Текст книги "Как стать контрабандистом (СИ)"

Автор книги: Арест Ант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

В итоге у меня нормальное заштопанное сердце, грудная клетка стянута титановой проволокой, один аортальный клапан игриво обрамлён платиновым (не вру!) кольцом, зато вместо своих кровных зубов я являюсь обладателем смоделированных компьютером челюстей, которые по внешнему виду почти не отличить от ранее выдранных. Внутренний слой у челюстей очень эластичный и намертво прилипает к дёснам. Хоть орехи грызи, хоть пробки открывай. Лучше чем как родные. Только зубочистка больше не нужна. Незабвенный Леонид Ильич, у которого челюсти норовили выпасть при каждом удобном случае, от зависти бы точно умер, существенно уменьшив количество анекдотов о себе.

А вот процедуру врезки керамических имплантатов я оттягивал-оттягивал и запланировал начать как раз перед Рождеством. Дооттягивался, блин, до тюрьмы. Но уж больно ярки были воспоминания о прошедших операциях. И навязчивый кошмар о предстоящих месяцах кулинарных извращений потребления мороженого и детского питания. Попробуйте посидеть хоть одну неделю только на одних этих пюре, и для вас всё станет слишком очевидным.

И вот теперь наступила расплата. То ли от времени, то ли от непомерного употребления сигарет и полного отсутствия ухода, но внутренний слой затвердел и потрескался в нескольких местах. При малейшей нагрузке эти трещины как кусачки впиваются в десны, и создаётся непередаваемое ощущение, что весь рот забит битым стеклом. Мечта махрового мазохиста.

Вот так всё складывается один к одному. И главное, в удачное время и в удачном месте. Прямо по пословице: Пришла беда – разевай варежку и вяло щёлкай клювом. Будем привыкать к новым беззубым реалиям, где есть исключительно молочные реки и кисельные берега. Но напрочь отсутствует мясо и прочие упругие излишества. Последняя капля к имеющимся безобразиям. Видно звёзды криво пересеклись. Благодарность тебе особая, моя добрая планида.

Добьют меня эти застенки. Вот так и загнусь здесь перед самым выходом. И перед кончиной буду только мечтать, что так и не смог утешиться неувядаемым лозунгом лиц древнейшей профессии: «Богатые люди плохими и старыми не бывают»⁶⁵.

Последующий прерывистый сон натощак для человека, развращённого сытым городом, есть состояние абсолютно противоестественное, противное и мерзкое во всех отношениях. Да ещё невыносимо медленно тянется ночное время под недовольные бурчания кровно обиженного желудка. Я просто физически стал ощущать, как он начинает делать робкие попытки заняться самоедством.

Всё для меня съедобное из долгожданного завтрака червячка даже не заморило, а только нанесло gaster (желудку) серьёзное оскорбление и разборки с intestinum tenue (тонкой кишкой). Желудочно-кишечная битва.

Через час вертухай застал меня за сбором вещей. Он внимательно оглядел камеру и лениво произнёс:

– Там ваш адвокат приехал. Будете встречаться?

– Буду. Когда?

– Да прямо сейчас. Идите в комнату встреч.

– Бегу.

Мой адвокат, весь из себя радостный и благоухающий, представлял рядом со мной собой исключительно разительный контраст. Я покосился на стекло переговорной и отчётливо увидел там отражение взъерошенного и дёрганого пугала.

– Как дела?

– Нормально, – ответил я и с обидой добавил, – Like a shit on a small stick. – Судя по его удивлённо поднятым бровям, я понял, что описание состояния дерьма на палочке ему совершенно неведомо, а объяснение отнимет последние силы. – Устал и воняю, – это более лаконично и близко к истине.

– Да, это заметно, – он даже слегка повёл своим аристократическим носом, – Но давайте приступим к нашим делам.

– Давайте.

Тони вытащил солидную пачку бумаг и гордо водрузил на стол.

– Это ваши медицинские записи за последние три года.

– А я и не знал, что их так много.

– От следователей так и не получено никаких фактических доказательств, на основании которых вас обвиняют. Они их засекретили до окончания следствия. Вы не узнали почему?

