Текст книги "Дважды рожденный"

Автор книги: Артем Михалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

  – А там больше никого нет? – Дверь не сдвинулась ни на сантиметр.

  – Я один.

  Карий глаз недоверчиво прищурился и попытался осторожно выглянуть за угол. Ничего у нее не получилось, но это не значит, что она перестала пытаться.

  – 'А девчонка-то, похоже, не только крыс боится'. – Осенило меня. – 'Мистер спущенные штаны получил по заслугам?'

  – Не бойся. – Я сделал несколько шагов от двери. – Живые здесь только мы. Меня Дабл привел, его дочка с раненным возится, а я вот заблудился.

  Имя негра произвело на спасенную благоприятное впечатление. По крайней мере, из-за двери сначала появился тот самый глаз, а затем и остальная часть спасенной предстала во всей красе. Надо сказать, что я ни капли не преувеличил – внешность у девушки оказалась отменная. Длинные ноги в обтягивающих кожаных штанишках заканчивались высокими мокасинами на шнуровке. Рубашка с вышивкой из того же материала выгодно очерчивала высокую грудь. Даже медицинский халат, отнюдь не белоснежный после всех этих приключений, только подчеркивал общую сексуальность девушки. Даже в мое время, когда индустрия красоты цвела пышным цветом, такая женщина вряд ли затерялась бы среди длинноногих, но таких однообразных моделек.

  В свете вышесказанного, присутствие насильника уже не так удивляет. Скорей непонятно, почему он был один.

  И все же красота Мары не смогла окончательно поколебать мое душевное равновесие. В другое время я может и распушил бы хвост, но сейчас обстановка к флирту не располагала. Мягко так говоря. Помимо этого я обратил внимание еще на один момент:

  – Ты – дочка Дабла? – И в ответ на ее смущенный кивок, пояснил: – Я так и думал. На папу очень похожа.

  Изрядно смягчив Дабловские черты, природа удивительным образом придала лицу девушки гармоничность. И если моя наблюдательность окончательно не дала маху, то можно со всей уверенностью утверждать, что мама у девушки вполне себе европейка. Кожа Мары была на несколько оттенков светлее отцовой.

  – Раз уж мы, наконец, познакомились, предлагаю быстренько отсюда сваливать. Дорогу подскажешь?

  Еще один кивок. И в кого она такая молчаливая? Папаша, помнится, на язык весь острый и за словом в карман не лезет. Ладно, может еще отойдет. Стресс все-таки.

  – Веди. – Коротко приказал я.

  Девчонка упрямо вскинула голову, но сдержалась и нетвердой походкой двинулась в темноту. Оно и к лучшему, боюсь, начни она скандалить и выдержка бы мне изменила. Потерянное на бестолковые разговоры время и так изрядно щекотало нервы. Столкнуться с очередной стаей без надлежащей подготовки и надежного тыла я не хотел. Сожрут-с.

  – Мара, ты как вообще?

  Я слегка переживал за девушку, оказавшуюся слишком молчаливой и безучастной. Бледная настолько, что было заметно даже на ее темной коже, она шагала с целеустремленностью механического робота, опираясь о стену мелко дрожащей ладошкой. Даже кучу обгоревших крыс Мара обходила с какой-то особенной, пугающей тщательностью. В глазах не отразилось ни ужаса, ни брезгливости. Труп любвеобильного кочевника она, казалось, даже не заметила, отчего у меня возникли сомнения по поводу моих догадок. Я бы не удержался от соблазна, фигурально выражаясь, плюнуть на могилу насильника. Если подлеца сожрали и поджарили, то хоть какая-то реакция должна быть. Или я ничего не понимаю, или Маришка удерживает истерику последними каплями воли. Нырнула в себя, прячась от реальности.

  Так и было. Я успел в последний момент, когда бедняжка уже оседала на пол. Подхватив почти невесомое тело девушки, я прижал его к груди и, с подозрением глядя в перепуганные глаза, поинтересовался:

  – Ты как? Терять сознание не собираешься?

  – Не уверена.

