Текст книги "Сорвать Джекпот (СИ)"

Автор книги: Арина Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

39

На заседание мы пришли вместе. Лика настаивала, чтоб я надел костюм с галстуком.

– Выглядеть надо солидно. Пусть судья сразу увидит, что у нас все в порядке с моральным обликом, ориентирами, и жизненными ценностями.

– Ага, и паше в карманчик вложить.

Обошлись строгой рубашкой и брюками. Себя Лика замуровала в мышиный брючный костюм. В котором была похожа на ведущую прогноза погоды. Поржав друг над другом, потому, нервничали до чертиков, мы как два узника в кандалах вошли в зал, и сели на неудобные кресла.

Наша адвокатесса, непринужденно утроилась рядом. Закинув ногу на ногу, демонстративно окинула оценивающим взглядом оппонентов, и стала скучающе постукивать ладонью по колену. Легкая улыбка играла на ее губах. Выражение темных глаз было невозмутимым и серьезным, в них практически ничего не читалось, кроме холодности. Весь ее вид говорил об абсолютном спокойствии.

Юлька сидела напротив с Денисом, и каким-то суетливым мужиком, что-то им все время нашептывающим. Мы поздоровались кивками. Бледная, похудевшая, нервная… вцепившаяся в мужа.

Судья совершенно казенно, быстро зачитал суть претензии, принял встречный иск от нашего адвоката и назначил сбор документов, перенеся заседание на месяц.

– Все отлично. Такие дела, как наше, как правило, длятся три-четыре месяца. Столько же заседаний. Наберитесь терпения. Действуем по плану. Собираете свидетельства, справки, бумажки. Выписку из поликлиники. Пусть напишут сколько и чем болел Никита, про аллергию, и количество зубов. Из детского сада возьмите характеристику, пусть особо отметят, что матери не было ни на одном публичном мероприятии. Так что еще? Кружки какие ходите? – на наши сурикатные кивки, одобрительно щелкнула пальцами. – Замечательно. Возьмите бумажку, что подает олимпийские надежды и заявляется в ближайшее время для участия в турнирах, которые для него страстно желанны. От логопеда, что нуждается в постоянных занятиях. Соседям я сама составлю о вас панегирик, только расписаться попросите. Представим его, в виде объяснения третьих лиц. Если, есть сердобольные бабульки, которые открывали вам с коляской дверь, объясняли, как варить кашу, подружились с вашей няней, пригласите их в качестве свидетелей. Няню тоже. Они это любят…расскажут всю правду про сбежавшую жену…нам это на руку. И последнее, к вам придет опека. Будет оценивать условия проживания и безопасность…Никакого спиртного в доме, никаких книг, дисков, журналов кроме детских. По возрасту. Порядок. Чистота. Продукты в холодильнике для ребенка. Фрукты обязательно. Лекарства в коробку, в труднодоступное место. На окна – блокираторы, в розетки – заглушки. И главное доброжелательность. Не волнуйтесь и не суетитесь. Не старайтесь понравиться. Все! Если появятся вопросы, звоните, я всегда на связи!

Мы собрали все, про что велела наш компетентный эксперт. Характеристики, справки, даже договор с Ниной Павловной оформили задним числом. Подозреваю, у Юльки могло оказаться тоже весомое досье. Подтверждающее ее материальный статус, и замечательность.

Наша поездка на море, само собой накрылась медным тазом. Ежу понятно, что Юлька не подпишет доверенность. Хотя уверен, головой понимает, что дальше указанного в ней государства я сына не увезу, и конечно же вернусь обратно…У нас все хорошо здесь. Было.

Разговоры о планах на отпуск сами собой сошли на нет. Лика, еще и шутила, что сэкономим денег. Что картошку фри можно трескать в аквапарке, а глазеть на морских тварей в океанариуме безопасней. Опять же не простудимся под кондиционерами, не обгорим, кислородом не отравимся. Сплошные плюсы! И потом у нас еще: бока – не отлежаны, сериалы – не смотрены, вредности – не сожраны. Столько дел, столько дел!