– Нет. Только догадываюсь. Наверное, их просто нет.

– Похоже на правду. Но для местных судей достаточно и простых подозрений. Поэтому мы освободим вас сегодня по состоянию здоровья. А потом начнём бороться за сохранение вашего честного имени.

– У меня ещё и челюсти испортились, – моментально наябедничал я, – От молока с кашей с утра тошнит. А это теперь моя основная еда.

– Учтём. Это очень важные доводы для судьи.

– А почему суд не требует хоть каких-то доказательств?

– Ну… это сложно вот так прямо сказать. Так исторически сложилось. У нас суд всегда старается помочь следствию. Они же представляют государственные структуры.

– Помочь? Или выполнить прямое указание следователя?

– Ну… это не так явно. Всё зависит от судей. Хотя такие случаи бывают. Но это редко. У нас все очень честные люди… почти.

– У меня как-то сложилось совсем другое впечатление. Вот про местных следователей этого не скажешь. Видно не повезло. Да и всё это дело можно было раскрутить за несколько дней, а я здесь сижу уже более двух недель.

– У них, очевидно, пока нет других подозреваемых.

– Или кем-то поставлена конкретная задача.

Я вкратце поведал о последнем допросе с враньём о переполненности тюрьмы.

– Может, мне нужно приезжать на ваши допросы?

– А зачем? О контрабанде следователь молчит, а остальное просто поиски наугад.

– Хорошо, мы ещё это обсудим. Когда вы уже будете на свободе. А пока приведите себя в порядок, – он бегло осмотрел меня, – Ну, по возможности. До заседания суда осталось ещё четверть часа.

Возможностей для придания себе добропорядочного вида у меня не очень много. Но всегда есть выбор, зависящий от настроения и цели. Я намочил волосы и постарался придать им видимость причёски, а потом старательно прополоскал рот. Почесал ногу. Сыпь какая-то странная повылезла. Надеюсь, что не от клопов, а просто раздражение от этого прогрессивного постельного белья.

Вот теперь медленно-медленно можно выкурить сигарету и в последний бой. Наступает пора валить из этого заповедника. Но даже докурить мне не дал неугомонный Костик. Он всполошено влетел в камеру и привычно заныл:

– Мы опаздываем на суд. Вы опять не готовы. Срочно убирайтесь.

– Собирайтесь или убирайтесь? Для меня в этом есть определённая разница.

– Одевайтесь.

– Вообще-то я одет, а вот всё остальное мне надо получить у вертухая.

– Тогда срочно идём.

У него получилось как срачно.

– Как срочно, так срачно. Надо бы запомнить, – задумчиво проговорил я, направляясь за Костиком, – С вами такого наберёшься, что и Черномырдина⁶⁶ переплюнешь.

У вертухайской дежурки никаких посторонних не было.

– А где мой конвой?

– Вы сегодня пойдёте со мной и одним из местных охранников.

– Что, уже все так прониклись доверием ко мне?

– Нет, просто все остальные заняты.

– Нашли новую партию контрабанды?

– Нет, – Костик мотнул головой и отошёл к дверям.

Под надзором вертухая я быстро влез в кроссовки и нацепил куртку. А вот ремень стал длиннее на одну дырочку. Тощеем. Сделал короткую паузу, вроде как присесть на дорожку, и наша троица гуськом двинулась в суд.

Холл перед залом судебных заседаний был битком набит народом. Я обернулся к Костику:

– Здесь сегодня что, будет рассматриваться много дел?

– Нет, это только наши таможенники. Они пришли на ваше дело.

– Граница осталась без замка? Это вы опрометчиво.

– Это очень важное дело. Крупнейшая контрабанда за всю историю страны.

– Да неужто? А на мой взгляд, просто нашли повод для безделья.

Я заметил своего адвоката, который одиноко сидел в уголке и просматривал документы.

– Могу пообщаться с адвокатом? – спросил я Костика.

– Да.

Я разделся, подсел к адвокату и тихо спросил:

– А это нормально, что тут вся таможня собралась?

