Текст книги "Я попал в свою же книгу! Том 1 (СИ)"

Автор книги: Аргалий Бледный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

– Дура…

– Говори! Где он? – Апрель ударила дала пощёчину Акире.

В ответ Акира сорвала её руку со своего кимоно и попыталась ударить её в живот.

Движения усталой Акиры легко читались успевшей отдохнуть за сон Апрель, потому та легко перехватила её руку и потянув за неё, уложила её на землю.

– Если бы не мои раны, – обидно цокнула Акира. – То я бы уже оттирала свою катану от твоей крови.

– Прошу… – несчастным голосом вопрошала её Апрель сверху вниз. – Я очень хочу спасти его ценой всего, ведь я уже стольким пожертвовала ради него.

Скептичный взгляд Акиры внезапно развеялся, смотря на несчастное лицо Апрель, которая несмотря на свою доминацию выглядела очень хрупко.

– Вы стоите друг друга, – обречённо вздохнула Акира. – Просто иди в сторону логово монстра по паутине, чем гуще она будет, тем ближе логово монстра. Торопись, иначе он умрёт.

– Спасибо…

Апрель отпустила Акиру и быстро вышла из квартиры, спеша по коридорам в сторону угла, где виднелась на стенах паутина.

Акира поднялась, осмотрела свои раны на плечах, что уже затянулись и погладила шею, где уже успели зажить раны недавнего боя.

– Теперь мне тебя тащить?

Она недовольно оглядело усталое тело Аина на полу и посмотрела в открытую дверь куда бросилась Апрель.

– Ты даже не знаешь, что он «Золотой Дракон», так что тебя заставляет жертвовать столь многим ради другого человека?

«И почему этот человек так сильно дорожит мной?» – оставила в себе сомнительные мысли Акира.

Девушка ещё раз оглядела тело Аина и решила побежать в сторону Апрель.

– Уж лучше я умру в битве, чем останусь единственной выжившей с этим парнем, – усмехнулась Акира.

– Кто ты такой?

Монстр ходил по сторонам, осматривая зеркала и коконы, искоса глядя парой верхних глаз на Аластора, державшего бомбу наготове.

– Кто я? – усмехнулся Аластор. – Человек.

– Когда ты звонил на умные часы той девушки, то назвал себя Богом, – искажённый голос Данила казался заинтересованным.

– Я был слишком возбужден.

Аластор слегка пристыжённо поправил свои волосы, вспоминая как окутывал свои ноги «Силой Творца», чтобы паутина не ощущала его присутствия. Осознавая могущество данной ему силы, он боролся с чувством стыда от неспособности полностью её реализовать из-за собственного скудоумия.

– Ты говоришь правду и ложь, – цокнул монстр. – Твоя палитра чувств и эмоций непостоянна, я впервые с таким сталкиваюсь. Обычно такое проявляется во время стресса, но ты спокоен и возбужден одновременно.

– Хочешь сказать я шизофреник?

Аластор хмыкнул, заинтересованно оглядывая бродячую фигуру монстра.

– Что-то похожее, ты точно болен…

Недовольной темой разговора он громко зевнул, потирая уставшие глаза. Ночь давно наступила и впереди всех ждал лишь рассвет, до которого ему хотелось дожить.

– Недавно я думал, как бы выкрутится из сложившейся ситуации, – гладко начал говорить Аластор. – Может оставить бомбу и самому убежать? Но тогда ты погонишься за Акирой или найдёшь, где я спрятал Апрель. Может использовать мою силу и создать свою иллюзию, чтобы взорвать её, когда ты подойдёшь? Но на это мне не хватает маны. Знаешь, я ведь, по сути, могу сделать всё, что угодно. Жаль, что мне ни на что серьёзное не хватает энергии.

– К чему ты клонишь? – сузил взгляды всех своих глаз монстр.

– Когда я наберусь сил, то может даже смогу воскресить твою девушку…

– Врешь…

Единственной оставшейся рукой-клинком он разбил одно из зеркал. Чьи-то воспоминания осколками зеркала были рассыпаны по тонкой паутине.

– Ты врёшь, так почему ты мне это говоришь?

