355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Артем Мичурин » Еда и патроны. Тетралогия (СИ) » Текст книги (страница 13)
Еда и патроны. Тетралогия (СИ)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 15:03

Текст книги "Еда и патроны. Тетралогия (СИ)"


Автор книги: Артем Мичурин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

Стас, пытаясь не вымазаться о какое-нибудь дерьмо, уселся на бетон и прислонился к стене.

– Послезавтра обещали.

– У-у. И за что же так поспешно?

– Гвардейца убил.

– Неслабо. Как умудрился?

– А тебе не все ли равно?

– Когда жить остается шесть дней, все события, настоящие или прошедшие – неважно, приобретают, как ни странно, совершенно иную значимость, на несколько порядков выше, чем обычно. У тебя нет такого ощущения?

– Пожалуй.

Коллекционер сунул левую руку под голову, задумчиво вздохнул и направил свои желтые глаза вверх, глядя куда-то сквозь влажный, покрытый бурым грибком потолок.

– Раньше мое общение с тобой продлилось бы недолго и закончилось бы отрезанием пальцев, а теперь, видишь, беседую, душу, можно сказать, изливаю.

– Я тронут, – устало бросил Стас, делая очередную безуспешную попытку удобно примостить задницу на бугристом полу.

– Все же странная штука – жизнь. Начинаешь ценить ее только тогда, когда лимит становится известен. Представляю, как тебе должно быть сейчас тошно, ведь один день всего остался. Да… С кем же я трепаться-то буду?

– Удивляюсь, как такого отморозка на месте не пристрелили.

– Так ведь Воздвижение двадцать седьмого. Праздник, – невозмутимо ответил Коллекционер, по-прежнему мечтательно разглядывая небо, скрытое за железобетонными плитами. – Фигура я видная, вот и приберегли, наверное, для показательной праздничной казни. Надеюсь, что обойдется без библейских инсценировок. Ты как считаешь?

– Я считаю, что тематика праздника просто-таки обязывает присобачить тебя к кресту.

– Что я слышу? Нотки обиды в твоем голосе? Никак зависть взыграла? Не расстраивайся. Просто не дорос ты еще до праздничных экзекуций, греховный уровень не тот. Так что придется довольствоваться будничным повешением при небольшом стечении зевак, которым по большому счету вообще насрать, кто ты есть и за что тебя вздернут. – Коллекционер перевернулся на бок, подпер рукой голову и издевательски улыбнулся. – Да, Стас, выведут тебя рано утречком из камеры, посадят в тарантас, отвезут на приокскую площадь, взойдешь по ступенькам эшафота, накинет тебе палач на шею веревку намыленную, попа приведут, будет он херню свою божественную читать, крестом осеняя тебя, грешного. А на небе солнышко восходит, свежо, прохладно, воздух прозрачный-прозрачный, запах листвы прелой доносится, птаха какая-нибудь под карнизом защебечет, и так вдруг захочется жить, аж до ломоты зубной, прямо в костях что-то зашевелится от жажды этой. И вот когда тяга к жизни достигнет своего пика, тогда палач опустит рычаг, створки под ногами распахнутся, и хруст позвонков возвестит миру о бесславном конце жизненного пути Стаса. Кстати, хочу дать совет – не напрягай шею и не забудь нужду утром справить. Если будешь пыжиться, то позвонки могут и не треснуть. Тогда участь твоя незавидна. Веревка стягивает шею, дышать нечем, язык вываливается изо рта, артерии пережаты, крови к мозгу поступает все меньше, ты перестаешь себя контролировать, глаза закатываются, тело начинает биться в конвульсиях, кишечник и мочевой пузырь самопроизвольно опорожняются. Бывает, что палач в таких случаях может помочь – дернет вниз как следует, шея-то и сломается. Только вот, если ты обгадишься, вряд ли кто об тебя мараться захочет. Так и будешь дергаться, словно крыса придавленная, пока от удушья не подохнешь. Да, такие дела. А еще знаешь как бывает…

– Слушай, Коллекционер, – тихо, сквозь зубы позвал Стас, – а не пойти ли тебе на хуй?

– Да, пожалуй. Что-то заболтались мы с тобой. Приятных снов.

