Текст книги "Я попал в свою же книгу! Том 1 (СИ)"

Автор книги: Аргалий Бледный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 45 страниц)

«Она слишком быстра, я даже среагировать не успела…» – сердце Марины застучало от страха.

– Хочешь набить себе звездочки в погонах, убив давно потерянную цель? Меня перестали преследовать не потому, что я не представляю угрозы, а потому что никто не может меня победить, – с презрением смотрела на дрожащую Марину своими прекрасными глазами женщина. – Как ты хочешь умереть?

– Зина, я…

– Я ненавижу, когда меня называют по моему старому имени, – белые зрачки женщины сузились, заставляя Марину проглотить свои слова. – Я Зена, знай это перед смертью!

Марина попыталась встать, её копьё засверкало синей маной, готовое отбиваться.

Зена настигла её двумя мгновенными шагами, которые ей едва удалось узреть, подгоняемым адреналином зрением.

– Какая ужасная у тебя техника, – брезгливо смотрело на копьё, обернутое маной Зена.

Марина попыталось проткнуть её, как недавно проткнула тела двух белых волков, вышедших из порталов.

Зена почти не двигалась, лишь подняла ногу и загнала ей копьё в землю, парализую любую попытку Марины к атаке копьём.

«Она даже ману не вливает! Это её чистая физическая мощь!» – кричал в голове голос Марины.

– Дело не в твоей слабой физической подготовке.

Руку Зены покрыла серая мана, и та положила ладонь на грудь, застывшей от ужасающей ауры оппонента Марины.

– Твой контроль маны примитивный и необученный. Тебя вообще кто-то обучал в городе основам магической манипуляции? Это же основа основ для каждого уважающего себя бойца.

Как только серая ладонь Зены коснулась груди Марины та забыла, как дышать.

Она отбросила копьё и сделала пару шагов назад, истерично стукая себя по груди, пока из её рта доносились отчаянные попытки вдохнуть воздуха. Даже мана её не слушалась, пытаясь сформироваться на её теле, но сразу растворяясь в воздухе.

– Ты даже не можешь развеять мою ману в своём ядре, – вздохнула и разочарованно закрыла глаза Зены. – А твоё тело – это полностью твоя территория.

Марина упала на землю, теряя медленно сознание. В её глазах виднелось отчаянное желание жить вперемешку со страхом столь быстрой смерти.

Разочарованная Зена пошла обратно к дому, не удосуживаясь даже добить её собственными руками.

Марина не чувствовала свою ману и не понимала, что с ней происходит.

Обида поднялась из глубин её тела.

«Я восьмая в рейтинге. Как я могу быть столь жалкой?» – синяя мана вспыхнула в её груди, а по двору пронёсся звук её обновлённого вдоха.

Зена сразу обернулась, воодушевлённая этим звуком, продолжившейся жизни.

– О, ты смогла развеять мою технику, – усмехнулась Зена. – В награду объясню тебе невежественному дитя, что случилось. Обычно мана течёт непрерывным потоком по твоему телу и ему нужно лишь твоё желание, что-то изменить, чтобы начать действовать. Если этот поток зациклить и дать ему команду, то можно провернуть трюк вроде моего. Я просто приказала своей зацикленной мане циркулировать возле твоего ядра, чтобы твоя мана не была способна из него выйти и параллельно с этим приказала другой зацикленной мане парализовать твои лёгкие.

– Это сложно…

Марина подняла копьё из земли, направляя его покрывшейся синей маной наконечник на своего противника.

– Конечно, иначе бы любой дурак мог провернуть этот трюк, но если ты гений, то легко это повторишь.

«У меня нет ни шанса, потому нужно стараться из всех сил до последнего!» – закричала в голове Марина.

В этот раз она атаковала первой резким выпадом, направленным в голову Зены, что никуда не спешила с усмешкой потирая маленький камешек в левой руке.

– А ты неплоха, хотя бы в этом… – смотрела на наконечник, полный синей маны, не двигаясь Зена. – Хотя при этом та ещё дурочка…

Копьё Марины пропало в никуда, ошеломляя и без того шокированную девушку, что держала в руках маленький камешек вместо своего оружия.

