Текст книги "Конец соглашения (ЛП)"

Автор книги: Ари Мармелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Тогда ты должен знать, где двери.

Шепча и бормоча, толпа ушла в другую комнату. Робин что-то шепнула Игрейн – Шинс не могла различить, но знала этот голос – а потом кровать дрогнула, жрица, сидящая на краю матраса, встала.

– Хорошо, – сказала она Робин. – Но только промыть их. Потом позови меня.

Прозвучали шаги. Дверь закрылась, кровать пошевелилась снова, кто-то занял место Игрейн. Шинс вдруг обрадовалась, что лежала на животе, скрывая лицо в подушке, так что не видела взгляд подруги.

Хоть она ощущала, как он занимается ее ранами, чтобы ее плоть заживала быстрее и аккуратнее, чем должна была, Ольгун ослабевал. Его присутствие стало тусклым, почти забытой мыслью.

Так он давал Шинс самой разобраться с неловким моментом. Она любила его за это.

«Стоит говорить ему это чаще. Стоит многим говорить это чаще».

Тихий шорох тяжелой ткани, капли воды, запах трав, а потом прохладное прикосновение, как перышко на худших синяках и ссадинах.

И тихий разговор из-за стены. А тишины тут Шинс не могла выдержать.

– Поверить не могу, что Игрейн впустила всех сюда, пока я в таком состоянии, – отметила она хриплым голосом.

– Нужно было важное обсудить, и она уложила тебя лицом вниз…

– Хмф, – еще пауза. – Это как в старые времена. Я вернулась два дня назад, но уже в крови, а ты в опасности и прячешься.

Робин рассмеялась вяло, но искренне.

– Удивительно, что ты продержалась так долго.

– Я еще не в форме.

Тихий смех обеих. Атмосфера в комнате оставалась тяжелой, но Шинс дышалось легче.

– И, – сказала Шинс, будто вечность спустя, – Фостин?

– Да, – Робин замерла на миг и продолжила вытирать ее спину. – Тебя это беспокоит?

– Я… нет. Нет, Робс, не беспокоит. Просто… я кое-что не замечала.

– Нет, – горечь была слабой, и Шинс упустила бы ее в голосе другого человека. – Не замечала.

«Что это такое?».

Ей не стоило сейчас просить объяснения, и она выбрала другой подход:

– Она заботится о тебе?

Шинс почти слышала, как подруга хмурилась до этого, а теперь уловила широкую улыбку.

– Когда нужно. И наоборот. Она хорошая, Шинс, если ты об этом.

– Я рада. Хорошие люди в жизни необходимы.

В дальнем углу ее мыслей Ольгун шлепнул невидимой рукой по невидимому лбу. Шинс поняла, когда руки Робин напряглись, что сказала неправильные слова.

– Ох, Робин…

– Фостин была со мной все время, когда я нуждалась в ней, – ответила Робин почти монотонно. – Ренард часто заходил в «Ведьму». Всегда получал бесплатно кружку, но было приятно видеть его рядом. И тот страж пару раз заходил. Друг Джулиена, как его там? Паскаль, да?

– Ох…

– Ненадолго, просто заглядывал. Даже Эврард был пару раз.

– Эв… что?

Робин пожала плечами, приподняв матрас.

– Он заходил.

– Наверное, из чувства вины. Из-за твоего «похищения».

– Наверное. Но он хотя бы был тут.

– Робин, хватит! Я говорила, что должна была…

«Уйти. Не могла справиться с потерей Джулиена после всего, что случилось, после всего, что забрали у меня».

Она уже говорила это вслух. Говорила тысячу раз в голове. Она верила в это, когда ушла.

Но не верила после Обера, после того, как чуть не умерла в замке Поврил. Она призналась в этом себе и Ольгуну. Так почему упрямство мешало ей сейчас?

Стоило задать этот вопрос, ответ пришел ясно, словно Ольгун выложил его звездами.

Она ошибалась, поступила эгоистично, и она не могла оправдать весь вред, что причинила.

Виддершинс не была уверена, когда начала плакать в подушку. Она знала лишь, что не могла остановиться. Ее всхлипы были гадкими, пятна слез оставались на подушке. Ее плечи содрогались, тянули за раны и повязки.

