Текст книги "Как стать контрабандистом (СИ)"

Автор книги: Арест Ант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Странный какой-то нынче пошёл гражданин Финляндии. И почему я должен его знать? Купил у него по скидке не ту свистульку?

– Согласно этому документу, – он брезгливо потряс копией платёжки перед моим носом, – Вы заплатили компании Godel немалые деньги.

Тут Лось отцепил от своих листков визитную карточку и перебросил мне через стол:

– А вот уважаемый Mr. Rilvanda Bambgalala совершенно ничего не знает об этом платеже. И о вертолёте тоже. Вот так и выявляются лазейки, о которых я вам говорил.

Я повертел визитку в руках, потом взял копию платёжки и сложил их вместе.

– Я потрясён вашими сыщицкими талантами, – такой явной борзоты я от Лося, честно говоря, совершенно не ожидал, – В платёжке указан Gödel Sp. Z.o.o. Эта компания расположена на улице Sternicza, Warsaw, Poland, а в вашей визитке просто какой-то Godel даже без адреса, здесь только website указан. И за какие такие свои выдающиеся музыкальные выверты он должен был получить деньги за польский вертолёт? Абсолютно правильно, что он ничего не знает. Да, а что за имя у него такое странное?

– Он из Сомали.

– Весёлые вы, господа, как я погляжу. Порадуйте напоследок. Вызовите его свидетелем в суд.

– Обязательно, – Лось сделал пренебрежительный взмах рукой, – Он докажет, что вы использовали не его, а подставную фирму.

– Сомалийский народный инструмент ему в руки и бурю аплодисментов за соло. Надеюсь, что у вас закончились вопросы на сегодня? А то я сейчас эти рваные бахилы прямо здесь откину и сыграю в ящик.

В камере я ещё долгое время лежал и злобно изрыгал проклятия на всех доступных языках. А что тут ещё можно поделать для своего собственного успокоения?

Настучать себе головой об стену? Нарисовать генитальный лозунг на членоглазом Лосе? Глумливо отравиться из унитаза?

Нет уж… в лом мне вертухаев развлекать.

Я скатал из намоченной туалетной бумаги плотный шар и, трезвея от боли, стал швырять его в потолок, метясь в закопчённую свастику над головой.

В четверг и пятницу следаки про меня то ли забыли, то ли оставили дозревать до нужной кондиции. Иногда заходили вертухаи без малейшего на то повода. Как поварята, следящие за степенью готовности главного блюда.

Зато я стал буквально понимать выражение «выпирающие кости». Хотя, если ближе к истине, то это должно звучать как прорастающие мослы. Если поворачиваешься на бок, то между колен надо сразу просовывать одеяло, иначе от стука не заснуть. Да и задница уже стала как обвисший парусиновый штатив на трёх костях. Интересно, сколько я уже потерял на этой диете?

Пока толстый сохнет, худой сдохнет. Рад бы утешиться этим, только вот кожа слегка приобретают этакую лёгкую полупрозрачность. Или это побочный эффект от постоянного вредного излучения этих ламп?

А вот редкие вылазки к унитазу, позволяют ощутить себя гордым парусником, с пустым трюмом пересекающим ревущие сороковые¹⁰⁸. Одно вдохновляет на эти подвиги, что балласт требуется сбрасывать хоть и долго, но редко.

В воскресенье днём меня разбудил Василёк.

Я долго хлопал глазами, пытаясь вернуться к реальности, и даже помахал рукой, чтобы отогнать кошмарное видение. Но оно нагло ухмылялось и всё больше материализовывалось. Даже заговорило:

– А почему вы спите днём?

– Сами попробуйте иначе заснуть здесь в выходные. Соседняя камера буйствовала всю ночь.

– Не повезло, – рассеянно посетовал Василёк, даже без малейших потуг на сочувствие, – А какие планы на сегодня?

– Gym, sauna, swimming pool, screw (Спортзал, сауна, бассейн, вертухайша).

Василёк приоткрыл рот, но только и смог, что из себя выдавить:

– Здесь?

– А где же ещё? Посидите с моё, вам и не такое разрешат.

