Текст книги "Увидимся в аду"

Автор книги: Арина Холина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

НАТАША
ЗЕМЛЯ

25 апреля, 23.43

Сначала был свет. Потом – черный коридор, по которому она летела со скоростью звука. Потом все смешалось..

Она словно куда-то провалилась, а через некоторое время услышала голоса:

– Кажется, бьется…

– Натуся, ты как?

– Принесите воды!

– Есть у вас нашатырь?!

Она ощущала, что очень неудобно сидит. В бок впивается подлокотник, ноги затекли, шея болит. Наконец в нос ударил резкий запах – она задохнулась, чихнула и открыла глаза. Как ни странно, она сразу же всех узнала. Вот ее парень, Андрей, перепуган до смерти. Стюардесса волнуется, как бы она не умерла в ее смену, и одновременно так отклячивает попку, чтобы Андрей обратил внимание. Неизвестный пожилой мужчина… А сидит она в кресле самолета, летит из отпуска, который провела с Андреем в Египте.

Это было невероятно! Она обо всем все знала, ко всему, казалось бы, привыкла – в смысле ее тело, тело той женщины, которой она сейчас была. А новая Наташа со своей старой душой все равно изумлялась, и не верила, и боялась.

– Тебе лучше? – Андрей взвизгнул и бросился к ней.

– Вам чего-нибудь принести? – предложила стюардесса.

– Пошла вон и не смей пялиться на моего мужчину! – отрезала Наташа.

Стюардесса опешила. Андрей принялся извиняться, апеллируя к дурному самочувствию Наташи.

– Хочу коньяк, – потребовала Наташа.

– Хорошо, но коньяк, по-моему… – Андрей обернулся к пожилому мужчине.

– Я врач, – представился тот. – У вас только что была остановка сердца. Сильный приступ аллергической астмы. Мы, говоря без обиняков, думали, что вы не придете в себя. Я бы посоветовал повременить с коньяком…

– Бутылку коньяку, – настаивала Наташа. – Немедленно. Я не пила двести лет. Спасибо за заботу, – поблагодарила она доктора. – Со мной все в порядке. Мне срочно нужно в туалет.

В туалете она скинула одежду, рассмотрела ее – не поправилась, с презрением скомкала и побросала вещи на мусорный бак. Уставилась на свое новое тело. Из зеркала на нее удивленно смотрела девушка лет двадцати восьми с крупным загорелым лицом. Нос был немного курносый. Глаза большие, карие, с длинными ресницами. Щеки круглые. Густые каштановые волосы спускались чуть ниже плеч. Грудь – небольшая. Живот – плоский. Талия – ничего себе, а зад – крестьянский, бедра широкие, полные.

– Плебейка, – поморщилась Наташа. – Не могли подобрать посимпатичнее. Ладно… – вздохнула она. – В грудь и губы – силикон, ноги – на массаж, шмотки – сжечь. Новая прическа, – подытожила она, подбирая с бака легкие бежевые брюки и незатейливую голубую блузу без рукавов.

Когда она вышла из туалета, Андрей ждал ее с бутылкой «Хеннесси».

Это был высокий, стройный молодой человек. Он был одним из тех парней, в которых влюбляются кассирши. Не мужчина, а мечта засидевшейся невесты.

Тридцать один год, рост – 187 см, вес – 75 кг. Глаза зеленые, волосы пепельные, брови и ресницы темные. Высшее образование, стажировка в Оксфорде, красный диплом. Солидная работа в банке, двухкомнатная квартира в центре, прическа от Александра Тодчука, гавайка от Гуччи, маникюр, улыбка обошлась по четыреста долларов за зуб.

Наташа попыталась вспомнить, когда у нее последний раз был мужчина. О, как давно это было! Она похотливо покосилась на Андрея. «Хорошо, что у нее есть парень, – думала она о той Наташе, в чьем теле она сейчас находилась. – Далеко ходить не придется». Казалось, Наташа до сих пор ощущала, как мужские руки прикасаются к ней, обнимают, прижимают… Дьявол, как давно это было! Та, прошлая она – Натали Кассель – была не очень разборчива. Ей нравились все мужчины. За то, что они мужчины. За то, что они могут прижать до хруста в ребрах. Нравилось, что от них пахнет резким мужским потом. Она любила их мускулистые ноги в пушистых волосах. Любила, когда от желания и выпивки у них горели глаза… Наташу бросило в жар, а трусики прилипли.