С ремонтом уложились за неделю. Светлые кофейные обои, раздвижные двери, парящий потолок со светорассеивающей трек-системой, подчеркивающий зонирование, встроенными у окна стеллажами. Диван с ортопедическим основанием, и здоровенный телевизор на стене напротив, смотрелись в интерьере минималистично, заставив заиграть комнату функциональными возможностями. Никита завизжал от восторга, и рыбкой проскользил, по новенькому ламинату, Лимур, выскочив из переноски, сразу же запустил когти в обивку. Лика бросилась брату на шею, а я развел руками, принимая у гордо, демонстрировавшего режимы освещения, Тенгиза работу.

– Да не за что, – чмокнув сестру в щеку, протянул мне пульт. – Это все Лика.

Я удивленно приподнял бровь, и вопросительно кивнул. Чего я еще не знаю о талантах свой жены?

– Дизайн Маринка сделала, – жмется ко мне обнимая, как будто проштрафилась. – Она такая умница, сразу меня поняла. Представляешь, за пару часов все придумала. И деньги брать отказалась.

– Позовем обмывать ремонт, – кладу ее голову себе на грудь, целую в макушку.

– Надо еще шторы купить и ковер! – заглядывает мне в глаза. – И консоль с полками заказать. Маринка два варианта предложила. Можно выбрать, что больше понравится.

– Надо, значит надо! – безропотно соглашаюсь.

– А тебе нравится?

– Непривычно. Чистенько, светленько… – обвожу взглядом комнату, – ну ничего-ничего…Никитос с Лимуром это быстро исправят.

– Ничего они не сделают, – Лика победно задрала нос, – обои можно даже щеткой мыть, а у дивана обивка антивандальная.

– Правда что ли? – у меня вырвался смешок. – Плохо ты о них думаешь! Обои можно драть когтями, а на диване лепить или клеить. Еще может «само», что-нибудь разлиться или свалиться. Я, например, обои пальцем раскатывал, так знаешь, послюнявишь и трешь, а в диван прятал мандариновые дольки и кожуру, мне нравилось, как пахло. Вариантов вандализма, знаешь ли, много.

– Лик, тут больше нельзя рисовать, да? – вклинивается между нами Никитос, преданно глядя на нее.

– Если тебе захочется здесь рисовать, мы с папой купим большие листы и наклеим на стены. Изрисуешь, потом наклеим другие. Потом опять. Подойдет?

Никита радостно кивнул.

– А когда?

– До завтра потерпишь? Пойдем-ка мыть руки, – отрывается от меня, разворачивает его за плечи, – и будем лепить пельмени. Спрячем в один из них пуговицу. А кому она попадется, тот получит мороженое.

Подпрыгивая Никитос убегает.

– А на самокате можно кататься? – слышится из глубины квартиры.

– Можно конечно, только колеса помоем, – выскакивает за ним Лика. – Мультики будем смотреть после ужина? Развалимся на диване… выключим свет…Лимура возьмем…А папе защекочем живот, чтобы торт нам купил.

Хитрюга, торт, как раз уже в холодильнике. Им собирались отметить возвращение домой.

– Давай!

– Мыло бери! – и дальше голоса глохнут за шумом воды.

– Весело тут у Вас! – жмет мне руку, прощаясь Тенгиз. – Щекотка или торт! – многозначительно подмигивает. – Мучительный выбор!

– Может останешься на ужин?

– Не, побежал. Меня Лена ждет, я всю неделю приходил очень поздно. Обижается, что совсем ее забросил. В области выиграли тендер на ремонт санатория, мотался туда каждый день. Не виделись почти. Соскучился.

Обувшись, отсалютовал мне в коридоре, и убежал.

Женщина из опеки, пришла через два дня. Предупредив нас, буквально за час до визита. Лика, очень переживала, что не успела купить шторы в зал, а мне почему-то на психах, вспомнилось, что справки от ветеринара у нас на Лимура нет!

