Текст книги "К черту в гости"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Костя все еще терпеливо молчал, не спрашивая о результатах Семиной прогулки по бревну.

– Это дерево не само упало, – сказал Сема, перестав испытывать Костино терпение.

– А как? – удивился Костя.

– Ему помогли. Оно со стороны протоки подрублено. Ты, думаю, понимаешь, что это значит?

Костя промолчал, только моргнул пару раз, хлопая белесыми ресницами.

– А значит это то, – сам себе ответил Сема, – что кому-то очень не нравится, когда кто-то другой заходит в Чертов угол. А мне не нравится, Костян, что тот, кому не нравятся гости Чертова угла, еще и неохотно отпускает их домой. Видал изрешеченную лодочку? Вот то-то.

Семен спрыгнул с поваленного дерева в воду.

– Вылезай, – скомандовал он, – будем байдарку пропихивать.

– А зачем? – наконец нарушил свое молчание Костя. – «Барракуда»-то дальше не прошла. Значит, и Женька с Серегой где-то здесь.

Семен посмотрел на Костю совсем по-другому. «Ишь ты, – подумал он, – оказывается парень и рассуждать может».

– Верно говоришь, только, насколько я знаю Серегу и Женьку, они скорее всего дальше пошли. Это дерево их не остановит. Особенно Лыкова. Он упрямый. Да и Женька тоже. А тут еще байдарку потеряли, и зазря? Ведь зачем-то же они пришли в Чертов угол. Так что дальше пошли, почти наверняка. Вот если бы они знали, что дерево подрублено, то, может быть, и назад повернули, и то не факт. Но они скорее всего даже не проверяли. Так что поплыли и мы, Костян, дальше. Не найдем их дальше, вернемся сюда и опять будем плясать от печки. Иного выхода я не вижу.

Байдарку пропихнуть под елью не удалось. У правого берега, там, где между стволом и поверхностью воды оставалось вроде бы достаточное для прохода пространство, помешали подводные коряги. Пришлось обходить препятствие по лесу, и Костя сам увидел зарубки топора у корней рухнувшей ели.

Сема не сводил глаз с чащи, пока они корячились под еловыми лапами с байдаркой в обнимку. Однако все прошло благополучно. Лес по-прежнему молчал.

Когда спустили лодку на красную воду протоки, еще даже не сели в байдарку, Сема серьезно сказал:

– Костя, если начнется пальба, ты в воду ныряй и к другому берегу плыви. Желательно побольше под водой. Там вылезай и лесом старайся назад выйти. Шойну переплывешь?

– Переплыву.

– Вот и хорошо. Сразу тогда снимайтесь с лагеря, садитесь на плот, и – вниз по течению до первого населенного пункта. Плывите без остановок. Вещи бросьте, черт с ними. Возьмите только самое необходимое: пару палаток на всякий случай, топор, удочки, спички, ведро. Там дальше по реке будет деревня, перед самым озером. Что сказать, сами знаете.

Семины слова еще больше взволновали Костю. Теперь он начал бояться леса. Ему все время казалось, что из-за стены мохнатых еловых лап за ними кто-то следит. И, может быть, уже целится из автомата. Или же пока ждет, когда они заберутся поглубже в Чертов угол, чтобы не выпустить их оттуда никогда. Костя старался не думать об этом, но в голову лезли разные мысли. Вспоминались родители, как нервничала мама, не хотела отпускать его в поход. Неужели… Нет, Костя старался уже ни о чем не думать, просто плыть, ворочая веслом и глядя на мокрую, маскировочной раскраски куртку Семы. Костя чувствовал, что под этой курткой скрывается гора мышц, которая сделает все, чтобы вывести его отсюда. Только лучше не думать ни о чем…

Глава VIII ВСТРЕЧА У ЗЕМЛЯНКИ МЕРТВЕЦА

Совеем неожиданно и как-то очень быстро протока начала мелеть и расширяться в стороны. Вернее, расширялось пространство, занятое осокой, а полоса чистой воды в протоке сужалась и скоро растаяла совсем в зеленой колышущейся массе. Дальше плыть было нельзя. Начиналось сплошное болото.