Я немного полюбовался сосредоточенным Васильком, явно прикидывающим, где здесь эти подлые полицаи смогли втайне от таможни втиснуть качалку, баньку с бассейном и гнёздышко для тайных прелюбодеяний?

Пришлось его прервать, хоть и с явным сожалением:

– Пока это только в моих мечтах. А в чём проблема?

– У вас суд назначен на вторник. На понедельник подтверждено время у врача. А нам надо провести последний допрос. Мы можем провести его сегодня?

– А почему бы и нет? Тем более раз последний. Надеюсь, что разговор пойдёт о контрабанде?

– Обязательно.

– Тогда дайте мне четверть часа, и я буду готов.

Меня опять отвезли в Мустолу. В кабинете собралось довольно много народу. Лось с Васильком уселись рядышком за стол и негромко заговорили.

Костик оторвался от дамы с формами остепенившейся штангистки, и с явной неохотой подсел ко мне.

– И чего это вам в воскресенье по домам не сидится?

– Но это же последний допрос. Нам надо готовить обвинительное заключение.

– Совсем заработались, бедолаги. Как я вам сочувствую. Вы бы лучше писателя на ставку взяли. С богатым незамутнённым воображением. И тогда допросы по выходным сами отпадут за ненадобностью. Ведь вашему суду совершенно без разницы что переписывать. А так и фабула будет, и интрига с готовым приговором.

Костик пожал плечами. Но зато встрепенулся Василёк. Он монотонно зачитал вступительную часть и перечислил присутствующих. Костик даже не удосужился рта раскрыть. Матереет, толмач.

Василёк достал из папки мой паспорт и полистал странички:

– Мы конфисковали ваш паспорт и сделали график ваших поездок в Россию. Их очень много.

– Работа такая.

– Мы также сделали распечатки всех ваших телефонных разговоров. И тут выявилась интересная картина. Анализ ваших звонков и одна из поездок в Россию 25-28 октября 2007 года показывают, что именно тогда была достигнута договорённость о контрабанде сигарет.

– И как вы это обнаружили?

– Это совершенно очевидно. За эти четыре дня вами было сделано 67 звонков.

– Простите, но я, лично, так и не уловил в этом никакой очевидной связи.

– Но именно тогда решился вопрос о начале контрабанды?

– Нет, нет и нет. Я уже столько раз рассказывал о подготовке нашим клиентом поставок сэндвич-панелей, а потом и бумаги в рулонах, что не вижу смысла заново обсуждать чью-то очередную фантазию.

– Но почему вами было сделано так много звонков?

– А почему я должен это помнить? Может, пиццу долго не могли заказать? Или весь Питер погрузился в критические дни?

– Нам нужен чёткий ответ.

– Не говорите что мне делать и я не скажу куда вам идти. Ответа чётче не бывает. Ни к какой контрабанде я никогда не имел никакого отношения. Всё, что сейчас происходит, я расцениваю только как дешёвую имитацию следствия.

Василёк сделал вид, что не заметил моего выпада и, после небольшой паузы, продолжил:

– Мы проверили ваш ежедневник и обнаружили полностью компрометирующую вас запись на странице от 16 января 2008 года: «Vertinski – cigar». Надеюсь, вы не будете утверждать, что cigar это сокращение от cigarettes?

– Конечно, не буду. Если посмотрите на 10 января, то узнаете, что это день моего рождения. В это время Гоша Вертинский был в отпуске, и мы пересеклись с ним только 16-го, сразу по его возвращению. Он мне до этого всю плешь проел своим целебным подарком. Электронные сигареты Gamucci. Гадость неимоверная, скажу я вам откровенно. Вот я так в ежедневнике эту дату встречи и отметил.

– Говорите правду.

– Зае… заездили вы меня этой фразой. Ещё неизвестно, кто здесь больше пи… таёт, то есть, кто кого кормит необъективной информацией. Не проще ли связаться с самим Вертинским? Я его знаю давным-давно. Он живёт себе спокойно в Хельсинки. Телефон есть во всех справочниках.

– Мы проверим и вызовем его в суд для дачи показаний под присягой.

– Не проблема.

