Текст книги "Игрушки 2"
Автор книги: Артем Рыбаков
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 2
……
…Километров через пять мы свернули с шоссе на местную дорогу, и через пару километров въехали в большой лесной массив, располагавшийся между двумя шоссе. Дорога была пустой, поэтому, не мудрствуя, мы нашли подходящий съезд и углубились на пару сотен метров в чащу. По команде Фермера я заглушил двигатель и вылез из машины.
– Так, Несвидов – тенты натяните! Тотен и Юрин – на вас охранение! – начал командовать Саша. – Арт, Казачина, Зельц – ко мне!
– Ну что Слава, иди, подмогни сержанту, – бросил я через плечо Трошину.
– А может я, лучше…
– Что лучше, то командир придумает! – осадил я его. – А пока помоги Несвидову.
Когда я подошёл, Фермер уже развернул на капоте «эмки» карту:
– Значит так, мальчики-зайчики, вы сейчас пробежитесь по окрестностям, и посмотрите, что вокруг и как? – сказал он, обращаясь к Ивану и Алексею. – Нам вообще-то вот в этот квадрат надо, – и он показал на карте точку, расположенную в том же массиве, но километрах в трёх к югу, – но, как мне кажется, в Старом Селе немцы квартируют, а нам пока светиться не след. Так что основная задача для вас – проверить, сможем ли мы по лесу вот здесь проехать. Через сколько выйти сможете? – спросил он Казачину.
– Минут через десять будем готовы! – молодцевато ответил Ваня.
– Выполняйте!
Как только ребята ускакали к грузовику, Саша повернулся ко мне:
– Что скажешь, Бухгалтер в разведку гож?
– Ну, мужик он, вроде, надёжный, но вот выправка его может нас подвести…Тут кто-нибудь с менее военным видом нужен.
– Ага, а с кем готов по хуторам пробежаться?
– Кудряшова могу взять, вид у него охломонистый – за вояку не примут. Правда, насчёт «пробежаться» – это ты погорячился, командир. Если только «торопливо прохромать»
– Это Дед Никто?
– Ага.
– Сойдёт.
– А что искать?
– Обстановку вокруг посмотри. Ну, и баньку… Вот, видишь, – и он показал карандашом на карте, – вдоль всего этого леса хутора раскиданы, так что есть, где развернуться.
– А вдруг они немцами обжиты?
– Не думаю. Если внимательно на карту посмотришь – это единственный крупный лес в округе, а вокруг села сплошняком идут. Нечего здесь немцам делать. Мы с Аликом пару дней назад посидели над трофейной картой – мы сейчас километрах в десяти-двадцати к востоку от внешнего кольца тех фрицев, что окруженцев в Налибокской пуще держат. Место, конечно, не самое спокойное, но и наглости такой они могут не ожидать. Кстати, похоже, что те, кого вы у самолёта встретили, как раз из пущи этой прорвались. На бане можешь не заморачиваться, но обстановку я знать должен. Так что – ноги в руки, и вперёд.
– Яволь, герр коммандер! – я вытянулся по стойке смирно, и уже было, совсем собрался уходить, как мне в голову пришла одна идея. – Саш, а зачем нам в гражданку переодеваться? Давай мы с Бухгалтером так в немецком и пойдём! А то, сам прикинь, два мужика, причём один из них – хромой, шарятся по лесу в нескольких километрах от кольца окружения – да нас запалят вмиг. А так получится, что мы вроде в патруле…
– Да, пожалуй, ты прав. Но двое для патруля жидковато будет. Возьмёшь кроме Трошина, ещё пару человек.
– А машины кто охранять будет?
– Не переживай, справимся.
Позвав, кроме Славы, ещё Кудряшова, Юрина и двоих окруженцев, вытащенных мною в своё время из сарая – боксёра Чернова и Сомова, я приказал им переодеться в немецкую форму и построиться через десять минут около «опеля».
Сделав знак Трошину взять с собой пулемёт, я проверил своё оружие и заменил батарею в рации на свежую. В полдвенадцатого бойцы построились у грузовика и я, встав напротив, начал доводить до них боевую задачу:
– Сейчас мы пойдём в разведывательное патрулирование. Главное – идти незаметно! Наблюдаем издалека, ни в кого не стреляем, ничего не взрываем. – Тут я обратил внимание на странную конструкцию, надетую на сержанта Юрина, больше всего это было похоже на корявую разгрузку, слепленную на коленке из немецких ремней и подсумков. – Николай! А это что на тебе?
