Текст книги "Огненное дыхание Земли (СИ)"
Автор книги: Артем Курамшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Глава 20. Белая преграда
Небо хмурилось. Чем дальше, тем сильнее. Серая, не предвещающая ничего хорошего пелена застилала до самого горизонта. Небо будто бы намокло, набухло, потемнело, готовясь преподнести очередной неприятный сюрприз, способный сорвать наши планы.
Ландшафт вокруг потускнел, стал невзрачным, выцветшим. В голову приходили мысли о том, что осень берёт своё, что природа увядает, скоро впадёт в спячку, долгую и беспросветную: зима царит тут месяцев пять или даже дольше.
Временами налетал ветер, порывистый, но не сказать, чтобы сильно холодный. Ветер срывал с деревьев и кустарников листья и ветви, мне казалось, что падая на землю, они тут же желтеют и превращаются в шелуху. Температура стремительно падала, к обеду достигла нуля по Цельсию, мы достали шапки, тёплые шарфы и укутались потеплее.
Зоя старалась держаться ближе к растительности и скалам, чтобы в случае обильных осадков было, где укрыться. То и дело путь пересекался с горной дорогой, я с надеждой оглядывал её, но ни разу не заметил какого-либо транспорта.
Разговаривали мало. Сначала подумал, что Зоя обиделась, однако, приглядевшись повнимательнее, понял, что сосредоточенно о чём-то думает, и ей просто не до меня.
Не составило труда догадаться о предмете её размышлений: каждый раз, когда мы в наших немногословных диалогах касались предстоящего ненастья, Зоя многозначительно на меня смотрела, и я тут же замолкал.
Нужно отдать должное: в чём-то она права, нельзя назвать утренние высказывания лишёнными смысла. У меня и самого в последнее время было стойкое ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Или даже – пытается управлять.
Однако сегодняшняя задача проста и прагматична: найти профессора и передать ему кое-какую информацию. Приплетать сюда какую-либо эзотерику, пусть даже подкреплённую самыми современными научными знаниями и новейшими исследованиями, решительно не хотелось. Нелогично это, и нет такой потребности.
Если бы не присутствие Зои (обстоятельство приятное, волнующее), то я давно уже завыл бы с тоски: настолько тривиальной и скучной была моя миссия…
А потом пошёл снег. Густой и мокрый.
Ветер стих практически мгновенно, словно замер в ожидании. Небеса набухли настолько, что не могли больше удерживать тяжёлую груду. Когда сверху повалила непроглядная белая масса, мы оторопели и даже остановились в нерешительности – неожиданно, казалось, невозможно дальше идти.
– Хорошо, что не град, – хмыкнула Зоя, поймала рукой несколько больших, необычайно пышных снежинок, и мы двинулись дальше.
Видимость нулевая, мы буквально ослепли от обилия белого цвета и шли почти наощупь.
Всё это некоторым образом напоминало новый год: вокруг тишина, нарушаемая лишь звуком падающих хлопьев и нашими шагами. Торжественно и умиротворённо. От выпавшего снега стало теплее, чем утром.
– Главное – не терять темпа, – подбодрила Зоя. – Чёрт его знает, что будет дальше.
Ну да, несомненно, она думает, что снегопад – это наказание за то, что продолжаем путь в долину, вместо того, чтобы развернуться и отказаться от нашей цели. Очередное препятствие, которое учинила Земля. Нет, это, конечно, не метеорит, но достаточно серьёзное испытание.
Зоя повеселела. В ней проснулась та необыкновенная доброта, которая всегда нравилась. То есть, Зоя нравится мне почти во всех своих проявлениях, даже когда грубит и ругается нехорошими словами, но доброта и нежность симпатичнее.
Возможно, её обрадовало то, что в очередной раз подтвердилась правильность предположений относительно сопротивления Земли. При всей фатальности и, возможно, скрытой угрозе, которую несла эта гипотеза, она принадлежала Зое. Любое доказательство гипотезы не могло не импонировать честолюбивой, а где-то даже и заносчивой Зое.
А может быть, Зоя просто перестала мучиться своими терзаниями. Почти весь день молчала, размышляла, но теперь, кажется, отбросила сомнения и предоставила себя судьбе.
«Я отведу тебя туда, куда нужно, – говорила она утром. – Ведь я же обещала…»
– Будь что будет, – сказала она сейчас.