– И как ты это понимаешь, – вздохнул разочарованно Аластор. – Ведь это ложь лишь наполовину. Никто не способен воскресить человека, но в некоторых башнях можно воссоздать воспоминание о твоём любимом человек в настоящем проявлении. Он будет таким же каким ты его помнил, ты даже сможешь привести его в нам мир из башни выполнив пару сложных условий.

– Это не будет не Марта… – проскулил монстр.

– Разве? А что делает человека человеком? Душа? Или может наше представление о нём? Ты сам-то уверен, что сможешь отличить воспоминание о Марте от неё настоящей.

– Да, ведь она будет делать то, чего я от неё ожидаю, а настоящая бы всегда могла меня удивить, пойти наперекор моему представлению о ней. Неопределенность и загадка делает её настоящей для меня, поэтому человек никогда не сможет упиться воспоминания о ближнем, ведь оно в отличии от человека никогда неизменно. Оно может только тускнеть и растворятся…

– И поэтому ты решил запечатлеть её образ навечно, чтобы не забыть?

Аластор с лёгким понимаем оглядел светящиеся зеркала вокруг.

– Они питают твои собственные воспоминания о ней, поэтому ты так хочешь их защитить. Так зачем всё разрушать? Оставь меня в покое, и ты сможешь продолжить жить здесь. Пытаясь убить меня ты лишь всё разрушишь здесь.

– Зеркалам нужна энергия от чужих людей. Как только я убью тебя мучительной и долгой смертью, то получу огромное количество энергии от той девушки, что влюблена в тебя. Она испытает те же чувства, которые испытал я.

– Влюблена… – усмехнулся Аластор. – Слишком громкие слова, мы отличаемся от вас, ведь мы не любовники.

– Кто же вы?

– Кто знает? – пожал плечами он. – Творец и творение? Отец и дочь? Брат и сестра? Или просто семья? Я ещё не решил.

– Сколько ещё ты будешь ждать?

Монстр недовольно заёрзал, смотря на вход в своё логово. Аластор недовольно поморщился, ощущая странную тревогу.

– Разве не очевидно? Пока, Акира не покинет муравейник и не будет в безопасности.

– Тогда у меня для тебя плохие новости…

Изуродованный двумя клешнями рот Данила улыбнулся. По клешням в его рту потекла возбуждённо слюна.

– Аластор!

Из коридора послышался голос Апрель.

– Только не это…

Аластор попытался метнуться к выходу, но Данил был быстрее.

Передвигаясь на двух задних лапах-копьях, он быстро добрался до входа и накинулся на только появившуюся Апрель.

Та попыталась отбиться, но ошеломлённая столь быстрым нападением Апрель попалась в захват монстра.

Одной рукой он прижал её шею к себе, а двумя оставшимися лапами удерживал её плечи, чтобы та не могла использовать руки.

Обвиваемая своей чёрной маной она прилагала все силы, чтобы выбраться из захвата, но безуспешно. Колоссальная сила «Низшего Иллюмино» было на другом уровне по сравнению со студенткой МГА.

– Вижу все твои планы насмарку… – ехидничал монстр.

– Дерьмо… – выругался Аластор. – Что ты здесь делаешь, Апрель?

Впервые в его голосе была слышна злоба. Ошеломлённая Апрель с лёгкой виной смотрела на непривычное лицо Аластора.

– Я хотела помочь… – ответила она.

– Спасибо, – улыбнулся ей монстр. – Ты мне очень помогла. А теперь отдай мне бомбу, иначе я убью твою подругу. Мои зеркала дороже её страданий.

– Какие гарантии, что ты оставишь её в живых?

– Мне нужны её страдания. Давай же Аластор, ты же не дурак.

Внезапно монстр вновь обернулся к выходу.

– И ты, девушка тоже не двигайся, иначе я убью её ещё раньше, чем он кинет мне бомбу…

Из тени выхода на свет зеркал вышла Акира, что с лёгкой досадой смотрела на Аластора.

– Я не смогла её удержать… – сказала в оправданье девушка.

– Кидай же мне бомбу!

Монстр приблизил лапу к шее Апрель, готовый в любой момент её разорвать.

– Нет, – твёрдо посмотрел в ответ на шесть глаз монстра Аластор. – У тебя нет гарантий её жизни, но я могу её их себе предоставить. Я кину бомбу Акире. Она взорвёт её, если ты нападёшь на неё или Апрель. Так как тебе нужна лишь моя жизнь, то она вместе с бомбой и Апрель уйдёт, а твоим зеркалам ничто не будет угрожать.