– Нет, но это такая неявная форма давления на судью. Город очень маленький. Да и приезжий столичный адвокат для них как…

– Деревенская коррида. Красная тряпка для быка.

– Что-то в этом роде. Очень важно для вас вести себя раскованно и с достоинством. Иначе это будет восприниматься всеми, что вы чувствуете себя виновным.

– Учту. И постараюсь не сорваться в falling sickness (падучую). Это шутка, – быстро добавил я, глядя на его изумление, – Просто я нервничаю.

– Это естественное состояние. Расслабьтесь.

В коридоре появилась секретарша, которую я надолго запомнил с прошлого раза. Она открыла дверь в зал и приглашающе кивнула головой.

– Нам пора, – сообщил адвокат и стал засовывать бумаги в свой портфель.

– Ну, с Богом! Где наша не побеждала, — пожелал я себе по-русски и мысленно перекрестился, не отрывая задумчивого взгляда от мерно качающихся ягодиц секретарши, выразительно подчёркнутых эластичными джинсами. Просто олицетворение ожидаемой свободы.

Мы с адвокатом заняли своё место. К нам протиснулся Костик и демонстративно сдвинул свой стул к краю стола. Я оглядел зевак из таможни. Они, возбуждённо переговариваясь, быстро заняли все стулья для зрителей, но часть так и осталась стоять. Маловата оказалась аудитория для страждущих. Хотя могли бы скинуться и стадион арендовать по такому случаю.

– Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет, – негромко пробормотал я, – Как свора шакалов в ожидании чужой охоты. Даже повизгивают в предвкушении. В очередь, сцуки, в очередь.

– Что вы сказали? – Костик повернулся ко мне.

– Ничего. Это я о своём, о сокровенном.

– Не болтайте много. А то я могу ошибиться в переводе. Это ещё больше усугубит вашу вину.

– Слушай, толмач, – немедленно взъярился я, – Давай без своих задолбанных комментариев. Переводить будешь, когда я попрошу. Лучше вон своих собратьев успокой. А то раскаркались тут как у себя в гадюшнике. Гопота соромная.⁶⁷

Костик обиженно отвернулся и стал рыться в своих карманах.

– Проблемы с переводчиком? – негромко спросил адвокат.

– Нет, просто нервы. Мой переводчик – человек таможни. А я сейчас постараюсь успокоиться.

– Да уж, пожалуйста. У нас сегодня будет трудный день.

– Total ambush (Полная засада).

Вновь открылась дверь, и величаво вплыл давешний судья со своей неизменной спутницей.

«Опять этот самодовольный боров», – застонал я про себя – «Ну, неужели в округе нет ни одного приличного человека? Хотя бы элементарно порядочного»?

Судья долго устраивался в своём кресле. Потом сонно и тяжело осмотрел притихшую публику. Из толпы рванулись несколько человек и заняли свои места за соседними столами. Судья неодобрительно покачал головой и уткнулся в подсунутые бумаги. Началась отработанная им до мельчайших деталей процедура вникания.

– «Опять дежа вю»,⁶⁸ – с тоской подумал я, – «А ведь «My Deja Vu»⁶⁹ когда-то была моей самой любимой песней Ace of Base… а этот спесивый выпердыш уже своим видом полностью обгадил сокровенное. God please deliver me from fools (Господь, упаси меня от дураков)».

Пока судья вникал в бумаги, я оглядел соседей. Прокурор с кислой миной листал бумаги. А вот за столом обвинения собралась активная группа. Пять человек. Ставки за мою голову растут. Нехорошо.

– А это кто там? – спросил я Костика, ткнув пальцем в их сторону.

– Руководитель следствия, его помощники и руководитель нашей юридической службы.

– «Наши» – это сейчас таможня?

– Да.

– Название до боли знакомо. А где мой горе следунец-следопоц со своей следопыткой? Я их что-то не вижу.

– Они среди приглашённых.

– Их пригласили, или они сами сюда припёрлись в рабочее время?

– Их официально пригласило руководство.

– Посмотреть на торжество беззакония? Или быть под рукой на случай публичной порки?