Она ощутила ладони Робин на своих плечах, нежные, успокаивающие. Не осталось ни следа напряженности или гнева. И это вызвало еще больше слез.

– Прости, – тише шепота, среди икания, всхлипов и вздохов. – Боги, Робин, мне так жаль.

– Знаю, – ее голос тоже дрожал. – Я знаю, Шинс. И я знаю, что ты не хотела меня бросить, как и остальных друзей. Ты не думала головой. Я это понимаю. А ты понимаешь, что «прости» мало? И почему я не могу пока тебя простить?

Что-то в Шинс сжалось в комок от последних слов. Она хотела натянуть одеяло на голову, рыдать так, чтобы предыдущий приступ слез показался праздником.

Она сдержалась. С трудом.

– Расскажи мне. Я хочу все исправить.

– Я доверяла только тебе, кроме Женевьевы, до Фостин. Я рассчитывала только на тебя. Даже когда все было ужасно, когда тебе было плохо и ты плакала… я знала, что ты все равно будешь рядом, когда я буду нуждаться в тебе, и ты со всем справишься.

Шинс казалось, что рана на животе открылась изнутри.

– А потом я ушла.

– А потом ты ушла.

– Робин, никто не может…

– Знаю. Я это поняла. Я не злюсь на тебя за то, что ты – человек, Шинс. Но так было у меня. Такой ты была для меня. И когда я узнала, что ты можешь подвести меня…

Шинс неловко кивнула в подушку.

– Ты ощутила предательство, – поняла она.

Волосы девушки зашуршали от ее кивка.

– И предал человек, которому я доверяла больше всего, любила больше всего.

«Любила больше всего…».

Невинная фраза, но все встало на места в голове Виддершинс с таким громким щелчком, что она не понимала, как остальные не прибежали в комнату.

Это многое объясняло.

Осторожно, помня о своих ранах и об эмоциональных ранах подруги, Шинс повернулась и села, чтобы видеть глаза Робин. Она натянула одеяло до груди. Она не стеснялась Робин, но только теперь поняла то, что должна была знать годами.

– Давно? – тихо спросила она.

Робин не стала делать вид, что не поняла.

– Избитая фраза, но со дня встречи. Отчасти это правда. Но… по-настоящему? После смерти Женевьевы.

Сжимая одеяло у груди, Шинс другую ладонь прижала к щеке подруги. Вздох Робин был почти всхлипом, она прильнула к ее руке, закрыла глаза.

– Я люблю тебя, Робин. Ты знаешь. Просто я не… не…

– Не так, – глаза девушки открылись, слезы блестели там, но она не давала им пролиться. Взяв Виддершинс за руку, она медленно убрала ее со своего лица. – Я знаю.

Виддершинс снова плакала, но в этот раз за себя и Робин.

– Но ты – моя семья, Робин. Этого… достаточно?

Она приняла яростные объятия, что грозили толкнуть ее на кровать и были бы приятнее без ее ран, как да.

Они оставались так какое-то время, Шинс рассеянно смотрела на комнату за плечом Робин. Гостевая комната. Тяжелая дубовая мебель была отполирована до блеска, чаша из серебра, зеркало в тяжелой раме на стене. Она поймала себя на продумывании способов украсть чашу и зеркало из комнаты, но не потому, что хотела воровать, а потому что так могла успокоить мысли, подавить эмоции.

– И, – хитро сказала Робин, отодвинулась и вытерла стыдливо нос рукавом, – во всех дверях спален «Ведьмы» теперь есть глазок, так что, если останешься у нас, мне будет чему порадоваться.

Челюсть Виддершинс чуть не отскочила от матраса, могла улететь на пол, и это вызвало у Робин истерику. Шинс засмеялась с ней через миг, они хохотали, пока обеим не стало больно.

Она побывала в одной из своих квартир, в «Дерзкой ведьме», в Гильдии. Но только теперь после возвращения в Давиллон она ощутила себя как дома.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Еще несколько часов сна, немного бальзама Игрейн, помощь магии Ольгуна, и эмоциональный вес из-за почти потери лучшей подруги пропал с ее плеч. Виддершинс ощущала себя новой.

Новой женщиной, у которой были изъяны, но она была новой.