Тетя нам вроде попалась адекватная. Прошлась по комнатам, заглянула в холодильник, удостоверилась, что лекарства хранятся в специальной коробке высоко, проверила чистоту сложенных стопочкой детских вещей в шкафу. Потом книжки Никитоса полистала, повосторгалась желтыми внимательно следящими за ней глазами Лимура, спросила у сына, что любит кушать. А он честно ответил, что не любит. Кашу, капусту маленькую, рыбу. Но ест, а то не победит Димку с дзюдо.

А затем, выяснив, что наши родственники, не бабуины, а интеллигентные люди, и убедившись, что мы не скандалим, не бухаем, аморальный образ жизни не ведем, да еще и врачи…как мне показалась, даже прониклась симпатией…ну и напоследок, нажаловалась на проклятый холецестит.

– Может удалить желчный? Мне предлагали…

– Я за сохранение функционирующих органов. Конечно, когда они постоянно дают о себе знать, то тут нужно выбирать меньшее из зол… Люди с удаленным апендиксом чаще болеют кишечными заболеваниями, например. Потому что именно он отвечает за выработку правильных бактерий в кишечнике, – авторитетно кивнул на ее неверящий взгляд. – В вашем случае, диета и дисциплина очень эффективны. Будут показания к операции, обращайтесь.

Закрыв за ней дверь, мы переглянулись, и выдохнули с облегчением – пройдено первое испытание.

– Вроде все неплохо прошло, да?

– Ведь припрется к тебе, – обняв за талию, Лика прижалась ко мне.

– А я думаю, нет. Она сама сказала, что живет с этим десять лет…и ничего…

На втором заседании, судья принял к рассмотрению представленные с обеих сторон документы. Наших оказалось побольше. Зато, как я понял, условия проживания, с той стороны оценили высоко. Справки о доходах – впечатлили. Банковские выписки, о ежемесячных переводах в мой адрес, положительно отразились на Юлькиной репутации. Да с нравственными изъянами, но не безнадежная! Никогда не забывала о сыне. От выполнения родительских обязанностей не уклонялась.

– Это ничего не меняет, – шепнула мне адвокат, – родитель, проживающий отдельно от ребенка, не ограничивается в возможности финансового участия в его жизни. Наоборот, это его обязанность. Никита ходит в платный садик, до этого была няня. За ее деньги вы создает ребенку комфортные и благоприятные условия, а не тратите их на себя. Расходы, подтверждаемые. Все прозрачно. Со своей стороны, вы его одеваете, кормите, оплачиваете лекарства и врачей. Не вижу здесь никаких противоречий.

Юлька выглядела болезненно бледной и уставшей. Часто пила воду из бутылочки, словно, борясь с тошнотой. Черты ее лица заострились, смазывая миловидный эффект во внешности, и меняя его в зрелую сторону. В глазах не осталось кричащего, эгоистичного выражения. Возникло ощущение, как будто она недавно переболела, и еще не оправилась.

– Юля беременна, – наклонившись, тихо выдохнула мне на ухо Лика.

– С чего ты взяла?

– Она без колец. Посмотри даже обручалку сняла. На щеках сосудистые звездочки появились, на шее – экземотозное высыпание. Первый триместр. Недель десять-двенадцать, думаю. Скорее всего принимает гормоны после выкидыша. Тошнота и отеки – побочка.

Снова села ровно, и ее рука сжала мою, когда судья завершил заседание, назначив новое слушание после изучения представленных сторонами документов.

Наша адвокат, подала ходатайство о вызове свидетелей. В очередной раз, снабдив нас оптимистичными напутствиями, допила кофе из автомата, и переключив внимание на свой разрывающейся мобильный, удалилась решать вопросы, требующие ее присутствия.

40

Юлька остановила нас на выходе из суда. Ждала, нервно кутаясь в шарф, намотанный поверх пуховика, поеживаясь от пронизывающей холодной сырости.

– Вадим, можно мне увидеться с Никитой? – ее тон был просящий, в нем не было ни прежнего превосходства, ни претензии. – Обещаю, что не буду истерить. Я просто хочу посмотреть на него, услышать, прикоснуться. Пожалуйста.

