Текст книги "К черту в гости"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Ну уж, – засомневался Семен, – мы вот вчера только беседовали с одним таким, который из этого места вышел.

– Повезло, значит, – спокойно заметил грибник. – Обычно не возвращаются. У нас туда не ходят.

– Да что там все-таки такое? – удивился Семен.

– Да кто его знает. Только вот есть у нас в поселке женщина одна, Галина Лескова, так ее мать тоже как-то оттуда вышла. Только чуть Богу душу там не отдала и по самую свою кончину всего боялась. Уж на что у нас белые ночи, но чуть дело к вечеру, она уж и носу на улицу не казала. До самой смерти. А рассказывала дочке, что случилось с ней в этом месте вот что.

Пошла она туда по грибы. Еще во время войны. Сразу, как немцев из Петрозаводска вышибли. Время было голодное. Отец-то Галинин не вернулся, он как раз в этих местах партизанил. Трудно им без него было. И вот пошла мать Галины по грибы, да в Чертов угол. Баба была смелая, ничего не боялась. Но в месте этом она заблудилась. Потому что там, говорят, к вечеру сплошной серый туман из болота вылезает и уж дороги в нем никак не найти. Блуждала, блуждала – устала. Села на поваленное дерево, решила до утра, до тепла подождать. Когда рассеется этот туман. Только сидит она так и слышит, что вроде как вокруг нее нехорошо стало. Будто бродит в тумане кто-то, покашливает, приговаривает. Испугалась Галинина мать и, как ее мать, Галинина бабка, учила, очертила вокруг себя круг. Вдруг видит, из тумана подходит к ней кто-то и зовет. И кажется ей, что это ее покойный муж. То, что он погиб, она знала верно. Его товарищи партизаны ей рассказали. Они сами видели, как Галининого отца ранили, а потом он уже раненный в болоте потоп. Испугалась она. Молчит, не подходит, да и не муж уже это вроде, потому что страшный. И в тумане-то плохо видно. Может, он, а присмотришься, и не он. Только вроде зовет. А голос-то идет откуда-то из-под земли. Не выдержала Галинина покойная мамаша, встала на колени, да и стала старую молитву шептать, какой ее еще Галинина бабка учила. А человек, или не человек это был вовсе, вдруг в тумане биться начал. Бился, бился, да и растаял или исчез. А Галинина мать так на коленях в круге до утра и простояла, потом уж только пошла и дорогу до дому нашла. Во-от.

Так что в Чертов угол ходить вам не нужно, – заключил грибник, обведя внимательным взглядом всех своих притихших слушателей.

– Ну это посмотрим, – спокойно ответил Семен. – А пока давайте обедать.

Грибник отобедал со всеми, полежал, покурил, пошатался меж ребят, готовившихся к прохождению переката, потом собрался уходить. А на прощание взял свой короб да и высыпал все его содержимое на песок.

– Это вам к ужину, – сказал, – чтобы по лесу по лазить.

– А как же вы? – удивилась Наташка.

– Да я себе еще наберу, – ответил грибник, закинул короб за спину и ушел в лес.

Глава III ЗА ТРЕТИЙ ПЕРЕКАТ

Второй перекат проходили по очереди на пустых байдарках в том же порядке, как и первый. И опять все сошло как нельзя лучше. Семен был доволен скаутами, его уроки не пропали даром. И рулевой Наташка творила чудеса.

Потом долго перетаскивали берегом вещи.

– А вы думали уже все? – посмеивался Семен над пыхтящими ребятами. – Оттаскались? Нет, братцы-скауты, – это только начало.

Погрузив вещи, плыли совсем недолго, до следующей песчаной косы, пусть не такой удобной, как та, где встретились с грибником, но вполне пригодной для лагеря.

– Сема, – во время ужина с грибами спросил наставника Лыков, – а мы в Чертов угол пойдем?

– А ты этого сам-то хочешь? – спросил и Семен.

– Ага.

– А что мы там будем делать?

– Не знаю.

– Вот и я тоже, – вынес заключение Семен. У костра народ долго не засиделся. После трудного дня новой необычной жизни большинство ребят скоро стали клевать носом и потихоньку расползаться по палаткам. У Димки, Егора и Вовки вообще сложилась своя теплая компания, и теперь они даже по лагерю перемещались троицей. Так они вместе и отправились спать. У догорающих поленьев кроме Семена остались Сергей с гитарой, Женька, Наташка да Костя, которому тоже жутко хотелось спать, но он с усилием разлеплял щелочки глаз, решив во что бы то ни стало пересидеть старших.