Андрей же с тревогой наблюдал, как Наташа залпом опрокидывает фужер коньяка, закуривает сигарету, с наслаждением вдыхает, и задал беспокоивший его вопрос:

– Разве ты куришь?

– А что я сейчас, по-твоему, делаю? – Наташа взмахнула, сигаретой.

– Я имею в виду, что ты раньше не курила.

– Может, и курила… – загадочно улыбнулась она. – В прошлой жизни.

– Ну да, если только в прошлой… – промямлил Андрей и попробовал перевести разговор: – Помнишь, я тебе как раз начал рассказывать о книге Паланика «Колыбельная». Так вот, по сюжету «Колыбельная» радикально отличается от исполненного в реалистической манере «Бойцовского клуба»: это фантасмагорический фарс, сказочная черная комедия. Фарсовая «Колыбельная» содержит в себе короткий штыковой мессидж: масс-медиа убивают нас. Дело не только в буйной стилистике и афористичности письма; по всем паланиковским текстам как будто распылены мужские гормоны, заставляющие тексты полыхать ненавистью и сочиться специфически мужской тревогой, маскулинной паранойей… Что? – спросил он, заметив, что Наташа смотрит на него с опаской.

– Слушай, Андрей, а ты сейчас по-русски говорил?

– Не понимаю… – Он сдвинул брови.

– Я тоже не понимаю, о чем ты говоришь! Ты вгоняешь меня в тоску.

– Ты изменилась! – с обидой произнес изумленный ее реакцией Андрей. – У тебя что, было перерождение?

– Совершенно верно! – Наташа расхохоталась.

Он отвернулся и до конца полета не произнес ни слова. «Ну и кретин! – думала про себя Наташа. – Интересно, хоть в постели-то он ничего?»

Это было странно. Она помнила – памятью той девушки, в чьем теле находилась, – как занималась с ним любовью, помнила все его движения, привычки, особенности… но не могла точно сказать – нравилось ей это или нет. От воспоминаний двухсотлетней давности ее бросало в жар, а об Андрее ей как будто кто-то рассказал или показал видеосъемку – она могла описать все до мелочей, но прочувствовать не удавалось.

«Может, это из-за того, что душа другая? – предположила она, но теряться в догадках не стала. – Посмотрим!» – решила Наташа и уставилась ему на ширинку.

Самолет в это время плавно приземлился. Подождав, когда большинство пассажиров покинет салон – чтобы не толкаться, – они надели куртки, молча вышли на улицу. Обменялись скупыми замечаниями вроде: «Это твоя сумка?» – «Кажется, да…» Забрали багаж, прошли на стоянку, сели в темно-зеленый «мицубиси» Андрея и поехали в город.

– У-у! – Наташа сделала радио погромче. – Классная песня! Я твоя раба… твоя раба… – запела она, отчаянно фальшивя.

– Тебе нравится Бритни Спирс?

Андрей даже замедлил скорость.

– А что? Здорово поет… – уставилась на него Наташа.

– Да нет, ничего, – отвернулся он. – Просто раньше ты говорила, что таким Спирс место в ростовском ресторане…

– Я?! – шутливо ужаснулась Наташа.

Наконец, время от времени переругиваясь, они доехали до ее дома.

– Зайдешь? – подмигнула Наташа.

– Донесу чемоданы, – сдержанно пообещал Андрей.

Едва они зашли в коридор, Наташа бросилась на него, оторвав в пылу несколько пуговиц с его рубашки.

– Я так хочу тебя! – лепетала она. – Я так соскучилась!

– Наташа, – испуганно бормотал Андрей. – Ты что… Ты такая… Ах…

Они свалились на пол прямо в коридоре. Наташа кое-как сорвала брюки, вылезла из одного рукава блузки, а Андрей так и остался в штанах и разодранной рубашке. «Я не занималась этим двести лет! – думала она восхищенно, уворачиваясь от его слюнявых поцелуев. – А она? – размышляла Наташа о своем новом теле. – Позавчера? Не помню, не помню..

О Боже…» Но минут через пять она заскучала. То, что делал Андрей, ей не нравилось. Он слишком сильно сжимал грудь, а его губы, наоборот, были вялыми. Он то тряс ее, как грушу, то не вовремя останавливался и снова лез к ней мокрыми губами. В первый раз за двести лет с такой бездарностью!

