Текст книги "Огненное дыхание Земли (СИ)"
Автор книги: Артем Курамшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Глава 13. Происшествие на дороге
Дорога не из лёгких: серпантин с крутыми спусками, узкими проездами и высокими обрывами. За день мы проехали километров сорок, не больше. Временами Зоя сбрасывала скорость до той, с какой передвигается пешеход, и вполне оправданно.
Сначала ехали по леднику, потом по заснеженной дороге, но где-то ближе к вечеру выбрались из пояса вечных снегов, пейзажи стали повеселее. Виды открывались очень и очень красивые: несмотря на наступающую осень, альпийский луг радовал обилием зелени.
Говорили мало. Я старался не отвлекать Зою от дороги, а она отчего-то весь день хмурилась, сама не начинала разговора.
Машину вела прекрасно, где могла – прибавляла ходу, где это было необходимо – осторожно перекатывалась по зыбучей гальке. Умело лавировала между разумным лихачеством и предельной аккуратностью. Вероятно, навыки вождения автомобиля по этой местности, доскональное знание дороги и её опасных участков сделали Зою авторитетным проводником для путешествий в долину.
Впрочем, автомобильные прогулки были не единственным её коньком. Вчера, когда мы собирались, она долго рассуждала на тему того, что пеший поход, возможно, выйдет даже менее продолжительным по времени (профессор, кстати, так и сделал). По словам Зои, виляние по серпантину – занятие более долгое, нежели быстрый пеший спуск по прямой.
Решающим фактором стало моё участие в мероприятии. «Боюсь, ты не осилишь этого перехода», – решила Зоя. Спорить я не осмелился.
– Вон там, – сказала Зоя и указала рукой куда-то вдаль, – видишь небольшой пригорок?
– Угу, – машинально кивнул я, силясь разобрать что-либо в стремительно наступающих сумерках.
– За ним, собственно, и начинается Зелёная долина. Осталось, в принципе, совсем немного, не более половины пути.
– Это хорошо, – согласился я. – А сколько это в километрах?
– Да чёрт его знает. – Зоя резко вильнула в сторону, но не смогла избежать наезда на здоровенный булыжник. Машину ощутимо тряхнуло. – Никогда не задумывалась на эту тему… – легкомысленно заявила она.
А я ещё раз окинул взглядом череду плавных невысоких гор, раскинувшихся справа от нас, внизу, но так и не понял, про какую из них говорила Зоя.
– Слушай, а где он там живёт? – спросил я. – Я про твоего отца.
– Где-где, – усмехнулась Зоя. – У местных. Вдоль дороги располагается цепочка селений. В одном из них он и остановился.
– Ты знаешь – в каком именно?
– Точно не знаю. Либо в Ближнем, либо в Высоком.
– Странные названия, – заметил я.
– Да нет, на самом деле у селений совсем другие названия – не выговоришь, – пояснила Зоя. – То, как их именуем, мы сами придумали, для себя. Понятно?
– Ага, понятно.
– Лишь бы он не ушёл дальше, в Озёрное, – нахмурилась Зоя. – Это лишние тридцать километров.
– Мог и туда зайти?
– Мог. Там было что-то интересное.
– Интересное? Что же интересного может найти климатолог в глухой горной деревушке?
– Может, – отрезала Зоя.
Она чем-то обеспокоена. Покусывала губы, мне показалось, что хотела сказать что-то, вероятно, нечто очень важное, но сомневалась.
Через пару минут решилась и начала:
– Понимаешь, отец кое-что нашёл… Кое-что такое, что может перевернуть всё вверх дном. По крайней мере, он так считает…
– Что же это? – Я навострил уши.
– Это очень длинная история… – Зоя тяжело вздохнула. – Даже и не знаю, с чего начать... Короче, отец думает, что обнаружил доказательства существования третичной структуры времени.
Зоя замолчала, ожидая моей реакции. Видимо, ждала чего-то восторженного, что воскликну «Не может быть!», но я молчал. Мне нечего было сказать. Даже примерно не представлял себе, что такое третичная структура времени. Когда-то где-то слышал про какие-то структуры, но что это за штуки такие – я решительно не помнил.
