Текст книги "Еда и патроны. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Артем Мичурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

– Я вообще-то рассчитывал на более капитальный вариант, – посетовал Стас. – А тут не намного безопаснее, чем в открытом поле. Ну, смотри. – Он указал рукой на поблескивающее уже первыми звездами небо. – И в чем смысл?

Коллекционер сложил собранные ветки шалашом вокруг комка жухлой травы.

– Огонька не найдется? – обратился он к Стасу.

Тот вынул из кармана зажигалку и передал ее охотнику.

Чиркнул кремень. Голубоватое спиртовое пламя лизнуло траву и, быстро распробовав приготовленное ему блюдо, принялось пожирать, жадно фыркая в темноте наступающей ночи.

– Смысл очень простой, – продолжил охотник, дождавшись пока костер займется как следует. – Вокруг нас какие-никакие, но стены. То есть – закрытое пространство. Плюс огонь. Ни одна тварь, за исключением прямоходящей, не сунется в закрытое пространство с огнем. Ясно?

– Ясно. – Стас подошел к костру и сел на корточки, протянув ладони к жаркому пламени. – А какая здесь еще живность, кроме кошаков, водится?

– Что, – хмыкнул охотник, – успели уже баек порассказать об убийцах пу-у-устоши? – Он растопырил пальцы на манер когтей и сверкнул широко открывшимися глазами.

– Почему баек?

– Ну а чего тебе про них рассказывали? Что когти пятисантиметровые, как бритва? Что человека в пух раздирают? Что появляются невесть откуда, будто призраки, и быстры, как черти?

– Примерно так, – кивнул Стас.

– Херня. – Охотник махнул рукой и, поерзав на месте, уселся удобнее. – Не так они и страшны. Коготки у них мелкие совсем, для лазанья, а не для убийства. Жертву они не рвут, а душат. Вот что быстры – это правда. Тут главное – из виду бестий не упустить. Они хороводы водить любят, отвлекать фортелями разными, а сами горло выцеливают. Как только замешкался, так котяра прыг, и готово. Но на вооруженного человека редко нападают, разве что совсем уж оголодавшие. Они по четвероногой дичи больше специализируются, подсвинка там завалить или теленка. Овец с ферм крадут часто. Шпана, в общем, не убийцы. Есть тут звери и посерьезнее.

– Это какие? – заинтересовался Стас.

Охотник чуть подался вперед, и пламя костра заплясало в его прищуренных глазах.

– Про гусляра не слыхал?

– Нет. Что еще за чудо такое?

– Хе. Кабы знать. Гусляра и издали-то мало кто видел, а те, кому вблизи «посчастливилось», не расскажут теперь. Объявился в пустошах меньше года назад, а про него уже легенды ходят. Но толком никто ничего не знает. Говорят, что чаще всего возле песчаного карьера он появляется, ночью. Стоит неподвижно, будто человек в плаще длинном замер, голову склонив. И звуки странные такие от него доносятся, словно на гуслях кто играет. Не то чтобы мелодия, так, переборы. Долгие, тягучие. А потом – раз! – Коллекционер резко дернулся, заставив Стаса вздрогнуть. – И нету его уже. Только пыли столб из земли вьется. Между прочим, карьер этот отсюда недалеко.

Стас попытался усмехнуться, но в горле совсем некстати запершило, и смешок получился натужным.

– Ну так чего же в гусляре этом страшного, помимо жу-у-утких исчезновений? – поинтересовался он, стараясь придать вопросу оттенок беззаботно-пренебрежительной скуки. – Может, еще и детей крадет?

– Про детей не знаю, врать не буду, – ответил охотник без тени иронии. – А вот двоих братьев Святые из-за этого урода лишились не так давно. Один просто исчез во время патрулирования. Стрельбу услыхали, бросились к нему, да поздно уже было. На месте только автомат нашли, кровью забрызганный, и круг рыхлой земли, около метра в диаметре.

– А второй?

– Со вторым примерно такая же история вышла. Тоже в патруле ходил, не дальше километра от крепости. Группа из четырех человек. Поссать отошел в сторонку. На этом его жизненный путь и оборвался. Правда, из дыры его успели вытащить. Он еще живой, говорят, был. Бормотал что-то про серпы, про страшный суд, жатву кровавую. Ну, ты же знаешь этих умоленных. Они все на сказках своих повернуты. Но вот раны у него и впрямь необычно выглядели.