– Малыш, ты как? – спросил он, остановившись. – Что-то не так?

– Да! – оживилась Наташа. – Не называй меня «малыш», не облизывай шею, не верти соски, не делай этих ужасных резких движений бедрами, не части, не сопи в ухо: «Ты чудо!» – не задирай мои ноги себе на плечи, прекрати щипать меня за задницу и не валяйся на мне, как на диване..

– Эй, ты куда?

– Ты точно сошла с ума! – выкрикивал Андрей, сражаясь с входной дверью. – Раньше тебе почему-то все нравилось!

– Нравилось – не нравилось, ты от этого как любовник не становишься лучше! – крикнула она, когда он входил в лифт. – Урод! – Она хлопнула дверью.

Квартира была двухкомнатная, с большой кухней и просторной ванной. Спальня была голубая в белую полоску, гостиная – бежевая, кухня – зеленая в цветочек. Мебель из сосны, шторы в рюшечках, повсюду расставлены вазочки с сухими цветами, фарфоровые статуэтки, а на стенах висят пейзажи акварелью.

– Кошмар! Здесь жить – все равно что поселиться в домике Барби, – подвела итог Наташа и сорвала с дивана покрывало с чайными розами. – Домик Барби? – спросила она у самой себя. – Ха-ха-ха!

Наташа распахнула окно. Внизу бурлила дорога, Садовое кольцо. Реки красных, желтых, белых огней переливались, как огненная лава. На стене дома мерцал рекламный щит.

Вдоль дороги светились желтые фонари, отчего небо казалось лиловым. На широких тротуарах куда-то спешили люди. Человечки неслись мимо величественных кирпичных домов, заворачивали в переулки с грязными двухэтажными особнячками и длинными, высокими уродливыми коробками. В окнах квартир зажигались огни.

Наташа распахнула створку и вдохнула густой московский воздух. Он пах газом, пылью, копотью, бензином и вечерней прохладой.

– У-ух! – причмокнула она.

Наташа любовалась с девятого этажа на незнакомый и знакомый город… На целый огромный мир, на новую жизнь, которую ей выпал случай прожить заново.

– Ну что, – прошептала она прохожим, машинам, фонарям, домам, – вы готовы к встрече со мной?

Она вернулась в комнату, взяла со стола журнал, полистала без особого интереса, но на последней странице ее внимание привлекло одно объявление. Наташа расхохоталась, бросила журнал, вскочила, закружилась по комнате, хлопнула в ладоши и, подобрав журнал, бросилась к телефону.

МАША
ЗЕМЛЯ

5 апреля, 22.26

Москва, клуб «Парк Культуры»

– Ты уверен, что она в порядке? – вопрошал низкий, отрывистый мужской голос.

Тот, кто ему отвечал, ударился в длинные, непонятные и суетливые объяснения, но был прерван и выпровожен. К этому времени Маша потихоньку открыла глаза. Она нащупала что-то гладкое и прохладное под собой, различила блеклую настольную лампу, силуэт у двери. Дернувшись, ударилась локтем, вскрикнула. Силуэт бросился к ней – и оказался полным лысым мужчиной в белом тонком свитере, который ему совершенно не шел – обтягивал брюшко. Еще на нем были кожаные брюки и серьга в ухе. В серьге сверкал крупный бриллиант.

Она его знала, несмотря на то что видела первый раз в жизни. В этой жизни.

Это был ее любовник. Гриша. Ему принадлежал офис, где она сейчас приходила в себя. Офис находился в ночном клубе, которым тоже владел Гриша. В этом самом клубе она полчаса назад перемешала кокаин с героином, вдохнула жирную дорожку и тут же свалилась без чувств.

Маша представила Гришу без свитера, без брюк, вспомнила его волосатый животик, потный во время секса, его «гордость», которую он всегда ждал момента выставить напоказ..

Ее бросило в жар. К тому же она заметила, что блузка на ней расстегнута, грудь просвечивает под кружевным лифчиком, а юбка задрана на пояс.

– Меня что, насиловали? – просипела она.

Гриша расхохотался.