– Видишь ли…

Зена расслабленно крутила в левой руке её копьё, касаясь наконечника указательным пальцем правой руки.

– Обычно дурачки не концертируют всю ману в наконечнике, хотя очевидно, чем выше плотность маны, тем более мощным будет удар твоего оружия, вместо этого они концентрируют её вокруг всего оружия или даже тела, хотя даже эти техники в умных руках будут иметь смысл.

«Она же совершенно не двигалась! Как моё копьё оказалось в её руках!?»

Зена бросила копьё на землю и вновь сблизилась с Мариной, которая закрылась руками, обвитыми синей маной от её удара. За мгновение Зена сменила траекторию своего удара, целясь не в лицо, а в уязвимый живот, заставляя выйти весь дух из тела девушки.

– Но тебе нужно больше тренироваться, – вздохнула Зена, над павшей перед ней девушкой. – В рамках твоего тела твоя мана должна перемещаться мгновенно, иначе какой смысл в концентрации маны, если в итоге ты всегда оставляешь уязвимые участки?

Марина безуспешно пыталась встать на локти своих рук, но те подводили её, ударяя её лицо обратно о землю. В ней не осталось никаких сил сопротивляться.

– Вижу, что ты не за моей головой пришла, – более мягким тоном начала говорить Зена. – Такую слабачку никто бы ко мне не отправил. Так зачем ты ко мне пришла?

– Аин… – подала свой слабый голос Марина. – Я хотела о нём больше узнать.

Зена захлопала любопытно своими глазами.

– Серьёзно? – посмотрела вниз на тело девушки Зена с недоумением. – Почему сразу не сказала?

– Вы не дали.

– Этот негодник уже подружку завёл, а меня даже не оповестил!

Зена подняла Марину за одежду, будто брошенного котёнка. Взгляд девушки поплыл, и она потеряла сознание.

– Как же он отбился от рук, когда от меня ушёл!

Женщина едва заметила это и отнесла девушку в свой дом.

Марина проснулась в маленькой кроватке, от которой веяло запахом старости, но даже он не казался неприятным в третьем районе.

Комната, где она оказалась полнилась разной утвари, что было противоположностью популярного в этой эпохе минимализма. Какие-то деревянные ложки с узорами висели на стенах, вперемешку с картинами неизвестных ей авторов.

На полу лежал турецкий ковёр, который Марина видела лишь в фильмах о прошлом до катаклизма.

Среди этих мелочей взгляд Марины привлекла полка с физическими книгами, что было редкостью в эти дни.

«Я будто попала в прошлое…»

– Вижу ты проснулась.

В комнату зашла Зена, что с усмешкой смотрела на потрёпанный вид Марины на кровати. В руках она несла поднос с супом.

– Поешь лагмана, – отдала ей поднос Зена.

Марина, хлопала глазками, всматриваясь в оранжевый цвет супа, где плавала морковь и говядина с перцем. Приятный аромат, доносящийся от него, заставил её бесцеремонно поедать предоставленную еду.

– А вы на удивление добрая… – посмотрела проще на хозяйку дома Марина. – Это несвойственно для третьего района…

– Не смотри на меня, как на местного жителя, – вздохнула Зена. – Мой дом стоял здесь до Новой Москвы и до распада СССР. Мои предки построили его во времена царя, и я храню его по сей день. Это вы гости на этой земле, но никак не я и не тебе мне за здешние порядки говорить.

– Сколько же вам лет? Вы не выглядите старо.

– Лет шестьдесят, где-то, – задумалась Зена. – Я точно не помню. Мне было шестнадцать, когда случился катаклизм.

– Вы хорошо сохранились…

«Может она заключила сделку с демоном?» – смотрела с настороженностью на необычный чёрный цвет глаз Зены Марина.

– Президент старше меня, а всё равно выглядит довольно молодо, – с ехидством сверкнули её белые зрачки.

– У него лучшая медицина в мире, а вы… – оглядела хижину скептично она. – Вы явно в люди не часто выходите.

– Это из-за маны.

Зена выставила руку в перчатке вперёд и на ней стала пульсировать серая мана, которая, поднимаясь в воздух превращалась в мыльные пузыри, что лопались, когда достигали потолка.