– Теперь очередная ваша интересная командировка, которая началась 2 февраля 2008 года. С кем встречались и о чём договорились?

– Совершенно не помню. В компьютере надо посмотреть. Там перед каждой поездкой я себе делал краткий перечень встреч и намечал основные вопросы.

– Значит, скрываете. Тогда продолжим. Вы поставляли металлоконструкции из Латвии?

– Да.

– А почему вы изменили страну происхождения на первой поставке? В вашем инвойсе вместо Латвии написана Финляндия.

– Это довольно обычная процедура.

– Это подделка.

– Вот вы это и сообщите всем своим финским компаниям. Это было, есть и будет совершенно рутинной процедурой. Делается по заказу клиента. Во-первых, чтобы избежать прямого выхода на производителя при пробных поставках в самом начале сделки, а во-вторых, image страны, как ни странно, влияет на контрактную стоимость. Финляндия высоко котируется на строительном рынке, что никак нельзя сказать о Латвии.

– Вы подтверждаете эту подделку? А может там были сигареты спрятаны в эти конструкции? И это служило прикрытием?

– А зачем такие сложности? Латвия и так находится в ЕС. Здесь всё значительно прозаичнее. Наполнитель был российским, а только изготовление покрытия и упаковка были латвийскими. Международное разделение труда. Глобализация. Была заказана и сделана пробная партия для голландцев. В красивой обёртке.

– Но эти панели точно такие же, как и с контрабандой?

– Нет, размеры сделаны по конкретному заказу клиента и, соответственно, был другой вес. У вас же есть вся документация. Неужели это так трудно проверить?

– Зачем их ввозили через Финляндию?

– Чтобы поставить трейлеры на паром. Самый дешёвый вид доставки товаров.

Пока они между собой совещались, я понял, что сейчас точно со стула свалюсь.

– Господа, давайте сделаем короткий перерыв. Я себя отвратительно чувствую.

Лось был категорически против, но Василёк его убедил. Или оба сделали вид, что убедил. Лицедеи, блин.

Я с трудом выполз на уже полюбившуюся площадку пожарной лестницы и привалился к перилам. Костик задумчиво меня оглядел и осведомился:

– Что, правда, плохо?

– Угадай с одного раза, – я стал слегка сгибать и разгибать спину, – Больше месяца тут на одном гнилом нервяке. Все контракты компании полетели на х… хвост коту. Финские партнёры уже получили обо мне убойные уведомления от твоих добрых коллег. Значит, нормальных доходов в ближайший год не предвидится. Четвёртую неделю живу без зубов, как последний бомж, да тут ещё и спина совсем развалилась. I'm totally fucked up (Я полностью облажался).

Костик улыбнулся и радостно сообщил:

– Ничего страшного. У нас в тюрьмах хорошие врачи.

– Умеешь утешить. Ох, не ту ты специальность выбрал, не по складу характера.

– А какая бы мне подошла?

– Золотарь сортирный. Есть вот на свете такая благородная профессия – человеческое золото сортировать. И люди для этого нужны соответствующие.

– Это вроде… shrink (психоаналитик)? Я не помню, как это по-русски.

– Да что тут сказать, весьма похоже. Шринк – сринк – сранк. Видно на роду у тебя это написано. Даже слово, не задумываясь, подобрал как важное звено в заклинании, – очень хотелось добавить о том, что сам Костик уже является наглядным примером того, что рыба гниет с головы, но сдержался и решил, что пора заканчивать это словоблудие, – Хотя то, что ты имел в виду, это психоаналитик. Ладно, пошли завершать допрос.

Костик задумчиво загасил сигарету и открыл дверь.

В некоторой несвойственной ему отрешённости он пребывал и весь остаток допроса. Хотя может этому способствовала и некоторая вялость следователей. Все оставшиеся вопросы сводились к датам моего пребывания в России, благо штампов в паспорте хватало, и подсчёту сделанных за эти дни телефонных звонков. Только в самом конце Василёк встрепенулся, и даже придал себе заинтересованный вид:

– А почему вы выступали владельцем всех этих грузов с контрабандой?