– Поехали домой, наркопьянь, – сказал он. – Ты завтра для «GQ» снимаешься. Нам ведь не нужны синяки под глазами? Машенька у нас профессиональная фотомодель, Машенька приедет домой, рано ляжет спать, выпьет на ночь валерьянку, наденет маску для глаз и намажет тело детским маслом…

– О-о… – простонала она, вставая с черного кожаного дивана.

– Давай, моя хорошая! – Гриша взял ее под локоть. – Давай ножками, раз-два, раз-два… хорошо идем, прям как взрослые…

Маша, вырвала локоть и рявкнула:

– Я сама! Я не инвалид!

– Узнаю мою девочку, – хмыкнул Гриша. – Только если мы будем так часто запихивать в нос всякую бяку, и правда станем инвалидом…

– Гриша! – крикнула она. – Прекращай сюсюкать и издеваться!

Гриша прекратил. Он вывел ее на улицу, усадил в такси и попросил водителя проводить девушку до квартиры.

Маша вспомнила своего мужа.

Того, из той жизни, который умер от гадкой, постыдной болезни. Гриша чем-то напоминал его. Муж поначалу тоже думал, что это у нее блажь, называл «моей девочкой», а потом стал возвращаться поздней ночью. От него пахло дешевыми духами… Из приличия – как она понимала приличия – Мария устраивала скандалы и увозила детей, но на самом-то деле ее устраивало, что муж не ночует дома и не лезет к ней с приставаниями. Не надо было откладывать в сторону книгу, чтобы подставить губы для поцелуев. Он сначала пытался ее возбудить, а потом плевал на пальцы и касался там, и еще надеялся «доставить ей удовольствие»… Уф! Его мать на похоронах сына заявила: «Ты его никогда не любила». Может, и правда не любила? Та, прежняя, Мария понимала любовь как уважение, ответственность, жертву… Права она была или нет?

Водитель остановил машину у подъезда. Ее новый дом. Огромную квартиру – четыре спальни плюс гостиная – она снимала вместе с тремя приятельницами. Уже на третьем этаже до нее донеслись музыка, шум, гам, и голоса тех, кто курил на лестнице. Маша вошла в открытую нараспашку дверь и ужаснулась. В общей гостиной было человек сто. На нее тут же бросились какие-то люди – все ее обнимали и что-то говорили. Наконец она увидела одну из соседок – молодую актрису, отхватившую большую роль в детективном сериале. Катя и была виновницей бедлама – она отмечала успех.

– Ма-а-а… нька! – промычала актриса, вскочила с кресла, но тут же упала. – Я така паная… Ой! Хош нюхнуть?

Маша отрицательно покачала головой.

– А курнуть? – настаивала соседка.

Маша снова отказалась.

– Тогда выпить! – Актриса схватила бутылку куантро. – «Белый негр»? То есть «черный русский»?

– Нет-нет, Катенька, я плохо себя чувствую, – отнекивалась Маша, еле сдерживая желание задушить ее. Ей ужасно хотелось спать, но заснуть в этом бардаке не удастся.

– Сюрприз! – Катя неожиданно вскочила из кресла и, уверенно держась на ногах, поволокла Машу на балкон.

Это была просторная терраса, на которой умещались диван, два кресла, стол и многочисленные горшки с цветами.

– Если не хочешь выпивки и наркотиков… Игорь! – завопила Катя на всю квартиру.

Штора, прикрывавшая балконную дверь, отъехала в сторону. В гостиную выбрался молодой человек. Он был… Конечно, он был слишком, неправдоподобно красив, но не слащаво, как в рекламе мужского дезодоранта, а необыкновенно, как Джонни Депп в «Мертвеце». И в глазах у него было что-то особенное – и грусть, и страсть, и как будто издевка, и внимание… Маша почувствовала, что слишком пристально и, кажется, раскрыв рот уставилась на него. Тут же застеснялась и истерично пискнула:

– Здрасте!

– Привет, – отозвался он.

– Это… – Катя так резко махнула рукой в его сторону, что накренилась и чуть не упала. Игорь удержал ее за локоть. – Маша… – Теперь она обвила рукой Машину шею и повисла на ней. – Самая моя лучшая подруга. А это… – Катя снова взмахнула и в этот раз начала падать вместе с Машей. Игорь снова их подхватил – его рука коснулась Машиного плеча, от чего вдруг стало жарко, как в бане, а сердце застучало как отбойный молоток. – Игорь – самый красивый мужчина на свете, – как ни в чем не бывало продолжала Катя. – Я даже подумываю закрыть Дениса в туалете, – последние две недели Денис был ее парнем, – и соблазнить его. Ну хотя бы попытаться… – Тут они ей надоели, и она побежала к новым гостям.