– Правильные тренировки, идеальная циркуляция маны и здоровое тело тебе будет обеспеченно, – Зена с ностальгией смотрела на создаваемые ей пузыри. – Как же магия прекрасна. Понятия не имею, как она могло столь долгое время скрываться от глаз человека?

– Вы видите магию? То есть её структуру!? – воскликнула Марина.

– Естественно, – Зена указала на свои глаза. – Иначе откуда у меня эти пугающие глаза? Моё зрение и красота моих глаз – это плата за способность видеть незримое. Но давай не об этом.

Зена сделала шаг в сторону двери и подозвала к себе Марину.

– Ты же хотела поговорить об Аине? Поговорим у печки, там теплее и мне нравится смотреть на пламя через прозрачную заслонку.

– Хорошо!

Марина положила поднос на кровать и бегом устремилась за Зеной.

«Это точно она! Всё сходится! Это Зена, Ангел Смерти! Она же титульный герой, который работал с Рассветной Зарёй!» – кричала в своей голове от восторга девушка.

Интерлюдия. За стеной, Часть 3

Треск дров слышался через прозрачную заслонку, разносясь по тёмной гостиной. Дровишки пылали розовым пламенем, превращаясь в угольки, похожие на камни, покрытые белым снегом, что магически светился и пульсировал, будто живое существо.

В гостиной лишь печь и её пламя освещали помещение.

Зена сидела на диване возле печки, заворожённая розоватым пламенем. Её чёрные глаза с белыми зрачками зациклились на этом виде.

Марина, сидевшая рядом кротко оглядывала тёмную гостиную, где висели на стенах картины разных пейзажей. На столе рядом с ней стояла матрёшка, доска для шахмат и кубик Рубика. Множество вещей были раскиданы невпопад.

– Даже лишившись обычного зрения я не перестала восхищаться огнём, – прервала молчание между ними Зена. – Цвет пламени стал блеклым, но этот запах…

Зена глубоко вздохнула с явным удовольствием.

– И приятный звук тресканья дров до сих пор свежи, как никогда, позволяя мне наслаждаться теплом и уютом моего старого дома.

– Как вы видите мир?

Марина с интересом смотрела на необычные глаза Зены. Черная склера и радужка слились между собой, а неестественно яркие белые зрачки слегка пугали, светясь в приглушенном свете гостиной.

– Весь мир для меня серый с разными оттенками светлого и тёмного, – с лёгкой тоской она посмотрела на свою ладонь в чёрной перчатке. – Лишь магия светится в нём ярким белым цветом. Она обволакивает всё в этом мире, но я вижу её лишь тогда, когда она находится не в спящем состоянии.

Зена оглядела Марину.

– Ты сейчас выглядишь для меня, как множество каналов маны, которые тянутся к твоему ядру в груди. Они пульсируют, когда ты фокусируешь свою ману и я прекрасно вижу, благодаря потоку, где ты скапливаешь свои силы.

– Иными словами вы видите все мои слабые места.

– Я вижу нечто большее, – вздохнула Зена. – Этот мир – это мириады потоков магии, которые обволакивают всё в этом мире. В основном магия спит, но в живых существах, она не засыпает никогда.

– Это всё конечно интересно, – скептично смотрела на пламя в печи Марина. – Но мы же хотели про Аина поговорить?

– Про наглого мальчишку, что сбежал от меня, когда научился самостоятельной жизни?

Зена добро улыбнулась. Марина видела в её улыбке неприятный намёк. Улыбки не шли её бледному лицу и злобным глазам.

– Я присматривала за Аином и его братом с сестрой, когда умерла его мать, – вздохнула с глазами полными ностальгии Зена. – Матерь Аина Лили была очень доброй женщиной. Мы познакомились, когда Ассоциация Вероники «Пламенные Сердца» пала и я раненная сбежала в третий район после её смерти.

Марина затаила дыхание, слыша упоминание своего кумира.

– Я потеряла сознание, где-то посередине пути до своего дома, а очнулась уже в доме Лили. Она ухаживала за мной, пока я лежала без сознания. Залатала мои раны, откормила моё ослабшее тело и относилась до приторности добро ко мне.