– Каких это всех? Мне известен только один случай контрабанды, да и тот такой глухаристый, что вы его сразу засекретили. А вот насчёт владельца грузов это особо интересный вопрос. В каждом инвойсе указан покупатель, а моя компания действовала только на основании письменных releases (релизов) продавца, которые я получал из России. А потом отправлял груз в адрес покупателя. И делались такие временные передачи прав по прямому требованию вашей же таможни. Опросите моего местного экспедитора. Или мне вам заново рассказать весь механизм этой сделки?

– Нет. Допрос на этом закончен. Остальное расскажите на суде. А завтра мы отвезём вас к специальному врачу.

– За врача спасибо, а вот на суде я обязательно выступлю. С развёрнутыми комментариями. Не расслабляйтесь.

Я подмахнул распечатанный протокол и с трудом встал со стула. Осталось только одна ночь до доктора, а там мы ещё пободаемся. Может, сегодня удастся даже таблеточку перехватить. Если вертухай нормальный подвернётся.

Ночь опять выдалась бессонная. Вертухаи постоянно носились по коридору стараясь успокоить разухарившихся арестантов. Заводилой выступали какие-то шебутные девки, беспрестанно визгливо визжащие и стучащие в свою дверь. Сразу после них басовито вступали мужики. В общем, похмельная буза обиженных, которая затянулась до первых петухов.

Костик с трудом разбудил меня утром ритмичным стуком верхнего запора и совершенно глупым вопросом:

– Что ты можешь здесь делать ночью? Или всегда спишь… эээ… всеми сутками?

– Прекрати стучать. А то череп треснет в резонансе. Нет, блин, ночью я балуюсь шутками и прибаутками… с ручным приводом, – глаза совсем не открывались, а шевелиться так вообще смерти подобно, – Что, пора ехать?

– Да.

– Я сейчас соберусь. Прикрой дверь, я накормлю бетонного друга.

– Кого?

– Имени так и не придумал. На белого друга не тянет, а обзывать бетоняшкой неприлично. Всё-таки вместе живём… хотя нет, уже придумал. Буду звать его Бесом.

– Почему? – Костик некоторое время странно пялился на меня, что стало наводить на некоторые подозрения.

– Бетонный Сортир, сокращённо БеС. Значит, мне надо напоить и попытаться накормить своего Беса, а ты только мешаешь.

Костик продолжал стоять с замутнённым взором.

Неожиданно я ясно вспомнил конец припева какой-то французской песни: «Tu ne comprends pas, tu ne comprends pas» – Ты не понимаешь, ты не понимаешь.

– Ну, ни Хуа себе Гофен, преемник Мао¹⁰⁹, – сообщил я сам себе вслух, расстёгивая ширинку, – Вот зато теперь я понимаю, что иногда надо долго поститься. Это полезно. Французский уже в башке проклюнулся. Так глядишь, на китайском, как на родном, заговорю цитатами Великого Кормчего. Или вообще на каком-нибудь диалекте старого доброго брауншвейгского. А вокруг все будут восхищаться моим нежным корейским акцентом.

– Ты можешь говорить нам и на французском, но только правду, – встрял Костик, блеснув расширенным кругозором, – Мы поймём.

– А ты знаешь, что означает «Paris vaut bien une messe»? – застряв в ширинке, спросил я.

– Нет. Что-то про Париж.

– Почти не ошибаешься, толмач. Но это вовсе не про Париж, а про циничное оправдание лжи и предательства. Paris is worth a mass. Париж стоит мессы. Вот и вы постоянно давите на меня в поисках вашей очевидной выгоды. Явно хотите моим враньём что-то или кого-то прикрыть, – я, наконец, совладал со строптивыми пуговицами ширинки, отвернулся к Бесу и вяло зажурчал.

Костик бочком покинул камеру и прикрыл дверь.

– И ты, Брут, сломался. Даже под слабым напором струи чистого интеллекта, – сообщил я ему вдогонку, – Trolling засчитан. Теперь не познать тебе яблока высших знаний… если вдруг сегодня произойдёт чудо и хоть одно упадёт.

