Текст книги "Охота на привидений"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Я разыскивал потомков или родственников Куделина. Большинство из них за границей, и никто не знает о судьбе этой иконы с семнадцатого года. Но кое-что я все-таки раздобыл, и не где-нибудь, а в России. Здесь, в Твери, живет Сергей Матвеевич Лужин, он прямой потомок того Куделина по материнской линии, правда уже через несколько колен. Так вот он передал мне дневник самого Куделина, этот уездный оригинал, конечно же, должен был записывать свои чудачества, что он и делал.

К сожалению, сохранились не все дневники Куделина, а только одна тетрадь, записи в которой охватывают период уже после того, как была построена Ворожеевская церковь и пожертвована икона. Так что узнать из дневника, кто является автором этого образа, мне не удалось. Зато одна запись Куделина натолкнула меня на некоторые размышления. Раскаиваясь в каком-то своем проступке или даже преступлении, суть которого для меня тоже осталась непонятной, видимо, Куделин совершил его задолго до тех событий, которые послужили материалом записок, попавших мне в руки, Куделин записал в своем дневнике, что ходил ночью молиться в церковь к иконе, и ходил туда через склеп. Так там и написано: "Ходил в храм молиться к образу, через склеп". То, что склеп для себя он построил еще при жизни, я уже знал. Но как через этот склеп можно было попасть в церковь, вот это было непонятно. Тогда-то я и предположил, что склеп и церковь связаны подземным ходом. Зачем это понадобилось оригиналу-помещику, мне и до сих пор непонятно. Но у Куделина много было чудачеств.

Я рассказал о своем открытии Гарику, с которым мы дружим с самого детства, и мы хотели с ним вместе отправиться в Во-рожеево искать это подземелье. Но все как-то руки не доходили. Держали дела, работа. И вот пару недель назад он неожиданно узнал, что храм в Ворожееве передан Русской Православной Церкви и будет, наверное, восстанавливаться. Тогда он связался кое с кем по своим каналам и попросил, чтобы работы по реставрации росписей и здания храма не прошли без его участия. И вот мы здесь, в Ворожееве. И действительно нашли этот подземный ход.

– И даже пугали из него детей, – строго сказал Виктор Николаевич.

Володя немного смешался, но усмехнулся и сказал:

– Гарик просто хотел, чтобы им этот ход не был известен. Что хорошего, если из ребят кто-нибудь туда заберется и его не дай Бог завалит. А они крутились вокруг склепа и церкви, вот он и оживил привидение, о котором все тут говорили. Знаете легенду о духе Куделина?

– Знаю, – ответил Виктор Николаевич, – но так делать не годится. Это хорошо еще, что все так закончилось. А могло бы и по-другому… Ну как кто-нибудь из них спятил бы с перепугу! Или еще что. Вы знаете, что он, – Виктор Николаевич указал на меня пальцем, – что он и его подружка со страху в поле убежали и с трудом дорогу обратно нашли? А если б не нашли? Что тогда?

Володя и Игорь молчали.

– Ну, ладно, – продолжал участковый, – это понятно. А что вы нашли в подземелье?

Володя и Игорь разом удивленно подняли головы и уставились в глаза Виктору Николаевичу.

– Так что? – повторил свой вопрос участковый.

С минуту в комнате царило молчание.

– Ну, вы даете, – нарушил его Володя. – Откуда вам известно, что мы что-то там нашли? У вас что, всюду жучки?

"Скорее червячки", – подумалось тогда мне, потому что я вспомнил, как заползал под тумбу в склепе.

– У меня свои методы, – таинственно ответил Виктор Николаевич. – Но я жду от вас ответа.

– Да, собственно, ничего особенного, – сказал Володя, поднимаясь со своей раскладушки. – Покажем, Гарик?

– Покажем, – пожал плечами Игорь. Володя подошел к столу и взял с него

одну из папок. Развязав, он протянул ее Виктору Николаевичу.

– Что это? – спросил тот, выудив из папки три пожелтелых толстых тетради в картонных обложках.