– Так ты, что же, труп видел?

– Да, – кивнул охотник. – И, скажу тебе, остался впечатлен. Раны очень на осколочные похожи. Сначала даже подумал, будто пострадавший этот на мине подорвался. Только что за мина такая, которая человека под землю затаскивает? К тому же осколки снизу вверх секут, а тут наоборот все, дыра сверху, борозда рваная вниз тянется, словно и впрямь серпом вспорота. Его ведь из земли втроем тащили и насилу вытащили. Значит, держало что-то. Но это еще не самое интересное. – Коллекционер растянул губы в садистской ухмылке. – Страдалец наш, пока его до крепости везли, все на живот жаловался, мол, болит страшно, жжет, будто пламя адское в брюхе развели. А когда на стол-то его положили, да в прореху на пузе глянули, там уже вместо кишок месиво было. Каша гнойно-сизая, говном приправленная. Через пару часов настолько разжижилась, хоть половником черпай.

– И о чем это, по-твоему, говорит? – Стас прокашлялся, невольно бросая взгляд на рыжую в свете костра землю.

– А ты подумай, – предложил охотник. – Вспомни, кто из добычи пюре делать любит.

– Бульдозерист?

– Сейчас обоссусь со смеху, – вяло отреагировал на шутку Коллекционер. – Тебе бы клоуном в балагане. Ну что, никаких гипотез больше не выдвинешь?

– Кроме Бульдозериста только паук на ум приходит.

– Во-о-от, – охотник ткнул в Стаса длинным костлявым пальцем, – молодец. А то я уж совсем было в тебе разочаровался.

– Так ты думаешь, что этот гусляр – насекомое?

– Точно, – подтвердил Коллекционер. – Здоровенное насекомое. И возможно, не одно.

Стас вопросительно посмотрел на довольно ухмыляющегося охотника:

– И чему ты, собственно, радуешься?

– Как чему? Торжеству эволюционного процесса, разумеется.

– Да? А если это торжество сейчас из-под земли выскочит и тебя за жопу схватит?

– Значит, так тому и быть, – ответил Коллекционер, приняв серьезный и даже слегка торжественный вид. – И я, и ты, и эта тварь из-под земли, все мы участники одного большого состязания под названием «Естественный отбор». И в этом состязании правила для всех едины, – он запнулся и, поджав нижнюю губу, задумчиво повел бровями, – кроме, разве что, тех чертей, которых ты ищешь.

– Не понял.

– Перестань, – охотник махнул рукой, будто отгоняя вранье. – Ты же в Арзамас только ради этого и идешь, чтобы с ними встретиться. Точнее, с бугром ихним.

– Бред собачий. На хрена мне это?

– Стало быть, есть причина. И причина веская. Но вот почему именно к ним? – Коллекционер пытливо заглянул в глаза Стасу. – Почему не в Ковров, не во Владимир? Почему не к бригадам? Зачем тебе Железный Легион? Срубить побольше? Нет. Это можно было в том же Коврове сделать, легко и безопасно. Жизнь свою выменять? Сомнительно. У тебя врагов и так до хера. Одним больше, одним меньше – не принципиально. Тогда зачем? Давай думать. Ты бежал из Мурома. Бежал спешно. И не куда-нибудь, а через Оку. Туда, куда муромские не суются. Это логично. Но самоубийственно. Без проводника, без карты, на незнакомую территорию, полную кровожадных отморозков. Нужно быть в отчаянии, чтобы решиться на такое. Ты был в отчаянии, Стас? Молчишь. Ну ладно, будем думать дальше. Итак, весь Муром, все эсэсовцы и безопасники подняты по тревоге. Они кого-то ищут. Чужака. Опасного чужака. Но кого конкретно – не знают. У них есть просто список подозреваемых. Но вдруг, ближе к ночи, что-то происходит, и становится известно имя негодяя – Стас. Наемник-психопат, убийца. Правда, кого он убил и почему вообще его ищут, рядовым муромским служакам не известно. Я спрашивал. Настойчиво спрашивал. Не говорят. Их не посчитали нужным проинформировать. Или намеренно засекретили информацию? Думаю, второй вариант ближе к истине. А раз так, значит, случилось что-то очень плохое, из ряда вон выходящее. В Муроме всю ночь работает типография, и наутро в городе и пригородах все обклеено листовками с твоей рожей. Сорок золотых за возможность поговорить с доселе никому не известным тихим наемником Стасом, превратившимся теперь в цель номер один. Что нужно украсть у Мурома, чтобы за тебя давали сорок золотых?