Когда пауза затянулась, Зоя посмотрела на меня, после чего в полном разочаровании вернула взгляд на дорогу.
– Не понимаешь? – с насмешкой спросила она.
– Может, пояснишь?
– Ох, Брэд… – Зоя опять тяжело вздохнула. – Какой же ты тупой. Ей богу – дожил до тридцати, а элементарных вещей не знаешь. Не зря тогда от тебя ушла: с тобой ведь даже поговорить не о чем.
– Может, хватит издеваться? – обиделся я.
– Я ж говорю – это очень длинная история. Замучаюсь тебе всё это объяснять. Я не читаю лекции двоечникам.
Так было всегда. Рядом с Зоей я чувствовал себя тупицей, этаким недалёким увальнем, ничтожеством, которого она затмевает своим блестящим, живым, острым интеллектом.
– Стоять! – сама себе скомандовала Зоя и ударила по тормозам. – Где-то тут… – Дождавшись остановки машины, она выскочила наружу и пошла к нависшей над дорогой скале. Через несколько шагов обернулась и приказала: – В багажнике есть пустая канистра, прихвати её и иди за мной!
Я послушался. Вышел из джипа, размял ноги, нашёл канистру и двинулся за Зоей.
Она уже сидела на корточках возле камней и с непередаваемым удовольствием умывала лицо в роднике.
– Это мой любимый, – сказала она, зачерпывая ладонью хрустальную воду. – Ммм… Какая вкуснотища! Попробуй, не пожалеешь!
Я попробовал. В самом деле, вода в роднике просто отличная – чистейшая и холодная, с лёгким привкусом минеральных солей. Когда Зоя закончила плескаться, я наклонился к источнику и принялся набирать в канистру.
– Видишь ли, селения в долине – очень древние, – сказала Зоя и опёрлась спиной о каменную стену. Вкусная ключевая вода, вероятно, задобрила её, сняла раздражение. – Чёрт знает, сколько они насчитывают. Тамошние монахи ведут что-то вроде летописи. И эта летопись охватывает период в несколько десятков тысяч лет. Не уверена на все сто процентов, но что-то около того.
– И что? – Я поднял голову кверху и встретился взглядом с Зоей. Сейчас её глаза были загадочными.
– Сначала до отца доходили слухи: ну, то местные, проезжающие через перевал, что-то расскажут, то ещё что-нибудь. В общем, его это заинтересовало с профессиональной точки зрения. Он тогда разрабатывал теорию цикличности климатических изменений. Отец подумал: если эти летописи достаточно точны и всеобъемлющи, то в них, возможно, содержится информация о климате в те далёкие времена, когда шумеров и других первенцев человеческой цивилизации ещё не существовало. Он спустился в долину, нашёл хранителей древних документов и попросил разрешения взглянуть на летописи. – Зоя остановилась, чтобы перевести дух, после чего продолжила: – Монахи мало кому позволяют этого, держат всё в тайне, но отец смог найти к ним подход.
Результаты его поразили – данные, которые там обнаружил, свидетельствовали в пользу его теории: климатические колебания строго цикличны, а описания этих циклов укладываются в изящные графики. Тогда отец пошёл дальше и решил составить такие же графики по остальным событиям, описанным в летописях, – по событиям, не относящимся к климатологии: войны, возникновение, развитие и падение государств и целых цивилизаций. Понятно, что монахи из глухой горной деревушки мало что могут знать о состоянии дел на планете в целом, однако самые общие сведения они фиксировали… Ну, скажем, рассказы чужестранцев, забредших в их обитель. Или наоборот – информацию, которую удавалось собрать в ходе предпринятых односельчанами путешествий… Так вот, всё это дело они фиксировали в своих летописях и делали это довольно беспристрастно… – Зоя вновь прервалась, присела рядом со мной и зачерпнула воды из источника. – Тебе хоть интересно? – с сомнением спросила она.
– Я – весь внимание, – уверил я.
– Ему не хватило системного подхода, точнее – методологических навыков в области истории. Чтобы разложить всё по полочкам, нужно разбираться в исторической науке. Для этого-то он и вызвал меня на станцию.