Мы прибавили ходу. Зоя уже особо не придиралась к маршруту, выбирая кратчайший путь от одной промежуточной точки к другой. По её оценке, к закату мы должны достигнуть первого поселения, где можем рассчитывать на приём, тепло и крышу над головой. Честно говоря, такая перспектива вдохновляла: я изрядно подустал от холода и скитаний по горам.
– Вон там, смотри, – восторженно сказала Зоя и протянула руку вперёд, указывая на что-то, – видишь ту гряду с острыми пиками?
– Ага, – соврал я, силясь разобрать что-либо в белой ряби, застилавшей обзор.
– Это Дракончик, – ласково пояснила она. – Мы его так называем…
«Долбаный Дракончик», – подумал про себя, однако вслух, конечно же, ничего не сказал, а наоборот – придал лицу приветливое выражение.
Снег налипал на ботинки и существенно затруднял передвижение. Одежда намокла, доставляя ощутимые неприятности. Хождение по успевшим вырасти сугробам выматывало. Поэтому мне решительно не было никакого дела до какого-то там Дракончика.
Но Зою это, кажется, нисколько не трогало: щебетала без умолка, рассказывала весёлые истории о своих вылазках в скалы.
С другой стороны, её задорное поведение скрашивало картину бедствия, придавало сил, вселяло надежду. Ко мне вновь вернулось присутствие духа и ощущение лёгкой увеселительной прогулки – пусть даже по сугробам.
Снегопад слегка поутих. Теперь белёсая стена уже не преграждала путь, как прежде, не заставляла щуриться и напрягать зрение.
Мы прошли ещё несколько сотен метров, когда Зоя вдруг остановилась как вкопанная.
– Ой, а что это там? – взволнованно воскликнула она и уставилась на всё того же Дракончика. – Вон там, совсем рядом с самым нижним пиком.
Я поравнялся с Зоей и посмотрел в ту сторону, куда она указывала. Мой неопытный взгляд не нашёл ничего необычного: да, череда уступов, да, остроконечные, пусть и весьма живописные, но что в этом удивительного?
Зоя скинула с плеч рюкзак и залезла в него чуть ли не с головой. Вытащила наружу бинокль, нажала пару кнопок – вероятно, активировала противотуманный режим – и направила на Дракончика.
– Без толку, – промямлил я, внимательнее всмотрелся в скалы, но всё равно ничего не увидел. – Ничего не различишь…
– Нет-нет, это он! – затараторила Зоя. – Я тебе точно говорю! Взгляни!
Она зафиксировала цель и торопливо передала бинокль. Я приставил его к глазам и принялся искать объект, который привлёк внимание Зои. Ничего особенного – просто участок леса на крутом склоне горы. Рядом массивные нагромождения камней, именовавшиеся Дракончиком.
Но тут меж деревьев мелькнула фигура – чёрная и достаточно рослая. Не фигура даже, а скорее тень, неясный силуэт в густой чаще. Тень появилась на долю секунды, после чего сразу же скрылась за толстенными стволами.
Мне показалось, что это человек, одетый в мохнатую одежду, возможно, сшитую из звериных шкур. Однако не вызывало сомнений, что Зоя думает по-иному.
Я слегка повёл биноклем вверх, пытаясь отследить маршрут движения существа и найти в лесном массиве хоть небольшую проплешину, где можно было бы увидеть его вновь. Но, увы, эта перспектива показалась сомнительной – слишком плотной была чаща.
Я передал бинокль Зое.
– Видел? – с замиранием в голосе спросила она и опять жадно уставилась вдаль.
– Даже и не знаю, что сказать, – замялся я. – По мне – так просто человек.
– Ага, – засомневалась Зоя, – в такой глухомани! Что ему там делать, на той стороне? Я пару раз была возле Дракончика, и могу со всей уверенностью сказать тебе: людям там делать нечего!
– Но ты же там была, – усмехнулся я. – Значит, и кто-то другой мог зайти.
– Клянусь тебе, это был он! – доказывала Зоя. – Хозяин леса! Не пойму – что бы это значило? Зачем он нам показался?
– Не знаю. – Я пожал плечами.
Зоя наконец удовлетворила любопытство, умерила свой пыл и смирилась с тем, что йети больше не появится. Опустила бинокль и окинула меня презрительным взглядом.
– Брэд-Брэд, – упавшим голосом произнесла она, – ты – как всегда, в своём репертуаре: тупой и совершенно не романтичный.