– Оказалось, что не один Куделин вел дневник, записывая свои мысли и события, с ним случавшиеся. У вас в руках дневники отца Михаила, последнего протоиерея Ворожеевской церкви. Мы нашли их в тайнике, устроенном за одним из кирпичей кладки подземного хода. Увы, в них нет ни слова о судьбе иконы, хотя много размышлений о судьбе Русской Церкви вообще и судьбе Ворожеевского храма, в частности. Крепко там достается от попа и советской власти и вождю государства. Сейчас эти дневники могут послужить материалом для романа и только, а когда-то их автору светило десять лет без права переписки, попади они в определенные руки. Вот он их и прятал в подземелье.

Виктор Николаевич рассеянно листал тетради.

– А икона? – вырвалось неожиданно у меня. – Вы больше никакого тайника в подземелье не выстукали? Вы ведь еще искали?

– А ты это откуда знаешь? – подозрительно уставились на меня две пары глаз.

– Сашок – прирожденный сыщик, – ответил за меня участковый, да еще такими словами, что я смутился. – Он с вас глаз не спускал, как в Ворожееве оказался, сразу понял, что вы что-то тут ищете. И ваш подземный ход он тоже обнаружил.

– Говорил я тебе, – сказал Игop^ Володе.

Тот только плечами пожал.

– Он и разговор ваш там подслушал об иконе. Так что колитесь, если нашли.

– Увы, – развел руками Володя, – увы, иконы в подземелье нет, и в склепе тоже.

– Как же мы тебя не заметили? – перебил его Игорь. – Где же ты прятался? – Это он меня спрашивал.

– Под тумбой какой-то каменной в склепе, – ответил я. – А потом, когда вы простукивать стенки пошли, я тоже тихонько подобрался и разговор ваш слышал. Потом через склеп вышел.

– Надо же, я даже не проверил, заперта ли там дверь, – сокрушался Игорь. – И ведь если бы я собственноручно не смазал маслом все петли в склепе и подземелье, мы бы тебя услышали. По началу-то такой скрип стоял – на всю округу! А ты еще говорил: "Не та молодежь".

Последние слова Игорь адресовал своему другу, а я наконец понял, куда делись скрипы и уханье, которые мы слышали в первый наш приход к церкви и склепу. Это скрипели петли люка и дверей склепа, когда их открывали Игорь с Володей. Конечно, они их смазали, как я сам не догадался! Опять лопухнулся. Тоже мне "прирожденный сыщик".

– А ты знаешь, где ты прятался-то? Что это за тумба? – спросил меня, посмеиваясь, Игорь.

– Откуда? – ответил я, – фонарика у меня не было.

– Ты под гробом лежал, в котором Куделин покоится. Нет! – Игорь восхищенно хлопнул себя по колену. – А ты говорил: "Не та молодежь!"

– По гробам он вообще спец, – заметил Виктор Николаевич. – Он в разрытой могиле на гробе отца Михаила полночи просидел.

– А кто ж могилу-то разрыл? – чуть ли не в один голос удивились Игорь и Володя. – Кому это надо?

– То, что это не вы сделали, я уже знаю, – ответил им участковый. – Иначе у нас другой разговор был бы. А вот кто, пока что загадка. Только думается мне, что не одни вы здесь ищете. Кстати, где вы были прошлой ночью?

– Дома спали, – ответил Володя.

– Верю, – сказал участковый. – Ну ладно, не обессудьте, что потревожил, – он стал подниматься с места.

– Да ничего, – весело отозвался Володя, – мы привычные. С детства, чуть что в школе случится, Афиногенов и Безусов, это мы значит, – в милицию. Два раза из школы выгоняли.

– Без дела из школы не выгоняют, – заметил Виктор Николаевич.

– Согласен, – кивнул Володя, – но главное-то наше дело мимо вашего брата прошло.

– Это что же за дело? – уселся обратно на колоду участковый.

– А когда нас с Гариком в первый раз из школы выгнали, мы с ним очень обиделись и решили отомстить. Целую ночь мы таскали с ним рулоны рубероида с соседней стройки и обкладывали ими школу. А утром полили бензинчиком и подожгли. Хорошо горело! Машин пожарных штук пять приехало.

– Больше! – поправил друга Игорь.

– Главное, чуть не попались, – продолжал Володя. – Мы на пожар с крыши смотрели, чтобы было лучше видно всю картину. Потом пошли уж спускаться. И только подходим к лифту, двери у него раскрываются, и оттуда выходит мент… Ой, извините, милиционер, – поправился Володя. Виктор Николаевич кивнул ему головой. – Выходят милиционер с овчаркой и два дружинника. Ну, думаю, все, влипли.