– Пятьдесят золотых, – предложил Стас вариант ответа.

– Не-е-ет, – покачал головой охотник. – Не думаю. Будь эта хреновина просто ценной, такой шумихи бы не возникло. Равно как не возникло бы особой шумихи и из-за убийства, тем более что все высокие чины, насколько мне известно, живы. Тут дело в другом. Муром потерял нечто не только ценное, но и опасное. Опасное в первую очередь для себя. И он хочет это вернуть. Или похоронить, если вернуть не получается. Ты знаешь, где оно лежит, и можешь рассказать, если взять тебя живым. Но если живым не даешься, тогда, по мнению отцов города, тебя следует убить, пока ты не поделился информацией с плохими ребятами. С теми, у кого хватит ума и амбиций, чтобы положить конец муромской гегемонии по ту сторону Оки. И, судя по недавним событиям в Кутузовском, Железный Легион с его Старшими Братьями как раз подходит на роль таких плохишей.

Коллекционер замолчал и впился глазами в Стаса, ожидая реакции на изложенные аналитические выводы.

– Ух! – театрально всплеснул тот руками после небольшой паузы. – Какой блестящий ум пропадает. Тебе бы не по пустошам рыскать, а лекции читать в университете владимирском. Я слышал, он еще функционирует. Вот только не уверен, есть ли там кафедра высасывания из пальца пустопорожней херни.

– Ну давай, колись, – продолжал допытываться охотник, не обращая внимания на сарказм. – Что ты заныкал? Атомную бомбу? Парочку канистр сибирской язвы? Или, может быть, пикантные фото Грицука с мальчиками?

Стас язвительно усмехнулся, но на душе у него сделалось отнюдь не весело.

«Дотошная скотина. Ты даже не представляешь себе, насколько прав. Или представляешь?»

Холодок нырнул ему за шиворот вертким полозом и проскользил от шеи к пояснице, рождая мелкую знобливую дрожь, которая не осталась незамеченной.

– Ну же, – Коллекционер доверительно улыбнулся, склонив голову. – Я не спрашиваю, где ты ее спрятал, а всего лишь интересуюсь предметом торга.

– Торга?

– Разумеется. Ты ведь рассчитываешь получить что-то взамен от Легиона?

– Возможно. А ты, значит, хочешь долю?

Охотник изобразил на лице трогательно смущенное выражение и пожал плечами:

– Не подумай плохо, Станислав, ты мне, конечно, нравишься, но не настолько, чтобы помогать тебе даром.

– И какова она?

– Думаю… половины хватит.

Стас округлил глаза и поправил выпавшие из костра ветки.

– Что скажешь? – спросил охотник после минутного ожидания.

– Я скажу – нет. Твоя помощь столько не стоит.

– Станислав, Станислав… – расстроенно покачал головой Коллекционер. – Ты, видно, чего-то не понимаешь. Хочешь сделать все сам? Ну так давай я еще раз обрисую тебе ситуацию, чтобы никакие иллюзии не мешали увидеть реальную картину твоего кошмарного будущего. Итак, после совместного дела по добыче пулемета для Фомы, на которое ты нас подписал, мы разбегаемся и каждый идет своим путем. Ты идешь к Хромому. Поправь меня, если ошибаюсь.

– Нет-нет, все верно. Продолжай.

– Ага. Вот, значит, приходишь ты в его заведение, подходишь к охране и говоришь: «Здорово, мужики. Мне бы с Хромым перетереть. Дельце одно наклюнулось архиважное». А они тебе: «Кто такой?» Но ты же парень – не дурак, именем своим громким щеголять не станешь. Сообразишь чего-нибудь типа: «Не местный я. Шариком кличут». Охрана плечами могучими пожимает, тебя шмонает, берет под руки и тащит к шефу. Вот ты уже в логове Хромого. Глядит он на тебя и… А вот дальше возможны два варианта. Начнем с простого и короткого. Глядит он на тебя, берет со стола бумажку, на бумажку глядит, потом опять на тебя, опять на бумажку, и – бах! У тебя в башке дыра. У него-то на бумажке под портретом написано совсем не Шарик, а очень даже Стас. Ведь могла листовочка муромская до Хромого за это время добраться?