Её слова были наполнены укоризной и разочарованием.
Глава 21. Снежная королева
Вскоре идти стало совсем невыносимо: завыла вьюга, наступил страшный холод. Снег продолжал сыпать, но теперь это была ледяная дробь, колючая и безжалостная. Жгучий ветер пронизывал до самых костей. Нас сдувало, когда приближались к скалистым краям, толкало назад, когда шли по возвышенностям. Бушевал самый настоящий буран.
Проходя очередной небольшой овражек, я остановился под предлогом кратковременной передышки.
– Что ты на это скажешь? – высокомерно спросила Зоя.
– Ты права: это ужасно, – неопределённо ответил я, пытаясь отдышаться: там, наверху, вдыхать воздух полной грудью опасно и неприятно.
Я уже почти готов согласиться с теорией Зои о сопротивлении, которое оказывают нам горы. Всё сходится: вначале предостережения, тайные знаки, потом намёки стали более прозрачными, повалил снег, мягко и бережно сбивая с пути, заставляя повернуть назад. И вот теперь – как говорится, от слов к делу: суровое и явное препятствие, непреодолимая стужа. Горы будто бы говорят нам: дальше дороги нет, вы заблудитесь и замёрзнете.
«Но признать значит – проиграть, значит – сдаться», – твердил про себя, монотонно и стандартно. А это неприемлемо не только для меня, но, я верю, и для Зои тоже. Если сейчас проявлю слабость, предложу вызвать помощь, то уже никогда не смогу рассчитывать на… Впрочем, на что я надеюсь?..
Вообще, это – работа. У меня задание, официальное и, вероятно, весьма важное. Хотя насчёт последнего уже не был уверен.
Словно прочитав мои мысли, Зоя надменно хмыкнула, скинула рюкзак и присела на него. Принялась осматривать и поправлять эластичный бинт, которым обмотано её правое колено. Повязка наложена прямо поверх джинсов, поэтому не требовала дополнительных манипуляций с одеждой.
Всем своим видом Зоя выражала крайнюю решительность. В её лице нет ничего округлого или мягкого: ямочки на щеках превратились в острые уголки, морщинки вокруг глаз прямы как молнии. Скулы напряглись, когда Зоя, затягивая повязку, неосторожно и резко дёрнула за бинт. Мне показалось, что она даже прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать.
Видимо, заметив, что за ней наблюдаю, Зоя подняла на меня взгляд. Глаза наполнены слезами – то ли от боли, то ли от сухого колючего ветра.
– Чего уставился? – рявкнула она.
Примерно так же вела себя на том злополучном склоне, который проходили часа два назад.
Мы медленно спускались по заснеженной, чрезвычайно скользкой траве, когда Зоя не удержалась и покатилась вниз. Попав на кочку, крайне неудачно упала, болезненно вывернув колено, взвизгнула, попыталась за что-нибудь зацепиться, но ничего не вышло: склизкий снег потащил её по склону.
Метров через двадцать Зое всё-таки удалось ухватиться за кустарник. Остановившись, завыла от боли: во время падения её несколько раз ударило о торчащие тут и там камни.
Я, помнится, бросился к Зое, помог подняться. Предложил осмотреть травмы, но она восприняла мои слова как нечто непристойное, как посягательство на её честь и достоинство.
– Пошёл ты к чёрту! – кричала она в ярости. – Проклятый Брэд!.. Не смей ко мне прикасаться!
– Что ты, Зоя! Я всего лишь…
– Не лапай меня! – шипела она как дикая взбудораженная кошка. – Катись к своей Дейдре!.. Вот ты какой – два дня как с ней расстался и уже ко мне подкатываешь!.. Я сыта по горло твоими ухаживаниями! Отстань от меня!..
Я пытался её успокоить, но всё без толку: боль оказалась сильнее моих уговоров, боль затмила ей рассудок.
Даже спустя несколько минут, когда Зоя пришла в себя, она была неприступна: не позволила помочь с перевязкой, и даже рюкзак свой не отдала.
– А то стащишь чего-нибудь, – угрюмо буркнула Зоя, когда мы снова двинулись в путь. Замечание глупое, но возражать не стал: в создавшейся ситуации это бесполезно и жестоко по отношению к Зое, которую всё ещё трясло от пережитых страданий.