– Я не понимаю, – Костик отвернулся.

– Да всё ты понимаешь, – сказал я ему в спину, – И тебя это также касается. Ты же у нас тут главный толмачила… servile interpreter (холопский переводчик). К тому же полностью бесконтрольный с моей стороны.

Судья очнулся и, точно как и в прошлый раз, монотонно забубнил.

– Слушается дело 08/1847 от двадцать первого ноября 2008 года… – стал негромко вторить Костик.

– А почему номер другой? – не удержался я.

– Это уже новое дело… слушайте дальше… вам перечислить обвинение… оно не изменилось… а имена всех присутствующих?

– Нет и нет. Чтоб им потом всю жизнь не икалось.

Судья умолк и уставился в сторону обвинения. Там посовещались, и поднялся поджарый седовласый мужчина.

– Подожди, а это ещё кто?

– Это наш старший инспектор, которого назначили сегодня быть представителем таможни.

– Ещё один примазавшийся. Ну и что нового?

– Просим продлить содержание подозреваемого под стражей… по ранее сообщённым причинам… следствие ещё не закончено… но вскрылись новые обстоятельства, – Костик перевёл дух и стал очень внимательно вслушиваться. По мере выступления старшего инспектора, на лице Костика стала проявляться кривая ухмылка и, наконец, он неприлично злорадным тоном произнёс: – Да, так и должно быть.

– Что так и должно быть?

– В результате следствия выявлено ещё шесть тождественных поставок… итого их семь. Есть причины подозревать вас… с большой вероятностью… как организатора русской мафии. Ты… – с этими словами Костик обвиняюще уставился на меня, – … и именно ты устраивал эти перевозки из России, обслуживание и экспорт под прикрытием своей компании. Да, это твоя компания… полностью доказано.

– Слушай, ты мне или тыкай, или выкай. Проще будет. И вообще причём здесь это? О ранних поставках я сам подробно говорил, и информация об этом есть во всех базах данных. Могли бы и не изображать здесь… плодовитую работу. Сыскун, блин. Просто представитель роддома с шестью новорождёнными.

– Подожди… – Костик выставил перед моим лицом раскрытую ладонь, – Он говорит, что во время дознания ты всё отрицал… говорил, что не знал, что в строительных материалах находились сигареты… так вот… сейчас твоя информированность о российских сигаретах стала центральной темой дознания.

– Не, ну надо же, какой прогресс! А о чём они раньше думали?

– Следователи пока не смогли вскрыть компьютер подозреваемого… – не обращая на меня внимания, упоённо продолжал вещать Костик, – Но следователи уверены, что в ближайшую неделю они… или в его… ну, в твоём компьютере… или в переписке компании… найдут недостающие доказательства твоей причастности к этой цепочке преступлений…

– Предсказатель вещательный, твою мать.

– Преступления были сделаны каждый раз одинаково, и количество сигарет, нелегально ввезённых из России… также… каждый раз… было почти одинаково.

– Лихо сказанул, как в лужу… плюнул.

– Специальные причины задержания… они остаются теми же. Пока неизвестно, есть ли другие подозреваемые, которые скрываются в Финляндии или где-нибудь ещё… но мы их настигнем!

– Да он просто как Буш-младший… бушемеля.

– Существуют возможности… порча доказательств… побег из страны… ты же гражданин России… у тебя есть российский паспорт… ты можешь помешать следствию.

– Blah-blah-blah…

– Для тебя это не бла-бла-бла, а серьёзные обвинения, – осуждающе прошипел Костик.

– Пусть он засунет их себе в… – я вовремя осёкся и вежливо закончил, – … в разработку своим распи… следователям. А уж там пободаемся. Мечтун из Лапёры.

Таможенник слегка поклонился и сел под бодрый шёпот коллег. Только аплодисментов не дождался. Но вот теперь понятно наличие такой массовки. Предусмотрительный, однако, попался господинчик и знает, как использоваться свой административный ресурс в столь скользких вопросах.