Пришлось вернуться немного назад, туда, где осока еще не лежала сплошным ковром, и волоком по траве подтащить лодку к левому берегу. Уже здесь идти по дну было трудно. Выше чем по щиколотку, порой почти по колено, ноги уходили в противную вязкую топь. На берегу, войдя в лес, присели отдохнуть на сухую ржавую хвою. Костя заметил, что здесь почти не стало слепней, а комары хоть и были, но уже не таким облаком, как посреди протоки.

– Почему мы на этот берег вышли? – спросил шепотом Костя.

– Помнишь, чужак у костра рассказывал, что от протоки налево пошел? – тоже на полный шепот перешел и Сема. Костя не помнил, но кивнул.

– Вот, может, и они помнили. Должны ж мы действовать хоть по какому-то плану. Отдохнул?

Костя опять кивнул.

– Ну, пошли.

Снова Костя шел по еловому лесу Чертового угла, только теперь на другом берегу протоки. Впрочем лес ничем не отличался от правобережного. Те же мрачные ели, та же шуршащая хвоя под ногами, те же завалы из трухлявых, обросших курчавым мхом стволов. Птичье пение доносилось сюда редко и приглушенно, откуда-то издалека.

– Клещей тут небось полно, – проворчал Сема, ныряя, согнувшись в три погибели, под сеть нижних совершенно иссохших еловых лап.

Тихо идти не получалось. Треск ломаемых сухих сучьев беспрестанно сопровождал их продвижение в глубь леса. Но постепенно идти стало легче, свободнее. Лес начал редеть. Появились прогалины, лишенные деревьев, покрытые мхом и кое-где черничником. Костя рвал и ел ягоды. Черника была сочной и вкусной.

Идти стало легче, но и тяжелее, потому что стало трудно дышать. Лес наполнился испарениями, стал влажным. Кое-где, особенно на прогалинах, он был затянут, словно дымком от далекого лесного пожара, серым туманом. И чем дальше они забирались в Чертов угол, тем гуще становился туман. И все же он не был таким, как над Шойной в ранние утренние часы. Видимо, сказывалось то, что время уже перевалило за полдень.

Неожиданно по правую руку открылось болото. Здесь на нем уже не было осоки. Почти все оно было покрыто зеленеющим мхом и ряской. Кое-где выступали кочки и торчали редкие мертвые деревья, лишенные сучьев, многие сломанные и покосившиеся. Над болотом туман сгущался и в полутора десятках шагов от края становился непроглядным. Болото уходило в туман.

– Кху, кху, – вдруг отчетливо донеслось откуда-то глухое покашливание, то ли из тумана, то ли еще откуда.

– Слышал? – озираясь, прошептал Сема, и Костя заметил, что Семен положил руку на рукоятку большого охотничьего ножа, висевшего в ножнах у него на поясе.

– Слышал? – повторил Сема.

– Слышал, – ответил Костя.

– Смотри в оба, чуть что – падай на землю. А потом ползи в лес, в чащу.

«Как на войне», – подумал Костя, и почему-то ему совсем не нравилось это приключение, хотя в своих мечтах он сотни раз представлял себя воюющим и совершающим всевозможные подвиги. Теперь же ему было неуютно и страшно, и жалко себя.

«Кху, кху» больше не повторилось. Но обострившееся чувство подстерегающей опасности уже не хотело отпускать Костину душу. Каждый куст теперь таил в себе засаду, за каждым толстым стволом кто-то прятался, но страшнее всего был туман над болотом. Он дышал страхом.

Семен тихо крался вдоль края трясины, и не было в лесу других звуков, как тихий похрустывающий шелест его собственных и Костиных шагов.

Внезапно Сема остановился. Он присел и что-то стал разглядывать на земле. Костя подошел ближе и попытался заглянуть сверху через Семино плечо, что он там нашел.

Тот сам прояснил свое поведение.

– Кострище, – сказал он, обернувшись через плечо к Косте.

Костя стоял и ждал, что будет дальше.

– Старое уже, – добавил Семен.

Не поднимаясь с корточек, он стал оглядываться по сторонам.

– Смотри, – прошептал Сема, указывая куда-то пальцем.