Вот и сейчас, как там, на склоне, она смотрела на меня холодно и неприязненно. Во взгляде ни капли сострадания – ни к самой себе, ни к кому бы то ни было. Снежная королева – стойкая, своенравная и прекрасная.
Я не держал зла: понятное дело – поход выдался не из приятных. Да и кто я такой, чтобы упрекать её в чём-то – муж, брат, отец? Она устала, изранена, и я – такой нудный и никчёмный со своими претензиями. Зачем ей это? Ради чего Зое продолжать вести меня в долину?
– Чего уставился? – повторила Зоя. – Неужели так интересно смотреть на то, как другие мучаются?
– Я всё-таки настаиваю на осмотре ран, – мягко сказал я. – Заметил, как плохо ты владеешь левой рукой – может статься, сломано ребро. А я, между прочим, в своё время прошёл начальные медицинские курсы – требовали перед одной из экспедиций.
– Я подумаю над твоим предложением, – небрежно кинула она. – Позже. Сейчас пора в путь.
Самостоятельно подняться на ноги Зоя не смогла: мешало больное колено. После второй попытки я протянул ей руку, и на этот раз приняла помощь.
Зоя поморщилась от неприятных ощущений (надо полагать, они присутствовали в каждой клеточке её измученного тела), поправила шапку и шарф. Спрятала выбившийся из-под куртки конский хвост прекрасных русых волос и бойко зашагала вперёд.
Надолго её не хватило: через сотню метров едва не упала в обморок.
К тому моменту мы вновь вышли на дорогу, путь пролегал у подножья серых скал, которые казались острыми и неприветливыми. Всё тогда казалось острым: скалы, ощетинившиеся заснеженными пиками, ветер, выжигающий причудливые узоры на лице, снег, льдинками царапающий кожу.
И Зоя, не подпускающая меня к себе. Молчаливая, озлобленная, израненная горами Зоя. Снежная королева – грозная, суровая, но несчастная и одинокая.
Она вдруг остановилась, побледнела и пошатнулась.
– Брэд… – позвала она. – Голова кружится…
Я успел подхватить её, обнял и принялся стаскивать с неё рюкзак.
– Ничего страшного, – заговорил я. – Это последствия болевого шока. Ты долго терпела, не давала себе отдохнуть, боль копилась внутри и теперь взяла верх.
– Думаешь? – измученным голосом спросила Зоя, тут же обмякла и всем телом повисла на мне.
Я справился с рюкзаком, бросил на землю, скинул свой и усадил Зою на импровизированное ложе.
– Ох, Брэд, – простонала она, – так плохо, сил никаких нет…
– Понимаю. Тебе нужен покой, хотя бы чуть-чуть отдыха.
Она встряхнула головой, повела вокруг мутным взглядом и отрешённо продолжила:
– До заката ещё далеко, но… может быть, прервёмся?.. – Зоя едва находила слова, язык заплетался. – Переждём бурю… а утром двинемся дальше?
– Абсолютно с тобой согласен. Вот только – где переждём?
Зоя обхватила руками голову:
– Болит ужасно…
Она задумалась, помолчала. Потом ещё раз оглядела окрестности – уже более осмысленно.
– Если не ошибаюсь, дальше по дороге, метрах в ста впереди, должна быть пещера... Вполне такая хорошая, для двоих места найдётся…
Проявленная ею слабость не показалась чем-то неожиданным. Скорее наоборот – я предполагал, что этим всё и закончится. Не может человек так долго находиться на грани физических и эмоциональных возможностей. Рано или поздно ресурсы организма будут исчерпаны, и наступит тяжёлая расплата.
Была б моя воля, уже давно остановился бы, устроил привал, уложил бы Зою и дал ей отдохнуть. Проблема в том, что она упёртая: невозможно спорить, вот и довела себя до срыва.
Зоя при всей своей внешней суровости предстала сейчас совсем в другом качестве. Ей нужно было банальное понимание, сочувствие и… Ещё что-то. Но что? Пока я не мог этого понять.
Мы кое-как доковыляли до пещеры. Сначала только поддерживал её за талию. Потом, когда силы Зои совсем иссякли, мне пришлось волочить её на себе. Наконец, бросил рюкзаки, взял Зою и понёс на руках. Она стонала и, кажется, временами теряла сознание.
Не без труда я отыскал нужную расщелину – невысокий разлом в скальном камне, за которым скрывалась ниша шарообразной формы метра три в диаметре. Как раз то, что нужно – достаточно для ночёвки двух человек, но не слишком просторно, чтобы её нельзя было обогреть.
