Текст книги "Сорвать Джекпот (СИ)"
Автор книги: Арина Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
23
Никтос уже привык, что мы забираем его с Ликой вместе. Его глаза стали, как блюдца, когда я сказал, что сегодня мы будем гулять с мамой. На детском лице отразилось беспокойство.
– Я не хочу гулять, – его глазенки наполнились слезами. – Я хочу домой к Лике.
– Если тебе не понравится, мы сразу уйдем. Хорошо? Мама просто хочет подарить тебе подарок. Ты же любишь подарки?
Прогулка оказалась пыткой для всех. Юлька старалась разговорить Никиту, развеселить, задавала вопросы…он отвечал односложно. Жался ко мне, просился на руки…хотя давно и долго сам мог ходить ногами. В конце-концов, придя к пруду мы покормили уток хлебом…запустили подаренный радиоуправляемый вертолет, только тогда Никита немного отвлекся, а мы с Юлькой шикая друг на друга все-таки поругались. На обратной дороге к машине, между нами повисло неловкое молчание. Сын, отказавшись взять ее за руку, демонстративно шагал со мной, растравливая в ней обиду за непризнание, не смотря на потраченные усилия.
– Ты это специально, – прошипела она, улыбаясь Никите. – Ты специально его против меня настроил.
– Юль, ты совсем сбрендила? Зачем мне настраивать сына против собственной матери?!
– Ты не хочешь, чтобы он любил меня. Боишься, что он от тебя отвернется. Перестанет воспринимать, как единственно значимого человека.
– Нет, Юль, я этого не боюсь. Я боюсь, что ты снова разрушишь его привычный мир. Сделаешь несчастным, в угоду себе.
– Скажи еще, что с тобой он счастливый!
– Да. Со мной он счастливый, – оборачиваюсь на нетерпеливый стук в окно. – Поедем мы, Юль. И ты уезжай.
– Не указывай мне что делать! Я все рано у тебя его заберу!
– Слушай, я не хотел быть грубым, – наклоняюсь к ней, и рычу в ухо, – но если ты … выкинешь какой-нибудь фортель…
– И что ты сделаешь? – насмешливо фыркнула, помахав Никите.
– Испорчу тебе счастливую жизнь!
– Много на себя берешь Муравьев!
– Потому что могу удержать, – делаю вид, что целую. Ну не можем же мы перед сыном разойтись, как враги. – Уезжай, Юль.
– Ты препятствуешь моим встречам с ребенком! Я подам в суд! – слышу в спину. – Ты проиграешь!
Внутри все кипит. Хочется вернуться, как следует ее встряхнуть и спросить, как она раньше-то жила без него. Как спала, как ела, как дышала?
– Юль, иди ты…иди ты к мужу. Пусть он тебя утешит, – улыбаюсь ей, оскалившись.
– Меня-то утешат, а вот тебя? – уголок ее рта дрогнул в язвительной улыбке.
– Претендуешь что ли?
– Да боже упаси! Сочувствую!
– Уезжай, Юль!
Лика встречает нас на пороге встревоженная. Помогает Никите разуться. Подхватывает на руки несет в ванную. Я слышу, как они сначала переговариваются, а потом смеются. Стоило увидеть довольную физиономию сына с улыбкой до ушей, как все мое раздражение куда-то улетучилось. Напряжение отпустило. Ничего плохо не случилось. Все мои дома со мной. Из кухни доносятся восхитительные запахи…Лимур вон об ноги трется.
– Ужинать будете? У меня как раз все готово
– А что у нас на ужин? – подхожу и обнимаю ее за талию.
– Любимые тефтели Карлосона.
– Никитос, мы же будем? Мы же голодные, как волки, да? – делаю вид что кусаю Лику за шею.
– Да! – тоже виснет на ней. Подхватывая, на руки, целую его в щеку. Лика делает так же. Он щурится от удовольствия.
За ужином, Никита размахивая руками, хвалится Лике, как управлял вертолетом, как кормил уток со мной, что видел дерущихся котов. Про Юльку не говорит ни слова, как будто ее с нами не было. И я не могу понять, то ли он боится огорчить Лику, то ли вытравливает из себя образ матери… Потом мы купаем его вдвоем, устраиваем морские баталии, брызгаемся по очереди водяным пистолетом. И пока я устраняю остатки потопа, спуская наполненную ванну, Лика переодевает сына, и устроившись с ним на кровати, перебирая волосы рассказывает очередную сказку, под которую он засыпает.
