чуда, то там она и сгинет. Застынет в безвоздушном пространстве, превратившись в промороженный кусок чёртова мяса.

Я ещё раз дёрнул рычаг на баллончике, и сжатый воздух снова рванул из сопла, разворачивая меня к станции. Короткие и томительные секунды полёта, ещё один импульс – и рука наконец ухватилась за поручень, а пальцы свело судорогой.

– Жив… И все же, я жив!

Пролезать сквозь дыру, пробитую тварью, я не рискнул – не хватало ещё об острый край распороть скафандр. Тащиться до узкой щели, что появилась в том месте, где голубая стена рассекла станцию – только зря тратить драгоценное время. Не порву скафандр, так умру от перегрева. После победы над монстром такая смерть будет слишком тупой и бесславной.

Настолько шустро, насколько позволяла конструкция громоздкого скафандра, я принялся передвигаться по поручням к шлюзу. Открыл, используя аварийную систему. Да чего уж, никакие другие сейчас и не работали.

Кромешную темноту обесточенной станции рассеивали тусклым светом химические светильники. Пришлось отыскать ручной химический фонарь. Не хватало еще без света напороться на что-то острое.

Логика подсказывала, нужно спешить, и сделать это без нормального освещения невозможно. Но иррациональный страх требовал спрятаться и отсиживаться в темноте. Зачем? Если бы на станции был еще один монстр, он уже проявил бы себя. Вряд ли я остался бы незамеченным. Смог бы, он уже бы до меня добрался. А во мне просто говорит трусливый кролик. Это он хочет спрятаться в норку и не показывать оттуда носу. Хрен ему, а не норка! Придушив, едва успевший пискнуть во мне страх, я переломил пластиковую палочку.

Свет разгорался медленно, словно химическая реакция никак не хотела идти. Наконец в моей руке тускло засветился фонарик, озарив вымазанный черными разводами коридор, ведущий от шлюза к комнате контроля выхода в открытый космос. Шлюза, как такового, не осталось. Тварь разворотила его полностью.

Я осмотрел место хранения скафандров и убедился, что электроника сдохла на всех. У меня оставалось всё меньше времени. Пассивная система терморегуляции недолговечна. На всякий случай я засек на часах время. По моим прикидкам двадцать – двадцать пять минут у меня еще было. Потом рекуперативный гель напитается влагой окончательно, и снизится её отвод. Ткань намокнет и станет хуже регулировать теплообмен, я начну потеть, что еще усугубит ситуацию. А в конечном счете я перегреюсь и умру.

Пришлось потрясти головой, чтобы выбросить оттуда мысли о смерти.

«Новая реальность» погибла, выплюнув в космос сквозь пробоину весь запас воздуха. Выходного шлюза не было, а значит нет возможности легко сменить скафандр – «переодеться». Первым делом я закрыл переборки, изолируя уничтоженный шлюз. Так себе затея, но иметь за спиной открытый космос меня не радовала еще больше. Не станция – решето, сифонит из всех щелей, но большое открытое пространство, находящееся за спиной, неожиданно вызвало приступ агорафобии.

Восстановить атмосферу на станции ещё можно, но пока есть запас времени, нужно проверить коллег. Вылезать прямо сейчас из скафандра не хотелось. Теперь он казался мне почти броней. Да и в образовавшимся на станции вакууме без него не походишь. Сделаю, что смогу, а потом займусь перезагрузкой тушки в новый скафандр. Мысли, как это сделать у меня были.

Выживших найти я не надеялся, но проверка была необходима.

Я добрался до столовой.

Свет фонаря в дрожащей руке скользил по стенам, выхватывая из темноты осколки кошмара. На пороге я замер, почувствовав, как хрустнули сведенные зубы. Всё было залито кровью и, сам не желая того, я начал про себя пересчитывать трупы.

Шин Юри, кореянка. Она лежала у ближайшего стола, прикрученного к полу старыми болтами. Её наполовину надетый скафандр был вспорот от ключицы до бедра, словно консервным ножом. Ребра торчали наружу, и вся грудина была выедена, словно тут орудовал хищник-гурман, любящий полакомиться внутренностями. Похоже, кореянка пыталась спастись, но смерть настигла её раньше.

– Чёрт!

Я повел рукой, переводя свет на следующую фигуру.

Андрей Петров. Сослуживец, с которым мы часто играли по вечерам в карты. Тоже вскрытая грудина, а по полу тянутся кишки, словно тварь зацепила их и пошла дальше, протащив тело за собой и оставив кровавый след.

– Карэн?

В следующем растерзанном безголовом трупе сложно было опознать человека, и имя пришлось читать по нашивке на груди.

Я перевел свет фонаря выше и заметил четвертого. Труп Абая Омарова, космонавта из Алматы, торчал из вентиляции. Вернее, то, что от него осталось: только верхняя часть туловища. Ноги, вернее ботинки, по которым, собственно, и удалось его опознать, валялись рядом. Абай пытался сбежать, но не успел, и тварь его разорвала на две части.