Костя проследовал взглядом в указанном направлении. Прямо перед ним, буквально в пяти шагах, лежало полусгнившее бревно. Останки былой могучей ели. Комель бревна опирался на метровый пень, когда-то служивший основанием дерева. Другой конец ствола лежал уже в болоте. Под и над ним, охватывая поваленный ствол с обеих сторон, высился коричневый, собранный из хвои холм. Почти в человеческий рост – муравейник.

– Понял? – спросил Сема.

– Нет, – признался Костя.

– Это то самое место, о котором говорил нам у костра заблудившийся мужик. И грибник тоже. Подожди, здесь рядом должна быть яма.

Костя вспомнил, что их первый походный гость, по его собственным словам, провалился под землю, прежде чем потерять карабин своего брата.

Семен выпрямился и еще раз огляделся по сторонам.

– Вот она, – сказал он и шагнул в сторону от болота. В земле, в паре шагов перед ним, темнел провал.

Костя и Семен вдвоем подошли к яме. Она была неглубока. Примерно по грудь Семе. На дне ее вперемешку с сухой хвоей валялись обломки гнилых, довольно тонких бревешек.

– Ну-ка спрыгни туда, пошарь, может, и карабин найдешь, – скомандовал Сема, – а я вокруг посмотрю.

Костя присел, оперся рукой о край ямы и прыгнул вниз, да как-то неудачно. Он не удержался на ногах и откинулся спиной назад, чтобы опереться о земляную стенку. Он не сразу понял, что произошло: едва только его лопатки коснулись земли, она расступилась и Костя с тихим треском повалился навзничь.

Он лежал на спине, раскинув руки и широко открыв глаза от испуга. Над ним нависал бревенчатый потолок, весь прошитый лохматыми кореньями и свисающей вниз белой бородой какой-то плесени.

– Костян! – услышал он взволнованный голос Семы. – Что такое, Костян?

– Не знаю, – ответил Костя, – кажется, потолок.

– Чего-о?

– Потолок.

– Ф-фу, Господи, – сказал Сема, и глухой удар подошв о дно ямы возвестил о том, что Семен последовал за ним.

Свет сразу померк, и не стало видно ничего. Это Сема закрыл своим телом проем, через который Костя, вопреки своей воле, проник под бревенчатые своды.

– Костян, с тобой все в порядке? – спросил из темноты Сема.

– Кажется, да. Только ничего не видно, ты свет заслонил.

Сема нырнул вслед за Костей, и снова появился свет и бревенчатый потолок. Костя и Сема сели рядом на холодном земляном полу. Затхлый, тяжелый, сырой воздух наполнял помещение, в котором они оказались. Дышалось трудно.

Сема вынул из кармана брюк маленький черный фонарик и, включив его, стал высвечивать окружающие их подземные стены.

– Землянка, – очень скоро произнес Сема, – Только чья?

Он продолжал шарить лучом фонарика по подземной обители. В светло-желтом круге проступали из темноты то полуосыпавшиеся местами стены с бревенчатыми подпорками, то лохмотья неподдающегося определению тряпья, висевшие на стенке.

– А вот и хозяин, – луч Семиного фонарика остановился недалеко от пола, на какой-то бесформенной груде хламья. Затем желтый круг сместился немного влево, и Костя вздрогнул. Он увидел страшный последний оскал человеческой головы. Сема высветил голый череп.

– Кто это? – прошептал Костя.

– Посмотрим, – ответил Семен.

Он встал и, пригибаясь под низким потолком, пошел к останкам хозяина землянки. По мере его приближения все больше прояснялись в свете фонарика детали жуткой картины.

Скелет лежал оскалом вверх на небольшом возвышении, что-то вроде самодельной кровати или нар. На нем еще остались клочья истлевшей одежды, которые плохо прикрывали решетку голых ребер. Семен подошел к нему вплотную и рассматривал, освещая фонариком от головы до ног. Берцовые кости скелета прятались в неплохо сохранившихся сапогах. Семен долго изучал эти сапоги, присев с торца самодельной кровати и освещая фонариком подошвы.

– Сапоги немецкие, – сказал он, – времен третьего рейха.

– Откуда ты знаешь?