Секунд пять они стояли и смотрели друг на друга.

– У меня шикарный план, – произнес наконец Игорь. – Берем выпивку, сигареты, закуски, выбираемся отсюда и кутим в подъезде, как студенты. Здесь слишком шумно.

Они выскользнули из квартиры, поднялись на последний этаж, разложили на подоконнике закуску и целый час спорили о том, что такое счастье.

– Счастье – это когда ты делаешь только то, что не противоречит твоей совести, – убеждала его Маша.

– Ну… А если совести нету? – улыбнулся Игорь. – Я думаю, счастье – это когда твои друзья, близкие, люди, с которыми тебя связывают деловые отношения, думают о тебе так: «Несмотря на множество недостатков, он добрый и хороший, отзывчивый человек».

– Это ты себя имеешь в виду? – спросила Маша.

– Совсем нет. – Он достал зазвонивший мобильный. – Как раз наоборот. Извини… – Он включил трубку. – Да.

– Прямо сейчас? Я ее заряжал, поэтому и не отвечал. Сколько? Ага… Ладно. Сбрось адрес по sms. Давай, спасибо. Прости, – он обратился к Маше, – мне срочно надо ехать – договариваться с заказчиком о съемке. Они меня целый день искали. Можно я запишу твой телефон?

Когда он уехал, Маша пошла в ванную. Она долго и придирчиво разглядывала пухлые, чувственные губы, идеальный нос, голубые глаза, легкую впадинку под скулами, гладкую кожу, пышные белокурые волосы, высокую грудь.

– Позвонит, – решила она и тут заметила плакат, висевший на двери.

Она, в дурацком кружевном белье с розочками, стоит на четвереньках. «Войди в меня!» – приглашала яркая надпись, а внизу плаката располагались телефоны интернет-провайдера «МИСС».

– Не позвонит, – огорчилась она и, сняв одежду, встала под душ. – Надо менять квартиру, – заметила она, опрокинув с полки ярко-розовый фаллоимитатор.

ИГОРЬ

26 апреля, 0.46

Игорь медленно ехал по Садовому в васильково-синей «тойоте-селике». Его бередили предчувствия – от этого спешного вызова он ждал чего-то особенного, сам не зная почему. Он ждал мгновения – самого увлекательного, когда он нажмет на звонок, а с той стороны двери его спросят: «Кто?», звенят ключи, скрипнет ручка и…

Игорю нравилась его жизнь. Многие могли бы ему позавидовать, другие – осудить, но ему не было дела ни до тех, пи до других. Он был доволен. У него была удобная, красивая «тойота», маленькая студия в мансарде – 22 метра, гардероб с одеждой от любимых модельеров, масса знакомых…

Но больше всего ему нравилось возвращаться домой, забираться на подиум у окна (возвышение доставало до подоконника и служило спальней), укутываться в плед и смотреть на улицу. И вот так он лежал и знал, что завтра проснется, помоется гелем «Кензо», наденет спортивную форму «Найк», сгоняет в спорткомплекс «Планета спорта», пообедает морковным пюре и вареной курицей в сливочном соусе – в диетическом ресторане при спортзале, заедет в магазин, купит повое белье, или рубашку, или духи, или кольцо, вернется домой, переоденется, созвонится с кем-нибудь, отправится в кафе, в ресторан, в гости… потом – кино, танцы, ночь с какой-нибудь женщиной…

Он любил делать женщин счастливыми. Иногда ему казалось, будто в этом его высшее назначение. Он любил слушать, как они хвастаются, жалуются, командуют или просят, – и он никогда не смотрел на часы и не требовал дополнительной платы, если женщина увлекалась. Игорь сравнивал себя с пластическим хирургом: он преображал женщин и дарил им новых себя – уверенных и довольных.

26 апреля, 14.00

– Я вам звонила на мобильный и домой, а вас не было..

О! – запнулась секретарша.