– У меня вообще все оборвалось, – заметил Игорь.

– А они проходят мимо нас, – продолжил Володя, – и ме-е-э… то есть милиционер, дружинникам и говорит: "Сейчас выйдем на крышу, посмотрим, кто там из-за забора подглядывает".

Володя и Игорь засмеялись, я тоже не удержался. Только Виктор Николаевич сохранял видимое спокойствие.

– И что, – спросил он, – школа сгорела?

– Да нет, – отмахнулся рукой Володя, – быстро потушили. Мы в ней потом еще учились. Только стены все почернели снаружи. Пока заново не покрасили, так черная и стояла. А второй раз, когда нас из школы выгнали, мы с ним в Крым убежали на неделю. Но это уже другая история.

– Да-а, – протянул, поднимаясь, участковый, – лишь за давностью срока преступления я освобождаю вас от ответственности.

– А как же чистосердечное признание, мы ведь сами все рассказали?

– И чистосердечное признание тоже, – улыбнулся Виктор Николаевич. – Ну что, пошли, Саня? Или ты еще истории послушаешь.

– Да нет, я с вами, – поднялся и я. Мы попрощались с Володей и Игорем,

неплохие они оказались люди, веселые. Я вспомнил, как Игорь напугал нас, прикинувшись привидением, и мне опять стало смешно.

– Саня, – обратился тем временем ко мне Виктор Николаевич, – ступай домой. Здесь наши пути расходятся. Рад был с тобой познакомиться.

– А вы теперь куда? – спросил я.

– В Андреевку, дела.

– До свидания, – сказал я и собрался уже идти, как участковый остановил меня.

– Саня, – сказал он, – еще одно. Ты про эту икону и думать забудь.

– Почему?

– Потому что нет ее в Ворожееве. Столько лет прошло, как пропала. Нет ее тут.

– Но ведь теперь понятно, что икону через подземный ход вынесли.

– Может быть. Только мы не знаем даже, кто ее вынес. А кто вынес, тот ею и воспользовался. Наверняка уж давно продал и камни из оклада повыковыривал. Искать теперь икону все равно что прошлогодний снег. А ты будешь разыскивать – опять в какую-нибудь беду попадешь. Боюсь, не одному тебе эта икона покоя не дает.

– С чего вы взяли?

– Да хотя бы с того, что могила разрыта и кто-то по домам ночами тут шастает.

– Вы думаете, это Игорь с Володей?

– Может, и они.

– Нет, – уверенно сказал я, – это не они, вы ошибаетесь. Их бы я узнал.

– Ты же говоришь, что те в маскхалатах были и ты их только со спины видел.

– Ну и что. Я Володины следы знаю. У него подошва ребристая. Таких следов под окном не было. Луна ярко светила, я бы разглядел. Да и искали они в доме вовсе не икону, а стройматериалы какие-то.

– Да с чего ты это взял? Какие стройматериалы?

– Говорил же вам уже, они о дереве разговаривали.

– О каком еще дереве?

– Ну о том, что на стройку идет. Я не знаю, дом поправить, дачу построить. Доски какие-нибудь.

– Доски, говоришь? – задумчиво повторил мои слова Виктор Николаевич.

– Ну да.

– Ладно, пока иди домой и никуда не сворачивай, а мне в Андреевку надо.

С этими словами участковый развернулся и быстрым шагом пошел в сторону Андреевки. Я подумал, что неправильно это, когда милиция ходит пешком, хоть в деревне, и тоже пошел к нашему дому.

ал Палыч и Светка меня долго расспрашивали, куда мы с участковым ходили и что делали. Дяди Егора уже не было. Он сразу, как мы с Виктором Николаевичем ушли, домой заспешил.

Я все рассказал. А потом Пал Палыч тоже ушел к дяде Егору в гости, хоть и хромал еще сильно. Все-таки этот вечер последним был в Ворожееве или предпоследним – мы не знали еще, приедет завтра Андрей Николаевич за нами или нет.

Мы остались опять вдвоем. И просидели так допоздна, Пал Палыч только к ночи пришел. Мы за это ему только благодарны были, вдвоем нам всегда хорошо. Я Светке тогда жениться на ней пообещал. Она меня, конечно, идиотом назвала, но на самом деле ей приятно было. Я это чувствовал.