– Свастика на подошве. Они ее лепили куда ни попадя чаще, чем наши звезду.

– Ты думаешь, это фашист?

– Нет, скорее партизан. Вся остальная одежда гражданская. А потом, почему обязательно фашист, ведь не все же немцы, воевавшие на той войне, были фашистами. Были и такие, что шли вообще против воли. Но это точно не фриц. Это наш.

– А может, диверсант? Специально в нашу одежду переоделся.

– Ага, а сапоги свои оставил, чтобы ноги не промочить. Нет, Костян, скорее эти сапоги партизан с убитого немца снял. Так что они трофейные. Сапоги-то у них не в пример нашим будут… У нас в Узорове у одного похожие были, так он их до прошлого года таскал.

Ты знаешь что, – Сема перевел луч фонарика куда-то в угол землянки. – Давай я тебе посвечу, а ты пошарь по углам и под нарами. Может, здесь есть оружие, оно нам теперь может пригодиться, даже ржавое и без патронов.

Костя обшарил всю землянку, холодея от ужаса, заполз под нары. Оружия нигде не было.

– Может, это все-таки не партизан, – решил Костя.

– Может, и не партизан, может, какой-нибудь беглый зек, может, еще кто. Бог его знает. Давай теперь отсюда выбираться.

Но перед выходом Сема уже сам еще пошарил вокруг скелета, оружия он и там не нашел.

После землянки с человеческими останками сырой тяжелый воздух Чертова леса показался Косте свежим и чистым. И вообще лес не выглядел теперь таким угрюмым и страшным. Костя и в Подмосковье ходил в такие за чернушками.

– Что дальше делать будем? – спросил он бодрым голосом Сему.

– Ты знаешь что, – ответил тот, – попробуем вот как. Полезай обратно в яму и, если что, прячься в землянку. А я ребят покричу. Боюсь, что другого способа их найти не существует.

– Я туда больше не полезу, – заявил Костя. – Лучше здесь.

Семен молча пожал плечами, сложил ладони рупором, набрал полные легкие воздуха и заорал богатырским басом:

– Се-ре-е-га! Же-енька! Лы-ы-ков! Гри-го-рьев!

– Ау-у! – закричал вслед за ним Костя.

Весь остаток дня пробродили они вдоль болота, поочередно и вместе выкликая имена потерявшихся ребят. К вечеру Костя сорвал голос и говорил теперь все время шепотом и с присвистом. На зов никто не шел, никто не откликался.

Казалось, что в Чертовом углу не бывает ни дня, ни ночи. В Карелии, южнее полярного круга, даже в разгаре июля все-таки ночью темнее, чем днем. Но здесь под еловыми лапами сумрак царил постоянно. Приближение ночи выдало себя лишь густым бурым туманом, клубами полезшим с болота на еловый лес. Теперь заблудиться в Чертовом углу стало еще проще. Можно было залезть и в трясину.

С трудом они отыскали знакомое место, вернулись к землянке у поваленного дерева с муравейником. Развели костер на месте старого кострища. Есть было нечего. Только попили чистой воды, загодя набранной Семой из Шойны в его любимую флягу, с которой он никогда не расставался в походе.

Костя уже не спрашивал, что они будут делать дальше, как искать Женьку и Сергея. Семен сам строил планы:

– Будем сидеть здесь до тех пор, пока не сойдет туман, и орать, пока не охрипнем.

Костя кивнул.

– А потом подождем еще немного и пойдем назад за помощью.

– Может, они уже вернулись в лагерь? – предположил Костя.

Сема только пожал плечами.

– Сем, – просипел Костя, – а если вместо них придет тот, кто подрубил дерево? – Этот вопрос Костя хотел задать уже давно, но боялся, что Сема посчитает его трусом.

Семен опять пожал плечами, – конечно, и он не раз уже думал о том же. Потом все-таки ответил кратко:

– В тумане не придет. Действительно, на три шага от костра уже не было ничего видно.

– Попробуй поспать, – предложил Сема. Костя отрицательно покрутил головой.

Какой тут сон, да еще под Семины крики.

Сема еще покричал немного и тоже замолчал. Устал, видно. Он подкинул в костер еловых сучьев и сел, опустив голову на скрещенные руки. Костя сделал то же самое.