Ее начальница, старший менеджер рекламного агентства «Сити-смарт» Наталья Кострова, мало того что опоздала на четыре часа без уважительной причины, так еще и пришла в гаком виде, что у Иры глаза на лоб вылезли.

Вместо элегантного костюма от Донны Каран на Наташе было белое облегающее платье по колено. Талию обвивал пояс из желтого металла со всякими побрякушками. Грудь чудом удерживалась в чересчур откровенном декольте. На шее, запястьях и пальцах сверкало несметное количество золотых цепочек, браслетов и колечек. Можно было подумать, будто Наташа ограбила ювелирную лавку. Выглядела она, конечно, роскошно, но зачем, спрашивается, заставлять людей ходить летом в чулках и в этих мучительных двубортных костюмах, если сама-то…

Не успела Ира прийти в себя, Наташа сбросила пакеты, швырнула сумочку на кресло, перегнулась через стойку и заявила:

– Я передумала вставлять в грудь силикон. Буду обтягивать бедра. Как Дженнифер Лonec. Кстати, запиши меня в спортзал. В лучший.

– Э-э-э… – только и смогла произнести Ира. – Вам звонил агент по «Трейдинвесту»…

– Пошли его в жопу! – приказала Наташа. – Так и скажи – пусть со своим бартером катится в задницу.

– И у вас в семь деловой ужин с «Мокка-колой»… Это важно…

– Ты уверена, что важно? – прищурилась Наташа.

– Ну, – окончательно растерялась Ира, – вы так сказали…

– Ах, я сама-то зачастую себе не верю, – хмыкнула Наташа.

– А до того у вас совещание с художественным отделом. Потом вам нужно выбрать, что показывать зубной пасте и…

– Какая ерунда! – воскликнула Наташа, вынимая из фирменной бумажной сумки новое голубое пальто с серым воротником из шиншиллы. – Отмени все эти дурацкие совещания. Пускай сотрудники отвлекутся от работы. Сходят в кино. А зубной пасте предложите любой вариант – скажите, что выбрали из ста шестидесяти вариантов.

– А… а… – растерялась Ира. – Про кино так и сказать?

– Так и сказать. Надоело, что все сидят с постными рожами… – Она замялась на секунду. – А мы с тобой сначала посмотрим мои покупки, подарим тебе что-нибудь нарядное, а потом спустимся в ресторан и я тебе кое-что расскажу. – Она подошла к Ире совсем близко и возбужденно прошептала: – Я вчера пригласила мужчину по вызову! И он у меня был.

– Да ну! – Секретарша позволила себе вольность. – И как?

– О-о! – Наташа зажмурилась и подняла сжатые кулаки, изображая восхищение. – Включай на хрен автоответчик, снимай лифчик и пойдем немедленно выпьем!

– А зачем лифчик снимать? – удивилась Ира.

– Чтобы чувствовать себя свободной от предрассудков.

– Я тебе скажу, это просто улет! – Наташа подлила в Ирин стакан еще шампанского. – Первым делом я звонила по объявлениям в журнале. Но оттуда приезжали какие-то пузатые папаши в штанах с заплатами. Самым последним притащился юноша лет двенадцати – знаешь, у него еще такие подростковые усики в разные стороны торчали. И прыщики под тональным кремом. А потом я вспомнила об одном знакомом – у него такое модельное агентство… С определенной репутацией. Его зовут Игорь. Не знакомого, а того, с кем я была.

Наташа перевела дыхание и отпила вина.

– Он сначала приехал такой деловой, на часы смотрел. А я ему говорю: расслабься. Вот деньги за ночь – и забудь о них. Мы сначала напьемся до истерики, а потом ты выкинешь из головы, что я тебе плачу, и станешь обычным парнем, который зашел к девушке в гости. Он такой спортивный! Не тело, а скульптура из греческого зала. Туповат, но это и к лучшему – над всеми шутками смеется.

– И что вы… – перебила Ира.

– Мы ведь договорились на ты?

– Да, – смутилась Ира. – Прости. А что ты сказала этому знакомому? У которого агентство…

– Так и сказала, – развеселилась Наташа. – Срочно хочу мужчину. Самого лучшего. Деньги – не проблема. А может, он и не тупой… Не знаю. Может, он замкнутый…

Ира, расслабившись от шампанского, захихикала:

– Такое ощущение, что ты в него втюрилась!