Утро началось с немелодичного, но уже привычного грохота мисок о пол и громогласной тирады за дверью:

– Подъем, отребье! Хватит дрыхнуть, пора наслаждаться жизнью!

Стас открыл глаза и поежился. Перед лицом зависло облачко пара. Во сне тело сползло по стенке и теперь лежало, скрючившись, на полу. Попытка перевести замерзшее туловище в вертикальное положение отозвалась болью в затекших конечностях.

– За-а-автрак, – потягиваясь, сел на кровати Коллекционер. – Славно. Доброе утро, сосед! Как спалось?

– Чтоб ты сдох, – поприветствовал Стас, с хрустом разминая плечо.

– Это непременно. Ну-ка, чем нас сегодня труженики кухни удивят? – Охотник встал и, пританцовывая, подошел к двери. – Ты глянь, это же картошка. Глазам своим не верю. И почти без гнили. Никак тебя напоследок решили порадовать. Будешь?

– Даже не надейся, что тебе оставлю.

– Как можно? Отобрать у человека его предпоследний завтрак – на такое даже я не способен.

Стас поднял свою миску и подошел к Коллекционеру, вольготно рассевшемуся на кровати.

– Двигайся, койка сегодня моя.

– Ах, да, разумеется. Не возражаешь, если я на краешке посижу?

– Сиди.

Коллекционер подвинулся влево, и новый законный владелец единственного в камере предмета меблировки, скрипя ржавым железом и суставами, водрузил седалище на кровать. Поданное к завтраку блюдо представляло собой жидкую светлую кашицу сероватого оттенка с двумя плавающими внутри нечищеными клубнями картофеля, сильно обезображенными следами гниения, но местами все же пригодными в пищу. Стас выловил один из них и, отковыряв самые неаппетитные участки, составляющие заметно больше половины от общей массы, положил оставшуюся условно съедобную картофельную мякоть в рот, поспешно запивая ее водой. Коллекционер в это время уже сожрал обе свои картофелины и, держа миску обеими руками, заливал в луженый желудок водянистое гнилостно-серое пюре. Стас попытался сделать то же самое, но после первого же глотка картошка, с таким трудом запиханная внутрь, чуть не вышла наружу.

Он сплюнул на пол и протянул миску соседу.

– Хочешь?

– Не откажусь. – Коллекционер взял посудину и в один заход опустошил ее, после чего провел пальцем по стенкам миски и слизнул налипшую студенистую массу. – Да-а… Есть все же на земле хорошие люди. Не каждый способен такой широкий жест совершить. Человек, мучимый нестерпимым голодом, отказался от пищи, чтобы поддержать сокамерника-мутанта. Если это не героизм, тогда я уже ничего не понимаю в этой жизни.

– Ты закончил?

– Закончил.

– Тогда освободи мою койку.

– Да брось, Стас. Места, что ли, мало? Ложись, если хочешь, я же не мешаю. Кстати, а как твое полное имя?

– Станислав.

– А отчество с фамилией есть?

– Тебе зачем? Письма писать будешь?

– Да так просто, интересно. У меня вот ни имени, ни фамилии нет и не было никогда.

– Что, с самого детства Коллекционером звали? Ты уже тогда пальцы резать начал?

Охотник тихонько засмеялся, и сиплые звуки перешли в кашель.

– Нет, в детстве я только воровством баловался, а звали меня тогда – Щенок.

– Вот, значит, откуда любовь к собакам?

– Остроумно. – Коллекционер ухмыльнулся, блеснув показавшимися из-под верхней губы клыками.

– И что, долго в щенках ходил.

– Нет, не долго. Как только перебрался в Арзамас, так и кликуха сразу сменилась на благозвучную.

– Дай-ка догадаюсь. – Стас сделал задумчивое лицо. – Неужели Волк?