Настроение поднимало и то, что она помылась, уже не была в засохшем поте и крови, и одежда на ней не была загрубевшей или похожей на конфетти. Робин принесла вещи, что Шинс оставила давным-давно. Это не был ее кожаный костюм, там были черные штаны, зеленый жилет и туника цвета бургунди, и они были достаточно темными, свободными и прочными.

Даже если от нее пахло затхлым сундуком для одежды.

Она лениво разглядывала портрет, что висел над пустым камином, пока остальные заходили в комнату за ней. Золотая рама окружала аристократку в темно одежде, изображенную темными красками. Она была достаточно похожей на Эврарда, чтобы быть крови Даррасов – или она была незнакомкой, ведь картина была из самой гостиницы. Кто знал, какие прихоти тут выполнялись? Хоть она провела мало времени с Александром Делакруа, когда была богатой, но она избегала этого места, хоть и не шарахалась от него.

Тихий разговор, люди тихо опускались на мягкие диваны и кресла, позвякивали хрусталем, в котором плескалась жидкость. Эврард появился рядом с ней с бокалами в руках.

– Дальняя тетя, – сказал он, указав бокалом на портрет и вручив напиток ей, – сестра моей пра-пра… – он замолчал и задумался. – Прапрабабушки, – закончил он.

– Я так и думала, – она благодарно кивнула, взяв бокал. – У нее твое чувство юмора.

Эврард улыбнулся, но вяло, доказывая ее слова.

– Зачем ты здесь, Виддершинс?

– Ох, ты не заметил кровь и отчаяние, когда мы…

– Я знаю, почему ты пришла сюда, – перебил он, его возмущение росло с каждой буквой. – И я не мог выбросить раненую женщину на улицу. Но тебе стало лучше. И я не приглашал всех твоих знакомых. И я уже проявил достаточно гостеприимства. Так что угощайся бренди. Собирай вещи. И уведи всех из моего дома.

– Почему?

Эврард сделал глоток из бокала и чуть не подавился.

– Почему?

– Мы будем долго искать укрытие, где можно сесть и поговорить. И тебе тут удобнее. Но если ты хочешь в другое место, веди нас.

Он моргнул так, что Шинс не знала, пытался ли он сдуть себя порывом ветра. Он замер на миг, чтобы понять, на что она намекала.

– Я не участвую в вашем заговоре! – рявкнул он.

Ее улыбка была искренней, ее тон – сочувствующим.

– Конечно, ты там, Эврард.

Шинс сражалась рядом с ним против врага. Она пришла один раз в его дом незаметно, когда он полагал, что она хотела убить его, как он хотел поступить с ней. И она как-то раз отправила его на пол в толпе ударом в чувствительное место.

Она никогда не видела его лишенным дара речи, как сейчас.

– Ты остался, – сказала она, осторожно опустив бокал на камин. – Мне сказали, что бардак в городе творился месяцами. У тебя тут нет вещей семьи, нет родных. Ничто тебя не держит. Но ты остался. Не знаю, переживаешь ты за город или завел друзей тут. Но что-то для тебя тут важно.

– Даже если так, – прорычал аристократ, – желание остаться с коллегами – не согласие воевать с проблемами и кошмарами Давиллона. Для этого есть стража!

– Стража занята, как и все. Ты покидал это место за последние недели? На улицах солдат домов больше, чем стражей.

– Это не…

– Ты бился с Ируоком, Эврард. Потому что ты понял, что зашел слишком далеко в своей вендетте мне, и потому что это было благородно. Для тебя и твоей семьи.

– Это не…

– Это отчасти наша вина.

В этот раз вопрос был не вызовом, а удивлением. И искренней тревогой.

– О чем ты?

– Жуткая ведьма, что в ответе за эти беды? Лизетта Суванье. У нее есть силы. Союзники. Не люди. Они сделали… – она указала за свое плечо большим пальцем, – это со мной. Они тут, потому что мы убили его. Их… брата или жуткого дядю, или кто он там…

– Сумеречный двор… – выдохнул Эврард.

Она не назвала бы это так, но название подходило. В сказках и легендах этот дом был для худших фейри. Только в нескольких сказках Ируока связывали с двором, но этого хватало.

Аристократ еще раз попытался спасти гордость:

– И с чего ты взяла, что так хорошо меня знаешь? – осведомился он. – Мы провели несколько часов в общем счете в обществе друг друга за всю жизнь. С чего ты взяла, что я обязан помочь покончить с этим?