В комнате какое-то время тихо. А потом тишину нарушил легкий шорох – это Лика встала с кровати. Она бесшумно прошла до футбольного кресла, в котором сидел я. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. А потом я резким движением притянул ее к себе, уткнулся лицом в живот.
– Спасибо, – сорвалось на выдохе с губ. – Спасибо тебе, что ты с нами.
И тут же ее рука взлетела, коснулась моих волос. Скользнула, зарываясь пальцами.
– Пойдем в постель.
Я шумно выдохнул куда-то ей между животом и грудью.
– Я… я, наверное, сейчас не смогу.
– Дурак, – в ее голосе прозвучали насмешливые нотки, как будто она меня наконец переиграла. Потянув за волосы, заставила поднять лицо. – Я буду гладить тебя, жалеть если захочешь, слушать. У тебя был тяжелый день. Пошли.
Я и не помнил, когда мне было так хорошо и спокойно. Я обнимал ее, чувствуя всем телом. И хотя на мне были трусы, а ее тело скрывало футболка, я ее чувствовал. Как пальцы гладили меня по голове. Зарывались в волосы, а потом водили по переносице, бровям, закрытым глазам.
И все. Я растворился в этой нехитрой ласке. Никаких мыслей в голове. Только удовольствие от прикосновения ее рук. От того, как ее тело прижималось ко мне. А потом, как-то так получилось, что она сидя на мне массировала мои плечи, шею, пришпоривала коленями бока.
Черт его знает, как я оказался на спине, а Лика – верхом на моих бедрах. Как я снимал с нее мешковатую футболку. Как разглядывал ее хрупкую фигуру. Маленькую грудь, с заостренными сосками, плоский живот и… – опустив взгляд – идеально гладкую развилку между ног, просвечивающуюся через тонкое кружево.
Ее пальцы огладили мои бедра, потом, игнорируя уже ноющий от напряжения член, скользнули к животу. Лика коротко вздрогнула и негромко застонала, когда ее сосок оказался у меня во рту. Путешествующие в это время по моей спине пальцы, словно спазмом сковало, и она выгнулась, подставляя мне себя. Бархатная, нежнейшая кожа, ее запах, которой стал ярче, трепет женского тела, которым невозможно присытиться. Хотелось чувствовать ее там. Я скользнул ладонью под трусики. Вошел, согнул палец. Через нее словно пропустили молнию, она дернулась, и часто задышала. Опрокинув на постель, я стащил с нее прозрачное кружево, которое даже не успел рассмотреть, и разделся сам. Без него она выглядела гораздо желаннее. Наклонившись, я прочертил языком дорожку до груди, накрыл сосок ртом, второй немножко скрутил. И почувствовав отклик ее тела, снова вошел пальцами. Растягивал, гладил, надавливал.
Сквозь гул звенящего желания, я услышал…
– Больше не могу…
Сводящая с ума горячая пульсация вокруг моих пальцах, сжатая бедрами на пике ладонь, прочертившие по спине бороздки ноготки…
– Я тоже больше не могу…так хочу тебя.
Быстро раскатав презерватив, я одним толчком вошел в ее разгоряченное тело.
Но все равно оказалась не готов к тому, как она сладко ахнет. И как потом будет оплетать, вжиматься, льнуть и забирать меня в себя еще глубже. Терпение вознаграждается. О, да! Яростный, резкий, может, даже немного жестковатый финал я оттягивал, как мог. В самом конце прижал большим пальцем там, где был ее первый оргазм. И спустя несколько быстрых глубоких толчков у нее случился второй. И, на волнах ее сладкой пульсации, я сорвался в свое наслаждение.
А сон-то был в руку!
24
– Лик, я ухожу, – чувствую, как теплые губы медленно скользят по шее. – Я вам там в мультиварке кашу на отложенный запуск поставил. Давай, как договаривались. Позавтракаете, и к родителям на дачу. Воздухом свежим подышите, – прошептав, прикусывают мочку. – А я завтра к вам приеду. На великах погоняем, шашлык сделаем, в бане попаримся, – убирая волосы с моего лица, Вадим трется о щеку носом.
– Что нам туда купить? – зажмуриваюсь от удовольствия, млея от того, как тепло расползается по телу. Хочется, выгнуться, как кошке, подставляясь под ласку.