– Разгрузочный жилет, товарищ старший лейтенант! – бодро ответил он. – Как у вас! Мне сержант Несвидов пошил.
– Ну и как, удобно? – слегка опешив, только и спросил я.
– Не знаю, товарищ старший лейтенант. Я первый раз её надел.
– У кого ещё такое… произведение искусства есть? – почему-то мне подумалось, что Юрин должен быть не одинок в своей тяге к прогрессу.
Ещё трое подняли руки.
– Ну, так надевайте, надо же проверить, чего там старшина наш скомстралил? Даю пять минут на переодевание. Бегом, арш! Остальным отдыхать.
Пока мужики меняли сбруи, я метнулся к командиру.
– Что стряслось? – поинтересовался у меня Саша.
– Да ничего страшного, просто бойцы наши себе разгрузок понаделали.
– Каких разгрузок? – не понял сначала он.
– Ну, как у нас.
– И как, получилось?
– Отправил сейчас переодеваться, в патруле проверим.
– А откуда они их взяли?
– Несвидов пошил.
– Интересненько… Ну вы идите, а я с ним беседу проведу. Надо же рекомендации опытного пользователя дать. И барахольщика нашего надо привлечь, – добавил Фермер, имея в виду Тотена – нашего главного специалиста и коллекционера тактического снаряжения. – Да, как только выйдете на опушку, свяжись со мной.
– Хорошо.
***
За полчаса, двигаясь параллельно дороге, мы дошли до опушки. Я залез на высокую сосну и в бинокль осмотрел окрестности. На севере, километрах в двух-трёх проходило крупное шоссе, по которому ехали утром. Меньше чем в полукилометре от нас я увидел деревню, точнее, крупный хутор, а в полутора километрах по правую руку от него – ещё один. То тут, то там в полях виднелись разнообразные хозяйственные постройки. Да уж, местность, для диверсантов самая неподходящая. На дороге, проходящей несколько южнее, я заметил столб пыли, поднимавшийся за какой-то машиной. Я поменял, кратность, чтобы получше рассмотреть. Открытая легковушка. А это у нас что? Офицер на заднем сиденье – высокая тулья фуражки, погон с витым серебряным шнуром, звание, правда, на таком расстоянии рассмотреть не удалось. На передних сиденьях – водила и какой-то нижний чин в фуражке. «Чего это они без охраны? Совсем обнаглели!» – подумал я, включая рацию.
– Фермер, Арт в канале.
– На связи, Арт. Что у вас?
– Тут людно. И тут объект подходящий нарисовался.
– Какой?
В этот момент машина свернула с дороги и въехала в деревню.
– Шишка средней величины, то ли комбат, то ли комроты. И всего два «оловянных» в охране.
– Далеко от вас? – мгновенно прорубил фишку командир.
– Километра полтора, на фазенде.
– Что за фазенда? Бундеса там есть?
– Если и есть, то отсюда не видно. Ну что, даешь добро на захват?
– Поближе подойдите. Рассмотрите что там и как. Если кроме объектов никого рядом нет, то добро даю. Постарайтесь взять чисто. Как понял?
– Понял тебя хорошо. Овер.
Спустившись с дерева, я объяснил бойцам задачу, и мы аккуратно двинулись через поле к хутору. От куста к кусту, от канавы к канаве, километр в час – нормальная скорость. Судя потому, насколько обильно поле было «заминировано» крупны рогатым скотом на одном из хуторов должны были держать весьма крупное стадо.
Спрятавшись в амбаре, (а может и овине? Ну, не разбираюсь я в таких тонкостях!) стоявшем в паре сотен метров от хутора мы принялись наблюдать…
«Ага, машина стоит у дома, и водила ковыряется под капотом… Значит, офицер сюда надолго заглянул», – подумал я, глядя в бинокль. Больше немцев на хуторе я не заметил и со спокойной совестью вызвал по рации командира.
– Фермер в канале, – откликнулся он. – Что нового?
– Мы рядом с фазендой, «болванов» трое. Или, по крайней мере, другие прячутся.
– Тихо сработать получится?