Глава XII
ДОСКИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ

Утром Андрей Николаевич не приехал. Мы хотели со Светкой гулять пойти, но Пал Палыч не разрешил.

– Сидите тут, – сказал он, – или гуляйте вокруг дома. А то Андрей приедет, г вас нет. Где тогда бегать искать? Еще выбираться надо. Давайте лучше вещи пакуйте.

Паковать нам особенно было нечего, мы собрались за полчаса и сидели на чемоданах, точнее на рюкзаках. Пал Палыч оказался прав, около полудня на улице затарахтел мотор. Мы выглянули в окошко.

– Это кто же это? – удивился Пал Палыч.

Действительно странно, возле нашей калитки остановился защитного цвета джип "УАЗ".

– Мужик какой-то, я его не знаю, – не переставал удивляться вслух Пал Палыч.

Зато я его узнал, но от этого удивился еще больше полковника. Из "УАЗа" с водительского места вылез мой отец. Этого уж я никак не ожидал. Во-первых, должен был приехать не он, мой папа сюда и дороги-то не знает. Во-вторых, откуда у него "УАЗ"? У нас вообще-то старый "Мерседес", и ничего другого в ближайшее время отец покупать не собирался. Однако это был именно он.

– Идет сюда, интересно, кто это? – задал вопрос в воздух Пал Палыч.

– Это мой отец, – ответил ему я.

– А где же Андрей?

Второй вопрос остался пока без ответа.

– Может, что-нибудь случилось? – взволнованно предположила Светка, и ее беспокойство передалось и мне, и Пал Па-лычу. Мы поспешили в сени.

– Здрасьте, охотнички! – приветствовал нас папа, когда мы открыли ему дверь.

– Здравствуйте, – отозвался Пал Палыч. – А где Андрей, с ним ничего не случилось?

– Приболел малость. Ничего страшного. По Москве опять грипп гуляет, вот он его и подцепил. Да не волнуйся так. – Отец глянул на побледневшую Светку. – Говорю же, ничего страшного. Поправляется твой папа. Дня через два он бы сам за вами приехал, да ведь вам уже в школу надо, вот он и позвонил мне и попросил забрать.

– Как же вы нас нашли? – спросил Пал Палыч. – Тут не так просто добраться.

– Да мне Андрей все хорошо объяснил. И карта у меня есть, не так уж и трудно.

– А чего ты не на "Мерседесе"? – спросил отца я.

– Да дайте хоть в дом-то пройти-, – взмолился он, – завалили вопросами. Чаю налейте, я не завтракал.

Пока Светка собирала на стол, папа объяснил, что взял машину по доверенности у своего товарища. "Мерседес" не годится для русских проселочных дорог, вот и пришлось решать вопрос по-другому.

– Андрей мне свою "девятку" предлагал, да уж больно пугал меня дорогами. Вот я и решил, что "УАЗ" получше будет, – объяснял папа, уже перемешивая ложечкой сахар в моей металлической кружке.

Потом он рассказал нам московские новости. Все было, как из другого мира. Одичали мы тут в Ворожееве. Наши псы нас заждались. Тамерлашка, оказывается, ночует у двери и ругается на всех, кто проходит мимо. Светкина Ксюша тоже скучает, скулит. Мамы наши здорбвы и ждут не дождутся момента, когда снова смогут заняться нашим воспитанием. Отец накупил мне каких-то новых фильмов, которых я еще не видел. Так что пора было собираться и ехать. Наши приключения мы могли рассказать в дороге.

Вскоре мы доупаковали в рюкзаки последние вещи. Пал Палыч запер дверь, ставни, и мы все разместились в "уазике", не забыв на этот раз и Ганнибала.

– Так это и есть тот самый египетский котенок? Ну и страшен, – немного обидел Светку папа. Ганнибалу же за это досталась добавочная порция ласки.

Папа завел мотор и хотел ехатъ тем же путем, что и приехал, через Андреевку. Для этого ему надо было развернуться. Но Пал Палыч, с которым они уже перешли на "ты", убедил его ехать через лес, как мы добирались сюда с таксистом.

– Здесь короче будет, – уверял он, – и дорога получше.

– Ладно, ты покажешь, – согласился папа.