– Тихо как, – сказала Наташка, когда Сергей отложил гитару и на отмели с минуту царила почти полная тишина. Только река журчала неумолчно, и какая-то водяная зверюга, может быть, крыса, шелестела и чавкала в траве у берега.

– А я слышу музыку, – сказал вдруг Костя.

– Это тебе приснилось, – усмехнулся Сема, – шел бы ты спать, Костян.

– Не-а, – возразил Костя, – я и сейчас ее слышу.

– Черти скорее круг, – как всегда, сострил Лыков, – сейчас покойники прибегут.

Наташка обеспокоенно обернулась на стихший и помрачневший лес. По небу плыли холодные серые облака.

– Да точно говорю, музыка! – упрямо возразил Костя.

– Ну ты компози… – начал было Женька и не договорил, потому что с дуновением ветерка теперь уже до слуха всех донеслись отчетливые звуки музыки приемника или магнитофона.

– Да у нас есть соседи, – удивился Семен, – вот тебе и глушь.

– Интересно, кто это и где? – спросила Наташка.

– Завтра узнаем, если догоним, конечно. Потому что они явно ниже нас по реке, – Семен махнул в сторону предполагаемого источника музыки.

– А может, они уже в Чертовом угле, то есть углу, – поправился Женька.

– Ой, я не буду спать одна в палатке, – сказала вдруг Наташка. – Я боюсь.

– Глупости, мы же рядом, – попытался успокоить ее Семен, – а эти соседи далеко.

– Да причем тут соседи, я этих из Чертова угла боюсь, – последние слова Наташка произнесла совсем шепотом.

– Ерунда, – махнул рукой Семен.

– Нет, не ерунда, я спать не смогу.

– Тогда нечего было переться в поход, – выступил Женька.

– Тебя, Григорьев, не спросила, – тут же окрысилась Наташка.

– А зря, я бы тебе посоветовал…

– Хватит! Хватит, – прервал свару Семен. – Напугал тут всех этот с коробом.

– Зато грибочков подбросил. Эх, хороши грибки, – Серега погладил себе живот.

– Нет, Сема, я боюсь, можно я у вас с Костей в палатке спать лягу.

– Очерти вокруг своей палатки круг и молись, – продолжал издеваться Женька, пока Сема озадаченно тер затылок.

– Ну, Сема, – взмолилась Наташка.

– Да конечно, конечно, – согласился тот. – Мы с Костей потеснимся. И угораздило ж нас встретиться с этим грибником.

Посидев еще немного у костра и послушав тишину наступающей ночи, они отправились спать.

Костя уже засыпал, лежа посерединке между Наташкой и Семой, когда странные отдаленные звуки заставили его содрогнуться и вернуться к действительности. Через тонкую брезентовую стенку палатки из белой северной ночи доносились жуткие завывания, перемежающиеся диким хохотом.

– Какой ужас, кто это? – испуганно прошептала Наташка.

– Фигня, – сонно отчеканил Сема, – колобродит кто-то.

Наташка больше ничего не сказала, но подвинулась в своем спальном мешке так, чтобы чувствовать рядом если не Семин, так хотя бы Костин костлявый бок. Машинально, сквозь сон, Костя высвободил свою руку и нащупал в темноте похолодевшую от страха Наташкину ладошку. Он сжал ее и так и заснул.

Вовка не слышал ни ночной далекой музыки, ни завывания, ни хохота. Он уснул крепким сном праведника чуть ли не сразу после ужина. Но обилие выпитого чая разбудило его и заставило выйти из душной, наглухо застегнутой от комаров палатки на свежий воздух.

Отойдя за валуны и сделав то, что требовала от него человеческая природа и выпитый чай, он, зевая, отправился в обратный путь к брезентовому домику. Громкий всхлипывающий рокот, раздавшийся прямо около него, заставил вздрогнуть. Остатки сна улетучились окончательно. Через секунду рокот повторился.

«Ф-фу, Сема храпит, – с облегчением догадался мальчик. – Во запузыривает!» Однако неожиданно почти такой же громоподобный храп ответил запоздалым эхом с другого конца лагеря. «Ни фига себе, – подумал Вовка, – это кто же то?» Так мог храпеть только здоровенный мужик. Но двоих Сем в лагере не было. Удивленный Вовка крадучись отправился в ту сторону, откуда он только что слышал неопознанный храп. Как же возросло его удивление, когда он понял, что храпит кроме Семиной еще и Наташкина палатка. «Вот так девочка», – подумал он. Храпы попеременно продолжались с обеих сторон, перекликаясь и соревнуясь в громкости. «Действительно богатыриха», – вспомнил Вовка Наташкину шутку в поезде и, усмехнувшись, отправился спать, стараясь не забыть ночное происшествие, чтобы поведать о нем поутру приятелям.