– Где ты нахватался таких банальностей? – поморщился Коллекционер. – Хотя это простительно человеку, который никогда не был в Арзамасе. Эх, Арзамас, Арзамас… Там такое разнообразие видов, что, имея кличку Волк, рискуешь потерять индивидуальность, а этого допускать никак нельзя. Клиент всегда должен знать и помнить, с кем имеет дело. Да, жаль, что не придется уже там побывать, тебе бы понравилось. Это колыбель свободы. Ни стен, ни патрулей, только ты и город. Там можно все, если знать как. Наркота, волыны на любой вкус, шлюхи всех мастей, работорговля, даже отбивные из человечины, если пожелаешь, только плати. Главное – самому не оказаться на вертеле. – Охотник хихикнул и жестом изобразил, как невидимый шампур входит в задницу и выходит изо рта. – Блядь. Не показывают на себе, да уж ладно, хуже не будет. А какое там бухло… м-м-м. Не то что эта моча муромская. Настоящее термоядерное пойло. И ширнуться можно прямо у стойки. Там никого не ебет, с какой пушкой ты разгуливаешь по улицам. Можешь хоть с РПГ наперевес фланировать, хоть с огнеметом, если не боишься, что он кому-то приглянется. Единственное неудобство – банды. Они делят город на сектора, и каждая заправляет в своей деляне. Тронешь кого подвязанного – мало не покажется. Хотя и на этом можно заработать. Время от времени они воюют. Словом, мест для приложения таланта целая уйма. Город безграничных, мать его, возможностей.

– Так что же ты там не осел?

– Разнообразие люблю, перемену декораций.

– Понятно.

Стас, пользуясь возможностью, собрался расспросить о Хромом поподробнее, но тут по коридору застучали шаги. В этот раз ног было явно больше двух. Задвижка открылась, и в камеру заглянули глаза под черной пилоткой.

– К стене, живо. Руки поднять.

Оба зэка подошли к стене и положили руки на замшелый кирпич.

– За тобой? Уже? – спросил Коллекционер.

– Возможно.

Лязгнул замок, дверь открылась, и вошли двое.

– Тот, что справа, – подсказал кому-то простуженный голос.

Стасу заломили руки за спину и, развернув лицом к выходу, толкнули вперед.

– Держись там, нормальный. Не давай сукам повода для радости, – услышал он за спиной голос охотника, прерванный глухим звуком удара.

Глава 12

– Что происходит? – Стас шел по коридору, подгоняемый сзади тычками стволов. – Куда идем-то?

Нехорошие мысли забрались в голову сразу, как только он вышел из камеры, потому что повернули конвоиры в черном не налево, откуда пришли, а вправо и, миновав коридор с дверями камер по обе стороны, углубились в кишкообразные, напичканные трубами недра тюремного здания.

– Мужики, вы чего удумали? Куда меня ведете? – Стас попытался замедлить шаг, но стволы, упирающиеся под ребра, заставили его придерживаться заданного темпа. – У нас же договор с Буровым. Позвоните ему.

Конвоиры молчали. Трубы, тянущиеся вдоль правой стены, сделали резкий зигзаг, огибая неприметную фанерную дверь.

– Стоять. – Гвардеец, идущий впереди, повернулся, толкнул хлипкую конструкцию на скрипучих петлях и кивком головы предложил войти внутрь.

Стас неуверенно шагнул в дверной проем и рефлекторно схватился руками за косяки, увидев посреди пустой обшарпанной комнаты деревянный стул с крепежом для рук и ног, а также загадочный и совершенно не внушающий оптимизма прибор с проводами рядом.

– Пошел! – раздалось за спиной одновременно с увесистым ударом приклада о хребет.

Зловещий стул с потертыми кожаными ремнями на передних ножках и подлокотниках дернулся, прыгнул вверх и расплылся перед глазами в мутное темное пятно, быстро заполнившее все пространство.

– Аккуратнее надо, – донесся голос из темноты, разъедаемой белыми всполохами. – Куда, бля, ну куда ты выкрутил? Не трогай тут ничего, я настроил уже.

Стас потряс головой и часто заморгал, картинка немного прояснилась. Две черные фигуры стояли у двери, одна сидела возле ящике с проводами. Попытка шевельнуть конечностями породила лишь скрип фиксирующих ремней и ничего более. Странное ощущение сдавленности повисло на пальцах. Он взглянул на свою левую кисть и обнаружил, что к мизинцу и указательному пристегнуты электроды, связанные проводами с таинственным ящиком.

– Э… Очнулся вроде, – произнесла фигура у двери.

– Хорошо, а то я уж думал…

– Что вы делаете? – промямлил заплетающимся языком Стас. – Что за хрень ко мне прицепили?

Перед его лицом появилась склоненная набок голова в черной пилотке и уставилась в глаза, что-то пристально там разглядывая.