В реальность я выпал уже в машине. Нас тряхнуло, и спина отреагировала цветной вспышкой боли. Я потряс головой и осознал, что у меня из памяти напрочь выпал целый кусок. Совершенно не помню, как собирался и как садился в эту машину. Словно из омута вынырнул. Видно расплата за проблеск французского просветления.

Весёленькое начало дня. Хорошо хоть допросы закончились, а то вот так отключишься, и доказывай потом на каких-нибудь местных каменоломнях или торфозаготовках, что временное затмение нашло. Как там наш припадочный хроник, он же царь-батюшка Пётр I с бодуна наставлял: «Указую боярам в Думе говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была… ибо… правды в людях мало, а коварства много».

Я присмотрелся к дороге. Пейзажи уж больно знакомые. Расписные. Явно к Мустоле подъезжаем. Интересное место нашлось для лучшего протезиста района. Хотя, объективности ради, надо признать, что это не лишено определённого смысла. Клиент вокруг упакованный, да и вдали от любопытных глаз. У нас бы я и про неучтённые благородные металлы подумал, но тут, видно, другая подоплёка. Явно стоит приглядеться и обогатиться передовым финским опытом.

Машина остановилась на парковке перед зданием таможни. Я с трудом вытянул своё ноющее тело из салона и спросил у переминающегося с ноги на ногу Костика:

– Слушай, можно я быстро перекурю, а то меня всего что-то клинит?

– Хорошо. У нас ещё есть время. Потом надо зайти и подписать несколько документов.

– Это мы легко. Лишь бы поскорее с вами развязаться. Хотя мог бы все бумажки с собой в тюрьму захватить. Жаль, что у вас бензин не по талонам. Это помогает в борьбе со склерозом.

Костик неопределённо пожал плечами и полез за своими сигаретами.

В комнате на втором этаже царило оживление. Народ суетился вокруг новенькой видеокамеры. Лось вслух зачитывал пользовательскую инструкцию. Раскрасневшаяся Пышка терзала пластиковые пакетики, поочерёдно доставая провода и показывая их двум глупо лыбящимся олигофренам в таможенной униформе.

– Раз работает, то не вздумай чинить, а если перестало, то лучше выкинь, – глубокомысленно сообщил я Костику, – У вас тут что, начинаются предпраздничные съёмки или отмечаете мои торжественные проводы?

– Садитесь, – он кивнул на стул, – Хотите кофе?

– Вожделею аж до судорог.

Я сделал себе сладкий кофе и уселся на стул. Неистребимо во мне удовольствие со стороны наблюдать за чужой работой. Особенно таких активных чайников. Жаль, что мои реплики могут быть чреваты некоторыми последствиями.

Лось повертел уже подключённый микрофон и поставил передо мной.

– Это проверка, – вылез Костик, – Скажи что-нибудь.

– Приветствую господ марамоев¹¹⁰. Ура!

– Слишком громко.

– Всем марамоям привет!

– Слишком тихо. Говорите своим обычным голосом.

– Достали, марамои.

– Вот сейчас хорошо.

Костик воровато посмотрел на Лося и тихо спросил:

– А кто такие марамои?

– Мозгосёры, которые придираются ко всякой ерунде.

– Мозго… кто? А, ладно, потом посмотрю в словаре.

– Искренне рад такому стремлению. А где эти документы, что на подпись?

Костик отвлёк Лося от увлекательного чтения инструкции и стал оправдываться. Лось недовольно осмотрел меня, вытащил листок бумаги и толкнул мне через стол.

– Это протокол конфискации твоего паспорта.

– Ну и где мне тут расписаться?

– Надо просто ознакомиться.

– Так я вчера про это уже услышал и даже свой паспорт постранично лицезрел. Мне-то какое до этого дело? Я сам предложил его конфискацию. Вернёте потом, когда суд полностью осознает никчёмность ваших выдутых предъяв. Что-нибудь ещё надо подписать или посмотреть?

Лось встал и дикторским голосом заговорил, отодвигаясь за камеру. Костик негромко затолмачил, осторожно отходя подальше в угол из поля зрения объектива:

– Вы допрашиваетесь как подозреваемый в совершении преступлений, связанных с контрабандой и неправильным ведением бухгалтерии. Вам нужен адвокат?

