Текст книги "Самец (ЛП)"

Автор книги: Арен Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Мне очень жаль, – у меня внутри все сжимается от боли в его голосе.

Чувство вины переворачивается у меня в животе. Она использует мою карьеру как костыль, чтобы держать его подальше.

– Это не твоя вина. Я позвонил Колдуэллу, и он работает над тем, чтобы сообщить мне последние новости о состоянии ребенка и назначить встречу с доктором, чтобы, надеюсь, увидеть последние снимки ультразвука. Я хотел бы знать, что они обсуждали по поводу плана родов. Ему почти тридцать три недели. Пришло время поговорить о вариантах.

– Колдуэлл все устроит, – пытаюсь я его успокоить.

– Я понимаю, – он прижимается лбом к моему лбу и делает глубокий вдох. – Я просто надеюсь, что это произойдет до того, как мы уедем в среду. Он свяжется с другом, судьей, и попросит Сашу дать мне доступ к информации, касающейся только ребенка.

– Это хорошие новости.

– Это, пожалуй, единственная позитивная новость. Колдуэлл, наконец, сделал перерыв и узнал, что именно Саша собирается делать, и это не очень красиво.

Мое сердце колотится в груди. Мы ждали этой информации с той ночи, когда Шоу вошел в дверь после его конфронтации с ней. Как только он объяснил, что она сказала, мы оба поняли, что она что-то задумала.

– Скажи мне, – настаиваю я.

– У Колдуэлла связь со следователем. Этот парень обнаружил, что Саша наняла частного детектива вскоре после того, как я рассказал ей о нас. Она хотела знать все, копаясь в твоей и моей жизни. Когда ты уехала в Шарлотт, она увидела возможность и воспользовалась ею. Это толкнуло ее через край, когда я последовал за тобой несколько недель спустя. Вот тогда она и осуществила свой план. Согласно записям, которые могли быть или не быть получены легально, Саша на самом деле знала пол ребенка в течение нескольких недель, прежде чем мы предположительно узнали вместе. Есть способ взглянуть на гены и обнаружить пол через анализы крови с генетическим тестированием. Она знала все это время. Это было для нее гигантской игрой – наблюдать, как низко я склоняюсь перед ее волей. Должно быть, ее взбесило, что я не вернулся в Майами, поэтому она придумала эту историю, чтобы заманить меня домой. Излишне говорить, что это сработало.

– Ого, вот это манипуляция! Это хитро, даже для нее.

– Я идиот, что купился на это. Почему я ничего не понял?

– Давай не будем об этом, Шоу, ты сделал то, что считал правильным.

– Да, но все это время она продолжала работать за спиной. Ты получила предложение о работе в Шарлотт, потому что ее отец предложил щедрое пожертвование больнице, если они оставят тебя.

– Ч-ч-что? – я заикаюсь, не веря тому, что он сказал.

– Да. Старый добрый Клод Крейн хотел, чтобы его дочь была счастлива, поэтому каким-то образом он смог повлиять на них, чтобы они предложили тебе должность, которую, как он думал, ты никогда не отвергнешь.

– Они не хотят меня? – я чувствую, что не могу дышать, когда до меня доходит.

Хотя я не хотела оставаться в Шарлотт, было приятно думать, что они верят в меня.

– Нет, детка, они хотели тебя. Но Эви угрожала своей коллеге, если та попытается украсть тебя, – он целует меня в плечо, крепче обнимая за талию. – Но администратор сделал предложение, основанное на обещании щедрого дара.

– Вот сука! – я двигаюсь, чтобы встать, мне нужно пространство.

Это уже слишком. Как она посмела испортить мою карьеру?

– Жаль, что до этого дошло, но мы знали, что она мстительна, – он едва сдерживает ярость, и я знаю, что должна успокоить нас обоих.

Я провожу руками по его волосам, как он делал со мной все эти годы, надеясь, что это произведет такой же эффект. Несколько минут он избегает моего взгляда, затем фокусируется на мне.

– Ей это с рук не сойдет. Я не знаю, что делать, пока она еще беременна, но как только ребенок родится, я все передам в суд.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

– Ей это не сойдет с рук, – повторяет он, и я думаю, что это больше для него, чем для меня.

– Что я могу сделать?