Тут поднялся мой адвокат и загремел хорошо поставленным голосом. Костик поморщился, но послушно стал переводить:

– Подозреваемый категорически не согласен с претензиями таможни… просит отпустить его по причинам, указанным в его petition (заявлении)…

Я поднял вопросительный взгляд на адвоката. Ни о каком моём заявлении у нас с ним речи не было. Но видно так надо. Ему лучше знать местную legal measures (судебную процедуру).

– То, что твоя фирма указана грузополучателем… это… это не делает тебя контрабандистом… твоя фирма оказывала логистические услуги… существовал долгосрочный контракт… всё это не делает подозрение вероятным… а дальше перечень законов. – монотонно пробубнил Костик.

– Пропускаем.

– Теперь адвокат рассказывает про какое-то старое политическое дело, когда шофёр переносил чемодан своего шефа… там оказались деньги на взятку… его осудили, а потом оправдали… так как он совершенно не знал о содержимом. Только выполнял свою обычную работу.

– Ну и правильно сделали.

– Ага, только через три года, – мстительно добавил Костик.

– Теперь адвокат… он просит судью о том, что будет… ох ты… например, судья получит на свой домашний адрес… это… почтовую посылку с наркотиками из Голландии… разве он будет виноват, если ничего не знал о её содержимом?

– Не-а. Молча скурит и не поморщится, – уверенно подтвердил я.

Костик стал мрачнеть прямо на глазах.

– А теперь он требует… показать дымящийся пистолет…

– Что??? А-а-а… тьфу ты, smoking gun… по-русски это означает предъявить явную улику… а то я с ходу не въехал и из-за тебя чуть Кондратия не подцепил. Не шали так больше… полиглотчик.

– Да, он опять требует для суда… живых доказательств, а пока их нет. Только одни слова.

– Вот это он правильно сказал. Я бы ещё добавил об эпидемии чрезмерной брехливости.

– Он говорит, что ты… живёшь здесь уже 19 лет… никогда не было никаких проблем с государством… а язык так и не выучил! – явно от себя язвительно ввернул Костик, – Так вот, у таможни нет возможности указать, что ты делал попытки скрыться или уничтожить улики… всё наоборот… все данные записаны… э-э-э… по системе и сохранены. Вызывает сожаление, что таможня не успела изучить… конфискованные материалы… и компьютерную информацию.

– Опять в точку. Я весь такой… систематический.

– Дознание проходило бы… гарантированно лучше, если бы ты был на свободе, – тут Костик аж скривился, – И во всём помогал таможне.

– Так мы это… завсегда.

– К твоему заявлению об освобождении есть… ну как это? Описание болезни… очень страшное. Если будет нужна повторная операция, то твоё сердце… кирдык!

– Типун тебе на язык, зараза… надо же, какое слово вымучил. Ты хоть сам-то знаешь, что кирдык-базар это надгробная речь? А за такой базар вы все по полной ответите.

Костик непонимающе посмотрел на меня и продолжил:

– Ты подтверждаешь отмену на запрет… на засекречивание… этой… твоей больничной истории?

– А что, должен? Конечно, отменяю, если их вояки потом не замочат. Пусть картинки изучают. До полного омерзения.

Адвокат выдал последний возмущённый аккорд и сел.

– Как понравилось моё выступление?

– Блестяще и очень эмоционально, – искренне ответил я, – Осталось только дождаться judgement for defendant (позитивного решения суда).

Костик дёрнул меня за рукав:

– Говорит прокурор… он это… говорит, что есть причины подозревать тебя… с большой вероятностью…

– Далась ему эта вероятность! Ещё один Эйнштейн в деревне вылупился.

– Кто?

– Albert Einstein,Айнстайн, блин, лохматый такой. Просто у него в России до сих пор старая погремушка.

– А-а-а… Так вот. Ты единственный человек, который сам решал о перевозках… подставных грузов через Финляндию…

– Ага, уже договорился до подставных… ну, даёт кадаврун, как лихо дело шьёт!

– Никто не действовал в Финляндии кроме него… то есть тебя…

– Странно. А следователь только что другое говорил.

– … по бумагам все грузы одинаковые… эти, как их… панели для строительства?

– Сэндвич-панели.

