Текст книги "К черту в гости"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава IV НА ПОРОГЕ ЧЕРТОВА УГЛА

Семен долго не мог решить: отправить Костю к ребятам пешком по берегу или оставить его сторожить байдарку и отправиться самому. Вдвоем идти не имело смысла – не тащить же с собой лодку, а оставить «Зеленого змия» без присмотра даже в этой пустынной местности Семен опасался, особенно учитывая гибель и полную потерю «Титаника». В конце концов, скрепя сердце, он решил-таки пойти сам. Теперь он укорял себя за то, что не дал ребятам распоряжения двигаться вниз по течению Шойны, когда пустился с Костей в погоню за «Титаником».

Слава Богу, скауты оказались догадливыми. Не пройдя и километра вдоль берега реки, Семен увидел «Барракуду». На носу в полном покое сидела Наташка, а Лыков правил лодкой с кормы.

Семен помахал им рукой. Наташка, будто ничего не случилось, тоже приветливо сделала ручкой и обернулась к Лыкову. Серега направил байдарку к берегу.

– Остальные где? – крикнул Сема раньше, чем пристала «Барракуда».

– Берегом идут, – отозвался Сергей.

– А эта что? Устала или на перекате ушиблась? – Семен указал пальцем на Наташку.

Не самая лучшая манера – тыкать в человека пальцем, но Сема этим жестом иногда пользовался, особенно в раздражении.

– Да нет, – немного смутился Лыков, – все-таки женский пол.

– Ну так фиг ли она за руль села, если такой пол? – не удержался инструктор. – Еще спорила. В Москве байдарку покупать будешь, понятно тебе?

Наташка покраснела, но молчала, гордо отвернувшись в сторону мрачного елового леса.

– Мы теперь тут надолго застрянем, – не унялась досада в душе Семена.

«Барракуда» ткнулась носом в прибрежные камни, Семен оттолкнул ее обратно в Шойну.

– Ладно, забыли, – произнес он уже совсем другим тоном, – плывите дальше, там Костян на отмели, «Змия» стережет. Ждите нас всех, лагерь там будет.

Лыков и обиженная Наташка уплыли, а Семен побрел дальше.

Прыгая по камням, залезая в холодную воду и карабкаясь по невысоким, но очень неудобным обрывчикам, ныряя под колючие еловые лапы и продираясь через густые ивовые кустарники, он непрерывно осматривал прибрежную линию реки: не проглядели ли они с Костей где-нибудь полузатопленное зеленое брюхо «Титаника», не прибило ли к берегу хоть что-нибудь из вещей. Увы, ничего нигде не было.

Все это Семена, мягко говоря, не радовало. По его мнению, потери от крушения «Титаника» были таковы, что хоть сворачивай оставшиеся пожитки и топай пешком домой, тем же путем.

Потонули: все запасы провизии, вся аптека с лекарствами и аптечка для починки лодок, все котелки для приготовления пищи и личные вещи четырех скаутов. Главное, что удерживало Семена от решительного шага вспять, – это изрядная протяженность пути по незнакомой, труднопроходимой местности. В этом он сам убеждался с каждым метром пути по берегу Шойны. А если еще с грузом на плечах, да еще без провизии, да еще потом ловить машину на пустынной лесной дороге. Нет, этот вариант пришлось отмести. Но и продолжать плавание по стремительной Шойне на двух перегруженных байдарках представлялось весьма затруднительным.

Семен ругал себя за свою непредусмотрительность. На Чертов угол он беду не сваливал. Но толку от самобичевания никакого, и Семен, успокоившись, всерьез принялся обмозговывать аховое положение и как им из него выбраться. Однако придумать он ничего не успел, так как услышал уже невдалеке, вопреки его настроению, веселые голоса ребят.

Палатки уцелели все, и лагерь в Чертовом углу на берегу Шойны выглядел вполне благополучным. Горел и костер, только кушать было нечего. Однако возбужденные приключением ребята не сразу почувствовали голод. Они сидели у костра, пили чай без сахара, заваренный из единственной пачки, уцелевшей у Кости (мама в последний момент в карман рюкзака сунула, а он забыл достать), и обсуждали случившееся. Чай приходилось заваривать прямо в кружках, ставя их на угли костра. От этого напиток приобретал особенный пряный вкус и дымный запах. Большинству это даже нравилось. Только приходилось пить по очереди, потому что кружек осталось всего четыре.