– Ты делаешь это. Слушать меня, обнимать меня, любить меня... это все, о чем я могу просить.

– Кажется, этого недостаточно.

Его глаза поднимаются к моим, и их боль парализует. Когда я думала, что не смогу ненавидеть ее больше, она продолжала доказывать, что я не права.

– У меня могут быть хорошие новости, – я стараюсь говорить весело.

– Мне нужны хорошие новости.

– Твоя мама приходила сегодня в больницу и обедала со мной.

– В этом нет ничего необычного, – он усмехается. – Она хотела еще раз попробовать изменить меню для вечеринки по случаю помолвки?

– Нет, она принесла журналы, чтобы мы выбирали детскую мебель. Я подумала, что мы могли бы, наконец, обсудить детскую, учитывая, что это приоритет.

В его глазах вспыхивает огонек, губы начинают подергиваться.

– Детская мебель?

Я киваю.

– Ты нашла что-нибудь, что тебе понравилось? Что-то безопасное? – он наклоняется по обе стороны стула, ставит бутылку и стакан на пол.

Я снова киваю, на этот раз с бо́льшим энтузиазмом.

– Возьми это. Я доверяю тебе, – в его глазах появляется знакомый блеск.

– Разве ты не хочешь посмотреть? Знаешь, сколько это стоит?

– Нет, у тебя моя кредитка. Заплати и поторопись. Мы подготовим комнату как можно скорее.

– Это было просто, – бормочу я, когда он начинает покусывать мою мочку уха и подбородок.

– Прямо сейчас я хочу трахнуть свою великолепную невесту.

– Сейчас? Я думала, ты расстроен.

– Я был, и тут ты налетела и сделала все лучше, как ты всегда делаешь. А теперь я хочу выразить свою признательность. Прямо здесь, на балконе.

Восхитительная дрожь пробегает по моей спине, и я мгновенно возбуждаюсь. Мое тело кипит от возбуждения.

– Прямо здесь?

Его руки скользят вверх по моим бокам, поднимая мой топ.

– Прямо здесь. Под открытым небом. Я хочу, чтобы ты каталась на моем члене, пока я не заставлю тебя кричать. Тебе бы этого хотелось? – его голос хриплый и пронизан неприкрытой сексуальностью.

– Да, – ответ звучит хрипло.

– Подвинься, детка.

Я маневрирую одной ногой между нами, пока не оседлала его в кресле. Его бедра двигаются вверх, проникая между моих ног и показывая, насколько он тверд.

Он откидывается назад и стягивает мою рубашку через голову, его глаза останавливаются на моем любимом черном лифчике и расширяются от восхищения.

– Чертовски идеально, – это все, что он говорит, прежде чем запустить руки в мои волосы и приблизить мой рот к своему.

Наш поцелуй начинается медленно, он не торопится, целуя мои губы нежно и легко, поглаживая своим языком мой. У меня во рту привкус виски, и это все, что я могу сделать, чтобы не втянуть его еще глубже, превращая свои внутренности в кашу.

Ветер усиливается, по спине и груди бегут мурашки. Он замечает это и обнимает меня, не прерывая поцелуя. Я расстегиваю его рубашку, насколько могу и провожу руками вверх и вниз по его груди, чувствуя, как каждый мускул сокращается от моего прикосновения. Он становится тверже между нами, и я двигаю рукой, чтобы погладить его под тканью.

Из его горла вырывается низкий рокот, который вибрирует на моем языке. Это прелюдия, какой я никогда не испытывала, исследовать его в открытую, давя и сжимая одновременно. Мои пальцы нащупывают его ремень, и я легко расстегиваю. Штаны у него такие узкие, что мне едва хватает места расстегнуть пуговицу и расстегнуть молнию, но я справляюсь, не разрывая нашу связь. Я, наконец, освобождаю его член из боксеров, и он подпрыгивает в моей руке.

Мой мозг кричит от победы, когда я поглаживаю его несколько раз.

– Черт, – он отрывается от моих губ и опускает их мне на плечо, одновременно расстегивая застежку лифчика.

Шоу стягивает лямки с моих рук, заставляя меня отпустить его, затем бросает его куда-то за спину. Мои и без того твердые соски становятся тверже в ночном воздухе, и я подавляю стон, когда его зубы скользят по одному из них.