– Попробуем.
– Вы не пробуйте, а делайте! Как вообще там обстановка?
– Сельская идиллия – тишина и только мухи жужжат. На тропинке, правда, оживлённо.
– На какой?
– Да на той, что мы поутру топтали.
– Понял. Маякни, как работать начнёте!
– Конечно. Отбой.
Спустившись с чердака, я собрал бойцов для инструктажа:
– Бухгалтер и Чернов, вы идёте со мною в дом – будем офицера вязать. Ты Николай, – это уже Юрину, – вместе с Сомовым страхуете нас на улице и упаковываете водилу.
– Товарищ старший лейтенант, – обратился ко мне Трошин, – а подойдём мы к ним как?
– Мы втроём скрытненько сейчас выдвинемся к дому – заодно и разведаем, после чего дадим отмашку Юрину и Сомову. Они пойдут открыто и зайдут со стороны ворот.
– А немцы не переполошатся? – спросил Юрин.
– А форма на вас какая? Так что не дрейфь, пехота, прорвёмся! Кстати, пока мы ползти будем, вы по окрестностям посматривайте, а то, не ровён час, ещё немцы объявятся… – и с этими словами я протянул ему свой бинокль.
– Хм, лёгкий какой! – изумился Коля и попробовал прочитать надпись, – «Никоп»? А это немецкий, что ли?
– Сержант, – я перешёл на официальный тон, – это сейчас так важно, где сделан бинокль?
– Нет, конечно, товарищ старший лейтенант! Извините!
Я хотел уже, было попросить бойцов попрыгать, но вовремя вспомнил, что снаряжение у них не подогнано, и просто спросил:
– Все готовы?
И увидев утвердительные кивки сделал приглашающий жест в сторону двери сарая:
– Тогда пошли.
***
Только мы добрались до сараев, окружавших хутор, как на улице послышались громкие голоса.
– А я говорю, толку не будет из всей этой затеи! – говорила одна женщина.
– Да ладно тебе, Дарья! Может и не хуже старой власти будет. Жить-то надо!
Судя по всему, вышли спорщицы как раз из того дома, около которого был припаркован немецкий автомобиль.
«Это что же, он местное население там принимает?» – мелькнула у меня догадка. Тронув за плечо Вячеслава, я знаками показал, чтобы он прошёл вперёд и выяснил обстановку с другой стороны… Слава кивнул и двинулся вперёд. В этот момент на дворе громко хлопнула дверь и раздался мужской голос:
– К пяти вечера, бабы! Чтоб как штык!
– Да поняли мы, поняли… – донеслось издалека.
Снова хлопнула дверь, и на дворе всё стихло, только водитель-немец негромко позвякивал какими-то железками. Трошин помахал рукой, привлекая моё внимание, а затем жестами показал, что двое гражданских движутся в направлении от нас. Причём гражданские – лица женского пола. Остроумный жест с помощью которого Слава донёс до меня эту информацию вызвал у Чернова смешок, но я немедленно пресёк раздолбайство, ткнув его пальцем в рёбра и показав кулак.
Жестами же я дал команду бойцам перелезть через забор.
Незамеченными мы проскочили к дому и двинулись вдоль глухой стены. Я выглянул из-за угла. Водила как раз полез под машину, сжимая в руке гаечный ключ. «Хороший, ты механик, наверное!» – подумал я, а сам дотронулся до плеча Чернова, после чего ткнул пальцем в сторону немца и сделал движение, как будто бил кого-то крюком в челюсть. Василий понятливо кивнул, и, пригнувшись так, чтобы не отсвечивать в окнах, метнулся вперёд. Я же вытащил из нарукавных ножен метательную «иглу», сделанную из штыка, и приготовился страховать его.
С водителем Чернов обошёлся без затей – выволок того за ноги из-под машины и парой мощных крюков вырубил болезного. Судя по звукам, долетевшим до меня, второй раз можно было и не бить – челюсть у немца наверняка теперь сломана.
Мы с Трошиным проскользнули к крыльцу. Я жестом попросил Славу подсадить меня и осторожно заглянул в окно. В большой светлой горнице находились трое: давешний офицер сидел за столом вместе с немецким унтером и что-то втирал стоящему перед ним понурому мужичку лет пятидесяти. Судя по тому, как шевелились губы у сидящих за столом, унтер был тут за переводчика.
