Текст книги "Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3

Информационный листок № 10 группы IV Е РСХА об организации штатной структуры органов НКВД-НКГБ СССР

Советская разведслужба

На основе захваченного документального материала складывается следующая картина советской разведслужбы.

Центром наступательного шпионажа в Красной Армии является разведупр, то есть разведывательное управление 5-го отдела Генерального штаба. Этому центру подчинены разведотделы при штабах подразделений Красной Армии. Наименьшими звеньями военной наступательной разведки, выдвинутыми к границе страны, являются разведпункты. Если до сих пор последние мало попадали в поле зрения, то причина этого кроется в методах работы советской разведслужбы. Согласно имеющимся здесь оригиналам приказов всем сотрудникам советской военной разведслужбы, занятым в пограничной области, запрещается действовать иначе как в форме советских погранвойск. Из этого факта следует, что почти всегда в качестве лица, дающего задание, выступали только служащие советской пограничной охраны.

Контрразведка внутри страны велась прежде НКВД, и контрразведывательные материалы отрабатывались там особым отделом. Особые отделы являлись в НКВД рабочими отделами. Их инстанции были разделены соответственно подразделениям Красной Армии, но не подчинялись им. К задачам особого отдела относились:

1. Контрразведка в Красной Армии.

2. Борьба против вражеской разведслужбы внутри страны.

3. Борьба с пораженческими настроениями в Красной Армии.

4. Наблюдение за всеми служащими Красной Армии как в служебном, так и в политическом отношении.

В случае войны особый отдел брал на себя функции наступательного шпионажа по засылке диверсионных групп в тыл противника.

Особые отделы НКВД были распущены приказом наркома внутренних дел и наркома госбезопасности от 12 февраля 1941 г. Эта ликвидация связана, возможно, с последовавшим 3 февраля 1941 г. разделением НКВД на Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) и Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ).

Как известно, руководство Народным комиссариатом внутренних дел в свое время принял Берия, а руководство Народным комиссариатом госбезопасности – Меркулов.

Приведенным приказом от 12 февраля 1941 г., которым был распущен Особый отдел НКВД, при НКВД был одновременно создан третий отдел, которому подчинено контрразведывательное обеспечение пограничных и внутренних войск. Вместо особого отдела НКВД при Народном комиссариате обороны (НКО) создано 3-е Управление, на которое возложены следующие задачи:

1. Борьба с контрреволюцией, шпионажем и саботажем, меры по сохранению военной тайны и т. п.

2. Выявление недостатков в армии и их устранение (борьба с коррупцией).

Руководителем 3-го Управления НКО назначен майор госбезопасности Михеев. Он подчинен непосредственно наркому обороны Тимошенко, получает распоряжения непосредственно от него.

3-му Управлению НКО в военных округах, армиях и армейских корпусах подчинены третьи отделы. При дивизиях, бригадах и т. д. созданы 3-и подотделы. При полках, самостоятельных частях и ведомствах Красной Армии были назначены уполномоченные 3-го Управления, отдела и подотдела. Руководителями 3-х отделов при военных округах являются члены Советов при народных комиссарах госбезопасности. Из этого обстоятельства также усматривается тесная связь между НКО и НКГБ. Свидетельством этой связи является также то, что НКГБ играет руководящую роль в проверке агентов и доверенных лиц. Так, например, вербовка иностранных агентов может производиться только с согласия наркома обороны, после того как руководитель 3-го Управления по договоренности с НКГБ предложит [кандидатуру] соответствующего лица. Дальнейшим доказательством тесного взаимодействия между 3-ми Управлениями НКО и НКГБ следует считать размещение арестованных в тюрьмах НКГБ. Наконец, следует принять во внимание, что 3-е Управление состоит из служащих командного корпуса Красной Армии и служащих НКГБ. Во время войны 3-му Управлению НКО придается особое значение. Деятельность подчиненных ему агентов распространяется на:

а) фронтовые воинские части Красной Армии;

б) тыловые службы;

в) гражданскую среду;

г) неприятельскую территорию.