  Девушка сглотнула и попыталась отстраниться от меня. Она упиралась 'лапками' словно котенок, которого удерживают против воли. Нет, так дело не пойдет. Не хватало еще тащить ее силой. Если на крики прибегут кочевники или крысы мне придется одинаково хреново. Ни те, ни другие разбираться не станут.

  Быстрым шагом проскочив оставшиеся метры, я свернул за поворот. Оставшееся после взрыва кровавое месиво больше не мозолило глаза, и я тешил себя надеждой, что это слегка успокоит мою беспокойную ношу. Напрасно. Сопротивление нарастало с каждой секундой, в то время как дымка безумия медленно изгоняла последние остатки разума из глаз Мары. Еще немного и у нее начнется натуральная истерика. С попытками выцарапать глаза и яростными криками.

  С размаху плюхнув девушку на пол, мне удалось ненадолго вернуть ей разум. Жесткая посадка сопровождалась неприятными ощущениями, как нельзя больше подходящими в такой ситуации. Не слишком по-джентельменски, но других вариантов я не находил. Удар вышиб воздух из легких, и пока она открывала рот в попытках вдохнуть, я отшагнул к противоположной стене и уселся, обхватив колени руками. Прекратив нависать над ней, я наверняка выглядел смешно и безобидно. Как раз то, что требовалось.

  Дождавшись, когда ее взгляд сфокусируется на мне, я сказал:

  – Слушай, ты очень красивая, и в другое время я с удовольствием приударил бы за тобой, но сейчас обстановка не слишком располагает к любовным утехам. Извини, но насиловать тебя в двух метрах от горелого трупа не входит в мои планы.

  Отстегнув от пояса флягу, подаренную щедрым кочевником, я толкнул ее к девчонке.

  – Пей.

  – Я не хочу.

  – Пей! – Я усилил нажим. – Нужно. Два-три глотка, чтобы была в состоянии указывать дорогу, и не теряла сознание от страха. Пей, сказал!

  Предупреждение оказалось бессмысленным, непривычная к алкоголю девушка закашлялась после первого же глотка. Но своего я все же добился, по крайней мере, паника из ее глаз исчезла. Насчет румянца не скажу, не видно, но блеск в глазах появился.

  – Идти сможешь? – Спросил я, принимая из рук девушки фляжку.

  В ответ она бешено закивала головой и попыталась подняться. Если на растревоженное сознание алкоголь подействовал положительно, то опорно-двигательная система под его воздействием отказала сразу и полностью. Стоило девчонке выпрямиться, как ее завалило набок и повело в сторону. Резво перебирая ногами, Мара постаралась удержать равновесие, но результат был прямо противоположным. Ожидая чего-то подобного, я перехватил ее на полпути к стене и уже привычно поднял на руки.

  – Все с тобой понятно. Куда идти помнишь?

  – Уху. – От энергичного кивка голова запрокинулась назад.

  – Никогда не пила?

  – Не-а, папа не разрешает.

  В середине своей булькающей речи она икнула, отчего ударение в слове 'папа' пришлось на последний слог, заставив меня улыбнуться.

  – Понятно. – Повторил я. – Ладно, принцесса. Показывай дорогу.

  Оставшийся путь запомнился мне надолго. Помолодевший организм отвечал на прикосновения жаркого девичьего тела более чем живо, а бурлящие в крови коктейль из гормонов и остатков наркотика превращал путешествие в сексуальную пытку. Мара успокоилась и больше не доставляла проблем, поэтому я позволил себе слегка расслабиться. Как обычно неприятности подкрались совершенно незаметно. Размеренно шагая темными коридорами павшего гиганта, я старательно отводил взгляд от девушки. Ее соблазнительная фигурка и так создавала лишнее напряжение, с каждой минутой прижимаясь все плотней, так еще и откровенный вырез маячил прямо перед глазами. Неудивительно, что я старался поменьше смотреть вниз, сосредоточив внимание на местности. Опять же, не стоило забывать про крыс.