– Ты проверял Робин, пока меня тут не было.

Эврард подавил слова, которые точно не учил у благородных наставников, разбил бокал о камин и рухнул в ближайшее кресло, дуясь.

Шинс отвернулась, взяла себя в руки, чтобы не рассмеяться, ощущая, как Ольгун высунул (образно) язык и издавал грубые звуки (образно) губами.

Все уже собрались, и Шинс поняла, что они могли слышать весь разговор с ним.

«Не моя проблема, – решила она. – Я ничего постыдного не сказала», – Ренард и Игрейн заняли схожие кресла по краям маленького круглого столика. Она не знала точно, но Шинс догадывалась, о чем они шептались, склоняясь друг к другу. Это было связано с гильдией. Она не знала, какие секреты они обсуждали, и зачем они их хранили теперь, но старые привычки у осторожных воров искоренялись с трудом.

Оставшаяся пара выбрала небольшой диван, они сели, прижавшись друг к другу. Рука Фостин обвила плечи Робин, защищая, словно бросая вызов остальным. Робин ерзала, но Шинс поняла, что ее беспокоила нога. Юная воровка ощутила укол вины за рану подруги, не зная, сколько еще будет испытывать это.

Заслужила ли она, чтобы вина перестала колоть ее за это?

«Может, я могу кое-что сделать…», – Шинс смотрела, ждала, пока Фостин встретится с ней взглядом, а потом кивнула на графин бренди. Курьер нахмурилась в смятении, но шепнула Робин на ухо слова и встала. Шинс встретила ее, пополнила бокал, пока стояла у столика.

– Робин мне все более-менее описала, – начала она.

Фостин скрывала эмоции.

– Знаю.

– И насчет своих чувств ко мне.

В этот раз она дрогнула.

– Знаю.

– …и о чувствах к тебе. Она – моя лучшая подруга, Фостин. Моя сестра. Я хочу вам счастья. Я не буду вам мешать. Я не соревнуюсь с тобой.

На ее лице появилась лавина эмоций, огонь и лед сменялись на лице женщины быстрее, чем Шинс могла определить их. Фостин взяла себя в руки с трудом и печально улыбнулась.

– Конечно, – тихо сказала она. – Ты всегда будешь на пути. Поразительно, что ты думаешь, что можешь это изменить. Тут ты не решаешь, Виддершинс. Как и я.

– О, я… ох.

Фостин улыбнулась естественнее, хоть всего на миг.

– Но я ценю твои попытки. Спасибо.

Шинс не смогла придумать, что сказать. Она смотрела, как Фостин вернулась на диван, обвила плечи Робин рукой. Она ощущала странное смущение, словно влезла не в свое дело.

– Я хотела помочь, – вздохнула она Ольгуну. Понимание и сочувствие в ответ немного помогли ей. Даже капли этого хватало. – Хорошо, – она резко повернулась ко всей комнате. – Мы знаем, что ужасные странности в этом городе уже происходили.

– Странности? – спросили Фостин и Эврард. Шинс не слушала их.

– Мы знаем, что такое происходит и сейчас. Но хоть кто-нибудь знает, что именно происходит?

Все переглядывались, ерзали на местах и молчали.

– Да. Как и я думала. Пора сравнить наши мнения и объединить их.

И снова оглушительная тишина. Они соглашались в теории, это она видела по их лицам, но никто не знал, с чего начать.

Эврард кашлянул, и Шинс притворилась, что не вздрогнула.

– Что? Это да?

– Я не хочу открывать старые раны, – сказал аристократ, звуча неохотно, даже с сочувствием. – Или новые. Но… Виддершинс, ты почти в центре этого, а то и в центре…

– Как всегда, – буркнула Игрейн.

– …а я все еще не понимаю, что произошло с тобой.

– Ты не видел те раны! – закричала Робин, встав, хоть ей и было неудобно. – Не вблизи! Нельзя просить ее…

– Все хорошо, Робин, – Шинс обняла бы ее, но… – Всем нужно все узнать, если мы хотим разобраться. Все хорошо. Я…

Но это не было хорошо. Горло воровки сдавило тисками страха и плоти. Она пыталась вспомнить ту комнату, ту боль, то существо, что причинило ей столько боли. Попыталась и не смогла. Ее разум убежал с криками от картинок, и она дышала быстро и слабо, сердце колотилось, как тысяча копыт.