– Не исключено.

– Да, не исключено, – согласился охотник. – Но маловероятно. Так что на этот чудесный безболезненный вариант лучше не рассчитывать. Хромой – особь старая, подслеповатая. О тебе только из описания знает – без мутаций, среднего роста, среднего телосложения, на вид около тридцати лет, волосы короткие, темные, с проседью, глаза карие, черты славянские, одет в камуфляж цвета хаки, при себе АК-103. – Коллекционер указал на Стаса пальцем и покивал. – Запоминай-запоминай. Это я тебе пока бесплатную консультацию даю. Комок ты уже сменил, молодец. Осталось «калаш» на время визита заныкать подальше. А без «сто третьего», да без хаки… Мало ли таких кареглазых славян, без мутаций в Арзамасе? Ладно, предположим, вид твой у Хромого подозрений не вызвал. Вот стоишь ты перед ним и с присущей тебе интеллигентностью спрашиваешь: «Дяденька Хромой, а как бы мне с начальством Железного Легиона парой словечек перекинуться? Слыхал я, будто водятся тут мутанты дюже мощные, к Легиону этому отношение имеющие самое непосредственное. А вы с ними вроде как корешитесь». И Хромой, кто бы мог подумать, не стреляет тебе в башню без дальнейших разговоров, а вполне дружелюбно интересуется: «Об чем ты, выблядок, с ними базарить собрался? Ну-ка излагай все мне по-быстрому, а уж я передам кому надо». А ты ему: «Никак не можно, дяденька Хромой. Только для избранных ушей информация моя бесценная предназначена». И так, клычки чутка показывая, чтоб старый козел не хорохорился, добавляешь: «Вы же не хотите расстроить больших дядь из Железного Легиона, воспрепятствовав донесению до их ушей бесценной информации?» И тут уж, конечно, придется Хромому призадуматься. Нахмурит он брови свои косматые, подумает-подумает и скажет: «Да на хую я вертел твой Легион. Они про тебя не знают, стало быть, ты мой, и все мне сейчас расскажешь, если попрошу, то даже в стихотворной форме». А просить старый пень умеет аргументированно. Хоть и аргументов у него всего три – клещи, топор да паяльная лампа. Но как же трудно с ними спорить. Ты даже не представляешь, – Коллекционер ненадолго умолк, и на лице его заиграла блуждающая улыбка. – Да-а-а… Вспомнился мне, Станислав, случай, на твой очень похожий. Было это лет пять назад, а может, и больше, но неважно. Суть в том, что пришел к Хромому щегол один с взаимовыгодным предложением. Он так думал. Посчастливилось щеглу этому схрон навашинский отыскать, еще со времен окской грызни затерявшийся. Случайно вроде как наткнулся, а там – мама дорогая! – чего только нет: и патроны ящиками, и мины, и выстрелы к РПГ, стволы нулевые в масле. Короче – не схрон, а сказка. Только вот с вывозом добра найденного проблемы возникли. Во-первых, много его слишком, добра-то, а во-вторых, боязно. Схрон на территории Железнодорожников отыскался. А там не то что ящики телегами возить, ночью ползком передвигаться небезопасно. Каким уж ветром щегла в те края занесло и как он выбраться сумел, история умалчивает. Но все, что дальше расскажу, – чистая правда. Предложение он Хромому такое сделал: «С тебя машины и бойцы на случай, если пострелять придется, с меня указание места схрона. А барыш поделим». И ведь немного попросил, всего-то четверть. Но Хромому такой расклад показался малопривлекательным, и, разумно посчитав, что сто процентов лучше, чем семьдесят пять, он пустил в ход свои любимые аргументы. Щегол, правда, не сразу принял точку зрения оппонента. Нужно отдать ему должное, стойкий оказался. Но любая стойкость рано или поздно кончается. Кончилась и тут. Согласился щегол место схрона указать совершенно безвозмездно. Такая вдруг в нем щедрость проснулась. Но поздновато. Осталась от щегла одна тушка без ручек, без ножек. А вместо четверти барыша в награду ему теперь обещалась скорая смерть. Ну, после того как все разногласия были улажены, собрал Хромой команду, отрядил пару грузовиков, и обрубок этот говорящий бойцам выдал в качестве провожатого. Только вот кампания окончилась не столь успешно, как можно было рассчитывать. Боя избежать не удалось. Машины сильно покоцали. А наполнение схрона оказалось куда скромнее, чем щеглу на радостях привиделось. Хромой тогда сильно на партнера своего делового обиделся и награду обещанную не выдал.