Зена потупила взгляд, сжимая с волей свой кулак обёрнутой чёрной перчаткой.

– Тогда я была сломлена после смерти Вероники. Весь город предал её. Даже этот ублюдок Константин оказался таким же как остальные его жители. Все забыли её смерть, её величие, её доброту и красоту внутри, – она разжала кулак. – Лили помогла мне смирится с её смерти. Она объяснила, что жизнь всегда будет идти и мне стоит лишь заметить её ход, чтобы опять стать живой. Лили была до глупости доброй, но даже в ней была своя мудрость.

– Разве можно быть глупым и добрым одновременно? – спросила кротко Марина.

– Ещё как.

Зена покачала головой, будто это было самой очевидной вещью в этом мире.

– Лили была проституткой, отдающейся мужчинам третьего района за еду. Каждый кусочек хлеба ей давался с трудом. И она преподносила его своим детям Аину, Марату и милой Алисе. Но была в ней невероятная глупость… – Зена тяжело вздохнула. – Лили помогала каждому кому могла. Увидела раненого на улице? Тащила его в дом и откармливала, а этот раненый неблагодарный ублюдок затем насиловал её и забирал всю еду. Это происходило невероятно часто.

– Это…

Марина не знала, что сказать. Она считала себя вполне «доброй», но девушка вроде неё никогда бы не позволила, из-за этого топтать свою гордость. Это просто глупо особенно для жителя третьего района.

– Конечно, я благодарна её доброте, что спасла меня. Но это губило не просто Лили, а её несчастных детей. Каково было им голодать? Каково смотреть, как человек которого спасла их мать насилует её, а затем крадёт так нужную им еду? Аин ненавидел мамину доброту. Он стал презирать её, винить в их голоде, а затем…

Зена внезапно замолкла. Напряжённый взгляд Марины молил продолжить рассказ.

– Аин оказался у меня. Пришёл как-то днём во время дождя на порог моего дома весь мокрый и в крови, держа своего плачущего младшего брата за ручку и едва начинающую понимать мир сестрёнку прижимал к груди другой рукой. Аин был пуст. В глазах десятилетнего мальчика не было жизни. Он попросил приютить их. И я, помня доброту Лили приняла её детей.

– Что стало с его матерью?

Марина с пониманием опустила взгляд. Девушка уже заранее знала ответ. Она сама потеряла в раннем возрасте матерь и знала каково расти без её любви.

– Аин сказал, что её убил спасенный ей мужчина. Вновь она спасла какого-то ублюдка на улице и тот изнасиловал её, а затем убил. Аин же отомстил за мать и убил этого ублюдка. Так ей отплатил третий района за доброту, а точнее за её глупость… – холодно сказала Зена.

– Это не вина Лили. Это вина людей за их черствость. Если бы третий район был чуть лучше или Лили помогла нужным людям, то её судьба изменилась бы. Почему вы сами не были рядом с ней? Она же спасла вашу жизнь! – с осуждением смотрела на неё Марина.

– Я пыталась, – вздохнула Зена. – Но она никак не желала покидать свой дом. Лили ждала отца Аина. В отличии от Марата и Алисы, он был зачат ей не от клиента, а от любимого мужчины. Это был какой-то герой, оказавшийся в третьем районе. Она спасла его самым первым и ей повезло. Этот мужчина предоставил ей дом, в котором она жила. Лили говорила, что он был прекрасен как лунная ночь, а его голос напоминал ей тихие и спокойные вечера, которые редко можно застать в этом районе. Дурочка влюбилась в этого мужчина и провела с ним свою первую ночь. Затем он ушёл, обещая вернутся.

– Он так и не вернулся?

– Он не мог вернуться… – покачала головой Зена. – Я узнала его личности только, когда начала воспитывать Аина. Этот мужчина смог оставить на нём свой неизгладимый отпечаток в виде своей дьявольской красоты и такого же гордого нрава.

– Так он мёртв?

Зена кивнула, открывая альбом, что лежал на столе между ней и камином. В отличии от современных голографических альбомов её был бумажным с настоящими фотографиями.