– Кху-кху, кху-кху.

Костя встрепенулся от тревожного сна. Костер погас и курился слабым, едва различимым в тумане дымком. Сема сидел, насторожившись, напротив Кости за тлеющим костром. Очевидно, что и он тоже только что проснулся.

Предостерегающим жестом Сема приложил к губам указательный палец левой руки, а правой извлек из ножен широкий и острый охотничий нож. Затем, также молча, поманил Костю ладонью левой руки. Костя понял и переполз на карачках поближе к Семе, стараясь поменьше шелестеть жухлой хвоей. Сема ухватил его за плечо и притянул к себе вплотную. Они оба старательно слушали тишину.

– Кху-кху, – глухо донеслось откуда-то из тумана. Семен быстро встал, вглядываясь в ту сторону, откуда послышался этот странный, похожий на старческий кашель звук. Нож он держал наготове.

И вдруг громко треснула сухая ветка у них за спиной. Сема резко повернулся. И опять хрустнула ветка, и уже явно послышались человеческие шаги. Кто-то напористо продирался через сухие нижние ветви елей.

Семен свободной от ножа рукой затолкал Костю за свою широкую спину.

– Тьфу, блин, прямо в глаз! – совсем близко сказал туман голосом Сереги Лыкова.

– Чего? – спросил Женькин голос.

– Глаз, говорю, чуть не выколол.

– Лыков, Григорьев! – громко позвал Семен.

– Сема! – в два обрадованных голоса откликнулся туман.

Глава IX СТЫЧКА

– Значит, говоришь, за карабином в лес пошли?

– Ага, за «сайгой», – виновато отвечал Семе Лыков.

Он и Женька сидели в глубоко осевшей последней байдарке скаутов, между Костей и Семой. «Зеленый змий» скользил по «протоке жизни», вывозя всю компанию из Чертова угла.

– И «сайгу» не нашли, и байдарку сгубили, обалдуи, – в который раз начинал ругаться Сема, остро переживая гибель «Барракуды».

– Сем, может, сейчас попробуем достать ее из-под дерева.

– Тут-то они по нас из автомата и влупят. Зря, что ли, на вас елку свалили.

– Ты думаешь, что они такие отчаянные?

– Похоже.

– А кто они, как ты думаешь?

– Не знаю, бандиты какие-то. Может, беглые зеки. На севере зон хватает. В любом случае я их ловить не собираюсь. Нам бы целыми отсюда выйти.

– А сейчас они по нас влупить из автомата не могут? – с тревогой в голосе вмешался в разговор Женька.

– Сам видишь, туман над протокой. Наш союзник. Говорите шепотом да поменьше, глядишь, и проскочим.

Кто же те трое вооруженных мужиков, которых заметили во время своих блужданий по болоту Серега и Женька? Что Сема и его спутники могут, по мнению таинственных незнакомцев, рассказать миру про Чертов угол? Только то, что это царство промозглого тумана. Те трое ведь даже не знают, что Женька с Серегой видели их. Так что Семен рассчитывал и очень надеялся, что их выпустят из этого проклятого места без каких-либо препятствий. И все-таки забытая за давностью тревога вновь прочно поселилась у него в груди. Она сжимала сердце до тошноты. Будто Сема опять попал в Афган и не плывет на байдарке по тихой протоке в Карельском лесу, а трясется в пыли на броне БТРа где-нибудь по горному перевалу. Плохо это, очень плохо… Там с ним хоть был «АКМ».

Больше всего Семен боялся задержки у поваленной ели. Там придется тащить байдарку по лесу, а значит, и выходить из густого тумана, укутавшего протоку. Да и туман мог рассеяться очень быстро в лучах утреннего солнца. Поэтому Сема спешил, очень спешил.

В тумане «Змий» чуть не влетел своим острым носом под ствол дерева, уже потопившего «Барракуду». Семен с Костей едва успели замедлить ход байдарки и причалили к ели левым бортом.

Семен отложил весло и выпрыгнул в холодную воду.

– Байдарку потащите втроем, – отдавал он шепотом команды. – Я пойду до берега протоки впереди, а там буду прикрывать вас со стороны леса.