– Идёт, – кивнул Данил.

– Только дай время попрощаться…

Аластор на миг закрыл глаза, мягко вздохнул и спокойно посмотрел на ошеломлённую ходом событий Апрель. В нём больше не было злобы и лишь лёгкая, обнадёживающая улыбка отпечаталась на его тяжёлом лице.

Аластор много усмехался и мало улыбался, потому непривычное лицо вселило в душу девушки страх.

– Я не хотела, Аластор… – её голос дрожал, а глаза всё больше поглощал страх со стыдом. – Я…

– Не нужно, Апрель, – прервал её Аластор. – Я понимаю ты хотела спасти меня и это неплохо. Спасибо, что ценишь меня Апрель, но сейчас выйти сухим из воды нельзя.

– Но…

– Прошу дай мне всё высказать напоследок… – не дал ей сказать он. – У меня есть пару просьб к тебе, которые я надеюсь ты выполнишь, как мою последнюю волю. Подружись с Аином, отвези его в Сибирь на озеро Байкал, где вы должны найти малые народности, которые помогут вам. У них есть священное место, которое вы обязаны посетить. Аин должен будет найти там «Эссенцию Чистоты», ты можешь попытаться помочь ему в этом. Потом слетите на Кавказ и ищите среди скал у Каспийского моря одинокую гору, там вы найдёте «Наследие Прометея», которое поможет вам в восхождении на башню Олимпа. Также посетите Грецию и среди ночного Эпира у берега Ионического моря вы найдёте башню Никты. Пройдя испытание Аин должен будет получить артефакт, который я ему обещал в той башне.

– Это сложно, я…

Глаза Апрель забегали от внезапного потока информации, которую она с трудом запоминала.

– Знаю, но придётся всё запомнить… – горько улыбнулся Аластор. – Вас будут ждать много трудностей, но я уверен даже без меня вы их преодолеете. Я бы хотел оставить тебе множество артефактов, но знаю только об одном, что тебе точно подойдёт «Копьё Лонгина», оно точно примет тебя Апрель. Попытайся как-то договорится с Израилем на его счёт. Носитель «Кольца Соломона» мудрый человек и с ним можно вести дела.

– Аластор, не надо, моя жизнь, она…

– Сохрани её, Апрель, – вновь не дал ей сказать Аластор. – Также, когда попадёшь в Башню Олимпа ни за что не пей рядом с Гераклом на пирах. Когда откроется Башня Рагнарёка, то не доверяй скандинавским Богам. Во время последнего пира в Вальхалле отпусти Фенрира и позволь ему убить Одина, иначе мир будет ждать катастрофа. И помни ни за что не имей дел с правительством. Не позволь Аину также совершить эту ошибку.

– Нет! – закричала истерично Апрель. – Тебе нельзя умирать, иначе зачем я…

– Всё хорошо… – Аластор в последний раз улыбнулся. – В этом нет твоей вины.

Бомба из его рук полетела к Акире, которая ловко её поймала.

– Береги Апрель… – сказал ей напоследок он.

Акира на это лишь понимающе кивнула, удерживая палец возле кнопки.

Монстр откинул тело Апрель и метнулся к беззащитному Аластору, раскинувшему руки в предвкушении своей гибели.

«Умру, хотя бы красиво…» – пронеслось шальная мысль в его голове.

– Нет! Нет! Нет!

Апрель попыталась угнаться за монстром, но тот был также быстр, как в её кошмарах, которые она всё это время видела.

«Я не хочу, чтобы всё повторилось…» – всё нутро Апрель взвыло.

Мир замедлил ход в её красных глазах.

Быстрые движения монстра стали ей прекрасно видны во всей красе. Безумный взгляд шести глаз, медленно движущиеся лапы-копья, всё это она отчётлива видела, но не была способна остановить.

«Я хочу защитить то, что мне дорого. Я хочу, чтобы люди, которых я люблю жили долго и счастливо. Мне хочется, чтобы он был рядом, когда я счастлива и когда грустна, смотрел на моё тело чистое и грязное одним и тем же взглядом…» – мысли были быстрее всего, что было в распоряжении Апрель.