– Почему ты оправдываешь глупость Лили и обвиняешь чёрствость других людей? Если бы не их чёрствость, то они бы разделили судьбу Лили, – листала альбом Зена.

– Если бы все были как Лили, то такой ситуации не могло бы возникнуть, – процедила с лёгкой обидой Марина.

Девушке не нравилось, когда, по её мнению, добрых людей называли глупыми.

– Наверное, но все люди просто не могут быть как Лили, поэтому они и должны быть чёрствыми, чтобы никто не мог воспользоваться их слабостями, давя на жалость.

– Это не так. Хватит половины людей как Лили, чтобы все приняли доброту за норму и стали лучше. Как только мы перестанем смеяться над добротой, то сами станем лучше, – в глазах молодого дуба плавало упорство.

– Люди смеются над ней, потому что сами хотели бы её отведать, – вздохнула Зена. – Ладно, хватит об этой приторной дискуссии.

Зена протянула альбом Марине. Внутри на неё посмотрела фотография четырнадцатилетнего парня в деловом костюме, что с безразличием смотрел в камеру.

– Это Аин на своей прошлой работе. Правда миленький? – улыбнулась добродушно Зена. – До того, как стать наёмником он был более покладистым и миленьким.

– На какой работе? – Марину насторожил безразличный взгляд парня на фотографии.

– А ты как думаешь, как симпатичный мальчик вроде Аина мог заработать на учёбу в МГА и жизнь в городе? Он не сразу стал сильным наёмником, которого я натренировала. Если мягко говорить Аин был мальчиком для развлечений богатых дам из первого района. Его красота по душе оказалась им.

– Он был жиголо? – взгляд юной девушки дрогнул. – Но почему? Вы же титульный герой пускай и прошлый! Разве вы не могли ему помочь? Неужели в вас вообще нет сердца!?

Разочарование во взгляде Марины заставило Зену злобно цокнуть, выпуская из своего тело серую ману, которая сотрясала окружающий воздух своей мощью. В комнате стало невероятно душно и спина девушки вспотела от испуга.

– Я была против его учёбы в городе, ведь я презираю детище Владимира. Это был самостоятельный выбор Аина, чтобы его младшие жили во втором районе. И даже если бы я была согласна, то никак не могла помочь. После падения «Пламенных Сердец», после смерти Вероники в городе нет для меня места. Я ненавижу его, и он презирает меня в ответ, – Зена закрыла свои глаза. – Город забыл смерть Вероники, что любила его. Люди, которым она давала надежду и которым желала помочь ничего не сделали, когда её убивали. Когда же преступление над ней было совершенно все дружно делали вид, будто ничего не произошло. Будто ярчайшую звезду города не погасили.

Зена поднялась с дивана и подошла к входной двери. Отворив её, она пригласила взглядом Марину покинуть дом.

На улице уже выходило яркое Солнце, но третий район не спешил просыпаться и в переулках, как всегда, было пустовато.

Марина вышла на улицу, вдыхая глубоко утреннего холодного воздуха, позволяющего освежиться.

– Я уже давала этим людям два раза второй шанс, – сказала ей со спины Зена. – Первый раз, когда пошла за Владом, второй, когда примкнула к Веронике. Оба раза люди в городе разочаровали меня. Они выбирают тиранов и любят, когда их сжимает в тиски твёрдая рука. Я не вернусь в город, не дам этим ублюдкам убить и меня, как они убили своим бездействием Веронику.

– Даже так, – огрызнулась Марина. – Я верю в людей, хотя отчасти тоже презираю их за малодушие и безответственность.

Девушка положила руку на сердце говоря от всей души.

– Потому что они не все такие. Люди во втором районе холодны, люди в третьем районе бедны, а в третьем жадны. Но в каждом из районов есть свои «светлые» люди. Я верю в это. Сердце полное перемен есть в каждом из них. И оно когда-нибудь изменит этот мир.

– Даже у «Рассветной Зари» не удалось его зажечь в их сердцах. Неужели ты наивно полагаешь, что способна на это?

Марина развернулась к Зене с вызовом, смотря той в глаза.