Жестами я распределил бойцов по позициям, дал отмашку Юрину и, встав слева от входной двери, вежливо постучал. Спустя десяток секунд за дверью послышались шаги, и недовольный мужской голос сказал:
– Марьяшка, я же сказал в пять!
Дверь распахнулась. На пороге стоял мужик, которого я видел в комнате. Заблокировав его правую руку своей левой, я резко пробил в солнечное сплетение, после чего рывком сдернул его с крыльца прямо в надёжные объятия Чернова. Сам же, вскинув автомат, вломился в комнату.
Картина «Не ждали!» – офицер читает какую-то бумагу, а вот унтер в изумлении уставился на меня. Два шага, и приклад ППД сносит унтера с лавки. Изящный пируэт – и внушительный дырчатый кожух моего ствола замирает в двадцати сантиметрах от лица офицера.
– Halt! – вкрадчиво говорю я.
Немец покладисто тянет руки в гору. Ого, на погонах звезд нет, один витой шнур– майор. А вот какие войска я понять не могу, в цветах я не силён.
– Name? Titel?
– Ich habe Intendanturrat Wolfgang Zoeyr.
«Интендантуррат? Что за зверь?» – задумался я, но быстро сообразил, что это, должно быть, интендант в чине майора. Ребята как раз втащили в комнату вырубленного на крыльце мужика.
– Боксёр, – обратился я к Чернову, – свяжи унтера и приведи его в чувство. Будем с господином майором беседовать. А ты, Слава, мужичка пока спеленай.
– Уже, Арт.
При звуках русской речи интендант встрепенулся. Интересно, это его так наша форма запутала? Он что же, думал, его родная германская полиция арестовывать пришла? Хотя, мысль про русских диверсантов я бы, на его месте тоже не сообразил.
– Stehen auf! – и я сопроводил приказ движением автомата.
Немец встал из-за стола, и я быстро вытащил из кобуры на его поясе пистолет. «Хм, «Вальтер ПП», – определил я модель, – офицер явно не строевик – ствол в самый раз для интенданта».
– Gehen Sie auf die Wand! – я рукой показал, к какой именно стене немец должен пройти.
– Wer sind Sie? Und was willst du? – подал голос пленный.
– Halt den Mund! Hände hinter den Kopf! – порекомендовал я ему.
Когда он выполнил-таки мои приказания, я достал из кармана кусок шнура и быстро связал ему руки, после чего вышел в сени и связался с командиром.
– Арт вызывает Фермера!
– Фермер в канале.
– Взяли.
– Кто?
– Интендант об одной звезде и двух просветах, с ним унтер-переводчик и водила.
– Что они там делали?
– Пока не знаю, может, с Тотеном подъедете, и здесь допросим?
– Нет, уходите оттуда.
– Колёса брать?
– Какие?
– «Опель» легковой.
– Бери, пригодится.
Вдруг за дверью я снова услышал женские голоса:
– Пан солдат, у меня вопрос к старосте есть. Пропустите?
«Какой ещё солдат?» – вначале не понял я, но потом сообразил, что местные обращаются к Юрину или к кому-то ещё из его группы. «Не дай бог, они по-русски отвечать начнут! Блин, там же водила валяется!» – подумал я, быстро открывая дверь на улицу.
Две крестьянки, одна лет тридцати пяти – сорока, другая помоложе, стояли около машины и жестами пытались объяснить Юрину, что им очень надо пройти в дом. На лице сержанта явственно отразилось смятение чувств: с одной стороны он понимал, что в дом их пускать не следует, с другой – он не понимал, как объяснить, что проход воспрещён, и при этом не раскрыть себя. Надо было срочно спасать боевого товарища!
– Verboten! Nicht ходить! Abend приходит! – подняв руку в запрещающем жесте и коверкая русские слова, я пошёл навстречу колхозницам.
– Пан офицер, так коровы уже готовы… – начала старшая.
– Nicht verstehen… – ответил я и добавил, – Стоят тут! – после чего поднялся на крыльцо и вошёл в дом.
Интенданта ребята уже усадили на пол, предварительно завязав ему рот полотенцем, унтер был упакован аналогичным образом, а вот староста так и валялся на полу около печки.