– В норме. Давай.

– Уберите эту ху…

Электрический ток пробил мышцы, сотрясая их неимоверной судорогой и доводя до окаменения.

Ремни жалобно затрещали, насилу удерживая руки и ноги, колотящиеся в бешеном темпе. Через пару секунд щелкнул тумблер и все прекратилось. Стас выдохнул и безотчетно задергался на стуле, морщась от тупой мышечной боли и пытаясь сбросить электроды.

– Спокойно! – проорал человек в пилотке, но на Стаса после электрошока это не произвело особого впечатления. – Сиди смирно, я сказал! – повторил человек и подкрепил слова увесистой оплеухой.

Это подействовало.

– Какого хуя вам от меня надо?! – придя в себя, заорал Стас, все еще подергиваясь от спазмов. – С-суки! Вы что творите?! Снимите с меня эту дрянь!

Человек заложил руки за спину и сделал шаг назад.

– Давай.

Новый разряд тока наполнил ноющие мышцы пульсирующим цементом, завязывая нервы в узел. Цветные пятна и вспышки света заплясали на фоне расплывающейся и дрожащей черной фигуры.

– Б-б-б-блядь! Пидоры! Чего вы от меня хотите?!

– Это твоя карта? – Человек в пилотке поднес к глазам Стаса исчерченный листок бумаги.

– Да, моя! – Стас присмотрелся повнимательнее. – Вернее, не моя, но она с моей срисована. И что теперь?!

– А то, что разведгруппа не нашла там никакой базы, – тихо и вкрадчиво выговорил человек.

– Я здесь при чем?! Если ваши долбоебы тупорылые в трех соснах найти ни хуя не могут, то их и трясите!

Человек свернул карту трубочкой и, постукивая ею по ладони, зашагал взад-вперед, звонко припечатывая подошву к дощатому полу.

– Глупо себя ведешь, – произнес он после непродолжительного раздумья. – Глупо и бессмысленно. Лучше признайся сразу, с какой целью ты подкинул нам эту дезинформацию. Чем быстрее все расскажешь, тем больше электричества мы сэкономим.

– Какая к черту дезинформация?! Я там был! Я был на этой сраной базе! Ищите лучше! База есть! – Стас аж покраснел, надрывая голосовые связки, при этом невольно косясь на человека у тумблера.

– Вижу, мы друг друга не понимаем, – покачал головой дознаватель. – Очень жаль, – и кивнул оператору адской машины.

Третий разряд продлился дольше предыдущих, и только ремни уберегли бьющееся в конвульсиях тело от выворачивания суставов. В этот раз Стас даже не нашел сил выругаться, просто сидел с вытаращенными глазами, сопел и раскачивался взад-вперед.

– Он, похоже, скоро отрубится, – поделился мнением оператор, глядя на результаты своей деятельности.

– Ничего, – ответил человек в пилотке. – Сделаем перерыв и повторим.

Зазвонил телефон, стоящий на полу. Гвардеец поднял аппарат и снял трубку.

– Алло. Да. Угу. Да, полным ходом. Плохо вас слышу, громче говорите. Что? Еще раз. Забыли?! Да вы там, бля!.. Полтора часа?! – Человек в пилотке что-то беззвучно прошлепал губами, брызгая на микрофон слюной. – Понял! Да! Все! – И повесил трубку. – Лажа вышла, – сказал он, нарушив вопросительно повисшую тишину, ни к кому конкретно не обращаясь. – Нашли базу, давно уже. Ударная группа выехала полтора часа назад, а нас забыли проинформировать.

Стас перестал раскачиваться на стуле и принял встревоженно-задумчивый вид, подбирая слова для наиболее точного описания сложившейся ситуации.

– Охуеть… – выговорил он наконец чуть слышно.

– Отвяжите, – приказал человек в пилотке разочарованным тоном и кивнул на допрашиваемого.

К Стасу подскочили два гвардейца, отсоединили электроды и расстегнули фиксирующие ремни.

– В машину его.