– Оно зажглось во мне. И я использую это пламя в груди, чтобы помочь его зажечь в чужих сердцах! И Аин тоже его заполучит с моей любовью!

Молодой дуб в глазах девушки горел с решимостью подобной упорному цветку, что желает расти средь холодных камней.

– Я не попадусь на одну и ту же уловка во второй раз, судьба.

Зена закрыла дверь перед носом Марины.

– Старая и упёртая карга! – закричала со злостью Марина. – У вас есть сила, так почему вы бездействуете?

Она скрестила недовольно руки и пошла в сторону дома.

«Она же товарищ Рассветной Зари! Почему она ничего не делает, а лишь осуждает нас?» – с разочарованием думала о ней Марина.

– И ещё… – внезапно за ней послышался голос Зены, приоткрывшей свою дверь. – Приходи, иногда. Ты слаба и глупа. Мне как взрослой нужно за тобой присматривать.

Дверь закрылась, и Марина глупо захлопала глазами.

– Она хочет обучать меня? – указала на себя пальцем девушка, осматриваясь по сторонам.

Кандидатов помимо неё на улице не прослеживалось и с лёгкой радостью Марина продолжила путь домой.

Кем бы не была Зена она когда-то называлась «Ангелом Смерти» и обучатся у неё было огромной честью.

Аин Альтекундус в четырнадцать лет:

Глава 51. Тусклость

За окном виднелся лишь мрак без намёка на какой-либо свет. Просторная квартира с минимальным количеством мебели и с приглушённым светом множества светодиодных ламп. Огромный голографический телевизор, что мог собой заменить окно.

По сравнению с моей маленькой квартирой эта слишком просторная. Зачем людям столько пространства, если оно даже ничем не заполнено?

Красный диван в середине комнаты мог вместить в себя человек десять, а на столике рядом с ним я бы мог и сам спать.

– Как тебе?

Лак с гордостью осматривался вокруг, садясь на диван.

– У меня точно такая же квартира. В ванной комнате, кстати, есть целая голографическая стена. Ты можешь мыться, смотря на любые пейзажи, которые тебе нравится. Это всё роскошь, к которой стремятся многие.

Несмотря на его слова всё что я видел было увеличенной версией моей собственной квартиры. Уверен, что голографической стеной я даже пользоваться не буду.

Может я просто не приспособлен к роскоши? Для меня ведь даже вкус еды не имеет особого смысла.

– Классно.

– Твой тон говорит об обратном, – нахмурился Лак. – Что тебе не нравится? Шикарная квартира, сто квадратных метров современный минималистичный дизайн! Мебель от «Гусей» самого престижного бренда в Европе! Ты вообще спальню свою видел?

Лак открыл дверь в другую комнату, где стояла огромная кровать с балдахином, чьи огромные красные шторы, напоминали мне турецкие шторы, которые были у меня в детстве.

– На этой кровати может поместится целый гарем! А её мягкость и аромат…

Лак прикоснулся к бархатному одеялу и принюхался к приторному аромату вокруг.

– Кровать что источает духи? – нахмурился я.

– Приятные ароматы воспроизводит по выбору! Ты можешь выбрать запах природы, цветочного поля или дождя! Это кровать от «М-корп»!

Они производят не только оружие, прорывные технологии, механические протезы, но и кровати. Я как автор удивлён их страсти производить всё подряд.

– Тебе всё ещё не нравится?

– Да, что ты так прицепился ко мне?

Я оглядел огромную кровать слишком большую и мягкую, что явно не подходит для такого меня, любящего замкнутые пространство, посмотрел в просторную гостиную, где необходимо устраивать вечеринки и звать друзей, чтобы она не казалась столь пустой.

– Мне просто не по душе это место.

В нём я чувствую себя ещё более одиноким. Может, если бы здесь была Апрель, то всё ощущалось бы по-другому.

Лак скептично посмотрел на меня, вздыхая и возвращаясь разочарованным шагом в гостиную.

Я последовал за ним, садясь на красный диван, пока Лак доставал из мини бара коньяк.

– Будешь? – спросил меня он.

– Какой повод?

– Новоселье.