Впечатления от главного приключения все еще были свежи и не давали покоя скаутам.

– Я ничего не понял, ничего не понял! Только что греб, и уже в воде, – почти кричал Вовка.

– А я все понял, – вторил ему Егор, – еще тогда понял, как нас на камень понесло.

Сразу подумал: «Сейчас будем купаться». Так и вышло. Я…

– Димке надо было «Титаник» держать! – вновь на верхних нотах перебил Вовка своего приятеля.

– Удержишь его, – оправдывался Димка, – он тяжелый стал, неповоротливый, и течение. Я подумал: «Не отпущу – в озеро унесет».

– Не унесло, – успокоил Женька, – утоп «Титаник».

– Это Наталья еще в Москве накаркала. Сама же и потопила, – отмахнулся Димка.

Все глянули на притихшую Наташку. «Хватит с нее», – подумал Сема и вмешался:

– А это вам всем урок, что одна женщина с тремя мужиками справиться может. Взяла и опрокинула вас всех. Во силища!

И Сема двумя пальцами пощупал то место на руке, где у Наташки предполагался бицепс. «Женщина» устало улыбнулась и отпихнула Семину руку, но видно было, что она поняла и приняла его поддержку.

– Да она богатыриха, – не унимался вошедший во вкус травли Вовка. – Она и ночью громче Семы храпит. Я вчера из палатки вышел, вы все спали, слышу храп жуткий – деревья качаются. Ну, думаю, Сема дает. А из другой палатки – из Наташкиной – она ему таким же храпом отвечает.

– Что ты брешешь, – вмешался Костя, – Наташка с нами в палатке спала. Ее палатка пустая стояла.

– Понял, Вовчик, э-э, – Наташка, приободрившись, показала ему язык.

– А кого ж я тогда слышал? – оторопел Вовка.

– Глюки у тебя, – тут же напал на слабого Женька, – перечифирил на ночь, вот и глюки пошли.

– Да это он сам храпел, – поддержал друга Лыков, – ходил, спал на ходу и храпел себе под нос.

– Да я слышал, – для убедительности приложил ладонь к груди и подался вперед Вовка, но его-то уже не слушали, потому что слово опять взял Семен.

– Вы мне вот что, братцы-скауты, лучше скажите: как выбираться-то отсюда будем? – задал он вопрос, который волновал его больше всего.

– А чо, поплывем дальше на двух лодках, – ответил за всех Серега Лыков. – Что уж тут такого?

– Может, и «Титаник» где-нибудь выловим, – подхватил Женька.

– А если опять какой-нибудь перекат? – охладил их пыл Сема. – Река-то дальше опять сужается. Да и не влезем мы все с вещами в две двойки.

– Ну не возвращаться же, – развел руками Лыков.

– Это точно, – согласился и Семен, – пешком-то мы, пожалуй, еще дольше протопаем, а есть у нас уже и сейчас нечего. Я вот что думаю… Сейчас…

Семен подбросил сухое полешко в костер, поворошил угли палкой и продолжил:

– Я вот что думаю, надо нам здесь плот сделать и прицепить его к одной байдарке.

На этот плот вещи погрузить, да так с ним вместе и сплавляться. А перекаты, если еще будут, обходить посуху.

– Давай сделаем плот, – рассудительно произнес Лыков.

– А то вот еще один вариант, – развивал свои мысли Сема. – Можно не плот сделать, а байдарки наши слегами сцепить, на них настил сделать, получится что-то вроде катамарана. И устойчиво, и вещи на настил вынесем.

– Можно и так, – опять согласился Лыков.

– Вы до утра подумайте, что нам лучше, – предложил Сема, – я тоже обмозгую. Завтра же начнем строить. Но не все, кто-нибудь за грибами пойдет, есть-то мы захотим все-таки.

– Можно рыбы наловить, – заметил Женька.

– Можно, – кивнул Сема. – А удочки у вас есть? Нету, – сам же ответил он. Сема знал, что рыбаков среди его скаутов не водится. – Эх, Губина нет, вот бы кто нам рыбки раздобыл…

– Санька бы наловил, – согласился Лыков. – Но ты ж вроде тоже зимой ловил?