Путь из подвала вылился в очередную пытку. Ноющие после экзекуции мышцы и суставы настойчиво демонстрировали категорическое нежелание работать как надо и всячески саботировали процесс ходьбы. Ноги подкашивались, заплетались, каждое движение отзывалось тупой давящей болью, и пару раз Стас чуть было не пропахал носом по полу, ступив на неожиданно отказавшую конечность. Издевательство над организмом ходьбой не ограничилось, найдя свое логическое продолжение в тряске по асфальтово-грунтовым колдобинам внутри адского куба на колесах, из которого Стаса вынули уже в полуневменяемом состоянии и волоком доставили в кабинет Бурова.

– Да мне все равно, как вы это обеспечите! Что? Ты еще и орать на меня будешь, сучонок?! – ГСС с телефонным аппаратом в руках энергично расхаживал вдоль стола, неся свою обычную рутинную службу. – Нет? А мне-то показалось, что орешь. Еще раз повторяю, мне на это насрать! На-срать! Да, правильно. Ах, еп… Может, тебе жопу подтереть еще? Так делай, едрит твою! Все, я сказал! Все! – Трубка с пугающим грохотом легла на рычаг, заставив вздрогнуть двух гвардейцев, вошедших в кабинет. – Это что? – кивнул Буров на тело, шатающееся между двумя черными фигурами.

– Временно задержанный в интересах следствия, – отчеканил гвардеец. – Доставлен по вашему распоряжению.

– Ну да. А почему он у вас в таком состоянии?

– Так ведь, это… дознание проводили.

– Какое дознание? Я же приказал отставить. Блядь! – ГСС хватил кулаком по столу. – Почему вокруг одни идиоты?! Ты не знаешь? – обратился он гвардейцу. – Э-эх! Ладно, посади на стул его. – Буров оглядел камуфляж временно задержанного, не блещущий после отсидки чистотой, и брезгливо поморщился. – Только подложи что-нибудь.

Гвардеец растерянно пробежался глазами по сторонам, выискивая, чем прикрыть сидушку, обитую дорогим сукном, и, не найдя ничего подходящего, пожертвовал ради чистоты собственным головным убором.

Стас, прилагая нешуточные усилия, чтобы не кривиться от боли, подошел к стулу и, улыбнувшись расстроенному дознавателю, сел, для пущего эффекта как следует поерзав задницей по отглаженной черной пилотке.

– Свободны оба, – распорядился Буров, обращаясь к гвардейцам, и те моментально удалились, аккуратно прикрыв за собой дверь. – Ну что, – переключил ГСС свое внимание на посетителя, – несладко пришлось?

– О чем вы? – притворно удивился Стас. – Если о том, что со мной обращались как со скотиной, кормили помоями и били током, так ведь это сущая ерунда. В остальном все было просто замечательно, грех жаловаться.

– Ладно, ладно. – Буров уселся на стол и потер ладонью о ладонь. – Есть у нас перегибы в отдельных областях, но это не смертельно. А ты думаешь, легко было все организовать меньше чем за сутки? Скажи спасибо, что тебя там дня три не промурыжили.

– Спасибо, – преисполненным благодарности голосом ответил Стас и даже слегка поклонился. – Если вы и дальше сохраните такое же серьезное отношение к осведомителям, то они, я уверен, потянутся к вам рекой, и с бандитизмом скоро будет покончено.

– Остряк? – Буров встал со стола, подошел к сейфу, открыл его, покопался немного, закрыл, взял бумагу с ручкой и вернулся к Стасу. – Распишись здесь, – ткнул он в пустую графу под текстом и придавил документ пятью мелодично звякнувшими золотыми монетами.

Стас расписался в получении, взял стопку монет и положил их в карман.

– Кстати, а остальное мое имущество еще у вас?

– У меня, – ответил Буров и, обойдя Стаса, вытащил из шкафа его вещмешок. – Держи. Все там, и то, что на входе отобрали, тоже.

– А деньги?

– Я же вроде русским языком сказал – все там.

Стас открыл рюкзак, вытащил кошелек, лежащий на самом верху, развязал его и заглянул внутрь. Серебро блеснуло приятным, греющим душу светом. Моментально возникло нестерпимое желание высыпать монеты на стол и не спеша, тщательно все пересчитать, но тяжелый неодобрительный взгляд Бурова из-под густых начальственных бровей заставил его передумать и ограничиться поверхностным осмотром содержимого вещмешка. Маузер, ПБ, нож, аптечка, граната, оптика и карта были на месте – это самое главное, топорик с раскладной саперной лопаткой тоже остались нетронуты, остальную мелочевку Стас проверять не стал, хоть и очень хотелось. Он вставил ремень, прицепил кобуру, надел разгрузку, похлопал по карманам, убедился, что магазины на месте, для порядка вытащил один, взвесил на ладони и сунул обратно.