  В тот момент я как-то не осознавал, что точно та же взрывоопасная смесь алкоголя и юношеской гиперсексуальности едет в моих объятьях, готовясь преподнести не самый приятный сюрприз. В отличие от Мары я был в состоянии контролировать свое либидо и прекрасно понимал последствия таких опрометчивых поступков, ни на секунду не забывая о собственном шатком положении. Не думаю, что Дабл обрадуется такому зятю. Я уже имел удовольствие лицезреть здешние способы решения проблем, и не хотел чтобы меня 'решили' одним из них.

  Первый звоночек прозвенел, когда я услышал, как девчонка приложилась к фляжке. Задумавшись, я проворонил движения ее проворных пальчиков, а после уже было поздно. Ну не бросать же ее на пол, в самом деле? Пока я освобождал руку, Мара успела сделать ха-а-ароший глоток.

  – Ты что творишь?

  Судя по выражению лица, останавливаться на достигнутом она не собиралась. Фляжку удалось выхватить в последний момент. Взболтнув, я по весу определил, что выпила она не так уж и много. Впрочем, если судить по заплетающемуся языку и томным взглядам – более чем достаточно.

  – Холодно же. – Она демонстративно передернула плечами и, невинно похлопав длиннючими ресницами, попыталась плотней ко мне прижаться.

  – Девочка, ты понимаешь, чем это может закончиться?

  Судя по мелькающим в глубине глаз бесенятам, ничего она не понимала. Растревоженное смертельной опасностью сознание оказалось излишне подвержено алкоголю, и ее, что называется, понесло. Благо, что я на себе испытал последствия этого дьявольского зелья, пусть и изрядно ослабленного нанитами.

  Я не берусь судить и осуждать, но уведенное во время празднества меня слегка шокировало. Понимаю, что непроходимость любых сигналов в этом глухом месте на корню отсекает возможность развлекаться цивилизованно, используя телевиденье и так называемый вирт, но опускаться до уровня дикарей я не собирался. Судьба бессмертного наркомана меня ни капли не прельщала. Насмотревшись, и, что немаловажно, приняв участие в пьяной вакханалии, я понял, что со здешними ребятами мне не по пути.

  Моя задача – сдать спасенную девку на руки папаше, и заработав призовые очки сбежать отсюда как можно быстрее. Все! Слишком много опасностей и ни одного плюса чтобы их компенсировать. А по поводу девчачьих прелестей, я скосил глаза на внушительную грудь дочери Дабла, лучше потерпеть. Выберусь в город – отправлюсь прямиком в бордель, и засяду там, пока деньги не кончатся до последнего марса. Чтобы чертов организм до отвала нажрался и больше не давил на мозги в самый ответственный момент.

  Была только одна проблема в моем замечательном плане. Принятое решение никак не помогало мне уворачиваться от шаловливых ручек Мары, с каждой секундой становящихся все более навязчивыми. Под натиском химии рухнули последние барьеры, и девушка активно желала плодиться и размножаться.

  – Тихо, тихо. Вот же! Мара! Чертов напиток!

  Зафиксировав ей руки, я сделал только хуже. Теперь она весьма настойчиво лезла целоваться, и на уговоры никак не реагировала.

  – Мара, отстань! Твой папаша меня убьет!

  – Это точно. – Мурлыкнув, улыбнулась девушка и удвоила усилия.

  – Стой, красавица! – Кажется, мне удалось ее удивить. На секунду она даже прекратила лезть ко мне в штаны, и я усилил натиск, стараясь ничем не выдать свои коварные планы. – Мара, деточка, нам с тобой надо обязательно выпить! Как ты считаешь?

  В затуманенные мозги информация доходила с трудом, так что фразу пришлось повторить несколько раз.

  – Давай? Еще глоточек! Вот умница!

  Идея оказалась замечательной! Я, правда, не слышал, чтобы девушку спаивали с целью отмазаться от постели, обычно как раз наоборот, но у меня все не как у людей. Делая вид что солидно прикладываюсь к фляжке, мне удалось влить в нее больше половины оставшегося напитка. В результате Мара хоть и не бросила своих попыток перейти, наконец, из категории 'девица' в категорию 'женщина', но силенок ей не хватало. Отравленный организм с трудом ориентировался в пространстве, и я смог спокойно продолжить путь. Тем более что мы успели выйти в знакомую часть корабля, и до каюты оставалось не больше пяти минут быстрым шагом.