– То-то и оно, что зимой, – пояснил Семен. – Это меня Мишка Боровик с Залыгиным совратили и научили, но там мормышка. А на обычную летнюю снасть я и не пробовал никогда. Ладно, завтра попробуем, я все-таки все, что нужно, захватил. Дело-то небось не хитрое, авось что-нибудь и поймаем.

– А чего мы сидим-то?! – вскочил вдруг Женька. – Грибов-то можно и сейчас набрать.

До ночи еще время есть, да и ночи здесь белые.

– Тихо, тихо, – осадил его Семен. – Забыл, что про Чертов угол грибник рассказывал?

– Ты ж сам в это не веришь, Сема.

– Не верю, – согласился Семен. – Только все-таки осторожность не помешает. В сказке ложь, да в ней намек – добру молодцу урок. Грибков набрать, конечно, можно. И даже нужно. Только давайте так. В лес пойдут только трое. Не разбредаться, далеко не заходить. Идти так, чтобы все время видеть друг друга.

– Ну, кто пойдет? – оглядел своих товарищей заядлый грибник Женька. – Сдохли, что ли, уже?

Но Семен сам распорядился, кто пойдет, а кто останется в лагере. За грибами отправились Женька, Лыков и Костя. Сам же Семен вместе с бывшим экипажем «Титаника» остался в лагере. Надо было еще придумать, как устроить потерпевших кораблекрушение на ночлег. Все их спальные мешки тоже унесла коварная Шойна.

Там вверху, высоко над Костиной головой, сходились живые темно-зеленые лапы угрюмых елей. Там была жизнь. Изредка перескакивали с ветки на ветку птицы. Где-то какая-то даже непрерывно тенькала. Наверное, были и белки. Но внизу лес скорее был мертв, чем жив, если говорить языком доктора Совы из сказки про Буратино.

Здесь внизу, под ногами, ровным слоем лежала пожухлая ржавая хвоя, и не было ни травы, ни кустов, лишь мертвые полусгнившие стволы упавших от старости елей кое-где покрывали пятна мягкого и курчавого мха да прорастали хилые поганки. И еще муравьи, крупные лесные муравьи, спешили по этим бурым стволам и лесной подстилке в различных направлениях. Значит, и внизу лес тоже был скорее жив, чем мертв, если говорить языком фельдшерицы Жабы из той же сказки про деревянного человечка.

Хвоя отвечала каждому шагу Кости легким хрустом и шелестом. Потрескивали под ногой иссохшие маленькие веточки. Идти по лесу было нелегко. То и дело завалы из мертвых стволов. И не было никаких грибов, кроме поганок. В самом деле можно было поверить, что где-то здесь в вечном полумраке скрывается нечистый.

– Костян!

– Ну?!

– Баранки гну. Нашел что-нибудь?! – это Лыка проверяет Костино наличие.

– Ни фига!

– И мы ни фига! – Женька с Серегой держатся вместе, Костя чуть поодаль.

– Вообще ни фига?

– Совсем ни фига!

– Костян!

– Ну?

– Баранки гну. Мы налево пойдем, давай за нами, там какая-то зелень виднеется. Не отставай!

– Ладно.

Костя повернул в ту сторону, откуда раздался сухой треск сучьев, – Женька с Лыкой лезли через завалы.

Вскоре и он увидел недалеко впереди зеленые пятна листвы. Видимо, полумертвое место там оканчивалось, и появлялась надежда на грибы. Костя поспешил догнать товарищей. Он любил «третью охоту», и ему хотелось в ней поучаствовать.

Преодолев два завала, он продрался сквозь переплетенные, лишенные хвои нижние ветви елок, цепляющихся за волосы и оставляющих на голых руках и щеках почти невидные, но болезненные ссадины, и сразу стало светло. Метров десять густой и высокой сочной осоки лежали перед Костей ровной салатовой дорожкой, разбегающейся в стороны. Словно травяная река прорезала этот мрачный еловый бор.

Это и была река. Вернее, лесная протока, возможно, та самая, о которой говорил первый же встреченный ими на Шойне человек. И осокой с тростником она заросла еще не вся. Посередине зеленой дорожки виднелась темная, почти черная полоса воды шириной в пару шагов.

– Эй, грибник!