Переполненная эмоциями она ощутила что-то странное в груди. Пожар эмоций внезапно потух и на его место пришло странное успокоение.

«Да, всё чего я хочу это лишь защиты и справедливости для этого мира! Так почему я не могу себе этого позволить? Ещё ничего кончено, и я буду биться до конца! Вгрызаться в этот маленький, ничтожный миг, растянувшийся в вечность…» – чистые мысли переполнили её голову.

Чувство тревоги отступило и лишь желание бороться торжественно расцвело в её груди.

Сначала засветилась Апрель, а потом в белом свете растворился и весь мир вокруг, поглощая фигуру монстра, Аластора, Акиру и всех коконов вокруг.

– Что же это за чувство? Что же за торжество в груди? – спросила в непроглядном свете она.

Глава 46. «Высшее Иллюмино»

Тёмная комната Данила слишком просторная для одного человека пребывала во тьме.

Её хозяин неподвижно лежал на кровати, укутавшись в одеяла и пусто, смотря на потолок.

В его сердце тоскливо теплилось болезненное желание, чтобы кто-то включил в его комнате свет.

В нём самом давно уже не было сил встать.

– Данил?

Внезапно комнату озарила яркая вспышка света, заставившая Данила испуганно закрыть лицо одеялом, чтобы не слепнуть от невыносимой яркости лампочек.

– Тебе плохо?

Тёплый и знакомый голос приблизился к его одеялу.

Данил испуганно задрожал.

– Дорогой, я рядом…

Что-то проскользнуло под одеяло и обвило руку Данила.

– И потому не прячься!

Оно выдернуло Данила из-под одеяла, заставляя его полуголое тело предстать пред светом их общей комнаты.

Девушка с белыми волосами и голубыми глазами, что казались ему красивей редко видимых небес, с надутыми губами посмотрела на него, держа его руку в замок своей рукой.

– Твоя Марта, никогда от тебя не отвернётся! – ярко улыбнулась она.

– Не смотри! Не смотри!

Он маниакально закрыл свои глаза руками.

– Я страшен, я больше не тот, кого ты знала! Мои глаза больше не видят, как твои. Мои руки больше не способны на объятия, а рот создан для того, чтобы обездвиживать добычу!

– Данил… – голос девушки оставался нежным. – Ты такой же каким я тебя помню.

Девушка взяла руки Данила и убрала их с его лица, целую его в лобик.

Ошеломлённый юноша мог лишь безмолвно смотреть на слегка смущенную девушку, начавшую от неловкости играться со своими белыми волосами.

– И я всё ещё люблю тебя и буду любить любым. Мы поклялись, что будем защищать друг друга в независимости от ситуации. Даже если наш синдикат предаст нас мы вместе отобьёмся от него, даже если мир объявит нас своими врагами, то мы вдвоём дадим ему отпор!

– Верно, – улыбнулся вымученно Данил. – Даже если весь мир будет считать меня монстром, то ты всё ещё будешь со мной. Даже если умрёшь, ты всегда будешь в моём сердце.

– Давай не будем о смерти!

Она приблизилась к нему сталкиваясь лбами и смотря в притык своим беспокойным голубым взглядом.

– Тебя что-то гложет? – спросила она.

– Да, – кивнул вместе с её головой он. – Твоя смерть, Марта…

Данил схватил её за плечи крепко обнимая.

– Почему в тот день ты согласилась идти в разнобой? – несчастный голос юноши заставил девушку горько улыбнутся. – Мы поклялись защищать друг друга, но ты вынудила меня зачищать нижние этажи.

– Ты ведь знаешь.

– Там намного безопаснее…

– Я не хотела, чтобы ты пострадал.

Данил захныкал, дрожа всем телом.

– И в итоге ты мертва…

Марта вырвалась из его объятий, чтобы обхватить его голову и спрятать в своей груди его плачущее лицо.

– Но в итоге я защитила тебя, – хихикнула она. – И это самое главное, поэтому живи. Живи любовь моя…

– Буду…

Весь мир захватил яркий свет. Данил чувствовал, как Марта растворялась в свете и подавлял свою тоску, чтобы она больше не видела его столь жалкого.

– Спасибо… – прошептал в последний раз её голос. – Что решил жить, несмотря на мой эгоизм…

– Ты всегда была эгоисткой, потому я и полюбил тебя.