– Я тебе говорил, пусть закипит.

– Так она ж еще полчаса не кипела.

– То-то и оно, что не кипела. Теперь все, блин, каша.

– Ну и скажем, что каша.

– Блин-каша!

– Точно, блин-каша, а то убьют.

Этот разговор разбудил Костю после ночи без сновидений. Рядом, зарывшись носом в спальный мешок, сопела Наташка.

«Почему не было подъема?» – удивился Костя. Это не в обычаях Семы. Он сам чуть свет глаза продирает и другим спать не дает. Так по крайней мере Косте рассказывали ребята из Узорова, хорошо знавшие Сему как соседа и регулярно выбегавшие с ним на утренние пробежки в восемь утра. После пробежки обязательная силовая зарядка. Странно, что Семен изменяет своим привычкам. Неужели устал? Впрочем, его спальный мешок, лежавший по правую руку от Кости, оказался пуст.

Костя осторожно, чтобы не разбудить Наташку, вылез из своего мешка и выглянул наружу. Первое, что он увидел, была мощная спина Семы в майке-тельняшке, под которой перекатывались могучие мышцы. Семен играючи разминался здоровенным круглым булыжником, используя его вместо гири. От костра тянуло дымком и еще чем-то непонятным – сладковато-горьковатым. Доносились голоса дежурных. Костя узнал Женьку и Лыку – они его и разбудили.

– Сема! – крикнул вполголоса Лыков.

– Ну? – пыхтя от усердия и не прекращая подбрасывать кверху булыжник, отозвался силач.

– Будить, что ль? У нас все готово.

– Ну, – согласился Сема.

Лыка взял в одну руку большую алюминиевую миску, в другую – увесистый половник и что есть мочи ударил зорю.

Подъем! Скауты, подъем! – заорал он диким голосом под собственный аккомпанемент.

– Блин-каша поспела! – вторил ему Женька. Костя сразу выскочил из палатки.

– А! Кто это?! – успел услышать он за спиной испуганный голос встрепенувшейся ото сна Наташки.

Умывшись холодной речной водой, скауты спешили к завтраку. У костра, с полотенцем, перекинутым через руку, их встречал Женька.

– Прошу к столу-с, – вежливо кланяясь, говорил он каждому, – на завтрак блин-каша-с.

Лыков раздавал миски, наполненные какой-то клейко-студенистой массой.

– Это что? – удивился Сема. – Вы ж молочную лапшу обещали.

– Никак-с невозможно-с, – возразил Женька, – по пятницам у нас всегда-с блин-каша.

– Какая еще… – недоуменно протянул Сема, но решился и, не продолжая расспросов, зачерпнул ложкой варево.

Дежурные и остальные с интересом смотрели за его реакцией.

– М-да, – проглотив первый липкий сгусток, произнес инструктор, – есть можно.

Ребята дружно заработали ложками. Костя тоже попробовал. Блин-каша оказалась съедобной, но склизкой, приторной, с горелым запахом и чересчур сытной. Уже после первой ложки у Кости возникло ощущение, что он наелся. После третьей ложки поставила на песок свою миску Наташка.

– Я больше не могу, – жалобно простонала она, – меня стошнит.

– А мне по фигу, – возразил Димка, – каша как каша.

После пятой ложки Костя понял, что тоже наелся досыта.

Дочиста свои тарелки доели только Сема, Димка и сами дежурные. Наташка смотрела на них с ужасом. Заметив это, Димка попросил добавки. Наташка встала от костра.

– Как вам это удалось? – поинтересовался Сема, справившись со своей порцией.

– Я говорил ему, что лапшу в кипящее молоко кидают. А он сыпанул все вместе, и сухое молоко, и лапшу, едва воду на огонь поставили, – пояснил Лыков. – Говорил: «Так быстрее будет».

– Ну ведь быстрее, – не сдавался Женька, – и так еще полчаса не закипало, а если бы в кипяток кидать, так еще бы полчаса ждали. Полчаса да полчаса – целый час.

– Олухи, – заметил Сема.

– Я ж говорил…

– Так ведь быстрее… – оправдывались дежурные.

– Чай-то хоть будет? – поинтересовался кто-то.

– Обязательно.

Семен распорядился выдать к чаю по дополнительному ломтю хлеба со сгущенным молоком. Наташка повеселела и снова уселась у костра.