Костя обернулся на голос. Слева невдалеке, у самой зеленой границы, прямо на земле сидели Лыка и Женька. Серега хлопнул ладонью по сухому бугорку справа от себя, приглашая присесть и Костю.

– Сейчас отдохнем и обратно, – произнес он, когда Костя опустился на указанное место. – Нет здесь грибов.

Неожиданно в лесу, где-то далеко в глуши, что-то страшно застонало и ухнуло, так что сердце екнуло в Костиной груди. Все трое ребят повернули на звук голову, будто что-то могли увидеть за частыми рядами угрюмого воинства колючих великанов.

– Дерево упало, – лениво предположил Лыка.

– Наверное, – согласился Женька.

– Ладно, пошли, – Сергей поднялся и побрел вдоль протоки в левую от себя сторону. Женька пошел за ним.

– Вы куда? – удивился Костя. – Мы же возвращаться собирались.

– Мы и возвращаемся, – кивнул головой Лыка, – протока-то нас к Шойне приведет, а там по берегу до лагеря дойдем.

Костя согласился и последовал за старшими товарищами.

Когда добытчики вернулись на место нового лагеря, были уже поставлены все палатки, и Сема «трубил» отбой.

– Ну что? Завтрак будет? – осведомился он.

– Не будет, – ответил за всех Сергей.

– Что, неужто ничего?

– Ну уж ничего, вот.

И Лыка выложил на землю перед Семой две сыроежки и подосиновик, найденные на самом выходе из леса.

– Не густо, – заметил Сема.

– Не густо, – согласился Сергей.

– Ну ладно, спать давайте, завтра моя очередь рыбу ловить.

Грибники пошли устраиваться на ночлег.

Отогнув край палатки, Костя убедился, что Семен все-таки смилостивился над неудачницей. Наташка уже лежала в спальном мешке, читая при свете фонарика какую-то книжку, заткнув уши наушниками плеера. Костя молча устроился рядом. Очень скоро явился и самый старший. Кряхтя, Семен улегся на свою куртку и свитер, расстеленные прямо на земле, спальник он отдал нерадивому рулевому «Титаника».

Глава V ЧТО СКРЫВАЛИ ВОДЫ ШОЙНЫ

Подъема опять не было, и Костя проснулся еще позже, чем прошлым утром. Последний сон, который он только что видел, еще не ускользнул из его памяти. Сон был хороший, даже очень, и Костя не спешил открывать глаза. Даже голоса дежурных его сегодня не беспокоили, потому что дежурные тоже досматривали хорошие или тревожные утренние сны. А чего им просыпаться и дежурить, если даже блин-кашу сварить было не из чего. Костя, вспомнив про это сверхпитательное, но отвратительное месиво, вдруг понял, что сейчас не отказался бы съесть его две и даже три тарелки. В животе у него заурчало: кишки с голоду жаловались одна другой на нелегкую жизнь.

Косте стало неловко, он открыл глаза и посмотрел на Наташку, не разбудил ли он ее своим утробным урчанием. Но девочка спала, спрятавшись с головой в Семин спальный мешок. Только спутавшийся за ночь локон льняных волос и выглядывал оттуда наружу. А вот Семы, как и накануне, рядом не оказалось. Исчезли и его куртка со свитером.

«Опять, что ли, булыжником жонглирует? И как он только может заниматься такой гимнастикой на пустой желудок?» – подумал Костя и, чтобы проверить свою догадку, выглянул из палатки. Но в обозримом пространстве на берегу Семы тоже не было, лишь над студеной Шойной клубился холодный промозглый туман. Костя испуганно нырнул обратно и зарылся в еще сохранивший его тепло спальник: «Брр, холодно».

Он уже согрелся и стал засыпать, стараясь вернуться к приятному сну, как кто-то все-таки «вдарил» подъем.

– Подъем! Скауты, подъем, – гремел басовитый голос. Так мог реветь только Сема, а вот в миску половником он «вдарить» уже не мог. Утопли миски, и половник тоже.

Сема добыл еду. Скауты сразу приободрились.

– Такому улову и Санька Губин бы позавидовал, – восхищенно заметил Лыков.

Сема от удовольствия чуть ли не покраснел. На песчаной полосе у самой воды лежали три приличных окуня и плюс никому не известная здоровенная рыбина. Сам рыбак тоже не мог сказать, кого это он выловил из недр Шойны.