– Ничего не нужно. Если только что-нибудь самим захочется. Все. Побежал! – чмокает меня в нос.
Переворачиваюсь на спину, блаженно потягиваюсь, улыбаясь. И тут же распахиваю глаза, подскакиваю с кровати, бегу за ним.
– Вадим!
– Ты чего всполошилась?
– Кресло!
– Я тебе в машину его переставил. Ключи в твоей сумочке. А! Вот еще вспомнил, Лимуру воды побольше налей, и корма насыпь, – обувшись, накидывает на плечо рюкзак. – Иди досыпай!
– Да я выспалась, – одергивая на себе футболку, переминаюсь с ноги на ногу. Выгляжу, наверное, как, пугало. Костлявая, лохматая, в растянутой футболке. «Девушка должна быть загадочной, нежной, воздушной», – вспоминаются мамины слова…а я выскочила, сверкая «прелестями».
Мое заявление о замужестве взбудоражило родителей, но что теперь делать. Мягко преподнести не получилось. Да, я выхожу замуж. Мы любим друг друга. Распишемся просто. Не будет никакой свадьбы. И не нужно читать мне нотации. Нет, я с ума не сошла.
Внутренне, я приготовилась отбиваться от неизбежных вопросов. И если совсем станет туго, призвать в соратники тетю Лею. Она как-то всегда умела обратить драму в лирику, выделить главное, отбросить зерна от плевел.
– Она собралась замуж, Леон, – мама и не пыталась скрыть возмущение. Новость заставила ее подскочить на ноги. Усталость, как рукой сняло, словно не было ни изнурительного дня, проведенного в трудах и заботах, ни пыльного воздуха за окном, на которые она только что жаловалась. Это был камень в огород отца, он никак не хотел осесть за городом. Дом в поселке с сосновым бором, встречал своих хозяев только по выходным, и то иногда. Дорожные пробки отца раздражали, а бизнес требовал ежедневного присутствия в городе. Их противостояние, длилось уже несколько лет.
– Она к нему переезжает. Леон! Он же…у него же…Ну что ты молчишь Леон?! Что ты молчишь?!
Отец, действительно, молчал. Мерил меня пристальным хмурым взглядом и молчал. А потом развел руками, и похлопав маму по плечу, сказал обращаясь ко мне.
– Надеюсь, она знает, чего хочет. И понимает, что делает.
Собственно, поздравлений и пожеланий счастья я и не ожидала. Созналась, покаялась, хорошей не стала. Все как обычно.
Мысленно я предвидела их реакцию, но не предполагала, что известие шокирует до такой степени.
– Я точно с тобой опоздаю! – Вадим делает ко мне широкий шаг, подхватывает за талию и впивается в губы. – Веришь, нет, уходить от вас страшно.
– Да ничего с нами не случится!
– Я просто не хочу, чтобы Юлька без меня вас атаковала, – вмиг становится серьезным. – Она себе планов настроила…картинку идеальной семьи в голове сложила, а тут такой облом…все старания коту под хвост летят…Боюсь, что припрется и начнет права качать…
– Ну что она нам сделает?
– Зачем рисковать, Лик? Мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы не одни, если что, – недоуменно смотрю ему в глаза. – Я просто хочу вас от нее оградить. Да и она, глядишь, перебесится за пару дней. Прости, что обрушиваю на тебя свои проблемы.
– Она знает, что ты собрался жениться? – ловлю его лицо в ладони.
– Кто она такая, чтобы я перед ней отчитывался? М?
– Вадим, мне, кажется, лучше сказать. Все-таки она мать Никиты. Ей небезразлично с кем он живет.
– Может мне благословение у нее попросить? – вскипает он.
– Ну не злись!
– Я не злюсь! – быстро целует в губы. – Все! Побежал! Позвоню!
Закрывая за ним дверь, ложусь на нее спиной. Господи! Не ужели это все со мной происходит? Мужчина, от которого замирает сердце, маленький мальчик, чье трогательное доверие стало безумно важным…Лимур, трущейся об ноги.
Подхватываю кота на руки, иду с ним на кухню, наливаю в миску свежую воду. Чешу за ушами, пока он лениво хрумкает твердые камушки корма.
Почистив зубы, заглядываю к Никите. Сладко спит, прижимая к себе потрепанную гусеницу. Пристраиваюсь рядом на кровати, глажу по щечке, бровкам, ладошке. Как можно было его оставить? Такого беззащитного, маленького? Наслаждаться жизнью без запаха его нежной кожи и птичьего голоска? Обняв, и прижавшись к нему, засыпаю.