– Не убил щегла?

– Не убил.

– А что же с ним стало?

Коллекционер хмыкнул и злорадно ощерился:

– Придем в Арзамас, сможешь лично с этим предприимчивым гражданином познакомиться. Для этого нужно посетить бордель «Загнанная лошадь» и попросить там Куклу. Так теперь его зовут. Трудится на любовном фронте не щадя себя. Поизносился, говорят, сильно, поистерся. И глаза грустные-грустные.

– Пять, – сказал вдруг Стас, глядя в лицо довольно ухмыляющегося охотника.

– Мм?

– Я готов дать тебе пять процентов от выручки.

– Ты, наверное, не расслышал. Я говорил о половине. Половина – это пятьдесят процентов, – Коллекционер растопырил пальцы и потряс ими у Стаса перед носом. – Десять раз по столько. Ты же вроде грамотный, должен понимать, что к чему. Сам ведь знаешь, мне Хромому аванс возвращать. А он наверняка еще и неустойку потребует.

– Пяти процентов будет более чем достаточно, – заверил Стас. – На сдачу сможешь безбедно встретить старость.

Недоверчивые полоски янтарного мерцания под капюшоном медленно приняли округлую форму.

– Что же ты такое спер? – Лицо охотника обрело предельно серьезный вид. – Я не из праздного любопытства интересуюсь, Станислав. Пойми, коли дело стоящее, то я помогу тебе выйти на Легион, сам обо всем расспрошу Хромого и других, если понадобится. Но дальше предстоит беседовать уже с куда более серьезными людьми. И если твой товар окажется не слишком привлекательным, то мы с переговоров, как пить дать, не вернемся. Предложение должно быть таким заманчивым, чтобы клиенту не пришло в голову рисковать, пытаясь выдавить информацию силой.

– Заманчивее не бывает.

– Мне нужно знать, – настаивал охотник.

Стас вытащил из костра ветку и сосредоточенно уставился на ее играющий алым пламенем конец.

«Тебе нужно знать… Да, расклад действительно скверный, что ни говори. На рожон лезть глупо. Может, конечно, и выгореть, но скорее всего… сценарий с тремя аргументами более вероятен. Тут Коллекционер прав. Искать выход на Легион в другом месте? Но где? По кабакам расспрашивать? Быстро окажешься в канаве со вспоротым брюхом. Пытаться выследить членов Легиона? Шарить по округе в надежде на случайную встречу. Идиотизм. Да и чем еще эта встреча закончится? Нет, здесь подход нужен, связи. И у Коллекционера они есть, это без сомнений. Сказать? А что я теряю? Даже если он пришел за головой, то после этого должен будет передумать. – Стас поднял взгляд и увидел на сером, обычно украшенном надменной ухмылкой лице охотника выражение нескрываемой заинтересованности. – Обязательно передумает».

– Это бомба, – нарочито легкомысленно обронил Стас.

– Бомба? Ты серьезно?

– Авиационная стокилограммовая бомба с боевым отравляющим веществом.

– Ебануться. Ты спер у Мурома бомбу?! Один? Как?!

– Не один. У меня тоже бывают одноразовые напарники. Но это тебя уже не касается.

– Да и насрать. – Коллекционер расплылся в совершенно не свойственной улыбке, лучащейся мальчишеским задором. – Чего в ней? Какой дрянью заправлена?

– А ты что, в отравляющих веществах разбираешься?

– Кой с какими знаком теоретически – зарин там, зоман всякий. Да и на практике случалось дегустировать, дышал разок хлором – впечатления сильные.

Стас усмехнулся и покачал головой:

– Нет, это не хлор и даже не зарин.

Лицо охотника тут же отразило резко упавший энтузиазм.

– Только не говори, что собираешься Легиону перечный газ впаривать.

– Нет. Там А232.

– Это что такое?

– БОВ последнего поколения. Ты такого не пробовал, уверяю. В противном случае у тебя были бы выкрученные агонией суставы, завязанные в узел кишки и большой, красный, распухший язык, не позволяющий нести всякую чушь.

– Краси-и-иво, – протянул Коллекционер, вернувшись в приподнятое расположение духа. – А бомба, говоришь, стокилограммовая?

– Да.

– Значит, отравы там килограммов на тридцать-сорок?

– Около того.

– Не так уж и много.

– Если грамотно распылить – достаточно.

– Для чего достаточно?

Стас выдержал паузу, глядя настырному собеседнику в глаза, и медленно членораздельно произнес:

– Для победы. Еще вопросы будут?

– Припрятал бомбочку надежно?

– Завязывай. Ты хотел узнать про предмет, я рассказал. Остальное – не твоя забота.

– Ладно-ладно, – охотник примирительно поднял руки. – Я на всякий случай спросил.

– Ну так мы договорились?

– Почти.

– Что еще за «почти»?

Коллекционер задумчиво помычал и цокнул языком.

– Понимаешь… товар у тебя, конечно, стоящий, но вот пять процентов… Как-то не ложится оно на душу. Давай округлим хотя бы до сорока. – Он увидел, как глаза потенциального компаньона медленно расширяются, и поспешил аргументировать озвученное предложение: – Согласен, что половина – слишком жирно. Как-никак товар твой, а я лишь содействую в его реализации. Но пять процентов – это несправедливо. Мои риски не меньше твоих выходят, а кое где и несоизмеримо больше. По сути дела, я всю работу на себя беру, головой рискуя, а тебе остается только показать место и получить гонорар.

– Хорошо. Пусть будет десять.

– Издеваешься? Тридцать пять – край.

– Ты вообще представляешь себе, сколько это денег?

– Честно говоря… – Коллекционер задумался, – нет, не представляю. И это тоже нужно обсудить.

– Ладно, – устало вздохнул Стас. – Твоя взяла. Пусть будет тридцать пять.

– Вот и славно, – охотник довольно потер ладони. – Сколько просим?

– Сам решай. Мне не деньги нужны.

– Не деньги? – Лицо под капюшоном заметно вытянулось, приняв озадаченное выражение. – Так какого ж рожна ты здесь спектакль разыгрывал?

Стас улыбнулся и вернул потухшую ветку в костер:

– Навыки твои дипломатические проверял. Результатом доволен, так что можешь считать себя зачисленным в мой отряд.

Глава 5

Ночь прошла относительно спокойно. Стас заступил на вахту первым и, отдежурив, благополучно сдал ее Коллекционеру, немилосердно растолкав того в три часа. Сон, вопреки ожиданиям, сморил почти моментально. Накопленная за день и первую половину ночи усталость окутала мозг пуховым одеялом, отодвинув далеко на задний план все переживания и опасения. Несколько раз Стас просыпался, разбуженный эхом далеких выстрелов, получал от скучающего за поддержанием огня Коллекционера объяснение типа: «Детишки балуются», и снова проваливался в забытье, наполненное туманными образами.

– Хорош дрыхнуть, – что-то легонько ударило по ноге.

Стас открыл глаза и увидел хмурое темное небо, забранное в клеть стальных ребер сгнившей крыши автобуса. Было холодно и влажно. Не успел он подумать о надвигающемся дожде, как на щеку упала первая капля.

– Пора выдвигаться. – Коллекционер стоял рядом с потухшим костром, лениво двигая челюстью.

Стас сел, потер глаза кулаками и зевнул.

– Жрешь чего-то? – спросил он, поднимаясь.

Охотник протянул ладонь, демонстрируя лежащие на ней три сморщенных коричневых предмета полукруглой формы и неизвестного происхождения.

– Яблоки сушеные, – пояснил он, закинув в рот очередную порцию.

– Еще есть?

– Нет, это последние.

– Ясно. – Стас достал флягу, отпил немного, прополоскал рот и сглотнул. – Тихо все было?