– А вдруг ее есть нельзя? – высказала сомнение Наташка.

– Ну и не ешь, – тут же согласился Женька, – а то отравишься.

– Не Бог весть что, – рассуждал, не обращая внимания на эти разговоры, Сема, – но хоть что-то. Жаль ухи не в чем сварить. И соли нет. Придется так готовить – на вертеле. Дежурные, за работу.

– Сем, а где вертел-то взять? – спросил дежурный по расписанию Вовка.

– Ветку сырую срежь, дубина, – ответил за инструктора Лыков.

Наличие хоть какой-то пищи оживило и Семена. Он размечтался и раскомандовался.

– После завтрака сразу приступаем к строительству плота.

– Или катамарана, – заметила Наташка.

– Или катамарана, – согласился Семен, – это мы решим за завтраком. Только Женька, как главный грибник, и ты, Наталья, поплывете на «Барракуде» на другую сторону Шойны. Там не Чертов угол, лес приличный вполне: сосны, березы есть. Вы нам к обеду грибков наковыряете.

– А в чем варить-то их будем? – опять спросил Вовка. – Небось на вертеле-то да без соли они невкусные.

– Фигня, – бодро отрезал Семен, – что-нибудь придумаем.

Весь день прошел в работе. Решили все-таки строить плот и цеплять его к «Барракуде». Рубили ели, старались посуше. Стаскивали на берег и связывали толстыми веревками, имевшимися у скаутов в изобилии. Женька с Наташкой привезли кучу грибов, заваливших все дно байдарки, но если рыбу, хоть и без соли, ели все, то жареные на вертеле грибы пришлись по вкусу только всеядному Семе да Женьке. Остальные только «поклевали». И все же жить было можно.

К концу дня плот еще готов не был, и стало ясно, что готов он будет только к середине следующего. Но скауты не унывали. Семену было строго наказано с утра опять плыть на рыбалку.

– А кто завтра дежурит? – спросил тогда он.

– Костя с Наташкой.

– Вот с Костей и поплывем, в два раза больше наловим.

Костя лег спать пораньше, готовясь к новому, пусть небольшому, но приключению.

– Натаха, – потряс поутру спящую девочку Семен. – Мы с Костей на рыбалку пошли, ты к нашему возвращению костер разведи.

– Ла-адно, ступа-айте, – сонно протянула Наташка, не разлепляя век.

И неудивительно, Наташка вообще любила поспать, а тут Семен растолкал Костю с такого ранья, что, наверное, и рыба еще спала в глубинах Шойны. Однако Сема был решителен и неумолим, а Костя безропотно подчинился.

Как и вчера, река, словно серым пуховым одеялом, была укутана густым туманом. За пять шагов ничего не видать. Костя сразу замерз, выбравшись из теплой постели.

– Ерунда, – подбадривал его Сема, заметив, что у напарника зуб на зуб не попадает, – сейчас на веслах согреемся.

– «Водохранилища смотритель спускает лодку утром рано, – вдруг начал цитировать он стихи, – восходит Солнце – небожитель, и над рекой гора тумана…» Правда, похоже?

– Твои? – спросил вместо ответа Костя, впервые назвав старшего товарища на «ты».

– Нет, – не заметив этого, пояснил Сема, – приятеля моего. Илья Плохих, он же Асин, – хороший поэт. Запомни. Ну давай, садись. «Пускай пока согреют весла» – тоже его строчка.

Весла и правда согрели Костю, но грести пришлось недолго. Выплыв примерно на середину реки, хотя в тумане о местоположении байдарки можно было только догадываться, Семен скомандовал Косте «сушить весла», сам сделал то же самое, потом нагнулся, поднял со дна байдарки большой тяжелый камень и швырнул его в воду рядом с бортом.

– Зачем? – удивился Костя.

– Якорь, – объяснил Сема.

Только тут Костя заметил, что от скрывшегося под водой булыжника к лодке и внутрь нее идет толстый фал (так Сема учил скаутов называть веревки).

– И еще все равно немного тащить будет, – заметил Сема, – даже здесь течение сильное.

Костя огляделся, они как будто находились в молоке, через которое с трудом пробивались звуки недавно проснувшегося леса и легкое журчание воды.