А потом… Ольгун. Конечно. Всегда Ольгун. Никаких сомнений.

Из ее сердца, а не головы, расплылось облако спокойствия, как чернила в чистой воде. Он держал ее за руку, она повернулась к тем воспоминаниям. Он опустил вуаль на картинки, сделав детали мутными. Шептал ей слова поддержки.

Напоминал и обещал ей, что она была в безопасности.

Ее дыхание замедлилось, и она смогла прошептать:

– Не знаю, что бы я без тебя делала.

Глубокий вдох, чтобы успокоиться, глоток бренди на всякий случай. Пора.

– Дело в том, – сказала она небольшой компании, – что я стала самоуверенной.

Она замолчала на миг, ожидая комментарии с сарказмом, но их не было.

– Давно люди не были мне угрозой в бою один на один. Не с… моей помощью. И я уже одолевала Лизетту один раз. Она знала, как меня задеть, чтобы я не думала. Я… То, что она сделала до того, как я вернулась…

Она должна была произнести имя Александра, хоть и казалось, что она ведет себя неуважительно. Многие из собравшихся не знали историю Шинс. Но они узнали, что фейри были вовлечены в это, оправились от ран от этого открытия, и Ольгун смог объяснить ей, как Лизетта узнала. Существа страсти, эти духи могли пронюхать, какие места и люди были важны для нее. Лизетта могла не знать, почему Делакруа был важен для нее, но она знала, что он был таким.

Виддершинс впилась ногтями в ладони до кости, как ей казалось, и рассказала, что увидела в убежище, и что потом обнаружила на других могилах.

Робин открыто плакала, когда она закончила, из-за произошедшего с Женевьевой, которую она любила, ее так же любила и Шинс. Фостин обнимала ее, шептала и нежно укачивала. Ренард и Игрейн побледнели, а потом он посерел, словно боролся с тошнотой, а жрица покраснела от возмущения. А Эврард….

Один взгляд на его искаженное от ярости лицо и лед в глазах, и Шинс вспомнила, почему даже без бога или фейри на своей стороне он был угрозой, когда этот гнев был направлен на нее.

И только у него пока что не было личной причины презирать Лизетту Суванье.

– Я пошла туда, – сообщила Шинс. – Было понятно, что она этого и хотела, и я пошла туда. Я так злилась, была уверена, что она ничего не сделает. А потом она… – Виддершинс только тогда поняла, что сжимала живот, прикрыв рукой рану.

Робин осторожно выбралась из руки Фостин, прошла, хромая, к подруге и взяла ее за руку раньше, чем воровка заметила ее.

– Только когда будешь готова, Шинс.

Шинс сжала ее пальцы, вяло улыбнулась и, поддерживаемая объятиями Ольгуна, рассказала, что еще произошло в бывшем кабинете Ренарда.

– Эмбрушель, – выдохнула Робин рядом с ней.

– Что?

– Тот, кто… ранил тебя. О нем не так много историй, как об Ируоке. Но это описание Эмбрушеля.

– Я не слышала о нем, – Шинс посмотрела на остальных, но Фостин и двое мужчин были в смятении.

Игрейн медленно кивала.

– Его чаще зовут по титулу, а не имени. Ты можешь помнить его как Принца сиротских слез.

Виддершинс поежилась. Это имя она помнила с детства. Она услышала историю от других детей вскоре после того, как стала сиротой.

– Эти знания нам помогут? – спросил Эврард, сжимая подлокотники кресла.

– Нужно прочитать легенды о нем, – сказала Игрейн. – Это не повредит.

– И он не один, – отметила Виддершинс. – Думаю, Лизетта искала их, услышав об Ируоке, хоть я даже не хочу догадываться, как она дошла до этого. У них, – с горечью добавила она, – общий враг.

– Я не так хорошо знаю сказки, – сказал Ренард. Хоть он говорил так же, как обычно, Шинс слышала отголоски Скрытого лорда в его голосе. – Но даже я знаю, что фейри – хитрые. Они сделали бы это только ради мести за Ируока?

– Это возможно, – ответила Робин, забрала бокал Виддершинс и наполнила его, не спрашивая. – Они мстительные в историях.