– Нет. Я только одного не понял, а почему вместо того, чтобы находится сейчас у доктора, я опять так неожиданно оказался на допросе?

– Договоримся, что здесь только я задаю вопросы!

– Я хотел бы всё-таки получить ответ на свой вопрос!

– Вы заинтересованы помогать в расследовании данного дела?

– В расследовании какого конкретно дела?

– Дела, связанного с уклонением от уплаты налогов… контрабанды сигарет и подлога бухгалтерии, о которых я только что упомянул.

– Здесь уже перечислено много дел. Я считаю все эти обвинения надуманными и необоснованными. За сорок дней вы и так попытались навесить на меня массу разных небылиц.

– Хотите изменить свои показания данные во время предыдущих допросов? Или все что вы сказали, правда?

– Да!

– Допрос не записывается на бумагу, а снимается видеокамерой. Видео делается для защиты ваших юридических интересов.

– Сейчас точно уписаюсь от умиления, – под нос себе пробурчал я, но сразу постарался заглушить громким ироничным вздохом.

– Вернёмся к сделке с вертолётами.

– Опять? Это издевательство… хотя нет, это диагноз.

– Расскажите про всех участников сделки еще раз.

Я дёрнулся, но вспомнил совет своего адвоката и задумался. Завтра суд, а сегодня явно не допрос, а просто провокационный заход. Они его даже не будут никуда подшивать. Следаки явно нарываются на скандал. Тогда меня можно будет с чистой совестью обвинить в сознательном препятствовании расследованию. Или как они там с прокурором нафантазируют. В итоге просто науськают на меня судью.

Я постарался согнуть спину в наиболее безболезненное положение и приступил к монотонному пересказу историй нашей совместной деятельности.

Лось сосредоточенно крутился у видеокамеры, изредка перелистывая инструкцию. Он настолько явно выражал своё безразличие к моему повествованию, что становилось всё более неуютно. Лось опять затаился в засаде. И точно. Он небрежно бросил инструкцию на стол и поднял руку:

– Представляю вашему вниманию приложения к предыдущему допросу № 37-46. Предыдущий наш допрос был проведен 10.12.2008. Расскажите еще раз, откуда появились данные документы?

– От заказчика.

– Каким образом вы получили на руки данные документы?

– По электронной почте. Они всегда приходили как приложения к электронной почте.

– Вы помните, кто был отправителем?

– Когда как. То бухгалтерия, то транспортный отдел, то юридическая служба.

– Вы помните имя какого-то конкретного человека?

– Не помню, но они указаны на каждом документе. Бюрократия-с. Кроме этого я получал по телефону подтверждения отправки этих документов.

– Является ли обычным, что эти инвойсы отправляются в изменяемой форме, то есть в форме файла Excel?

– В изменяемой форме? Это как понимать?

– Надеюсь, вы знакомы с информационными системами настолько, что знаете такое понятие как Excel-таблица? Вы понимаете, что такое табличный калькулятор?

– Понимаю. Иногда, даже очень неплохо, – теперь стало ясно, куда метит Лось, – А вы знаете, что однажды в Англии чек был написан на боку коровы и банк его принял? Реальный факт. Инвойс может быть составлен в произвольной форме.

– Корова плохо движется по электронной почте. Ладно, кончаем играть словами. Является ли типичным, что вы получаете инвойсы в формате Еxcel?

– Абсолютно типичная ситуация. Те, кто не посылает в PDF-файлах, ещё используют Word и PowerPoint. Я получаю инвойс, и сразу же после этого мне отзванивают, чтобы удостовериться, что я его получил. Поэтому я не понимаю причин вашего вопроса. Например, Silja Lines вообще никогда не посылала мне инвойсов, а только к обычному электронному посланию HTML прилагала список своих расходов. Geodis Wilson действует абсолютно идентично – по электронной почте они только подтверждают итоговую стоимость услуг. В отличие от Silja Lines, компания Geodis отправляли мне официальные инвойсы примерно через неделю после того, как они уже получили оплату. Поэтому я вообще не понимаю вопроса. Я получаю инвойс, произвожу банковский платёж и отравляю подтверждение клиенту. Зачем я должен что-то изменять в инвойсе, когда все мои действия являются прозрачными и полностью контролируемыми? Тем более что я работаю с деньгами клиентов.