Желание и потребность начинают опалять мои вены, и я не хочу больше ждать.

– Шоу, пожалуйста, – я отскакиваю назад, чтобы встать, но его руки сжимают меня как тиски.

– Куда ты идешь?

– Мне нужно встать, чтобы снять штаны.

Он смотрит на меня со злым блеском в глазах, и мое сердце замирает. Трескающий звук заполняет пространство, и прохладный воздух немедленно попадает на мою пульсацию. Не успеваю я среагировать, как он легко вводит в меня палец, потом другой, дразня меня медленными движениями.

– Ааааа... – я откидываю голову назад и опускаю бедра ниже.

– Черт, черт, черт...

Шоу опускается ниже и откидывается на спинку стула, убирая руку и заменяя ее головкой. В отличие от предыдущих разов, он не идет медленно. Шоу врезается в меня и издает гортанный стон, сжимая мои бедра с такой силой, что давление немедленно нарастает.

В этом положении он бьет так глубоко, что я вздрагиваю, падаю вперед и приземляюсь грудью ему на грудь. Он не перестает качаться на мне снизу, удерживая оба наших веса. Я кричу в экстазе, мое тело жаждет освобождения.

Мне нравится, что этот мужчина занимался со мной любовью всю ночь и однажды утром, лелея мое тело. Но теперь он опустошает меня, как будто голодает. Я начинаю двигаться вместе с ним, упираясь бедрами в его бедра, упираясь руками в его грудь. Я смотрю на него, а он смотрит туда, где мы соединились. Его движения ускоряются, и я встречаю его толчок. Стонам и охам, падающим с моих губ, нет конца.

Мой первый оргазм достигает меня в полную силу, и я сжимаю нижнюю губу, чтобы не закричать. Он не прекращает свою атаку, одаривая меня удовлетворенной улыбкой. Следующие несколько минут мы оба целуемся, кусаемся и стонем, пока я снова не достигаю пика. Он набухает внутри меня и издает собственнический стон, посылая меня через край, когда я начинаю тонуть в удовольствии. Все мое тело разлетается на куски, летят искры, после этого я обмякаю и рухну на него.

Ничто не регистрирую, кроме биения его сердца рядом с моим, пока мое зрение не проясняется, и я не чувствую, как его губы нежно скользят по моему декольте.

– Я уверена, что не могу пошевелиться, и мы должны спать вот так, – шепчу я.

– С удовольствием.

– Я серьезно. Все онемело.

– Биззи, если ты хочешь остаться здесь на всю ночь, я с радостью это сделаю.

Я использую всю свою энергию, чтобы сесть и посмотреть ему в лицо.

– Я люблю тебя, Креншоу Беннет!

– Не так сильно, как я люблю тебя, в скором времени, Лизбет Беннет!

Я падаю ему на грудь и закрываю глаза. Ночью он отводит нас в нашу комнату и заботится обо мне.

– Я не могу этого объяснить, Клэр! Это в отличие от всего я когда-либо испытывала в жизни. Вся команда была великолепна, но Ники было не остановить. У него все было в порядке. Когда мы видели его за обедом в воскресенье, он был так спокоен и собран, что никогда бы не подумала, что он играет в Суперкубке. Я никогда в жизни не была так горда, за исключением того случая, когда он вытащил Шоу и Матиса на сцену вместе с ним. Мы с Марией не могли перестать кричать.

Я продолжаю болтать о своих выходных, бредя победой Ники и шансом быть частью стольких мероприятий. Шоу все время был занят деловыми мероприятиями, но это не убавило очарования всего мероприятия.

– Итак, когда вернутся мальчики?

– Шоу возвращается в полдень с Матисом. Команда будет здесь вскоре после этого. В аэропорту их встречают. Парад в среду.

– Моя задница пойдет с тобой на этот чертов парад. Убедись, что Шоу достанет нам лучшие места.

– Обязательно. Мои родители тоже будут с нами.

– Ты почти дома?

– Да, я еду в гараж. Расскажи мне еще раз, почему я согласилась на смену сегодня вечером. Это было глупо. Полеты в четыре утра – отстой.

– Говорила тебе, что это глупо, но ты никогда не слушаешь, – насмехается она.

– Я вешаю трубку, – обрываю я ее и заезжаю на назначенное место.