На ее глаза навернулись слезы. Денис стоял рядом с ней, прожигая меня взглядом, готовый, если понадобиться вступить в схватку. Защитить свою женщину. Выгрызть для нее этот кусочек радости.

– Конечно, Юль. Погода сегодня не располагает к прогулкам. Давай встретимся через два часа у торгового центра. В нем есть детский городок, и кафешки. Мы подготовим Никиту. И все вместе там побудем, – движимый то ли жалостью, то ли опасениями, что отказ может обернуться против меня в суде, согласился. – Он не будет чувствовать себя скованно, а ты сможешь с ним поиграть. Если, начнет артачиться, я что-нибудь придумаю, и тебя подстрахую.

Денис обеспокоенно посмотрел на жену. Она, смахнув слезы, улыбнулась и успокаивающе погладив по груди, прижалась к нему.

– Спасибо, – Юлькин муж, благодарно кивнув, ответил за двоих.

Никитос был встревожен и озабочен. Но предстоящие развлечения в детском центре пересилили волнение от встречи с матерью. Поначалу он держался от нее на расстоянии, и все же достаточно близко, чтобы можно было слышать, о чем она говорит. А Юлька в этот раз почему-то словоохотивостью не страдала. На помощь пришла Лика. Сначала порассуждала о черепашках-нинзя, о Димке, которого Никита вывел на последней тренировке из равновесия, специально перепутав, каким приемом. Потом, сделала вид, что забыла какой сюрприз они прятали в пельмени.

Что мороженое никому не досталось, потому что пуговицу никто не нашел, уже вспоминал Никита, с высунутым языком переступая по подвесному деревянному мостику. С одной стороны, его страховала Лика, с другой восхищенная его умениями Юлька. Сына как прорвало, он выложил все. И про тренера, и про Димку, и про кимоно. Деловито объяснил, что Лимуру нельзя рыбу, и они с Ликой дают ему корм, а еще у него есть диномобиль с динозаврами, и кингуруми! Пометавшись между игровыми домиками, помчался к горкам, где через, пару спусков, без опаски подавал Юльке руку. Затем был лабиринт, батут, сухой бассейн. Мы с Ликой и Денисом напряженно наблюдали за происходящим. Я, еще и со страхом, опасаясь, что мама может так сильно понравиться, что он захочет быть вместе с ней.

Потом было кафе. Никита уплетал мороженое, мы пили чай с ягодным пирогом. Юлька умиленно любовалась сыном, а меня одновременно, распирало от гордости за него, и сжирало неуемное желание «спрятать свое». Вообще ситуация была странная, мы судились, и в то же время, мирно сидели за одним столом и пытались вести светскую беседу, боясь нарушить хрупкое равновесие. Одному из нас нужно пойти на уступки, чтобы прийти к удобоваримому соглашению. И этим «одним из нас» я становиться не собирался.

Доев мороженое, Никита залез к Лике на колени, и буквально через пять минут, пригревшись, прижимая к себе подаренного Юлькой динозавра, заклевал носом. Представился отличный повод закончить тягостный вечер. Мы быстренько собрались, расплатились, и вежливо распрощавшись поехали домой.

В машине стояла напряженная тишина, чтобы как-то ее разбавить я включил радио, откуда полилась, еле слышно, чтобы не разбудить Никиту какая-то лирическая песня.

– А что, если… – Лика не успела закончить.

– Не знаю, – перебил ее. Краем глаза увидел, как она теребит на куртке собачку замка. Не глядя, нашел беспокойные пальцы, ободряюще сжал. – Надеюсь, что нет.

Я занес спящего сына в квартиру, скинув обувь, прошел в комнату, положил на кровать. Лика, отогрев дыханием ладони, начала его осторожно раздевать, а я сбежал на кухню. Сбросил куртку, налил себе коньяка на два пальца. И уставившись невидящим взглядом в окно, сделал глоток. А что, если правда, Никитос захочет жить с Юлькой? Пусть не сейчас, а позже…Если мы наладим отношения, они будут видеться, общаться… Залпом допил остаток. Коньяк приятно согрел горло, мысли стали отделяться от эмоций и позволили себя направить в нужное русло. Значит надо сделать так, чтобы не захотел!