Завтрак окончился короткой речью инструктора, в которой он возвестил, что такая запоздалая побудка была в первый и последний раз только по причине первой ночевки. Со следующего дня все, включая дежурных, истают и восемь утра и занимаются зарядкой. После чего дежурные готовят завтрак, а остальные готовят лодки к плаванию.

Семен не стал сверяться по карте. Он прекрасно помнил маршрут. Память у него профессиональная. Что увидел, если надо, не забудет. На карте перекат был отмечен через пятнадцать километров от места их ночевки. Семен с Костей плывут первыми, он первым этот перекат и увидит, тогда и отдаст приказ чалить к берегу.

Погода радовала. Второй день без дождя. И солнце светит, даже облака почти совсем разбежались. Такое на севере редкость – облачный край. Глядя через белесую макушку Кости на несущуюся навстречу водную гладь, адмирал Сема благодушествовал. Он позволил Косте самому управлять лодкой до переката. И скаут уверенно правил веслом, удерживая «Зеленого змия» на стремнине. Все складывалось хорошо. «Проскочим этот Чертов угол, – думал Семен, – а там еще две ночевки максимум, и озеро. Оттуда вернемся, пойдем на Кивач. Потом Кондопога; Кижи надо посмотреть, а там уж и в обратный путь».

Байдарка летела зеленой стрелой средь зеленого леса. Замечтался инструктор скаутов. Замечтался и потерял бдительность. Можно сказать, хлопнул ушами. Еще и берег помешал. Река все время потихоньку изгибалась, сужаясь, левый берег неумолимо поднимался выше и выше, вставал отвесной каменной стеной. Но настоящего переката все еще не было, все время впереди расстилалось видимое водное пространство. Вот оно стало еще уже, по правому берегу вылез в реку лесистый и низкий мысок. «Ах черт! Да это ж не мысок! Это ж и есть поворот, поворот реки – перекат!»

Сема понял все это слишком поздно. В тревоге он обернулся назад, там вдали сверкали на солнце лопасти весел с «Барракуды». Снова глянув вперед, Семен понял, что не успеет уже ничего. Ни подать сигнала: «Чалить к берегу» – ни даже предупредить как-то ребят. Сейчас его «Зеленого змия» кинет в перекат за скалистый левый берег и, если он не возьмется всерьез за весло, разнесет к чертовой матери о камни.

– Суши весла, – выкрикнул он, и Костя мгновенно выполнил приказ.

Перекат оказался не прост, ох не прост. Он бурлил и плевался холодной водой, обжигая лицо и тело. Он не ревел, как водопад или серьезный порог, но все же шумел и стонал. Нельзя, ох нельзя идти через него в груженой байдарке с неопытной командой.

Мелкая водная пыль висела в воздухе, и Семен не успел даже сосчитать число бурунов, преградивших русло реки. Он только направил «Зеленого змия» между двумя ближайшими к нему с трудом, чуть не чиркнув правым бортом. Шум воды поглотил все звуки. Влага на мгновенье наполнила легкие, и вдруг прямо перед носом вынырнула невесть откуда еще одна белая кудрявая голова буруна. Семен уперся веслом, но не устоял бы и въехал бортом на подводный камень, только вдруг Костя вопреки всем приказам макнул в воду и помог ему как надежный друг. «Зеленый змий» почти замер на мгновенье среди стремительной воды и, дернувшись, обогнул бурун справа.

Перекат позади, впереди только гладь. Семен направил лодку к берегу, поминутно оглядываясь: что там, не вынырнет ли из брызг острый байдарочный нос или бурная вода выкинет перевернутый бок «Барракуды».

Они выскочили совсем не там, где прошел «Зеленый змий», и совсем не там, где ждал их увидеть Семен. Женька и Сергей вылетели на «Барракуде» ближе к левому берегу, там, где, казалось, никак нельзя пройти. Но они проскочили и направили байдарку туда, где уже пришвартовался у валунов флагман маленькой эскадры.

Очередь оставалась за «Титаником».

Семен вглядывался в бриллиантовую пыль сверкающих на солнце брызг. Вот он! Идет, где надо. По правому берегу. Наташка пока молодец. Только ни к чему тут руль. Эх, поднять бы его, да поздно. Тяжелую тройку вынесло на правый крайний бурун. Наташка круто заложила руль. В мгновенье зеленая сигара байдарки стала поперек струи и… перевернулась. Ребята посыпались, как горошины из перезревшего, лопнувшего стручка. Их оранжевые спасательные пояса поплавками замелькали среди белых бурунов. Семен ударил веслом по воде, направив лодку на перехват. Ему не пришлось отдавать приказаний, Женька и Сергей сделали то же в тот же момент.