Так они и пошли: Сема впереди с ножом в руке, Лыков нес нос байдарки, Женька – корму, Костя поддерживал брюхо – символически, всю тяжесть тащили два его товарища.

Преградившую путь ель обходили со стороны макушки, оставляя протоку по левую руку. Так решил Сема. Ему казалось, что два раза по одному пути идти не стоит. На берегу Сема пошел с правого борта, шагах в пяти от лодки.

Туман был и здесь, на берегу протоки. Только призрачный, в нем все было видно.

Что-то хрустнуло впереди, и Сема жестом приказал остановиться. Ребята замерли, не выпуская лодки из рук. Семен крадучись стал выдвигаться вперед, опять же жестом оставив ребят на месте. Прямо по курсу носа «Зеленого змия» невысокие молодые елочки образовали сплошные заросли. И что они скрывали в этой колючей массе ветвей, было неизвестно. Хруст шел откуда-то оттуда.

Семен уже приблизился к зарослям почти вплотную, теперь он был метрах в десяти от своих спутников. И тут какой-то шум раздался сзади, и сразу же потяжелевшая лодка выскользнула у Кости из рук. Он обернулся и увидел, как здоровенный мужик в маскировочном комбинезоне тащит прочь не сопротивляющегося Женьку, приставив нож к его горлу.

– Сема! Женька! – раздался крик Лыкова.

И почти одновременно с ним короткая, сухая автоматная очередь заставила всех броситься на землю. Костя зайцем перескочил корпус лодки и скатился по невысокому, но крутому бережку протоки. Автомат прорычал еще одну очередь, на сей раз очень длинно. Пули страшно пропели над головой у Кости. И вдруг совсем рядом с ним подряд грохнули два выстрела. Он поднял голову и глянул в сторону близкой опасности/На краю обрывчика, прячась за стволом ели, лежал Лыка и целился в лес из пистолета. Тут же с треском из сплетения еловых лап вывалился Сема. В два прыжка он подскочил к Сереге, сказал только: «Дай» – и выхватил у того пистолет из руки. Затем, пригибаясь, он побежал вдоль обрывистого бережка в ту сторону, куда неизвестный утащил Женьку. Одним прыжком взлетел на обрывчик и вновь скрылся под еловыми лапами.

Костя и Лыка остались вдвоем на берегу протоки.

Серега все лежал и смотрел в лес. Костя поднялся к нему и лег рядом. Ничего он в лесу не увидел. Из чащи доносился лишь треск ломаемых сучьев. Треск все удалялся, потом и вовсе затих.

Ребята молчали, хотя Косте ужасно хотелось спросить, откуда у Сереги оказался в руке пистолет. Прошло минут десять, и треск сучьев вновь послышался в глубине леса, только теперь он приближался.

– Если это не Сема, – прошептал Лыка, – рвем на другой берег протоки. Понял?

Костя кивнул.

– Понял? – еще раз переспросил Лыка, и Костя догадался, что он на него не смотрит.

– Понял, – тихо ответил он.

Но из лесу вышел Семен. Он быстро подбежал и присел возле брошенной байдарки.

– Тьфу, – сплюнул в сердцах Сема и еще беззвучно пошевелил губами, наверное, матерился. Со вздохом выпрямился и спустя мгновенье уже сидел под обрывчиком рядом с Серегой и Костей.

– Лодок больше нет, – начал он не с самого главного. Вторая автоматная очередь прошила брюхо «Зеленого змия» по всей длине от носа до кормы.

– А Женька? – спросил Сергей. Сема мрачно посмотрел ему в глаза.

– Не знаю, где Женька, как сквозь землю провалились.

– Что же делать? – опять спросил Лыка, и голос его был растерян и жалок.

Сема молчал, глядя на живую и сочную зелень прибрежной осоки. Опять перевел тяжелый взгляд на Лыку.

– Серега, – веско сказал он, – если не хочешь, чтобы я сейчас набил тебе морду, давай рассказывай все и без утайки.

Ель рухнула на «Барракуду» прямо между Серегой и Женькой, выбив у сидящего на корме Лыки весло. Женьке сучьями оцарапало спину, немного порвав куртку и рубашку.