  Распахнув дверь пинком, я бочком протиснулся внутрь и уложил мирно засопевшую к этому времени девушку на единственную койку. Как и ожидалось, в мое отсутствие никто не озаботился принести постельные принадлежности, зато и мои вещи остались в целости и сохранности. Так что здесь я скорей остался в плюсе. В сумке завалялся запасной комбинезон и толстый свитер, купленные сто лет назад в магазинчике Астеля. Помянув умершего теплым словом, я как мог укутал девчонку и присел на койку рядом с ней, в изнеможении отвалившись на стену.

  В голове была каша из мыслей и ругани. С одной стороны я опять втравил себя в неприятности, и неизвестно чем это все закончится. С другой – благодаря моему самодурству девчонка осталась жива и сможет долечить бедолагу пилота. Во всяком случае, когда протрезвеет. Опять же... реакция Дабла. Толи похвалит, толи прикончит не разбираясь. Вот так я и заснул, перескакивая с одной мысли на другую. Совершенно незаметно, но очень крепко.

  Ночью, кстати, было довольно прохладно, и девчонка невероятным образом извернулась, чтобы прижаться к единственному теплому предмету в каюте – ко мне. Понятное дело, именно в такой позе нас и застал ее чернокожий папаня.

Глава 11

Глава 11

  Дабл злился, и чтобы понять это мне не требовались вычислительные мощности нанофабрики. Если тебя будят пинком под ребра, и, открывая глаза, ты видишь дуло плазменной винтовки, то выводы напрашиваются сами. И уже не так важны детали, как-то: расширенные в гневе зрачки, или раздувающиеся, по-африкански большие ноздри. Честное слово, в такой ситуации не до мелочей.

  – Что. Она. Здесь. Делает?

  Негр чеканил слова, с трудом удерживаясь от выстрела. По крайней мере, палец на спусковом крючке дрожал очень выразительно. К сожалению, сонная одурь и последствия вчерашних возлияний не прошли даром, и недоуменное 'спит' сорвалось с языка раньше, чем я успел прикусить предателя. Надо отдать должное взволнованному отцу, он сдержался. Несильный тычок винтовкой в кровь рассадил губы, наполнив рот привкусом крови. Гораздо лучше пучка горячей плазмы в лицо и зрелища собственных мозгов на стенке каюты.

  – Еще одна шутка и ты пожалеешь. – Сквозь зубы процедил Дабл. – Отвечай!

  Видимо зрелище собственной дочери чуть ли не в обнимку спящей с каким-то проходимцем привело его в полное негодование, а повисший в каюте устойчивый запах перегара только добавил негативных эмоций. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что негр предварительно не убрал девочку. При желании я легко мог отбить винтовку в сторону, и загородится Марой. С другой стороны я не собирался выкидывать ничего подобного. Стоило спасать девчонку, чтобы обострять отношения и прорубаться сквозь весь лагерь кочевников.

  – Извини. – Я вытер окровавленный рот тыльной стороной ладони. – Голова раскалывается после вчерашнего.

  Я демонстративно положил ладони на колени и, стараясь не шевелиться, начал рассказывать о вчерашних событиях. По мере моего рассказа Дабл опускал винтовку все ниже, сам того не замечая, пока, наконец, не отставил ее в сторону.

  – Когда у нее истерика началась, мне пришлось поить ее вашим пойлом. Хорошо, мне кто-то флягу подсунул.

  Про сексуальные домогательства я благоразумно умолчал. Раз уж все обошлось, то лишние подробности Даблу знать не обязательно. Мало ли какие у них тут обычаи, у варваров.

  – Это все? – Кочевник не сводил с меня подозрительного взгляда.

  – Проспится, сам расспросишь. – Я пожал плечами. – И еще одно. Пока я ее нес, она все время рассказывала о каком-то Козыре. Говорила, мол, папа ему хозяйство отчекрыжит. Я так подозреваю, это тот самый счастливчик, которого крысы кончили.