– Так, Боксёр, приведи-ка господина старосту в чувство.
Чернов кивнул и, зачерпнув ковш воды из ведра, стоявшего у двери, окатил мужика. Тот дернулся и заворочался, приходя в себя.
– Ну что, человек божий, обшитый кожей, ответишь на пару вопросиков? – спросил я, усаживаясь на табурет напротив старосты.
– Кхе, тьфу… – невразумительно ответил он.
– Что-то неконструктивный диалог у нас получается… – констатировал я и спросил, – Может по рёбрам добавить? Для повышения коммуникабельности…
– Нет, что вы хотите… господин офицер? – судя по всему, мужик решил подстраховаться, приняв во внимание, то, что мы были одеты в немецкую форму.
– А может мы не господа вовсе, а наоборот – самые, что ни на есть, товарищи?
– А мне поровну, что господа, что товарищи. Всё одно – власть, – похоже, что мои «шибко вумные» слова произвели на мужика впечатление.
– А расскажи нам, о чём вы с майором тут сговаривались, а?
– Дак это… он за снабжение войск отвечает… Приехал насчёт заготовки мяса там, ещё чего…
– И много у вас мяса?
– Дак стадо же у нас здеся совхозное. Тут на хуторе и в Головках, почитай больше ста голов.
– Вот как? – я изобразил на лице заинтересованность. – И о чём сговорились?
– Ну, он собрался машину свою за теринаром послать, ихним, немецким.
– А бабы чего пришли?
– Какие бабы? – не понял он.
– Там, на дворе. Молодка и ещё одна – постарше. Тебя требуют. Если ты, конечно, староста?
– От дуры! Я же их на ферму послал, приготовить всё… – и он в сердцах сплюнул на пол.
Внезапно он поднял на меня глаза и спросил:
– Так вы, господин-товарищ, откуда будете?
– Ты действительно хочешь это знать? – с некоторой угрозой в голосе спросил я. – А такую пословицу: «Меньше знаешь – крепче спишь», знаешь?
Староста кивнул. Внезапно мне расхотелось ломать комедию, изображая из себя не пойми кого:
– Эй, дядя, ты до войны кем был-то?
– Скотником здесь, на ферме работал.
– А чего это тебя немцы старостой назначили?
– Так из раскулаченных я, гражданин начальник, – определил для себя мой статус староста.
– А что это ты меня так величаешь?
– А то я человека из органов не видал? Так что говорите, гражданин начальник, что вам от меня надо… – с какой-то усталой обречённостью сказал мужик.
– Мне? От тебя? – на несколько мгновений я задумался, но затем решение пришло, – Тебя, как звать-величать, староста?
– Семён Акимович.
– Вот что Семён Акимович, у тебя родственники или знакомцы хорошие в округе имеются?
– Да.
– А у баб твоих?
– А как же…
– Тогда слушай приказ. За сегодня и завтра отгони весь скот, какой сможешь по дворам к своякам и знакомцам. А что сразу раздать не получится – в лесу спрячь.
От услышанного Акимыч даже рот открыл. Потом, сглотнув, спросил:
– Это как же, гражданин начальник? Раздать-то?
– А вот так! Тебе немец этот что сказал? – я кивнул в сторону сидевшего на полу интенданта. – Что вы должны содержать скот в порядке и выполнять план по сдаче мяса и молока военной администрации? – вспомнил я прочитанные в своё время книги.
– Да, так и сказал… – удивлённо подтвердил мою догадку староста.
– А людям раздавать запретил, так?
– Точно так.
– Значит, вы скот должны кормить сами, лечить, а мясо сдавать… Ну и какой вам в этом смысл? Траты одни. А к зиме, когда жрать нечего станет, что делать будете? Подумай об этом, Акимыч. Ты человек, я гляжу, поживший, что к чему сам сообразить можешь…
– А если спросят где скот? Что тогда делать-то мне? – похоже, предложенная мной идея старосте понравилась, и он начал продумывать способы её реализации.
– Так бумаги и потеряться могут… Где они хранятся?
– Дак в правлении совхоза, в Старом.
– На вашем месте я бы так не переживал по этому поводу. Всегда можете сказать, что большевики скот увели.
– А когда наши вернутся, ведь спросят, где стадо совхозное?