Лак забавно хихикнул, ставя два стакана на стол и заливая каждый светло-золотистой жидкостью, от которой доносился лёгкий аромат карамели, смешной с сильным запахом спирта. Странное виски…

– Если честно первый раз вообще его отмечаю, – усмехнулся он. – Так непривычно.

Без тоста он опрокинул первый стакан, краснея и шипя. В его лице виднелась радость и сожаление.

– Тебе самому сколько? Двадцать? Двадцать один? Мне вообще-то шестнадцать. Ты уверен, что хочешь спаивать меня?

На самом деле мне за двадцать, и я старше его, но он же не знает этого.

– Кому не всё равно, Аластор? – с лёгкой обидой посмотрел на меня красный Лак. – Неужели, ты не хочешь пить со мной?

Его понесло от одного стакана? Хотя, конечно, понесёт, если выпивать всё разом.

Чтобы не расстраивать его я медленными глотками стал отпивать из своего стакана горьковатой жидкости, что обжигала горло и заставляла голову гореть от эмоций.

– Так-то лучше, – его лицо стало проще. – На самом деле я понимаю тебя.

Лак с ностальгией оглядел просторную квартиру, где два выпивающих юноши выглядели слегка одиноко.

– Это слишком просторное место, – вздохнул он. – Я понял это когда ещё был ребёнком. Отец за мной почти не следил и меня воспитывали няни, которые сменялись одна за другой. Мой отец очень любил с ними спать и пару раз делал это на моих собственных глазах. Мне было года три или четыре, когда я первый раз увидел это, и я не понимал, что мой отец делал с няней прямо на моих глазах на слишком большой для ребёнка кровати. Я смотрел в глаза няни…

Внезапно он замолк, наливая себе ещё немного виски и заливая себе в рот.

– Полные отвращения к моему отцу их глаза я не забуду никогда. Отец был тираном и няни не любили его, но несмотря это они относились ко мне хорошо. Даже когда он брал их силой, на следующий день они нянчились со мной будто ничего не было. Такие сильные и любящие, что так раздражало моего отца. Каждый раз, когда я привязывался к няне, будто к родной матери он специально менял её на другую. Каждый грёбаный раз он их менял…

Красное лицо Лака пылало от гнева, а глаза смотрели на дно стакана в своё отражение на его дне.

– Он говорил: «Она не твоя мать и ты недолжен к ней привязываться!». Кленс говорил, что отцу больно смотреть, что я привязываюсь к ним, когда моя собственная мать мертва. Ты представляешь, насколько он эгоистичная гнида? Он думал, что я не имею права привязываться к ним только потому, что вся моя любовь должна принадлежать к матери, которую я даже никогда не знал и которую он скорее всего убил. Но я был ребёнком и мне нужна была материнская забота… – Лак запнулся. – Особенно в этом месте, где твоё одиночество будто удваивается.

– Ты знаешь, что с ними было дальше? С твоими нянями?

– Нет, я пытался найти тех к которым я особенно привязался, но они будто в воздухе растворились. Я не знаю убил ли их отец или просто скрыл от меня подальше.

Лак продолжал без умолку говорить о себе и своём отце.

Мидас постоянно рушил ему жизнь. Часто приходил пьяный в его квартиру и начинал говорить пьяные истории, которые ему не хотелось слушать. Иногда в ходе таких разговоров Мидас упоминал его мать.

Лак никак не знал как относится к своей матери, но ему был мерзок отец, который жестоко убирал тех кто могли ему их заменить, потому не верил в его любовь к ней.

Когда Лаку исполнилось шестнадцать его отец на день рождение подарил ему девушку, которая должна была скрасить его вечер.

Эта девушка была дочерью одного из должников Мидаса и потому, чтобы спасти свою семью она была готова на всё.

Однако для Лака это всё было мерзко, особенно видеть страх в глазах девушки, которую отец буквально подсунул ему в кровать.

Лак не стал пользоваться ей в ту ночь, и они просто всю ночь болтали о пустяках. Девушка была ему благодарно, пока Мидас на следующий день не казнил её отца, узнав о том, что она не исполнила своих обязанностей.

С тех пор он её больше не видел, последнее, что он помнил о ней было отчаянием в её глазах, когда голову её отца раскрошил золотой топор Мидаса.