Заброска агентов контрразведки на территорию противника производится вглубь на расстояние до 100 км от линии фронта. Агенты имеют прежде всего задание опознавать агентов и диверсантов противника, которые должны быть посланы в районы, занятые Красной Армией, и способствовать их аресту. Далее в их обязанность входит вербовка агентов в вооруженных силах противника и среди местного гражданского населения. Засылка диверсионных групп в тыл противника также относится к задачам 3-го Управления НКО. Подобно нашим айнзатцгруппам, 3-и Управления должны формировать моторизованные группы, которые при занятии вражеской территории Красной Армией должны осуществлять задержание служащих неприятельской шпионской и контрразведывательной служб и захват документов этих учреждений.

В этой связи интересен тот факт, что эти моторизованные группы имеют указание передавать служащих неприятельской шпионской и контрразведывательной служб после допроса в чекистские исполнительные группы НКГБ.

Приведенная выше схематическая структура советской наступательной и оборонительной разведслужбы соответствует, поскольку она относится к Красной Армии, также и Красному Военно-Морскому флоту (НКВМФ).

Предлагаемые таблицы дают наглядный обзор организации советской наступательной и оборонительной разведслужбы.

Минск, Соборная площадь. 19 августа

1941 года. 20:07.

– Что ж, Артур, мне действительно жалко Бойке, но это война… – Однако никакого сожаления на мрачном лице Мюллера Небе не заметил. – Но идея о поиске «медведей» была его собственная, если ты помнишь. Кстати, что там конкретно случилось? Я тут, знаешь, был несколько занят.

– При переправе через реку оперативная группа попала в засаду. Надо отметить – очень грамотную засаду, поскольку переправившийся на другой берег головной дозор в составе десяти полицейских никого не заметил. Я разговаривал с уцелевшими офицерами. Правда, только по телефону.

– И что тебе сказали эти перепуганные крысы?

– А почему ты решил, что перепуганные?

– Это очевидно, Артур! Их страх заметен даже в твоем изложении. – Мюллер усмехнулся: – Наверняка русских были тысячи, их поддерживали артиллерия и авиация, а командовал всем этим безобразием сам Сталин!

Улыбнувшись шутке коллеги, Небе продолжил тем не менее сухим деловым тоном:

– Да, у парочки такое ощущение сложилось, это точно, но большинство из тех, с кем я общался, указывают на то, что огонь велся как минимум из четырех пулеметов. И минометы тоже присутствовали…

– Два кофе. По-венски, – сделав начальнику 5-го Управления знак подождать, попросил Мюллер адъютанта, заглянувшего в дверь. – Минометы, говоришь? – продолжил он после того, как помощник (крылся. – А это значит, что группа «Медведь», если, конечно, покойный Бойке был прав, никакого отношения к покушению на Рейхсгейни не имела.

– Поясни, Генрих.

– Артур, стал бы ты на месте людей, исполнивших такую виртуозную акцию,подставляться, оставаясь там, где тебя могут легко найти, вступать в открытый бой с полицией, причем, прошу заметить, не прорываясь в «тихую гавань», а просто так, по велению сердца, если можно так выразиться?

– Вряд ли… – пробормотал Небе.

– И я о том же! Далее… – Шеф гестапо выбрался из-за стола и принялся ходить кругами по кабинету: – Группа, которую мы называем «Медведь», скорее всего, существует на самом деле, и вполне возможно, что унтерштурмфюрер действительно напоролся на нее в лесах под Борисовом, но он же сам говорил мне не далее как сегодня утром, что вектор движения этой группы он рассчитал чуть ли не месяц назад. Следовательно… – Мюллер остановился и двух шагах от сидевшего в кресле начальника криминальной полиции.

– Следовательно, к нашим преступникам они не имеют никакого отношения! – закончил за него Небе.