Мне стало даже радостно, оттого, что этот, по нынешним временам, «враг советской власти» сказал «когда наши вернутся», а не «если Советы вернутся». Я даже подмигнул ему:
– Ну, поговорку «Война всё спишет!» ты, Семён Акимович, слышал, наверное. Но чтобы у тебя совесть спокойна была, мы тебе расписку напишем.
И я достал из нагрудного кармана сложенный чистый бланк Заславльского райотдела милиции, один из нескольких, что я таскал с собой на всякий случай. Цапнув со стола авторучку майора, вполне себе приличный, кстати, агрегат – «Монблан» с золотым пером, я собрался, было написать расписку, но остановился.
– Семён Акимович, а фамилия ваша какая?
– Соломин моя фамилия.
– Спасибо, – ответил я и быстро написал несколько строк, после чего протянул листок старосте. Тот прочитал и, хитро прищурившись, спросил:
– А почему тут написано «сорок пять голов», – он покосился на расписку, – товарищ сержант милиции Дымов?
– А так правдивее… – честно ответил я, – Кто же поверит, что мы стадо в сто голов по немецким тылам гнали?
– Ага… А с немцем вы, что делать будете, граж… товарищ сержант?
– Не переживай, Акимыч, тут не оставим и за овином не бросим. Но и ты, уж сам понимаешь, ничего не видел, ничего не слышал. В смысле: «Да, был. Да, стадо осмотрел. Да, все пять бурёнок. Потом уехал. А куда и зачем – это мне, сирому не ведомо…» Смекаешь?
– Как не смекать… – и Акимыч криво усмехнулся, – Себя под молотки подводить не будем, и бабам всё объясню…
– Кстати, о бабах, – вспомнил я, – они там тебя во дворе дожидаются. Так что, давай, выйди к народу, расчисти нам пространство.
Он поднялся и направился к двери, а я, сделав Трошину знак следовать за ним, занялся бумагами майора. Секунд через двадцать я понял, что моего знания немецкого тут не хватит, и просто засунул их в пижонистый кожаный портфель, стоявший на лавке.
– Так, сержант, – обратился я к Чернову, – унтера дотащишь до машины? Или в чувство приведём – пусть своими ножками топает?
Юрий окинул взглядом бездыханную тушку переводчика и сделал жест, что, мол, не беспокойся командир, донесу.
Через открытую дверь со двора доносились голоса старосты и женщин, но слова я не разбирал, да и Бухгалтер, если что, подал бы сигнал. Через минуту или около того староста и Трошин вернулись в комнату.
– Сделали всё в лучшем виде, – весело доложил староста, а Трошин за его спиной в подтверждение кивнул. – Вопрос у меня к вам есть, товарищ сержант милиции… – и он несколько замялся.
– Спрашивайте, товарищ Соломин, не стесняйтесь, – подбодрил я Акимыча.
– Я тут, это, подумал… Может, вам продукты какие нужны, или, там ещё чего?
– От помощи не откажемся, Степан Акимович. Нам любая подмога в радость, – не стал жеманничать я.
– Так это… Мы мигом… Всё за раз сделаем! – засуетился староста. – Вы бойца вашего со мной только пошлите, а то мне не донести одному.
– Бухгалтер, скажи Юрину, чтоб со старостой сходил… Да не один, пусть Сомова с собой захватит.
Когда Чернов, неся в охапку спелёнатого унтера, вышел из дома вслед за старостой, я подошёл к пленному интенданту:
– Stehen auf! – продолжил я эксплуатацию своего небогатого словарного запаса.
Немец неуклюже встал, яростно сверкая глазами, из-под полотенца, закрывавшего рот доносилось гневное мычание.
«Узнать чего он хочет или нет?» – подумал я, но, по здравому размышлению рот пленному развязывать не стал.
– Komm! – и я показал стволом автомата направление движения.
Фриц что-то промычал, явно не собираясь выполнять приказание, так что пришлось придать ему ускорение, слегка пнув по голени чуть выше обреза щёгольских сапог. Скривившись от боли, он понуро двинулся к выходу.
– Бухгалтер, прими клиента! – крикнул я Трошину, торопливо собирая со стола бумаги немцев.
Через минуту я уже был на улице, где мне предстояло решить классическую задачу про переправу волка, козла и капусты, поскольку все присутствующие в машину явно не помещались.