– Вес всех машин также примерно одинаковый. Да, две машины прошли рентген… ну, эту… проверку…

– Когда?

– Он не сказал. Но они тогда прошли проверку на другой установке… это та, которая стоит у нас в Нуйямаа… а вот через таможню Ваалимаа… машина проверку не прошла… у них установка значительно лучше.

– Винтики-Шпунтики. Только голову судье морочите, а там и так ветер раздольно гуляет.

– Теперь о твоем здоровье… лекарства получаешь ежедневно по часам… находишься под постоянным наблюдением квалифицированных сотрудников…

– Ух ты, а я их и не заметил.

– По мнению стражи у тебя хорошее самочувствие.

– Вот пусть к вертухаю со своим геморроем запишется.

– Наши следователи потом самостоятельно решат, будет ли он… то есть ты… дальше содержаться в полицейской тюрьме… или переведён в государственную тюрьму… или освобождён.

– Вижу, у вас тут таможенное словоблудие… дерьмократия в полный рост.

– В ближайшие дни будет изучаться документация и переписка и он… это значит ты… будет требоваться ежедневно для допросов. Следствие будет продвигаться быстрее… если ты будешь сидеть в тюрьме. Всё.

Я посмотрел на адвоката. Тот сделал утешающий жест и встал.

– Твой адвокат… подтверждает, что действительно была серия ранних перевозок… но он говорит, что оскорбительно… применять к ним термин «подставные поставки»… этим заранее прокурор тебя обвиняет… и этим нарушаются финские законы.

– Да я и так вижу, что вы тут совсем распустились, ханурики деревенские.

– Он говорит, что использовать такое понятие, как… «причины подозревать с большой вероятностью»… можно, если только есть доказательства и доказанные преступные связи… а вот то, что человек оказался в неправильном месте… недостаточно для обвинения…

– Ещё бы, только хороший памперс оказывается в нужное время и в нужном месте.

– … ну, это вроде и всё… дальше идут финские законы… но я этих параграфов не знаю.

– А мог бы и вызубрить, раз прислуживаешь закону.

– Сейчас твоё слово.

– Пошли все…

– Нет, твоё выступление.

– А, понял.

Я встал, выдавил из себя бледную улыбку и постарался собраться. Прокашлялся, оттягивая время, и начал:

– Ваше благородие…

– Ваша честь, – прошипел Костик.

– Сам его обзови, он всё равно ничего не педрит… Ваша честь, я постараюсь подробно ответить на все эти… высказанные, но ничем не обоснованные подозрения.

Тут мой голос непроизвольно завибрировал от едва сдерживаемой ярости, и я испугался, что сейчас сорвусь и уж такого наговорю, что потом и армии адвокатов вовек не расхлебать.

– Во-первых, я вообще не понимаю, почему меня постоянно пытаются обвинить по национальному признаку. Это что, основной аргумент? Тут предполагают, что я, причём исключительно… и только как российский гражданин, могу сразу сбежать из Финляндии. Да вы уже сегодня можете конфисковать мой паспорт и вернуть его мне только после окончания следствия. И забыть о моей национальности. Уберите этот основной аргумент и тогда вообще ничего не останется.

Я сделал паузу, давая время Костику закончить перевод.

– Кроме того, у меня здесь семья, двое детей. Нет никакого смысла всё бросать и сбегать из-за неясных догадок, которые здесь были озвучены.

– Говорите просто и коротко, – Костик сердито дёрнул щекой.

– Я провёл уже 18 дней в одиночной камере, где постоянно горит яркий свет. Сплю на бетонной плите. За это время я не получил никакой медицинской помощи. Даже мои собственные лекарства мне дают нерегулярно. И вообще смешно слышать об охранниках с медицинским образованием. Может мне покажут хоть один диплом кардиолога? Или любой другой.

– Я не успеваю переводить.

– Хорошо, я буду краток. У вас есть все медицинские рекомендации. Там описаны мои разрешённые нагрузки, указана необходимость избегать стрессов и стараться чередовать краткий период работы с продолжительным отдыхом.

– Короче, – Костик уже еле контролировал себя, – Я и половину не успеваю перевести.