– Вроде нет… – задумалась Наташа. – Хотя у меня так давно не было мужчины…

– А Андрей? – удивилась подвыпившая секретарша.

– Андрей не мужчина, а тухлая креветка, – повела плечом Наташа. – Мужчина должен быть сильным, веселым, энергичным, он должен не трепаться, а действовать…

– А этот твой по вызову – такой? – поддела ее Ира.

– Нет, но он безумно красивый. И сильный. И веселый…

– Ты втрескалась! – расхохоталась Ира. – Кстати, раньше ты говорила совсем другое. Что в мужчине ценишь интеллект, эрудицию, хорошие манеры…

– К чему мужчине хорошие манеры? – воскликнула Наташа. – Мужчина должен быть животным – породистым, своенравным и стремительным. Хищником!

Наташа подняла стакан, вытряхнула в рот последние капли и поднялась.

– Ладно, пошли. Мне надо переодеться, а тебе – сходить в парикмахерскую. И учти – больше никаких костюмов. Красное платье, красная помада, платиновые волосы… Э-э… Можешь надеть лифчик и что-нибудь в него подложить. Мне нужно, чтобы клиенты, увидев тебя, теряли рассудок. Договорились?

– Договорились… – неуверенно согласилась Ира.

– Да, – вернулась Наташа. – Еще одно. Эту встречу с газировкой…

Ира удивленно подняла брови.

– Ну с «Мокка-колой», – объяснилась Наташа. – Перенеси из «Националя» в «Ле Опера».

26 апреля, 19.15

– Добрый вечер.

Павел, пиар-менеджер компании «Мокка-кола», скучал в отдельной ложе ресторана «Ле Опера». У него был запланирован бездарный деловой ужин. Он уже решил отдать заказ другому агентству, но, как деловой человек, надумал поторговаться с этим «Сити-смарт». Вдруг они собьют цену настолько, что это его заинтересует. Судя по телефонным переговорам – по тону, манере и стилю, – он воображал напористую, нахальную дамочку в туфлях без каблуков, пиджаке от Армани и с короткой стрижкой. Заурядный рекламный агент женского пола. А перед ним стоял ангел. На девице было что-то настолько прозрачное, что Павел задумался, почему ее не арестовали за нарушение общественной нравственности. Кожаная юбка едва закрывала пышные бедра, широкий пояс подчеркивал соблазнительную талию, сапоги на высоченной шпильке удлиняли мускулистые ноги.

– До-до-добрый… Э-э-э… – растерялся Павел.

«Уф! – подумал он. – И что это она на меня так смотрит?»

Женщины не баловали его вниманием. Он был слишком высокий, слишком крупный, слишком кудрявый, слишком в очках, без чувства юмора и немного медлительный. А эта смотрела на него так, словно он был лакомой штучкой.

Она села так близко, что ее коленка коснулась его ноги. Положила руку на спинку дивана. Вышло, будто она его обнимает.

– Называйте меня Наташей и обращайтесь на ты. Договорились? – У нее был низкий бархатный голос.

– Я… я… – суетился он, робея от ее взгляда. – Я… подготовил бумаги…

– Поговорим об этом позже, – подмигнув, сказала Наташа. – Для начала выпьем. Два двойных виски безо льда, – перехватила она бармена. – Поужинаем?

– А, да-да, – спохватился пиар-менеджер.

Через пару минут они уже держали в руках стаканы с американской самогонкой. Судя по всему, Наташа чувствовала себя замечательно и свободно, а вот Павел ерзал и все никак не мог устроиться.

– Вы женаты? – спросила Наташа, едва они сделали по глотку.

От растерянности Павел хлебнул зараз половину того, что было в стакане.

– А почему… А… Я… Нет…

– Просто спросила, – улыбнулась Наташа. – Хочется верить, что красивые холостые мужчины – это не легенда.

От столь прямого комплимента Павел покраснел, как монашка.

– Вы… вы тоже очень красивая, – невнятно пролепетал он и приказал себе взять себя в руки.

Но в это время он почувствовал, что ее рука, горячая и сухая, лежит у него на бедре. Такого рода переговоров у Павла еще ни разу не было. Он сам неоднократно увивался за дамами на деловых ужинах, обедах и даже завтраках… Однажды у него завязался роман с журналисткой из молодежной газеты, другой раз – с дамой средних лет из юридической конторы… Но ей они в подметки не годились. Не то чтобы Наташу можно было назвать красавицей, но она была так адски привлекательна, что у Павла сосало под ложечкой.