Сема выдал Косте удочку – моток толстой лески на куске дерева с большим тяжелым грузилом и солидным крючком. Помог надеть на крючок наживку – кусок вскрытой и порезанной ножом беззубки.

– Ну давай, – скомандовал он, – забрасывай. Сейчас солнце пригреет, туман разгонит, самый клев начнется.

Костя закинул удочку и тут же пришел в недоумение:

– Сема, а где ж поплавок?

– А он не нужен, ты леску на палец намотай и так жди. Почувствуешь, когда дернет.

Костя так и сделал.

Утренний несильный ветерок потихоньку разрывал туман в лохматые клочья, разгоняя его над водой. Все больше и больше поверхности реки открывалось Костиному взору. А туман понемногу становился похожим на грязную изорванную вату, вылезшую из какого-нибудь замызганного одеяла или телогрейки. И вот, когда наконец стал виден лагерь на берегу Шойны, у Кости впервые клюнуло. Он это понял сразу, так живо и по-настоящему дернула леска его палец. И тут же клюнуло еще и еще. Костя рванул леску на себя. Он почувствовал, как что-то забилось там под водой на натянутой капроновой нити, связывающей его палец с острым жалом крючка.

– Клюет?! Тяни! – крикнул ему Сема.

И Костя стал выбирать лесу, укладывая ее на дно байдарки правильными большими петлями. На крючке висел жирный, горбатый, полосатый, колючий окунь с красными перьями плавников. Костя опустил улов на дно лодки и, исколов пальцы о спинной плавник бьющейся рыбы, с трудом выдрал из ее рта крючок, который окунь заглотил целиком.

Где-нибудь через час они вдвоем с Семой поймали уже около полутора десятков окуней.

– Хватит, – сказал Семен. – Куда нам больше. Вон какие красавцы. Остальные пусть плавают. А то только зря загубим.

Он вытащил из пучины якорь-булыжник и взялся за весло.

Уже до берега оставалось не больше десятка метров, а то и ближе, когда прямо рядом с лодкой выскочила и плеснула здоровенная рыбина. Наверное, вроде той, что выловил Сема вчерашним утром.

– Сема, давай ее поймаем, – взмолился Костя, в котором проснулся рыболовный азарт. Кстати, и рыба эта оказалась особенно вкусной.

Ни слова не говоря Семен вновь плюхнул камень через борт, и рыбаки взялись за удочки. Однако ждать пришлось долго, никто в Шойне больше не покушался на предложенную наживку.

– Ладно, фиг с ней, – наконец махнул рукой Сема, – пусть живет. А нам в лагерь надо. Наташка, вишь, сколько дыму напустила.

Действительно, со стороны лагеря, от которого рыбаков отнесло немного вниз по течению, валил густой дым, сначала прямо поднимающийся столбом вверх, а потом загибающийся гигантской буквой Г и мутным ковром расстилающийся над поверхностью Шойны.

Сема стал доставать свою снасть из реки, то же начал делать и Костя и вдруг почувствовал, что на другом ее конце висит такая тяжесть…

– Чего? – спросил Сема, глянув на удивленно-озабоченное Костино лицо.

– Я, кажется, поймал, и большую. Помоги, мне одному не вытянуть.

Семен нагнулся к Косте и принял из его рук лесу. Теперь они тянули вдвоем. Рыба была так тяжела, что лодка тоже двигалась по направлению к ней, насколько позволял якорный канат. Сема удивлялся:

– Да-а, здорова, должно быть.

И вот рыбина была уже совсем рядом, подо дном лодки. Последнее усилие. И…

Из-под воды появилась полукруглая металлическая дужка.

– Вот те на, – сказал Сема, но леску не бросил, а, подтащив эту дужку поближе к себе, ухватил ее рукой и извлек на поверхность обыкновенное оцинкованное ведро, наполненное водой. Немного помятое, но даже не очень-то ржавое.

– Не унывай, – засмеялся он расстроенному выражению на Костиной физиономии. – Этот улов для нас поценнее любой рыбины будет. Мы теперь в этой посуде все что хочешь сварим. Только откуда оно тут?

Семен на минуту задумался, а потом сказал:

– Знаешь что, Костян, ты посиди тут в лодочке, а я искупаюсь маленько.

– Ты что, холодно же.

– Ничего, я закаленный. Нырну-ка я, посмотрю, нет ли еще чего на дне речки.