Внезапно я чувствую смертельную усталость, события последних пяти дней догоняют меня. Мои глаза начинают щипать от усталости, когда я хватаю свою маленькую сумку с пассажирского сиденья, благодарная Шоу за то, что он взял с собой остальную часть моего багажа.

– Ты, должно быть, очень гордишься собой.

Я останавливаюсь на полушаге и, обернувшись, вижу Сашу, идущую ко мне с ненавистью и отвращением во взгляде. Мой желудок падает, когда я обыскиваю гараж и вижу, что мы совершенно одни.

– Саша, что ты здесь делаешь?

– Я пришла поговорить с тобой, как женщина с женщиной. Время оставить это дерьмо прямо здесь.

– Про какое дерьмо ты говоришь? – я изо всех сил стараюсь говорить спокойно.

Я вижу ее впервые за несколько месяцев, с тех пор как она без предупреждения заглянула в больницу. Мне неприятно это признавать, но она все еще красива. Я надеялась, что она взорвется или у нее будут побочные эффекты, о которых говорят беременные женщины, но это не так. Она стройна, подтянута, и у нее идеальный беременный животик.

Ее волосы, макияж и выбор платья для беременных выглядят идеально на ней. Даже с ее мерзким взглядом, которым она стреляет в меня.

– Ты говоришь, что любишь Рена, так что пора тебе понять, что если ты не прекратишь этот фарс нелепых отношений, то лишишь его сына, – она останавливается меньше чем в трех футах от меня.

– Прекрати сейчас же! Я отказываюсь стоять здесь и вести этот разговор. Особенно после всего, что ты сделала со мной и Шоу. Если у тебя есть что сказать мне, это должно пройти через Колдуэлла.

– Чушь собачья! Время адвокатов истекло. Мы уладим это сегодня. Ты не можешь жить жизнью, которая должна быть моей. Мы с Реном идеально подходим друг другу! Я говорила это раньше и скажу еще раз, он ослеплен жалостью к тебе. Это единственное объяснение такого безумного поведения. Ты заставляешь его выбирать между тобой и его собственной плотью и кровью. Ты – ничто!

Одиннадцать лет сдерживаемого разочарования, запугивания и неуверенности, наконец, взрываются, и я выпрямляюсь, отвечая на ее взгляд.

– Ты ревнивая, самовлюбленная, эгоистичная и явно заблуждающаяся женщина. Это не должно быть твоей жизнью, потому что нет тебя и Шоу. Я знаю, что он спал с тобой в пьяном угаре, оба раза. Он признал свои ошибки и отсутствие суждений, и с этим он будет жить всю оставшуюся жизнь. Может, у тебя и было сердце в глазах, когда он пошел с тобой домой той июльской ночью, но ты хотя бы спросила его, что он делал той ночью? Ты знала, что он был в том баре, потому что я только что ушла со свидания? Он и его братья защищают меня и вышли, чтобы убедиться, что им не нужно вмешиваться. Это не жалость. Это любовь! Так что, на самом деле, ты была легкой добычей, когда он был пьян. Почему ты этого не понимаешь? Он говорил тебе много раз.

Ее глаза вспыхивают, наполняясь яростью. Я продолжаю, пока не потеряла самообладание.

– Ты думаешь, что вы идеально подходите друг другу? Это потому, что ты сучка, которая лезет в общество и ищет такого мужчину, как Шоу, чтобы сжалиться над тобой. Жаль, что ты выбрала не того человека. Он любит меня, снова и снова доказывал, как сильно. Он также любит твоего сына, и мы оба знаем, что он будет невероятным и любящим отцом. Он смирился с ситуацией, и будет бороться до последнего вздоха, если ты попытаешься удержать его от этого ребенка. Но знаешь что, это не отразится на нем. Это отразится на тебе, потому что ты не можешь преодолеть свои мелкие и незрелые обиды и нелепую войну, которую ты вела со мной. Я никуда не уйду, Саша, никогда! Это может быть холодно, но ты должна это услышать. Шоу не любит тебя, его родители настроены скептически, Матис и Ник терпеть тебя не могут, и я ненавижу тебя всей душой. Тем не менее, я решила отложить свои чувства в сторону, чтобы помочь Шоу вырастить этого ребенка. Тебе пора сделать то же самое. Ты даже не называешь его правильным именем!