– Дюжину свежих устриц, – заказала Наташа официанту, пока Павел вспоминал свои победы. – И дюжину запеченных в сыре и сливках. Бутылку шардоннэ «Марина»… – Она задумчиво посмотрела на Павла. – А может, две.

Когда они выпили третью, Павел неожиданно взял расходы на себя, чего не делал не только на деловых обедах, но и при частных встречах с девушками. Точнее, не всегда делал. Если ему казалось, что его используют, он предлагал девушкам делить расходы и ничуть не жалел тех, кто надеялся поживиться за его счет.

После ужина они очутились в одном такси. Павел не мог понять, куда она его везет и почему он так пьян… И кажется, влюблен.

В такси он что-то забормотал о рекламной стратегии «Мокка-колы», но она его поцеловала, и он забыл, как его зовут. Павел не помнил, как они выходили из такси, как поднимались в квартиру, как раздевались, как очутились в кровати… Запомнилось одно – ее обнаженное сильное тело, неожиданно прохладные руки… А губы пылают… Ее слова: «Покажи мне, что такое настоящий мужчина»… И совершенно безумные, алчные до секса глаза…

А когда Павел проснулся, его ждал кофе с шоколадным ароматом, свежий, теплый круассан, в ванной – гель для бритья, станок и полотенце с вышивкой «Паша». Все это Наташа подготовила вчера, но он-то этого не знал и решил, что она с самого утра бегала по магазинам, чтобы сделать ему приятное.

– Хочешь, открою тайну? – улыбнулась она, заметив его удивление.

Конечно, он согласился.

– Один мой знакомый из вашей конторы сказал, чтобы я была поосторожнее. По его словам, ты самый коварный плейбой, перед которым не устоит ни одна женщина.

– Я? Кхе-кхе… – подавился слюной Павел.

– Меня, наверное, уволят, но вчера я поклялась себе узнать, что в тебе такого… – Она с аппетитом взирала на рыхлого Пашу, по пояс замотанного полотенцем. – Сказать? – Он лишь икнул в знак согласия. – Ты настоящий мужчина. Сильный, веселый, энергичный, ты не треплешься, а действуешь. Ты хищник, своенравный и стремительный. Мне нравится быть в твоей власти. И знаешь, – она потупилась, а потом смело подняла на него глаза, – мне ни с кем не было так хорошо… – Она протянула к нему руки, а короткий халатик распахнулся…

27 апреля, 16.18

– Тебя весь день ищет Клим! – рванула к ней взволнованная Ира.

– Что ему надо? – равнодушно спросила Наташа.

– Он сказал: «Как только Кострова появится, пусть немедленно идет ко мне»… – У Иры дрожал голос. Видимо, часть начальственного гнева досталась ей.

– Какая тоска! – зевнула Наташа. – Ну ладно. Хорошо выглядишь, – заметила она, закрывая дверь.

На секретарше было маленькое красное платье, блестящие черные сапоги на платформе, а волосы стали, как у Мэрилин Монро.

Наташа поднялась на верхний этаж, миновала два коридора и уверенно толкнула дверь генерального директора. В большом кабинете с окном во всю стену сидел бородатый мужчина. Голубая рубашка обтягивала круглый живот, во рту дымилась трубка, на запястье поблескивали золотые часы. Вид у мужчины был благодушный – пока он не заметил Наташу.

– С ума сошла! Где ты шляешься?! – рычал он. – Профукала контракт! Профукала? – с надеждой на отрицательный ответ переспросил он. – Такими заказами не разбрасываются! Это тебе не «Трейдинвест»! Их переманили, да? Ну, скажи что-нибудь, бл… на х… м… еб!..

– У тебя что, предменструальный синдром? – Наташа облюбовала самое удобное кресло и села в него. – Держи, неврастеник! – И она швырнула ему пакет документов.

– Да я тебя… – лютовал Клим. – Да ты…

Но туг он прочитал договор, насупился, помолчал минут пять, после чего недоверчиво посмотрел на Наташу.

– Если ты не отстегнешь мне двадцать процентов, контракт будет расторгнут и уйдет к Буркину, – пригрозила она.