В следующий миг мир стал синим и лёгкие Данила заполнила вода.

Барахтаясь, он какой-то конечностью оттолкнулся от дна пространства, где оказался и всплыл на поверхность.

Первый вдох его был свеж, как весенний ветерок после проливного дождя.

Вокруг него было множество резервуаров с водой в отражении, которой он видел силуэты знакомых ему людей.

Силуэты в воде громко смеялись в компании разношёрстных незнакомцев.

Данил сразу понял, что это были чьи-то иллюзии, вроде той в которой он сам оказался.

Его взгляд невольно сфокусировался на собственном резервуаре откуда он всплыл. В нём отражалось лишь его собственное лицо без каких-либо уродств. Два глаза, нормальный рот и чистое лицо.

Шокированный он стал его лапать, понимая, что оно настоящее.

Всё его тело было человеческим, кроме пары паучьих лап-копий, что выходили из его спины. Именно ими он оттолкнулся от дна, чтобы всплыть.

Вместе с этим он ощущал и необычную свежесть с силой, что переполняли его тело.

– Марта… – сохранил в душе тёплые воспоминания он. – Спасибо, что в очередной раз спасла меня.

Резервуары с водой друг от друга разделяли толстые корни дерева, которые тянулись по всему бескрайнему пространству вокруг. По ним можно было спокойно ходить, не боясь свалится в воду.

Всё пространство занимали резервуары похожие на его собственный. Где-то виднелись образы людей, что пребывали в собственных иллюзиях, но большинство резервуаров были пусты и чисты.

Среди бескрайних простор выделялся огромный дуб чьи белые листья закрывали собой яркие и безоблачные небеса, представляя собой удивительное зрелище на миг покорившее сердце Данила.

Все корни тянулись к этому великому дереву.

Приглядевшись к нему Данил, увидел девушку, стоящую к нему спиной и взиравшей на дерево снизу вверх.

Чёрные волосы её были собраны в хвост, закреплённые заколкой из свитых вместе веточкой белых лепестков. Она была одета в открытое белое платье, позволяющее во всей красе лицезреть её чистую молочно-белую кожу без каких-либо намёков на изъян.

Девушка развернулась, когда Данил стал ближе подходить к ней, передвигаясь по корням, что разделяли резервуары вокруг.

Переставляя свои босые и чистые ножки на твёрдом дубе, она развернулась к нему лицом.

Алые глаза со спокойствием взирали на Данила, что на миг застыл.

Перед ним стояла во всей красе красивейшая из нимф, представлявшая собой приход весны. В волосах её скрывался жёлтый лепесток, подчёркивающий невинный образ девушки.

Одежда, несмотря на свою открытость прилежно скрывала её интимные части, придавая необходимого чистой нимфе целомудрия.

Несмотря на кровожадный цвет глаза её также были наполнены теплотой и решимостью.

– Ты проснулся, – подала свой звонкий голос нимфа. – Значит ты смог отпустить её?

– Это всё лишь благодаря ей самой. Даже иллюзией она спасла меня. Всё здесь твоих рук дело?

Данил любопытно оглядел этот необычный мир, что подарил ему необходимое успокоение.

– Да, – оглядела бесконечные просторы вокруг она. – Край весны и любимых воспоминаний или скорее иллюзий.

Девушка невинно улыбнулась, заставляя сердце Данила на миг затрепетать.

– Для меня весна всегда была самым грязным временем года, когда все дороги смывают, а не до конца растаявший снег своим грязным видом портит и так ужасный пейзаж третьего района. Но даже так в отличии от смертоносной зимы, палящего лета и меланхоличной осени она вселяла в меня лёгкую надежду на перемены, поэтому я назвалась Апрель. А Чёрная стала моей фамилией, ведь я ещё помню грязь весны.

– Как ты назовёшь эту силу?

– Не знаю, – помотала головой Апрель.

Она посмотрела на свои чистые руки и ноги без ненавистных ей шрамов.

– Но мне здесь нравится и этому месту с силой нужно красивое название.

– Где Аластор?

Данил стал присматриваться к водоёмам вокруг, ища среди образов людей в них знакомую фигуру.

– В одном из водоёмов, ты не найдёшь его быстро.