– А ты крутись. Кроме того у меня пришли в негодность мои вставные челюсти. Мне срочно нужен специалист для их ремонта. А пока я вынужден сидеть только на молоке, хлебе и иногда на плавленом сыре. Когда повезёт. – Это звучало даже для меня неубедительно. Тогда я выразительно посмотрел на свои свободно висящие джинсы и добавил: – За время заключения я потерял не менее 7-8 кило живого веса.

– А сколько точно? – немедленно ввернул Костик.

– Не знаю. Потом дома взвешусь и вышлю счёт за каждый утерянный грамм, – огрызнулся я.

Костик медленно заговорил, всем видом выражая крайнее недоверие к моим словам. Даже плечиками повёл, свою сомнительность подчёркивая, стервец. Всю малину обгадил своей пантомимой.

Я про себя взвыл, но почти спокойно продолжил:

– Теперь, что касается контрабандного груза. Для начала, я никогда в глаза этот груз не видел, чтобы заподозрить что-то неладное. Кроме того у компании не было вообще никакой информации об этом последнем грузе, а также не поступило никаких документов, что само по себе очень странно. Следователь отказался показывать сопроводительные документы… но зато сразу объявил их секретными. Здесь всё очень подозрительно и явно не так, как должно быть.

– Ты не имеешь права обсуждать следствие, – прошипел Костик.

– Ещё как имею. Я до сих пор так и не понял причины, почему этот груз не был пропущен? Если уж обнаружили несколько тонн… вдумайтесь только… несколько кубометров контрабандного товара! Этого в кладовке не спрячешь, – я сделал паузу, пытаясь определить реакцию судьи. Бесполезно. Он упорно смотрел в разложенные документы или просто дрых, – Говорят, что обнаружили контрабанду при рентгеновской просветке, а не при вскрытии панельных упаковок. Чего проще было бы пропустить груз и отследить весь маршрут, а потом выявить всю преступную цепочку. Ах, да, я понимаю! В этом случае вся слава досталась разным там датчанам или англичанам. Или может Интерполу? Поэтому таможенники решили сразу сообщить о находке и присвоить себе всю славу. А ещё Евросоюз называется! Непонятно только одно. Почему они пытаются сделать это за мой счёт? Свалить это всё на меня?

Костик вяло переводил, испуганно поглядывая на таможенников.

«А ведь всё переврёт, паршивец, из лучших побуждений», – плеснулось в голове и тут на меня накатило: – Я официально заявляю, что готов отказаться от основной суммы компенсации за моё незаконное задержание. Но при условии… – отчеканив, я выдержал театральную паузу, – … если минимальные потери, которые я понёс за это время, будут взысканы из зарплат тех следователей, которые занимались эти две недели полной ерундой. – Я понял, что загнул. Ещё бы предложил высечь их вожжами на конюшне до занятия умом надлежащего места. И более тихо добавил: – Возможно, достаточным наказанием для них будет понижение в должности… или в звании, – я чуть не ляпнул про выговор по партийной линии, но закончил гуманно, – Вполне удовлетворюсь официальными письменными извинениями.

Костик как-то странно уставился на меня. В его глазах явно читался вопрос о моём душевном состоянии. И в чём-то он был прав. Оригинальное нашёл я и место, и контингент для своих разоблачений. Надо быстро снизить накал и увести тему в сторону, а то только хуже будет.

– Теперь о допросах. Они вообще никак не связаны с рассматриваемым делом. Делаются попытки найти хоть какой-то компромат. И только. Вчера, например, меня вообще обманом привезли на допрос. Сообщили, что тюрьма переполнена. А оказалось, что следователь, таким образом, попытался надавить на меня, чтобы найти основание для моего дальнейшего задержания. Специально для сегодняшнего заседания суда. Рассказать об этом подробнее?

Судья неопределённо махнул головой, но Костик это немедленно озвучил:

– Нет, тебе надо говорить кратко и только по существу.

– Хорошо. Я полностью невиновен и готов оказать необходимую помощь следствию. Значительно больше пользы я принесу, находясь на свободе. Готов немедленно оформить подписку о невыезде и быть под постоянным наблюдением полиции. У меня всё.