Отделались больше испугом. Из холодной воды протоки выбрались на левый берег. Теперь возвращаться с пустыми руками хотелось еще меньше. Оба понимали, что, сгубив вторую по счету байдарку, сделали непоправимую глупость.

Однако жила надежда найти «сайгу», хотя совершенно непонятно, чем она могла им заменить лодку. Нет, карту и компас они не брали, даже не было такой мысли. Пошли в Чертов угол, опираясь только на сведения, почерпнутые из разговора у костра с заблудившимся мурманчанином. По лесу шли быстро, насколько это было возможно. Хотели поскорее вернуться, пока не проснутся остальные. Для того и вышли в два часа ночи. Добравшись до болота, заблудились в тумане.

– Это вы мне еще у землянки рассказывали, – перебил Лыкова Сема. – Давай про то, откуда у тебя «вальтер».

– Когда заблудились, – продолжил Сере-га, – мы залезли в болото. И куда дальше идти, не видно. Туман – хуже чем над Шойной, и еще воняет. От болота. На месте стоять нельзя, засасывает. Так и шли, сами не зная куда, В одном месте болотная жижа была по пояс, в другом – по грудь. Думали, уж не выйти. Но вдруг стало мельче, а потом и вовсе выбрались на сушу. То ли на остров, то ли на другой край болота.

Вышли, повалились на землю, лежим отдыхаем. Вода в болоте ледяная, а мы даже костра развести не можем. Зажигалки нет, а спички у Женьки промокли. И слава Богу, что так случилось. Потому что лежим мы, лежим и вдруг слышим: хлюп-хлюп, хлюп-хлюп – по болоту идет кто-то. Страшно стало, мы затаились. Заползли за какую-то кочку.

Вскоре из тумана к нам на сушу вышли три мужика. Первым шел тот здоровый в защитном комбинезоне, что уволок Женьку. У него поперек пуза висел автомат, как у немцев в кино про Вторую мировую. И вообще он будто прямо из такого фильма вышел. Фриц и фриц с виду. За ним шел мужичок пониже, потерянный какой-то, все по сторонам озирался. В нем ничего примечательного не было. Ни оружия, ни одежды какой-то особенной, только обычные болотные сапоги, штормовка, брюки – в общем все, как у обычных людей. Последним шел мужик с карабином наперевес и дуло в спину перед ним идущему направлял. В остальном он тоже ничем не выделялся, разве что был ниже всех ростом.

Прошли они мимо нас и пошли дальше, а мы слышим, что больше ничего не хлюпает, значит, и болота там нет. Переглянулись с Женькой и пошли за этими следом, только потихоньку. Так что нас за туманом и не видно было. Вдруг слышим, один другому говорит:

– Стой, за нами идет кто-то.

– Да это Абрам Петрович бродит, – отвечает другой.

И они пошли дальше. Мы тоже. В болото мы больше нигде не залезали, шли все время посуху. Даже вроде немножко в горку поднимались. В покатую только очень. Но лес там еще похуже, чем здесь. Весь мертвый. Самый настоящий Чертов угол. Там уж точно ни зверья, ни птиц, ни грибов, ни ягод. Только туман, как и везде. В этом-то тумане мы на них чуть и не наскочили. Хорошо еще, что этот маленький с карабином к нам спиной стоял. За ним тот, что шел посередине, тоже спиной, а третьего не видать. Мы с Женькой тихонько на землю легли, потому что у земли туман гуще, и за дерево мертвое отползли, оттуда нам хорошо этих двоих видно было, а нас нет. Маленький озирался – не заметил.

Тут вдруг лязгнуло что-то, как металл о металл, будто кто-то железный засов отворяет. Послышалось на мгновенье, вроде музыка играет, и сразу тишина. Но через некоторое время опять лязгнуло, и прямо из-под земли, из тумана возле ног тех двоих поднимается третий, тот, что был с автоматом. И говорит:

– Ты что, козел, радио не вырубил?

– Да кто тут услышит? – возразил маленький.

– А эти два дурака, – говорит здоровый, – они ведь где-то здесь сейчас бегают.

– Да они уж потопли в болоте, – опять спорит маленький.