Лак был готов бесконечно говорить свои истории, пока я его не остановил.

– Лак ты уже всё виски выпил.

После каждой истории он выпивал по стакану, пока я довольствовался маленькими глотками и едва выпил один стакан.

– На часах два ночи, тебе пора спать!

– Ещё отец, отец…

Его шаткий голос едва имел смысл, а сам он почти храпел в шаге от сна.

Взвалив его руки себе на плечи, я понёс его шатающееся тело к выходу из квартиры. От него очень сильно воняло спиртным.

Выйдя из квартиры, я встал у двери напротив, где и жил Лак.

Почему Мидас так близко расположил меня к нему?

– Лак, открой дверь, – потряс его плечи я.

– Сейчас…

Лак попытался подставить свои умные часы к замку двери, но промахивался и ударял ими по стене.

– Вот чёрт, она двигается, Аластор! Держи её! – в пьяном бреду говорил он.

Вздохнув, я схватил его руку и направил её на замок. Дверь отперлась, и мы вошли внутрь квартиры идентичной моей.

Я доковылял его тело до спальни, где положил его на кровать и стал раздевать, пока он о своём отце.

Лак заткнулся лишь, когда я его укрыл одеялом.

Когда я собирался уйти он схватил мою ладонь.

– Спасибо, Аластор… – в отличии от прочего пьяного бред эти слова я не стал пропускать мимо ушей. – Мне так давно нужно было выговорится, но я не мог это никому сделать. Никто ещё не доверялся мне так, как ты. Ты дурак доверил свою жизнь такому неудачнику как я…

Лак странно захихикал, смотря мне в глаза.

– Несмотря на талант, я тот ещё неудачник, но мы скоро это изменим. Я доверяю тебе, Аластор! Ведь как такой отчаянный парень, как ты может мне врать? Особенно, когда ты доверил мне такую тайну!

Он тыкал мне в грудь с глупой улыбкой на своём красном лице.

– Мне было страшно, когда я узнал, что ты помогал «Сыновьям Перуна». Я думал, неужели ты как мой отец? Говоришь одно, а делаешь совершенно противоположное? Но нет! Ты рядом со мной! Ты живёшь теперь в соседней комнате!

– Ага.

Я попытался от него отвязаться, но он крепкой хваткой держал меня.

– Прошу пообещай мне! – дрогнувшим голосом сказал Лак. – Пообещай, что не кинешь меня! Не бросишь, как это сделали мои няни! Аластор, пожалуйста! Ты же мой друг!

В его заплаканных глазах мой равнодушный вид мне самому казался до омерзения грязным.

Я выдавил из себя улыбку и моё отраженье в его глазах стало более гармоничным.

– Обещаю, а сейчас спи, Лак.

– Хорошо…

Он отпустил меня и сразу задремал, громко храпя.

Вернувшись в свою квартиру, я прислушался к тишине, которую раньше развеивало бормотание Лака. Пугающая тишина, в которой рождаются страшные мысли.

Мне страшно.

Такая же тишина была, когда я жил в своём настоящем мире. Душащая, не предвещающая ничего, кроме бесконечной пустоты. Из-за неё я много раз сходил с ума и думал, а зачем я вообще живу?

Из-за такой тишины, кажется, будто жизнь просто не имеет смысла.

Внезапно мои умные часы завибрировали.

[Апрель: Не спишь?]

Мне пришло сообщение от Апрель.

Она не спит в такое время? Разве это не плохо? Хотя мне приятно, что она пишет мне.

[Вы: Нет.

Апрель: Я тоже. Мне что-то совсем не спится. Здесь так непривычно тихо в моей палате. Обычно я слышу твоё дыхание, когда ложусь спать и оно становится, чем-то вроде моей мелодии для сна. Как кстати на новом месте? Ты сказал, что мы переедем, когда я выпишусь.]

Я планирую переехать на верхние этажи нашего муравейника, когда разберусь с «Золотыми Воротами». Апрель я сказал, что сейчас осваиваю наше новое место, а не нахожусь у «Золотых Ворот».

Она совершенно ничего не знает о моих планах.

[Вы: Одиноко без тебя.