Мой адвокат слегка покачал головой и задумчиво сообщил:

– Надеюсь, что судья уделит больше внимание документам, а не нашим выступлениям.

«И вам спасибочки на добром слове», – подумал я, но вслух прошептал: – Извиняюсь за свою несдержанность. Так уж вышло.

Тут вскочил прокурор, скороговоркой выдал тираду и сел.

– А у этого, что не так? – спросил я Костика.

– Говорит, что подписка о невыезде обязательно будет обсуждаться, но она пока не является… достаточным методом? В общем, её рассмотрят только после проверки всей информации, которую мы конфисковали. Очень сложно открыть твой компьютер.

– Да в моём компе даже паролей нет! Что, вилку в розетку вашим мудрым спецам так сложно засунуть? Не сумели за две недели? Может им на пальцах надо объяснить, где сувалка, и куда сувалка? Чтоб не перепутали, теоретики.

В этот момент судья встал и неторопливо удалился.

– Куда это он собрался?

– А уже всё закончилось. Через час будет вынесено решение. Тебе надо назад в тюрьму… вон охранник ждёт, а я останусь здесь.

– А с адвокатом я могу переговорить?

– Договорись с охраной, – Костик встал и тут же растворился в толпе шумно галдящих таможенников. Лося среди них видно не было.

Я повернулся к адвокату, задумчиво собирающему бумаги:

– Надеюсь, что мы сможем поговорить? Я спрошу у охраны.

– Да, но если можно то через полчаса.

– Отлично. Мне тоже нужен перекур.

Я дождался, пока таможенники покинут зал, и подошёл к вертухаю.

– Я готов. Посижу в камере. Через полчаса у меня встреча с адвокатом. Это разрешено?

Вертухай пожал плечами:

– Если всё успеете за час, то никаких проблем нет.

– Хорошо, тогда давайте пойдём поскорее.

Я курил, лёжа на своей бетонной шконке, и натужно пытался хоть как-то проанализировать сложившийся расклад. Но кроме похабщины в обе стороны пока ничего толкового в голову не залетало. Издержки выброса адреналина.

– И что мы имеем? – теперь привычка беседовать вслух с самим собой стала для меня нормой, – А имеем мы отсутствие информации о поставке. Знающему человеку документы могут очень многое сказать. Меня же сразу от них отсекли. Почему? Правильно. Дабы я не мог заляпать своими грязными лапами такое белоснежное дело о контрабанде. Эмоции пока опускаем.

Щелчком отправил окурок в унитаз и промахнулся. Медленно сходил, поднял, отошёл назад и повторил попытку. Попал, но не точно по центру. Надеюсь, что сегодня эти тренировки закончатся.

– Зачем к контрабасу цепляют ещё и старые поставки? Тем более что сами же подтвердили о безрезультатности проведённых рентгеновских проверок. Да и таможенники всегда вскрывают упаковки панелей перед растаможкой. Это обязаловка. Хотя могли иногда и сачкануть, но сами они никогда в этом не признаются.

Я схватил новую сигарету.

– Тогда какого рожна они дело раздувают? Это же не выдержит никакой даже мало-мальской критики. Или просто оборзели ребятки в своих заповедных угодьях? Да нет, вроде ещё не совсем конченые идиоты. А может им это надо для увеличения своего таможенного бюджета? Они же форпост Европы, у них бюджет формируется за счёт ЕС. Чего ж не подоить такую многоголовую неповоротливую корову? И никаких концов потом никто и никогда в этих лесах не найдёт. Всё утонет в почти правдоподобных отписках. А так и денежки быстренько распилят, и себе повышение обеспечат. Вот это уже теплее и реалистичнее.

Я встал и сделал несколько кругов по камере.

– Тогда становится ясной такая открыто тупая активность Лося. Получил парень команду собрать в кучу любые косвенные доказательства, вот и прёт буром. А уж местный суд одним чохом всё заглотит и никаких вопросов не задаст. Особенно с таким-то карикатурным судейством.