Мне это было немного досадно, потому что я хотел еще раз бросить прощальный взгляд на Ворожеево, на старую церковь, на склеп Куделина, на дом бабы Дуни. Ведь столько приключений случилось со мной за короткие осенние каникулы в этих местах! Когда я еще их увижу? То, что я сюда все-таки вернусь, я не сомневался. Я ведь собирался найти икону. Дело только откладывалось.

И вот околица Ворожеева скрылась вдали за облаком снежной пыли, поднимаемой колесами "УАЗа". Папа лихо крутил баранку, будто всю жизнь гонял на подобном транспорте по разбитым проселочным дорогам, а мы прыгали чуть ли не до потолка на сиденьях, хватаясь за все, за что только было можно. Ганнибал испуганно орал, утробно урчал и рвался из Светкиных рук.

– К лесу, к лесу, левее забирай, – указывал дорогу Пал Палыч, сидя рядом с папой. На переднем сиденье его не так трясло, как нас со Светкой.

– Левее так левее, – бодро сказал мой папа и вывернул черное кольцо руля. Что случилось потом, я не сразу понял, потому что от удара оказался чуть ли не на шее у папы. Светка тоже полетела вперед и врезалась в спинку переднего сиденья, но котенка не выпустила. "УАЗ" встал. Мотор заглох сам или его заглушил папа, я уж не знаю. Но когда я пришел в себя, его тарахтения уже не было слышно.

– Так, – сказал папа, обернувшись к нам, – все целы? Травм нет?

– Что случилось? – спросила Светка, потирая ушибленное плечо.

– Все в порядке, – ответил папа, – засели.

Он распахнул дверь и выпрыгнул наружу. Пал Палыч тоже стал медленно выбираться, оберегая больную ногу. Вылезли и мы со Светкой.

"УАЗ" засел крепко, по самое днище, обоими задними колесами в обледенелых колеях.

– Как мы только тут проскочили, когда сюда ехали? – удивлялся Пал Палыч. – Ведь на такси.

– Может, это такси до сих пор где-нибудь в лесу стоит, – мрачно пошутил папа. – Что делать-то будем?

– Надо что-нибудь под колеса подсунуть, – предложил полковник. – Сейчас в лес схожу посмотрю.

Сначала он принес каких-то веток, которые буксующие колеса "УАЗа" мгновенно превратили в мелкую труху и выплюнули назад.

Пал Палыч снова удалился в лес и неожиданно принес оттуда ржавую водопроводную трубу, длиной метра в два с половиной. Чего только не сыщешь в наших лесах.

– Это не перемелет, – сказал Пал Палыч и уверенно сунул трубу под колесо.

Папа дал по газам, труба с пением описала дугу в дециметре над сводом черепа полковника и, тревожно гудя, запрыгала позади "УАЗа" на обледенелой дороге.

Пал Палыч тихо выругался, надеясь, что мы не услышим. Отец вылез из машины.

– Бесполезно, – сказал он. – Надо идти за буксиром.

Пал Палыч повернулся и похромал к Ворожееву.

– Давай, я сбегаю, – остановил его папа. – Ты только скажи к кому, а то у тебя нога.

– Не надо, – отмахнулся полковник, – лучше с ними тут посиди. А мне надо ногу расхаживать, засиделся уже. К тому же в Ворожееве может никого и не быть. Тогда придется в Андреевку идти.

– Тем более, – убеждал его папа, – ты только скажи к кому.

Но упрямый Пал Палыч настоял на своем. В Ворожееве действительно помощи не оказалось. Дядя Егор ушел на охоту и некому было завести его грузовик. Тетя Катя не знала даже, где ключи от зажигания. Пал Палыч таскался в Андреевку, зато приехал оттуда на тракторе.

Пока его не было, папа развел костер, и мы неплохо проводили время, рассказывая ему свои ворожеевские приключения. Кое-чего я, конечно, не договаривал. Например, не рассказал, как убил дятла и еще кое-какие детали.

– Маме только про могилу не рассказывай, – сделал замечание папа, – перепугаешь вусмерть.

С трактором дело пошло на лад, и "УАЗ" быстро был освобожден из ледяного плена. Отец расплатился с трактористом, и тот довольный покатил назад. Мы заняли наши места в "УАЗе". Дальнейший путь до шоссе мы проделали без приключений, но в молчании. Трудно беседовать, когда только и думаешь, за что бы еще ухватиться. Наконец, проселок окончился, и мы выехали на ровную асфальтированную дорогу.

Тут первым заговорил папа.