– Именно, Артур, именно! После покушения прошла уже неделя, леса в радиусе пятидесяти километров от нужного нам района прочесаны, а ни на кого, хоть сколько-нибудь соответствующего нашим ожиданиям, мы так и не вышли… – В дверь постучали, и Мюллер остановился на полуслове.

Вошел адъютант, быстро поставил поднос с кофе на стол и исчез, прикрыв за собой дверь.

– …А между тем уже арестовано более двух тысяч подозреваемых, – как ни в чем не бывало продолжил Мюллер.

– Две тысячи семьсот тридцать четыре человека, – перебил Небе. – Это если не учитывать тех, с кем разобрались на месте, и погибших в боях. Но, как я понимаю, дело тут не только в цифрах?

– Правильно понимаешь. Фактически Бойке своим визитом в леса подтвердил нашуверсию. – Глава специальной следственной группы сделал пару шагов к карте, которая была утыкана маленькими флажками. Для обозначения разных эпизодов сотрудники использовали уже привычную цветовую кодировку: красные флажки обозначали выявленных коммунистов или подпольные группы, а коричневые – вооруженные столкновения. По мнению Мюллера, последних было излишне много. – Вот смотри, – рука бригадефюрера описала широкий круг вокруг белого флажка, отмечавшего место покушения на Гиммлера, – пятьдесят километров, а это, – рука описала еще один круг, – сто. Первую зону, которая включает и окрестности Минска, и сам Слуцк, прочесали плотно, вторую, по крайней мере в направлении на восток и юго-восток, – достаточно… И о чем нам говорит подобный результат?

– Что мы не там ищем! Это азбучные правила сыска, Генрих, – поморщился Небе. – Если усилия, приложенные в правильном направлении, не приносят результата, то либо усилия недостаточны, либо направление неправильное.

Его гримаса не ускользнула от Мюллера.

– Ты не мог бы не кривиться? Насколько известно мне, – шеф гестапо подошел к карте вплотную и постучал по ней пальцем, – в сторону Барановичей и Слонима прочесывание лесных массивов практически не велось.

– Отчего же? – Начальник Крипо отхлебнул кофе и, поставив чашку на журнальный столик, встал с кресла и подошел к Мюллеру. – Армейское командование выделило для этого два пехотных полка, а все без исключения посты в этом районе были усилены. Хотя ты прав, западное и северо-западное направления обрабатывали слабее. Но позволю напомнить тебе, что в эти чащобы нужно две дивизии, а не полка загонять, – его палец уперся в Налибокскую пущу. – Да и кто в здравом уме будет ловить диверсантов, едущих к нам, а не от нас…

– То есть, если они просто поехали в Рейх или Генерал-губернаторство, то их мог никто вообще не проверять?

Несколько мгновений оба молча рассматривали карту, словно никто не решался снова озвучить возникшие у них несколько дней назад мысли, пока Мюллер не повернулся к Небе и тихо, почти шепотом, не спросил:

– Ты до сих пор ответственный за поставку персонала в заведение на Гизебрехтштрассе?

Не ожидавший такого вопроса начальник Управления РСХА даже отшатнулся, но все-таки быстро пришел в себя и так же тихо ответил:

– Практически нет. Профессионалок сменили идейные любительницы, а их подбирает сам Скрипач.

– Как подбирает? – все так же негромко спросил шеф гестапо.

Небе собирался сказать, что не знает, как проходит отбор в специальный бордель, больше известный посвященным как «Заведение госпожи Шмидт» или коротко, по имени номинальной владелицы, «Салон Китти», но за то короткое время, пока он собирался с мыслями, Мюллер сместился всего на один шаг, и бригадефюрер оказался в буквальном смысле слова приперт к стенке.

– Ну, он не совсем подбирает, – промямлил начальник криминальной полиции глядя, на начальника полиции тайной снизу вверх. Мюллер хоть и не отличался внушительным телосложением, но был выше Артура почти на полголовы. – Скорее – инспектирует.