Я усадил Зою на камень, а сам сбегал за рюкзаками, оставленными на дороге.
– Брэд… – не открывая глаз, позвала она, когда через несколько минут я вернулся. – Где ты был? Мне холодно…
Я расстелил согревающую плёнку, помог Зое удобнее расположиться, снял с себя куртку и старательно укутал продрогшую Снежную королеву.
У нас ещё оставался неприкосновенный запас: несколько брикетов высококалорийного сухого топлива, а из съестного – шоколад и орехи. Не сказать, чтобы густо, но должно хватить до утра.
Я разжёг огонь. Набрав снега, вскипятил чайник, а рюкзаками прикрыл вход в нашу обитель.
Вскоре стало тепло. Выпили горячего чая, подкрепились и согрелись.
– Брэд… – тихо произнесла Зоя, благодарно глядя мне в глаза. – Умница Брэд… Ты такой хороший и заботливый. Что бы я без тебя делала…
Эти слова заставили меня смутиться. Стало неловко или даже стыдно за то, что она многого обо мне не знает. Не догадывается о том, что привело меня сюда, какую цель преследую в этом путешествии…
Глава 22. Самое сложное испытание
Зоя ожила и разомлела. Снежная королева оттаяла, поддалась уговорам и позволила себя осмотреть.
К счастью, травмы оказались не очень серьёзными. Болезненные синяки и ссадины, но без переломов и вывихов. Особенно меня заботил ушиб под левой лопаткой, а также правое колено, однако при должном уходе и это не составило бы проблем.
Я окончательно осмелел и предложил Зое нанести на повреждённые места заживляющий крем. К моему удивлению, она согласилась.
Не могу сказать, что осмотр и последовавшая за этим процедура не доставляли мне удовольствия. Каждое прикосновение к Зоиному телу, к плечам, к спине, к коленям заставляло моё сердце бешено колотиться. Каждое такое касание обжигало мне руки, вызывало дрожь наслаждения и волнующее ожидание чего-то ещё.
Я постарался вместить в свои движения как можно больше нежности. Как мне показалось, Зое это тоже понравилось. Грея руки о кружку, она полупьяным взглядом смотрела на пламя и изредка слегка постанывала от удовольствия.
– Брэд, – шептала она, – ты так и остался ласковым нежным существом… Дамский угодник… Всё ещё помнишь… ключ от меня…
Я пытался сосредоточиться исключительно на медицинском аспекте своих действий, но чем дальше, тем хуже это получалось.
И это было самым сложным испытанием. Я вдруг понял, что всё то, что нам пришлось пережить – несущественно, намного проще, нежели то, с чем столкнулись сейчас. Быть рядом, касаться друг друга, но при этом держать себя в рамках, делать вид, что ничего не происходит, прижиматься друг к другу, но бояться сделать первый шаг – откровенный, не обоснованный насущной необходимостью вроде обработки ссадин или сохранения тепла. А шаг, как тот, самый первый, сделанный Зоей поздним осенним вечером в парке, когда она, привстав на цыпочки, приблизила губы к моим губам…
– Пожалуй, хватит, – сказала Зоя, – а то я уже начинаю подмерзать.
Я встрепенулся и посмотрел в её улыбающиеся довольные глаза. Зоя слегка подрагивала, как утром возле реки, но мне показалось, что сейчас причина дрожи немного в другом.
Я выбрал самые сухие вещи и вновь укутал Зою.
– Спасибо, Брэд, – шепнула она. – Ты – хороший… Мне жаль, что у нас с тобой так всё вышло.
Как всегда в подобных ситуациях, я не нашёл, что ответить, и промолчал.
– Ты будешь смеяться, – грустно сказала Зоя, – но у меня ещё есть, что выпить. Посмотри в рюкзаке, в боковом кармане.
– Может, не стоит?
– Стоит, стоит. Во-первых, после такого сильного переохлаждения нужно выпить. А во-вторых… – Она ещё больше погрустнела. – Во-вторых, завтра, скорее всего, мы найдём отца, наш поход будет окончен. Я тебе стану не нужна, и мы разбежимся. Ты передашь отцу то, что должен, и улетишь домой. А я… Я останусь тут, мы продолжим наши исследования – наверняка отец успел нарыть чего-нибудь интересного…
– Ты хочешь поговорить? – Я поднялся и двинулся к прикрытому рюкзаками выходу.