Сема живо стянул с себя куртку-штормовку, потом тельняшку, снял сапоги, джинсы и, оставшись в одних плавках, встал в заходившей ходуном байдарке. Потом он ловко прыгнул за борт.

Сема так долго не появлялся на поверхности, что Костя уже начал беспокоиться, не утоп ли инструктор скаутов. Но нет, мокрая, прилизанная водой голова Семы вынырнула из глубин, и он, отфыркиваясь, стал оглядываться по сторонам.

– Ну что? – спросил Костя.

– Сейчас, Костян, место запомню, – произнес Сема не очень понятную фразу, продолжая вертеть головой. Потом ухватился за борт, глянул Косте в лицо и пояснил:

– Лодка там. Надо бы ее достать.

– «Титаник»?

– Нет, другая лодка. Не байдарка. Металлическая, вроде бы даже моторка. Держись!

Семен словно дельфин выбросился по пояс из воды и перевалился в байдарку, ухватившись за дальний от него фальшборт.

– Все, поплыли к ребятам.

В лагере пойманная Семой и Костей рыба, а еще больше привезенные ими новости вызвали небывалое до сих пор оживление. Окуни тут же вместе с ведром были переданы в руки Наташки, а вся остальная компания, включая и дежурного Костю, отправилась к тому месту, где Сема нашел затонувшую лодку. Наташке наверняка тоже хотелось пойти вместе со всеми, но, помня о своей недавней оплошности, повлекшей за собой неприятные последствия, она сочла за лучшее остаться у костра в лагере, затаив неистребимое своеволие до лучших времен.

– Как же мы ее вытащим? – удивлялся Женька. – В Узорове мы велосипед из реки тащили, и то тяжело было, а тут железное корыто, наполненное водой.

– Главное ее с места сдвинуть, – уверял всех Сема, – в воде все тела легче. Давайте попробуем сначала так: я нырну, привяжу там к чему-нибудь фал, а потом все вместе по-бурлацки потянем с берега.

Нырнуть-то Семен нырнул и фал к чему-то там на носу лодки привязал, а вот стронуть с места эту лодку так и не удалось даже объединенными усилиями. Сема задумался.

– Время у нас есть, – сказал наконец он. – На рыбе с грибами еще денек-два продержимся. Давайте сделаем ворот.

– Давайте, – как всегда, согласился Лыка, но тут же поправился: – А как?

– А вот как, – сказал Сема и предложил свой план изготовления ворота.

Плот на время забросили, благо он был почти готов. К тому же зачем плот, если лодка – вот она, только достань. Все занялись изготовлением ворота. Для этого вырубили четыре солидных бревна и врыли их попарно так, что они образовали что-то похожее на два икса, стоящие друг против друга. Чтобы конструкция была устойчивее, врытые наклонно бревна подперли другими бревешками поменьше. Затем Сема сам выбрал еще одно бревно, снабженное двумя крепкими толстыми сучьями, расположенными на небольшом расстоянии друг от друга. Это бревно, по задумке Семы, и должно было служить собственно воротом. Его уложили на скрещенные бревна и получилось нечто, очень напоминающее козлы, на которых в деревнях и по сей день пилят дрова. Только у этих «козел» лежащее поперек «иксов» бревно можно было поворачивать вокруг оси, и сучья могли служить рычагами. К одному из сучьев Семен привязал фал, другим концом уже привязанный к носу лодки. Провозились с перерывом на обед до самого вечера, однако решили не откладывать на завтра. То есть, соорудив всю конструкцию, тут же приступили к вытаскиванию лодки из Шойны. Все взялись за рычаги и медленно стали поворачивать бревно-ворот. Лодка стронулась с места и пошла. Промучившись еще около часа, подтащили лодку к берегу. Но едва из воды после очередного поворота ворота появился нос и верхние края бортов, как сквозь них, будто из дуршлага, брызнула струйками вода. Вся лодка оказалась с обоих бортов испещрена множеством дырочек.

Сема долго чесал в затылке, рассматривая результат напрасного труда.

– М-да, – сказал он наконец, – дело-то хуже, чем я ожидал.

– А что такое? – спросил Лыка, уловив нотки тревоги в Семином голосе.