– Что же у вас получилось?
– Пока рано делать окончательные выводы, но мне кажется, мы смогли кое-что обнаружить... Было бы проще, если бы нам не мешали: монахи не пускают меня к себе, сканировать тексты тоже не разрешают, поэтому отцу приходится буквально всё переписывать вручную. Но то, что он мне показывал, впечатляет... В какой-то момент во мне опять проснулся учёный, стало интересно. Жаль, что отец опять пропал… – Зоя с грустью улыбнулась. – Слишком влиятельные люди заинтересовались его исследованиями. А он не хочет, чтобы его тревожили раньше времени.
– Кто же его постоянно дёргает?
Зоя поднялась и встала в полный рост. Посмотрела испытующе.
– Ты слышал про человека по имени Терри Клиффорд? – спросила она.
– Нет, – соврал я.
– Это одна из центральных фигур в Ордене Змееносцев. Уж не знаю, откуда они прознали про исследования отца – видимо, земля слухами полнится.
– А им-то какой толк в этом открытии?
– Понятия не имею, но видимо, есть. Люди Клиффорда постоянно искали контакт с отцом. Отец говорил, что на станции может находиться кто-то из них. Инкогнито, разумеется, под видом учёного. Ему даже казалось, что за ним охотятся.
– Но зачем? Зачем им его исследования?
– Чёрт его знает. Может быть, отцу это только кажется. Не знаю. Одним словом – паранойя.
– И всё-таки я не понял, что там с третичной структурой? В чём суть этого открытия? – допытывался я, но Зоя вдруг встрепенулась и приставила к губам указательный палец.
– Тихо! – шёпотом проговорила она и прислушалась. – Слышишь?
Гулкие удары сотрясали землю под ногами. Мне показалось, что даже скала рядом трясётся. Инстинкт сработал почти мгновенно: я схватил Зою за руку и кинулся вместе с ней в небольшую выемку, которую выточил родник в скале. Совсем неглубокая ниша, мы едва уместились в ней вдвоём, но именно она и спасла.
Сверху упал небольшой, примерно полметра в диаметре, валун. Он был почти идеально круглой формы, с гладкими, словно выточенными кем-то краями. Камень несколько раз перекувыркнулся и замер прямо посреди дороги.
– Охренеть… – ошарашено протянула Зоя.
Но на этом ещё ничего не закончилось. Вероятно, когда он катился, то задел, отколол и увлёк за собой ещё несколько булыжников – гораздо меньших по размерам, но не по опасности, которую в себе несли. Три или четыре таких, размером с баскетбольный мяч, с шумом грохнулись примерно на то место, где мы с Зоей стояли полминуты назад. Они тоже поскакали по дороге, но ввиду меньшей массы, продвинулись дальше предшественника.
– Чёрт побери! – воскликнула Зоя, давая выход эмоциям.
Однако и это ещё не всё. Скала продолжала сотрясаться. Я замер от напряжения и ожидания. Последний и, судя по звукам, единственный, камень громыхнул где-то вверху, затих на несколько секунд и, наконец, рухнул прямо перед нами, в каком-нибудь метре. Угодил аккурат на канистру, которую я в спешке бросил на дороге. Этот валун, пожалуй, даже больше, чем самый первый. Размер и вес не помешали ему продолжить путь по горизонтальной поверхности. Гигантский булыжник тяжело, словно через силу, оттолкнулся от земли и прогрохотал дальше, в сторону обрыва и… машины.
Налетел на джип, ударившись в левое переднее крыло. Джип резво отскочил в сторону. Однако валуну этого показалось мало. Он подскочил ещё раз и приземлился прямо на капоте машины.
Джип, будто травоядное животное, на которое сверху вскарабкался зубастый хищник, снова вильнул в сторону, давая возможность камню пролететь дальше. Раздался страшный лязг и скрежет металла. Сила инерции взяла верх, валун продолжил путь и рухнул вниз, а джип, раненный, но живой, остался стоять на дороге, скособочившись на левый бок.
С полминуты мы прислушивались, не летит ли сверху ещё что-нибудь. Но к счастью, тишину нарушал лишь плеск родника.