  Негр понял, о ком я говорю. Как выяснилось, его парни вот уже три часа как обшаривали корабль в поисках потерянной дочурки. И поверил он мне только потому, что уже побывал на месте нашей битвы. Правда, крысы успели вернуться и хорошенько поработать зубами, так что от трупа мало что осталось, но следы взрыва сложно не заметить. Версия со спасением прошла проверку. Главное, чтобы очнувшаяся девчонка не вздумала чудить и подтвердила мое джентльменское поведение.

  – Ладно. – Дабл подхватил девочку на руки. – Идем, заодно пилота проведаешь.

  Выйдя в коридор, я понял, что не ощущаю разницы между днем и ночью. Внутри корабля царили вечные сумерки искусственного освещения, одинаково тусклого в любое время. Я то думал, что днем здесь повеселей будет. Неудивительно, что народ ходит угрюмый и раздраженный. С такой-то обстановочкой.

  – У вас проблемы с техниками?

  – Проблем хватает. – Сухо ответил негр.

  Судя по скривившемуся лицу и уклончивому ответу, я попал не в бровь, а в глаз. Впрочем, он справился с раздражением и все-таки пояснил:

  – Мы так и не смогли завести главный компьютер. Пришлось бросать времянку и запитывать основные системы внештатно, от резервного питания. Большая часть энергии поступает в лабораторию, а остальное идет на системы жизнеобеспечения. Ты не представляешь как мы намучались пробиваясь к подземным источникам. Без воды здесь не выжить. Пришлось разбирать нижнюю обшивку и буриться вручную. – Дабл остановился и глубоко вздохнул. – Постой, дай передохну.

  Ему было неудобно одновременно нести и дочку и винтовку. Ремень последней периодически слетал с плеча и болтался на согнутом локте, отчего приклад попадал аккурат под колени. Мне приходилось то и дело поправлять оружие, но даже это не слишком помогало. Шагал негр изрядно скособочившись. Насмотревшись на его мучения, я не выдержал, и, прежде чем он успел отреагировать, осторожным, но нетерпящим возражений движением подхватил девушку на руки. Слегка встряхнув, чтобы волосы не так сильно лезли в лицо, я шутливо скомандовал:

  – Веди уж, папаша, а то до вечера не доберемся. – И прежде чем он начал протестовать, добавил с улыбкой: – Да не бойся, не сбегу я с твоим сокровищем. Винтовка-то у тебя!

  – Ладно, только ты осторожней.

  – Нормально все будет, Главное не разбудить.

  – Не беспокойся, млин. Твоими стараниями ее можно на пол ронять – ничего не почувствует. – Сказать, что голос у Дабла был недовольным – значит, ничего не сказать. – Она раньше не пила никогда. Да еще такая доза. Детоксин вколю, как придем.

  Похоже, что негр был прав. За все время пока мы шли, девочка даже не застонала ни разу. Толи сон глубокий, толи обморок. И что странно, перегаром от нее совершенно не пахло.

  Я нес Мару закоулками корабля, не забывая вертеть головой по сторонам. Откровенно говоря, там было на что посмотреть. Если меня поселили на отшибе, то сейчас мы и вовсе спускались в глухие дебри. Во время посадки нижняя палуба получила массивные повреждения, и наш путь был очень извилистым. Приходилось несколько раз подниматься и спускаться, обходя завалы. Смещенные плиты, встопорщенные лестницы и наглухо заваренные боковые ответвления – в тусклом свете фонарей обстановка вызывала невольный трепет.

  – Да уж. – Протянул я, в очередной раз протискиваясь мимо раскоряченной взрывом бронеплиты. – А поближе места не нашлось?

  – Лаборатории. – Пояснил Дабл. – Титан был не только транспортом. Сперва на нем проводили научные исследования. Проблемы излучения 'соларуса', наблюдение за первым этапом колонизации Марса, отслеживание проблематики циклохлои. Потом сняли оборудование и превратили в громадный транспортник. Правда, демонтировать весь исследовательский блок так и не удалось, теперь мы вот пользуемся. Восстановили что смогли.

  – Ищите лекарство от излучение? Лекарства?