– Так, я сяду за руль, унтера положите сзади на пол, майор с Бухгалтером на заднее сиденье.
– А водителя куда денем? – спросил Дед Никто.
– В багажник.
– То есть? – глаза у Кудряшова стали по полтиннику.
– То и есть! Засунь его в багажник, только руки свяжи.
Однако к чести Дениса, приказ обсуждать он не стал и, немного повозившись с замком, засунул до сих пор пребывающего в бессознательном состоянии водителя в багажник.
Через несколько минут вернулись и бойцы, ходившие за провизией. Три внушительных мешка – да, староста не поскупился! Хотя как знать, три мешка за несколько десятков коров – может, мы и продешевили…
– Так, товарищи, – обратился я к бойцам, – мы с Бухгалтером выдвигаемся на машине, а вы – аккуратно пешочком. Ясно?
– Так точно, – ответил за всех Юрин.
– Товарищ сержант, а с зерном, что нам делать? – внезапно спросил староста.
– С каким зерном? – не понял я.
– Так тут, в Головках амбары совхозные стоят… – пояснил Акимыч.
– Ну, так раздайте населению…
– Не можно, немцы там полицейских в охрану поставили.
– И что, ты предлагаешь нам амбары штурмом взять?
– Ну да! Вона вас сколько, а их там трое от силы…
«Вот ведь ушлый дядька, настоящий хозяйственный крестьянин!» – восхитился я про себя Акимычем.
– Товарищ командир, ну что вам стоит… – продолжал канючить староста.
– Значит так, слушай меня внимательно, Степан Акимыч. Мы помозгуем как вам и в этом деле помочь, но ничего не обещаю. А ты с коровами вопрос пока реши. Да и с транспортом… А то, как зерно вывозить будете, это же вам не коровы – само не пойдёт. А вечерком мы с тобой свяжемся. Понял?
– Понял. А вы основательный мущщина, товарищ сержант, обо всём сообразили!
Тут я вспомнил об одной вещи:
– Кстати, Акимыч, а МТС[1]1
МТС – машинно-тракторная станция
[Закрыть] в округе есть где-нибудь?
– Есть, как не быть. Аккурат в Новом Дворе станция.
– Это где?
– А ежели по большаку, что через Старое Село ехать вдоль по речке, так в Новый Двор и приедете. Станция там и на наш совхоз и на Михайловский роботала.
– Спасибо. Ну, так до вечера тогда?
– До свиданьица, товарищ сержант! – прочувствовано попрощался со мной староста.
***
…Когда Антон сообщил по рации о наличии в окрестностях ценного языка, первой мыслью Александра было желание дать приказ не высовываться и вернуться на базу. Опасение что ребята могут напортачить и при этом «спалить» место дислокации было так сильно, что Фермер еле сдержался.
«Блин, что я так и буду нянькой?! – одёрнул он себя. – Ну, везёт Тохе на приключения, значит – надо это использовать. Иной раз разведгруппы неделями по тылам вражеским ползают в поисках такого «вкусного» языка, а тут, раз – и на матрас!». И Саша просто спросил:
– Тихо сработать получится?
– Попробуем, – было ему ответом.
– Вы не пробуйте, а делайте! Как вообще там обстановка?
Дав разрешение на операцию, Фермер успокоился и сел, что называется, «ждать у моря погоды». Но, поскольку пассивное безделье было не свойственно его натуре, он уже через несколько минут позвал к себе Тотена и Несвидова, дабы разобраться, чего же там сержант понапридумывал в плане снаряжения.
– Ну, Емельян, рассказывай, как ты докатился до жизни такой? – начал командир.
– Товарищ майор госбезопасности, так хотелось же как лучше, – с виноватым видом ответил сержант, – У вас, вон какие удобные раз… «разгрузки»! Так чего же ребятам не попробовать?
– А что в тайне? Посоветовались бы с более опытными…
– Так чего из-за мелочи вас от важных проблем отвлекать?
– Эх сержант, не мелочи это… Или вы нам не доверяете? – огорошил Саша вопросом Несвидова.
– Не! Что вы, товарищ майор! Как это «не доверяете»? – ошеломлённо спросил старый служака. – Это… Я ж понимаю, что вон, сколько на вас свалилось: и задания командования выполнять, и нас диверсионной науке учить, и о снабжении заботиться!