Алые глаза угрожающе посмотрели на Данила, а рука Апрель потянулась к одной из длинных веток дуба рядом с ней.

– Не бойся, – усмехнулся Данил. – Мне он больше не нужен, ведь я благодарен тебе.

Он коснулся ладонями груди и своих лап-копий с лёгкой улыбкой.

– Ты позволила мне простится с Мартой и отпустить её, поэтому спасибо тебе! Взамен я не буду убивать Аластора. Это слишком жестоко, чтобы кто-то переживал трагедию подобную моей. Теперь я это осознал.

Внезапно он упал на колени и стал изрыгать из своего рта рукояти кинжалов, покрытые его слюной. Выблевав из себя своё оружие, он вытер их о свои лохмотья, удобно ложа в свои руки.

– Мои родные кинжалы… – улыбнулся им он. – Прости, но я не могу позволить убийце Марты жить. Моя месть к тебе будет не от ненависти, а от уважения к её смерти. Именно ты сразила Марту в честном бою, поэтому я сражу тебя в таком же. Не бойся, если я смогу победить, то не трону Аластора или твоих друзей. Мне больше не нужны чужие страдания, я хочу просто жить.

Ветер усилился, ветви дуба с белыми листьями стали петь приятную мелодию весны ведомые им.

Белые листья стали опадать на землю, кружась вокруг Апрель в диком танце.

Она сделала шаг к одной из ветвей дуба и вырвала её, танцуя с ней в боевом ритме, будто это было копьём, а не толстой и острой ветвью.

– Я приму твой вызов, – топнула ветвью по корням дуба под ней Апрель. – Прости, что моё оружие не столь эффектно.

– Это мне нужно боятся, что придётся тягаться с девушкой, создавшей целый мир, – хихикнул Данил. – Ты мой величайший противник, Апрель!

Красная мана обвила кинжалы Данила и тот метнулся по толстому корню дуба к ней.

Апрель встала в стойку, держа руку с ветвью за спиной и выставляя вперёд свою ладонь, будто она закалённый мастер боевых искусств.

Паучьи лапы Данила за его спиной первыми устремили к ней, будто два острых копья, которые она ловким замахом со спины отбила веткой дерева, покрытой белой маной.

Сразу за этим ударом последовал двойной замах клинками Данила, который она также парировала ветвью, заставляя противника от скользнуть, держа кинжалы скрещёнными.

– Твоя сила и скорость… – восхищённо сказал Данил, ощущая лёгкую боль в руках, будто он ударил ими бетонную стену. – Я словно стою против высшего офицер. А твоя ветвь твёрже любого клинка, с которым мне приходилось тягаться.

– Ты стал быстрее и сильнее, чем при облике монстра, – в ответ высказала уважение Апрель. – Твоя сила стала равна герою первого ранга. Я не столь хороша против людей, как против монстров, но попытаюсь не оплошать!

В этот раз первой взяла инициативу на себя Апрель, используя ветвь в своих руках для колющего выпада, который Данил принял перекрещёнными кинжалами и направил её атаку над своей головой.

Он контратаковал Апрель своими лапами, а ветвь зажал между своих кинжалов, не позволяя ей сдвинуться.

Апрель усмехнулась и корень, на котором они стояли задрожал. Корень дуба разделился на две части и та, что была с Апрель взлетела вверх, заставляя лапы Данила застрять в древе.

Ошеломлённый Данил позволил возвышающейся Апрель вырвать ветвь из захвата и атаковать его рассекающим ударом, от которого он смог уклонится лишь в последний момент.

На его лбе появилась горизонтальная рана, из которой рекой потекла кровь.

– Кто сказал, что я не буду использовать силу этого мира?

Апрель подняла левую руку в небо и щелкнула пальцами.

Кружащие вокруг белые листья пулями полетели в сторону Данила, заставляя того сосредоточится на их отражении.

Он словно ребёнок танцевал между белых листьев и разрезал кинжалами воздух.

Каждый пропущенный листик стоил ему глубокой раны в теле.

– Кто сказал, что будет легко? – усмехнулся боли от белых листьев Данил.

Между листьями замелькал образ Апрель, в следующую секунду он ощутил тепло в области живота.