– А то, – ответил Семен, – что все эти кругленькие отверстия не что иное, как пулевые пробоины. Причем вполне свеженькие. Лодочку изрешетили. Ну-ка, архаровцы, пошарьте-ка по берегу, поищите, здесь должна валяться раскиданная куча гильз.

Так и оказалось, гильзы вскоре были найдены, и в большом количестве. Семен взял одну в руки, долго изучал.

– Странно, странно, – вот и все, что он произнес после тщательно проведенного анализа.

И опять Лыке пришлось его спрашивать:

– А что тут странного?

– А то, – ответил Семен, – что гильзы, похоже, немецкие, автоматные, но от какого автомата, я не имею представления.

– Мало ли сейчас у людей на руках оружия, – возразил Лыков, – каждый день кого-нибудь грохают, по всей стране разборки идут. Что ж тут странного.

Сема ничего не сказал, а повернулся и пошел к лагерю, так и оставив дырявую лодку наполовину вытащенной из воды.

– Пошли завтракать, – только и бросил он через плечо, хотя время-то уже было даже не обеденное, а заобеденное.

Уху с грибами Наташка сварила в ведре, конечно, опять без соли. Откуда ж ее было взять? Но рыбно-грибной бульон получился наваристый. И еще было полно вареной рыбы и грибов, которые оказались все-таки вкуснее жаренных на вертеле. Бульон вычерпывали по очереди из ведра кружками. А рыбу и грибы вылавливали пальцами, уха к тому времени уже почти остыла, хотя Наташка подогревала ее дважды.

– Вот что, братцы-скауты, – окончив трапезу, сказал Семен, – надо нам поскорее отсюда сматываться. Не нравится мне вся эта история с простреленной лодочкой.

– Сем, да нам-то что, – возразил Лыков, – не наша же моторка. Кому мы нужны?

– А действительно интересно, – вмешался Вовка, – чья это моторка? И где от нее мотор?

– Не знаю чья и знать пока не хочу… – начал Сема.

– А я знаю, – перебила его Наташка, – это, наверное, лодка брата того человека, заблудившегося в Чертовом углу, ну того, что подсел к нашему костру, когда мы только приехали.

– Если так, то тем более надо нам сматываться, – Сема хлопнул себя ладонями по коленкам.

– Да почему? – опять спросил вдруг заупрямившийся Серега.

– Да потому что тогда все, что нам городили о Чертовом угле, может оказаться истиной. И очень может быть, что и нас здесь не ждут.

– Сережа, я не понимаю, ты что здесь остаться решил? Чего уж тут особенно интересного? – неожиданно трезво выступила Наташка. Лыков не нашелся, что ответить. Было видно, что и спорил он просто из упрямства. Такое с ним иногда случалось.

– В общем так, – опять принял командование Семен, – полчаса послеобеденного отдыха, и все силы на илот.

Кто-то отошел от костра и отправился в палатку, а кто-то просто, как и Сема, отвалился на мягкий песок и отдыхал, глядя на спокойную в этом месте Шойну и догорающие полешки.

– Сем, – нарушил наступившее было молчание Женька, – а с чего ты взял, что гильзы немецкие.

– Да у них вокруг капсуля надпись немецкими буквами, – ответил Семен.

– А ты знаешь немецкий?

– Не-а, английский-то кое-как. Но все равно видно, что надпись немецкая. Ну, может, австрийская. Только буквы-то немецкие.

– А какой это мог быть автомат? – спросил Лыков.

– Бог его знает, я сначала подумал было, что «шмайсер» со времен войны, да уж больно гильзы новенькие. Странно. И на «ха-ка» не похоже.

– А может, «Калашников», просто патроны немецкие, – предположил Женька.

– Ну уж это никак, – возразил Семен, – эти патроны к «Калашникову» никак не подойдут. Ни по калибру, никак.

С Семой на этот счет никто спорить и не подумал, все знали, что с «Калашниковым» он знаком не только теоретически.

– Сем, а у тебя дома оружие есть? – спросил Лыков.

– Есть.

– Какое?

– Двустволка ижевская.

– А что ж ты ее с собой не взял? Она бы нам тут сейчас очень пригодилась.

– Не люблю я охоту, – как-то вяло ответил Семен.

– А что ж ружье дома держишь?

– Да осталось от прошлых времен, – Сема явно не хотел вдаваться в подробности.