Вот только пятого тела нигде не было видно. Может, Манджал выжила? Индианка всегда славилась своим хладнокровием и могла затаиться где-нибудь – например, на продуктовом складе, он совсем рядом.

Если переборка опущена, если тварь её не услышала и не учуяла – девушка жива.

Но надежды оказались тщетны. Гермодверь была вырвана, а внутри словно поработал блендер, равномерно перемешивая содержимое склада с кровью и ошметками тела. Кровь летала вокруг, превратившись в маленькие красные шарики, местами облепляя скафандр. Одна, особо крупная чуть не врезалась в стекло шлема, я отмахнулся рукой, но стало только хуже. Она разделилась на десятки частей поменьше и часть всё же попала на стекло, тут же окрасившееся красным. Меня слегка замутило, но я сдержал позывы.

– Вот же…

Это был резервный склад провизии, основной находился в другом конце станции, отрезанный странной стеной. Теперь даже эти жалкие остатки еды были уничтожены, обрекая меня на голодную смерть.

Если, конечно, я не придумаю, как выбраться из этого ада.

Я закрыл глаза и медленно выдохнул, стараясь успокоиться.

– Всё хорошо… Я спасусь. Обязательно спасусь! Просто спущусь вниз по тросу. Сделаю петлю или простенький механизм для передвижения. Соберу все газовые баллоны: от системы аварийного пожаротушения, кислородные – они послужат двигателем.

Я начал проговаривать детали вслух, формируя первичный план. Так было проще сосредоточиться, не отвлекаться на кровавый кошмар вокруг.

– И всего-то, надо будет спуститься на тридцать пять тысяч километров вниз, с геостационарной орбиты…

Прозвучало это совершенно сумасшедше. Я даже рассмеялся, сам понимая, насколько безумный план придумываю. Преодолеть такое расстояние – задача нетривиальная даже для человечества в спокойных условиях, что уж говорить про одного человека в условиях вероятного апокалипсиса.

Уровень сложности – сдохни или умри.

Для простых людей это, возможно, одно и тоже, но я точно знаю: дохнут, визжа и плача, сдавшись, обливаясь слезами или моля о пощаде. Умирают – достойно, сделав всё, что можно, чтобы избежать гибели. Умирают героями. Если моя дочь когда-нибудь узнает, что её отец погиб, не забившись в угол, а попытавшись спастись, она сможет мной гордиться.

Впрочем, я, даже несмотря на крошечные шансы спастись, планировал выжить.

Обдумывая, что можно сделать, направился к причальному блоку лифта. Жаль, что, когда всё случилось, кабина была где-то внизу. Если бы она был тут, можно было бы воспользоваться аварийной системой спуска – практически в штатном режиме.

Я вдруг отчетливо вспомнил инструктаж, остановился и ударил себя ладонью по лицу. Точнее – перчаткой по стеклу шлема. В голове загудело от удара, это придало немного драйва моим мыслям.

Только творящимся вокруг кошмаром из фильма ужасов можно было оправдать то, что я совсем забыл про роботизированную тележку, предназначенную для спуска и обслуживания троса. На моей памяти техники пользовались ей пару раз. И сейчас она точно была «припаркована» на станции. Понятно, что неизвестный импульс выжег всю электронику, но тележку по крайней мере можно заколхозить, используя как основу для спуска. Всего то надо будет тащить её до нужного места, прикрепить баллоны, сделать минимальную защиту и отправляться.

Потому что здесь я точно не выживу.

Главная задача – добраться до застрявшей где-то между Землей и космической станцией лифтовой кабины. Ну как кабины? Огромного вагона, на жаргоне именуемого «трамваем». Именно эта кабина и являлась основным элементом космического лифта. Она курсировала между приемной станцией на Земле и «Новой реальностью», выполняющей роль своеобразного груза-противовеса, который натягивает трос. Заодно на этом «грузике» работали космонавты, техники и ученые.

«Трамвай» обладал возможностью механического спуска, и это было важно. Кабина как раз двигалась к нам с Земли, когда случилось ЧП. Я тогда ещё надеялся, что работы по обслуживанию станции снаружи продлятся достаточно долго и я полюбуюсь её приходом. Но не сложилось. Что-ж, теперь мне нужно добраться до неё самостоятельно.

Я очень надеялся, что «трамвай» успел подняться достаточно высоко, и мне удастся добраться до него живым. Вот для этого и пригодится тележка.

Но сперва переодеться.

Я взглянул на встроенные в перчатку часы. У меня еще было железных двадцать минут до того, как скафандр начнет сбоить.

Вернувшись к выходу в шлюз, я снял с креплений один скафандр своего размера. Из шкафчика вытащил несколько ледяных, но сухих полотенец, одно сразу использовал, стирая со шлема мешающую кровь. Видно стало получше.