– Может, спички еще пересчитаешь? – недовольно буркнул ГСС.

– Не стоит, – серьезно ответил Стас. – У меня зажигалка.

– Ну все, – махнул рукой Буров. – Давай уже уматывай, дышать в кабинете нечем.

Стас встал, закинул рюкзак за спину и неверной походкой направился к двери.

– Это… как тебя? – крикнул вслед хозяин кабинета. – Если еще что узнаешь интересного – заходи.

Стас остановился, слегка потрясенный крайней степенью цинизма этих простых и явно идущих от сердца слов.

– О-бя-за-тель-но, – выговорил он неслушающимся языком, давя в себе зарождающуюся бурю опасного красноречия. – Всего доброго.

Позднее сентябрьское утро встретило его солнцем и несвежим, перемешанным с запахом рубероидного завода ветерком, гоняющим по мостовой стайки разнокалиберного мусора из тряпок, бумаги, окурков и прочего добра. На часах было уже без пятнадцати девять, и улица заметно оживилась. Сновали взад-вперед невыспавшиеся пешеходы, ехали гужевые повозки, перемежающиеся редкими драндулетами, коптящими не хуже заводских труб. Кружились в небе жирные помойные чайки, высматривающие с высоты баки побогаче, а если повезет, то и подгнившую мягкую крысиную тушку. Город жил.

Стас повернул направо и двинулся по улице, высматривая то, что можно было бы назвать гостиницей или, на худой конец, постоялым двором. И без того высокая плотность застройки по мере приближения к административному центру города приобретала прямо-таки гипертрофированные формы. Разнообразные здания, привычные и не слишком, местами громоздились буквально друг на друге, прирастая нелепыми надстройками и пристройками, отвоевывая квадратные метры у тротуаров, заползая верхними этажами на крыши соседних домов. Через многочисленные узкие проулки от здания к зданию перекидывались арки, на которых также ютились какие-то «голубятни», где жилые, с постиранным бельем, развешанным перед окнами, а где и торговые. Вся улица пестрела вывесками: «Мясная лавка», «Все для сада», «Трактир», «Ковры и ткани», «Электроприборы-2080», «Строим вместе», «Защити себя сам».

На последней вывеске Стас задержал взгляд, отмечая про себя целесообразность последующего визита в это заведение. Но позже. Сейчас единственными его желаниями были: смыть грязь, завалиться в кровать и спать так долго, как только получится, проснуться, сожрать чего-нибудь повкуснее и побольше, а потом… снова спать. Такие простые желания, способные доставить столько счастья.

Стас уже давно сделал вывод, основанный на собственном опыте, что легче всего счастье достигается после череды продолжительных, наслаивающихся одна на другую бед. И чем дольше, чем тяжелее черная полоса – тем светлее и приятнее полоса белая. Хотя, если рассмотреть все трезво и беспристрастно, соотношение черного и белого складывалось явно не в пользу последнего. Скоротечные мгновения счастья не окупали и десятой доли говна, выхлебанного перед этим.

«Рыболов и охотник», «Булочная», «Социализм. Вина, водка, самогонные аппараты», а вот и гостиница «Ока». Стас остановился, рассматривая слегка обшарпанное четырехэтажное здание по ту сторону дороги. Большие каркасные буквы на крыше, раньше, видимо, облицованные стеклом и подсвечивающиеся изнутри, сейчас были обиты фанерой и выкрашены давным-давно выцветшей краской, придающей вывеске тоскливый бледно-розовый цвет непростиранных бинтов. Облупившаяся местами желтая штукатурка фасада с серыми разводами подтеков по сторонам от худых водосточных труб также весьма старательно создавала вокруг себя атмосферу уныния и глубокой неизбывной печали. Радовали лишь целые оконные стекла да, пожалуй, еще крепкие на вид решетки.