– Постреливали изредка. – Охотник водрузил на правое плечо ПКМ в дополнение к уже висящему на левом СКСу. – И ты еще бубнил про Катюшу какую-то. А в остальном – без происшествий.

– Что… что я бубнил?

– Да херню всякую нес. Про обед чего-то там пел, за дровами идти собирался, про детей каких-то… Бред короче. Это у тебя, наверное, от недоедания. – Коллекционер сунул в рот последний ломтик сушеного яблока и продолжил жевать.

– Наверное, – согласился Стас, облачаясь в плащ-палатку. – Дождь собирается – хорошо, пыль прибьет.

Минут через десять робкая, еле заметная изморось сменилась полноценными осадками, не только прибившими к земле вездесущую пыль, но и превратившими ее в скользкое, липнущее к подошвам глиняное месиво. Холодный, пропитанный влагой воздух обжигал гортань, отбивая всякую охоту к разговорам. Две закутанные в плащи фигуры понуро брели по раскисшей красной равнине.

Трижды на пути им встречались останки давно покинутых деревень. Похороненные под слоем грунта фундаменты возвышались едва различимыми бугорками. Кое-где угадывались очертания печей. Небольшие впадины, наполненные дождевой водой, – все, что осталось от погребов. Укрытые землей надгробия минувшей эпохи тянулись целыми улицами. Кто жил здесь? Что с ними стало? Сейчас это было уже не важно, а по прошествии нескольких лет не останется даже и причин для вопроса.

За три часа небо выцедило из свинцовых туч последние капли, и дождь закончился. Спустя еще четыре – на горизонте замаячил приземистый силуэт города, усеянный черными нитями дыма, струящегося из многочисленных труб и пригибаемого к земле порывами ветра.

– Ро-о-одина, – Коллекционер набрал полную грудь, втягивая доносящийся со стороны Арзамаса запах гари и чего-то еще, кисло-сладкого, сильно напоминающего аромат гниющих помоев. – Что может быть чудеснее? Ну, если только хорошая жратва и стаканчик забористого пойла в теплом сухом кабаке. Кстати, – он перевел мечтательный взгляд с панорамы города на Стаса, – денег у тебя, я так понимаю, нет?

– Пожертвовал все, что было, церкви святого Ильи Муромца, – напомнил тот.

– Ну да. У меня тоже голяк. Значит, первым делом двинем в лабаз трофеи сдавать. И это, – охотник указал на торчащий из-за плеча приклад «сто третьего», – ты бы припрятал, что ли, волыну свою паленую от греха подальше.

– Тут стрелять можно? – поинтересовался Стас, оглядываясь.

– Да хоть из гаубицы. А зачем?

Стас молча взял на изготовку дробовик и, прицелившись в торчащую из земли полусгнившую бочку, нажал на спуск. Грохнул выстрел.

– Работает, – констатировал Стас, разглядывая россыпь свежих дыр в полуистлевшей жести.

Удовлетворенный результатом полевых испытаний, он достал из подсумка картечный патрон, поместил его на вакантное место в магазине и, щелкнув предохранителем «Бенелли», временно взявшего на себя обязанности основного ствола, принялся упаковывать «сто третий» в рюкзак.

– Ну вот, больше я и не Стас, – усмехнулся он, поправляя лямки.

– А кто?

– Хм. Даже не знаю. Может, Андрей?

– Не-е-ет, Андрей – не солидно, – поморщился охотник. – Нужно тебе кликуху придумать запоминающуюся. Я вообще удивляюсь, как ты ею до сих пор не обзавелся.

– Да как-то не приклеилось.

– Не может такого быть. В детстве-то наверняка имелось погонялово.

– В детстве? – Стас улыбнулся. – В детстве имелось. Карандаш.

– За что же тебя так?

– Сам не знаю. Может, за то, что тощий был, а может, из-за того, что рисованию обучался.

– Ты? – удивился Коллекционер. – Рисованию? Охренеть. Но Карандаш все равно не вариант. Такая кликуха только для шестерок годится. Художник? Банально. – Он оценивающе посмотрел на Стаса. – И рожа какая-то невыразительная, и увечий заметных нет. Давай тебе нос отрежем, будешь Буратиной.

– Не звучит.

– Ну, тогда сам придумывай.

– Кстати, а почему ты вчера жмурам пальцы не отрезал? Ты ведь, насколько я слышал, за эту милую слабость кличку получил свою.