– Что вы имеете в виду, когда говорите о подтверждении?

– Оплаты компании производятся либо через системы электронных платежей NetBank, если это крупные суммы, либо через Solo. По каждой оплате имеются подтверждения, а сами платежи потом всегда видны в банковских выписках. Копии этих электронных подтверждений отправляются как российским, так и зарубежным партнерам. Так что ваш вопрос является заведомо провокационным. Даже если бы поступил инвойс в рукописной форме, то он бы был однозначно оплачен, если клиент подтвердил именно такой инвойс. Это основа системы доверительного ведения бизнеса.

Лось пожевал губами и резко сменил тему:

– Кем, кстати, является некто Vertinski, который указан в вашем ежедневнике?

– Он является моим старым знакомым. Вчера меня уже спрашивали о нём.

– Что означает «Vertinski – cigar»?

– Запоздалый подарок.

Лось картинно прокашлялся и беззвучно похлопал в ладоши.

– Вернемся к документам компаний, которые участвовали в сделке с вертолётами. Чем вы объясните тот факт, что во всех электронных инвойсах указано ваше имя?

– Это что значит? Покажите ГДЕ здесь видно мое имя? – я взял инвойс и повернул его к камере.

– Вы тут нам рассказывали, что вы дока в информационных системах. Наверное, Вы знаете, что Excel-файл записывает имя своего создателя?

– Конечно, оно есть в Properties.

– Так почему же тогда в Properties указано ваше имя?

– Не знаю.

– Возможно причина в том, что вы сами создали данные инвойсы?

– И, сделав такую подделку, отправил чужому дяде клиентские деньги? – язвительно спросил я.

– Об отправке денег я ничего не знаю. Я ни слова не говорил об этом. Я говорил о создании документов. Кто создал данные документы?

– Не знаю. Я всегда получал эти документы в таком виде. Перезапоминал функцией Save as, чтобы дать имя файлу с учётом моей единой нумерации… год-месяц-дата и своё название на английском. Единственное, что может быть – я иногда помогал корректировать шаблоны. Исправлял грамматические ошибки.

– Расскажите об этом подробнее. Вы получаете от своего клиента инвойс и начинаете его изменять?

– Не изменять, а корректировать. Инвойс должен распечатываться на одной странице. Это желательное условие. Кроме этого я запоминаю инвойс себе в компьютер. Зачастую инвойсы приходят в старых версиях Microsoft Office, а у меня стоит новый Mac Office. Компьютер требует перезаписать входящие документы. Может в этом и вся проблема?

– Мало же вы учили уроки по информационным системам. Ну, никак данная информация не изменится, сколько бы вы его не перезаписывали. Каждый знает такой факт.

– А я вот до сих пор не знаю. И не могу компетентно ответить на вопрос. Даже если вы уже такой эксперт, но лучше будет проверить вместе со специалистом. Мой компьютер находится у вас. Я могу поучаствовать в эксперименте, если желаете.

– Мы не будем проверять это здесь, а проверим в суде первой инстанции, куда я приведу свидетеля, который подтвердит, что это именно так.

– Попутного ветра, newbie (чайник).

– Сейчас есть возможность рассказать, имеется ли объяснение тому, что ваше имя указано в файле, как его создателя?

– Может просто надо открыть компьютер и посмотреть, каким образом он сохраняет документы? Компьютер ведь ещё у вас на руках?

– Это так. И как я уже сказал, я знаю этот компьютер лучше вас.

– Я это заметил, – я откровенно хихикнул, даже не особо сдерживаясь.

– Я утверждаю, что это далеко не единственный документ, который вы создали сами.

– Если это касается сторонних инвойсов, то я иногда корректирую документы, а не создаю их.

– Что вам надо исправить в документе?

– Инвойс не должен расползаться. Его желательно разместить на одной странице. Шрифты должны быть True или Open type. Иначе разные червячки вылезают или вообще только вопросительные знаки. Особенности некоторых русских шрифтов. Да много чего разного происходит. Зачем мне пугать бухгалтерию абстракциями?