  – Ну, можно и так сказать. – Дабл улыбнулся немного натянуто. – Потом договорим, мы пришли.

  И правда, коридор в очередной раз изогнулся и шагах в двадцати я увидел почетный караул из шести вооруженных до зубов кочевников. Особой бдительности я не заметил, но баррикада из армированных щитов произвела неизгладимое впечатление. Интересно, что они охраняют? Должно быть что-то очень важное. Ведь недаром кочевники вложили столько труда, чтобы пробиться в эту часть корабля.

  В ответ на приветствия охраны негр только отмахнулся, и небрежно бросил:

  – Этот со мной.

  Судя по не терпящему возражений тону, Дабл не только в поле командует. И хотя во фрунт никто не тянулся, неподдельное уважение все-таки чувствовалось. Охранники даже не попытались меня остановить. Пропустили, молча провожая глазами. Хотя, чувствую, подкинули мы им тему для разговоров – языки до основания счешут. У меня даже спина зачесалась от такого количества заинтересованных взглядов.

  Дверь в лабораторию заменяла тяжелая, вручную вырезанная бронеплита. Неровная, словно кувалдой отрихтованная поверхность и обрубленные под корень заусеницы производили неизгладимое впечатление. Мало того, что при движении дверь издавала оглушительные скрипы, так она еще и двигалась рывками, словно паралитик. В общем, по моей технической гордости был нанесен удар такой силы, что кустарный привод, приводивший всю эту махину в движение, я воспринял уже спокойно.

  – Кулибины, блин.

  Стараясь быстрей проскочить между створками, я вполне искренне молился, чтобы меня не прищемило.

  – Направо, во вторую дверь. – Скомандовал Дабл, с улыбкой наблюдая за моими перемещениями. – На кровать ее.

  Склонившись над дочерью, он закатал ее рукав до самого плеча и два раза 'пшикнул' смутно знакомым шприц-тюбиком. Примерно такой же использовал Галл когда пользовал пилота. Кстати, о птичках, где этот летун?

  – Нравится? – Негр понял меня по-своему. – Отличная лаборатория! Знал бы ты, сколько в нее труда вложено!

  – Я раненного не вижу. Он же здесь?

  – В соседней каюте, но туда лучше не заходить. Мара ругаться будет. Стерильность, сам понимаешь. Экраны видишь? Третий слева.

  Судя по всему, каюта была не только спальней юного доктора, но и библиотекой, и кабинетом. На столе в рабочем беспорядке раскиданы листы с записями, и стопки бумажных книг. Первый раз вижу такие с тех пор как проснулся. Осторожно перелистнув несколько страниц, я понял, что материал только внешне похож на бумагу, на деле являясь чем-то гораздо более прочным. Медицинские справочники по фармацевтике датировались прошлым веком. Прикосновение к такой древности, а они были написаны на уже не существующем ныне английском языке, вызвали настоящий душевный трепет. Сжатая пружина, к которой я уже привык, оглушительно тренькнула, едва не выдавив ту самую, скупую мужскую слезу. Хорошо что не на русском, тогда бы я точно не выдержал.

  Тряхнув головой, я перевел взгляд на экраны мониторов. Панель разбита на девять частей, из которых четыре стоят погашенными, и если судить по слою пыли – уже довольно давно. Еще четыре экрана транслируют статистику абсолютно непонятную для непосвященного. И только на последнем я рассмотрел истыканную зловещего вида иголками фигуру лейтенанта. В тело пилота поступал бледно-голубой раствор. Бледный, раздетый догола, он полулежал в медицинском кресле и, судя по всему, был без сознания.

  – И как он? – Я задал вопрос Даблу, вопросительно кивнув на экран.

  – Ни хрена в этом не понимаю, но цвета у лекарства нормальные. Когда все плохо, то вливается другая жидкость. Насыщенная такая. И пульсация на мониторах как при тревоге. Выживет, я думаю. – Подытожил Дабл и протяжно зевнул. – Ну и ночка. Чай будешь?

  – Зеленый?

  – Фиолетовый. Из циклушки.

  – Тогда я пас. Вчерашнего хватило.