Наташку Семен ухватил сам, и она тут же вцепилась тонкими побелевшими пальцами в борт «Зеленого змия». Костя тем временем правил самостоятельно. На «Барракуде» подобрали Вовку. Двое пронеслись мимо. Один из них упорно цеплялся за несущуюся кверху днищем темно-зеленую блестящую тушу «Титаника». Казалось, будто неведомое чудище, вынырнувшее из холодных глубин, схватило и тащит мальчика неведомо куда. Но за него Семен не волновался: раз цепляется, значит, цел. А вот другой – кто его знает, может, ударило парня головой о камень, и несется сейчас по Шойне безжизненное тело с полными легкими воды. Поэтому Семен выдернул Наташку, как котенка, за шиворот из холодной Шойны, бросил ее поперек байдарки между собой и Костей, а затем, не приставая к берегу, пустился в погоню за оранжевым спасательным поясом, удаляющимся вниз по течению.

Семен был сильный и хороший гребец, расстояние между носом «Зеленого Змия» и выпавшим из байдарки скаутом сокращалось стремительно. Но лишь когда оставалось каких-нибудь метров десять, Семен мысленно перекрестился. Он понял, что мальчик жив и борется с упругим, влекущим его потоком. Егор, а это был он, пытался плыть по-лягушачьи, поэтому и не было видно издали его движений. Вскоре «Зеленый змий» принял на борт еще одного пассажира. Вернее, Егор прилип к лодке, ухватившись за фальшборт, и так, на буксире, помаленьку Семен доставил его и всех к правому берегу реки.

Однако Димка вместе с «Титаником» уплыл в неизвестность. Ссадив потерпевших кораблекрушение на берег, «Зеленый змий» и «Барракуда» продолжили поиски пропавшего скаута и останков оправдавшего свое несчастливое название «корабля».

Димка нашелся очень скоро. Убедившись, что ему не удержать лодку и что сам он рискует оказаться в роли робинзона, скаут покинул свой перевернутый корабль и вплавь достиг берега. На счастье, он оказался несравненно лучшим пловцом, нежели его товарищ.

Завидев на берегу продрогшего, но веселого, уже издали машущего рукой Димку, Семен вверил его экипажу «Барракуды», а сам продолжил преследование «Титаника». Бог его знает, сколько еще протащит стремительная Шойна дырявую лодку, прежде чем выкинет на прибрежные валуны или песчаную отмель.

И Семе, и Косте пришлось поработать веслами. Надо было спешить. Шойна ждать не будет. Но что это? Река будто успокоилась, набедокурив напоследок и искупав пришельцев в своей холодной воде. Костя думал, что сейчас они полетят стрелой, еще быстрее, чем на перекате, но нет, как ни гребли они с Семой, «Зеленый змий» не мчался уже с той головокружительной скоростью. Костя чувствовал это. Берега реки разбежались в стороны, и перед ним раскинулось широкое водное пространство, будто он не в Карелии, а где-нибудь на Волге. Ну, конечно, Шойна была все-таки поуже, и не было у нее таких крутых высоких берегов, однако спокойствие было то же, что и у сонных равнинных рек.

– Водохранилище, – услышал Костя у себя за спиной Семин голос.

– Правда? – обернулся он, на мгновение перестав грести, и увидел, как усмехнулся Сема.

– Да нет, шучу, нет здесь водохранилищ, и до озера еще порядком. Просто место широкое. Ну нам это на руку, здесь мы нашу байдарку скоро поймаем.

Однако Семен ошибся.

– Фигня какая-то, – бурчал он уже через пару минут, положив весло поперек лодки на фальшборт. – Мистика. Не видать нашего «Титаника». Потоп, что ли, или проскочили. Давай назад поворачивать.

– Может, его все-таки где-нибудь подальше к берегу прибило? – высказал свое сомнение Костя, который разогрелся от гонки, и ему уже не хотелось такого быстрого и простого окончания приключения.

– Может быть, – буркнул Семен, – только… – он одним движением развернул байдарку и направил ее к берегу. – Только не гоже нам ребят одних в этом месте бросать, да еще после крушения. Каюк «Титанику».

Уже на берегу, вытащив на валуны «Зеленого змия», извлекая из него промокшие вещи и мрачно вспоминая, какой скарб покоится теперь на каменистом дне карельской реки, Семен оглянулся на темнеющий за его спиной молчаливый и неприветливый, почти полностью еловый лес и произнес с нелегким вздохом:

– Ну вот мы и в Чертовом углу, Костя, черти круг.