– Холодно, – произнесла Зоя.
Только тут я понял, что мы стоим прямо под источником, и на нас льётся ледяная вода. Кроме того, обнаружил, что с неимоверной силой прижимаю Зою к себе, обхватив обеими руками.
Я повернул голову, мы встретились взглядами. Зоя дрожала.
– Кажется, мы нашли свой ночлег, – сказала она. – Дальше я сегодня не поеду.
Я покивал головой и ответил:
– Пойдём, посмотрим, что с машиной.
Глава 14. Третичная структура времени
Костёр потрескивал, согревал и располагал к беседе. Ароматный глинтвейн развязал языки и разбудил чувства. Появившаяся к полуночи луна придала атмосферу романтики.
– Не зря я взяла тебя с собой, – пошутила Зоя, улыбнулась и в знак признательности подняла металлическую походную кружку. – Кое на что ты способен.
– О чём ты? – Я сделал вид, будто не понял её слов.
– Балбес! – усмехнулась она. – Я о том, что ты очень своевременно оттащил меня в укрытие. Можно сказать – жизнь спас. Спасибо тебе, Брэд.
Я засиял: за прошедшие два дня – первые тёплые слова в мой адрес.
В сумерках решили не разбираться с машиной, а лишь бегло её осмотрели. С виду повреждения показались не особо серьёзными. А вот канистре повезло меньше – что называется, в лепёшку.
Зоя вспомнила о том, что чуть выше дороги, на небольшом уступе, находится крохотная площадка, на которой вполне уютно можем расположиться, и мы поднялись. Места хватило не только нам, но и палатке, а застывшее в безмолвии сухое дерево дало дрова для костра.
– Насчёт третичной структуры времени, – сказала вдруг Зоя и стала совершенно серьёзной, – это ещё актуально? Твоё желание узнать об этом ещё не пропало?
– Конечно, актуально! – воскликнул я. – С радостью послушаю! Но… – я улыбнулся, – ты ведь не читаешь лекции для двоечников?
– Для тебя сделаю исключение, – великодушно пообещала Зоя. – Как это неоднократно случалось ранее… Налей-ка мне ещё!
Я исполнил её пожелание и приготовился слушать.
– В Эру Рыб люди думали, что цивилизация – вещь сравнительно молодая, – начала Зоя. – Мол, пять-семь тысяч лет назад возникла письменность, появились первые города, всё это дало начало первым цивилизациям, таким как Шумер, Вавилон, Египет и далее по списку… До них люди были тёмными, не было истории, не было науки, в общем – практически обезьяны, правда, с медным и железным оружием.
Однако периодически, то там, то тут всплывали так называемые неуместные артефакты: то на дне океана обнаружат пирамиды, которые вдвое старше египетских, то в нижнедевонских отложениях найдут гвоздь, произведённый по современной технологии. А ещё – мифы и легенды, описывающие некие аналоги ядерного оружия, полёты в космос и всё такое. Сначала от таких находок отнекивались, историки и археологи просто смеялись над теми, кто пытался всерьёз к этому относиться. В основном, всё сводили к неправильной датировке, подделкам и дешёвым сенсациям. Но всё было не так-то просто: со временем артефактов становилось всё больше и больше, возраст многих из них подтверждается самыми современными и точными методами.
Где-то в конце Эры Рыб седобородые историки-ретрограды сдались и под давлением исследователей, придерживающихся нетрадиционной точки зрения, были вынуждены пересмотреть свои позиции. Они признали: да, периодически на Земле возникали некие цивилизации, достигали достаточно высокого уровня развития, но потом исчезали, причём неизвестно – почему. Общепринятой была просто-таки поразительная, уникальная по своей бестолковости точка зрения, что это – какие-то исключения, – Зоя презрительно усмехнулась, – что-то вроде пробных шаров, прототипы современной цивилизации. Заманчиво, кстати, было считать их некими уродцами, неудачными попытками культурной эволюции человека.