Голубые ели у входа покачивались на ветру, грустно перебирая лапами, почти совсем растерявшими свою красивую сине-зеленую хвою. На скамейке под умирающим деревом удобно разместился какой-то забулдыга. Полулежа, облокотившись на локоть и подпирая рукой грязную нечесаную голову в романтично-философской позе, он не спеша отглатывал из бутылки и зачарованно глазел на голубей, копошащихся под елкой.

– Эй! Эй, дружище! – заорал алкаш, едва заметил Стаса, перешедшего дорогу и ступившего на тротуар. – Брат, помоги. А? Подкинь хоть пульку на опохмел.

– Какой опохмел? У тебя ж в руках вон.

– А на завтра? – расплылся алкаш в слюнявой беззубой улыбке.

– Шел бы ты лучше отсюда. Сейчас патруль загребет, угодишь в кутузку.

– Так это… – загоготал алкаш. – Я же только что оттуда. Откинулся, праздную. Полночи продержали всего, суки. Даже завтраком не накормили. Места у них нет, видите ли, – развел он руками, надувая давно не бритые щеки.

– Да, знакомо, – согласился Стас и вытащил ПБ.

– Э! Ты чего? – забеспокоился алкаш и осторожно перевел тело в вертикальное положение.

– Лови, – предохранитель щелкнул, затвор с лязгом отошел назад, и милостыня, блестя латунной гильзой, вылетела из экстрактора.

– О! Спасибо, братишка! – Алкаш поставил бутылку, упал на карачки и пополз за катящимся под скамейку патроном.

– Пожрать себе лучше купи.

Изнутри гостиница выглядела приличнее, хотя ожиданиям Стаса, рассчитывавшего увидеть в Муроме нечто из ряда вон выходящее, она все равно не отвечала. Взору его предстали бежевые крашеные стены с паутинкой трещин, отделанные снизу мореными деревянными рейками, зашарканный паркет, штопаный тюль с райскими цветами на окнах, обрамленных складчатыми зелеными шторами, фикусы в кадках по углам и невысокая полукруглая конторка администратора с сонным гражданином потрепанной наружности за ней.

– Добрый день, – поприветствовал его Стас.

– Добрый, добрый, – без энтузиазма ответил администратор, разглядывая посетителя.

– Комната с ванной есть? – продолжил Стас, перекатывая между пальцами серебряную монету.

Увидев блеск благородного металла, администратор оживился и стер с морды недовольное выражение.

– А как же! Есть. У нас тут гостиница, – произнес он гордо, – а не абы что. На какой срок планируете снять?

– На пару дней, а там посмотрим. Сколько за сутки?

– Четыре монеты плюс пять монет залога. Можно патронами. «Семерки» – четыре к одному, «пятерки» – шесть к одному, «маслята» – двенадцать.

– Не хреновые расценки.

– Без ванной на монету дешевле.

– Нет, без ванной не пойдет. Ладно. – Стас развязал кошелек и выложил на конторку тринадцать серебряных кругляшков. – Еда у вас тут имеется какая-нибудь?

– Конечно. Хотите в номер заказать? – Администратор достал блокнот с карандашом и приготовился записывать.

– Да. Говяжью отбивную, картошки вареной, только без гнили чтоб…

– Как можно?

– Капусты квашеной и пива две кружки холодного. Хотя нет, к черту пиво, водки давайте – графин на пол-литра и хлеба. Сколько там вышло?

– А боекомплектом, простите, каким располагаете? – уже с заметно большим уважением поинтересовался администратор.

– «Семерки».

– Тогда две монеты и три «семерки».

Стас выложил два кругляшка и, достав рожок, отсчитал три патрона.

– Еще мне простыня вторая понадобится.

Администратор смущенно замычал и поджал губу.

– Хозяин вообще-то этого не приветствует, не положено официально на территории… Но в доках, за стеной, есть весьма неплохое заведение с апартаментами.

Стас посмотрел вопросительно и после пятисекундного молчания благодушно улыбнулся:

– Не-е-ет, никого я водить сюда не собираюсь. Простыня именно мне нужна, мне одному. Ясно?

– А-а-а, понима-а-ю.

Что конкретно понимает этот гнусный тип, Стас уточнять не стал, да и наплевать было. Он расписался в регистрационной книге, взял простыню, ключи и отправился к своему номеру на третьем этаже.