От моих слов по ее лицу пробегает лавина эмоций. В любое другое время я бы упивалась тем фактом, что эта злобная сука наконец-то поняла, что не выиграет эту битву. Я больше не бегу. Я защищаю себя и человека, которого люблю всем сердцем. Она использует мои слова против меня. Я знаю это, и мне придется многое объяснить Колдуэллу, чтобы убрать этот беспорядок, но пришло время.

Мое чувство выполненного долга недолговечно, когда она хватает себя за живот и сгибается в талии, испуская вопль, наполненный болью. Я не осмеливаюсь сделать шаг вперед, ожидая, не подвох ли это. Когда ее лицо начинает искажаться, и она, спотыкаясь, садится в машину позади нее, я начинаю беспокоиться. Она кричит, ее крик разносится в воздухе.

– Саша? – осторожно спрашиваю я. – Что происходит?

– Понятия не имею! – ее ответ звучит отрывисто. – Что-то не так.

– Господи Иисусе, что это?

– Стрельба, резкие боли, спазмы в животе, ноги слабеют, – выдавила она сквозь стиснутые зубы, хватаясь за машину, чтобы не упасть.

И тут я вижу: струйка жидкости стекает по ее ноге, потом еще и еще.

Черт, этого не может быть. Она не может рожать прямо здесь, в гараже Шоу. Что, черт возьми, я должна делать? Мой разум мчится, пока все мои годы в роли медсестры, наконец, не заработают.

– Саша, нам нужно присесть.

Я бросаю сумку и медленно иду к ней, протягивая руку к ее спине.

– Я помогу тебе сесть на пассажирское сиденье моей машины. Нам действительно нужно, чтобы ты устроилась. Помни, я медсестра.

Она рычит, когда я провожу рукой от ее спины к талии, пытаясь опереться на меня. Саша вскидывает голову и толкает меня изо всех сил. Я слишком нетвердо держусь на ногах, чтобы отлететь назад, ударившись головой о боковое зеркало. Боль пронзает затылок, но я качаю головой, чтобы сосредоточиться. Она быстро падает.

Я даже не успеваю вызвать «скорую», как вскакиваю и ловлю ее в падении. Она стонет, когда я практически тащу ее к другой стороне моей машины, распахиваю дверь и сажаю на сиденье. Она не сопротивляется. Вместо этого, обильно потеет, и ее глаза расширены и расфокусированы.

– Черт! – я кричу. – Саша, постарайся не заснуть. Говори со мной, кричи на меня... что бы ты ни делала, не закрывай глаза. Я отвезу нас в больницу!

Я пристегиваю ее, моя рука касается ее выпирающего живота. Она находит в себе силы оттолкнуть мою руку. Слава богу, хоть что-то.

Я бегу к водительскому месту и хватаюсь за ручку, когда меня охватывает головокружение, и чувствую, как что-то теплое стекает по моей шее. Черт, как раз то, что мне нужно. Я не обращаю внимания на стук в голове.

Она всхлипывает, когда я разворачиваюсь и выезжаю из гаража в сторону больницы. Я достаю из кармана телефон и звоню девять-один-один.

Диспетчер отвечает, и я прерываю ее приветствие, начиная паниковать.

– Это Лизбет Гастингс. У меня беременная женщина на тридцать третьей неделе на пассажирском сиденье, у которой, возможно, начинаются преждевременные роды. Она тоже в шоке. Я медсестра и вижу признаки водянистых выделений, а также тяжелый пот и замешательство.

Я сообщаю диспетчеру свое местоположение, и она говорит, что пошлет скорую, чтобы попытаться перехватить меня, но также предупредит отделение скорой помощи. Я роняю телефон и вцепляюсь в руль обеими руками, пытаясь сосредоточиться. Я смотрю на Сашу, когда она вскидывает голову, и безучастно оглядывается.

Ее глаза останавливаются на мне, и в них появляется ужас. У нее убийственное выражение лица. Быстрым движением она бросается на меня, хватаясь за руль.

– Черт возьми, нет! Останови теперь эту машину!

– Саша, стой! – кричу я. – Я отвезу тебя в больницу.

– Ты здесь не герой. Ты украла у меня достаточно. Ты не можешь украсть это. Это только для нас с Реном.