Будит меня подпрыгивающий матрац и радостное скандирование.
– Ли-ка! Ли-ка! – скачет рядом на коленках Никита. – Вста-вай! Вста-вай!
Увидев, что я открыла глаза, падает на меня, раскинув руки и обнимает.
– Доброе утро, Динозаврик! – обнимаю в ответ, и щекочу. Он хохочет, извивается так, что мне прилетает по подбородку.
– Встаем! – подхватив на руки, иду с ним в ванную
– Ты хорошая, – обвив мою шею, заискивающе заглядывает в глаза. – Не хочу чистить зубы!
Отрицательно кручу головой.
– Надо!
– А я все равно не буду!
– Тогда я позову Мойдодыра, – на ходу сочиняю, мысленно выругавшись, что не подготовилась к такому повороту событий. – Пусть он своих помощников к тебе отправит. Знаешь, кто его помощники?
– Щетки и мочалки, – упрямо насупившись смотрит на меня. Исподлобья.
Вот я дура! Уговаривать надо, а не настроить против себя! Уговаривать! Глажу его по голове.
– Сейчас почистим зубки, умоемся, и поедем к бабушке с дедушкой.
– А папа? – ставлю его на подставку, чтобы достал до раковины. Расстегиваю кенгуруми.
– А папа на работе, он к нам завтра приедет, – включаю воду. – Давай снимем?
– Нет, я хочу быть динозавром, – натягивает на голову капюшон и схватив щетку сует под струю. Рукава тут же становятся мокрыми. Виновато косится в мою сторону. – Не ругайся…
Разве можно на него ругаться…ему и так вчера мамой по голове прилетело…а сегодня тетка посторонняя раскомандовалась, и папы дома нет. Как тут не вредничать.
Встряхиваюсь, пытаясь отогнать невеселые мысли. Не очень-то у меня получается с детьми. Улыбаюсь ему, как можно дружелюбнее, подбадривающе сжимая плечико.
– Давай, помогу, – согласно кивает. Поддергиваю ему рукава. – Эта? – специально вынимаю из стакана ядреную мятную пасту, чтобы развеселить.
– Нет! Моя с дракошей!
Тянется к тюбику, намочив теперь рукава до локтей. Досадливо прикусив губу, пытается выдавить воду из складок.
– Давай снимем, зато будет удобно трусить, – машу руками, вспоминая, как мы баловались.
– Ладно, – расцветает улыбка у него на лице.
После затянувшихся водных процедур, где я еще раз за компанию почистила зубы и умылась, садимся завтракать рисовой кашей. Никита ковыряется, набирает в ложку кашу и вываливает обратно, делая вид что остужает.
– Не хочу, – отодвигает от себя тарелку.
– А что хочешь? – пробегаюсь глазами по кухне.
– Шарики.
– Какие шарики?
– С молоком.
Обыскиваю шкафы, нахожу сухой завтрак. Подогреваю молоко.
Телефон, лежащий на столе вспыхивает экраном. «Вадим»!
– Привет! – насыпаю в тарелку шарики. – Как вы там?
– Нормально. Завтракаем уже. Умылись. Сейчас соберемся и поедем. Не переживай.
Не удержав в руках ложку, Никита роняет ее в тарелку. Она, поднимая волну, разбрызгивает молоко по столу. В попытке скрыть последствия, он размазывает капли рукой. И не рассчитав траекторию движения ладошки, сшибает мою тарелку с кашей. Еле успеваю подхватить, чуть не свалившегося вслед за ней Никиту.
Грохот, звон, крик!
Быстро закрываю ладонью динамик, но кажется, нас уже спалили
– Лика?!.. – тревожно выдыхает Вадим. – Что там у вас?
– Папа? – взволнованно на меня смотрит Никита
– Лимуру на хвост наступила, – вру, прижимая к губам палец, чтоб виновник хаоса меня не выдал. – Отпрыгнул на миски.
– А … я уж испугался, что что-то случилось.
– Что у нас может случиться? Все хорошо. Потом созвонимся, ладно?
25
Скидываю вызов, грожу Никите пальцем.
– Никогда не обманывай папу. Понял?
Обещающе машет головой, как китайский болванчик.