Игрейн махнула Робин, вспомнила о ее хромоте и подошла сама за напитком.

– При этом, – сказала она, пересекая комнату, – они могут хотеть чего-то большего. Виддершинс, ты говорила, что они не совсем тут?

– Но раны выглядели как настоящие, – прорычал Ренард.

– Нет, она права, – сказала ему Шинс. – Они даровали Лизетте немного своих сил, и это дает им возможность появляться тут ненадолго, но… они приходят и уходят. Лизетта говорила что-то о церкви.

Жрица кивнула.

– Вспомни реакцию Ируока на молитвы и святые предметы. Вера общества в Давиллоне обычно отгоняла их. Он пришел… из-за случайного приглашения. Если Лизетта убедила их, что даст им свободное правление тут, – задумчиво добавила она, – этого хватило бы, чтобы купить их помощь, даже если они не хотели мстить.

– И что она хочет? Убить всех в церкви? – спросил Эврард слишком мрачно, значит, явно не с сарказмом.

– Я же говорила, – вздохнула Игрейн, – что часто общалась с его преосвященством Сикаром? Отчасти из-за паники и слухов. Истории распространяются, как было при Ируоке.

– И, конечно, если церковь ничего не сделает, и люди снова начнут терять веру… – отметила Шинс.

– Это не все. Священники меньших Домов говорили, что нашли способ защитить своих людей от этого «проклятия». И никто из этих домов не пострадал.

– Это ничего не доказывает. Атак мало, их дома могли пощадить случайно. Но люди начинают верить слухам.

Эврард был потрясен.

– Церковь позволяет болтать такое?

– Духовенство подавлено, – возразила Игрейн. – Эти «нападения», беспорядки в политике в Давиллоне… и Давиллон даже не в приоритет для церкви! Архиепископы еще разбираются с проблемами после назначения Фаранды! В Лурвью открытые бунты!

Шинс узнала это месяцы назад, пока она сама была в Лурвью, сердце Церкви Священного соглашения. Николина Фаранда, назначенная вместо покойного архиепископа Уильяма де Лорена, была из Раннанти, а не Галиции. По законам Церкви тут не было ничего плохого, вера в Соглашение не была ограничена рамками страны. После поколений вражды между двумя странами многие жители Галиции оскорбились таким решением. Церковь страдала от протестов жителей, правительство Галиции отправило почти всю армию к границе, чтобы ситуация не ухудшилась…

«Нет, она не могла… Это не она сделала! Она же не влияет так вне Давиллона?».

– Могла ли она? – с мольбой спросила она под нос.

Ольгун с неохотой ответил, что могла. Она не создала всю ситуацию, но могла подговорить людей, что меткими словами вызвали гнев, заставили его разгореться.

Чтобы на Давиллон смотрело меньше глаз важных лиц.

– Боги…

– …пытались передать в Лурвью, что тут творится, – говорила Игрейн, – но они не прислали пока даже вежливый ответ.

– Послания могли до них и не дойти, – сказала Шинс, вернувшись в разговор. Она объяснила им ситуацию с бандитами и монстром. – Ясное дело, что то существо «два-в-одном», с которым я боролась по пути домой, было трюком фейри, да? Мы ведь знаем, что они вовлечены.

– Насколько сильной стала эта стерва? – осведомился Ренард, встав и пройдя в дальней стене.

– Знаете, – сказала Игрейн, – мы думали, почему она заставляет гильдию вести себя жестоко. Я не понимала, пока не узнала, что у нее есть планы помимо искателей, но… местное духовенство с трудом мешает страже и гильдии впиться в горло друг другу. Открытая война между группами с богами-покровителями из Соглашения запрещена, но страдания людей скоро заставят стражу действовать. Они только и имеют дело с искателями, помимо усиленной стражи на стенах города. И Сикар остатки сил и внимания направляет на то, чтобы ситуация не накалилась до предела.

– Мадам, эм, Игрейн? – все посмотрели на Фостин, забыв, что она была тут, ведь она почти не говорила. – Священники каких Домов заявляли, что могут защитить людей?

– Эм, не думаю, что я знаю весь список, но… – жрица задумалась на миг, произнесла несколько имен. – А что?

– Какие дома, – тихо спросила женщина, – выделили личных солдат, что хранят мир, пока стража занята?