В итоге договорились до того, что истинной цивилизацией стали считать ту, которая возникла в рамках Эры Рыб, то есть после так называемого Рождества Христова. Логично, в принципе, если учесть идеологические воззрения учёных того времени. А Древний Египет, Грецию и многие другие культуры, история которых находилась за пределами Нашей Эры, читай – Эры Рыб, отнесли к тем самым «неправильным» цивилизациям, имя им – легион. Махнули рукой, мол – да и бог с ними, с язычниками. – Зоя громко рассмеялась. – Насчёт «махнули рукой» – это я, конечно, утрирую.
Она допила глинтвейн, протянула кружку и призывно ею помахала. Я принял её, наполнил и вернул Зое.
– Тебе, в самом деле, интересно? – спросила она. – Или слушаешь просто для того, чтобы сделать мне приятное?
– Ну что ты, – уверил я, наполняя глинтвейном и свой бокал. – Очень интересно, продолжай, пожалуйста.
– Ну хорошо, сам попросил, – угрожающим тоном сказала Зоя, сделала большой глоток и зажала горячую кружку между колен. Она смотрела на огонь костра, и мне казалось, что красно-оранжевые искорки пляшут в её ярких, глубоких, воодушевлённых глазах. – Продолжим. Историки и другие учёные, не боявшиеся заглянуть правде в глаза, в ходе изучения «неуместных» цивилизаций достаточно часто натыкались на три интересных момента. «А», – Зоя принялась загибать пальцы, – некоторые из этих цивилизаций, вполне вероятно, были более развитыми, чем нынешняя, как в технологическом смысле, так и в области гуманитарных знаний. Есть мнение, что социальное устройство у них было более совершенным. «Б»: большинство цивилизаций уничтожено глобальными стихийными бедствиями, либо, как это ни странно, в ходе неких военных конфликтов. И «В»: применявшееся при этом оружие зачастую технологически более продвинутое, нежели современные аналоги. Причём для некоторых видов вооружения в современном мире аналогов нет до сих пор. Чуешь, куда я клоню? – спросила Зоя.
– Они были совершеннее нас? – живо, словно самый прилежный ученик в классе, отреагировал я.
– Да, примерно так. Не безусловно, но вполне возможно. Не все, конечно, но некоторые могли превосходить как цивилизацию Эры Рыб, так и нашу, современную. Но дело даже не в этом. Гораздо важнее вопрос: почему так происходит? Почему человечество периодически достигает успеха, но потом неизменно откатывается назад? Вроде бы, прогресс подразумевает непрерывное движение вперёд. Может быть, эти цивилизации – исключения? Или же их история отражает некие общие для развития человечества тенденции? Кроме того, оставался открытым вопрос о том, является ли расцвет отдельно взятой цивилизации объективным критерием для оценки общего прогресса человечества. К примеру, Древний Рим – культура изначально порочная, варварская культура – можно ли считать её расцвет достижением?.. – Зоя сделала паузу и вопросительно на меня посмотрела. – Не буду тянуть кота за хвост, скажу лишь, что история требовала нового подхода, а историография нуждалась в существенной переработке.
– Суммарные критерии? – угадал я.
Зоя с удивлением на меня посмотрела.
– Надо же, ты делаешь успехи. Вот уж не думала, что ты знаешь такие слова.
– Пожалуй, на этом мои познания заканчиваются, – признался я.
– Ну ладно, ничего страшного: не стыдно не знать, стыдно не хотеть узнать, – приободрила Зоя и продолжила: – Суммарные критерии дали новый толчок развитию историографии. Их разработали в самом конце Эры Рыб, что ознаменовало новый этап понимания человеком его истории. Суть критериев в том, что при оценке уровня развития и вклада, разные цивилизации следует рассматривать не как отдельные структуры, а как совокупность преемственных между собой культур. Не буду сейчас ударяться в подробности, этого ты точно не поймёшь, зря только время потратим. Скажу лишь, что критерии оценки этих совокупностей учитывают реалии и требования не только истории, но и философии, теологии, психологии и, разумеется, социологии. То есть, мало того, что развитие человечества в рамках отдельных цивилизаций рассматривается как непрерывный процесс, так ещё и процесс этот подразумевает под собой развитие человечества в целом, во всех его проявлениях. – Зоя прервалась и посмотрела на меня. – Непонятно? Ну вот смотри… – Она задумалась: – К примеру, Древний Египет мы воспринимаем не как нечто отдельное, не как вещь в себе, а как культуру, во многом давшую толчок для развития европейских цивилизаций. Религию Египта можно рассматривать как основу христианства, это достаточно явная аналогия, заимствований тут очень и очень много. Таким образом, Греция, Рим и более поздние цивилизации – это логическое продолжение Египта.