Сажаю Никиту на стул к стене. Протерев стол пододвигаю к нему тарелку. И горестно вздыхая, он медленно ест, под включенные Алисой мультфильмы, пока я убираю на кухне погром.
– Пошли одеваться, – поднимаю его на руки несу в комнату.
Ставлю перед шкафом, оттесняя меня он что-то ищет на полке. Я вчера, на нервах пока их ждала, в его комнате порядок навела. Вещи в шкафу сложила аккуратно, игрушки в стеллаже красиво расставила, постель поменяла.
– Как папа! – радостно вытягивает штаны с множеством карманов, раскидав сложенную одежду. Выбираем вместе из разбросанного вороха футболку с динозавром и кофту.
Помогаю ему одеться. И пока он, как папа, собирает в свой рюкзачок всякую нужную всячину, вывернув наизнанку стеллаж, видимо в погоне за красотой, я нарушила, привычный порядок, мчусь переодеваться.
Обуваемся перед дверью. Об ноги трется Лимур. Никита поднимает его на руки, зажимает под мышкой. Кот болтается сосиской, свисая почти до пола.
– Возьмем? – просительно смотрит на меня.
– Лимуру же нужно специальное место, – присаживаюсь перед ним на корточки, пытаюсь мягко объяснить, почему мы не можем взять с собой кота. – Ты в кресле поедешь. А он?
Отпустив Лимура на пол срывается с места, убегает в кладовку. Вытаскивает оттуда сумку-переноску.
– Вот! – довольно демонстрирует мне.
– Ух ты! – торможу от неожиданности.
Ну кот, так кот. За язык меня никто не тянул, придется теперь отдуваться. Ловим кота, засовываем в переноску.
– Крутая, – увидев мою машину Никита ахнул от восхищения. Погладил ладошкой грязное крыло, деловито заглянул под брюхо, постучал ножкой по колесу. Как папа, видимо.
Устроившись в кресло, огляделся, нажал на кнопку стеклоподъемника. Зажжужав моторчиком, стекло поехало вниз, я тут же его остановила, закрыла и заблокировала. И поставила на двери защиту от открывания, хорошо, что вспомнила про такую опцию. Никогда ей не пользовалась. Нисколько не расстроившись, Никита залез в карман переднего сиденья, вытащил какой-то давно лежащий, и непонятно откуда взявшийся журнал.
– Удобно? – пристегиваю его. – Поехали?
Высунув язык, довольно перелистывая страницы, кивает. А Лимур на переднем сиденье издает клокочущие звуки. Черт! Да он в ужасе! Сидит глаза таращит, бедный.
– Нас папа за Лимура не покусает? – смотрю через зеркало на Никиту.
– Нет! – решительно переворачивает страницу журнала, болтая ногами. – Он никогда не кусается. Только сердится.
– Как сердится?
– Смотрит строго, и говорит ругаче.
– Ругаче это как?
– Все! Я тебе шухер надеру, – подражает интонации отца, и сам над собой смеется.
– Ух ты, как грозно! – у меня вырывается смешок.
– Да это, когда я балуюсь, и у него лопается вот тут, – растирает ладошкой по груди, – терпеж…
– Ну понятно, когда терпеж лопается, то трудно не сердиться.
– Ага.
Про кота особых указаний отдано не было. Мысленно прикидываю реакцию Вадима, и даю себе подзатыльник за самоуправство. Налить воды и наложить корма, вспоминаю его инструкцию…Черт! А корма – то нет! Рыбой его кормить нельзя. «Папа бабушку за это ругает»… а мясом? Печенкой говяжьей можно, точно!
Заезжаем в супермаркет на выезде из города. Мяукающего кота оставляем в машине, и мчимся в магазин. Перехватываем на ходу тележку с машинкой для детей, из которой выходит довольная девочка, и с воплем уже бежит другая. Но мы быстрее!
Пока Никита вертит руль, имитируя звук работающего двигателя, я закидываю в корзину продукты. Коробочки с соками, творожки, йогурты. Стейки из рыбы, конфеты, вино, коньяк. Себе и Никите резиновые тапки, корм и печенку для Лимура. Пирожные! Может быть лучше печенья? Тогда со сгущенкой, на другие маленький вымогатель не согласен. И молочный коктейль.
Фух!
Расплатившись на кассе, едем к выходу.
– Я писать хочу… – растерянно оборачиваюсь по сторонам.