– Не уверен, – говорит большой.

– Все равно, через болото не пройдут.

– Ну это верно, – согласился большой, – но все-таки.

А маленький спрашивает:

– Этого куда? Здесь держать будем? Здоровый ему:

– Дурак, что ли? Изнутри ж только запереть можно, и вообще… У Лешего запрем, свяжем, окошко там маленькое, даже если развяжется, не вылезет.

– У меня не развяжется, – сказал маленький, и они куда-то все втроем пошли.

Как только они скрылись в тумане, мы с Женькой быстренько переползли к тому месту, где они стояли. И видим – яма там, а в ней кондовая железная дверь, прямо, как от сейфа.

Я шепчу Женьке:

– Ты здесь постой на стреме, а я посмотрю, что там.

Женька остался, а я к двери. Она легко открылась, даже без скрипа. И засовом я не лязгал, он изнутри был.

Это оказался самый настоящий блиндаж. Опять, как в кино. Весь из бетона, только землей сверху засыпан. Хоть и темновато там было, но дверь я не закрывал и кое-что рассмотрел. По стенам аккуратные лавки. Стол. На столе рация, обалденная, среди бутылок от водки и консервных банок стоит. А вдоль одной из стен металлические ящики, или они только обиты железом, не знаю. И на каждом ящике фашистский знак, а над ним орел и еще что-то по-немецки написано. А самое главное, возле рации лежит этот пистолет в кобуре. Я его из кобуры вынул и рассматриваю. Тут вдруг у меня за спиной опять засов лязгнул. Я вздрогнул, оборачиваюсь, а там рожа Женькина.

– Тикаем, – говорит, – возвращаются. Я так с этим пистолетом и выскочил, даже кобуры со стола не взял. Рванули мы с Женькой прямо к болоту. А как его перейти обратно, не знаем. А надо, ведь пистолета они в конце концов хватятся. Взяли по длинной дубине, чтобы трясину прощупывать, и пошли. Долго блуждали опять, чуть не потопли, а куда идти все не знаем, куда ни сунемся – трясина.

И тут я вижу, прямо из болота шест торчит и верхушка у него явно топором подрублена. Откуда, думаю, тут среди болота такой шест. Подошел к нему, а от него впереди недалеко еще такой же видать. Из тумана выступил. Ну я и догадался, что это вешки поставлены. Женьку позвал, и мы по вешкам пошли. Так из болота и вышли.

Только выбрались на сухое место, упали на землю, чтобы отдышаться, и вдруг из-за деревьев кашлянул кто-то. Глухо так: «Кху-кху». Мы, не сговариваясь, вскочили и бегом в лес, куда подальше от этого места. Потом по лесу блуждали черте сколько. Спали где-то. Ели только чернику. Пили из болота. А что делать?

Когда совсем отчаялись, слышим, кричит в лесу кто-то. Далеко. И вроде на наши имена похоже. Отзываться не стали. Страшно. Боялись этих, из блиндажа. Наверняка, думали, искать нас будут. Но на крики пошли. Так на вас и вышли.

– Да-а, – после некоторого молчания сказал Сема, – однако народу толчется в этом Чертовом углу, прямо, как на Арбате. Мы с вами, те трое, Леший и еще какой-то Абрам Петрович.

– И Женька, – добавил Лыков.

– Ну Женьку я вместе с нами посчитал, – серьезно возразил Сема, – потому что так просто они его не получат. Только одна беда. Боюсь, что именно на это они и рассчитывают.

– На что, на это? – не понял Серега, да и Костя тоже, только не стал спрашивать.

– На то, что мы пойдем выручать Женьку. Так я и знал, что запросто нас из этого Чертова угла не выпустят.

– Ты думаешь, что они хотят нас куда-то заманить?

– Уверен, – ответил Сереге Сема. – Это мы уже проходили. Так что, прежде чем действовать, надо подумать.

– А кто они? – опять задал Костя уже не раз поднимавшийся вопрос.

– Кто угодно, – ответил Сема, – узнаем, когда возьмем их за жабры.

– Думаешь, получится? – в голосе Сереги прозвучала изрядная доля сомнения.

– Должно, – кратко ответил Сема.