В комнате Никиты не горел свет, но тихо журчали голоса. Я замер подслушивая.

– Тебе понравилась играть с мамой?

– Она грустная.

– Она очень по тебе скучала, поэтому была грустной. А теперь она увидела, что у тебя все хорошо, и больше не будет грустить.

– Она еще придет?

– А ты бы хотел?

– Да.

– А жить с ней?

У меня все внутри перевернулось, а потом съежилось от мучительного и болезненного страха потери. Мой Никитос, больше не будет нуждаться во мне. Нестись при малейшей угрозе. Везде совать любопытный нос и задавать бесконечные вопросы.

Одна за одной падали в голове доминошки.

Первое «папа»… зачитанные до дыр картонные книжки…и вот он на утреннике поет и танцует…

– Нет! – прозвучало испуганно. – Я хочу жить с тобой и папой!

Трудно даже передать, какой выдох облегчения вырвался из моих легких. Как гора с плеч. Мой Никитос…Мой! Не отдам!

– И мы этого очень хотим! Ты же наш мальчик!

Заглядываю в комнату, вижу, что обнимаются. Лика гладит, его по голове, укачивая.

– Сказку расскажи.

– Давай, тогда ляжем, – укладывается с ним в кровать, накрывает одеялом. – Про кого?

– Про зайцев.

Рассказывает в лицах, нагнетая кульминацию, любимой сказки. Я тихо прохожу, сажусь на кресло, утопая в бесформенной мягкости. Память отбрасывает меня в день, когда Лика только к нам переехала. И становится почему-то спокойно. Возникает ощущение, что сегодня мы переступили какую-то черту, разделяющую жизнь на «до» и «после». Непонятно откуда, появляется уверенность, что все будет хорошо. Должно быть!

Возможно потому, что Юлька сегодня была человечная. Слезы сентиментальные, теплота во взгляде, подкупающая искренность…Впервые она не старалась понравится Никите, не ждала благодарностей за подарок, а жадно впитывала каждое его слово, жест, взгляд.

Может увидев нас вместе, поймет, что мы не просто живем под одной крышей, мы – семья. Счастливая семья, которую она пытается сломать. Может отвяжется от нас? Прислушается к голосу разума? Под тихий голос вырубаюсь. Просыпаюсь, от того, что Лика тихонько будит меня за плечо.

– Пошли спать. Никита уснул.

Сплетаемся друг с другом в кровати. Она гладит меня по спине. Водит в волосах ноготками, шепчет успокаивающие слова. Что я замечательный отец, что мудрый, что благородный. Что Никита меня очень любит. Что я самый лучший. Вжимаю ее в себя, и тоже шепчу… что мне повезло, что люблю, что сокровище.

Через две недели заседание суда снова перенесли. Теперь уже по нашей вине. Я подцепил от Никиты ветрянку. И если, в детстве, как утверждала мать, у меня была легкая форма с шестью прыщами и без температуры, то на четвертом десятке – обсыпало с ног до головы, даже во рту были язвы. Температура под сорок держалась шесть дней, болело все – живот, голова, горло, мышцы, кости. Опухли лимфоузлы. Я валялся с задернутыми шорами, потому что даже дневной свет причинял боль глазам.

Дома был лазарет. Капризный Никитос – в одной комнате, подыхающий я – в другой, и мечущаяся отважная Лика между нами. Она стойко дежурила у кровати то одного, то другого. Обтирала, поила, мазала. Меняла пастельное белье, чесала, заставляла есть. И, если я – врач, взрослый мужик, не знал куда себя деть от боли, Никитос с Ликиных рук не слезал. И неважно, как сильно она уставала, как у нее болела спина, учитывая, что он совсем не былиночка, или как ей хотелось спать, по первому зову, она брала его на руки и носила пока не успокаивался.

Никита ожил на четвертый день, я на восьмой.