– Да-да, – торопливо подтвердил я. – Слышал об этом.
Зоя сделала несколько больших глотков из кружки, слегка откинулась и упёрлась спиной о лежащий за ней камень. Перевела взгляд с костра на небо, лицо её стало ещё более одухотворённым.
– Историографы принялись заново всё пересматривать, – торжественно произнесла она. – Во многом это был ревизионизм, однако я не вмещаю в это понятие чего-то негативного: просто переосмысление опыта и знаний, накопленных ранее... – Зоя улыбнулась звёздам и луне. Потом слегка нахмурилась и продолжила: – Анализ истории в разрезе концепции суммарных критериев показал, что в развитии человечества прослеживаются некие циклы взлётов и падений. В те времена продолжительность циклов определили в две тысячи лет. И это, кстати, дало научную основу синтетизму, позволило его сторонникам объявить об окончании Эры Рыб и о начале Эры Водолея. Надо сказать, знаковое событие.
Вскоре идея цикличности приобрела широкую популярность, завоевала всеобщее признание. Но это было только начало: как оказалось, существуют ещё и другие циклы, малые и большие, которые вмещаются друг в друга, как матрёшки. Когда учёные более или менее поняли, с чем имеют дело, им потребовалось такое понятие как структура времени… Если я не ошибаюсь, с этого мы и начали? – Зоя посмотрела на меня слегка растерянными и хмельными глазами.
Я закивал головой:
– Точно так. Что там со структурами?
– Ага, – задумалась Зоя и опять перевела взгляд к звёздам, – структуры… Начнём с того, что отдельно взятый индивидуум воспринимает время как нечто прямолинейное, это некая прямая, движение от начала к концу. Оно и понятно: человек видит лишь маленький промежуток времени, поэтому даже если время и имеет какие-то изгибы, человеку этого не увидеть и не понять.
Альтернативное мнение родилось при более детальном изучении истории, когда сумма знаний позволила более глобально оценить столь масштабный процесс. Оказалось, что многие события повторяются, аналогии встречаются сплошь и рядом. Это навело учёных на мысль, что история закольцована, что это некий круг, а мы лишь ходим по нему. Этакий круг извечного возвращения. Скучноватая, надо сказать, концепция, безрадостная.
Однако даже беглого взгляда на исторический процесс было достаточно для того, чтобы предположить, что – да, история повторяется, но каждый раз несколько по-другому, каждое последующее событие становится более глобальным, более значимым, более продвинутым, если так можно выразиться, нежели предыдущий аналог. Современная наука совместила в себе два взгляда на время, и сегодня считается, что история – это и линия, и круг.
Это спираль, которая, конечно же, имеет начало и конец (таким образом, удовлетворяет первому условию – прямолинейности). И в то же время она может как бы проходить мимо своих предыдущих участков, не являясь ими, но во многом повторяя их, подстраиваясь под второе условие – кругового возращения, кольцевидности. Причём спираль эта настолько сложная, что образует собой, своими, если позволишь такое слово, «завитушками» несколько уровней устройства, которые и образуют разные структуры её организации…
Зоя замолчала. Она запрокинула голову ещё выше к звёздам, наслаждаясь их видом. А я ждал продолжения.
– Знаешь, Брэд, – сказала она через минуту, – я могу говорить до бесконечности долго, но я жутко устала. Еле языком ворочаю, да и глинтвейн даёт о себе знать. Предлагаю на сегодня закончить с историей и поговорить о чём-нибудь другом.
– Но, Зоя, мне это очень интересно… – возразил я.
– Завтра, – отрезала Зоя.
– Боюсь, завтра ты не захочешь…
– Уф, Брэд, ты такой зануда. Перестань. Расскажи мне лучше – почему ты расстался с Дейдрой?