Не могу бороться с ее силой, и она крутит руль так сильно, что мы летим по кругу. Чувствую первый удар, когда моя дверь ломается под давлением, и я прижата, моя рука застряла. Единственное, что я могу сделать, это ударить по тормозам, когда мы теряем контроль. Теряю счет всем вращениям и ударам, которые мы принимаем, пока, наконец, не останавливаемся. Смотрю на Сашу, которая в сознании и опирается на приборную доску. Мне кажется, я вижу вспышку печали в ее глазах прямо перед тем, как издать рваный крик и почувствовать, как боль берет верх.

Потом я слышу сирены.

Глава 33

Шоу

Никки владеет толпой, а мы с Матисом стоим в стороне, наблюдая, как обожающие фанаты совали ему в лицо предметы для автографов. Вся команда проходит через огороженную зону и впитывает внимание.

Телефон Матиса и мой звонят одновременно, и мы проходим мимо группы.

– Беннетт, – кричу я, перекрывая шум.

– Ш–ш–ш–оооооууууу, – произносит Клэр срывающимся голосом на том конце линии.

– Клэр? Что случилось?

В то же время Матис начинает лаять в свой телефон и убегает к ожидающим лимузинам. Мое сердце замирает, когда я бросаюсь за ним.

– Это Биззи.

Я останавливаюсь, колени подгибаются.

– Что Биззи?

Она начинает всхлипывать, и я не могу понять, что она бормочет.

– Клэр, успокойся! Что происходит?

– Шоу! Шевели задницей и садись в эту чертову машину прямо сейчас! – Матис кричит на меня, отчаянно размахивая руками.

Внезапно я понимаю что-то, что его так расстроило, и расстроило Клэр.

– Что, черт возьми, происходит? – Ник мгновенно оказывается рядом со мной и забирает у меня телефон.

– Кто это?

Он неподвижно стоит рядом со мной, и я вижу, как краска сходит с его лица. Он наклоняется ко мне, хватаясь за опору, и я пытаюсь удержать нас обоих, мой разум смешан с возможностями.

– Боже, нет, пожалуйста, нет, – умоляет он, и слезы выступают у него на глазах. – Мы уже в пути. Возьми себя в руки, Клэр. Подготовьте их для нас. Мне не понравится, если я приеду без информации. Матис может сделать только это. Ты делаешь то, что должна. Мне плевать, если ты нарушишь все правила и порядки в этой проклятой больнице. Слышишь меня?

Он вешает трубку и дергает меня, мы оба прыгаем в ожидающую машину. Водитель уезжает, и в голове у меня начинает проясняться.

– Что, черт возьми, происходит?

– Шоу, произошел несчастный случай. Биззи без сознания. Ее срочно доставили в травматологию, но тут же отпустили на экстренную операцию, – объясняет Матис дрожащим голосом.

Мое сердце перестает биться, когда я перевариваю слова.

– Что за несчастный случай?

– Автомобильная авария. Множественные столкновения. Ее машина врезалась в разделительную полосу, барьер и еще одну машину.

– Как, черт возьми?

И Матис, и Ник поворачиваются ко мне, крепко зажимая между собой. Я готовлюсь к большему.

– Шоу, послушай меня и держись крепче. Она была не одна. Саша была в машине. Сашу готовят к кесареву сечению. Ребенок проявляет признаки расстройства.

Во второй раз за несколько минут мой мир останавливается. Я опускаю голову на грудь и делаю глубокий вдох, стараясь не задыхаться. Этого не может быть.

– Как, черт возьми? – Повторяю.

– Ответов нет, но медики все еще в больнице. Полиция тоже там, и, кажется, есть запись девять–один–один. Скоро мы узнаем больше, – Матис переходит в режим доктора, а я скриплю зубами.

– Кто это говорил по телефону? – спрашиваю я.

– Мне звонила Эви. Она только что говорила по телефону с Рори и Томом. Они уже в пути.

Я киваю и молчу до самой больницы.

Как только мы подъезжаем, машина даже не останавливается, Ник распахивает дверь и выскакивает, я следую за ним.

– Я собираюсь отметиться и переодеться. Я найду тебя, как только смогу, – кричит Матис, бросаясь в другую сторону.