– Они мне тут кое-что порассказали, пока тебя не было. – Обратился он к Пал Палычу. – Веселые у тебя получились каникулы.

– Да уж, – согласился Пал Палыч, – в другой раз пусть Андрей или Ирка с ними едут.

Папа рассмеялся.

– Однако у вас тут чего только нет, – продолжал он, покачав головой, – и привидения, и воры по домам шастают.

– Это не воры, а дураки, – сказал тогда Пал Палыч. – Егоров племянник и его дружок. А я, старый болван, в прошлый раз лично им с кафедры два маскхалате привез. Думал, для охоты. А они по домам заколоченным лазают. Деда тут нашего деревенского так напутали, чуть не помер. Вышел из дома, а перед ним привидение без лица стоит. Ну, один из них, в маскхалате. Максимыч теперь только-только оклемываться начал.

– А что им там надо-то, в этих домах заколоченных?

– Да черт его знает! Темнят, не говорят ничего. Дураков из себя строят. Ну, Егор им дал жару. Больше они тут долго не появятся.

– А икона эта, – поинтересовался отец, – старинная диска?

– Да нет, – ответил Пал Палыч, – диска лишь прошлого века, но оклад у нее дорогой, серебро с камнями драгоценны ми. И еще, говорят, что мастер ее писал известный. В общем, дбска ценная.

Я сидел и слушал разговор отца с Пал Палычем. И испытывал при этом разнообразные ощущения. Сначала я с удовлетворением отметил, что правильно угадал тех, кто скрывался под маскхалатами, и правильно сделал, что не рассказал об этом милиции – вон ведь дядя Егор сам с ними разобрался. Но когда папа заговорил об иконе, меня охватили совсем другие чувства. Сначала я никак не мог понять, при чем тут доска. А когда понял, страшная догадка пронзила мой мозг и тяжким грузом придавила к сидению.

Я все же еще раз решил убедиться в правильности моей догадки и поэтому спросил папу:

– А что, иконы досками называют?

– Ну да, – подтвердил он, – их же на досках пишут. Только когда речь идет о стройматериалах, то говорят доска, а если речь идет об иконе, то обычно говорят доска. Ударение на первом слоге.

Все точно. Именно так произносили слово "доска" Сергей и Юрка. Так вот что они искали в заколоченных домах! А я-то, дурак, что думал! Тогда и могилу наверняка они разрыли, ведь это у дяди Егора было убеждение, будто икона похоронена вместе с протоиереем. А уж он наверняка об этом рассказывал и своему племяннику. Но самое главное было не это. Самое главное было то, что я вспомнил из подслушанного мной разговора Сергея и Юрки. Они говорили, что им осталось проверить только ведьмин дом. Значит, они считают, что доска, то есть икона, у бабы Дуни. А Сергей, так тот в этом почему-то почти уверен. И, что особенно плохо, я вспомнил, что они собираются взять эту доску без спроса. "Сами возьмем", – сказал тогда Сергей. И ведь сделать это они могли уже сегодня, тем более, что дядя Егор направил их из Ворожеева.

– Папа, стой! Стой! Останови машину! – закричал я, хватая отца за плечо, едва до меня дошел смысл того, о чем я только что догадался.

Я так рванул на себя отца, что тот не удержал руль и "УАЗ" сильно вильнул на трассе. Но папа у меня водила тот еще. Он быстро укротил автомобиль и тут же направил его к обочине, где и остановил, не заглушая двигателя.

– Ты что делаешь?! – зарычал на меня отец диким зверем. – Всех нас угробить захотел?! Чего тебе надо? Совсем ополоумел?

– Значит, так, – резко начал я, – слушайте и не перебивайте. Дело очень важное. Я вас прошу, – последней фразой я пытался умолить старшее поколение.

– Ну? – все еще недовольно буркнул папа.

– Очень важное, – повторил я, собираясь с мыслями. – Сергей и Юрка в заколоченных домах икону разыскивали, я это только сейчас понял. Они так и говорили, доска, а не доска. Я их разговор тогда подслушивал. И могилу попа они разрыли, больше некому. Дядя Егор думал, что икону с отцом Михаилом похоронили. Конечно, он и Сергею об этом рассказывал. И в лесу еще они об этом тоже разговаривали, только я тогда не понял, а сейчас…

– Да ну, бред, – недовольно перебил меня Пал Палыч, даже рукой с досады махнул. – Поехали.