Лика настояла, чтобы я сообщил Юльке о болезни. Она была с нами в контакте, а по мнению гинеколога Муравьевой, для беременной это могло быть опасно. Мы не имеем права промолчать.

И я позвонил.

Юлька испугалась, расплакалась, сказала, что у нее уже срок 15 недель. Сохраняется, очень боится выкидыша. А тут теперь такое. И Денис в командировке. Лика работала рядом суфлером. Через меня велела ей успокоиться. Критически себя осмотреть, нет ли высыпаний. Их ведь нет? Ну вот, инкубационный период почти прошел…Значит, что? Надо взять себя в руки. Обязательно показаться инфекционисту на всякий случай, и прям щас сдать кровь на антитела. Результат будет отрицательный, это нужно для самоуспокоения. Она же болела ветрянкой! Значит ничего плохого случится не может! Все будет хорошо! Никита? Капризничает немножко. Температурит. Не надо переживать. Если что, у нас бабушки с дедушками на подхвате. Справимся. Ничего не нужно!

Три дня мы боялись за Юльку, а она переживала за Никиту. Звонила, просила показать, все время торчащего у Лики на руках сына, пыталась читала ему сказки по телефону. Не могу сказать, что мне это нравилось, но я понимал проснувшееся в ней материнское чувство. Матери, чей ребенок болеет, а она не может быть рядом…Юля действительно любила Никиту…но и себя любила тоже.

Мы с облегчением выдохнули, когда она сообщила, что у нее есть антитела. Ни ей, ни ее малышу наша хворь не угрожала. А вот у примчавшегося из командировки Дениса антител не оказалось, и по совету Лики он сделал прививку. Как говорится, береженого Бог бережет.

К середине третьей недели, я уже не напоминал бородавчатую тыкву, но все еще торчал дома. Никита пошел в садик, хотя была возможность отсидеться со мной, Лика – на работу.

Юлька мне позвонила, когда, домучив «порцию» диссертации, я занялся ужином. Мне нравилось видеть, как Лика с Никитосом начинают принюхиваться еще в коридоре, гадая что я для них приготовил. Мы проговорили больше часа.

– Юля отозвала иск, – я почесал зудящую грудь, привалившись затылком к кухонной стене. – Сказала, что поняла, как Никите со мной повезло. Как сильно мы его любим, и как сильно он любит нас… что не хочет делать его несчастным. Будет переводить деньги. Звонить, разговаривать. Хочет знать, что ему нравится, во что играет, что умеет и чему учится. Просит, скидывать видео с ним, фотки, рисунки, поделки. На новогодние праздники планирует прилететь, если хорошо себя чувствовать будет, и просит отпустить с ней и Денисом в загородный отель.

– И что ты ответил? – загрузив в посудомойку тарелки, Лика встала между моих разведенных бедер, прислонив голову к своему животу, стала легонько водить мне по спине ногтями. Господи, какой же кайф!

– Сказал, что если Никита захочет, и она мне не испортит ребенка деньгами, то не против.

– Вот, что делает с людьми ветрянка животворящая! – хмыкнув, потянула за волосы и запрокинув голову, с озорными искорками заглянула в глаза. – Стриптиз будешь мне танцевать пока Никиты не будет?!

– Да я хоть сейчас готов, – обхватив руками за талию впечатал в себя.

– О не-е-ет! – она расхохоталась. – Во-первых у нас еще ребенок не спит. А во – вторых, боюсь моя нежная психика не выдержит такого зрелища. Особенно финала с оголением задницы…

– Я могу передом, там все гораздо лучше!

– Господи, как же я рада! – присела ко мне на коленку, обвила шею руками, уткнулась в плечо. – Поверить не могу, что все наконец-то закончилось. Больше не нужно гадать, что у нее на уме. Оглядываться. Бояться телефонных звонков.

– Как ты там говорила…как бензин в баке?

– Это меня от страха несло…

– Спасибо, Лик.

– Да за что?

– За умение быть чуткой. Слушать и слышать. За терпение. За Никиту. За все.