– Что именно надо исправлять в формате и шрифтах?

– С новой системой и новым Office мне пришлось перезаписывать также и свои старые документы.

– Сколько времени у тебя стоит этот новый Office?

– Меньше года.

– Речь идет о документах, которые были составлены полтора года назад. Я уверен, что тогда твоего нового Office не было вообще на рынке. Мы говорим о лете 2007 года.

– Мы говорим о документах, которые записаны в разных версиях Offices. Вы вообще понимаете сами, о чем говорите? Документы, записанные в одном формате, перезаписываются в другой.

– Я не знаю, какие системы стоят у вас.

– Перед началом допроса могли, и ознакомится с темой. Кто-то тут распинался, что знает мой компьютер лучше меня. Я сменил программное обеспечение в декабре 2007 года. Мой перенакрученный выкормыш Билла Гейтса посинел и подло сдох, похоронив кучу документов. Я со злости перешёл с Windows XP на Leopard. Тогда же перезаписал все свои сохранившиеся файлы.

– Но те документы сделаны до того момента?

– Мы зациклились. Свяжись, пожалуйста, с компьютерным экспертом и выясните эти проблемы с ним. Какой смысл обсуждать вопросы, в которых ни один из нас без пузыря не разберётся?

– Не будем бессмысленно спорить. Конечно, мы свяжемся с компьютерным экспертом, так как он понадобится нам как свидетель на заседании суда. Не будем больше говорить об этом. Мы хотим только спросить, есть ли хоть какое-нибудь объяснение тому, что вы совершенно явно сделали эти документы сами, также как и многие другие документы?

– Во-первых, рассматривались инвойсы. Я не делал их сам.

– Höpö-höpö-höpö.

– А вот я скажу, что вы сами делаете хёпё-хёпё-хёпё и пока это абсолютная трата времени. Свяжитесь со своим экспертом, и он ответит на все ваши вопросы.

– Ясно. Как я понимаю, лучшего ответа не дождусь? У вас есть разрешение от российских компаний изменять их документы?

– Вопрос странный. Все компании каждый раз получали подтверждения о прохождении платежей, которые проводились в соответствии с данными, указанными в их инвойсах. Проверьте бухгалтерию. Все инвойсы и платежи идентичны.

– Забудем о платежах полностью, – резко повысил голос Лось, – Мы говорим сейчас об инвойсах. Инвойсы это один вопрос, а платежи это другой вопрос. Понимаете, компании могут высылать хоть сколько инвойсов, а деньги вообще не сдвинутся с места. Инвойсы и платежи не имеют никакого отношения друг к другу.

– Да-а-а. Очень логично, – тут его точно не сдвинуть с намеченного пути, – Мухлые котлеты отдельно, а котлетных мух бьют всегда.

– Для чего надо было изменять инвойсы? Где разрешения на это? – голос Лося полез в верхние регистры.

– Поберегите микрофон. Я не понимаю, о чем вы говорите?

– Вы сказали, что форматировали инвойсы.

– Нет, я иногда их редактировал, исходя из особенностей принтеров. Что из этого?

– У Вас есть разрешение изменять эти инвойсы? Эти документы – собственность другой компании.

– Странный вопрос. Никто разрешение на такие действия обычно не спрашивает, – я нервно захихикал. Очень обидно и похабненько, – Очень странный вопрос.

Лось не выдержал и рявкнул:

– Теперь мы спрашиваем!

– Могу я задать встречный вопрос?

Взгляд Лося упал на видеокамеру. Он подумал и кивнул головой.

– Вот, к примеру, я получаю по электронной почте от Silja Lines этакий квази-счёт, то есть простую калькуляцию. После этого я изменяю шрифт, размеры полей, установки принтера, и только после этого распечатываю документ. Это запрещено? Или мне надо позвонить в Silja Lines и получить у них письменное разрешение на эти действия? Я не получу никакой радости, если инвойс распечатается на шести страницах. Бухгалтерскому люду не нужен такой инвойс.