– Я знаю. Мне нужны имена девушек из второй книги! И еще, друг мой, запомни – сейчас от того, насколько точно мы с тобой сыграем, зависят, возможно, наши жизни! – И он, быстро отойдя на пару шагов, спросил уже громко: – Так чем там закончилась история с убийцами Бойке?

Деревня Осовины, Борисовский район Минской области. 19 августа 1

941 года. 22:12.

– Товарищ командир, товарищ командир! – Обернувшись, Трошин увидел бегущего к нему лейтенанта Скороспелого.

– Что у тебя?

– Товарищ Трошин, ваше приказание выполнено! – с трудом переводя дыхание, танкист тем не менее перешел на официальный тон: – Гражданские, личный состав и снаряжение переправлены.

– Это хорошо. Лодки для нас готовы?

– Да, товарищ майор! – Несмотря на то что всему отряду было сообщено о переходе начальства под патронаж другого ведомства, лейтенант продолжал называть Вячеслава привычным званием.

– Мысяев, связь есть? – позвал Слава сидевшего в двадцати метрах от КП «москвича».

– Пару минут назад была, – откликнулся связист, но, вспомнив постоянные подколки на тему, что в армии связь бывает двух видов – «только что была» и «скоро будет», поправился: – Сейчас соединюсь, товарищ командир!

– Давай, налаживай! Сейчас подойду!

Если кому-то «визит» немецкого полицейского отряда и показался неожиданным, то точно не Трошину. С того самого момента, когда почти три недели назад партизаны вышли к Палику, он не уставал напоминать всем и каждому, что они тут ненадолго, что диверсантам мхом обрастать не стоит, ну и прочие афоризмы в духе майора Куропаткина.

На один выбор места для базы командир отряда потратил неделю, причем три дня ушли на объяснения комиссару всех тонкостей. Уж больно смущала Белобородько близость к Борисову, где, по донесениям разведчиков, от немцев было не протолкнуться. И только когда по прибытии Валерий Иванович сам прошелся со Славой почти до Заболотья, от которого до логова врага было едва полтора десятка верст, и убедился, что при должной подготовке с их стороны немцы могут и неделю до озера ползти, батальонный комиссар успокоился. И сейчас именно благодаря этой предусмотрительности столкновение с немцами прошло для отряда практически без потерь. Один убитый и семеро раненых за уничтожение полицейской роты – мизер! Но ребят Славе было все равно жалко! Вот и отходили они не потому, что держаться сил не было, а для сбережения личного состава.

– Девятка, здесь Четырнадцатый! – Трошин взял протянутую Мысяевым трубку. – Как у вас обстановка?

– Спокойно все, Четырнадцатый. Оружие противника собрано и оприходовано, вот только что с машинами и мотоциклами делать – ума не приложу.

– Сколько всего захватили?

– Девять мотоциклов, из них четыре с коляской, три легковых, два легких грузовика, – принялся перечислять Девятый, в прошлом капитан и командир саперной роты, выходивший к своим в составе команды из девяти бойцов, а теперь командовавший одним из взводов отряда. – И это только те, что не сгорели.

«Четырнадцать водителей! – быстро сосчитал Вячеслав. – Да столько во всем отряде с трудом сейчас наберется… Хотя…» – тут он вспомнил некоторые из трюков, практиковавшихся в спецгруппе.

– Погрузите мотоциклы в грузовики! И не забудьте слить горючее из всех разбитых машин! Легковушки, если повреждены – испортить и заминировать! Радиомашину в обязательном порядке вывезти в расположение отряда! При невозможности транспортировки – демонтировать рации.

– Вас понял, Четырнадцатый! – В голосе капитана Ульянова послышалась радость. Трошин отлично его понимал – бросать столь нужные и ценные трофеи, тем более доставшиеся в нелегком бою нормальному командиру что ножом по сердцу. – Машина с рацией на ходу, но сам передатчик не работает – пулями посекло.