Клэр ждет нас у входа в приемный покой и в истерике падает в мои объятия. Я легко беру ее на руки и иду по больнице в поисках кого-нибудь, кто мог бы мне ответить.

Должно быть, я похож на сумасшедшего, потому что, как только я добираюсь до регистрационной стойки, женщина вздрагивает от меня.

– Мне нужно поговорить с кем-то о статусе Лизбет Гастингс и Саши Крейн.

Клэр вырывается из моих объятий и кладет руку мне на плечо, внезапно успокаиваясь и приходя в себя. Ее лицо все еще в пятнах, но теперь она полностью контролирует себя и говорит с женщиной авторитетным голосом.

– Нам нужна отдельная комната ожидания и новости об обеих женщинах немедленно.

Глаза бедной женщины скользят по моему плечу и расширяются от узнавания. Я забыл о Нике. Она кивает и говорит Клэр, куда идти.

Мы следуем за Клэр в маленькую комнату ожидания, а затем она исчезает. Мы с Ником не разговариваем, оба потерялись в своих собственных мирах. Я беру телефон, чтобы позвонить родителям Саши, когда входят Клэр, Матис, полицейский и еще один врач.

– Шоу, мы должны сделать это быстро. Саша была начеку, в сознании и почти невредима, когда приехала. Попытки успокоить малыша сработали, и он больше не испытывает страданий. Тем не менее, они готовят Сашу к кесареву сечению, потому что у нее отошли воды. В отделении интенсивной терапии все готово, – говорит мне Матис. – Этот доктор отвезет тебя к Саше. – Он жестом указывает на другого доктора из группы.

– А как же Биззи?

– Слушай меня, – Матис встает передо мной, Ник понимает намек и встает у меня за плечом. – Будь там, когда родится твой сын. Это момент, ты не можешь пропустить. Мы будем здесь для Биззи и сообщим новости, как только ты вернешься. Она сейчас под самым лучшим уходом. Она стабильна. Ей не грозит смерть. Я думаю, что первоначальный прогноз был немного преувеличил.

– Мне нужно ее увидеть.

– Нет, ты должен быть рядом со своим сыном. Она убьет тебя, если ты пропустишь его рождение, – раздается сзади напряженный голос Рори.

– Кто-нибудь может сказать мне, почему они вообще были вместе? Как это случилось? – каждое слово обжигает мое пересохшее горло.

– Мы подготовим для тебя все детали. Мама с папой уже едут. А теперь иди, – подгоняет меня Матис.

Я слегка киваю и следую за доктором из комнаты с неприятным ощущением в животе. Даже ободряющие слова о том, что моему сыну и невесте ничего не угрожает, не успокаивают нервы.

Вся поездка на лифте и прогулка до родильного отделения – сплошное пятно. Клод и Энн ждут за дверью и выпрямляются, увидев меня.

– Креншоу, – коротко говорит Клод.

– Как они?

– С ребенком все в порядке. Саша в шоке.

– Ты знаешь, что случилось?

– Едва, – говорит Энн.

Что-то в ее тоне подозрительно.

– Сэр, вам нужно переодеться, – медсестра протягивает мне медицинскую одежду и указывает на пустую комнату.

Я больше не смотрю на них и иду переодеваться. Когда заканчиваю, она ведет меня в операционную к Саше.

Саша выглядит потрясающе для женщины, недавно попавшей в аварию. На щеке небольшой порез, на шее синяк, наверное, от ремня безопасности, но в остальном она выглядит нормально.

– Рен, – она касается моей руки, и я стряхиваю ее.

– Дай мне это, пожалуйста. Дай мне это, и я больше никогда ничего не попрошу. Я была так напугана до смерти.

На этот раз, когда она переплетает свои пальцы с моими, я не двигаюсь, но стою с комом в горле, слушая, как доктор объясняет процедуру. У него разговор с Сашей о ее готовности, который я едва замечаю. Моя тревога вот-вот взорвется, ожидая услышать и увидеть моего ребенка.

Проходит около четырех минут, прежде чем комнату наполняет тихий вопль. Облегчение захлестывает меня, когда я смотрю на его руки и ноги. Он такой маленький, но он дышит и борется. В спешке он помещается в машину, как они делают все, что им нужно, черт возьми. Саша сжимает мою руку, отвлекая мое внимание на нее.