Лавируя между людьми спешим к туалетам. Веду его в женский. Кое как пристроив на крючке пакеты, помогаю снять штаны и трусики.
– Я стоя! – отпихивает мои руки.
Как стоя-то? Толчок почти до груди…
– Не получится, Никит, видишь какой унитаз высокий. Давай я тебя подержу, а ты пописаешь, – вспоминаю, как «писают» девочек.
– Нет. Я так не умею!
– Чего тут уметь?! – недоумеваю я. – Просто берешь и писаешь.
– Не буду так.
– А как же тогда?
Поворачивается к унитазу попой, пытается пристроить. Я успеваю его остановить.
– Подожди-подожди. Сейчас я сделаю кое-что. И потом…пописаешь, ладно?
– Очень хочу, – закладывая ногу за ногу пританцовывает.
На пятой скорости отматываю туалетную бумагу. Обкладываю круг унитаза. Присаживаю Никиту. Его попа неудобно свешивается, держу подмышки, чтобы не провалился.
– Все! – пытается вывернуться, чтобы нажать на кнопку, спрятанную в инсталляции.
– Нельзя! Тут ничего нельзя трогать!
– А папа разрешает! – по глазам вижу, что врет.
Надеваю на него штаны, уже взмокнув от пота.
– Мойдодыр его за это накажет!
– Как?
– Как-как, колючей мочалкой будет тереть! – забираю пакет, за руку веду Никиту к раковинам. – Так, быстро моем руки, и бежим к Лимуру! Он нас уже заждался!
Оборался бедный, наверное.
– Лика?! – слышу за спиной удивленный голос. Не оборачиваясь, на секунду поднимаю глаза к зеркалу. Никита у меня на руках водит ладошками под сенсорным краном. То льется, то не льется, чтоб ее!
– Я! – сдуваю с лица прядь. Сзади стоит наша кардиолог из клиники, переводя изумленный взгляд с Никиты на меня. Любительница посплетничать. Инночка. Красивая, ухоженная блондинка, с гордо выставленной четверочкой. Расфуфыренная, будто не в магазин пришла, а на «выставку Вангога». Вадим ее когда-то культурно бортанул. Но она всем рассказывает, что сама его отфутболила. Но стоит только поманить…и он бросится к ее ногам.
– Говорят, ты замуж собралась?! – улыбнулась мне настолько елейно, что казалось сахар на зубах вот-вот заскрипит.
– Врут! Ни хрена не собралась! – и даже не обманываю.
– Так и знала, – Инночка самодовольно вздернула нос. – А наши с чего-то решили, что у тебя с Муравьевым роман. Прикинь?
– Прозорливые какие!
– Да я так и сказала, что ты не будешь подпирать объедки с чужого стола
Охренеть просто. Фантазерка!
Подпирать. С чужого стола.
Ты ж отшила его! Якобы…
Только вот по желчному челенджу, сразу понятно, что ей не все равно до отвергнутого мужика. Следит за его жизнью. Бдит, соперниц отваживает.
– Тут ты права. Я люблю быть дегустатором…
Не уловив сарказма, глядя на Никиту заигрывает с ним интонацией «идет коза рогатая», только что пальцами не бодает.
– Это чей же такой мальчик?
– Муравьева! – опускаю на пол «водяного», он тут же несется к диспенсеру для бумажных полотенец. Подхватив пакеты я за ним.
– Вадима? – слышу в след ошарашенное.
– Ну да, – оглянувшись, пожимаю плечами. – Мы вместе. Живем. Только не говори пока никому. Мы решили до свадьбы не афишировать.
Ну все! Это бомба! Р-а-з-н-е-с-е-т– в-с-е-м!
Снова подняв Никиту, нажимаю на кнопку. Он ловит выезжающее полотенце. Отрывает, вытирает руки. Бросает в корзину.
– Еще! – командует мне. Нажимаю снова. Все повторяется.
– Еще! – хохочет довольный.
– Все! Я тебя сейчас уроню! Пошли!
Ставлю его на пол. Беру за руку. И под обалдевший провожающий взгляд, мы наконец-то покидаем эту латрину. Да-да, мы сюда по делу заглянули, а не для светской беседы, как в Греции.
И слава Богу, без приключений и пробок, под песенки Детского радио, и жалобное завывание Лимура быстро доезжаем до бабушки с дедушкой. Где нас почему-то встречают встревоженными лицами.