  – Идем тогда, за компанию посидишь. Есть у меня разговор к тебе.

  Мы вышли в главный зал, целиком заставленный фантастического вида приборами. Первое что приходит на ум, глядя на всю эту кухню – химическая лаборатория. Смутно знакомые очертания реторт и перегонных кубов, установленных вручную центрифуг и сваренные на скорую руку чаны с герметичными крышками. И назойливый запах этой самой циклохлои. Настолько навязчивый, что мне пришлось снизить порог обоняния, чтобы чувствовать себя более-менее комфортно. Единственный плюс – нормальное освещение.

  За небольшой дверью в конце зала скрывалась переделанная в столовую кладовка. По крайней мере, впечатление возникло именно такое. Не похоже, чтобы хозяйка заморачивалась созданием уюта. Минимум удобств и комфорта, максимум производительности. Быстренько перекусить и за работу, потому что семейный ужин в такой обстановке точно не организуешь. Вообще не похоже, что здесь живет молодая и красивая девушка.

  – Точно не будешь? – Спросил Дабл.

  Наблюдая как он наливает вонючую жидкость из какой-то колбы, я только отрицательно покачал головой. Сильно же они упростили чайную церемонию: плюхнул раствора, добавил водички, взболтнул и готово. Меня аж передернуло. С другой стороны, сам хозяин прихлебывал получившуюся бурду с видимым удовольствием. Не знаю что там за реакция, но над чашкой даже парок пошел. Пробовать, впрочем, не тянуло.

  – Ты говорил о какой-то просьбе? – Напомнил я.

  – О просьбе потом. Сначала я расскажу тебе, чем мы здесь занимаемся. Ты почти угадал насчет лекарств. Все это оборудование необходимо для производства 'Слезы Марса'. Самого опасного и дорогого наркотика в мире. Стопроцентное привыкание с первой дозы, а лечение настолько дорогое, что дешевле сидень на нем остаток жизни.

  Признание прозвучало настолько обыденно, что до меня не сразу дошел смысл сказанного. Тем более, что Дабл продолжал не торопясь прихлебывать из кружки.

  – Твою ж мать!

  Меня так ошарашило признание кочевника, что я даже не пытался следить за языком. Последний фрагмент головоломки встал на место и мозаика, наконец, сложилась.

  – А я себе голову ломал, как вас до сих пор не вырезали?! Соларка, соларка, а вы вон как устроились. Прямо симбиоз с властями организовали. Мы вам, вы нам.

  Против воли в мой голос просочились нотки презрения. Низко же ты пал, Виктор, если ведешь дела с наркоторговцами. Обидней всего тот факт, что кочевники начали мне нравиться. Несмотря на всю дикость и все варварство, их своеобразная свобода меня пленила. Только теперь, когда пришло понимание, очарования хаоса и беззакония неотвратимо сменялось отвращением. И Дабл это почувствовал.

  Бухнув кружкой об стол так, что горячий чай расплескался во все стороны, он не сдержался и заорал мне прямо в лицо:

  Перекинув ремень винтовки через голову, он резким движением выхватил Мару из моих рук и, ругнувшись, произнес:

  – Слушай сюда, чистоплюй хренов. Думаешь, я от этого в восторге? Симбиоз, мля. Да пошел ты! Поживи как мы: партия товара – месяц передышки, партия товара – месяц передышки. Не успели в срок – карательная операция в 'логово наркоторговли'. – Негр так сдавил кружку, что она треснула по шву. Неосознанным движением отряхивая руку, он продолжал говорить, с каждым слово все повышая тон: – Ты знаешь, что такое показательная травля? Это когда нас по головиденью крутят, со спецэффектами. Сюда не суются, твари. Знают, где лаборатория, а сборщиков по всему Могильнику гоняют. Охотятся как на зверье! Как же! Кочевники! Людоеды и наркоторговцы, клеймить негде. Да нас имеют как хотят.

  Лицо Дабла раскраснелось, а вздувшиеся на шее вены грозили вот-вот лопнуть. И его ярость не была показной, даже когда он застукал меня со своей дочерью, и то выглядел спокойней. Такого напора я, признаться, не ожидал, и сперва опешил. Впрочем, сориентировался довольно быстро и язвительные слова сами сорвались с языка:

  – Ага, прям невинные овечки? Белые и пушистые? Не лепи мне, не надо.

  Несколько секунд он только дышал, вцепившись пальцами в края стола. А потом сказал, как-то неестественно, мгновенно остывая:

  – Нет, конечно. – Он даже чуть сгорбился, словно из него разом выпустили воздух. – Дерьма хватает, сам видишь. Скар, Козырь. Таких можно долго перечислять. Но и хороших людей хватает! Только выхода у нас нет. Гнойник здесь. Резервация. Понимаешь?

  Отметив, с какой изящностью чернокожий поместил себя в когорту добряков, я все же не смог отмахнуться от его аргументов. При всем уважении, на купающегося в роскоши наркоторговца он никак не походил. Признаться, с такими ситуациями я еще не сталкивался.

  – Глупо конечно звучит, но разве нельзя куда-нибудь заявить?

  – На такие заявки у властей реакция мгновенная. И такая, что никаких сомнений в их преданности закону не остается. Несколько лет назад какой-то наивный журналистик провел независимое, как он считал, расследование. Нарыл компромата, и даже запись сделал с передачей товара. Репортаж в эфир не попал. Да что там говорить, мальчонка этот даже до города не добрался. Мгновенно отреагировали. Его смерть на нас и списали. А еще через сутки пришли за нами. Это была бойня, Вик. Войсковая операция с полной зачисткой, после которой осталось, дай бог, четверть племен. В основном женщины и дети, их сюда, – Дабл несколько раз топнул ногой, – отправляли.

  Чернокожий рассказывал, а у меня перед глазами мелькали картинки. Официальная версия запрета на выстрелы орбитальных орудий – возможность экологической катастрофы. Зараженная ядовитым излучением пыль может попасть в атмосферу. И вот, выполняя отданный приказ, войска проникают в самое сердце наркоторговли. Днем и ночью они атакуют позиции кочевников и, в принципе, все правильно делают. Молодые, наивные пацаны рвутся очистить планету от засевшей заразы. 'Слеза Марса' ежедневно уносит тысячи и тысячи жизней на всех обитаемых планетах.

  Условия адские. Под воздействием излучения сверхсовременное, но такое 'нежное' оборудование постоянно выходит из строя. Связи нет, координация действий хромает. Операция затягивается и с каждым потерянным часом 'солара' все глубже проникает в тела бойцов. Не спасает даже медицинская помощь. Крайне скудная и несвоевременная.

  На другой стороне дела обстоят еще хуже. Выходы из Могильника заблокированы, и запасы воды и пищи медленно подходят к концу. Кочевники не сдаются. Сражаются, защищая свою жизнь и жизнь своих близких, у кого они еще остались. Партизанщина во всей красе с сотнями трупов с одной стороны, и тысячами – с другой.

  – Вояки остановились в двух километрах от корабля. Недельку постояли, чтобы мы тут с голода крыс жрать начали, а потом ушли. Официальная причина знаешь какая? Судебный иск с энным количеством нулей на имя Совета от законных владельцев пострадавших в ходе боевых действий законсервированных кораблей. Объяснять кто владелец надо?

  – Ни хрена себе!

  – Иск выиграли, а операцию свернули. До мелочей просчитали, суки! У меня такое чувство, что они сами журналистику башку задурили, чтобы к нам заглянул. – Дабл скрипнул зубами. – Такие дела. Спустя недельку пожаловали к нам старые друзья. Привезли ультиматум и нормы выработки. Шаг вправо, шаг влево – полная зачистка. Все. Мы сдались. Нас до смерти запугали, Вик. Мы же преступники, за наши головы по закону награждают.

  – И что, никто не в курсе?

  – Да всем плевать! Умные люди если не знают, то догадываются точно. Только сколько их? Два, три процента? Слишком умные очень быстро к нам попадают. Остальные смотрят 'голо', и спят и видят как бы нас, выродков, удавить. Что-что, а пропаганда...