Поволок всё это за собой, подыскивая помещение поменьше, где я смогу устроить герметичную комнату. Там я включу системы жизнеобеспечения локального контура. Создавать атмосферу на всей станции мне не нужно. Только отдельно взятый отсек. Это возможно сделать, перекрыв нужные вентиля. Я точно помнил, что схема станции позволяет провернуть такой фокус. Когда комната наполнится воздухом, я активирую химическую горелку, смогу догреть помещение до нужной температуры. В процессе воссоздания атмосферы идет экзотермическая реакция, но не факт, что реагенты справятся так быстро, как нужно мне. Это всё имеет смысл, если к тому времени мой скафандр еще будет «жить». Но если все получится, я смогу «раздеться».

Осталось заглянуть на склад технических деталей. Узнав, что в нем имеется, я смогу продумывать план моей миссии по спуску пока буду заниматься «переодеванием».

Открывая дверь, я ожидал увидеть что угодно, кроме этого. Склад оказался разрезан пополам той самой непонятной энергетической стеной. Между ней и тонким, как мне сейчас казалось, корпусом станции зиял открытый космос. Помещение склада выглядело футуристическим интерьером с панорамным видом на черную бездну: зеленоватый полумрак аварийного освещения, разбавленного голубым сиянием стен и узкая черная полоска пустоты, редко-редко истыканной искрами звезд. Жутко завораживающее зрелище. Но что самое страшное, сквозь голубую стену можно было видеть едва различимые силуэты! Выжившие?

Я придвинулся ближе, стараясь рассмотреть происходящее. Одна фигура склонилась к другой, лежащей на полу, словно сливаясь с ней в каком-то мерзком, максимально противоестественном действе. И только когда она потянула голову вверх, я понял – это такая же тварь, как та, что недавно чуть не прикончила меня. И прямо сейчас она пожирала чей-то труп.

От неожиданности я отпрянул и врезался задницей в пол, чудом удержав в себе крик, но было поздно. Видимо, монстр заметил движение и взвился в резком, каком-то даже грациозном, но совершенно точно нечеловеческом прыжке. Тут же ударился всем телом о преграду, но она устояла, давая понять, что способна выдержать и не такое.

– Выкуси, тварь!

Я показал ей средний палец. Не думал, что она поймет. Это было нужно мне, чтобы сбросить неожиданно навалившееся напряжение.

Тварь, словно не замечая преграду – раз за разом бросалась на стену, в попытке добраться до сладкого мяса, но всё было тщетно. С каждым прыжком от её мощных толчков часть станции, что была с той стороны, отдалялась от стены. Когда зазор расширился до пары метров, тварь прекратила попытки. Обломок станции практически полность перестал быть видным сквозь стену.

Убедившись, что твари не пробиться, я занялся своими делами. Время было на вес золота, а отрефлексировать я смогу позже. Если выживу.

Я принялся быстро осматривать склад в поисках всего, что может пригодиться. Всё, что было не закреплено, выбросило в космос, остались только принайтованные ящики, да собранная в сетки мелочь. Как бы то ни было, сейчас совершенно не время предаваться унынию и рефлексии. Нужно действовать. И срочно. Шансы на выживание таяли с каждой секундой. Часы подсказали, что его у меня не больше пятнадцати минут.

Всё нужное, что удалось найти на складе я перетащил в свой отсек. На всякий случай заглянул на опустошенный склад ещё раз и не обнаружил ничего, что мог бы приспособить.

Вернувшись в уже ставший мне родным отсек, я осмотрелся. Ну как отсек? Переход между сегментами станции. Оттого небольшой, около двух метров длинной. Зато снабженный собственными системами жизнеобеспечения. Чтобы в случае блокировки переборок двух отсеков одновременно – космонавт смог выжить. Все предусмотрено. Хвала создателям-перестраховщикам! И консультирующим станцию инженерам, конечно.

Убедившись, что все моё при мне, я задраил люки вручную, подошел к небольшому углублению в стене и, прочитав «отче наш» на память, повернул рычаг. Молитвы я знаю плохо, но понадеялся, что сойдет и так.

Стены покрылись изморозью и стали парить. Замерзшая кислородная смесь начала производиться заложенными в стены специальными панелями. Тысячи тонких игл при повороте рычага вошли в сложный технический сэндвич, раздавили капсулы с реагентами, которые в свою очередь начали выделять тепло. Далее запускалось разложение нитрита аммония, обогащая воздух азотом, а заодно подогревая окружающее пространство. Экзотермическая реакция не только разогревала отделенный от вакуума сегмент станции, но и нагревала тонкий слой перманганата калия, производя кислород. В общем, как я и сказал – сложнейшее техническое решение. Тонкослойный сэндвич реагентов, разделенных графеновыми пленками: максимальная теплопроводность при минимальной реакционоспособности. В общем, красота!

Вот только душновато стало.

Вдруг захотелось проветрить помещение. Может, открыть форточку?

Я почувствовал, что слегка подмораживает. Тремор распространился по всему телу. Моё время истекло. Скафандр приказал долго жить.