Дверь Стаса порадовала – добротная, крепкая, никакой фанеры, замок солидный, с полпинка не вышибешь. В комнате обстановка была, мягко говоря, не роскошной, но вполне приемлемой, хотя цене, конечно, не соответствовала. Кровать, тумбочка, стол, два стула, небольшой шкаф и… Говоря про комнату с ванной, администратор не обманул, так как толковал это понятие дословно. Чугунный монстр с подведенными к нему варенными-переваренными трубами располагался справа от двери как неотъемлемый предмет интерьера, наводя на постояльцев ужас своими черными шершавыми боками и огромным темным пятном на полу, источающим тонкий, деликатный аромат плесени.

Стас бросил рюкзак в угол, повесил на стул жилет с курткой, встал посреди комнаты и внимательно обвел ее взглядом. Прямо над входом, почти у самого потолка, приютилась небольшая металлическая решетка вентиляционного канала, привинченная к стене двумя шурупами. Стас выглянул в коридор, убедился, что там пусто, и запер дверь, подтащил стул, залез на него, вытащил из кармана монету и, вставив ее ребро в насечку шляпки, вывинтил сначала один шуруп, а затем и второй. Аккуратно, стараясь не накрошить под дверь краски, он снял решетку и заглянул внутрь. Комната была угловая, канал, как и следовало ожидать, углубляясь на полметра, сворачивал влево, пробегая по всему коридору. Крысиного дерьма там не наблюдалось. От решетки до стены, что левой, что правой, было метра два, значит, до следующего поворота канала – четыре. Вполне достаточно.

Стас спустился, достал из рюкзака брезент, расстелил его на кровати, сложил в центр маузер, оптику, карту, вынул кошелек с серебром из подсумка, облегчил его на сорок монет, расставив на тумбочке четыре столбика. Поместив оставшиеся накопления среди прочих сокровищ, он свернул брезент в плотный компактный узелок, после чего туго обвязал концы леской, пропустив ее сквозь отверстия для крепежа. Осмотрев еще раз импровизированную упаковку и проверив ее прочность, Стас вскарабкался на стул и осторожно затолкал сверток в канал вентиляционной шахты, постаравшись засунуть его как можно дальше влево, так, чтобы из комнаты даже тени видно не было. Приклеил леску пластырем к стенке основного канала, на стыке с ответвлением, и аккуратно обрезал ее, оставив лишь небольшой, едва заметный кончик, ухватившись за который можно было вытянуть сокровище из недр воздуховода. Вернув на место решетку, Стас спустился на пол, отошел, оценивающим взглядом художника посмотрел на свою работу, довольно помычал, убрал стул и присел на кровать, давая передохнуть измученным мышцам.

В дверь постучали.

– Кто?

– Ваш заказ, – ответил грубоватый женский голос.

– Да, секунду. – Стас, кряхтя, поднялся с кровати и открыл.

За дверью стояла внушительных габаритов тетка в красном, с разводами жирных пятен переднике. В руках она держала здоровенный поднос, с которым смотрелась очень даже гармонично.

– Поставьте на стол.

Тетка прошествовала в комнату, с явным старанием виляя массивными бедрами и при этом изучающе косясь на постояльца, оставила тарелки с графином и вышла, многозначительно хмыкнув напоследок.

– Бульдозер, – классифицировал Стас «грациозную» даму, запирая за ней дверь, и подошел к ванне.

На вид чугунному ископаемому было никак не меньше сотни лет. Черная окалина на боках свидетельствовала о нелегком прошлом сего инструмента поддержания личной гигиены. То ли его использовали не по назначению, то ли из сгоревшего дома вынесли, но это чудовище напоминало скорее плавильный котел, нежели ванну для помывки. Эмаль растрескалась, местами откололась, однако долгие годы шлифования задницами или тем, что туда еще помещали, дали результат, и острых краев вроде бы не наблюдалось. Наличия смесителя чудовищная конструкция также не предполагала. Его с успехом заменяли два вентиля на трубах, идущих в ванну. Красный – для горячей воды и синий – для холодной. Стас пощупал влажный бугристый металл и был приятно удивлен, так как труба с красным вентилем оказалась если не пышущей жаром, то достаточно теплой. Он крутанул красную железную ромашку, и в «плавильный котел» потекла ржавая вода, закрывая истрескавшееся дно бурой колышущейся пленкой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю