Текст книги "Мир приключений 1980 г."

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Кир Булычев,Александр Грин,Дмитрий Биленкин,Андрей Балабуха,Александр Кулешов,Всеволод Ревич,Георгий Шах,Егор Лавров,Борис Володин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 54 страниц)

VI

Курьерский корабль скрылся из виду. Сколько ни вглядывался Шеридан, он больше не мог его разглядеть.

Добрый старый Езекия, подумал он, уж этот сделает все как надо. «Центральная торговля» долго потом не сможет опомниться.

Он наклонил голову и потер ноющую шею.

Потом сказал Гидеону и Эбенезеру:

– Теперь можете его отпустить.

Те поднялись, широко улыбаясь, с распростертой фигуры Тобиаса.

Тобиас встал. Он был взбешен.

– Мы еще поговорим об этом, – пообещал он Шеридану.

– Да, я знаю, – сказал Шеридан. – Ты бы съел меня с потрохами.

Абрахам шагнул вперед:

– Что теперь?

– Теперь, – сказал Шеридан, – я думаю, нам всем придется собирать клубни.

– Клубни?

– Наверняка остались лодары, которых гарсониане, когда их собирали, не заметили. Все, какие мы только найдем, нам понадобятся на семена.

– Но ведь все мы тут физики, инженеры-механики, химики и тому подобное. Ты, конечно, не ждешь, чтобы специалисты такой высокой квалификации…

– Это поправимо, – сказал Шеридан. – Я думаю, мы сумеем разыскать трансмоги космических рабочих. Они сойдут, пока «Центральная» не пришлет сельскохозяйственных рабочих.

Тобиас шагнул вперед и стал рядом с Абрахамом:

– Требую, чтобы, пока мне приходится быть здесь, для меня нашли занятие. Болтаться без дела не в натуре робота.

Шеридан хлопнул по карману куртки и ощутил выпуклость трансмога, который он вынул из Езекии.

– Кажется, у меня есть как раз то, что тебе нужно, – сказал он Тобиасу.

IV

Всеволод Ревич
НА ЗЕМЛЕ И В КОСМОСЕ
Заметки о советской фантастике 1977 года

В 1977 ГОДУ КОЛИЧЕСТВО КНИГ, на обложке которых стоит столь привлекательное для читателей слово «фантастика», несколько увеличилось по сравнению с предшествующими годами. Среди новинок можно найти немало интересных сочинений, однако о желаемом качественном скачке, который положил бы конец толкам о кризисе научной фантастики, пока говорить еще нет достаточных оснований. Слишком часто авторы топчутся в магическом круге привычных тем, сюжетов, образов, измельченных литературной мельницей до состояния тончайшего порошка. В примерах литературы такого рода недостатка, к сожалению, не будет. Читая их, вновь и вновь задаешься, казалось бы, давно уже решенным вопросом: а что это такое – фантастика, для чего она вообще нужна?

Среди изданий 1977 года надо отметить начатый «Молодой гвардией» трехтомник Александра Казанцева, в котором собраны послевоенные произведения писателя. Подводя итоги года, с некоторой озадаченностью обнаруживаешь, что два романа Алексея Толстого переиздавались в 1977 году восемь раз – в Москве, Улан-Удэ, Днепропетровске, Киеве, Перми, Мурманске и Новосибирске, общим тиражом более миллиона экземпляров.

В ПОЛНОМ СООТВЕТСТВИИ С НАЗВАНИЕМ ЭТИХ ЗАМЕТОК начнем их с Земли и закончим далеким космосом. Конечно, это разделение условно. Даже перегнав своих героев за сотни парсеков, фантаст все равно рассказывает или, точнее, должен рассказывать о Земле, о людях. Но оказывается, описывать совершенно невероятные приключения в созвездии Персея легче и они описываются чаще, чем то, что может произойти на родной планете, да еще датированное сегодняшним днем.

Но, может быть, в сегодняшнем дне и нельзя найти ничего необыкновенного? Не торопитесь отвечать на этот вопрос «конечно, можно!». Временами кажется, что и вправду все уже придумано, исчерпано и нынешним фантастам остается только более или менее творчески развивать гипотезы своих предшественников. Конечно, само по себе заимствование фантастической идеи не предрекает неудачи. Свежие мысли, живые характеры способны «вывезти» любой замысел. Хотя, понятно, еще лучше, когда оригинально все.

Молодому учителю английского языка начинают сниться странные «многосерийные» сны, в которых он попадает на некую планету, названную им Янтарной… Вы, конечно, уже сообразили, что таким способом доброжелательные незнакомцы со звезд решили сообщить нам о своем существовании. Сперва Юрию Чернову никто не хочет верить, его принимают за помешанного, но потом… Вот круг фантастических идей, на которых построен роман Зиновия Юрьева «Быстрые сны» («Детская литература»). Вроде это давно знакомо, но роман все-таки получился, потому что новы люди, с которыми мы там встречаемся. А знакомство с симпатичными людьми (разумеется, я говорю только о положительных героях книги) – это всегда праздник, праздник общения. З.Юрьев сумел заставить своих героев действовать при чрезвычайных обстоятельствах в полном соответствии с их взглядами и темпераментом. Казалось бы, а как же еще можно? На деле, однако, в фантастике часто происходит все наоборот, кроме того, и взгляды, и темперамент надо еще иметь…

В прошлых обзорах шла речь об удачных фантастических памфлетах З.Юрьева на зарубежные темы. И в «Быстрых снах» есть две части. Первая половина книги ограничивается нашей страной, вторая переносит действие в выдуманный писателем Шервуд. В этой книге зарубежная часть сильно проигрывает по сравнению с советской, несмотря на умение автора строить крепко закрученный сюжет. Да, мы понимаем, З.Юрьеву было важно утвердить мысль, что, случись такое, на Земле далеко не все придут в восторг от перспективы встретиться с иной цивилизацией. Коллективистское, счастливое общество встанет поперек горла слишком многим реакционным идеям, в том числе, разумеется, религиозным. Знакомство с инопланетянами не оставит камня на камне от любого земного божества. Что ж, мысли эти правильные, хотя и лежащие на поверхности. Во всяком случае, Юра Чернов, его друзья и близкие выглядят куда интереснее, чем шервудский капитан Милич и его подследственные.

Может быть, к З.Юрьеву это относится в меньшей степени, однако нельзя еще раз не сказать со вздохом, что слишком часто наши фантасты прибегают к изображению западной жизни, не имея для этого необходимой подготовки Видимо, разоблачать чужие порядки легче и менее ответственно, чем искать нетривиальные сюжеты в собственной стране. Можно перечислить ряд произведений 1977 года, попадающих под эту рубрику, – например, повесть Г.Панизовской «Выход из одиночества» или рассказ Б.Никольского «Наездник» (сборник «Кольцо обратного времени»)

В этом же сборнике мы находим рассказ с незатасканной фантастической идеей. Вообще говоря, перекидка людей из века в век достаточно отработана в фантастике, для этого и изобретена машина времени, однако, кажется, еще никто не превращал обыкновенную советскую женщину в литературного героя, Анну Каренину в данном случае. Речь идет о рассказе Дмитрия Романовского «Знакомьтесь: Анна Каренина» У Анны Кузнецовой были оборваны все прежние ассоциативные связи и вложены новые; пробудившись после незапланированного эксперимента, возможность которого обоснована в рассказе, она полностью ощутила себя толстовской героиней. А ведь мы, действительно, знаем никогда не существовавшую Каренину лучше, чем кого бы то ни было из ее впрямь существовавших сверстниц, причем знаем изнутри, знаем такие душевные извивы и глубины, достичь которых под силу только великому писателю. Однако осознал ли сам автор, на какой ответственный шаг он решился? Ведь, оживляя именно толстовскую героиню, Д.Романовский тем самым задал себе меру отсчета. Женщина, которая появилась в повести на ленинградских улицах, должна обладать всеми достоинствами образа Карениной: интенсивностью внутренней жизни, богатством эмоций и одновременно всей совокупностью привычек, обычаев, предрассудков своей социальной среды. Но кому под силу продолжать двигаться на высоте Толстого? Женщина, которая появилась в повести на ленинградских улицах, обаятельна и неглупа, но вряд ли имеет что-либо общее с толстовской Анной. Придумав парадоксальный сюжет, писатель сам и утопил его в обыденности. Анна не испытывает никакого потрясения. Через несколько часов после «пробуждения» в советской эпохе Анна Аркадьевна ловко носит подносы в столовой самообслуживания, столь же быстро она разобралась и в нашей социальной механике, даже одернула одну из сотрудниц института, назвавшую ее «госпожой Карениной». Утаил от нас писатель ее переживания и после того, как она прочла роман о себе, и после того, как узнала, кому принадлежало ее тело до перерождения. Точно так же достаточно индиферентно отнеслись к ее появлению и окружающие. Писатель даже счел нужным осудить несчастных иностранных корреспондентов, которые, узнав героиню на улице, принялись ее фотографировать: вот, мол, мерзавцы, сенсации им подавай! Наших же людей, видимо, уже ничем не удивишь.

К традиционной, испытанной машине времени возвращается Сергей Абрамов в своей повести «Время его учеников» («Мир приключений»). Однако нельзя сказать, что произведение этой традиционностью исчерпывается. «Время его учеников» – прямое продолжение «партизанской» повести С.Абрамова «В лесу прифронтовом», о которой говорилось в предыдущей статье. В первой части профессор Старцев и трое его учеников перенесли «кусок» Брянского леса из 1942 года в современность. В новой повести эти же герои решают проиграть обратный вариант: они забрасывают в 1942 год кусочек современности – три студента-физика, переодетые, разумеется, и снабженные подходящей «легендой», должны появиться в том партизанском отряде, где «комиссарил» молодой Старцев. Конечно, можно усомниться в этической стороне эксперимента: едва ли кто-нибудь бы рискнул отправить сегодняшних студентов под реальные фашистские пули. Но весь этот фантастический антураж– нужен автору лишь постольку-поскольку. И в первой повести, и в этой цель у него совсем другая: дать возможность представителям нынешнего молодого поколения проверить себя, доказать, что сегодняшние двадцатилетние парни ничем не хуже, не слабее духом, чем их одногодки военных лет. Пусть они проходят еще не совсем настоящее испытание, мы видим только суровую игру, но характеры юношей проявились в ней сполна. Мне представляется, что ситуация в первой повести была более органичной: ведь заехавшие в 70-е годы эсэсовцы и понятия не имели, что находятся в другом времени, а потому и сражение с обеих сторон было, так сказать, всерьез, в то время как здесь и Олег, и Раф, и Димка хотя и полны решимости показать себя с лучшей стороны, но знают и помнят, что через двенадцать часов «генератор поля» будет выключен и они вернутся на мирную советскую землю семидесятых годов, где давно выветрился и дух фашистов. Все же вторая повесть дополняет первую, давая нам возможность поближе познакомиться с тремя нашими современниками-комсомольцами.

А пример пустого и формального использования той же машины времени мы находим в рассказе Калерии Карповой «Парадокс ФЭОДОР’а» (сб. «На суше и на море»). Идея временного парадокса, то есть воздействия машины времени, посланной из будущего, на всю последующую, уже прошедшую историю Земли, повторялась в фантастике многократно, и с серьезными политическими (например, у Р.Бредбери) и с юмористическими целями (например, у Г.Гаррисона). У нашего же автора цели нет никакой, а есть только описание забавного феномена. К тому же весьма странное впечатление производят люди, которые, забравшись в далекое прошлое и нарушив естественный ход событий, только после этого начинают размышлять о возможных последствиях своих действий.

В 1977 году в «Молодой гвардии» издан сборник рассказов, принадлежащих перу Владимира Григорьева, одного из своеобразных, но, к сожалению, мало пишущих наших фантастов. «Рог изобилия» – это его вторая книжка, но и она представляет собой лишь расширенное переиздание первого, вышедшего лет десять назад сборника «Аксиомы волшебной палочки». Новые рассказы уступают прежним если не по мастерству, то по содержательности, за одним, но весьма существенным, исключением. Рассказ В.Григорьева «Образца 1919-го» – на мой взгляд, не только самая крупная удача писателя, но и один из лучших рассказов всей нашей новейшей фантастики.

Привлекает прежде всего блестящая литературная форма. Огромное количество так называемой научной фантастики написано совершенно безликим языком, о котором хорошо, если можно сказать, что он не расходится с нормами грамматики. Индивидуальность стиля – редкое событие, именины сердца. В рассказе В. Григорьева мастерски воспроизводится красочный говор первых революционных лет, который очень любили многие писатели того времени. Этот говор сразу придает произведению колорит эпохи, вызывает в памяти образы балтийских или черноморских «братишек», которые не жалели себя в борьбе за новую жизнь. «Эх, расплескалось времечко крутой волной, да с пенным перекатом!»

История о том, как некий межпланетный турист, случайно забредший на Землю в столь неподходящее для прогулок время, чтобы снять завлекательный кинофильм о революции в России, ценой своей жизни спасает отряд красных моряков, попавших в безвыходную «шквальную ситуацию», в таком изложении может показаться не очень интересной и тоже уже знакомой. И вправду, великое множество всевозможных пришельцев неизвестно зачем бродит по нашему шарику, прошено или непрошено влезая в земные дела. Но рассказ «Образца 1919-го» – не о пришельцах, он – о силе революционных идей, о том, что существуют в мире ценности, которые становятся людям дороже жизни, он – о порядочности, о самоотверженности и о многих других тому подобных вещах; как в каждом настоящем произведении искусства, в нем много разных пластов, и, чтобы их вскрыть, нужно, может быть, затратить не меньше слов, чем употреблено в самом произведении. В нем есть презрение к позиции стороннего наблюдателя, в нем есть восхищение отчаянными хлопцами, которые без обреченности и ужаса ждут утра, чтобы принять смертный бой, в нем есть образ комиссара в неизменной кожаной куртке, силой своей «диалектики» сломавший у «марсианина» лед равнодушия к судьбам совершенно чужих тому существ с другой планеты. Взгляните, как умело характеризует автор своего героя с разных сторон, в том числе устами врагов. «Это все штучки комиссара Струмилина, – говорит белогвардейский полковник, обнаруживший пустоту на месте, где были окружены красные. – Как же-с, личность известная. Удивительно находчивая шельма. Трижды с каторги бежал, мерзавец, из этих же краев. Накопил опыт. А в прошлом году, господа, обложили его в доме одного. Так он, сукин сын, умудрился первым выстрелом нашего боевого офицера штабс-капитана Фон Кугеля, царство ему небесное, успокоить. И в ночной неразберихе, господа, верите ли, взял на себя командование этими олухами, что дом обложили. Ну, конечно, дым коромыслом, пальба, постреляли друг друга самым убедительным образом, смею вас уверить…»

Хотя время действия этого рассказа и относится к 1919 году, он современен. Именно сейчас отношение к легендарным дням гражданской войны отлилось в гигантский романтический кристалл, и мы уже почти готовы поверить, что с такими людьми, как комиссар Струмилин, и вправду могут происходить любые чудеса.

Для большинства остальных рассказов В.Григорьева типичны парадоксальные ситуации, в которых действуют бескорыстные чудаки, одержимые одной идеей. Обычно это идеи такого сорта, что тупые, ограниченные люди не в состоянии их понять и оценить, почему и происходят всякие неприятности, как, например, с изобретателем Степаном Огурцовым, сконструировавшим медный рог изобилия, превращавший мусор в полезные вещи («Шерстяные носки пошли!»). Рог был погублен неким сановным товарищем Паровозовым «ради порядка». И рассказ «Рог изобилия» отличает удивительно точно схваченная, подходящая к случаю стилистика. Прочитав книгу целиком, задумываешься: а где же собственный стиль автора? Но может быть, именно это разнообразие, именно это умение выбрать каждый раз подходящий образный строй и есть отличие дарования В. Григорьева. Ему удается даже изложить полет на космической ракете в терминах прожженного «джентльмена удачи». («Ноги, на которых стоит человек» – рассказ, впрочем, оставляющий впечатление оборванного на половине).

Герой рассказа Д.Шашурина «Сорочий глаз» ничего не изобретал, но ему тоже не удалось ничего доказать глупым ученым. Почетный рабочий, пенсионер, съел в лесу несколько красных ягодок паслена, после чего разом помолодел лет на пятьдесят и обнаружил у себя тенденцию к дальнейшему омоложению. Столь простой и дешевой технологии возвращения молодости, кажется, еще не было ни у кого. Фаусту, как помните, пришлось заплатить за ту же услугу довольно дорогой ценой. По другим авторитетным источникам, для достижения желаемого результата надо претерпеть столь неприятную процедуру, как ныряние в кипящий котел. А тут съел четыре ягодки – и порядок. Съел другие – и вернулся в прежнее состояние. Исключительно удобно. Надо полагать, что единственная цель придумывания этих сказочных чудес – обличение тупости и ретроградства нашей научной мысли: не хотят верить, ну что ты будешь делать! Никаких других мотивировок превращениям своего героя автор не дает. Вспоминается рассказ Скотта Фитцджеральда «Забавный случай с Бэнджамином Баттоном», в котором человек родился старичком и «рос» к младенчеству. Научных мотивировок этого феномена автор тоже не давал, но цель его ясна – показать несовместимость достойной жизни с «нормальным» буржуазным течением времени. А вот для чего переживает подобные страсти честный советский пенсионер, осталось загадкой.

Вообще похоже на то, что раздававшаяся критика чрезмерной научности в фантастике сильно облегчила жизнь иным авторам. Теперь уже не надо подыскивать никаких доводов для оправдания изображаемых невероятностей. Появляется множество рассказов, скроенных по несложной схеме. Сидят себе герои, мирно беседуют, вдруг разверзаются небеса и появляется Нечто. Зачем разверзается, зачем появляется – неважно, важно, что появляется, а раз так, то перед нами уже фантастика.

Шли, например, люди по лесу, присели отдохнуть у озера, тут пролетел болид, встряхнул пространство, и на миг открылся другой мир, «сопряженный» с нашим, и герой увидел обитателя того мира – бородатого мужичка с копьем. Увидел, и все – больше ничего. (В.Щербаков «Болид», «Фантастика–77»). Для чего он появлялся, спрашивается? Хотел ли автор убедить нас в существовании сопредельных или запредельных миров? Так ведь их не существует на самом деле. А если бы существовали, то писать о них следовало бы в научной и научно-популярной периодике. Почитаешь такие рассказы, и начинает чудиться, что все вокруг нас пронизано мистическими иными мирами, подпространствами, надпространствами, привидениями, а пришельцы из других миров так и сыплются со всех сторон на наши бедные головы.

Повесть Владимира Малова «Куклы из космоса» («Мир приключений») еще один пример того, как можно творчески трансформировать самый расхожий сюжет. Уж сколько раз смышленые школьники или – на этот раз – студенты обнаруживали пришельцев вблизи подмосковных дач. И настолько часто это случалось, что поневоле заставляет задуматься, почему именно в Подмосковье вскоре не останется ни одной поляны, где бы не надо было сооружать обелиск в честь столь знаменательной встречи. А вот почему. Авторам детской фантастики хочется ввести в свои произведения героя – сверстника будущих читателей, и это желание, в общем-то, можно понять. Но надо добиться, чтобы появление ребенка среди взрослых выглядело бы естественным. Хорошо было Жюлю Верну, в его времена мальчика могли взять на борт яхты, совершающей кругосветное плавание, а современная фантастика имеет дело с такими крупногабаритными техническими проектами, в которых отыскать место для ребенка довольно затруднительно. Прошли деньки, когда мальчишки зайцами пробирались на борт звездолетов или подземоходов. Должно быть, охрана стала надежнее. А случайно встретить, прогуливаясь по лесу, приземлившегося марсианина не запрещается любому человеку, в том числе школьнику.

Вот они и стали встречаться десятками, причем везет главным образом мальчикам.

Понятно также, почему именно на дачах, а не в городах: в городской суматохе гостя сразу увидит множество людей – и прощай приоритет Пети, Мити или Андрюши. Дачные же места хорошо знакомы авторам книг, к тому же нужно, чтобы мальчик был городским, ибо ему надлежит в сравнительно краткий срок отправиться в Академию наук, а если он не будет знать туда пути, это приведет к неоправданной затяжке сюжета.

Кстати сказать, не в пример некоторым взрослым дядям, молодежь при встрече с Неожиданным всегда ведет себя смело, без растерянности и паники и, будучи хорошо подкованной в области научной фантастики, мгновенно соображает, с кем имеет дело.

Но вернемся к повести В.Малова. Если бы ее содержание ограничивалось только этим, то едва ли она могла претендовать на наше внимание. Однако миниатюрные пришельцы сами позаботились о том, чтобы помочь автору. Они вручили героям ромрой – аккумулятор энергии, расходуемой впустую, и это дало возможность В. Малову превратить повествование в сатиру, направленную против людей, занятых бесцельным сотрясанием воздуха. Некоторые страницы повести получились смешными, но мне все же кажется, что найденный прием автор мог бы использовать еще эффективнее.

ФАНТАСТИКА ВСЕГДА СЛУЖИТ сегодняшнему дню. Как только перед человечеством остро встали экологические проблемы, тут же возникли произведения, в которых чаще всего описываются найденные решения гармоничного слияния человека и окружающей среды. К таким произведениям относится рассказ Виталия Мелентьева «Индия, любовь моя» («Фантастика–77», в сборнике писатель почему-то назван Владимиром). Правда, это уже разговор не о настоящем, а о будущем. Рассказ при желании можно назвать фантастикой ближнего прицела – в прямом и хорошем смысле этого слова; она действительно обращена в недалекое будущее, но вовсе не подменяет изображение человека выписыванием технических мелочей. Герой рассказа из-за личных неурядиц удалился в зону Белого Одиночества и живет в северной тайге на высокоавтоматизированной лосиной ферме, одновременно занимаясь лесозаготовкой, сбором грибов, ягод и прочих даров тайги. Такие энтузиасты, как он, доказали, что северный заболоченный лес может дать не меньше продукции, чем южные степи, если только подойти к его эксплуатации разумно, не вмешиваясь в жизнь леса, а помогая ей. Фантастике всегда присуще проповедническое, пропагандистское начало, и рассказ В.Мелентьева о том, как много можно получить от земли, чутко и бережно обращаясь с ней.

Еще более совершенную степень освоения биосферы, еще более тесное общение с природой, правда отнесенное в более далекие времена, мы находим в «Большой Лагуне» Сергея Жемайтиса («Детская литература»). Это прямое продолжение повести «Вечный ветер», опубликованной семь лет назад. Героями «Вечного ветра» были студенты, проходившие практику на островах Мирового океана. Теперь они стали самостоятельными учеными, соответственно и дела их стали намного значительнее. Хотя в этих книгах С.Жемайтиса действие происходит после того, как человечество сбросило с себя путы эксплуатации и тяжесть гонки вооружений, однако проблем хватает. Еще долгое время приходится расхлебывать последствия нынешнего неразумного отношения к природным богатствам. Где-то были нарушены многовековые экологические связи, где-то произошло радиоактивное заражение, и вот из недр океана полезли чудовища, коралловые рифы подверглись нашествию агрессивных мутантов – тигровых звезд (каждый, кто читает газеты, сразу вспомнит, что это не такая уж и фантастика). Стали интенсивно размножаться сине-зеленые водоросли, хоронящие все живое под покровом своей слизи. Герои книги ведут борьбу с порождениями ада, чтобы на Земле могли счастливо жить и люди, и разумные дельфины их друзья, и все остальные естественные создания природы. Символом их единения служит пронизанный лучами солнца прозрачный тропический океан. Писателя можно упрекнуть в некоторой облегченности, он так любит своих привлекательных персонажей, что заботливо выручает их из любой передряги.

Совсем другое будущее, которое, будем надеяться, никогда не осуществится, нарисовал Марк Ланской в романе «Битые козыри» (Лениздат). Чтобы обеспечить себе свободу маневра, автор перенес действие на иную планету куда с Земли драпанул на звездолетах миллион перепуганных сторонников системы свободного предпринимательства. Постепенно они расплодились, расслоились, и все началось по-прежнему на планете, которая тоже стала называться Земля. Она вертится вокруг звезды под названием Солнце, а вокруг нее, в свою очередь, вращается естественный спутник, именуемый Луной, как вы уже догадались.

Мой иронический тон по отношению к книге ничуть не означает, будто ее предмет представляется мне хоть в какой-нибудь степени несерьезным. Пока в мире будут существовать общества, в которых царствует угнетение, неравноправие, жажда наживы, пока благоденствует, может быть, самое страшное порождение земной цивилизации военно-промышленный комплекс, будут и должны писаться памфлеты. Однако цель не оправдывает средств не только в том случае, когда эти средства неблагородны, но и когда они беспомощны.

Международная ассоциация космонавтики не регистрирует новых рекордов, если они не отличаются от старых менее чем на 10 процентов. Это правило следовало бы применить к публикации нашей фантастики, хотя мне кажется, что, имея дело с изящной словесностью, даже десять процентов новизны цифра слишком мизерная. Художественное творчество должно быть оригинальным, иначе оно вовсе не нужно. Я уже говорил о просчетах наших писателей при обращении к зарубежной тематике, их допустил и М.Ланской.

Супермиллиардер и отставной генерал в уединении своих роскошных яхт, вилл или в данном случае космических хорм вынашивают зловещие планы. Они решают спровоцировать на планете всеобщую ядерную катастрофу, чтобы избавиться от «лишних» ртов, а заодно подавить всякие признаки либерализма. То, что при этом пострадает население собственной страны, не имеет значения, наоборот, для придания остроты конфликту удар по своим намечается в первую очередь (см. «Лунную вахту» Р.Хайнлайна, «Атавия Проксима» Л.Лагина, «Льды возвращаются» А.Казанцева и т. д. и т. д.) Так как не вполне ясно, есть ли на описываемой Земле социалистические или иные прогрессивные государства, то тяжесть борьбы с могущественными воротилами большого бизнеса берет на себя ученый-одиночка. Лайт, главное действующее лицо, – абсолютный гений. Впрочем, сначала он и слышать не хочет ни о какой политике, но жизнь приводит его к активной борьбе.

Конечно, ему бы не справиться ни с какими могущественными противниками, но автор позаботился снабдить ученого почти божественными возможностями. Он и неотличимых от человека роботов создает, и бессмертное органическое вещество синтезирует, с помощью невидимых и неощутимых датчиков он способен непрерывно снимать голограммы с мозга любого человека и таким образом проникать не только в тайны сверхсекретных переговоров, но и в тщательно скрываемые мысли. Под занавес он самого себя превращает в неуязвимое бессмертное существо, которому не страшны ни излучения, ни огонь, ни космический холод, а стержни из твердых сплавов он играючи завязывает узлами. Не удивительно, что такому Лайту удается без особых сложностей справиться с преступными планами поджигателей. Есть, разумеется, в романе девица-красавица, которая привыкла исполнять любую свою прихоть, реактивное и легкомысленное, однако неудовлетворенное своей жизнью существо. Еще ряд других обязательных персонажей. Ученый, прозревающий после того, как лишается работы, полицейский – после того, как его сын скончался от наркотиков, гангстер – после того, как ему была сделана мозговая операция. Все завершается, естественно, победой сил прогресса и разума, но вряд ли плакатные злодеи и гениальные одиночки способны содействовать духовному вооружению читателя в главном конфликте современности. Подобные схемы были популярны в нашей фантастике 50-х годов, тогда они явились закономерным контрпропагандистским ответом на развязанную против нас кампанию в период «холодной войны». Но сейчас другое время, накал идейной борьбы не ослабел, но сама борьба стала иной, более сложной, более изощренной, и пользоваться в ней устаревшими шаблонами малорезультативно.

Более свежее впечатление оставляет повесть-фантазия Светланы Ягуповой «Зеленый дельфин» (издательство «Таврия»), написанная для детей младшего возраста. Но все же и в ней немало вторичного.

Действие повести происходит в вымышленной стране Сондарии, где подавляется свободная мысль, где у людей отняты красота и надежда, где запрещена любовь, где царит жестокая эксплуатация и где трудовые люди – Пустосумые и Синеглазые – в конце концов восстают против несправедливостей строя. Ах, в каком большом количестве сказочных и фантастических утопий мы встречали страны, похожие на Сондарию! В первую очередь вспоминаются, конечно, «Три толстяка», и это сходство подчеркнуто еще тем обстоятельством, что положительные герои С.Ягуповой тоже связаны с цирком, который и здесь оказывается неким культурным центром сопротивления режиму. Впрочем, тут же надо сказать, что сказка Ю.Олеши отнюдь не худший пример для подражания, а С.Ягупова – отнюдь не самая неумелая из его последователей. Многие детали придуманы неплохо – и запрещенное море, вырастающее до некоторого символа, и герои книг, воплощенные в живых людей, и вещи, хранящие голоса тех, кто их делал… Очень уж хочется, чтобы в нашей фантастике – и научной, и сказочной – появлялись бы свежие, оригинальные, яркие, талантливые произведения, какими были когда-то все те же «Три толстяка», и по сей день остающиеся одной из любимых книг у детей. Да только ли у детей?

Рассказать о классовой, политической конфронтации современного мира сегодняшнему школьнику, в том числе в виде притчи, сказки, фантазии, – задача очень важная, нужная, но и очень трудная, и хочется пожелать писателям, которые берутся за нее, всяческих успехов.

УЖЕ УПОМЯНУТЫЙ СБОРНИК «КОЛЬЦО ОБРАТНОГО ВРЕМЕНИ» назван так по самой большой вошедшей в него вещи – третьей, заключительной части романа Сергея Снегова «Люди как боги». Таким образом, завершена многолетняя работа, начатая в середине 60-х годов, и теперь можно говорить о трилогии в целом.

Нельзя не уважать, конечно, огромный труд, затраченный писателем на создание этого, может быть, самого крупного по объему фантастического произведения в нашей стране. Однако многое в романе вызывает возражения, даже не столько возражения, сколько недоумения. Уровень профессионализма С.Снегова вне сомнений; спор, таким образом, может идти о правомерности самого замысла.