– Да, если ты не против, – необычайно скромно, может быть, даже жалостливо сказала Зоя.
– Отчего же? – ответил я. – Очень даже хочу. Мне всегда с тобой интересно.
Я снял рюкзак Зои и выглянул наружу – метель и не думала прекращаться. Напротив – мела ещё сильнее, а наступившие сумерки сгущали краски.
– Жуть-то какая, – пробормотал я, нашёл бутылку (это оказалась водка) и водрузил рюкзак на место. – Твой рюкзак – это нечто совершенно невозможное, – пошутил я. – Иногда мне кажется, что он бездонный.
Я вернулся к Зое, присел рядом, распечатал бутылку и первым из неё отхлебнул. Напиток обжог горло и согрел промёрзшие внутренности. Передал бутылку Зое.
– Ты спрашивал, зачем я так много пью, – начала она, тоже выпила и поморщилась. – Ты знаешь, это трудно объяснить…
Зоя подтянула левую ногу к себе, хотела сделать то же с правой, но, слегка согнув больное колено, зашипела от боли и вернула ногу в прежнее положение. Поёжилась от холода и ещё глубже укуталась в одежду. Со стороны она казалась древним человеком: одетым в бесформенные вещи, с растрёпанными волосами, перед огнём в пещере.
«Но даже если она и древний пещерный человек, то самый прекрасный из всех», – решил я.
Зоя положила подбородок на здоровое колено и печально на меня посмотрела.
Показалось, что знаю, что она хотела этим сказать. Говорить об этом сложно не только ей, но и мне, такое тяжело произнести вслух. Некоторое время не решался, но потом всё же тихо спросил:
– Даниэль?
– Да, – кивнула Зоя. – С тех пор, как брата не стало, всё очень сильно поменялось. Во мне что-то надломилось… Ты помнишь его, Брэд?
– Скорее по твоим рассказам и рассказам твоего отца, – учтиво ответил я. – Профессор боготворил Даниэля, он так им восхищался.
– Было за что, – подтвердила Зоя. – В нашей семье Даниэль был лучшим. Я всегда была гадким утёнком, грубая и легкомысленная.
– Ну что ты… – Я осторожно потрепал её по плечу. – Я бы так не сказал. Ты – умная и хорошая, не кори себя.
Зоя посмотрела с благодарностью.
– Спасибо, Брэд. Знаю, что ты говоришь это для того, чтобы поддержать, но ничего не могу с собой поделать: иногда хочется услышать тёплые слова в свой адрес… Раньше отец недолюбливал меня, – продолжила она после некоторого молчания, – мне всегда не хватало его ласки... С тех пор, как не стало Даниэля, всё, разумеется, поменялось.
Зоя опять замолчала. Надолго. Она глядела на пламя, и в её голове бродили какие-то жутко тоскливые мысли. Видно по отрешённому взору, по тому, насколько механически, неосознанно она подняла бутылку и сделала несколько больших глотков водки.
Пауза затягивалась. Нужно что-нибудь сказать, но я никак не мог подобрать подходящую тему для разговора. Всё, что приходило на ум, несло в себе отпечаток грусти, а необходимо что-то весёлое, непринуждённое.
– Мы отговаривали его, – наконец произнесла Зоя. – Когда началась эта заварушка на Меркурии, брат бросил профессиональный спорт, отказался от выгодного продолжения контракта и записался добровольцем в армию. Мы говорили ему, что всё это – чепуха, пропаганда, которая яйца выеденного не стоит, очередная затея сильных мира сего. Но его невозможно было переубедить – мальчишки есть мальчишки. Сказал, что пойдёт защищать Землю и её интересы. Ничего не поделаешь, упёртость – семейная черта Тельманов, этого нам всем хватает: что отцу, что мне, что Даниэлю… Хватало… Он потребовал, чтобы его отправили именно на Меркурий, а они только рады были: Даниэль уже был знаменитостью, лучшим игроком сезона. Они раструбили о его поступке, ставили в пример, мол – верный сын Земли, пренебрёг личным благополучием ради защиты отечества. Этакий образцовый гражданин и солдат.
– Да-да, я видел репортажи.
– Но не тут-то было, – горько усмехнулась Зоя. – Его принципиальность сыграла с ним злую шутку.