– Да погодите вы, – разгорячился и чуть ли не закричал я, – вы самого главного еще не слышали. Они говорили, что им только один дом остался, бабы Дунин. Сергей уверен был, что икона там спрятана. А самое главное, они собирались сегодня-завтра забраться туда, когда бабы Дуни дома не будет!

– Ерунда, – заявил полковник, – их и в Ворожееве-то уже нет. После Егорова разноса они сегодня утром уехали.

– Тем более, – настаивал я, – значит, сегодня они и полезут. Они только вид сделали, что уехали, а сами выждут момент, когда баба Дуня из дома уйдет, и полезут.

– Поехали, – устало отмахнулся от меня Пал Палыч. Мол, и разговаривать тут нечего.

– Поехали, – согласился папа, поддал газа и, выждав момент, ловко развернулся между проходящими машинами прямо через разделительную полосу.

– Ты куда?! – завопил Пал Палыч. – Совсем вы, что ли?..

– Паша, ты армейский полковник. А я – следователь. Семь лет в милиции оттрубил, – спокойно осадил его папа. – Не лезь.

Пал Палыч недовольно замолчал, но больше в действия отца не вмешивался.

Теперь мы летели назад в Ворожеево. Папа как мог гнал "УАЗ". Но я не беспокоился, что-что, а тачку он водить умеет, даже в гонках на выживание участвовал. Вскоре мы были у поворота, а еще через минуту папа притормозил у развилки проселочных дорог, каждая из которых вела в Ворожеево, только одна через лес, а другая через Андреевку. На сей раз через лес он не поехал.

Оказалось, Пал Палыч не ошибался, дорога на Андреевку была не лучше лесной, а пожалуй что, и похуже. Но отец был предельно собран, и мы больше не попались в капкан обледенелой колеи. На хорошем ходу мы миновали Андреевку, благо, улица ее была пустынна, как и все деревенские улицы в зимнюю пору. А за деревней дорога пошла еще хуже. "УАЗ" теперь прыгал, как бешеный конь, и нам приходилось туго. Скорость резко упала, но все-таки с каждой секундой мы приближались к Ворожееву.

Раскачиваясь в салоне "УАЗа", я пытался всматриваться через отцовское плечо в панораму лобового стекла, отмечая про себя вехи уже знакомого мне пути. Вот и коровник, который совсем недавно поверг в ужас меня и Светку своим ночным электрическим сиянием. Скоро уже Ворожеево.

Первой над пригорком выглянула полуразрушенная колокольня, несмотря ни на что упрямо возвышавшаяся над окрестностями деревни. Затем показались голые кроны прикладбищенских берез, и, наконец, чуть в стороне от дороги две белые крыши вынесенных за околицу домов с черными пеньками печных труб на макушке. Ближайший – дом приезжих реставраторов, следующий – бабы Дунин, ведьмин.

– Направо, ко второму дому, – подсказал я папе.

Наш "УАЗ" остановился у самых ворот.

– Сидеть в машине и никуда, ни при каких обстоятельствах, – повернувшись к нам со Светкой, сказал папа.

Сам он вылез из машины, коротко бросив через плечо Пал Палычу:

– Пошли.

Они открыли калитку и двинулись по дорожке к крылечку, и, когда уже стали подниматься по ступенькам коротенькой лестницы, я тоже открыл дверцу и полез наружу из "УАЗа".

– Куда? – ухватила меня за рукав Светка.

– Отстань, – я вырвался из ее пальцев и прикрыл за собой дверцу.

Дверь бабы Дуниного дома оказалась запертой, на стук отца и крики дяди Паши никто не открывал. Изнутри доносилось истошное блеяние моей старой знакомой, черной козы с голубыми глазами. Собачка тоже побрехивала. Отец быстро сбежал с крылечка и завернул за угол, сунув руку за отворот своей кожаной куртки. Пал Палыч тоже спустился и, прихрамывая, поспешил к другому углу, чтобы обойти дом с противоположной стороны. Я пошел за отцом.

Когда я тоже завернул за угол, то никого не увидел. Только снег под открытым окном был весь истоптан, и во многих местах на нем розовели слегка заиндевевшие капли крови. Да какая-то ржавая железяка с обрывком цепи торчала тут же из маленького, наметенного у стены сугроба.