– Ну ладно, проехали… Давай, доставай свой шедЁвр.
– Ага. Вот, – и Емельян протянул Фермеру самопальную «разгрузку», предназначенную, как определил Александр по внешнему виду подсумков, для автоматчика с МП-38.
Повертев её в руках и несколько раз открыв и закрыв подсумки, он отдал изделие Тотену:
– На, прикинь на себя, а то на мой рост подгонять долго.
Алик быстро скинул с себя «фирму» и надел «самопал». Повертелся, попробовал достать магазин из подсумка…
– Не, фигня, командир. Подсумки должны горизонтально быть, или, в крайнем случае, под углом, а иначе магазин быстро хрен достанешь.
– Понял, Емельян? Ты бы раньше посоветовался, глядишь, и перешивать сейчас не пришлось.
Несвидов сокрушённо почесал затылок.
– Так точно, товарищ майор.
– Ну, а для человека с винтовкой есть чего?
– А как же! – и сержант достал из объёмистого вещмешка ещё одно изделие.
Александр окинул взглядом топорщащуюся подсумками «сбрую»:
– И сколько патронов в неё умещается?
– Мы считали – на сто восемьдесят! – с гордостью сказал Емельян.
– Ну и на фига столько? Ты подумай – это сколько же затвор дёргать надо? Вот эти верхние снимите, и подумай насчёт подсумков для гранат – это важнее, чем лишние патроны… Короче, – и Александр обратился уже к Тотену, – давай вместе с сержантом займись всем этим самостроком, пока время есть.
– Слушаюсь! – козырнул Алик.
Как раз в этот момент из динамика рации раздалось:
– Арт вызывает Фермера!
Александр взмахом руки отпустил подчинённых и ответил:
– Фермер в канале.
***
Когда мы выехали с хутора на просёлок я, пребывая в отличном расположении духа, стал напевать себе под нос какую-то песенку. А что мне было не петь-то? «Языков» взяли, немцам бяку сделали, машину надыбали да ещё и съестными припасами разжились – как там Карабас Барабас говорил: «Это просто праздник какой-то!» Правда, я не обратил бы на это никакого внимания, если бы Трошин, ехавший вместе с пленными сзади, громко не спросил меня:
– Антон, а что это ты поёшь?
– Извини, что оскорбил твой музыкальный слух своим скрипучим голосом! – отшутился я.
– Нет, моему слуху после гаубиц ничего не страшно, а вот офицер что-то нервничает.
Я задумался и воспроизвёл уже в полный голос, то что напевал:
Komm nur komm, umarm die Wölfin
Du wirst nicht gefressen warden
Denn sie leidet keinen Hunger
In den Dörfern, bei den Herden
«Чёрт, любовь к немецкому «металлу» меня как-нибудь под монастырь подведёт!» – только и подумал я, обернувшись и увидев испуганные глаза немецкого интенданта. Правда, игру в гляделки практически тут же пришлось прекратить, так как машина влетела колесом в рытвину, да так, что руль чуть не вырвало у меня из рук.
– Хорошо, петь не буду! – бросил я через плечо, – Хотя, может, у него абсолютный музыкальный слух, вот и нервничает, когда я фальшивлю.
Спустя некоторое время, когда мы уже въехали в лес и, свернув в чащу, остановились, Слава вылез из машины и сказал:
– А я и не знал, что ты так хорошо немецкий знаешь. Вон, даже песни поёшь…
– Чтобы песни петь – язык не обязательно знать. Ритм, слова… Я даже не всегда понимаю, о чём пою.
– Как это так? – удивился Трошин.
– Элементарно! То есть о чём пою, примерно представляю, но чтобы художественно на бумаге изложить, да чтоб на стихи похоже получилось – тут, брат, талант нужон.
– А, – понимающе протянул он.
– Ладно, хорош лясы точить, сейчас наших предупрежу, а ты давай «пешеходов» иди встречай.
Разделившись, мы двинулись каждый в свою сторону: я поехал к базе, а Слава скрылся в лесу.
Когда я был метрах в ста от предполагаемого местонахождения базы, из кустов донеслось:
– Стой! Двадцать восемь.
Я притормозил, хотя и так тащился с поистине черепашьей скоростью и ответил
– Двенадцать.