Ренард перестал расхаживать и задумался.

– Они… не пересекаются, – отметил он. – Вообще.

Тишина, все пытались понять это.

– Есть что-то еще, – мрачно сказал Даррас.

– Хорошо, – фыркнула Шинс, – а то стало слишком просто.

– Небольшие Дома, которые назвала Игрейн? Не так давно у них сменились лидеры. Несколько глав Домов умерли за последние месяцы, и их наследники заняли их места. Это было бы громкой новостью, но из-за происходящего это скрыли, ведь были проблемы важнее. Главные Дома… закрыли часть бизнеса, того, что был уязвимым. За кулисами они вспоминают о старых связях и заводят новые. Ко мне уже пару раз подходили. И это Дома с солдатами на улицах, помогающими хранить мир, но… думаю, они все стараются извлечь выгоду из растущего политического беспорядка. Может, они хотят сбить противников в процессе.

– Сикар говорил мне, – добавила Игрейн, – что многие главные Дома стали делиться из-за мнений, должна стража воевать с гильдией Искателей, несмотря на запрет, или нет. И разные лидеры домов все еще ходят на службы. Он думает, что они пытаются сыграть в хорошие связи с Церковью, а еще выглядеть хорошо в глазах людей вокруг них.

– Я уже понимаю вашу головную боль от всего этого, – пожаловалась Виддершинс.

Эврард заерзал в кресле.

– Мне сложно поверить, – сказал он, – что один человек мог все это сделать. Она могла быть замешана во многом, но во всем? Даже с ее связями, даже если это входит в план, во что я не верю, мне сложно принять это.

– Все кажется запутанным, – добавил Ренард, – по сравнению с прямыми методами, к которым она привыкла. Но ее долго не было тут, и это достаточно жестоко для нее.

Шинс сделала глоток, собираясь с мыслями, и потом задумалась, сколько бренди приняла, и почему не ощущала эффекта от этого.

О. Конечно.

– Ты, – прошептала она, не зная, благодарна за его вмешательство или раздражена.

Ольгун ухмыльнулся, не оставляя сомнений в том, что он чувствовал в этом.

– Хорошо, – сказала она остальным, – я приду в норму через несколько дней, – но это все же было на месяцы раньше, чем понадобилось бы им. Они знали об этом, но промолчали. – Почему бы нам не собрать пока что информацию? У нас есть люди из аристократов, стражи, воров и церкви… Если мы не сможем узнать ничего нового, можно хотя бы уловить подозрения и попытаться понять, для чего все эти беспорядки, да?

Многие соглашались – никто не спорил – и она продолжила:

– Мы встретимся тут в назначенное время. Робин, Фостин, вы останетесь…

Три крика протеста перебили ее, как топор палача. Шинс замолчала на миг. Лишь на миг.

– О, ради печенья, молчите! Ты! – она указала два пальца на испуганного Эврарда. – Если ты в этом, то ты в этом. В этом месте мы можем собраться, и Лизетта не узнает, где нас искать. Это место всех нас устраивает, и если ты против, уходи. И какое тебе дело, что тут происходит? Ты снимаешь это место.

Она опустила руку, другую направила на диван.

– Ведьма уже приходила к тебе один раз! Она не может…! – божество подсказало ей, что она начала кричать. – Мне нужно убедиться, что ты в безопасности, Робин. И даже не начинай бред про обузу. Я бы так сказала и до твоей раны, и ты это отлично знаешь.

Ее подруга нахмурилась, отвернулась, но кивнула.

– Фостин…

– Я курьер, Шинс. Я знаю, какие люди в благородных Домах и кругах торговцев.

– Знаю, но…

– Но ты не знаешь меня, – горечь и понимание слились в одно. – Ты не доверяешь мне.

– Боги! – не навык и вмешательство бога, а чистая удача не дала бокалу Шинс улететь из ее руки в стену или потолок, когда она всплеснула руками. – Ты упрямая как она! – воровка прошла по комнате – всего пару шагов, но все же смогла – и нависла над парой на диване. – Робин тебя любит. Этого хватает, чтобы я доверяла тебе, пока ты не дашь мне повода передумать. Фостин, мне нужно, чтобы ты осталась тут, потому что Робин останется тут, – она быстро продолжила, чтобы Робин не успела возразить. – Мне нужно, чтобы с ней кто-то был. Что бы она ни думала об этом. Есть вопросы или тревоги, которые не касаются плана? Вы ведь знаете, что он все равно не поменяется.