– Что ты видишь?

Объясняю, что происходит, и, оглянувшись на нее, вижу, как из ее глаз текут слезы. Чувствую облегчение, но остальное для меня ново. Есть сожаление, стыд и печаль. В этот момент я знаю, что она ответственна за то, что произошло.

– Что ты сделала? – я едва слышу шепот, в моем тоне отчетливо слышится яд.

– Этого не должно было случиться. Я не хотела, чтобы это произошло.

Я вырываю свою руку из ее и отшатываюсь назад как раз, когда медсестра подходит с крошечным свертком в руках.

– Хотите подержать его немного, прежде чем мы отвезем его в отделение интенсивной терапии?

Я игнорирую мольбу Саши и тянусь к нему. Он такой маленький, слишком маленький. Мое сердце начинает разбиваться.

– Он весил четыре и восемь десятых фунта и почти восемнадцать дюймов. Это очень хорошо для такого ребенка. Мы поместим его в инкубатор и очень скоро получим для вас полную информацию. Но его глаза более сфокусированы, чем я видела раньше. Все это позитивные вещи. Его легкие, кажется, чистые и работают нормально, – говорит она нам, когда я с благоговением смотрю на него.

Она может сказать четыре и восемь десятых фунта, но для меня он как перышко. Я хочу, чтобы он был в инкубаторе сейчас и с лучшим педиатром в этой больнице. Заднице Матиса лучше стоять за дверью комнаты ожидания.

Я наклоняюсь, прикасаюсь губами к его маленькому лбу и шепчу:

– Добро пожаловать в мир, малыш. Папа любит тебя.

Я осторожно возвращаю его медсестре.

– Я буду в больнице. Доктор Матис Беннет – мой брат. Нам нужны новости каждые полчаса, и по возможности раньше. Дайте мне знать, как только я смогу навестить его в отделении интенсивной терапии. Само собой разумеется, я хочу лучшего ухода и ресурсов. Кроме того, мы хотим уединения.

Она согласно кивает. Я не смотрю на Сашу, когда ухожу. Что бы она ни говорила, какими бы ни были ее доводы или оправдания, она сделала это.

Мой ребенок жив и дышит самостоятельно, и, если с ним что-то случится или возникнут осложнения, виновата она.

Теперь мое внимание переключается на Биззи.

– Доктора говорят, что с ней все будет в порядке, Шоу, – говорит Рори в пятый раз, и я хихикаю себе под нос.

– Я сделаю все что угодно, если она откроет глаза, – я целую каждый ее сустав и ласкаю пустое место, где раньше было ее обручальное кольцо. Его пришлось удалить, когда она пошла на операцию. Медсестра принесла его Рори, когда она пришла, и Рори дала его мне, когда я вернулся.

Я вернулся из родильного отделения как раз в тот момент, когда доктор вышел поговорить с семьей. Травмы Биззи в основном на левом боку из-за нескольких ударов. У нее сломана ключица, вывихнуто плечо, сломано запястье и три ребра. Вся ее грудь и бедра сильно пострадали от ремня безопасности. Подушка безопасности оставила ожоги и синяки на ее лице и груди, но в конечном итоге спасла ей жизнь. Первоначально, когда ее привезли, кровь из раны на голове больше всего встревожила врачей, и тот факт, что она не реагировала, и могло быть проколото легкое.

Они смогли разбудить ее после операции, но с тех пор она спала. Я оставил ее только для того, чтобы отвести родителей в отделение интенсивной терапии и посмотреть, как там их «малышка Би». Насколько я понимаю, Саша отдыхает, но я не вернулся, чтобы поговорить с ней. И мне насрать.

Ник подходит ко мне и легонько подталкивает локтем.

– Тебе нужно двигаться.

– Черт возьми, нет, – раздраженно отвечаю я.

– Я надеру тебе задницу через всю комнату, если ты не позволишь мне добраться до нее.

– Я выброшу твою задницу в окно, если ты попытаешься спасти меня от моей невесты.

– Мальчики! – Рори ругает нас, не скрывая усмешки.

– Извини, Рори, но думаю, если эта задница шевельнется, я смогу уговорить ее проснуться, – объясняет Ник, включая свое дурацкое обаяние.