Рефлекторно его паучьи лапы атаковали место, где миг назад была Апрель, но те встретили там лишь пустоту.

Апрель стояла в двадцати метрах от него. С острого края её ветви стекала красная кровь, такая же падала с его живота на корень дуба.

Белые лепестки перестали кружиться вокруг, дав ему передохнуть и пощупать вспоротый живот.

Что-то липкое было в его крови и смутно знакомое ему.

– Месть? – спросил Апрель он.

– За рану в животе Аластора, – усмехнулась она.

Кровь перестала течь с его живота, из-за липкой субстанции, что заменила собой её.

Данил пригляделся к крови на его пальцах, в ней было что-то белое.

Усмехнувшись, он вскрыл кинжалом свою левую руку. Из её вен вырвалась кровавая паутина, которая соединилась с кровью на ветви Апрель.

Он потянул её к себе, заставляя Апрель потерять равновесие и открыться для удара.

Теперь уже он делал горизонтальный удар двумя клинками.

Апрель вовремя восстановила равновесие, отрывая ветвь от кровавой паутины Данила и парируя ей его атаку.

– А я думала, что с твоим паучьем ртом ты потерял и паутину, а оказалась, что она стала частью твоей крови.

– Я стал гораздо сильнее!

Они перешли на ближний бой, где Апрель умело орудовала ветвью, смешивая стиль шеста и копья, иногда атакую его белыми листьями и уклоняясь от ударов изменением расположения корней дуба, а Данил безуспешно пытался нанести ей хоть какой-то урон своими ловкими кинжалами, быстрой и крепкой паутиной с прыткими паучьими лапами.

Несмотря на явную доминацию Апрель он улыбался при каждом её успешном выпаде и своём неудачном промахе.

Танец средь чистый вод, белых листьев и великого дуба продолжался.

За окном витала буря, видневшееся средь тьмы холодной ночи. Она несла с собой сугробы, подбрасывая ввысь белые снежинки, будто звёзды спали с небосклона красиво падали они.

Тёмные и серые пятиэтажки на фоне своим мёртвым молчанием подчёркивали святость этой зимней ночи.

Чем же утро в этом крае отличается от ночи? Тем, что утром на работу и в окнах зданий ты всегда увидишь свет.

Когда ты смотришь в окно и видишь чистый белый снег, слышишь стук морозного ветра в него, то невольно ощущаешь дрожь в коленях и щеках.

Такова зима и её жестокие законы, что жизнь в тепле кажется не нормой, а неким твоим маленьким счастьем, которым ты каждый раз себя вознаграждаешь, попадая обратно домой.

А ведь я был счастлив жить средь снегов, холода и серости своего родного города. Там я всегда мог согреться, пока моё солнце не ушло из этого края.

Свет в комнате включился и в окне я видел не снег, тьму и бурю, а лишь своё детское лицо.

– Ты уже встал, Владик? – нежный голос коснулся моих ушей.

Я невольно закрыл глаза и сильно зажмурился, подавляя в сердце ненужный трепет.

Неужто это один из тех самых снов, вселяющих в меня одну тоску?

– Ты чего-то боишься? Кошмар приснился?

Чья-та обеспокоенная рука коснулась моих плеч.

Её голос…

Прошло столько времени, что я даже не могу быть уверен тот же ли он или это всего лишь подделка?

Я открыл глаза и посмотрел в отражение окна, где за моей спиной стояла женщина средних лет в чьём лице уже было не мало морщин и потому его обеспокоенность лишь больше боли приносило моему очерствевшему со временем сердцу.

Интересно тоже ли оно, что было раньше? Помню ли я его также хорошо?

Спустя столько лет я даже все наши фотографии специально «потерял» от того гадкого чувства одиночества, которое меня снедало, когда я их всё же находил. Все наши фотографии спрятаны от меня подальше мною же.

– Сыночек, что с тобой? Мама беспокоится…

– Мне приснился кошмар, – мой детский голосок совсем не был похож на тот грубый голос, что я давно прокурил. – В нём ты с папой умерла…

– Бедная деточка…

Женщина прижала меня к себе тепло обнимая. Меня окутал её запах.

Я помню его ещё с детства и даже спустя годы не смог забыть. Запахи других людей ничего для меня значат, но когда я ощущал её запах, то чувствовал тепло и доброту в душе. Он был уникален, хотя в чем его уникальность я не мог сказать.