– Что ты имеешь в виду? – удивился я.
– Он увидел там то, чего не должен был видеть, всю неблаговидность и подлость происходящего. Точно не знаю, чему именно он стал свидетелем, Даниэль не говорил напрямую, а часть его сообщений и вовсе не доходила до нас. Он обещал, что по возвращении на Землю всё расскажет, что не будет молчать и выведет их на чистую воду. Его пытались подкупить, запугать, однако с его характером это непросто: проблематично задавить профессионального спортсмена... Короче, его убрали...
– Как так?! – Я замер в изумлении.
– А вот так. – Зоя посмотрела на меня в упор, взгляд её стал циничным и грубым. – Сначала нам сказали, что его отряд попал в засаду, якобы их атаковали местные повстанцы.
– Ну да, – согласился я. – Об этом много писали и говорили.
– Лишь через месяц после гибели Даниэля нам рассказали правду: отец воспользовался своими каналами, чтобы надавить на кого-то из военного руководства. В итоге к нам явился полковник из министерства и сказал, что брат погиб по нелепой случайности, якобы под дружественным огнём. Со слов полковника, Даниэль и его сослуживцы оказались рядом с местом, где взорвалась некая бомба, предположительно – заложенная террористами. Находившийся рядом военный патруль в неразберихе принял группу Даниэля за противника и расстрелял их всех…
Не в силах продолжать, Зоя прервалась. Ком подступил к горлу, по её щекам катились слёзы.
Я придвинулся поближе и мягко обнял её за плечи.
– «Такое бывает» – сказал полковник... А ещё через неделю нам сказали, что никакой бомбы не было… Обход, который совершал отряд Даниэля, был внеплановым… В него стреляли со спины, в затылок… С расстояния нескольких метров, почти в упор… – Зоя зарыдала во весь голос. – Я не верю, что это было случайностью…
Мы замолчали. Я был поражён рассказанным, а Зоя плакала, закрыв лицо ладонями. Она поведала мне о своей печали, обнажила болезненную рану, которую хранила глубоко внутри, которая тяготила, снедала, и теперь Зоя не могла сдержаться, чувства взяли верх.
История Даниэля Тельмана навалилась на меня страшным грузом. Брат Зои – сильный, жизнерадостный, молодой парень, спортсмен – погиб от рук своих же? Да ещё и при столь сомнительных, странных обстоятельствах?
Бывают трагичные стечения, роковые ошибки, но не настолько же! Что заставило военных изворачиваться, врать родным Даниэля, искать оправданий в деле, шитом белыми нитками? Неужели прав Терри Клиффорд, утверждавший, что на Меркурии находится некая секретная база правительства, на которой спецслужбы занимаются отвратительными, неблаговидными делами? Не это ли обнаружил Даниэль? Может быть, именно это имел в виду, когда обещал, что не будет молчать?
История, рассказанная Зоей, заставила задуматься над многими вещами, к которым имею непосредственное отношение. Посмотреть на мои действия и убеждения под другим углом.
Здесь точно что-то не так. Биография Даниэля Тельмана, раздутая до неузнаваемости после его смерти. Невероятно глянцевые героические подробности его службы на Меркурии, растиражированные средствами массовой информации. Похороны, устроенные на Земле с необычайной пышностью. Фильмы и передачи, посвящённые его жизни...
Что это? Компенсация за погибшего сына? Попытка навязать свою точку зрения, дабы вытеснить из сознания и стереть из памяти все остальные? Пиар-ход в поддержку патриотических настроений общества?
«Вот чёрт, – подумал я, – как мерзко всё это выглядит».
Зоя успокоилась и теперь лишь изредка всхлипывала. Поймал себя на том, что нежно поглаживаю её обнажённое плечо и спадающие волосы, что говорю ей слова утешения – тихо и ласково.
– Дело тут не в разочаровании, – прошептала Зоя. – Не в том, что мне скучно, и из-за этого я пью. С этим можно жить. Есть то… Точнее – те, без кого жить невозможно…
Я склонился над её лицом и непонимающе заглянул в грустные глаза маленькой несчастной девочки.
– Мне очень не хватает брата. Даниэль ушёл, его не вернуть… Но ты…
Зоя замолчала.
Я ещё ближе приблизил лицо к её лицу, ещё крепче обнял Зою. Осторожно утёр слёзы с её щёк.
Я решился и поцеловал её в губы...