– Девятый, за полчаса управитесь? – Весь предыдущий опыт подсказывал майору, что на ночь глядя немцы в лес не полезут, но и затягивать собственную передислокацию не стоило, да и скорость перемещения по здешним дорогам совершенно не радовала.

– Постараемся, Четырнадцатый. Я пока отправил заслон к сорок восьмой точке и пять бойцов – на «жердочку» между ней и тридцать первой.

Слава бросил взгляд на расстеленную на импровизированном столе карту: «Так, это он про мост между Ельницей и Осово говорит. Речушка там, конечно, так себе, но объезда нормального у немцев рядом нет – при самом хорошем для них раскладе крюк километров в тридцать выйдет, да по лесным дорогам. Если очень Гансам повезет – они к Палику часам к восьми утра добраться сумеют. Это если на ночной рейд решаться, а до утра отложат наступление – так и вообще к обеду только поспеют. По темпу мы их явно пока переигрываем».

– Понял тебя. Отбой!

Вернув трубку связисту, Слава спросил:

– С базы не сообщали, первая группа на связь не выходила?

– Нет, – ответил Новиков, сидевший на чурбачке в углу блиндажа. – Но ты сам им позвони. Дима, – обратился он к Мысяеву, – связь с базой давай!

Так уж вышло, что за последние несколько дней кандидат Мысяев незаметно подгреб под себя всю связь отряда, однако ни командир, ни комиссар не видели в этом ничего плохого: во-первых, в действиях телефонистов и радистов появилась хоть какая-то системность, что не могло не сказаться на качестве связи и ее оперативности, а во-вторых, трудно было ожидать, что представители Центра оставят без своего пристального внимания такую важную составляющую партизанской работы.

И десяти секунд не прошло, как бывший студент Московского института инженеров связи снова протянул черную эбонитовую трубку трофейного телефона партизанскому командиру.

– Здесь Четырнадцатый! От первой группы ничего нет?

– Две минуты назад пришел код – они на месте, – булькнула искаженным помехами голосом Белобородько трубка.

– Понял. Отбой!

– Сергей, все в порядке, – сообщил Трошин Новикову. – Пора людей выводить.

Чекист поднялся на ноги, тщательно отряхнул форменные галифе и подошел к ним. Мысяев быстро принялся переключать контакты на коммутаторе. Совершенно неожиданно для всех в разговор вмешался лейтенант Скороспелый:

– Товарищи командиры, – взмолился он, – а как же «бэтэшка»?

– А что «бэтэшка»? – Вячеслав не понял, при чем тут единственный «приватизированный», как говорили в Спецгруппе, лейтенантом танк. Удивительно, но нашли его неделю назад довольно далеко от дороги, где он грустно стоял в кустах, с «сухими» баками, без пулеметов, но с десятью бронебойными снарядами в боеукладке и полностью исправный. Видать, какая-то из отступающих частей оставила за полной невозможностью использовать. С другой стороны, Слава помнил, как разъярился, узнав, что танк бросили со снарядами: при умелом использовании десяток бронебойных – это смерть как минимум для одного вражеского танка!

На трофейном низкооктановом бензине мощный мотор отказывался работать категорически, а отрегулировать карбюратор никто из бойцов отряда не сумел, но тогда у них еще оставалось какое-то количество отечественного, которого как раз и хватило для недолгого марша в поселок у озера.

– Куда мы ее потащим?

– Так что же, взрывать его? – с какой-то детской обидой спросил танкист. – Она же совершенно целая!

– И что? Тебя оставить, чтоб ты ее от всей группы армий «Центр» оборонял? Или всем нам остаться ради твоего любимого танка? – Новиков к сантиментам был не склонен, да и вообще, уже давно дал понять, что все эти игры с тяжелой техникой не более чем пустая блажь.

– Зачем вы так? Мне всего два десятка бойцов надо на полчаса и пятеро – на три. Это самое большее!

– Смотри, командир! – Новиков повернулся к Славе: – Один танк этот ухарь и взвод просит, а было бы семь, как он мечтал, – глядишь, и дивизию нам с тобой собирать пришлось бы!

– Погоди, товарищ старший лейтенант, – Трошин поднял руку, призывая язвительного чекиста помолчать. – Вначале предложение выслушаем. А то за разбазаривание матчасти, глядишь, – передразнил он «москвича», – и нам отвечать придется… Давай, Федор, выкладывай, чего ты там накумекал!

– Так это еще товарищ батальонный предложил, – сверкнув белозубой улыбкой, принялся взахлеб излагать Скороспелый. – Мы сейчас грузим «семерку» на платформу. С талями и лебедкой, что в поселке есть, это – раз плюнуть. Цепляем к платформе дрезину и отгоняем метров на пятьсот в лес, там сгружаем и маскируем. Я потом вернусь и починю, ну и бензином нормальным разживемся, а то на этой фрицевской вонючке мотор детонит…

– На хрена тебе эти маневры?! – взвился Новиков.

– Спокойно, я сказал! – повысил голос Слава. – Я пока отрядом командую и решаю, что здесь и как! Людей дам, но на час. А там успел – молодец, не успел – взорву эту железяку к такой-то матери! Доморацкий! – он громко позвал начальника хозвзвода, круглощекого и пузатого техника-интенданта 1 ранга, получившего звание перед самой войной, а до того заведовавшего какой-то снабженческой конторой. – Выдели лейтенанту двадцать человек из своих, все равно ваше барахло уже вниз по речке уплыло.

Из рапорта криминальассистанта Максера

«…При движении в указанный квадрат обнаружилось, что деревянный мост через реку Бурчак у деревни Глинище разрушен (сгорел). В соответствии с требованиями безопасности на другой берег была отправлена дозорная группа, форсировавшая реку вброд. Насколько мне известно, разведка противоположного берега проводилась на глубину до 100 метров и по фронту – на 200.

В 14:40 начальник оперативной группы унтерштурмфюрер Бойке созвал командиров подразделений и оперативных сотрудников на совещание, на котором было решено осуществить починку моста силами личного состава, поскольку ожидалось прибытие радиопеленгационных групп. По окончании совещания я направился к своему взводу, в этот момент с противоположного берега по нам был открыт плотный ружейно-пулеметный огонь, в результате которого большая часть начальствующего состава была убита или ранена в течение нескольких минут. Я лично видел, что унтерштурмфюрер Бойке был ранен в спину, но оказать ему помощь не смог, поскольку находился с другой от него стороны дороги, а огонь нападавших был так силен, что буквально не давал поднять головы.

Попытки подавить противника огнем имевшихся пулеметов результата не дали из-за того, что сразу после поражения командного состава враги перенесли огонь на головные машины, и наши пулеметчики были вынуждены спасаться.

Оставшись одним из немногих офицеров в строю, я организовал оборону, но противник начал обстреливать нас из минометов, нанося большие потери в личном составе. Я отдал приказ эвакуировать раненых, а затем отходить. Большую часть транспортных средств пришлось оставить из-за повреждений, причиненных противником, а машины просто не представлялось возможным развернуть из-за узости дороги.

Через несколько минут боя мне сообщили, что огнем противника выведена из строя радиостанция, вследствие чего вызов подкреплений был невозможен. Ввиду явного численного превосходства противника, а по предварительным оценкам, в атаке на нашу колонну принимало участие не менее 200 человек при 6 пулеметах, я отдал приказ на общий отход…»

Москва, Кремль, здание Сената.

19 августа 1941 года. 23:14

…Пять окон с плотно задернутыми темно-зелеными, даже на вид («Пыли они собирать должны – мама не горюй!» – отстраненно подумал Павел) тяжелыми шторами. Дубовые панели стен, массивная мебель – интерьер знакомый, можно даже сказать привычный. Непривычна ситуация – первый раз он остался с главой государства наедине.

Товарищ Сталин сидит за рабочим столом, а старшему майору отведено место в углу, рядом с маленьким столиком, на котором сотрудниками секретариата поставлены блюдо с горкой бутербродов и несколько стаканов в массивных подстаканниках. Все это богатство находилось в полном распоряжении Судоплатова, пока председатель ГКО внимательно читал доставленную из тыла противника тетрадь.

Собственно говоря, особого ажиотажа у начальства она поначалу не вызвала. Наркома, посвященного во все тонкости, не оказалось на месте, а потому визит начальника Особой группы прошел впустую. Сам Судоплатов был этому отчасти рад – можно было спокойно отдать тетрадь копировальщикам и ознакомиться с сопроводительной запиской Новикова. Хотя «записка» – это в данном случае скромно сказано: старший лейтенант исписал убористым почерком все двенадцать страниц школьной тетради, да еще и несколько листочков с заметками вложил!

Берия вернулся в здание Наркомата около восьми вечера, а звонок в кабинете Павла раздался еще через полчаса, так что скорость, с которой его выдернули к вождю, впечатляла! О том, насколько плотный график у Сталина, Павел имел неплохое представление, а тут он уже минут двадцать бездельничает – и ничего.

Наконец, когда все бутерброды были съедены, а чая остался один стакан из четырех, хозяин кабинета отодвинул в сторону тетрадь.

– Товарищ Судоплатов, – негромко позвал он. – Как вам кажется, какому уровню образования соответствуют эти материалы?

Вопрос показался Павлу несколько неожиданным, так что пришлось потратить несколько секунд на обдумывание:

– Мне сложно судить, товарищ Сталин, но при прочтении мне показалось, что пишущий неплохо разбирается в вопросе, о котором пишет. – Судоплатов встал с кресла и подошел к столу.

Вождь выдержал паузу, словно несколько раз прокручивал в голове ответ начальника Особой группы.

– А вас не смутило, товарищ Судоплатов, что о разных темах пишут разные люди? Вот часть о медицине – она врачом написана. – Видя некоторое замешательство Павла, Сталин пояснил: – Там латыни много, но написаны эти слова… как бы это сказать? Привычно! – подобрал, наконец, слово глава государства. И, словно не желая, чтобы собеседник воспринял его заявление как голословное, хотя вряд ли у последнего возникла даже тень подобной мысли, взял со стола тетрадь и открыл ее на одной из закладок: – Вот, видите, как слово Penicilliumнаписано? Что это такое, право, не знаю, но то, что это слово писавшему знакомо и привычно, даже я заметил. И то же самое повторяется в любой теме! Если бы все написано было одной рукой – я бы понял. Донесение от источников переписано агентом, но, вы знаете, Павел Андреевич, – Сталин взял со стола трубку, – у меня сложилось впечатление, что каждый писал о своем! – Высказавшись, вождь принялся потрошить папиросу, изредка бросая вопросительные взгляды на Судоплатова.

«На это мы внимания как-то не обратили, – сокрушенно подумал Павел. – Хотя… с другой стороны, это первый раз, когда мы получили подлинное сообщение „Странников“. Шифровки, как ни крути, документ обезличенный, набор цифр, который потом превращается в машинописный текст… Эх, что ж это я? А ведь Новиков упоминает, что большинство тех, с кем он „беседы“ вел, говорили, что наши фигуранты – кладезь знаний! А ты, дорогой друг, замотался и не сообразил, что из твоих знакомых, к примеру, далеко не каждый знает о существовании страны Вьетнам, не говоря уже о том, чтобы сопоставить ее с известным из сообщений в газетах Французским Индокитаем…»

– Что же вы молчите, товарищ Судоплатов? – Сталин уже раскурил трубку.

– Да, на такие тонкости мы внимание не обратили.

– А должны были… – Несмотря на упрек, голос главы государства звучал ровно. – Ваши коллеги из ИНО, товарищ Судоплатов, сообщили, что у них в кадрах подходящие люди не значатся.

– Они могут не только по их линии проходить, – попытался парировать старший майор.

– Давайте смотреть правде в глаза, Павел Анатольевич! – строго сказал Верховный. – Эти ваши «Странники» целиком соответствуют своему названию. Группа боевиков-террористов со знаниями, позволяющими их хоть завтра направить на преподавательскую работу в один из вузов Москвы, о которых к тому же в вашем ведомстве никто ничего не знает! Не странная ли ситуация со «Странниками»? Может быть, пора вам, точнее нам, с ними лично познакомиться? Тем более что опыт такого общения мы получили… – и Сталин похлопал рукой по тетради.

– Боюсь, что в настоящий момент мы такой возможности лишены, товарищ Сталин! Последнее сообщение от них пришло из района Бобруйска, причем они вызывали удар авиации практически на себя.

Сталин поморщился, а потом подошел к огромной карте европейской части СССР:

– Вы хотите убедить себя или меня, товарищ Судоплатов?

– В чем? – не понял Павел.

– В том, что такая, я не побоюсь этого слова, профессиональная группа не способна спрятаться в этих лесах? – и ладонь Верховного опустилась на крупное зеленое пятно западнее Могилева.

После некоторой заминки Судоплатов все-таки решился сказать:

– У нас сейчас большие проблемы с заброской агентуры, товарищ Сталин…

– Я отлично понимаю ваши проблемы, товарищ Судоплатов, но, может быть, вы поможете мне с моими? Например, объясните доказательно нашим английским друзьям, что это ваши «специалисты» ликвидировали Гиммлера, а? Ведь группа сообщала, что операция заснята? А то Черчилль интересуется, а мне и ответить нечего… – и Сталин улыбнулся.

Приказ Главного управления имперской безопасности Германии о реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб РСХА на военный период 4 августа 1941 г.

Ввиду законченной реорганизации Главного управления имперской безопасности и связанного с ней нового распределения работы по отделам в Главном управлении необходимо реорганизовать также разведывательную службу.

Необходимо провести границу между:

a) контрразведкой;

b) разведкой относительно положения во всех областях жизни;

c) разведкой за границей.

К a). В ведении контрразведки находится разведывательная деятельность тайной государственной полиции в областях внутренней политики и полицейского надзора, которая имеет целью выслеживание отдельных врагов государства и их деятельности, организации, связей и отношений.

Контрразведывательная служба является необходимой предпосылкой для борьбы с противником. Потому она ведется и управляется тайной государственной полицией.

В рамках Главного управления имперской безопасности компетентным в этом отношении является IV отдел (Изучение противника и борьба с ним).

В случае если контрразведка получит сведения, интересные в отношении области жизни или годные для обработки, следует немедленно осведомить участок СД (в Главном управлении имперской безопасности – III отдел).

К b). Разведка относительно положения во всех областях жизни имеет задачей: разведывать о положении во всех отраслях жизни, особенно о настроениях населения и политических деятелях, а также о влиянии, оказываемом на положение в жизненных областях различными мероприятиями и событиями, выяснять степень согласованности данного положения с национал-социалистскими целями и после соответствующей обработки осведомлять руководящие учреждения партии и государства.

Компетентными в этих вопросах являются III отдел Главного управления имперской безопасности и участки СД.

Если эта разведка натолкнется на враждебного государству противника или группы противников, она должна немедленно уведомить управление тайной государственной полиции (в Главном управлении имперской безопасности – IV отдел).

К c) Разведка за границей охватывает всю разведывательную деятельность за границей. Компетентными в этого рода разведке являются VI отдел Главного управления имперской безопасности и уполномоченные этим управлением участки СД.

Политическое руководство и центральная обработка попадающего в рамках разведки за границей материала, касающегося идеологических противников (масоны, евреи, церкви и т. д.), подлежат компетенции контрразведки.

Шеф полиции безопасности и СД Гейдрих.

Заверила:

служащая канцелярии Фрейтаг

Берлин, Тирпиц-Уфер 74/76, 19 августа 1941 года. 23:10.