– Мама рядом, – её грубые руки нежно погладили меня по моим чёрным волосам с оттенком алого. – И будет рядом, пока ты не вырастишь.

Это ложь, которую невольно говорит каждый ушедший родитель.

Наверное, каждому хочется увидеть, как его дитя взрослеет и крепнет, но увы не каждому дано этого познать.

Я давно перестал винить её в том, что она невольно ушла от меня. Таким я был эгоистом, что винил своего родителя в её собственной смерти.

Сейчас во мне лишь жалость к ней, что она не увидела, как её дитя растёт.

– Мама, а почему с людьми происходят плохие вещи? – я часто задавал этот вопрос ей, потому что был любопытен, как каждый ребёнок чьи родители его чему-то учили.

– Потому что они делают сами плохие вещи, – сказала типичное и неправильное родительское наставление она. – Не делай плохих вещей и всё будет хорошо, Владик.

Это ложь, очередная ложь, которая дала мне неверный урок в жизни.

Неважно хороший ты или плохой судьба всегда даст тебе пинок под зад.

Она может как воздать по заслугам, так и наказывать за твою доброту и благородство.

Мир не справедлив, а концепция справедливого мира неоправданно жестока.

– Но если это не так, мама… – сказал то, что, когда я был ребенком не мог ей сказать. – Что если, когда я вырасту, то все будут говорить, что добродетель глупа и плоха, а грех умён и хорош? Что жестокий эгоизм идёт в приоритете над благородным альтруизмом? Что если меня буду называть глупым, если я буду слушаться ваших наставлений…

– Это…

Женщина была ошеломлена моим вопросом и неловко взирала на моё детское тело.

– Вы научили меня морали и сотрудничеству с другими, а также вере в человечество… – улыбнулся ей я. – Но жизнь меня приучила к недоверию, эгоизму и обману. По-другому без вас мне было не выжить.

– Даже так, – она погладила меня по щекам. – Ты всё ещё слушаешься наших наставлений?

– Конечно… – невольно слукавил я. – Вы были самым счастливым, что я получил в жизни. Я просто не мог отвернуться от вас даже под напором внешних обстоятельств.

Мои руки уже в крови, язык давно привык к обману, а голова приспособилась доверять собственной лжи. Даже так моя душа всё ещё помнит, как не стать монстром и сохранить капельку человечности.

– Ладно, мама… – я вырвался из её объятий. – Мне пора. Я давно отвык от сна о вас и мне каждый раз тяжело прощаться, но это необходимо, ведь в отличии от вас я всё ещё жив.

Мёртвых нужно отпускать, они сами бы не хотели, чтобы вы грезили о них, уничтожая собственную жизнь.

– Моё последнее наставление сынок… – легонько шепнула она мне. – Позволяй себе любить…

Холод за окном, бьющийся в него ветер и тепло дома, исчезло в свете.

Мой взор заполнил синий цвет и лёгкое давление по всему телу.

Сон наконец кончился.

Глава 47. «Белый Март»

Вырвавшись от оков сна и выплыв из воды, я оказался среди множества прудов, которые разделяли ветви огромного дуба в центре.

В чистых небесах было ни облачка, а застывшее Солнце закрывали собой огромные кроны гигантского дуба с белыми листьями.

У крон дуба в неистовой схватке сражались двое воинов.

Один с двумя кинжалами постоянно уклонялся и пытался схватить оппонента своей кровавой паутиной из вен на руках. Он перемещался с помощью двух задних паучьих лап, что добавляли ему прыти.

Его лицо было мне смутно знакомым.

Это был Данил, но уже без своего отчаянного взгляда с чистыми глазами, что взирали на своего противника без ненависти. Я его едва узнал.

Неужели он победил свои чувства?

Чтобы выйти из-под действия «Низшего Иллюмино» нужно подавить свои чувства, что привели к нему. Победить своё чувство мести, снедающее тебя изнутри отчаяние и подавленность. Это трудно, поэтому почти невозможно для обычного человека.

Его оппонентам была красивая девушка в белом платье, сочетающим в себе откровенность с целомудрием.

Её чёрные волосы и сосредоточенные алые глаза, что смотрят на мир с некой претензией, я никогда не забуду.