– На хрена мне их пальцы? – Охотник брезгливо скривился. – Я Коллекционер, а не барахольщик. В мое собрание попадают фрагменты тел лишь заслуживающих внимание покойников.

– Мм… По каким критериям отбираешь?

– Как по каким? По цене, разумеется. Нижний край – десять золотых.

– И много набралось экспонатов?

– Двенадцать.

– Не густо.

Коллекционер смерил Стаса взглядом, изобразив на лице снисхождение к глупости, продиктованной невежеством.

– Не густо? Напомни-ка, за что тебя муромские разыскивают? Ах да, ты спер у них бомбу с химическим говном, способным похоронить враз кучу народа. Если бы я работал на Муром, твой палец занял бы тринадцатое место, став пятым в числе аутсайдеров коллекции.

Стас усмехнулся, но уязвленное самолюбие все же легонько кольнуло, потребовав более высокого места в рейтинге отрезанных пальцев. «Да, прекрасное новое ощущение, – вспомнил он слова охотника. – Кто же, интересно, меня обошел?»

– И кто же меня обошел?

– Какая разница? – флегматично отмахнулся Коллекционер. – Они уже мертвы.

– Ладно-ладно, признаю – я заинтригован? Кто у тебя в первой тройке?

Нарочито безразличное выражение на лице охотника сменилось довольной улыбкой.

– Хм, дай-ка вспомнить, за кем у нас третье место, – он задумался, беззвучно шевеля губами, – Шомпол? Да, точно – Тарас Шомпол. Двадцать пять золотых я за него выручил. Но побегать пришлось хорошо. Почти три недели угробил на козла.

– А кто это?

– Ты не знаешь Шомпола?

– Ни разу не слышал о таком.

– Станислав, Станислав… – Коллекционер разочарованно вздохнул. – Ты же вроде из Владимира, а с историей родного края не знаком совсем. Стыдно должно быть. Имя Тараса Шомпола лет семь-восемь назад у торгашей ваших на слуху было прочнее собственного. Много он им нервов попортил со своей бандой. И не только нервов. Так вот, эти самые торгаши решили скинуться и заказать Тараску. Еще условие поставили – чтоб подох душегуб от автоматного шомпола в ухо, как сам любил с потерпевшими расправляться.

Стас недоверчиво хмыкнул.

– И что же, удалось подобраться вплотную к главарю банды и во сне его ухайдакать?

– Нет, конечно. Грохнул засранца из арбалета метров с тридцати.

– А как же пожелание клиента?

– Ну, пожелание клиента – дело святое. Пришлось еще двое суток ждать, чтобы откопать покойника, отрезать ему палец, башку и шомпол в ухо вставить. В таком виде он перед клиентом и предстал. Этого хватило.

– Понятно. А остальные победители?

– Про вице-чемпиона я тебе уже как-то рассказывал.

– Муромский безопасник с семьей?

– Он самый. Сорок золотых. Хотя второе место его пальцу, конечно, не совсем честным путем досталось. Как-никак заказ-то на пятерых был.

– Сам, жена, двое сыновей и дочурка лет двенадцати.

– Точно, – подтвердил охотник. – Хорошая у тебя память.

Стас нахмурился, глядя вниз, туда, где слегка подсохшая грязь расходилась трещинами от подошв сапог.

– Это правда? – спросил он, оторвавшись от созерцания попираемого ногами глинозема.

– Не понял.

– Ну, та история с девчушкой. Ты что, в самом деле трахал умирающего ребенка?

Коллекционер повернул укрытую капюшоном голову, и солнце на мгновение ярко вспыхнуло, отразившись в желтых глазах.

– У тебя с этим проблемы? – поинтересовался он невозмутимо.

– Так это правда или нет?

Охотник помолчал немного, улыбнулся и пожал плечами:

– Сам решай.

– Значит, трахал.

– Как тебе будет угодно.

– Бля, это же просто пиздец. На хрена такое делать? Получил заказ – убей. Убийство можно понять. В конце концов, у каждого своя работа. Но зачем глумиться над полумертвым дитем? Будь хоть нормальная, хоть мутант – она этого не заслужила. Не успела заслужить. Какая необходимость? Трахать, что ли, больше некого?