Ренард прижал кулак ко рту, улыбаясь за ним.

– Нет, генерал Виддершинс, ничего такого.

– О, уймись.

– Есть вопрос, – сообщил Эврард слишком спокойно. – Ты не собираешься вернуть мне мою рапиру? Только не говори, что это не мой меч, раз в рукояти нет рубина.

– О, точно. Это… Я оставила ее, когда Игрейн и Ренард утащили меня из гильдии Искателей. Так что можно одолжить еще одну? На время, пока это… все… Ох, думаю, ты одержим, раз у тебя такое лицо. Тебе не больно? Думаю… да, я просто… встретимся тут позже. Всем пока.

Она побежала, но только на улице поняла, что еще сжимала в кулаке бокал.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Паскаль Сорель из стражи Давиллона отклонился на спинку простого стула, который стоял перед его обшарпанным столом в кабинете с грязными и серыми стенами, и зажал переносицу пальцами. Будь в комнате кто-то еще, стало бы ясно, от чего у него напряжены плечи и болит голова. Неровные стопки бумаг, созданные из-за множества проблем в Давиллоне, могли быть тяжелее стола, на котором находились.

Конечно, в кабинете никого не было. Тут никого не должно было находиться, и он никого не видел.

– Ты слишком стараешься, – сказала Шинс из угла у двери.

Паскаль будто подавился, выхватил мушкет он и направил его – хоть и не очень метко – раньше, чем его стул перестал дрожать, а он перестал сидеть на грани падения с него.

– Тебе еще рано седеть, – сказал черноволосая, благодаря дешевой краске, девушка, все еще ведя себя беспечно. – Но не переживай. На светлых волосах почти не видно.

– Боги, Виддершинс! – он опустил пистоль на стол – точнее, на бумаги на столе – но еще мог быстро взять его. – Как ты сюда попала?!

Она прищурилась и посмотрела на него, лениво постукивая ногой по вытершемуся ковру.

– Ладно, – сдался он. – Тогда зачем ты здесь? Вообще-то, я должен тебя немедленно арестовать!

– С чего ты это взял? – спросила она. – Не имеешь права. Но тебе приказали бы меня арестовать. А ты знаешь, что это неправильно, потому так не делаешь.

Паскаль молчал мгновение, рассеянно потирая бородку, пытаясь уловить логику.

– Не могу спорить с этим, – он улыбнулся. – Но я бы и не знал, как. Джулиен предупреждал, что с тобой не нужно говорить.

Шинс тоже улыбнулась, хоть знала, что сквозь улыбку видно боль, и что так будет всегда, как бы она ни старалась скрывать это.

– Паскаль, ты знаешь о его… его…?

– Теле, да, – несколько документов, может, важных, смялись в его пальцах. – Когда я узнаю, кто это сделал…

– Ее зовут Лизетта Суванье. Она управляет сейчас гильдией Искателей, свергнув Скрытого лорда, и… – она глубоко вдохнула, взяла себя в руки. На то была причина. Лизетта и ее люди знали, где были ее квартиры, они не были безопасными. Стража хотя бы могла защитить остальных. – Я могу дать наводку, где может быть его тело. И тело Женевьевы Маргулис. И, кхм, остальных.

Ей было плохо, хоть она и не произнесла имя Александра, но она знала его как Адрианна Сатти. Было бы сложно описать связь между Виддершинс и Делакруа, так что она решила отложить этот момент.

Промолчав, эмоции на лице все говорили за него, Паскаль придвинул к краю стола перо и чернильницу, не переживая, что сбил несколько стопок бумаг в процессе. Он вытащил пустой лист из выдвижного ящика и положил его рядом.

Шинс взяла это все, села и второй стул использовала как стол.

– По первому адресу точно можно найти одного из них. Остальные места – вероятное расположение.

– Я могу понять, – сказал страж, – связь между тобой, Джулиеном и мадемуазель Маргулис, но что за другие?

– Личное дело, – и, чтобы пресечь эти вопросы, она сменила тему. – Кстати… поздравляю с повышением, майор.